Для «Vertigo» цикл комиксов «Джон Константин. Hellblazer» особенный: это самая длинная серия, которая когда либо издавалась данным издательством. Шутка ли, все это дело продолжалось с января 1988 года по февраль 2013-ого, практически четверть века. Всего вышло триста основных выпусков. Есть еще дополнения и ответвления. И вот вам еще одна любопытная деталь: время действие комикса соответствует времени его выхода, читатели обнаруживали на страницах издания отголоски тех событий, про которые прямо здесь и сейчас писали на страницах газет и говорили в новостных передачах. Тут вам и актуальные политические шутки, и обсуждения недавних футбольных матчей, и отсылочки к модным фильмам. Более того, персонажи старились вместе с читателем. Неудивительно, что один из выпусков был посвящен исключительно сорокалетию главного героя. Добавьте к этому реализм в изображении социальных обстоятельств приключений Джона Константина, и получится чуть ли не «Энциклопедия английской жизни». Ну, и немного оккультизма, конечно.
Издательство «Азбука» взялось за Джона Константина в 2019 году. На данный момент вышло пять книг (три объемных сборника, одна тоненькая книжица и отдельная история про Бэтмена, в которой наш мрачный крепыш обращается к Джону Константину за помощью). Поговорим про сборник «Джон Константин. Hellblazer: Страх и ненависть», в который вошло десять выпусков серии (с шестьдесят второго по семьдесят первый) и два дополнительных (один поменьше и один побольше).
Разумеется, все это не с начала. Более того, на русском с начала и не выходило. Читать этот сборник – все равно, что смотреть какой-нибудь сериал с третьего, например, сезона. Но не стоит бояться. Тут все устроено так же, как и в вертикальных сериалах: отдельный выпуск – отдельная история. Подключайся в любой момент. Да, преемственность событий присутствует, но предысторию можно додумать. Исключение составляют истории в нескольких частях. В «Страх и ненависть» вошла всего одна такая история, собственно, ее название и вынесено на обложку. В этой истории три части, финал вполне определенный.
Все истории предельно простые. В «Приплыли» Джон Константин решает небольшую семейную проблему: его племянница увлеклась оккультизмом, а это паршиво, в конце концов, Джон-то знает, что это далеко не самая лучшая стезя на свете. «Сорок» представляет собой предельно фансервесный выпуск: Константину стукнул сорокет, и поздравить его с этим важным событием заявляется куча самых разных персонажей, они напиваются вдрызг, шутки шутят и, вообще, делают примерно то же, что и обычные люди в таких случаях, с поправкой на определенные способности. «Страх и ненависть» (напомним состоит из трех выпусков) повествует о столкновении нашего оккультиста с фашистской группировкой, тут еще и самый настоящий ангел замешан. «Милый Джон…» – Константина бросает его любимая женщина, в итоге мы имеем душераздирающую мелодраму без всякого оккультизма. «До дна всех дней» и «Люблю пожестче» объединены темой вампиризма, по сути второй выпуск тут прямо продолжает первый, ну, и до кучи вам сценки из жизни бродяжничающего Константина. «Паршивая любовь» короткая история, которую Константин рассказывает случайному знакомцу. «В самом сердце» – отдельная глава про бывшую главного героя, она осознает историю отношений с ним (и снова мелодрама, и снова ни следа оккультизма). «Звездный час» про то, как Константину приснился сон, в котором он оказался в теле летчика времен Второй мировой войны. А «Исповедальня» повествует о том, как главный герой встретил человека из своего прошлого, ничего хорошего в этой встрече нет.
Ни в одной из этих историй не спасают мир. Ни в одной из них не появляется какой-нибудь невероятный злодей. Тут все обыденно. Сплошная бытовуха. Жизнь идет, что-то происходит, просто порой у событий явный мистический окрас. Как-то даже странно предполагать, что где-то рядом живут Супермен и Бэтмен. Любители бодрого комиксного экшна могут остаться в недоумении, нет тут всяких взрывов и титанических сражений. Зато абсолютно точно где-то рядом происходят террористические акты, не будем все-таки забывать про Ирландию.
Комиксы «Vertigo» с самого начала были ориентированы на взрослую аудиторию, соответствующее предупреждение стоит на всех их изданиях. «Джон Константин. Hellblazer» абсолютно точно не может быть отнесен к детскому или семейному чтению. Тут сочно ругаются, много пьют, есть обнаженка (достаточно целомудренная, это вам все-таки не «Прелесть» какая-нибудь), демонстрируются картины из жизни деклассированных представителей общества, обсуждают однополый секс, наркотики и проституцию, присутствуют сцены жестокости крупным планом, разбитые лица и забрызганные кровью предметы. Но при этом авторы умудряются говорить о правильных вещах: о добре, смысле жизни и всяком таком. Каждая история всегда сообщает некий месседж, порой банальный, конечно, но так в жизни много банальностей происходит. Показательным в этом отношении является выпуск «Паршивая любовь». Во-первых, в этой истории, вообще, нет положительных персонажей (и Константин в их числе). Во-вторых, без всяких затей нам показано, что желание мести ни к чему хорошему не приводит. Читателю неминуемо может показаться, что это практически реальная история, ну, добавили туда демона из ада, ничего лишнего.
Все эти истории, конечно, не выглядели бы так выигрышно, если бы не фигура главного героя. Потасканный жизнью мужчина средних лет, повидавший всякое, наломавший много дров, но при этом не растерявший чувства юмора. Ему есть от чего просыпаться ночью в холодном поту. При этом он решителен, умен, чтит свой пусть и странный, но тем не менее состоявшийся кодекс чести. Придумавшие Джона Константина Алан Мур, Стивен Р. Биссет и Джон Тотлбэн взяли за основу его внешности внешность Стинга. Было бы идеально, если бы в свое время вышла бы экранизация именно со Стингом в главной роли. В общем, неотразимый товарищ. И надо сказать, что он этим без зазрения совести пользуется. Такого в пример подрастающему поколению вряд ли поставишь, но читать про его жизнь крайне интересно. При случае – продолжим.
Через двадцать два года после того, как Теодор Рошак опубликовал толстенный роман «Киномания» про несуществующего режиссера-гения первой половины XX века, Мариша Пессл представила публике свой толстенный роман «Ночное кино» про еще одного выдуманного режиссера-гения, творившего в 1960-ых – 1990-ых годах. Нет ничего удивительного в том, что обе эти книги постоянно сравнивают. Более того, в аннотации к русскому изданию «Ночного кино» этот роман поспешили назвать «своего рода ремейком культовой «Киномании»». Тем не менее, между данными книгами гораздо больше различного, чем общего. По сути общее сводится к тому, что в центре расследования главного героя находится некий культовый режиссер, которого свет не видел уже многие годы. Некая фигура умолчания, таинственный силуэт, на который все никак не удается навести свет прожектора – именно таков и Макс Касл из «Киномании», и Станислас Кордова из «Ночного кино». Если уж проводить параллели, то общее также можно увидеть в финальных сценах обоих романов. Вот только непонятно: это Мариша Пессл отдает дань уважения коллеге по перу или все-таки устраивает полемику? Более ничего общего и не ищите.
В главных героях тут ходит Скотт Макгрэт, журналист средних лет, прославившийся своими скандальными расследованиями. Весь из себя циник и прохиндей, но при этом, в общем-то, хороший человек. Нежно любит маленькую дочку, способен отказать девушке в сексе, если понимает, что это было бы ошибочным, порой бывает щедр и отзывчив. Однажды он занялся расследованием обстоятельств жизни Станисласа Кордовы, получив анонимное заявление о том, что тот замешан в каких-то преступлениях, связанных с детьми. Но все закончилось, не успев начаться, из-за одной-единственной необдуманной фразы в прямом эфире карьера Скотта была уничтожена на корню. На начало романа он живет, судя по всему, на остатки былых гонораров и грустит над руинами собственной жизни. В помощниках у него девятнадцатилетняя Нора – девушка со сложной судьбой, приехавшая покорять Нью-Йорк, но с этим у нее все сложно, – и асоциальный хмурый парень по имени Хоппер с мрачным прошлым. Их объединяет интерес к дочке Станисласа Кордовы, Александре (в оригинале ее зовут Эшли, зачем переименовали в русском переводе непонятно). А точнее – к обстоятельствам ее смерти. Александре было всего двадцать четыре года, когда она неожиданно взяла и покончила жизнь самоубийством. Это не могло не стать триггером для Скотта, он тут же решил возобновить старое расследование. На месте трагедии он обнаружил то ли пьяного, то ли обдолбанного Хоппера. А Нора оказалась гардеробщицей в ресторане, в котором прямо перед самоубийством Александра забыла свое пальто. Вот теперь они все вместе и пытаются разобраться с тайнами семьи Кордова. Конечно, у каждого есть дополнительная мотивация, что делает их вовлеченность в дело еще более эмоциональной. И, конечно, откопают они такое, что лучше уж оно оставалось бы закопанным.
Сам Станислас Кордова предстает этакой производной от фигур Альфреда Хичкока, Стенли Кубрика, Дэвида Линча и Дэвида Финчера. Известен предельной эксцентричностью и садистским отношением к актерам (как Хичкок), затворническим образом жизни (как Кубрик), причудливостью, метафоричностью и сюрреализмом своих фильмов (как Линч) и перфекционистским подходом к построению головоломных сюжетов (как Финчер). И да, он снимает мрачные, тревожные и предельно жуткие фильмы, которым — судя по контексту — могли бы позавидовать и Хичкок, и Кубрик, и Линч, и Финчер. При этом Мариша Пессл вписывает своего Кордову в историю кинематографа так, словно он был на самом деле. Например, именно ему, а не Роберту Бентону в 1980 году вручили «Оскар» за лучшую режиссуру. Но надо сказать, что в «Ночном кино» мы не находим полноценной альтернативной истории кинематографа. Автор дает в этом отношении несколько ярких деталей, этим и ограничивается. Более того, абсолютно фантастичным смотрится то, что в какой-то момент Кордова отходит от привычной дистрибуции своих опусов. Он уходит со студии, с которой до этого сотрудничал, и принимается снимать кино исключительно на свои деньги в своем же поместье. Эти фильмы зритель может посмотреть только на подпольных закрытых показах или найти в темных закоулках Интернета. Все это, конечно, красиво выглядит, но на деле оказалось бы неработоспособным. Начиная с того, что фильмы все-таки должны финансово окупаться, чтобы у режиссера были деньги для съемки новых (в лучшем случае режиссера хватило бы на парочку), и заканчивая тем, что такое кино не стало бы широко известным, а из текста следует, что даже подпольные творения Кордовы все так же стали частью массовой культуры. Вообще, Мариша Пессл предпочитает обходить стороной вопрос о том, откуда у таинственного Кордовы деньги на все то, что он делает. Читателю приходится принимать это не веру. Не смотря на вышесказанное, фигура Кордовы получилась рельефной и интригующей. С одной стороны, мы много чего о нем знаем, с другой – вообще, ничего. И этот баланс, сотканный из теней и тумана, автору удалось поддержать до самого конца.
«Ночное кино» написано динамично и остро. Сюжет не стоит на месте, постоянно что-то происходит, практически в каждой главе (а их больше ста) читатель получает новую порцию информации. Отдельно стоит выделить вставную новеллу (она почему-то выпадает из общей нумерации глав) про то, как герои проникают на территорию поместья Кордовы. По сути это очень сильная, наполненная образами, визуально отточенная повесть, которая сделала бы честь самому Стивену Кингу. Вообще, весь роман вышел зримым, дышащим жизнью. Про такие книги говорят, что они кинематографичны (если бы получилось по-другому, то это было бы полным провалом, в конце концов, тема обязывает). Легко представить экранизацию «Ночного кино» (в виде мини-сериала, пожалуйста). На роль, например, Скотта Макгрэта можно позвать Марка Руффало, он и по возрасту, в общем-то, подходит, и умеет играть подобного рода персонажей (вспомним хотя бы тот же «Зодиак» уже упоминающегося Финчера). Единственной проблемой возможной экранизации может стать только то, что периодически на экране должны появляться отрывки из фильмов Кордовы. Но и эту проблему талантливый режиссер смог бы решить. Короче говоря, кажется преступлением то, что продюсеры из «Netflix» до сих пор не взялись за этот роман Мариши Пессл.
«Ночное кино» просто напичкано колоритными персонажами и не менее колоритными локациями. Автор всю дорогу играет почти на грани фола. Все тут (и персонажи, и локации) чуть-чуть чересчур. В какой-то момент кажется, что вот-вот начнется натуральный магический реализм, когда и неожиданным поступкам персонажей не удивляешься, и причудливость декораций уже не вызывает недоверия. Тем не менее, магического реализма не происходит. А вот мистика имеется. Причем грамотно выписанная. Она все время в уголку глаза. То есть вроде бы и что-то странное происходит, но в то же время не исключено, что все это может быть производным воспалившегося воображения персонажей. Именно на этом и строится основная игра с читателем: ему мистика нравится, или все-таки подавай рациональное объяснение происходящему? Мариша Пессл умудрилась и здесь удержать правильную пропорцию, сыграла так, что и первым, и вторым понравится. Хотя в этом таится и слабое место. Тем, кому хотелось бы побольше мистического, возможно будут поперек горла реалистические объяснения. А вторым может не понравиться то, что что-то все-таки происходит в уголку глаза. В общем, и похвалить могут, и поругать – но в данном случае такое противоречие нельзя считать минусом.
Минусы тут в другом.
Во-первых, подача информации. По сути команда главного героя ходит по разным людям и их опрашивает. Да, это привычный прием в классическом детективе. Но даже там все не так просто. Второстепенные персонажи с поразительной готовностью выкладывают нашим сыщикам все, что знают, словно только и ждали их визита. При этом они умудряются припомнить дела давно минувших дней, причем так точно, словно они только вчера случились. По дороге должен был бы найтись и врун, и забывчивый собеседник, так же как и человек, который просто отказывается давать интервью. Но нет – таких тут не водится. Все это позволяет автору вывалить на читателя ворох всевозможных деталей, некоторые из которых являются ключевыми (их, конечно, не так уж просто опознать), но все равно выглядит все это несколько картонно и неправдоподобно.
Во-вторых, умственные способности главных героев. Порой они все поразительно подмечают, а порой не обращают внимания на то, что у них прямо перед носом. Например, поражает то, что Скотт Макгрэт, ставший просто одержимым фигурой Кордовы и тысячу раз пересмотревший его фильмы, абсолютно в них не разбирается. Казалось бы, у него даже есть друг киновед, который читает в кругу знакомых и студентов многочасовые лекции про работы Кордовы, но Скотт все равно упорно не запоминает все эти важные детали. В итоге ему приходится бежать к этому своему другу, чтобы тот растолковал ему очевидное. Понятно, что Макгрэта больше занимают подробности личной жизни Кордовы, но ведь и ежу понятно, что ключ к пониманию этого человека лежит прежде всего в плоскости его фильмов, это же по сути единственный источник сведений о его характере, способе мышления и тому подобном. После такого поворота сюжета начинаешь сомневаться в профессионализме главного героя.
В-третьих, про сами фильмы Станисласа Кордовы в тексте по существу сказано очень мало. Мы узнаем их названия, немножко про сюжеты, пару слов говорится про особенности операторской работы. Читатель не в состоянии их себе вообразить. Они плавают такими же туманными пятнами где-то в поле зрения, как и их создатель. Хотя здесь Мариша Пессл могла бы разойтись на полную катушку. В конце концов, читатель их никогда не увидит, их попросту не существует, дайте ему возможность хотя бы представить эти чудесные шедевры кинематографа. Да, конечно, эта недосказанность может быть призывом читателю к сотворчеству. Но входящих слишком мало для такого сотворчества.
В-четвертых, в книжке есть всякие иллюстрации, которые по идеи должны помочь проникнуться происходящем, погрузиться в атмосферу. Это скриншоты разных сайтов, сканы документов, всевозможные фотографии, газетные статьи и прочее. Порой они даны к месту, порой – не очень. Понятно, что автор очень заморочилась со всеми этими иллюстративными элементами. И именно здесь баланс все-таки не соблюла. Если перед нами роман в формате полноценного «датафикшна», как, например, «Тайная история Твин-Пикс» Марка Фроста, документов маловато будет. Они, вообще, по тексту то густо натыканы, то автор про них словно бы забывает. Если же амбиции были пониже, то все эти сканы только внимание отвлекают. При чтении порой ловишь себя на мысли: а они тут для чего? По итогу выясняется, что особой художественной цели они не служат. То же самое можно сказать по поводу интерактивности «Ночного кино». В тексте в нескольких местах есть особые значки, которые дают возможность через специальное приложение получить дополнительные материалы. Идея, конечно, красивая. Вот только беда в том, что сейчас эти дополнительные материалы уже народу как бы и недоступны. Оно и понятно: сайты умудряются анулироваться, приложения устаревают. А вот книги остаются, если они, конечно, стоят того. «Ночное кино» имеет все шансы остаться в истории литературы, а вот его интерактивный аспект вот уж точно сгинет в веках. Потому можно констатировать, что визуальная часть романа вышла несколько кривобокой, без нее читатель, по большей части, ничего не потерял бы.
Тем не менее, можно сказать, что Мариша Пессл смогла написать напряженный и, по крайней мере, любопытный триллер. Прорывом в жанре он, увы, не стал. Тем не менее, у него есть продуманный идейный план: Мариша Пессл написала книгу про природу одержимости (и людьми, и идеями) и про то, до чего может дойти человек, стремящейся сделать свою жизнь предельно насыщенной и интересной. Недостатки «Ночного кино» вполне компенсируются обаятельными персонажами, насыщенным сюжетом и хорошим бойким языком. Да и некоторые иллюстрации оказываются вполне уместны. Лично я оставил бы только скриншоты разных сайтов, тогда они действительно стали бы изюминкой этой книги.
«Агора» вышла на экраны в 2009 году, когда жанр пеплума переживал второй упадок. То, что «Гладиатор» Ридли Скотта в начале XXI века не только собрал по миру четыреста шестьдесят миллионов долларов (при бюджете в сто три), но еще и получил пять премий «Оскар» (из двенадцати номинаций), вызвало в Голливуде соответствующую реакцию: народ сразу же вытащил из запасников мечи и сандалии и кинулся снимать масштабные фильмы по мотивам античных сюжетов. Тогда казалось, что забытый классический жанр вновь на коне. Реальность оказалась жестокой и разочаровывающей. Далеко не все новые пеплумы показывали тот результат, который мнился их создателям. На данный момент тема, кажется, и вовсе закрыта неудачным ремейком «Бен-Гура» от Тимура Бекмамбетова. А ведь хотя бы тот же прорыв в области спецэффектов должен был влить новое вино в старые меха. «Агора», кстати, тоже провалилась в прокате: всего тридцать девять миллионов долларов при бюджете в семьдесят три.
В течение первых минут пятнадцати «Агора» кажется типичным пеплумом. И действительно все основные признаки жанра на месте: время действия датируется стыком IV-V веков, Римская империя эпохи упадка и все такое, грандиозные декорации, огромная массовка, масштабные съемки, в том числе и уличных боев, темп повествования неторопливый, даже немного занудный, продолжительный хронометраж (чуть больше двух часов). Но чем дальше, тем ясней становится, что все тут не так уж и просто.
Начнем с того, что режиссером «Агоры» неожиданно выступил испанец Алехандро Аменабар, который на тот момент прославился, прежде всего, нетипичными триллерами. Безусловно, его «Другие», в которых Николь Кидман демонстрирует поразительные актерские способности, нервно бегая по пустынному особняку (подлинная услада для глаза любого киномана), должны быть включены во всевозможные списки выдающихся фильмов, но это вовсе не означало, что у Аменабара так же хорошо должно получиться и историческое кино. И да, Алехандро Аменабар поступил с пеплумом так же, как поступал раньше с триллерами (и это самое интересное в данной ситуации!), а именно, переосмыслил жанр. Он умудрился в сих пыльных декорациях обустроить самый настоящий байопик не самой ординарной личности той эпохи. Но и этого ему было мало: он еще и сделал предельно антихристианский фильм. Не зря его все-таки запретили к показу в Италии.
Байопик смело можно назвать одним из самых сложных кинематографических жанров. В конце концов, втиснуть в ограниченный хронометраж (пусть он даже будет равняться четырем часам) биографию выдающегося человека – это не самая простая на свете задача. Более того, попытаться при этом показать живого человека, а не состряпать парадный портрет под силу далеко не всем. Удачный байопики, конечно, есть. Но неудачных в разы больше. В данном случае ситуация усложняется еще и тем, что в центре повествования находится полулегендарная личность. Гипатию Александрийскую часто называют первой женщиной-ученым, что уже ко многому обязывает в современном мире. Много подробностей о ее жизни сейчас уже и не узнаешь, мы даже толком не представляем всех ее философских интересов. И это еще речь не зашла про обстоятельства смерти. В таком случае у авторов, конечно, развязаны руки, сочиняй что хочешь. Можно даже приписать Гипатии те открытия, которые ничто не подтверждает. Алехандро Аменабар (он тут не только режиссер, но еще и один из сценаристов) идет по самому простому пути, а именно – следует традиции понимания фигуры и жизни Гипатии, которая сложилась в середине XIX века. Тогда ее представляли языческой мученицей, растерзанной христианами за то, что она не только занималась естественными науками, но еще и отрицала Бога. Сейчас эта позиция пересмотрена, но Алехандро Аменабар не обращает на это внимание.
Ранних христиан в пеплумах принято изображать мучениками. Их скармливают на экране львам, убивают злобные римские солдаты и так далее. Иное дело в «Агоре». Тут христиане предстают теми фанатиками, которые как раз и уничтожают всех исповедующих иную веру. Ловко переворачивая ситуацию, Алехандро Аменабар шокирует зрителя. Что примечательно, в общем-то он прав. Это была эпоха, когда христианство стало официальной религией Римской империи, а языческие культы как раз оказались под запретом. Потому-то именно христиане и забивают камнями язычников, а не наоборот. Культурные и просвещенные язычники оказываются жертвами нарождающейся новой культуры. В конце концов, именно христиане и дожгли Александрийскую библиотеку. Правда, данный момент в «Агоре» равен уничтожению всей библиотеки, хотя это был всего лишь финальный аккорд долгого ее упадка.
Сведущего зрителя уже на вступительном титре к «Агоре» должно покоробить. Авторы беззастенчиво сообщают, что в Александрии находилось два чуда света – Фаросский маяк и уже упоминающаяся выше Александрийская библиотека. Но всем известно, что в тот самый список библиотека не входила. Уже эта ошибка (пусть и не самая значительная из возможных) может настроить на недоверие к тому, что в дальнейшем покажут на экране. Что характерно, большинство событий соответствуют историческим данным. Но, во-первых, они максимально спрессованы во времени, хотя заняли гораздо больший хронологический промежуток, а, во-вторых, даны предельно прямолинейно. Первое простительно с точки зрения драматургии. На второе закрыть глаза гораздо сложнее, но так как это идет на аргументацию основной идеи фильма, то авторов все-таки можно понять. Простить – опционально. Да, в Александрии в то время была наисложнейшая политическая и общественная обстановка. Да, все нюансы показать сложно, тем более, что историки до сих пор с ними возятся. Но хотелось бы чуть больше именно что нюансов. Это, безусловно, сделало бы основную идею выпуклей и интересней, но создатели «Агоры» идут по более простому пути. Вот условно «наши» (хорошие), а вот «чужие» (плохие). Первые за сохранение знаний и культурных традиций, вторые хотят уничтожить все, до чего дотянутся. Поэтому вторые могут говорить, что милосердие – право исключительно Бога, человеку эта роскошь не доступна, а первым остается сидеть на своих виллах, предаваться умозрительным рассуждениям и ждать, когда за ними придет рассерженная толпа.
Все перечисленное, тем не менее, нельзя отнести к недостаткам фильма. В конце концов, это позиция авторов, а перед нами вовсе не документальное кино, а художественное произведение. Те, кому не нравятся феминистские истории и прямолинейные высказывания на тему религии, могут просто не смотреть. К тому же перевирают историю во многих фильмах, а их все равно любят зрители. Главное, чтобы было сделано ярко, сильно, логично и непротиворечиво. Изъян «Агоры» совсем в другом. Увы, но авторы не смогли соблюсти баланс личного и общего, истории главной героини и истории мира, в котором она живет.
История Гипатии (Рэйчел Вайс) выстроена в фильме пусть и стереотипно, но достаточно подробно. Нам дают понять, как, вообще, в античности могла появится женщина, занимающаяся философией и математикой, а также создавшая собственную школу. Ей просто повезло родиться в семье управителя Александрийской библиотеке, а также одного из виднейших мыслителей своего времени. Папа (Микаэль Лонсдаль) позволил своей любимой дочери стать такой, какой она хотела. Можно предположить, что если бы у него еще были сыновья, то такого не произошло бы. В конце концов, Гипатия оказалась его единственной наследницей, не только в имущественном отношении, но и в отношении общественной и философской деятельности. Во время преподавания Гипатия знакомится с тремя мужчинами, которые позже окажут огромное влияние на ее жизнь. Естественно, они все в нее влюблены. Во-первых, это Орест (Оскар Айзек), который вскоре станет префектом Александрии. Он настырней всех добивается своей учительницы, но, разумеется, получает от ворот поворот. Причем Гипатия поступает по отношению к нему не очень-то хорошо, выставляет на посмешище перед остальными учениками. Тем не менее, Орест все равно остается ей преданным. Во-вторых, Синезий, скромный христианин, которому предстоит стать епископом Птолемаидским (Руперт Эванс). Этот любит молчаливо, но трепетно. Тем не менее, вера для него важней женщины, хотя и он в свое время попытается помочь возлюбленной. В-третьих, это раб Давус (Макс Мингелла), он, конечно, не может и мечтать о том, чтобы соединиться с любимой женщиной. Но даже получив от Гипатии свободу и уйдя из ее дома, он все равно помнит о ней, именно ему предстоит сделать во имя любви по-настоящему страшную вещь. Сама Гипатия скользит между этими мужчинами, ведет умные разговоры, рассуждает об устройстве небесного свода, произносит перед правительством города страстные речи в защиту знаний и мудрости философов прошлого. Она изо всех сил не хочет принимать новую религию и новую мораль. И все это происходит на бурном и жутком фоне: уличная резня, избиение камнями, разрушение храмов, уничтожение статуй, страстные речи христианских проповедников, мир уже не будет прежним, Римская империя трещит по швам. Фон у Алехандро Аменабара получился таким колоритным и ярким, что история главной героини на нем просто теряется. К тому же и актеры, как говорится, подкачали. Рэйчел Вайс просто скучна в том, как изображает свою героиню. Нет в ней той страсти, которая выделила бы ее среди столь колоссальных декораций. Влюбленные в нее мужчины выделяются сильней, хотя и тут не все так уж хорошо. Оскар Айзек выезжает скорее на харизме, чем на актерской игре. У Руперта Эванса времени на экране не так много, чтобы развернуться (а он-то может, мы это знаем по «Человеку в высоком замке», где он сыграл роль Фрэнка Фринка). Самый колоритный персонаж получился у Макса Мингеллы. Но тут у актера хороший материал для сильной игры: раб, который постоянно находится в некоем противоречии, не способный полностью разобраться в самом себе, сперва принявший христианство, а потом, став свободным, засомневавшийся в людях, называющихся христианами. В нем столько энергии, что ему все-таки удается не потеряться среди всех этих пыльных улиц, истеричных ораторов, страстных проповедников и жути от того, как старый мир трескается и крошится. Но даже про него забываешь, когда на сцене появляются те самым яростные христиане. Одному только Аммонию (Ашраф Бархом) стоит только открыть рот, чтобы вселить в зрителя и восторг, и отвращение, и трепет, и пожелание этому персонажу погибнуть как можно быстрей. И, в общем-то, данная ситуация вполне объяснима. Мелодрама плохо дружит с агиткой, тонкие душевные переживания не рифмуются с лозунгами. Особенно если часть относящаяся к идеологии проработана лучше, чем мелодрама. И да, дорогие создатели «Агоры», не надо было выставлять в финале злосчастную Гипатию полной дурой только ради того, чтобы подчеркнуть ее мученичество.
Да, у Алехандро Аменабара получилось злое кино о том, откуда появилось религия, которую часто называют религией милосердия. Он показывает, что христианство выросла из крови и ненависти, и не жалеет для этого сил и красок. Понятно, что на деле все было сложнее, война идей происходила не только на улицах, но и в философских спорах. Точно так же понятно, что сильные мира сего манипулировали простыми людьми и сеяли среди них раздоры, чтобы укрепить свою власть. Ясно и то, что когда старый мир гибнет, его представителям это вряд ли понравится. Но если отстраниться от конкретного содержания, а посмотреть на ситуацию в целом, то окажется, что перед нами прежде всего притча о гибельности фанатизма. И она применима ко множеству исторических ситуаций. Кинокритики в 2009-ом увидели в «Агоре» еще и параллели с исламским терроризмом. Сейчас в ней легко увидеть параллели с протестными движениями по всему миру, а особенно с катавасией, которая происходит в США. Пройдет еще десять лет, увы, возникнут новые параллели. Алехандро Аменабар мог выбрать для своего высказывания любой острый исторический материал: от крестовых походов до Великой французской революции, но остановился именно на событиях в Александрии заката античности. Понятно, что для него это было чрезвычайно важно. Но это еще не означает, что порой истории не начинают говорить того, что их авторы в них, возможно, и не вкладывали. Даже если для Аменабара было самым важным высказаться в антихристианском ключе, это не отменяет того, что у него все-таки получилась универсальная история. Пусть даже ее можно было рассказать и лучше.
К 2017-ому году (именно тогда и вышел из печати «Бык из машины») Дмитрий Громов и Олег Ладыженский (все мы уже давно в курсе, кто скрывается под изящным псевдонимом Генри Лайон Олди) уже успели хорошенько истоптать тропы Древней Греции. К этому времени они написали и про Алкида с Ификлом, и про Одиссея, и про Амфитриона. После чего заявили, что «Ахейский цикл» завершен, не будет вам, читатели, больше Древней Греции. Потому и история Тезея и Минотавра была помещена в абсолютно неожиданные декорации. Это как бы будущее, как бы киберпанк, как бы нуар. Основой истории служит всем известный древнегреческий миф, а то, что с ним сделали авторы, остается, конечно, на совести авторов. Кстати говоря, на данный момент они все-таки решили вернуться к древнегреческому сеттингу: идет работа над романом про Беллерофонта, как пишут на «Фантлабе» – «Не закончено, в планах автора» И там, возможно, все будет так, как привыкли поклонники романа «Герой должен быть один».
Вроде не самое далекое будущее. Мир оплела паутина Интернета, технологии резко продвинулись вперед. И вот в массивах цифровых данных возникли некие сущности, которые были названы для простоты богами. У них нет привычных древнегреческих имен, но параллели проводятся легко. Например, Слепая явно является Фемидой, Колебатель Земли, возможно, Посейдон. Ну, и так далее. Особенностью новых богов является то, что они порой с не до конца понятными целями снисходят в обычных людей и через них тем или иным образом взаимодействуют с реальной действительностью. После этого данные люди становятся физически максимально здоровыми и выносливыми и получают особый социальный статус. Только сумасшедший или отчаянный осмелится напасть на аватар, так как подобного смельчака ждет ужасная кара со стороны богов. Если в момент присутствия в теле человека бога произошло зачатие (неважно был ли это мужчина, или же была женщина), рождается полубог. Завязка романа вырастает из того, что аватары могут чувствовать смерть своих, скажем так, коллег, и это весьма болезненный процесс. И вот ведь незадача – с недавнего времени подобные приступы происходят, а вот про смерть каких-нибудь аватар ничего не слышно. Потому-то внук Питфея (который аватар) Тезей (который полубог) и отправляется в вечно дождливый Кекрополь проводить негласное расследование.
Мир «Быка из машины» подозрительно похож на нашу с вами современность. Да, есть несколько фантастических допущений. Да, у всех персонажей имена и судьбы героев древнегреческой мифологии. Но при этом киберпанковская составляющая минимальна. Герои просто постоянно пользуются компьютерами и гаджетами, совсем как мы. Атмосфера нуара так же зыбка. У Тезея плащ и шляпа, он бродит по барам и спортивным клубам. Вот только Ариадна явно не тянет на роковую женщину в беде. И нет тут того ощущения обреченности, без которого нуар не нуар. Но при этом из-за всего этого явственно проступает постсоветское пространство, а Кекрополь кажется каким-то крымским городом. Словно на современную читателю действительность хитрые соавторы просто натянули маску. Она кое-где порвалась, а кое-где, вообще, слезла. И в итоге получилось не просто городское технофэнтези, а натуральная такая мифодрама.
Сюжетно «Бык из машины» относится к детективному жанру. Как и должно быть в хороших фантастических детективах, основная загадка построена именно на реалиях предлагаемого мира. Информация дается читателю постепенно, порциями, с точки зрения разных персонажей. И в этом отношении читатель в более выигрышным положении, чем персонажи, он раньше их все поймет. Можно сказать, что это не самая хорошая характеристика детектива, ведь в этом жанре важно, чтобы герои опередили читателя, и сыщик удивил его своими выводами. Но в данном случае это неизбежно, так как читатель находится в привилегированном положении всезнайки.
Роман написан сочно и зримо. Текст нашпигован неожиданным прочтением метафор и огромным количеством символов. При чтении порой ловишь себя на мысли, что из этого романа получилось бы хорошее аниме. Наверное, из-за характерной пряди на голове Тезея.
Отдельное удовольствие следить за тем, как соавторы переосмысляют истории тех или иных мифологических героев. При этом все основные моменты их биографий остаются на месте, вопрос в том, как их проинтерпретируют в тексте. То есть если про того или иного персонажа мы знаем, что ему суждено спуститься в Аид, что ж, значит и аналог Аида найдется. Во время чтения рекомендуется заглядывать хотя бы в «Википедию», так как взяты не только общеизвестные персонажи. Это не станет источником спойлеров, а даст возможность глубже понять роман. Мифологичность «Быка из машины» не исчерпывается персонажами, в тексте прописана еще и жестокость мифа. Героям за все приходится платить, и цена всегда высока. Против фатума не попрешь. И боги, конечно, безжалостны. «Бык из машины» представляет собой цельный и честный миф, а то, что декорации непривычные, позволяет прочувствовать это еще лучше.
Но при всем этом сложно сопереживать всем этим отлично прописанным персонажами. Читателя словно держат чуть в стороне от происходящего, позволяют смотреть на историю сверху вниз, не дают стать по-настоящему сопричастным. Эта отстраненность делает «Быка из машины» в больше степени интеллектуальным конструктом, симулякром древнегреческой мифологии, чем полнокровным художественным произведением. Этот эффект связан не с тем, что в основе лежат архетипичные сюжетные элементы, а с тем, что в этом романе нет по-настоящему уязвимых персонажей. Они все умны, быстры, предельно соответствует сами себе. Про идеальных людей читать не особо интересно. Даже если они идеальны только лишь в своих недостатках. К счастью, в данном случае это компенсируется интересным сюжетом, любопытным миром и мощной идеологической подкладкой. Потому что, как всегда происходит в романах Олди, тут не только развлекают, но и дают пищу для размышлений. Например, о том, что все боги во все времена были, прежде всего, порождением самого человека. Или о том, на что могут пойти люди ради модернизации собственного тела и возможности продлить себе жизнь или, чем черт не шутит, даже обрести бессмертие.
Есть устойчивое мнение, что мистика в русской литературе не прижилась. Да, в XIX веке наши классики сочиняли подражания знаменитым европейским мэтрам (оригинальное получалось только у Николая Васильевича Гоголя), в начале века XX бесчисленные декаденты, конечно, тоже отдали дань таинственному и загадочному (с их-то мировоззрением оно и неудивительно), а потом пришла советская власть, и вялая традиция прервалась. Далее утверждается, что уже в 1990-ых, когда российская публика познакомилась с творчеством Стивена Кинга, появилось множество его эпигонов, но вот только про них широкая публика так и не узнала. После этого обязательно сообщается, что специфика жизни в нашей стране такова, что честный реализм будет пострашней любого романа Брэма Стокера, мол, читателю и так несладко от всяких социальных потрясений, он не готов про свои пенаты читать еще и ужасы выдуманные. То, что постоянно появляются новые российские авторы (да и раньше находились мастера страшных историй), работающие в жанре мистики, сторонников приведенного выше мнения как-то не смущает. А тем временем эти авторы, не покладая рук, доказывают, что российская действительность чрезвычайно хорошо подходит в качестве декораций для качественного мистического триллера (в просторечии ужастика).
Дарья Бобылева одна из этих авторов. В 2018-ом году привлекла к себе внимание романом «Вьюрки» про ужасы дачного поселка. В 2020-ом на платформе «Bookmate» появился сборник рассказов «Наш двор». Причем «Наш двор» пока на бумаге не выходил, этакий эксклюзив, прочитать можно только там. Не смотря на то, что новая книжка Дарьи Бобылевой демонстративно не похожа на «Вьюрков», общий знаменатель между ними имеется: писательница снова рассказывает про наших соседей, тех, кого глаз не видит, разве что ухо иногда слышит, но они вот тут вот, рядышком. Речь опять пойдет про настоящие чудеса, а настоящие чудеса могут быть исключительно страшными, иными быть им не положено. А в главных героях, не изменяя традиции, те, кто лучше остальных чувствует скрытую действительность, могут то, что другие примут за какое-то безумие, и нельзя сказать, что они от своего дара так уж счастливы. Вновь речь идет о некоем равновесии, о том, что историческая память всем нам нужна, без нее можно многое потерять. В конце концов, стоит сказать: «Наш двор» про то, что на некоторые вещи нельзя закрывать глаза, иначе хуже же будет всем – и тем, кто закрывает, и тем, кто рядом оказался.
Итак, вот он – двор, образованный очень разными домами, у каждого, конечно, своя история. В этих домах живут очень разные люди, опять же у каждой семьи свое прошлое, свое настоящее и свои планы на будущее. Чуть в стороне протекает речушка. Неподалеку есть развалины старого монастыря. Ребятня играет во дворе, бабули сплетничают на лавочках, дедули чудачат, среднее поколение работает и занимается повседневными делами. Страну тем временем трясет и корежит – действие первых рассказов можно приблизительно датировать серединой 1980-ых, эпилог сборника явно указывает на самое начало нулевых. Все приметы на месте: от еды и одежды до латиноамериканских сериалов по телевизору. Но новостные сводки на страницы «Нашего двора» не проникают, им тут нет места. Входящие, конечно, заставляют вспомнить когда-то дико популярную песню Анжелики Варум «Городок». Вот только у Дарьи Бобылевой идиллия пусть и есть, но странная.
Мало того, что у обитателей двора куча всяких бытовых и семейных неурядиц, так еще и нечисть отовсюду лезет. Каждый из десяти составляющих сборник рассказов про очередное столкновение со сверхъестественным. Порой эти столкновения заканчиваются благополучно (пусть персонажи и напуганы, так хотя бы живыми остались), но чаще всего хэппи-эндом и не пахнет (если очередная жертва потустороннего и осталась в живых, то уж лучше умерла бы). При этом Дарья Бобылева, кажется, решила собрать все популярные в 1980-ых и 1990-ых годах сюжеты из передач про аномальные явления и всякие журналы типа «НЛО». Будут читателю и монстр в подвале, и полтергейст (он же барабашка), и дети с экстрасенсорными способностями, и зловещие сектанты, даже вроде бы пришельцы залетят на страницы «Нашего двора». При этом писательница уверенно держит полуиронический тон: смешного тут больше, чем ожидаешь от данного жанра, а страшное как бы и не страшно. Хотя впечатлительного читателя «Наш двор» напугать вполне может. Правда, неизвестно, что его напугает больше: демон в зеркале или бытовые условия, в которых живут персонажи. Как часто бывает со сборниками рассказов, одни тексты более чем удались, а иные – не так уж. Откровенных провалов в «Нашем дворе» все-таки нет. Но есть пара просто скучных историй. Их, правда, компенсирует несколько по-настоящему ударных. То, что все рассказы связаны общими персонажами, в общем-то, сглаживает этот эффект.
Не смотря на неравноценность образующих «Наш двор» текстов, внимательный читатель рано или поздно задастся вопросом: а кто рассказчик-то? Все эти былички рассказывает кто-то очень осведомленный, все про всех знающий, часто употребляющий местоимения «мы», «нам», «нас». Да, его явно можно назвать очевидцем происходящего. Но кто из всех этих персонажей может столько знать обо всем и обо всех? Такого не сыщешь. Сперва приходит на ум, что это кто-то из детворы. Или целая ребячья компания. Но эта версия не проходит проверки. Хотя никто не исключает, что дети вполне могли бы и приврать, присочинить и прифантазировать. Но в тексте есть странные оговорки и туманные замечания, которые не позволяют принять это поправку к исходной версии. Прозорливый читатель, несомненно, обо всем догадается ближе к концу. Но даже если он и окажется столь прозорлив, в финале последнего рассказа его все равно ждет самый настоящий катарсис. Потому что… Просто Дарья Бобылева все сделала умело, правильно и последовательно. Немножко напугала, немножко повеселила, заставила и подумать, но все это было лишь хитрым маневром, фокусом, который отвлекал от главного. И именно поэтому мало кого «Наш двор» может оставить равнодушным. Особенно из тех, кто жил в подобных дворах. Они, конечно, подтвердят: так все и было. А если и не было, то казалось.