Аркадий и Борис Стругацкие «Попытка к бегству»

Яркий, красивый мир 22 века. Веселые, симпатичные люди. Двое молодых парней собираются... ну на пикник по-нашему. Отдохнуть, поохотиться, трофеями потом девушек поразить. Пикник, правда, на другой планете намечен, ну да это рядом, звездолет во дворе стоит, разрешение получено, отдых ждет! И вдруг появляется этот странный человек и просит отвезти его на необитаемую планету. Пожалуйста — отвезем. Во-первых, просьба чеовека, которому что-то НАДО, куда важнее космического пикника, на который ХОЧЕТСЯ. Да и приключение тоже. Интересно же — новая планета. Странный Саул ведет себя все так же странно, но по странностям этим мы узнаем человека 20 века. Как он попал в будущее — неважно. А вот как он с этим будущим контактирует — очень интересно, временами смешно, настолько за пару веков сместились очень многие обыденные понятия. Смех смолкает сразу после посадки на планету — рядом нашли трупы... И снова столкновение разных времен: ребята 22 века оказались очень неплохими профессионалами, каждый в своем деле, но психологию местных жителей (средневековье, рабство, тоталитаризм) понять они просто не в состоянии. Саул все понимает, его действия становятся уверенными — здесь он — профессионал, в этом мире жестокости. А аборигены не понимают ничего — просто какие-то непонятные люди, ЖЕЛАЮЩИЕ СТРАННОГО, появились возле их лагеря. Вот это определение — желающие странного — одно из главных преступлений в мире планеты Саула. За него поллагеря сидит. Не терпит диктатура инакомыслия. Хотя оно, это инакомыслие, есть, никуда от него не деться, всех в лагеря не пересажать. И еще один жуткий символ, отождествляемый на этой планете с самой властью — нескончаемый поток машин, запущенный загадочными Странниками по шоссе от одной громадной воронки до другой. Поток вечный, неостановимый, всесокрушающий.

Земляне отступили. Поняли, наконец, что их вмешательство ни к чему не приведет (например, освобожденные рабы их же чуть не побили — оказывается, их собирались отпустить, а теперь не отпустят), что усилия троих человек ничего на значат на целой планете, что они не профессоналы в деле Контакта, и так дров наломали. А вот смогут ли профессионалы помочь — сделать добрее рабовладельческое общество — это уже из повести не видно, но сомнения в этом остаются. Ребята 22 века возвращаются домой, готовые к наказанию за нарушение правил Контакта, но мечтающие работать по наведению порядке на Сауле, а пришелец из 20 века возвращается в свой век. Как? Это опять-таки неважно, просто попытался он сбежать от смерти в концлагере в мир будущего, и — вернулся... Сделал свой выбор: за то, чтобы у нас было такое будущее, надо умереть достойно.

Книга удивительно яркая — кажется, что сам побывал и на Земле 22 века и на Сауле, сам познакомился с ее героями, пережил с ними приключения, которые потрясли и запомнятся навсегда. И правда — помнятся... Уже 40 лет!

«Попытка к бегству» — это серьезное произведение, размышления перед мощнейшими работами такими, как «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров», затрагивающие снова те самые струны, которые проходят через творчество Стругацких самой жирной чертой. Проще сказать, основной посыл повести — это столкновение интересов сразу нескольких цивилизаций: прошлого, настоящего (относительно настоящего) и будущего. Преамбула довольна проста — представители цивилизации будущего случайно попадают в мир далекого прошлого, тем самым становясь вершителями многих судеб. Проблематик, о которых хочется написать, сразу несколько, начну по порядку их важности и раскрытости в повести.

1. Проблематика прогрессорства. Наверное, это первые пробы авторов, которые уже хотели развить данную тему и найти на все вопросы о развитии цивилизации самые надлежащие ответы. В повести мы уже видим мир, подготовленный или готовящийся к подобным проблемам. Не раз упоминается самый важный в этом мире общественный орган — «Комиссия по контактам» (да и имя самого Руматы все таки проскользнуло в одном абзаце). Свод правил, который обозначила эта комиссия, говорит нам о том, что развитая цивилизация будущего еще не готова к подобным контактам и проявляет максимальную осторожность, понимая всю сложность и ответственность в этих вопросах. Но что делать двум героям, представителям цивилизации «Полудня», для которых смотреть на страдающих от несправедливости и несвободы людей дико и оскорбительно для самих же себя. Система ценностей, внутренний моральный облик — все это сразу же приходит в негодование, когда перед ребятами разворачивается довольно мрачная и жестокая картина феодального мира. В итоге формируется несколько точек зрения на данную проблему: оптимистичная — активное вмешательство и материальное насыщение планеты для изменения общественного мировоззрения; и пессимистичная — мнение Саула (третьего спутника) о том, что любое вмешательство бессмысленно и деструктивно по отношению к людям, которые в полной мере зависимы от сложившейся системы (в чем герои в последующем убеждаются, пожалев о совершенных ими действиях). В повести этот конфликт интересов остается открытым, а так же перетекает в другую проблематику.

2. Собственно, конфликт человека «прошлого»(нашего относительно настоящего) и человека «будущего». Персонаж Саула — это намеренно введенный персонаж вне рамок и условий описываемого мира без объяснения причин. Стругацкие намеренно отказались от каких-либо объяснений попадания этого героя в мир «Полудня», акцентируя внимание на более серьезной проблематике с ним связанной, тем самым объясняя свой поступок тем, что хотели посмотреть на мир далекого будущего глазами своего «современника», столкнуть лбами интересы этих миров, найти ключевые точки соприкосновения, а так же различия. И я не вижу в таком довольно смелом шаге авторов какой-то изъян или недоработку. Скорее это специальный литературный прием, который полностью оправдывает свое назначение.

С точки зрения Саула — активное вмешательство в систему феодального гнета бессмысленна. Тем самым он обозначает и привносит в парадигму прогрессорства новый смысл: прогрессорство — это не только материальное насыщение и обеспечение свободы для отстающего общества, это и забота о моральном взрослении каждого, синергия морального подъема и технического прогресса. А для достижения таких результатов необходимо время намного большее, людей необходимо научить, идею нужно взрастить и заслужить, она не может появиться на пустом месте. Тема учительства и воспитания у Стругацких — снова та самая вакцина для общества с низкими моральными и идеологическими показателями.

3. Проблематика «анестезии сердца». Это та самая проблематика, которая будет являться центральной в произведении «Трудно быть богом». И снова Саул — умудренный опытом и знающий цену свободе и социальному прогрессу, предвидит судьбу Руматы, понимая главный изъян и неподготовленность человечества «будущего» жизни в иной моральной среде. Слишком оптимистичный настрой, привычка пребывания в среде более морально значимой не дают героям Антону и Вадиму посмотреть на всю эту удручающую картину здраво, не дают вспомнить, что для человека прошлого, человека дикого не чужды убийства и обман, предательство и трусость. И что будут делать эти герои, испытав все эти пороки на собственной шкуре? Опустятся до принципов грубой силы? Сумеют ли сохранить свои собственные принципы, повторяя судьбу Руматы? — вопросы остаются висеть в воздухе.

4. Проблематика непреодолимости и возникновения или существования более высокого не детерминированного (беспричинного или неподвластного логике) смысла. Эта тема неразрывно связано с загадочной цивилизацией Странников, с которыми читатель, наверняка, еще не раз столкнется в других более поздних произведениях авторов. Но на самом деле данный образ это всего лишь обертка, в которую бережно укутан смысл чего-то более глобального и непостижимого, того, с чем главным героям так и не удается справиться (ситуация с порталами и автострадой). Подобные мотивы можно встретить в произведениях «Миллиард лет до конца света» или «Далекая радуга», где природные катаклизмы или какие-то неведомые неподвластные порядку силы являются центральной проблемой произведения.

Теперь в общем. По сути произведения Саул и есть тот самый «хотящий странного», тот самый противник устоявшейся на планете «Саула» системы, это одновременно и ирония и посыл авторов, которые намеренно ввели этого персонажа в агрессивную для него среду. Его тезисы и рассуждения о социализме можно разбивать на цитаты, его эмоции и неприязнь к представителям отсталой цивилизации умиляют, а в последующей раскрывают его, как глубокую личность со своими переживаниями и самокопанием.

Что ж, это снова глубокое произведение, наполненное множеством смыслом, над которыми хочется рассуждать и делать выводы, спорить и задавать еще более сложные вопросы. Стругацкие снова приоткрывают двери, сквозь щель между которыми бьет ледяной ветер основополагающих вопросов морали и принципов прогрессивного человечества. И если бы человечество могло дышать этим ветром и задаваться этими вопросами чаще, то картина современного мира была бы, наверняка, иной.

Мы любим судить окружающих, осуждать других за малодушие, глупость, покорность, бездействие. Особенно это хорошо получается, когда рассуждаешь о событиях прошлого или настоящего, сидя у себя дома на удобном диване, поедая вкусный обед и попивая кофе. Тогда лучше всего получаются фразы, которые начинаются «если бы я был на его месте...», «но, в этом случае я...». И тогда нравственный выбор кажется таким ясным и понятным, действия — логичными, результаты — однозначными. И все становится совсем другим, если сам — участник событий.

Об этом этот маленький шедевр -«Попытка к бегству» — о выборе. На безымянную планету высадились земляне: чистые душой, гуманные и милосердные, уважающие любую жизнь, знающие и справедливые Вадим и Антон. И Саул — таинственный, многоопытный, более жесткий и способный к действию. Им предстоит встретиться с неизведанным. Чужая цивилизация, со страшными и жестокими законами угнетения и рабства. Опасный и непонятный мир, где одни люди угнетают, унижают, уничтожают других, а эти другие — покорно воспринимают происходящее, молча принимая смерть и пытки, и даже защищая своих мучителей.

Все происходящее вызывает полную неприязнь. Каждая струнка души восстает: люди, какие бы они не были, такого не заслуживают. Для Вадима и Антона на первом месте — защитить и помочь. Для них решение просто: «Мы принесем им Мир и Знания, и все наладится само». Для Саула, все сложнее: навязанное счастье ничего не дает, люди должны выстрадать свое право быть свободными и счастливыми, завоевать его через смерть и кровь.

И, казалось, все тут ясно. Умом понимаешь: прав Саул. Ничего ведь землянам неизвестно. Смогли они увидеть лишь малый кусочек жизни планеты, поговорить с десятком жителей, но уже берутся рассуждать о происходящем. Но вот в душе... Так, хочется вмешаться, судить, карать... и встать на сторону юных Прогрессоров.

Но вот, что останавливает. Для юных и чистых землян все происшедшее — жуткое приключение. Не страдая, нельзя сострадать, без своей боли — нельзя сочувствовать, и отсюда такая отстраненность, как будто умом они понимают -так нельзя, но пропустить через себя это просто не могут. В отличие от Саула, для которого происходящее — слишком личное, повторение собственной истории. Конечно, можно просто уйти, и равнодушие — тоже выбор. Но это — не по человечески/недаром все разворачивается на фоне деятельности Странников, которым все равно, сколько погибло людей и какие последствия их эксперимента/.

Каждый из героев вынесет свой урок. Для Вадима и Антона — это урок первой в жизни ненависти, боли и ответственности. Но самым тяжелым он окажется для Саула: нельзя бежать от своего страшного испытания: иначе прошлое тебя все равно настигнет и выбор все равно придется сделать.

Одно из самых загадочных произведений великого дуэта.

Фрагментарное, лаконичное, скупое в описаниях и подробностях, местами расчетливо небрежное, оставляющее «за кадром» гораздо большее, чем освещающее.

Три мира, картины которых выхвачены из мрака неизвестности, полной вопросов — зачем? почему? как? откуда? — неумолимо движущимся лучом прожектора, установленного волею авторов не то на маяке, не то на пулеметной вышке концентрационного лагеря — и не останавливающимся ни на миг, безжалостным к тем, кто попал на мгновение в круг света, — и к нам, наблюдателям, еще более бессильным в своем стремлении изменить, улучшить, спасти, чем герои Стругацких...

Мир Полдня. Мир благоустроенной Планеты, всеобщего — до потери инстинкта самосохранения — благоденствия, мир, где сущие дети, чистые и непуганные, могут сесть в звездолет и менее чем за двое суток пересечь Галактику в оба конца в поисках острых ощущений, где люди доверяют друг другу до абсурда, и НАДО безоговорочно, по умолчанию, доминирует над ХОЧУ, где интересы личные не вступают в конфликт с общественной необходимостью — ведь общество состоит из Личностей, в каждой из которых заключен целый Мир. Так просто — и так непостижимо...

Мир планеты Саула. Жуткое дремучее средневековье, где цена человеческой жизни стремится к нулю, где босые ноги преступников безучастно ступают по снегу, где стынут заметаемые поземкой мертвые тела, а одетые в кишащие насекомыми меха Носители копий и отличных мечей передвигаются в санях, влекомых к скрытой за горами и стеной метели цивилизации изможденными, одетыми лишь в джутовые мешки людьми, которые счастливо поют, все быстрее унося своих мучителей прочь от механизированного ада, оставленного некогда в этой глуши непостижимыми Странниками — ведь они свободны в этом беге, который возвращает их домой — в намеченный едва-едва, намеками и недомолвками, ужас тирании с жесткой иерархией, на диво стабильной в своей упорядоченности, в сравнении с которым меркнет сама Островная Империя Саракша...

Мир Саула Репнина. Мир войны, мир, где жизнь проходит в узкой полосе между оскаленными пастями рвущихся с поводков собак и извергающими черный жирный дым трубами крематория. Мир, из которого хочется бежать настолько, что ни пространство, ни время не могут уже стать препятствием этому бегству... И в который приходится вернуться, чтобы, коснувшись светлого и причастившись добра в Мире Полдня и осознав свое несовершенство и неуместность в этом мире благодаря трагичным событиям на Сауле, — остаться Человеком и завершить то, что Должен...

Удивительная книга. Несомненная предтеча «Трудно Быть Богом». Набросок в десяток штрихов тушью на рисовой бумаге перед началом работы над масштабным полотном, посвященном Человечности и Прогресссорству. Мимолетное хокку, навеянное выхваченным из Вечности мгновением за миг до написания нетленного шедевра о Зле, Добре и Выборе. Сильное и талантливо краткое произведение, заставляющее желать странного.

«Как это прекрасно — человек, который желает странного!» (с)

Как это прекрасно — Человек...

Не буду особенно останавливаться на сюжете и прочих умных вещах. Скажу совсем о другом.

Мы с отцом частенько любим поспорить о политике. Есть у украинцев такая черта: сначала выбираем себе гетьманов, затем скидываем их с престола. Избытки менталитета, я бы сказал.

И вот. Отец очень и очень не любит нынешнего президента Витю Януковича. Он для папы, как сосредоточие всего зла. И если дяди Вити не станет, то жить нам будет легко и просто.

Это он на узницу Качановской колонии намекает.

А в «Попытке» дан простой ответ на извечный вопрос о плохом президенте. Я прочел повесть и понял: хорошего президента мы не заслуживаем. Потому что президент — как зеркало. Это отражение всего нашего народа. Мы, как видно, тоже недалекие, но хозяйственные, по житейски хитрые.

А другого президента и быть не может. Ведь как может недалекий сам по себе народ выбрать президента-демократа, который будет тащить нас в Европу?

Как нам избавится от хапуг-депутатов, чиновников-коррупционеров, если на их место придут такие же?

Вот вам и ответы на извечные вопросы. Ответы лежат в романе на поверхности. Вкратце это звучит так: чтобы изменить что-либо в государстве — меняйте лучше себя. Изнутри. Уничтожайте в себе раба, завистника и прочие нехорошие вещи. Тогда и жить будет просто и весело.

П.С. Стоит заметить, что я — патриот Украины. И писал обидные для украинцев вещи не из вредности, а из желания чем-то помочь. Хотя бы даже самому себе.

Навероне, самое аллегорическое произведение Стругацких. О проблеме выбора. При этом самый главный выбор делает Саул Репнин. У Антона с Вадимом выбора по сути нет: они такие, какие есть, и они несут разумное, доброе, вечное распахнув руки и души. И они не очень понимают, что может быть иначе, не так, как у них дома. Другое дело Саул. Вот где простор для выбора: остаться или вернуться, пройти мимо или вмешаться, а если вмешаться, то как — дать в морду или пристрелить. Саул выбрал. Из такого милого, родного мира Полудня, мира за который он боролся, и который таки вот он, но... чужой ему, он уходит в жестокий, но свой. Ибо каждый человек должен быть на своем месте, в своем времени.

Спустя годы аналогичный выбор ставится перед Антоном. В Арканаре. И встреча с Саулом не прошла для Антона даром. Но это уже совсем другая история.

А ведь можно это произведение воспринимать и по другому. Что вся эта история промелькнула в умирающем мозгу простреленного Саула. И тогда весь мир Полдня становится как бы не очень настоящим. То есть будущим. В смысле виртуальным.

Помнится, в юности по прочтению этой повести меня занимали вопросы типа:

- Как Саул Репнин совершал свои путешествия по времени.

- Какие же жестокие все эти носители мечей, стрел и другие чины лагерной администрации.

- Какие покорные заключенные, хоть они и желали сменить Утес или странного.

- Таинственная дорога машины Странников.

Ну и тому подобные восторги по поводу мира Полдня, смелых и умелых, а также молодых и обаятельных его жителей.

Потом мне стали более интересны поднимаемые в повести этические вопросы прогрессорства, вмешательства/невмешательства в исторический процесс.

Сейчас:wink: же меня более заинтересовала фигура Саула Репнина и причины его решения вернуться в свой концлагерь... Зачем он это сделал? Ведь кроме самого факта спасения из лагеря смерти, что уже немаловажно, перед ним простирались широкие перспективы. Это и работа по истории 20 века, возможность исследования планеты собственного имени и многое другое. Почему же он предпочел уйти на верную смерть? Бегство, Попытка к бегству — это только одна из версий. Бороться за человека и его счастье можно не только изнутри своего времени. Тем более если эта борьба уже завершилась полным и оглушительным успехом, ведь Полдень — наступил.

Думаю, Саул просто не смог совместить свой опыт жестокого, жесточайшего ХХ века, когда уничтожение людей стало индустрией, с добрым, ласковым, доверчивым миром Полдня. Точно так же, как не смог найти себя во вполне стандартно-жестоком средневековье. Средневековье, где любой заключенный концлагеря, не будучи по обычаю человеком, может в это состояние вернуться на вполне законных основаниях. В отличии от века двадцатого.

Нечего выходцу из 20-го века делать в веке 22-м, или в веке 17-м. Как и наоборот. Этические системы разные, не стыкуются...

Хочу заметить, что очень многие забывают о том, что сама идея (главная идея, разумеется) произведения заложена в самом названии. «Попытка к бегству».

Саул пытается сбежать из невыносимого, адского Настоящего. Ему стыдно бродить среди счастливого Будущего, оплаченного смертями миллионов землян предыдущих поколений, и он просит ребят забросить его куда-нибудь на пустую, необитаемую планету, где он намерен оставаться, как в ссылке. Для него это и награда, и наказание одновременно. Отдых от ада и безмолвие строгого Чистилища.

Но судьба распоряжается так, что нет совестливому, сильному и умному Саулу Репнину покоя на этом свете. И он возвращается в ад, поняв окончательно, что его попытка сбежать – всего лишь дезертирство. Конечно, он мог бы и остаться, но тогда он был бы уже не он, потеряв всякое к себе самому уважение.

Выражение «желающие странного» давно уже стало неотъемлемой частью нашей культуры. Едва ли не впервые оно появляется в «Попытке к бегству».

На первых страницах мы видим идиллический мир XXII века. 150 лет — еще не старость, техника дошла до такого уровня, что небольшие космические корабли доступны каждому, и отправиться на другую планету не сложнее, чем теперь поехать за город. Забавная деталь: авторы были уверены, что и через двести лет будут люди, с охотой починяющие свои транспортные средства, только вместо «москвичонка» — квазиорганический вертолет. Странно, что еще есть охота для развлечения, я всегда думала, что такая охота отомрет еще раньше, чем война. В 1962 году еще не было нынешней экологической озабоченности, и герои повести готовы истребить хищников на чужой планете.

В повести есть второстепенные загадки:

Очень хорошо показана реакция архаической тирании на достижения технической цивилизации.

В идиллическом мире вырастают люди, не представляющие Зла и неспособные его узнать, когда увидят. Очень характерно — Антон и Вадим очень долго не могут понять, что перед ними не следствие стихийного бедствия, а то ли концлагерь, то ли картины крепостного права. Впрочем, многие исследователи считают, что фашизм как раз и есть прорыв архаики в XX век, а трудовые лагеря — возрождение рабства, но с новым техническим уровнем (остарбайтеры в батраках у богатых немцев — чем не новые крепостные?). Но в идиллическим мире люди добры, всегда готовы броситься на помощь.

Очень сильная сцена:

Повесть заставляет задуматься: есть ли законы истории, обрекающие целые поколения на страдания, возможно ли сделать легче путь истории для другого народа, стоит ли нести на штыках Прогресс, Коммунизм, Демократию и т.д.?

Ответ на вопрос, о чём эта повесть, пришёл ко мне сразу после того, как дочитал последний абзац и закрыл книгу. Мне тут же вспомнились собственные впечатления почти двадцатилетней давности, когда я прочитал эту книгу впервые. Мне тогда было примерно столько же, сколько Вадиму и Антону — героям произведения. И впечатления мои от прочитанного были тогда сильные, но не глубокие. Да, острые ситуации, да, моральные противоречия, да, этический выбор, философия, место человека в обществе и в истории. Всё понятно, умно, а кто бы сомневался?

Но всё же, для адекватного восприятия жизни, для грамотного выбора, который приведёт к действенным и правильным с точки зрения морали результатам, для, соответственно, гармоничного существования в этой самой объективной реальности, человеку не достаточно только знать принципы. И понимать — ведь понимание в привычном смысле слова — это всего лишь осознание полученных сведений, а посему само по себе понимание особо ничем не отличается от приобретения знания. Нет, получить хорошее воспитание, качественное образование, прочитать кучу умных книжек — этого ещё не достаточно для того, чтобы считать себя высокоморальным и интеллигентным человеком. Нужно ещё эти самые принципы, этическую конституцию прочувствовать, применить на себя, методом проб и ошибок убедиться в её правильности и непогрешимости. А этого у двадцатипятилетнего человека по определению быть не может. Ну, разве что, за редким исключением. Поэтому и воспринимается со смехом замызганная фраза «не учите меня жить».

Перечитывая повесть сегодня, гораздо большее внутреннее родство я-сегодняшний ощущал с Саулом — другим героем произведения. Та стадия взросления, когда просто устал от морализаторского идеализма и готов идти, быть может, не по самому правильному с точки зрения морали пути, а по другому, более действенному и оправданному, сбалансированному по соотношению «цель-средство».

Вопрос о том, а нужен ли он вообще — такой прогресс, авторы, как мне показалось, пока ещё только обозначили. Насколько помню, вопрос целесообразности прогрессорской деятельности в принципе гораздо острее будет поставлен в повести «Трудно быть богом». Поэтому мне, читающему Историю будущего АБС в строгом хронологическом порядке, пока ближе и правильнее кажется подход Ивана Жилина, предположившего, что для преодоления кризиса хищных вещей века необходим план лет на сто. В «Попытке с бегству» хищными вещами даже не пахнет, однако здесь и ситуация посложнее. Сколько времени нужно на приведение варварской цивилизации Саулы к более-менее культурному состоянию, оценить сложно. Определённо можно сказать лишь одно: дело это далеко не одного поколения.

Что же касается праведного гнева других рецензентов, то хочется задать им вопрос: а вы себя помните году эдак в 1991-м? Если не помните, спросите своих родителей. И вместо того чтобы осуждать Вадима и Антона — нерешительных и сбитых с толку интеллигентов, воспитанных на морали XXII века, — вспомните наших соотечественников, имевших несчастье жить на стыке эпох. Не были ли они, представители самой читающей в мире страны, такими же мямлями, когда нос к носу столкнулись с мракобесием «прогрессивного» мира? Не были ли они, с детства воспринимающие принципы свободы, равенства и братства в качестве непреложной истины, обескуражены свалившимися им на голову законами «свободного» рынка и «либерального» общества вседозволенности? Легко ли было им, выросшим в стерильных инкубаторах высокой морали, противостоять всей гнили и грязи, что нахлынула в эту страну изо всех щелей?

Мне кажется, приведённая аналогия наглядно иллюстрирует реакцию и возможность к адаптации человека, попавшего из благополучного и обустроенного мира в мир средневековой дикости и мерзости.

Столкновение мировоззрений. Мир дикости и рабовладения и мир светлого будущего, любопытствующих ученых 22 века, этаким туристам будущего, встретившим даже не «Обитаемый остров» Саракш, а что-то еще более темное и чудовищное... цивилизацию Майя с ее человеческими жертвоприношениями и людоедством в которую некто щедрой рукой подарил машины. Очень ярко вдруг осознаешь в конце, что Саул из одного концлагеря вдруг попадает в другой... повесть чУдная, когда герой вдруг понимает — не убежать! Не бежать нужно — а бороться, за то светлое, что в конце концов получилось.

Лёгкое полушутейное начало повести сулит читателю столь же непринуждённое продолжение. Да и каких напрягов можно ждать от обыденного путешествия

Понятное дело, что эта книга читана-перечитана не единожды и не дважды, однако восприятие аудиоверсии этой небольшой повести несколько отличается от самостоятельного чтения. Прежде всего живыми и весьма профессиональными интонациями чтеца, Эммануила Виторгана. Колоритнейший голос актёра, его умения педалировать в нужных местах тембр и громкость доставляют слушателю истиное удовольствие.

Первое произведение Стругацких, где проблема вмешательства-невмешательства встала передо мной во весь рост. Мне ведь уже за 20 было, а я ещё верил, что в Афган мы правильно вошли. И конечно были жуткие вопросы, как Саул попал в двадцать второй век, как умудрился вернуться. И всего десяток, примерно лет прошло и стал кое что понимать. И не забывайте, сколько лет было Стругацким, когда они это написали.

Повесть, с одной стороны, приключенческая: полёты, открытия, радужные мечты, трудности, опасности. С другой — философская: действовать или бездействовать, помочь или не мешать, дать шанс или всё испортить. Не хотелось задаваться вопросами: как, откуда, зачем — касательно героев и их судьбы. Хотелось осмыслить человеческий опыт насилия: рабовладение, феодализм, нацизм, фашизм — век за веком люди гибнут противоестественными способами под взглядами надсмоторщиков. Ничему не учась.

Доколе?

За два века человечество настолько изменилось, настолько забыло свое мрачное прошлое... Как не помнят эти ребята 22 века, что такое банный лист, так и не помнят они, что такое рабство, насилие, жестокость. И, столкнувшись со всем этим, оказываются, мягко говоря, не готовы. Не могут они понять психологию раба, защищающего своего господина...