14. В рубрике «Из польской фантастики» размещены три текста.

14.1. Рассказ «SUK-cesja» написали Марек Жельковский/Marek Żelkowski и Виктор Жвикевич/Wiktor Żwikiewicz (стр. 40—41). Иллюстрация ВИКТОРА ЖВИКЕВИЧА/Wiktor Żwikiewicz.

Странная миниатюра, «посвященная устранению роли человека в истории человечества» (Кшиштоф Похмара, сайт KATEDRA). Странности, впрочем, начинаются уже с названия: “sukcesja” – наследство, наследие. Но соавторы настаивают на том, что первый слог – от слова “suka” – сука, что подчеркивают соответствующим эпиграфом. Ну и как это вот “SUK-cesja” перевести? Содержание миниатюры, впрочем, с названием прекрасно коррелирует: нечто неуловимое, в котором все же угадывается определенный смысл…

Позже рассказ вошел в сборник произведений Виктора Жвикевича “Appendix Solariana”.

На русский язык рассказ не переводился. В его карточку можно заглянуть ЗДЕСЬ Почитать о Викторе Жвикевиче можно ТУТ Биобиблиографии Марека Жельковского на сайте ФАНТЛАБ нет.

14.2. Рассказ «Jak być boską/Как быть божественной» написала Малгожата Каронь/Małgorzata Karoń (стр. 42--52). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.

Писательница «в откровенно юмористической форме изображает пороки жрецов и богов фантастического мира» (Кшиштоф Похмара, сайт KATEDRA) .

Этот рассказ был послан на литературный конкурс журнала “Nowa Fantastyka” и занял на нем II-е место ex aequo (т.е. по добру и справедливости?).

И это первое (и пока что последнее) появление писательницы в нашем журнале.

В дальнейшем рассказ нигде не перепечатывался, на другие языки не переводился. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет, биобиблиографии автора тоже нет. Впрочем, о писательнице известно очень мало.

Малгожата Каронь/Małgorzata Karoń (род. 1983) – автор двух фантастических рассказов.

Варшавянка. И это практически все, что о ней известно. Кроме рассказа «Jak być boską/Как быть божественной», получившего II-ю премию на литературном конкурсе журнала “Nowa Fantastyka”, опубликовала также рассказ “Szczęście” в дочернем журнале “Fantastyka. Wydanie specjalnie” в 2010 году (№ 2).

14.3. Рассказ “My, którzy z ciemności” написал Дариуш Кусьмерек/Dariusz Kuśmierek (стр. 53–-64). Иллюстрации ЯКУБА КИЙЮЦА/Jakub Kijuc.

Этот рассказ был послан на литературный конкурс журнала “Nowa Fantastyka” и занял на нем II-е место ex aequo (т.е. второе место заняли два рассказа?).

В этом рассказе писатель «с легким подмигиванием ставит жителей одной деревни перед проблемой вечности» (Кшиштоф Похмара, сайт KATEDRA).

И это первое (и пока последнее) появление писателя в нашем журнале.

Позже рассказ на перепечатывался, на другие языки не переводился. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет, равно как нет и биобиблиографии писателя, о котором, впрочем, известно мало.

Дариуш Кусьмерек/Dariusz Kuśmierek (род. 1982) – польский программист, автор фантастических рассказов.

Родился и живет в г. Варшава. Окончил факультет информатики Варшавского университета. С 2003 года активно участвовал в работе интернет-портала portalliteracki.pl, где опубликовал более десятка рассказов. В 2007 году был отмечен премией на интернет-конкурсе “Furor Prozaicus” за рассказ “Człowiek zdekompletowany”. В 2009 году получил II-ю премию на конкурсе журнала “Nowa Fantastyka” за рассказ “My, którzy z ciemności”, которым, собственно, и дебютировал «на бумаге» (№ 12/2008). Опубликовал также рассказ “Ostatnia wojna” в журнале “Magazin Fantastyczny” # 4-1 (20/21) 2011.

13. В рубрике «Иностранный рассказ» напечатаны четыре текста трех авторов.

13.1. Рассказ английского писателя Майка Кэри, который носит в оригинале название “Face” ( 2008, ант. “Subterranean: Tales of Dark Fantasy”; 2019, “The Complete Short Stories of Mike Carey”), перевела на польский язык под названием “Twarz/Лицо” ПАУЛИНА БРАЙТЕР/Paulina Braiter (стр. 17—23). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.

«Майк Кэри рассказывает историю семейного конфликта, который заканчивается на скамье подсудимых. В фэнтезийной вселенной, где-то на окраине огромной империи, традиционные верования отца сталкиваются с подрывными желаниями дочери, а принципы религии вступают в конфликт с законом. Рассказ Кэри, основанный на нетрадиционной идее и приправленный юмором, представляет собой интересное размышление о границах права, религии и толерантности, а также о роли компромисса в сложных, мультикультурных сообществах. Жаль только, что произведение кажется слишком коротким, чтобы в полной мере использовать потенциал перспективной идеи и интригующих персонажей» (Krzysztof Pochmara, сайт KATEDRA).

И это первое появление литературного произведения писателя на страницах нашего журнала.

Рассказ переводился на французский язык. На русский язык не переводился. Заглянуть в его карточку можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ

13.2. В номере напечатаны переводы двух рассказов российского писателя Сергея Лукьяненко. Рассказ, который в оригинале называется «Очень важный груз» (2002, авт. сб. «Атомный сон»; 2008, авт. сб. «Донырнуть до звезд»; 2022, авт. сб. «Именем Земли») и рассказ, который в оригинале называется «Чужая боль» (1987, «Заря»; 1989, ант. «Возвращение динозавров»; 2007, авт. сб. «Пристань желтых кораблей»; 2022, авт. сб. «Именем Земли»), перевел как (соответственно) “Bardzo ważny ładunek” (стр. 24—27) и “Cudzy ból” (стр. 27—29) ТОМАШ КАСПАРОВ/Tomasz Kasparow. Иллюстрация ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski.

И это пятое появление литературных произведений писателя в нашем журнале (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” 11/1999, 09/2000, 04/2001, 11/2007).

Заглянуть в карточки рассказов (данные переводы в них не обозначены) можно ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ

Почитать об авторе можно ТУТ

13.3. Рассказ американского писателя Джеймса Морроу/James Morrow, который называется в оригинале “Martyrs of the Upshot Knothole” (2004, ант. “Conqueror Fantastic”; 2004, авт. сб. “The Cat’s Pijamas & Other Stories”; 2015, авт. сб. “The Best Short Fiction of James Morrow”), перевела под названием “Męczennicy operacji Upshot Knothole/Мученики операции Upshot Knothole” ЭЛЬЖБЕТА ГЕПФЕРТ/Elżbieta Gepfert (стр. 30—39). Иллюстрации РАФАЛА ШЛАПЫ/Rafał Szłapa.

«Главная героиня здесь – актриса, сыгравшая в нескольких фильмах вместе со звездой вестернов Джоном Уэйном. Спустя годы постаревшему актеру поставили судьбоносный диагноз, и героиня (со сходным диагнозом) вместе с ним подвергается необычной терапии. Таким образом судьбы двух главных героев оказываются связанными смертельно опасной болезнью и борьбой с нею. На заднем плане присутствует сильный политический посыл, но именно психологический слой и сцены из зала славы фильмов делают эту историю уникальной» (Krzysztof Pochmara, сайт KATEDRA).

И это третье появление литературного произведения писателя в нашем журнале (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” 03/1992 и 10/1992).

На русский язык рассказ не переводился. Заглянуть в его карточку можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ

А вот теперь давайте продолжим обзор этого номера журнала.

12. И еще одно интервью в рубрике «Publicystyka”. Польская писательница и книгоиздательница Анна Бжезиньская взяла его у польского писателя Марцина Цишевского. Интервью носит название:

Анна Бжезиньская: Вы уже посмотрели «Бесславных ублюдков» Тарантино? Как вы думаете, где проходит граница (если таковая вообще есть) возможностей игр и развлечений с современной историей?

Марцин Цишевский: Да, посмотрел. Возможно, фильм не так хорош, как «Криминальное чтиво» или «Бешеные псы», но мне он понравился. Блестящая, совершенно гениальная роль Кристофа Вальца (Christoph Waltz) в роли полковника (правильно следовало бы штандартенфюрера СС) Ганса Ланды. Это человек с утонченными манерами, говорящий, насколько я могу судить, на четырех языках. В то же время он не палач, смакующий данное ему прозвище Охотника за евреями, с идеологически неортодоксальным подходом к действительности. Брэд Питт тоже великолепен, но Вальц похитил у него все шоу. Тарантино углубляется в бескрайние земли, называемые, грубо говоря, альтернативной историей, он показывает судьбы нескольких наиболее важных нацистских сановников, отличающиеся от реальных, но, что интересно, не показывает последствия этих отличающихся судеб, или, проще говоря, после смерти Гитлера, Геббельса, Геринга и Бормана не задается вопросом, каким будет будущее войны (высказано лишь небольшое предположение на эту тему). Тарантино это явно не интересует, и я его прекрасно понимаю. Что касается существа вопроса: пока наша история в истории рассказывается хорошо, такой границы нет. Можно придумать довольно-таки абстрактный сюжет, ввести в действие каких-нибудь космических героев, заставить их сражаться с нацистами, японцами, американцами или НКВД, с чем (или кем) угодно, и это будет нормально, при условии, что автор, кроме привлекательных декораций обладает идеей, которую можно передать, а все вместе выполнено на некоем достаточно высоком художественном или даже ремесленном уровне. Современный зритель или читатель молод или очень молод, а потому привык к эскалации развлечения. Любая вещь, даже стандартная, а история именно такова, должна быть представлена в максимально привлекательной форме. В Польше мы можем наблюдать довольно интересную тенденцию облачать различные драматические события из истории Польши в поп-культурные одеяния, например, «Хардкор 44» Томаша Багиньского, Лао Че с рок-песнями на текстах повстанческой лирики или нашумевшие несколько лет назад "T-Рэперы с Вислы" ("T-Raperzy znad Wisły") с их рэперованным «Портретным рядом королей польских». Подводя итог: если игра или забавная история удерживает высокий уровень, то все в порядке.

Анна Бжезиньская: Подобных проектов можно перечислить много: Kukiz записывает «Heil Sztajnbach» и «17 сентября», в магазинах только что появился новый альбом «L.U.C.» «Zrozumieć Polskę/Понять Польшу», создаются комиксы, муралы и книги. Как вы думаете, почему новейшая история Польши стала столь привлекательной для творцов? Очередная мода или новая историческая чувствительность?

Марцин Цишевский: По моему скромному мнению, ни то, ни другое. Новейшая польская история, а точнее Вторая мировая война, всегда была «привлекательной» в смысле своей зрелищности, масштабности трагедии и неизмеримой глубины человеческих историй, составлявших ее содержание. Можно написать тысячу романов с войной на заднем плане, и каждый из них будет иметь иной характер: эпический рассказ о героизме, интимная драма, показанная с точки зрения обычного человека, приключенческий рассказ, комедия и т. д. Короче говоря, это неисчерпаемый источник различных историй, и каждый творец сталкивается с необходимостью придумать тему или хотя бы декорацию для своего очередного произведения. В войне ведь нет ничего нового, о ней писали и снимали фильмы с незапамятных времен и к тому же в различных конвенциях. А если говорить об исторической чувствительности, то, простите меня пожалуйста, я очень скептически отношусь к этому. Послания этих проектов, о которых мы говорим, независимо от их исторической истинности или ложности, ужасно укорочены, условны, поверхностны. На основе таких работ трудно сформировать историческую чувствительность в истинном смысле этого слова. Вы можете заинтересовать зрителя, читателя или слушателя или в лучшем случае спровоцировать их на что-то вроде размышлений, но давайте не будем питать иллюзий: речь идет прежде всего о развлечениях. Спорщиков хватает, но лишь немногие люди знают своё дело и имеют что сказать. Пример? В уже упомянутых «Бесславных ублюдках» Ганс Ланда представляется как полковник SS. Такого звания не было, в SS использовалась своя иерархия, как я уже сказал, эквивалентом полковника был штандартенфюрер SS. И ни в какой из рецензий и никаком из обзоров, а их было довольно много, никто на это не обратил внимания, хотя это довольно существенная ошибка. Никто не заметил, потому что никто из обсуждавших фильм не знал и никто не знает, как должно быть. Другой пример: Вестерплатте. В последнее время все восхваляют героическую оборону этой одинокой заставы, подчеркивая героизм защитников и их безнадежную борьбу. Каждый чувствует себя обязанным произнести возвышенную речь: политики, журналисты (особенно они), некие дежурные эксперты. Что дрались семь дней, что в жутком одиночестве, что без малейшей надежды на помощь и так далее. Слезы на глаза наворачиваются. Но нигде, ни в одной из этих бла-бла-тивных обсуждениях и речах, я не услышал, каковы были реальные последствия обороны Вестерплятте. Я не слышал о том, что обороняющиеся отразили с десяток атак превосходящего в двадцать раз противника, нанеся немцам потери около тысячи убитыми и ранеными, что в восемнадцать раз превышало их собственные потери. Что если бы вся польская армия сражалась с такой же эффективностью, оборонительная война Польши закончилась бы через две недели победой Польши, потому что Вермахт не смог бы продолжать боевые действия. Таким образом, с этой точки зрения оборона Вестерплатте имела глубокое военное значение, достигнутое сравнительно небольшими затратами. А об этом, то есть о самом главном, умалчивается. Это уровень обсуждения в нашей прекрасной стране. Мы любим символы и мифы, но не хотим знать, как это было на самом деле, даже если истина могла бы укрепить этот миф. Поэтому я не верю в какую-то преувеличенную историческую чувствительность нашего общества.

Анна Бжезиньская: Но, следуя такому ходу рассуждений, мы неизбежно приходим к выводу, что мерилом литературы является ее соответствие историческим реалиям вплоть до мельчайших деталей. Конечно, после перешагивания через порог определенного уровня глупости сложно уследить за сюжетом, но я верю, что иногда старине Гомеру следует вздремнуть. Так что полковник SS меня особо не смущает, а вот вопрос исторических знаний интересен. Вы переносите польский отдельный разведывательный батальон в реалии 1939 года, где основным источником информации о сентябрьской кампании оказывается капрал Галась – не слишком высоко стоящий в военной иерархии, раз уж речь идет об этом. У меня такое впечатление, что вашим героям гораздо проще использовать «росомахи» и Ми-24, чем ту информацию, которой они должны были бы обладать, хотя бы в какой-то степени. Почему знание оказывается менее очевидным оружием?

Марцин Цишевский: Чувствуя некую интеллектуальную подковырку в вашем вопросе, я хотел бы начать с очень четкого утверждения: мои книги тоже в первую очередь предназначены для развлечения и увлечения интересными историями (в смысле сюжетов), и в меньшей, хотя я надеюсь заметной, степени для передачи какой-то исторической правды или неправды. Да, я стараюсь, чтобы декорации и некоторые условные реалии выглядели как можно более правдивыми, пытаюсь пронести то и это (например, героизм сентябрьского солдата или бойца Армии Крайовой), но скорее на втором или третьем планах.

Я не считаю, что художественная литература обязательно должна соответствовать историческим реалиям. Если бы это было так, то она стала бы документальной литературой. Дело в том, что для современной аудитории важнее всего хорошее развлечение, послание же стоит на втором месте, что, как мне кажется, требует определенной структурной строгости, которую Тарантино прекрасно понимает: сначала фейерверк, потом факты. Историческая чуткость, по моему скромному мнению, должна формироваться на основе определенных элементарных знаний, иначе нельзя. В противном случае мы имеем информационный шум, как в случае с мероприятиями, посвященными годовщине начала войны. Но ad rem. Члены Первого отдельного разведывательного батальона, возглавляемого нашим любимцем Юреком Гробицким, являются солдатами, а значит, личностями, не нуждающимися в глубокой исторической рефлексии. Галась суфлирует Гробицкому, потому что ради сюжета рядом с ним должен был быть персонаж, который что-то знает об этой войне, хотя бы о силах противника, и имеет некоторое представление о реалиях. В противном случае Гробицкий и компания были бы подобны детям в тумане. В сущности наш Юречек с легкостью использует «росомаху» и Ми-24, потому что он социопат, склонный к злоупотреблениям насилием. Визит к маршалу Рыдз-Смиглы и обсуждение с ним проблемы пересмотра планов обороны Польши -- вершина его аналитических способностей.

Что касается силы тактической информации или более широких знаний, я только что закончил третий том, в которой подробно высказываюсь на эту тему почти на четырехстах страницах.

Анна Бжезиньская: Сознаюсь, что информация о том, что выдающиеся офицеры Войска Польского, цвет нашей армии, не знают, что удар по Франции в 1940 году был совершен манштейновским серпом через Арденны, отзывается во мне сердечной болью. Я прямо-таки чувствую…

Марцин Цишевский: ...извините, что перебиваю. Конечно, они не знают. В ваших словах звучит наиболее распространенное обвинение, которое некоторые читатели выдвигают против меня, а именно, что я не отправил в прошлое батальон терминаторов, удаленно связанных с Британской энциклопедией. Но, к сожалению, это непросто сделать. Наши парни знают то, чему учили их на уроках истории, а внимания урокам истории они уделяли примерно столько же, сколько среднестатистический школьник, а это почти ничего. Им трудно назвать и разместить во времени основные факты. Они знают толк в военном деле (но не в войне, потому что они, конечно, новички) и в технике, которую используют. Они ввязываются в военные действия, потому что думают, что это может быть веселым приключением. Лишь лишение их возможности вернуться в родные времена усложняет ситуацию и заставляет задуматься о некоторых вещах. Но, пожалуйста, продолжайте, потому что я прервал...

Анна Бжезиньская: А если серьезно, то мне кажется, что историческая чувствительность, -- помимо неуловимого «так должно быть» -- сильнее формируется не знаниями, а мифами, в значительной степени транслируемыми массовой культурой, а зачастую и совместно формируемыми, например, исторической политикой государства. В мои ранние школьные годы -- я предполагаю не слишком отдаленные от ваших -- образ раннего польского государства формировался ведь как «Папуля, бей, от папиной руки не больно» и мифическими собаками из Песьего поля. Легенда, миф -- обладает невероятной силой. Какие мощные исторические мифы вы видите сегодня в современной польской массовой культуре?

Марцин Цишевский: Это правда, мифы управляют нашим сознанием, и это касается не только истории. Я уже упомянул первый сильный миф в нашей стране. Это миф о Вестерплатте. Второй, тоже сильный, — это знаменитая побасенка о том, что поляки с саблями, занесенными над головами, атакуют танки. К созданию таких глупых стереотипов, которые, кстати, смело повторяют придуманную в министерстве доктора Геббельса чушь, причастны такие фильмы, как «Лотна», в которых показана именно такая отчаянная, безнадежная борьба. Оставляя в стороне тот факт, что кавалерия почти никогда, за исключением нескольких исключительных ситуаций, не воевала верхом, только пешая, и не рубила танки саблями, а стреляла по ним из отличных противотанковых пушек, изготовленными по лицензии фирмы «Бофорс» польской оборонной промышленностью, Вайда также позволил себе показать немецкие бронетанковые войска чудовищными, закованными в сталь монстрами, ведь в распоряжении бедняги был кусок картона и танки Т-34/85, которые должны были имитировать немецкую бронетехнику. А правда в том, что у немцев в 1939 году не было ни этого типа средних танков, ни даже чего-то близкого к ним. Три четверти их бронетанковых сил состояли из танкеток. Другой миф частично связан с линией коммунистической пропаганды. Это трогательная история о том, что Польша принадлежала к лагерю победителей Второй мировой войны. Нас убедили в том, что мы победили, да, были потери, мы потеряли часть территории, но польские флаги развевались в Берлине. А еще Мачек, 303-я эскадрилья, Монте-Кассино и вообще мы сражались лучше всех. Правда, однако, в том, что Польша вышла из войны одной из наиболее пострадавших стран вообще, обедневшей материально, территориально (на более 70 000 км²) и морально, практически лишенной элит, на полвека впавшей в большевистское небытие. Такой была наша победа. Об этом можно говорить долго, тема обширная.

Анна Бжезиньская: Коммунистическая пропаганда и художественная символика «Лотны» ведут нас немного в разные стороны, но, черт возьми, ведь у этих мифов есть неоспоримая общая черта. Они старые. Фильм Вайды -- это 1959 год, высказывание в некоей дискуссии, которая давно отгремела. Да, мой дедушка высказал свое мнение о «Лотне» с мощью противотанкового ружья wz.35. А у вас нет впечатления, что с тех пор что-то изменилось в сфере военных мифов? Что несколько иначе в кругу официальной культуры функционирует миф о Варшавском восстании? Что не устает интересный спор вокруг военных мифов о поляке-жертве, поляке-палаче и, наконец, о поляке-соучастнике. Ничего нового вы здесь не видите?

Марцин Цишевский: Я вижу гораздо больше общего между «Лотной» и сутью коммунистической пропаганды относительно действий польских войск в сентябре 39-го, чем просто тот факт, что они старые, но я оставлю это в стороне, потому что понимаю, что это не то, что вас интересует. Функционирование Варшавского восстания в сознании поляков действительно изменило свой характер. Оно и понятно, прошло 65 лет, мало кто из живущих ныне людей видел это своими глазами. То есть исчезает тип отношений «участие», а его место занимают идеи, имеющие многослойный характер. Тема действительно чрезвычайно обширная, поэтому остановлюсь лишь на одной ее стороне, которая в последнее время очень активно эксплуатируется, а именно на целенаправленности/непреднамеренности запуска восстания командованием Армии Крайовой. Это очень эмоциональная и зачастую демагогическая дискуссия. В Интернете даже есть сайт, поддерживающий тезис о преступности решения о начале восстания. К сожалению, дискуссия на эту тему часто игнорирует очень важные вещи, такие как уровень знаний тогдашних лиц, принимающих решения в Армии Крайовой, или шире: уровень и объем элементов, которые им приходилось учитывать при принятии того или иного решения. решение. Однако в целом стало преобладать мнение, что восстания начинать не следовало. Что касается мифов типа поляк-жертва или поляк-палач, то на самом деле это дискуссия относительно недавняя. Она появилось, конечно, с созданием свободной Польши, отменой цензуры, доступом к источникам и возможностью свободного обмена мнениями. Мы просто получаем гораздо больше информации, чем раньше. Попытки показать поведение поляков, отличное от обязательного до недавно ушедших времен поведения, являются результатом этого расширенного доступа к информации. Появился невероятный плюрализм мнений, порой крайних. Некоторые исследователи, а вслед за ними журналисты и даже определенные круги продвигают тезис о том, что «невиновных не существует», не существует нации (ведь мы говорим об этом уровне), которая не была бы так или иначе запятнана. Поиски доказательств всегда дают какой-то результат, дело ведь в статистике и богатстве военных историй. Такое освещение различных эксцессов и даже преступлений, совершенных отдельными людьми или небольшими группами, подхватывается тем или иным влиятельным средством массовой информации и начинает функционировать самостоятельно. становясь мифом, причём новая мифология, созданная некоторыми кругами Германии -- то есть сама мифология не нова, но поколение, находящееся сейчас у власти, в том числе и в СМИ, пришло к выводу, что настал момент, когда можно хотя бы начать дискуссию по вопросу о том, что немцы тоже были жертвами, у них тоже миллионы человеческих трагедий в их истории, а ведь, как мы знаем, трагедия равноценна трагедии, судьба человека, если он переживает такую трагедию, одинаково важна, независимо от того, поляк ли ты, русский, еврей или немец. Фактически на наших глазах рождается новая мифология, замена одних образов другими.

Анна Бжезиньская: Я твержу и твержу об этом послании, так что давайте закончим несколькими словами о развлечениях. И Тарантино, и вы даете оружие в руки проигравшим, отходя -- конечно в разной степени и по-разному -- от традиционного повествования о Второй мировой войне. Считаете ли вы, что моральные суждения в нашей культуре меняются и мы больше не хотим быть жертвами, или нас скорее увлекает очарование исторических спекуляций и военных фейерверков?

Марцин Цишевский: Я уже говорил о фейерверках и не изменю своего мнения. Главное — это веселье и развлечение. На самом деле я немного "фальсифицирую" историю, но, во-первых, стараюсь, однако, пронести какие-то реальные вещи, а кроме того, преподношу читателю рассказы о наших храбрых парнях, побеждающих обычно врага, и спрос на такие рассказы будет всегда. Нам нравится мученичество, мы привыкли слышать о себе как о жертвах, так может быть, глоток свежего воздуха в виде трепки, данной нашему извечному врагу, действительно подействует на нас освежающе?

Не знаю, но попробую выяснить.

Прежде чем перейдем к следующему материалу из журнала “Nowa Fantastyka”, давайте познакомимся с весьма интересным польским писателем, чье литературное творчество, к сожалению, совершенно не известно российским любителям фантастики.

Марцин Цишевский/Marcin Ciszewski (род. 28 сентября 1963) – польский писатель (в том числе фантастики).

Родился и живет в Варшаве. В 1982 году окончил VI Общеобразовательный лицей им. Тадеуша Рейтана в Варшаве. Выпускник Института истории Варшавского университета со специализацией в новейшей истории – в 1989 году защитил магистерскую диссертацию по теме «Михал Карашевич-Токажевский как основатель SZP (сентябрь 1939 – март 1940)» (SZP – Służba Zwycięstwa Polski – польская подпольная военная организация). По специальности после окончания университета не работал, но неизменно интересовался историей Второй мировой войны, уделяя особое внимание информации о Сентябрьской кампании в Польше.

Перед литературным дебютом (2008) работал музыкальным обозревателем в Третьей программе Польского Радио, играл на басе в группах “Kosmetyka Mrs. Pinki”, “Delator” и “Full Metal Jaket”, с которыми выступал на фестивалях в Ополе, Сопоте и Яроцине. В 90-х годах работал в качестве менеджера в международных девелоперских фирмах. Тренировался в тхэквондо (дошел до 4-го дана), тайском боксе и горнолыжном спорте.

Дебютировал в жанре романом в жанре альтернативной истории «www.1939.com.pl». «В недалеком будущем на войну в Афганистане посылается из Польши современное (хотя и небольшое из-за ограниченных финансовых средств) воинское подразделение. Его командиром является подполковник Ежи Гробицкий, который не очень заинтересован в дальнейшей военной службе. Подразделение подкрепляется группой американских солдат, которые охраняют секретный грузовик с силовым полем для защиты солдат на фронте. Для полковника, командующего поляками, проблема заключается в том, что американцами командует его бывшая возлюбленная, капитан Нэнси Санчес. После прибытия на полигон под Радомом раскрывается еще одна особенность секретного аппарата, которая заключается в способности совершать короткие путешествия во времени с целью корректировки неверных решений на поле боя. В результате грозы запускается программа путешествий и весь батальон перемещается во времена Сентябрьской кампании. Солдаты неохотно, под давлением некоторых офицеров, решают принять участие в боевых действиях и поддержать Войско Польское в продолжающейся битве под Мокрой. Герои романа сражаются против сил XVI немецкого корпуса при поддержке Волынской кавалерийской бригады. Немцы несут большие потери». Роман был издан в марте 2008 года и выдержал два переиздания (2010 и 2023).

Этим романом была открыта весьма успешная серия «WWW», в которую в настоящее время вошли также романы «www.1944.waw.pl» (2009, переиздания 2009 и 2010);

«Major» (2010, переиздание 2023);

«Porucznik Jamróz/Поручик Ямруж» (2014 в виде аудиобука, 2015 – в составе тома “Scenariusze filmowe”);

«Kapitan Jamróz/Капитан Ямруж» (2016);

«www.ru2012.pl» (2011, переиздание 2016);

«www.afgan.com.pl» (2015, в соавторстве с Тадеушем Михровским).

Не менее успешной оказалась серия криминальных романов «Якуб Тышкевич», в которой речь идет о деятельности группы полицейских из столичной Комендатуры полиции под руководством суперинтенданта Якуба Тышкевича. Серию открыл роман “Mróz/Холод” (2010),

к которому в дальнейшем присоединились романы “Upał/Жара” (2012), “Wiatr/Ветер” (2014),

“Mgła/Туман” (2017), “Deszcz/Дождь” (2020).

И еще одну серию криминальных романов «Вильгельм Крюгер» составляют романы: “Krüger I Szakal/Крюгер I Шакал” (2014, переиздание 2016); “Krüger II Tygrys/Крюгер II Тигр” (2016);

“Krüger III Lew”/Крюгер III Лев (2017); “Krüger IV Lis/Крюгер IV Лис” (2017).

Другие романы: “Gliniarz/Мусор” (2013, в соавторстве с Кшиштофом Ледлом, специалистом по проблемам борьбы с терроризмом);

“Powstanie Warszawskie. Więdrowka po walczącym mieście/Варшавское восстание. Странствие по сражающемуся городу” (2016),

“Autor bestsellerów/Писатель бестселлеров” (2018, аудиобук),

“Invictus” (2019; ”Поляки проигрывают битву за Варшаву в августе 1920 года. Победное шествие большевиков продолжается. Революция охватывает всю континентальную Европу. Наконец, в декабре 1922 года образуется Союз Советских Социалистических Республик, охватывавший территорию от Владивостока до Лиссабона. В Европе только Великобритания остается демократической страной. США погружаются в кризис, сокращаются расходы на армию и флот. Оставшиеся средства направляются группой влиятельных политиков и военных на строительство вместо стандартных кораблей самого большого линкора в истории, корабля во много раз прочнее самых сильных советских линкоров. Его командиром является вице-адмирал Фрэнк Браттен, человек, который является убежденным противником строительства большого корабля. 1941 год. Советский Союз молниеносно завоевывает Англию. Защищая ее, американцы теряют большую часть своего флота. Еще одним объектом агрессии станут слабые, внутренне конфликтные Соединенные Штаты, которые к тому же подрываются изнутри советской агентурой. Единственной надеждой для Соединенных Штатов является USS George Washington с с Фрэнком Браттеном на капитанском мостике, мощный, но одинокий суперлинкор. Моряки называют его Invictus, Непобедимый. Сможет ли он противостоять самой мощной вражеской армаде в истории?”)

„Szpilka. Klub/Шпилька. Клуб” (2020), „Ostatni list/Последнее письмо” (2021),

“Most we mglie/Мост во мгле” (2021; ”Каковой была бы Польша, если бы она не потеряла XIX столетие и вместе со всей Европой вошла в эру интенсивного развития промышленности?”),

„Fantom/Фантом” (2023; Сравнительно недалекое будущее -- 2032 год. С Земли стартует космическая экспедиция, задача которой добраться до Альфы – планеты в галактике Андромеды. Организатором экспедиции выступает Аэрокосмическое агентство, совместное предприятие, организованное правительствами США и стран Европейского Союза, а также... Джанет Ли, владелица стримингового сервиса Real Life с десятками миллионов подписчиков по всему миру. Полет и пребывание на Альфе будут транслироваться в прямом эфире. Несмотря на то, что Альфа находится на невообразимом расстоянии в два с половиной миллиона световых лет от Земли, ожидается, что путешествие продлится всего два с половиной года благодаря открытию астрономами червоточины на орбите Юпитера, что позволит им добраться до места назначения. Экипаж космического корабля «Полярис» состоит из шести астронавтов – трех гармоничных супружеских пар. Сьюзан Монтеро, опытный журналист-расследователь, пытается найти ответ на вопрос о том, кто дал разрешение Real Life быть акционером Aero Space. Однако эта тема прикрывается заговором молчания... Добравшись до места, экипаж корабля быстро выясняет, что планета скрывает мрачную тайну. Во время одного из своих разведывательных полетов астронавты испытывают присутствие неизвестной, невидимой силы, которую они быстро начинают называть Фантомом...»

На русский язык произведения Марцина Цишевского не переводились.

11. В рубрике «Журналистика» размещено интервью, которое польская журналистка Иоанна Кулаковская взяла у английского сценариста комиксов, киносценариста и писателя Майка Кэри. Интервью носит название:

Иоанна Кулаковская: В Польше вы известны, прежде всего, как автор серии комиксов «Люцифер» и романов о Феликсе Касторе. У нас только что вышла третья часть романного цикла, под названием «Przebrańcy», поэтому хотелось бы начать именно с книжек... Вы пишете романы в хорошем темпе -- за примерно 2,5 года изданы пять томов (в Великобритании). Вы пишете так быстро или у вас уже были готовые фрагменты материала в заметках и черновиках?

Майк Кэри: Действительно, первые две части я написал очень быстро, на каждую у меня ушло по полгода, но, когда я писал следующие, то заметил, что замедляюсь, а не ускоряюсь (смеется), и в то же время британские издатели воздержались от выпуска четвертой части. Они придерживали ее печатание, пока я не написал пятую, поэтому обе части вышли одна за другой. Причина была, вероятно, в основном в том, что четвертая часть заканчивается очень драматическим событием, смысл которого раскрывается только в пятой части, поэтому издатели не хотели держать читателей в напряжении. Кроме того, такая скорость публикации может оказаться иллюзорной, поскольку у издателя имеются свои планы. Не знаю, как обстоят дела в Польше, но в Великобритании, когда выходит четвертый или пятый том серии, продажи предыдущих значительно возрастают. И это именно то, чего хотели издатели: отправить мои книги на рынок таким образом, чтобы быстро дойти до этих третьей, четвертой книги и воспользоваться эффектом увеличения продаж.

Иоанна Кулаковская: Здесь то же самое: если серия становится популярной, многие люди говорят: «О, друзья говорят, что это хорошая книга, я читаю положительные отзывы, так что, пожалуй, ее куплю». И предпочитают покупку цикла целиком, чтобы не выпасть из ритма. Если серия понравилась, они покупают и другие книги данного автора.

Майк Кэри: Рост продаж также зависит от места на полке, потому что когда книг издается достаточно много, то они начинают занимать больше места и их легче заметить. В британских книжных магазинах книги выставляются либо корешками, либо обложками, и издатели платят продавцам книг дополнительно за то, чтобы они выставляли их с показом обложки, чтобы они занимали больше места на книжной полке.

Иоанна Кулаковская: Пока что в Польше изданы только те тома серии «Hellblazer», которые написаны Гартом Эннисом, но вы ведь тоже работали над проектом о Джоне Константине (с 2002 по 2006 год). Трудно не заметить некоторое сходство между ним и Феликсом Кастором – например, что они оба экзорцисты и у них обоих жизнь не сахар... На встрече с читателями (Полкон 2009 — прим. И.К.) вы сказали, что использовали Константина главным образом как разменную монету для продвижения своей идеи. Поэтому меня интересует, был ли Кастор создан самостоятельно или это альтернативный Константин, созданный именно так, как вы хотели. Ибо, поскольку вы не были создателем персонажа, у вас не было полной свободы действий.

Майк Кэри: Нет, Кастор для меня -- не лучший Константин. С самого начала я хотел что это был кто-то другой. Однако нельзя отрицать, что поначалу мне было сложно освободиться от героя Hellblazer, потому что одновременно я работал над ним, но постепенно я все больше старался отдалить от него Кастора. И если в первой части он, действительно, на него похож, во второй и третьей уже видно, по крайней мере я на это надеюсь, что это другой человек. На самом деле прототипом Кастора был не Константин, при создании этого героя, я ориентировался на персонажей Рэймонда Чендлера – Филип Марлоу и всех этих детективов из нуар-фильмов. Именно о ком-то в этом роде я и хотел написать, но не о частном детективе, а о частном экзорцисте (смех).

Иоанна Кулаковская: Когда вы писали об экзорцисте, то все это сами придумывали или просматривали какие-то материалы о людях, имевших с этим дело? А может быть, вы лично расспрашивали их о различных деталях? Я заметила, что Феликс Кастор обладает подходом, типичным для парапсихологов-исследователей, которые хотят сделать это научной дисциплиной. Это не имеет никакого отношения к церковным специалистам, уж скорее к специалистам из «Нью Эйдж»... Вы спрашивали кого-нибудь, например, о методах их работы?

Майк Кэри: Я не хотел, чтобы Кастор занимался религиозным экзорцизмом. В книге другая система экзорцизма, хотя в какой-то момент герой встречает церковного экзорциста, который использует традиционную формулу, чтобы прогнать призраков. В моих романах экзорцизм — это генетически запрограммированный, врожденный навык, а не что-то сверхъестественное. Точно так же, как талант к жонглированию или способность шевелить ушами -- у одних людей это есть, у других нет. Эта способность всегда была у человеческой расы, но она активизируется только тогда, когда призраки начинают появляться массово. Только тогда это становится полезным. Это включает в себя создание шаблона призрака, а затем его разрушение, после чего привидение изгоняется. Этого можно добиться многими способами. Это могут быть цитаты из Библии, в сюжете есть человек, который пользуется бубнами, а есть и тот, кто манипулирует картами… В «Hellblazer» Джон Константин использует очень классическую магию, средневековые заклинания, вещи из Каббалы и т. д. Я хотел, чтобы Кастор был другим. Правда в том, что когда я работал над экзорцизмами Кастора, то ничего об этом не читал, я все придумал сам. Во время мероприятия, посвящённого выходу первой части цикла («Мой собственный дьявол») выяснилось, что на нем присутcтвовал настоящий экзорцист. Он подошел ко мне и сказал: «Вы плохо это описали, мы делаем это совершенно по-другому». А я ему ответил: «Ну и ладно, ведь меня занимала не подлинность, но драматичность».

Иоанна Кулаковская: То есть вы никогда лично не интересовались спиритизмом, оккультизмом и всеми прочими «измами»?

Майк Кэри: Ну, я не то чтобы убежденный атеист, не то чтобы я вообще не верю в сверхъестественное. Я анимист, я верю в душу, которая является чем-то большим, чем тело. Однако хотя я и считаю, что религия может быть чем-то хорошим на уровне человека, я не сторонник организованных религий. Я считаю, что они социально неэффективны и приносят больше вреда, чем пользы. Однако я читаю о религиозных и магических традициях. Это действительно интересно, но я в это не верю. С другой стороны, я должен признаться, что моя мать была очень религиозной и, кроме того, жила в мире, полном призраков. Она видела привидения в каждом доме, где мы жили, описывала их и рассказывала нам о них, но никто в семье, кроме нее, в призраков не верил.

Иоанна Кулаковская: Если предположить, что они нечто существующее, а не иллюзия, обычно говорят, что нужно обладать особыми чувствами, чтобы их заметить...

Майк Кэри: Мы вообще-то приняли тот факт, что она все это видела. Для нее это было настолько важным, что, хотя мы и не верили в привидения, мы предполагали, что для нее это неотъемлемая часть мира, без которой она не может жить. Однажды она сказала, что призрак украл ее нижнее белье... (смеется)

Иоанна Кулаковская: Ну, призрак-фетишист меня немного обеспокоил бы (смеется). У меня сложилось впечатление, что верить во что-то большее, чем материальное, и в то же время не верить в иудео-христианскую мифологию — это позиция, типичная для писатели из Великобритании. Как вы думаете, это культурная специфика или есть какая-то другая причина, по которой писатели, занимающиеся метафизическим фэнтези, часто объявляют себя атеистами или, по крайней мере, держатся в стороне от религиозных систем?

Майк Кэри: Что-то подобное действительно можно увидеть... Что касается причин, то я могу говорить только за себя, потому что не знаю, как обстоят дела у других писателей. На самом деле люди моего поколения, от сорока до пяти лет, говорят о сверхъестественных вещах, хотя сами часто не очень религиозны... Я вырос в очень религиозной среде и в то же время вне ее. Я отстранился и смотрел на нее со стороны.

Иоанна Кулаковская: Я думаю, другого выхода нет, когда один из родителей протестант, а другой католик.

Майк Кэри: В Ливерпуле, где я родился и вырос, религия была очень важна. Там есть большие ирландские общины, как католические, так и протестантские. Более того, Ливерпуль — один из немногих городов Великобритании, в котором есть два собора: протестантский и католический. Я изучал религию, изучал библейские истории и в школе, и в воскресной школе, и они стали частью меня, частью моего мира. Поэтому я часто к ним возвращаюсь, они — моя отправная точка. Гарт Эннис -- типичный представитель того, о чем мы говорим. Когда читаешь его произведения, видно, что он не верит в Бога, но все равно все время с ним спорит, ссорится из-за разных вещей.

Иоанна Кулаковская: Подводя черту под темой, мне хочется напомнить то, что вы сказали на встрече с читателями о своем отношении к религии: «Если бы существовал Бог, у которого был бы некий замысел, мир не был бы таким запутанным»... Есть некая структура, но это не «божественный замысел», Эта позиция ясно видно в вашем творчестве. А что касается нее, то мне, помимо прочего, понравилось то, что Феликс Кастор ссылается на Блейка: «То, что сейчас доказано, было когда-то только воображаемым». Считаете ли вы, что популярность метафизического направления фэнтези, городской фэнтези или эклектичной вселенной сериала «Песочный человек» среди молодежи обусловлена тем, что читатели обладают непредвзятостью и верят, что загадочные явления — это просто пока неразгаданная часть физика? Или, может быть, они возвращаются к магическому мышлению, отказываясь от рационализма?

Майк Кэри: Это вопросы, которые интересуют каждое поколение, и каждое поколение находит свой собственный способ думать о них и искать ответы. Блейк очень важен для меня, потому что он был одним из провидцев. Он использовал свою работу почти как скальпель, которым разрезал завесу повседневной жизни и раскрывал вечность. Не обязательно быть религиозным человеком, чтобы хотеть и нуждаться в изменении точки зрения. Мы тратим много времени на повседневные дела, такие как поход по магазинам или чистка туалетов, и иногда нам нужно, чтобы кто-то обратил наше внимание на что-то еще, и как произведения Блейка, так и «Песочный человек», конечно, по-разному, способны это сделать.

Иоанна Кулаковская: А что вы любите читать и смотреть? Есть ли у вас любимые авторы фильмов и книг? Спрашиваю потому, что на творчество влияют не только взгляды и убеждения, но и художественные предпочтения...

Майк Кэри: Я в основном читаю фантастику, немного ужасов. Очень люблю таких писателей, как Майкл Муркок (он был, пожалуй, первым писателем фантастики, с которым я познакомился), Урсула Ле Гуин, Чайна Мьевиль (воистину великий писатель), Мервин Пик (британский писатель 1950-х годов). Мне нравится Роджер Желязны и его сериал об Эмбере и роман «Князь Света». Что касается фильмов, то мне в основном нравятся научно-фантастические фильмы и фильмы, но в целом я смотрю их много, и мои вкусы довольно разнообразны. Три-пять раз в месяц я хожу с моей семьей в кино, и кроме мы много времени проводим за просмотром DVD. Любимые фильмы – понятное дело классика: «Бегущий по лезвию», «Чужие», французский триллер «Дива». Мне очень нравятся фильмы Жене и Каро: «Деликатесы», «Город потерянных детей», «Амелия», «Очень долгая помолвка». Кроме того, я смотрю много сериалов, особенно американских. Мне нравятся «Дэдвуд», «Шестью футами ниже», «Клан Сопрано», «Меня зовут Эрл…»

Иоанна Кулаковская: А как насчет «Шестого чувства» и «Армии Бога»? Такое ощущение, что я вижу их следы в ваших работах...

Майк Кэри: Тот, что с Кристофером Уокеном, про ангелов? О да, мне понравилось.

Иоанна Кулаковская: Написание романов и сценариев требует другого подхода. Литература, кино и комиксы — разные средства массовой информации, поэтому они фокусируются на разных вещах. В сценарии главное — сцена, а в книге — запись мыслей героя, описание ситуации… Какой из видов работы вы предпочитаете?

Майк Кэри: Пожалуй, я не смогу ответить на этот вопрос. Я люблю рассказывать истории и люблю придавать им разные формы. Действительно, каждое средство имеет свои преимущества и в одних аспектах оно сильнее, чем в других. В комиксах легко излагать события, но трудно излагать мысли, в романах наоборот.

Иоанна Кулаковская: Ваш опыт работы сценаристом комиксов помог вам в написании книг или помешал?

Майк Кэри: Мне это очень помогло. Я пробовал писать книги, когда мне было чуть больше двадцати. Я не продумывал структуру историй, писал, как писалось: одно за другим. Работа над комиксом требует продумывания структуры, ведь сценарист ограничен количеством страниц комикса и должен разместить на них всю свою историю. Он считает страницы, как скряга деньги. Человек спасает руку, как скряга экономит деньги. Поэтому, когда он начинает писать прозу, у которой нет навязанной длины, то понимает, как использовать эту свободу и как подать историю.

Иоанна Кулаковская: А теперь о совершенно другом. Вы написали биографию Оззи Осборна в виде комиксов, сделали комикс о группе «Pantera» – и я уже знаю, что вы ненавидите эту группу, их музыку и их образ жизни, потому что это в самый раз нечто «для белых людей из Техаса» (смеется). Вы любите слушать Оззи?

Майк Кэри: Должен сказать, что мне нравятся старые песни «Black Sabbath», потому что я с юности к ним неравнодушен (смеется). В основном мне нравится электронный фолк (современные инструменты и старые мелодии) и классический рок. Однако должен сказать также, что мне было очень весело работать над этим комиксом, потому что пиар-машина Оззи очень эффективна и крута. В Ирландии живет фанат, который собрал все вырезки из англоязычной прессы об Осборне с начала его карьеры до наших дней и наклеил их в блокноты. Шэрон Осборн созвонилась с этим парнем, и он одолжил мне эти блокноты, желая сделать Оззи приятное.

Иоанна Кулаковская: И что Оззи? Ему понравился ваш комикс?

Майк Кэри: Я не знаю, понравился ли ему комикс, но мне сообщили, что что он подписал его во время какой-то автограф-сессии. Однако на момент создания этого комикса против Оззи было развязано что-то около трех судебных процессов, ведь были случаи самоубийств подростков, слушавших его музыку, и его обвиняли в косвенном содействии этому. Шэрон в то время многое делала, чтобы изменить восприятие образа Оззи, и я думаю, что комикс был лишь одним из способов добиться этого.

Иоанна Кулаковская: Некоторые люди считают, что комиксы — это нечто для мальчиков и мужчин и лишь в малой степени – для женщин, и что женщины-фэнки всегда будут на обочине сообщества любителей комиксов. Вы занимались, в том числе, комиксами, адресованными в основном девочкам-подросткам [Minx — бренд внутри DC Comics — прим. J.K] Какой подход вы при этом использовали? И, кстати, каково было вам сотрудничать с вашей дочерью? (Сценарий комикса «Confessions of a Blabbermouth», написан Майком Кэри в соавторстве с Луизой Кэри – примечание J.K.).

Майк Кэри: Работать с дочерью была мне очень интересно, хоть и не просто. Я и сам многому научился в результате. Однако тот тезис, что комиксы в основном предназначены для мужчин, справедлив только в некоторых странах, поскольку, например, в Японии существует большой рынок манги, созданной специально для женщин. В основном это романтическая манга. Есть еще целая ниша любовных романов, где речь идет о гомосексуальных мужчинах, которые читают также женщины.

Иоанна Кулаковская: Я имела в виду не столько рынок любовных романов, сколько комиксы затрагивающие все эти темы. И о том утверждении, что комиксы не привлекают женщин как средство массовой информации. Я, например, люблю фантастику, криминальные и военные истории, и мне кажется, что нас — любительниц комиксов в широком смысле этого слова – сейчас гораздо больше, чем было раньше, и нет резкой разницы в восприятии той или иной истории между фэном и фэнкой.

Майк Кэри: Я думаю, что хорошие истории понравятся каждому. В этом сила успешного комикса.

Иоанна Кулаковская: По-моему, «Люцифер» — это именно такой комикс. Я говорю то, что думаю, без всякой лести (смеется). А Нил Гейман написал во введении к первому тому («Дьявол на пороге»), что созданный вами Люцифер — такой обаятельный манипулятор, о котором он и мечтать не мог, и что вы такой писатель, который сразу все понял. Думаю, нелегко перенять персонажа у его создателя, особенно такого сложного и противоречивого.

Мик Кэри: Нил Гейман написал эти слова через два года после выхода первого номера, и это, очевидно, меняет точку зрения. Но я очень рад, что он это сделал, правда. Я думаю, что по ходу развития сюжета, а особенно ближе к концу истории, мой Люцифер меняется и становится другим – не тем, который описан в «Песочном человеке». Должен сказать, что Гейман сотворил удивительную, прекрасную вселенную, в которой воссоздал, пожалуй, все что можно, такую вселенную, где ангелы могут встретиться с богами и духами из других верований. Это здорово.

Иоанна Кулаковская: Перерабатывая «Никогде» в комикс, сочиняя сценарии для «Фурии» и серии «Люцифер», вы неустанно работали с персонажами Нила Геймана. Вы с ним советовались или вам была предоставлена полная свобода действий?

Майк Кэри: Нил консультировал все сценарии и просматривал все рисунки. У него это отлично получалось; он предоставлял мне и графическому дизайнеру изрядный простор для творчества. В ходе работы над «Люцифером» Нил постепенно вмешивался в нее все меньше и меньше, потому что, как он однажды сказал нашему редактору Шелли Бонд, Люцифер и Мэзикин стали для него персонажами, которые в равной степени принадлежат и ему и мне. Для меня это был очень приятный момент.

Иоанна Кулаковская: Вы занимаетесь не только романами и комиксами, вы интересуетесь также киноиндустрией. В ходе встречи с читателями вы сказали, что из фильма «Морозные цветы», эротической истории о привидениях, сценарий к которому вы написали, скорее всего, ничего не выйдет. Есть ли у вас другие планы?

Майк Кэри: Конечно. Сейчас я работаю над киносценарием для британского продюсера Slingshot. Это будет нечто в стиле романа о Касторе, который можно охарактеризовать как сочетание криминала и фантастики. Я также веду переговоры с «Warner Brothers» о полнометражной анимационной адаптации графического романа из серии «Hellblazer» -- «All His Engines», над которым я работал вместе с Лео Манко. Я работал над многими фильмами, которые так и не были поставлены, но возлагаю большие надежды на эти два.

Иоанна Кулаковская: Тогда все, что мне остается, это пожелать вам удачи. Надеюсь, что через некоторое время я смогу их посмотреть. Большое спасибо за интервью.