Хоббитский фольклор богат и разнообразен. Вот стихотворение, которое я нашла только что, совершенно случайно.

ИМХО: юмор Профессора потоньше и поизящнее, чем у многих, кто пишет "стеб по Толкиену". (А то, что я видела в одной авторской колонке, навело на грустные мысли об авторе (колонки). Потому что это даже не стёб, т.к. стёб должен быть смешным).

J.R.R.Tolkien, The Mewlips

The shadows where the Mewlips dwell

Are dark and wet as ink,

And slow and softly rings their bell,

As in the slime you sink.

You sink into the slime, who dare

To knock upon their door,

While down the grinning gargoyles stare

And noisome waters pour.

Beside the rotting river-strand

The drooping willows weep,

And gloomily the gorcrows stand

croaking in their sleep.

Over the Merlock Mountains a long and weary way,

In a mouldy valley where the trees are grey,

By a dark pool's borders without wind or tide,

Moonless and sunless, the Mewlips hide.

The cellars where the Mewlips sit

Are deep and dank and cold

With single sickly candle lit;

And there they count their gold.

Their walls are wet, their ceilings drip;

Their feet upon the floor

Go softly with a squish-flap-flip,

As they sidle to the door.

They peep out slyly; through a crack

Their feeling fingers creep,

And when they've finished, in a sack

Your bones they take to keep.

Beyond the Merlock Mountains, a long and lonely road,

Through the spider-shadows and marsh of Tode,

And through the wood of hanging trees and gallowsweed,

You go to find the Mewlips -- and the Mewlips feed.

Вот перевод от Ingwall Koldun(http://ingwall.livejournal.com/39300.html...)

Дж, Р. Р. Толкиен. "Исхлюпы"

В чернильно-мокрой темноте

Исхлюпы собрались,

И в колокол звонят по тем,

Кто провалился в слизь.

Утонет в чёрной слизи всяк,

Кто к ним явился в дом,

Где скорбно ветки ив висят

Над гнилостным прудом,

Где каменных уродцев ряд

Расселся на стене,

Где над трясиной враны спят,

И каркают во сне.

Через Мерлочьи горы твой путь тебя привёл

В поросший серым лесом заплесневелый дол.

В стоячем чёрном омуте – ни ряби, ни волны;

Тут прячутся Исхлюпы от солнца и луны.

В подвалах, там где холодно,

И стены дали течь,

Они считают золото

При свете хилых свеч.

В сырой глуби подземных ям

Исхлюпы слышат стук,

Легко прошлёпают к дверям,

Протянут пальцы рук,

И хитренько, исподтишка,

Посмотрят на гостей...

...и сохранят на дне мешка

Остатки их костей.

Через Мерлочьи горы тяжёлым был поход,

Паучьей тёмной тропкой до Смертвенных болот,

И дальше хмурым лесом, где тропок вовсе нет.

Ты здесь нашёл Исхлюпов. Они нашли — обед.

На форуме есть тема , "какой перевод лучший". Ну, какой кому нравится, тот и лучший — таков был "общий смысл". Но вот о разнице в переводах хотелось бы поговорить. Почему читателю нравится именно перевод? Причём не обязательно "первый прочитанный".

Оказалось: всё дело в целях! Которые преследовал переводчик.

Зашла я на АнК, и нашла там автореферат диссера (2006г), http://www.kulichki.com/tolkien/arhiv/man..., автор — Елена Александровна Третьякова. А чтобы защитить этот диссер, приходится стать спецом и по переводам с английского, и по Толкиену. Поэтому — предлагаю "заслушать мнение специалиста".

Всем, кто не боится страшных слов, предлагаю кликнуть и посмотреть. Понятно может быть не всё, но вот это (раздел второй) мне показалось важным (в рамках темы), и понятным (просьба не ругаться, диссеры вот такими нехорошими словами и пишутся):

На основе общего анализа переводов произведений Толкина представляется возможным выделить основные виды реализуемых переводческих стратегий и определить принципы их реализации:

1) транзитивная стратегия — ориентирована на предельно точное воспроизведение формальных характеристик идиостиля оригинала, рассматриваемое как необходимое условие адекватного перевода данного текста, и, как следствие, на прямой нетрансформативный перенос всех средств выражения этой специфики в переводе. Транзитивная стратегия последовательно реализуется на всех уровнях организации переводного текста: большинство имен собственных передается в транскрипции либо транслитерации (ср. Shadowfax — Скадуфакс, Mirkwood — Мерквуд и т.п.), переводчик, как правило, старается найти ближайшие прямые семантические соответствия лексике оригинала в языке перевода, лингвокультурологические и семасиологические лакуны не заполняются, тропы, фразеологизмы, синтаксические структуры очень часто передаются буквально (см. переводы В.А.Маториной, А.Грузберга). Результатом реализации такой стратегии являются переводы, точно и полно передающие формальную специфику оригинального текста, позволяющие получить представление об идиостиле писателя, /ВОТ ОНО (это я от себя)/ однако, их восприятие читателем оказывается затруднено большим количеством темных импликатов, не доступных пониманию читателя, лакун, а также калек и буквализмов, воспринимаемых как дискомфортивы.

Всё прекрасно, вот только никакого дискомфорта у меня и близко не было.

цитата

"It was a hobbit-hole, and that means comfort."

Это же была хоббичья норка, а хоббичья нора означает уют (пер.В.А.Маториной).

Если удасться найти перевод Грузберга — обязательно прочту!

Дальше речь идёт о других переводах:

2) адаптивные стратегии — ориентированы на адаптацию исходного текста к инокультурным и иноязыковым условиям и предусматривают комплекс трансформативных действий, предпринимаемых переводчиком. Параметры адекватности перевода в рамках стратегии определяются переводчиками достаточно произвольно, вектор адаптации устанавливается субъективно в результате личностного акта восприятия и понимания исходного текста, инициируя соответствующие трансформации в переводе. Цель адаптивных стратегий — создание перевода, динамически эквивалентного оригиналу. Специфика адаптивных стратегий различна:

А) лингвокультурная адаптация — самый распространенный вид адаптации при переводе (наиболее яркие примеры — переводы Н.Григорьевой, В.Грушецкого, "Хоббит" Н.Рахмановой, "Властелин колец" А.Немировой, "Хоббит" М.Каменкович, С.Степанова). Цель лингвокультурной адаптации — создание текста, понятного носителям другого языка и представителям иной культуры. Трансформативные действия, направленные на заполнение возможных лакун: смысловой перевод значимых имен собственных, поиск функциональных эквивалентов различным элементам текста (фонемам, морфемам, словам, тропам, фразеологизмам, синтаксическим конструкциям и т.д.). Национально специфичные экспликаты и импликаты либо заменяются их приблизительными соответствиями в культуре перевода, либо комментируются дополнительно.

Пример лингвокультурной адаптации — перевод топонима North Downs — одного из редких реальных топонимов в тексте Толкина: Норт-Даунс — Северные Холмы (возвышенность в северной части графств Кент и Суррей). В переводе Н.Григорьевой, В.Грушецкого в качестве соответствия North Downs используется имя собственное Северные Увалы, в результате один реально существующий топоним оказывается заменен другим (Северные Увалы — 'волнистая, местами заболоченная возвышенность, водораздел басссейна рек Волги и Северной Двины' (БЭС)) и, в результате, Middle-earth перемещается из Англии в Россию.

Б) жанровая адаптация (например, переводы З.А.Бобырь) — в условиях отсутствия соответствующих форм и жанров в отечественной литературной традиции, переводчица посчитала необходимым адаптировать тексты Толкина, придав им знакомый жанровый характер ("Хоббит" стал сказкой, "Властелин колец" — сначала научно-фантастическим романом, затем приключенческим романом; тексты Толкина подверглись значительным сокращениям). Жанровая адаптация определила и сущность трансформативных действий переводчика — изменению подвергся сюжет произведений, большинство потенциальных лакун исключены из текста перевода, на лексико-синтаксическом уровне допустимы все виды лексико-семантических и синтаксических трансформаций, определяющих стилистическую комфортность восприятия текста русским читателем.

З.Бобырь включила в свой самиздатовский перевод так называемые интермедии, действующими лицами которых стали Инженер, Физик, Химик, Кибернетик и Координатор — герои романа С.Лемма "Эдем" (почти беспрецедентный случай интертекстуальности, сознательно добавленной переводчиком на сюжетном и формальном уровне), "...Нуменор или Вестернесс может быть вообще другой планетой, Пришельцы из-за Моря — инопланетные пришельцы...", "Механизм Врат Мориа — это нечто вроде реле...", "...А огненный жезл Гандальфа — это разрядник, искровой или коронного типа" (цит. по Семенова 1997).

В) возрастная адаптация — (например, переводы и пересказы Л.Яхнина, И.Тогоевой) — тексты Толкина были восприняты переводчиками как предназначенные исключительно для детской читательской аудитории (либо переводчики получили заказ от издательств адаптировать эти книги для детей). Цель адаптации — создание произведений детской литературы — определила характер переводческих действий: текст практически полностью утратил национальную специфику, из него исключены все лакуны и импликаты, даны эксплицитные оценки многих действий и персонажей, использована только общеупотребительная и разговорная лексика, значительно упрощен синтаксис.

Адаптивные стратегии ориентированы преимущественно на получение переводного текста с заданными прагматическими параметрами. В ходе реализации стратегий данного типа задачи воспроизведения фольклорно-мифологического импликационала и авторского идиостиля либо решаются в очень ограниченном масштабе либо вообще снимаются.

3) альтернативные стратегии — переводчики посчитали необходимым внести в переводы текстов Толкина собственные смыслы, самостоятельно расставить акценты, в некоторой степени, приписать Толкину свои идеи.

Примеры:

— стратегия политизации — перевод "Властелина колец" А.Муравьева, В.Кистяковского

Переводчики сочли возможным выразить в своем "Властелине колец" собственные диссидентские политические взгляды и убеждения. Реализация стратегии потребовала специфических трансформационных действий: специфического отбора имен, лексики (сниженной, вульгарно-разговорной), введения в текст политических аллюзий

— стратегия христианизации — перевод "Властелина колец" М.Каменкович, В.Каррика.

Переводчики решили акцентировать внимание читателя на христианской природе толкиновского мировоззрения (при этом, в значительной мере ортодоксализировали его). Выбор данной стратегии повлиял на лексико-семантический план текста, определил состав лексики, тропов, синтаксических структур, общую склонность переводчиков к архаизации текста. Один из аспектов реализации данной стратегии — разработка специального обширного комментария, содержащего цитаты из Евангелия, писем Толкина на богословские темы, соответствующих глав монографии Т.Шиппи и т.д.

Т.е. переводы разные СТРАТЕГИЧЕСКИ, переводчики преследовали разные ЦЕЛИ! А какому читателю какая цель больше нравится — такой перевод ему будет "первым среди неравных".

Желающим предлагаю одолеть ещё цитату.

С учетом основных функций фольклорно-мифологического импликационала /поясняю, это такая ненормативная лексика/ (культурно-временной ориентативной и гедонистически-игровой) в текстах Толкина можно определить противоположные значения на шкале остранения /освоения, определить положение некоторых переводов по выделенным шкалам.

1) шкала культурной ориентации имеет полюсы:

остранение как экзотизация — в переводе культурно специфические сегменты текста не подвергаются трансформациям (они транслитерируются, транскрибируются, калькируются, подвергаются дословному переводу) даже тогда, когда при этом утрачивается значительная часть смысла исходной единицы перевода. В переводном тексте такого типа наблюдается значительное количество темных импликатов, при этом в довольно значительной степени воспроизводится культурная экзотичность оригинала.

Среди переводов Толкина на русский язык экзотизация наиболее явно присуща переводам В.А.Маториной, а также "Властелину колец" в переводе А.Грузберга (большинство имен собственных транслитерированы, некоторые стихотворные интексты представлены в подстрочных переводах, смысл темных импликатов не комментируется, в тексте широко представлены лексические и грамматические кальки).

освоение как культурная адаптация — в переводе культурно специфические сегменты текста подвергаются трансформациям, в результате которых понятия, присущие культуре оригинала, заменяются понятиями культуры перевода. Фольклорно-мифологический импликационал переводного текста такого типа становится жестко вероятностным, но при этом сам текст в значительной степени утрачивает свою культурную идентичность. Культурно адаптированные сегменты могут вступать в конфликт с ожиданиями и установками читателя, со смыслом текста в целом, вызывая ощущение стилистического дискомфорта (например, в переводе "Хоббита" К.Королева гоблины поют песню "Гори-гори ясно, чтобы не погасло!", детали такого рода весьма распространены).

К культурно адаптированному типу переводов относятся, например, переводы "Хоббита" Н.Рахмановой, И.Тогоевой, "Властелина колец" Н.Григорьевой, В.Грушецкого, В.Муравьева, А.Кистяковского, А.Немировой. В них большинство значимых имен собственных переданы по смыслу (впрочем, не всегда верно), причем многие из них в результате смыслового перевода начинают звучать совсем "по-русски" (Glorfindel — Всеславур/Горислав, Mirkwood — Лихолесье, Shadowfax — Светозар и т.п.). Фонд прецедентных явлений, на которых основывался оригинал, заменяется фондом прецедентных явлений русской культуры; производится соответствующая стилизация переводного текста.

Где-то между двумя полюсами располагаются переводы, в которых авторы попытались найти альтернативное решение: либо экзотизмы и темные ипликаты сопровождаются комментарием (например, "Властелин колец" в переводе М.Каменкович, В.Каррика), либо в качестве соответствий единицам перевода с имплицитной культурной семантикой выбираются более или менее универсальные единицы, не имеющие выраженного экзотического или культурно адаптированного статуса (например, "Хоббит" в переводе М.Каменкович, С.Степанова; "Сильмариллион" в переводе Н.Эстель).

2) шкала временной ориентации имеет полюсы:

остранение как архаизация — фольклорно-мифологический импликационал художественного текста предусматривает наличие у данного текста интертекстуальных связей с комплексом древних прецедентных текстов (мифологических, фольклорных, эпических), относящихся к эпохам, удаленным от читателя во времени, а потому, возможно, не слишком хорошо известным читателю. Переводчик сохраняет в тексте архаические элементы, воспроизводя таким образом "дух времени" — реконструируя имплитему художественного времени в соответствии с авторской интенцией, при этом либо обращаясь к средствам архаизации исходного языка и создавая темные импликаты (ср. архаизмы "верегилд", "меарас", "медузельд" и т.п.), либо используя средства архаизации языка перевода, что приводит к параллельному процессу культурной адаптации текста (ср. "дружинники", "великокняжеские палаты", "витязи", "воеводы", "волхвы" и т.п.). Архаизация первого типа представлена в переводе "Властелина колец" М.Каменкович, В.Каррика (смысл темных импликатов поясняется в комментариях переводчиков), архаизация второго типа распространена достаточно широко (см. переводы Н.Григорьевой, В.Грушецкого; "Властелин колец" В.Муравьева, А.Кистяковского; В.Волковского, Д.Афиногенова; "Хоббит" А.В.Щурова и др.)

освоение как модернизация — переводчик модернизирует текст, не передавая имплицитную архаичность, заменяя архаизмы их современными соответствиями, вводя понятия, свойственные современной реальности (в тексте Толкина соответствующие единицы воспринимаются как деструктемы — например, "иллюминатор" и "паровоз" в "Хоббите"): ср. переводы З.Бобырь, "Хоббит" в переводе К.Королева. По отношению к текстам Толкина также явно анахронична жаргонная и лагерная лексика в переводе В.Муравьева, А.Кистяковского.

3) шкала гедонистически-игровой ориентации имеет полюсы:

остранение как игра без правил — фольклорно-мифологический импликационал художественного текста в оригинале обладает выраженным эстетическим и игровым потенциалом, он реализуется по определенным правилам в формах, привычных и прецедентных для культуры оригинала. Некоторые переводчики точно воспроизводят формальные характеристики оригинала, даже если они непривычны или непонятны носителям языка перевода. Читатель получает текст, не соответствующий его представлениям о художественности, он интуитивно чувствует, что играет в игру, правил которой не знает, и может получать либо не получать от нее удовольствие. С художественно нестандартным текстом имеют дело читатели переводов В.А.М., М.Каменкович, В.Каррика; А.Грузберга.

освоение как игра по правилам — переводчик может попытаться привести текст в соответствие с нормами художественности своего языка и культуры. Читатель не подвергает сомнению художественный статус такого текста, участвует в игре смыслами, которая ему предлагается, однако, и художественность, и игровой характер переводного текста создаются на принципиально иной лингвокультурной основе (см. "Хоббит" в переводах М.Каменкович, С.Степанова; Н.Рахмановой; "Сильмариллион" в переводе Н.Эстель, "Властелин колец" Н.Григорьевой, В.Грушецкого).

Большинство переводов толкиновских текстов имеют смешанный статус, т.к. положение одного текста относительно полюсов остранения-освоения на разных шкалах различно (например, импликационал перевода "Властелина колец" В.Муравьева, А.Кистяковского остранен во временном плане, освоен в культурном плане и занимает промежуточное положение между полюсами в гедонистически-игровом плане и т.п.).

Ну что, одолели? Если да — мои поздравления, нет -так нет.

Теперь, ОБОСНОВАННО, рассказываю, за что люблю перевод В.А.М.: за "буквализм", за "идиостиль автора", за "игру без правил", за "экзотизацию" — английский роман не сделан "русским". Мне нужны были именно эти цели.

За что уважаю (и почти люблю) перевод Каменкович-Каррик: за стратегию христианизации, за неславянскую архаизацию, за "игру без правил", за комментарии.

Политизацию, освоенную (славянизированную) адаптацию — терпеть не могу. Поэтому не люблю КистяМура.