Труди Канаван: Раньше я писала больше, между пятью и шестью тысячами слов. А когда освоилась, заметила, что мне не нужно так много писать. Нынешние мои тексты не требуют многих исправлений, достаточно лишь слегка отшлифовать их. Пишу меньше, но чище. Это имеет дополнительное преимущество — из-за проблем со спиной я не могу посвящать столько времени сидению за письменным столом, сколько посвящала раньше. Часто прерываюсь.

Марцин Звешховский: Правда ли то, что «Шепот детей тумана» (“Wispers of the Mist Children”) был первым законченным тобой рассказом? Текст одержал успех – его признали лучшим австралийским фантастическим рассказом 1999 года.

Труди Канаван: Это правда. В то время я прокапывалась сквозь груды рассказов, направленных в журнал “Aurealis” – «волонтерила» в редакции на отсеивании текстов. И вот, прочитав множество рассказов, я решила, что тоже могу попробовать что-то написать. Но я-то работала на ставке в графическом отделе этого письма, знала редакторов журнала и боялись их реакции. Что, если окажется, что я не умею писать? Поэтому подписала текст псевдонимом. Через некоторое время я получила ответ, что рассказ понравился и будет опубликован. Вот тогда-то я и осознала, что это мое призвание.

Марцин Звешховский: Этот успех и подвиг тебя на начало работ над трилогией «Черный Маг» (“The Black Magican Trilogy”)?

Труди Канаван: Я уже и ранее писала длинные тексты, но к тому времени не закончила ни одного романа. Замысел трилогии «Черный Маг» пришел мне в голову в 1994 году. Тогда я начала осознавать, что это действительно нечто хорошее. Я уволилась с постоянной работы и перешла к занятию иллюстрацией на заказ, благодаря чему получила больше времени для литературной работы. В 1999 году, еще до публикации «Шепотов детей тумана», у меня уже была готовая первая версия «Гильдии магов» (“The Magician’s Guild”). Я доработала текст и отослала его нескольким людям для оценки. Успех рассказа облегчил мне публикацию романа.

Марцин Звешховский: Как выглядели твои отношения с издателями?

Труди Канаван: В каком-то смысле мои тексты никогда не отклонялись. Я послала роман первому издателю, и не получила никакого ответа. Так что отказа не было. (Смеется) Я даже спросила в письме, получили ли они текст, но тоже не дождалась ответа. Вторым адресатом, которому я послала роман, был мой знакомый, который пробовал свои силы в качестве литературного агента. Я подумала, что иметь своего агента было бы очень полезно. Очередной издатель держал меня в течение года в неопределенности, уверяя, что текст будет рассмотрен на заседании редакции, что они там кое-что исправят в первой главе, дескать это поможет в продажах. Ничего подобного сделано не было, и знакомый решил, что больше не хочет быть моим агентом. Тогда я нашла нового, более опытного агента. Тот сказал, чтобы я забыла об издателе, обещавшем правки, мы найдем кого-то другого. Таким образом, de facto второй издатель тоже не отклонил мой текст — это я с этим издателем распрощалась.

Марцин Звешховский: Твой первый рассказ одержал успех, а дебютная «Гильдия магов» открыла бестселлерную трилогию. Это воистину сказочная карьера. Большинство писателей до продажи первого текста оттачивали свое перо на чем-то таком, что не проходило через редакционные сита. У тебя же все пошло как по маслу. Это как-то отразилось на твоем умении писать?

Труди Канаван: Не слишком сильно. Первый роман я много раз переписывала. Каждый раз, когда я «не получала отказа», текст подвергался очередным правкам в надежде на то, что это поможет. В результате до выхода романа из печати он был дважды или даже трижды переписан мною с начала и до конца. И длилось все это около пяти лет.

Марцин Звешховский: То есть отнюдь не «по маслу». А как насчет сюжетной конструкции? В фэнтези принято разбивать историю на три тома. Почему ты решила предпочесть классическую форму трилогии?

Труди Канаван: Интересный вопрос. Трилогия «Черный Маг» должна была стать одним-единственным романом. Я расписала витки сюжета и приступила к работе. И в какой-то момент обнаружила, что история обретает изрядные размеры. Я хотела разделить ее на две части, примерно в половину «Ученицы Магов» (“The Novice”, 2002), но оказалась вынужденной завершить этот, в ту пору первый, том паскудным клиффхэнгером. Дописав всю книгу, я пришла к выводу, что наиболее естественным и совместимым с сюжетом было бы разделение на три части.

В случае «Эры пятерых» (“Age of the Five”, 2006—2007) история с самого начала сложилась в форме трилогии.

Следующим романом был «Подмастерье Мага» (“The Magician’s Apprentice”, 2009), приквел к трилогии «Черный Маг».

Хотя издатели косо смотрят на самостоятельные фантастические романы, мне удалось его опубликовать, поскольку он тесно связан с бестселлерным циклом. В случае трилогии «Предатель» (“The Traitor Spy Trilogy”: “The Ambassador’s Mission”, 2010; “The Rogue”, 2011; “The Traitor Queen”, 2012 [W.]), то есть продолжения трилогии «Черный Маг», я сознательно скопировала форму первой серии, поэтому разделила историю на три тома.

В новейшем цикле я хотела сломать схему и написать дилогию, тетралогию, может быть, даже пенталогию, но при работе над историей выяснилось, что она «хочет» быть трилогией. (Смеется).

Марцин Звешховский: Ты обмолвилась о том, что подчеркнул также Адриан Чайковски в интервью для нашего журнала: у них в Великобритании писатель чуть ли не должен заслужить возможность издавать самостоятельный роман фэнтези. Издатели охотнее покупают циклы. То же самое относится и к Австралии?

Труди Канаван: Да. Хотя это не столько каприз издателя, сколько выполнение желания читателей. Когда им что-то нравится, они хотят еще больше этого же самого. В свою очередь, издатели, когда задают себе труд по продвижению нового имени, предпочитают скорее продолжать серию, чем попробовать поставить на рынок нечто новое.

Марцин Звешховский: Как выглядит рынок фантастики в Австралии? Что пользуется популярностью?

Труди Канаван: Определенно фэнтези. Научная фантастика также имеет своих поклонников, но их не так много. Большинство книг фэнтези пишут женщины. Это отличает нас от остального мира. Правда, нам не хватает таких замечательных писателей, как, например, Шон Уильямс или Гарт Никс, однако у нас множество писательниц.

Марцин Звешховский: Ты затрагиваешь тему социальных разногласий. Хочешь что-то донести до читателей, или речь идет о реализме?

Труди Канаван: И то, и другое. Фэнтези основывается на показе того, что невозможное возможно. Если действие разворачивается в реалистической обстановке, читатель легче поверит в сверхъестественные элементы. Поэтому я стараюсь создавать реальные общества, избегать построения антиутопии или утопии. Единственной разницей между книжным и реальным мирами становится магия. Я могу попытаться представить себе и описать, как будет выглядеть развитие общества, если бы магия действительно существовала. И это меня радует. С другой стороны, задача писателя – задавать вопросы, не давая ответов. Это именно то, что я делаю — указываю на некоторые социальные проблемы, но не предписываю решений.

Марцин Звешховский: В твоих книгах появляются гомосексуалисты, такие как маг Дэннил из трилогии «Черный Маг».

Труди Канаван: Мне хотелось, чтобы эта тема рассматривалась как естественный элемент реальности. Поскольку у меня есть друзья среди гомосексуалистов, представители этого меньшинства должны появиться на страницах книги. В мои намерения не входило морализаторство.

Марцин Звешховский: Как ты себя чувствовала, когда после перерыва в виде «Эры пятерых» возвращалась в мир своей первой трилогии?

Труди Канаван: Прекрасно я себя чувствовала! Над трилогией «Черный Маг» я работала около десяти лет. И устала от этого мира, нужно было попробовать что-то новое. Тогда и возникла «Эра пятерых». Когда меня спрашивали о продолжении трилогии, я ответила, что у меня нет идеи для такового, поэтому ничего такого пока что не появится. В конце работы над «Эрой пятерых» мне пришла в голову мысль о трилогии «Предатели», а также о том, что не помешало бы написать о том, как появилась гильдия магов, то есть о романе «Подмастерье Мага».

Марцин Звешховский: Один из твоих рассказов -- «Пространство для себя» (“A Room for Improvement” 2003, в переводе на русский «Комната времени» 2004 [W.]), можно воспринимать как научную фантастику. Ты не думала о написании романа в этой условности?

Труди Канаван: Я бы не относила этот текст к научной фантастике. Ведь я там не пытаюсь объяснить феномен комнаты, где время течет по-другому – там нет научный подкладки. Иногда мне приходят в голову идеи для научно-фантастических рассказов, но мне ближе длинная форма. Я предпочитаю хорроры.

Марцин Звешховский: Собираешься написать роман ужасов?

Труди Канаван: У меня зреет замысел молодежного хоррора. Его действие будет разворачиваться в городке, расположенном неподалеку от плотины. Несколько лет назад, когда плотину ввели в эксплуатацию, ушел под воду другой город. Затем, вследствие засухи, уровень воды снизился, явив миру нечто большее, чем ослизлые здания. Пока что мне не удавалось уделить сколько-нибудь значительное время этому проекту. Скорее всего, это тоже окажется трилогией. (Смеется).

Марцин Звешховский: В Польше как раз сейчас появился “Прохвост" (“The Rogue”, в переводе на польский “Lotr”, 2011), в настоящее время ты работаешь над третьим томом трилогии «Предатели». Что ты собираешься написать после этого?

Труди Канаван: Еще одну трилогию – «Закон Миллениума» (“Millenium Rule”). Ее действие будет развиваться во вселенной, состоящей из многих миров. Красота этой идеи заключается в том, что я смогу представить читателям общества на различных уровнях технологического развития. Главным героем станет молодой археолог, нашедший некую книгу. Это мой любимый аспект этой истории, не могу дождаться той минуты, когда начну описывать эту книгу и отношения между нею и героем.

Появятся также юная девушка, живущая в квазисредневековом мире и преследуемая из-за своего дара (магия запрещена), и группа людей называемых Путешественниками. Это семья, перемещающаяся между мирами, по определенному пути, с которого не могут отклониться в сторону, потому что уровень магии в разных мирах разный. Может так случиться, что путешественник попадет в мир, где маги слабы, поэтому герой тоже окажется слабым и не сможет вырваться из ловушки. Поэтому Путешественники никогда не сходят со стежки. Однако предположим, что в одном из дружественных до сих пор миров вспыхивает восстание, и их там больше не хотят видеть. И Путешественники будут вынуждены искать путь в обход этой вселенной. Я уже радуюсь возможности описать все это!

Марцин Звешховский: Желаю удачи и спасибо за интервью!

Почитать о писательнице на сайте ФАНТЛАБ можно ЗДЕСЬ

В них Кадзуо Коидзуми описал киносеанс в Кинки-кан, на который он ходил со своими родителями и их другом лейтенантом Хатисабуро Фудзисаки (Hachisaburō Fujisaki), одним из бывших учеников Хирна с тех времен, когда тот работал в течении нескольких месяцев учителем английского языка в Мацуэ (Matsue).

В отчете вы найдете следы многих практик киноиндустрии того времени – покупки б/у лент, раскрашивания пленок вручную и дополнения проекций сценическими представлениями и другими аттракционами.

***

«Однажды вечером к нам пришел лейтенант Фудзисаки, который сказал, что собирается пойти посмотреть фильмы в Кинки-кану в Канде, и спросил, может ли Кадзуо тоже пойти. В тот день, кроме меня, его также сопровождали отец и мать.

Нас посадили в кресла по правой стороне зала. Сеанс начался с фонографа, к которому был подключен мегафон. Аппарат выкатили в центр сцены и включили японские пластинки. Затем был представлен танец с мечами в исполнении мальчиков в возрасте от двенадцати до тринадцати лет, и, наконец, начались долгожданные кинопоказы.

В первом ролике были запечатлены плавание и прыжки в воду с высоты. Следующий был тем, что мы хотели увидеть – кинозапись событий англо-бурской войны. Однако она оказалась отвратительным по качеству цветным фильмом. Цвет портил внешний вид лиц и рук актеров – они были слишком темными, а красный, синий и зеленый цвета мундиров и головных уборов казались слишком насыщенными. Когда мина (которая была фиолетовой) взорвалась, дымовой столб выглядел сделанным из дешевой окрашенной бумаги и приклеенным к ней. Лейтенант Фудзисаки заявил, что сцены, изображающие марш и разбивку лагерей солдат, выглядели естественно, но бой и взрывы были настолько неестественными, что это легко можно было увидеть.

Последний фильм показывал, как президент США приплыл в Сан-Франциско. Кинозапись была черно-белой и естественной, но пленка -- старой и очень плохого качества. Она была изуродована таким количеством пятен, что казалось, будто мы смотрим сквозь проливной дождь или снег, а неясные фигуры и транспортные средства двигались перед нашими глазами со скоростью, которая вызывала у нас благоговейный трепет. Едва они появились в левой части экрана, как тут же исчезали в правой. Хотя отец приложил монокль к глазу и пытался что-то увидеть, он не мог ничего толком разглядеть. Все это произвело на нас странное впечатление».

P.S. Коидзуми утверждает, что на одной из кинопленок был показан президент США в Сан-Франциско. Уильям Мак-Кинли, президент с 1897 по 1901 год, и в самом деле был героем фильма «Спуск на воду нового линкора «Огайо» в Сан-Франциско, штат Калифорния, когда там был президент Мак-Кинли» (“Launching of the New Battleship ‘Ohio’ at San Francisco, Cal. When President McKinley Was There”, режиссер неизвестен) – но этот фильм появился только в мае 1901 года. поэтому Коидзуми не мог посмотреть этот материал. Основываясь на беглом описании записи, можно предположить, что это был скорее один из фильмов, на которых было зафиксировано приведение Мак-Кинли к присяге в 1897 году. Ключом к разгадке того, почему сын Хирна подумал, что кадры с американским президентом были сняты в Сан-Франциско, является упоминание фильмов с купанием и прыжками в воду.

В 1897 году Джеймс Х. Уайт произвел две кинозаписи на месте городского комплекса крытых бассейнов, построенного годом ранее по инициативе Адольфа Сутро. Если предположить, что Коидзуми именно их смотрел в тот день, кажется вероятным, что он связал кадры с бассейнами Сан-Франциско с фильмом, в котором запечатлен Мак-Кинли, или что это сделал комментатор-benshi во время показа. В пользу гипотезы о том, что в Кинки-кане демонстрировалась кинопродукция 1897 года, говорит замечание о плохом качестве записи с Мак-Кинли – сомнительно, чтобы пленка с фильмом, сделанная позже, эксплуатировалась в таких масштабах. Показ записей, сделанных за несколько лет до него, был довольно распространенным явлением в Японии – киноленты часто поступали туда со значительным опозданием и эксплуатировались как можно дольше, вплоть до приведения пленки в полную негодность.

«Рассказанная с точки зрения Балтазара, одного из трех волхвов, приезжавших некогда издали, дабы преклонить перед младенцем колени и вручить ему свои дары, история Иисуса Христа, который не только не умер за грехи человечества, но и отстроил Иерусалим, а затем собрал армию и при поддержке ангельских и божественных сил отправился на завоевание Римской империи, действительно оригинальна, но, к сожалению, это все, чем может похвастаться текст. Углубления в дешевую метафизику предназначены только для того, чтобы прикрыть сюжетную поверхностность истории, а религиозная стилистика языка – его языковую бедность. Хорошей идеи определенно недостаточно, чтобы текст защитил себя» (Nivo, сайт “Ufantasy.pl”).

И это вторая публикация автора в нашем журнале (первую см. “Nowa Fantastyka” 10/1998).

Перевод рассказа на русский язык под названием «Второе путешествие волхва» (переводчик конкретно не указан) напечатан в составе переводной антологии «Сошедшие с небес» (2013).

Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ

А почитать об авторе на сайте ФАНТЛАБ можно ТУТ

17. 2. Рассказ американского писателя Чарльза Ю (Charles Yu), который в оригинале носит название “Standard Loneliness Package” (2010, ebook “Lightspeed”, Nov.; 2011, ант. “The Year’s Best Sf and Fantasy: 2011 Edition”; 2012, авт. сб. “Sorry Please Tank You”), перевел на польский язык под названием “Standardowy zestaw samotności/Стандартный комплект одиночества” ЯКУБ МАЛЕЦКИЙ/Jakub Malecki (стр. 50—58). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.

«В будущем некий гений из Дели изобретает “протокол передачи для стандартизации и упаковки чувств всех видов”. С этого момента ментальные состояния обретают способность свободно перемещаться между различными умами, подобно единицам данных в сети интернета. Главный герой-рассказчик – сотрудник компании, которая предоставляет своим клиентам возможность переноса их состояний ума в мозги других людей, а именно своих сотрудников. Однако это не обычные состояния. Боль, страх, ужас, угрызения совести, ярость – все это испытывает сотрудник компании за соответствующую плату, в то время как клиент, избавивший свои мысли от негатива, может наслаждаться психологическим комфортом. В ходе выполнения своих повседневных обязанностей рассказчик переживает лечение зубных корневых каналов, похороны, реабилитацию в ходе избавления от наркозависимости, шунтирование и множество других травм, но это не мешает ему наладить контакт с одним из своих коллег – Кирти. Однако вскоре выясняется, что выполняемая им работа может принести множество непредвиденных последствий. Блестящая идея, хорошо прорисованные персонажи и персонализированное повествование делают рассказ заслуживающим аплодисментов». » (Nivo, сайт “Ufantasy.pl”).

И это первая публикация автора в нашем журнале.

Рассказ на русский язык не переводился, заглянуть в его карточку можно ЗДЕСЬ

А почитать об авторе на сайте ФАНТЛАБ можно ТУТ

17.3. Завершается подборка рассказом американского писателя Кена Лю “The Algorithmus for Love” (2004, “Strange Horizons”; 2005, ант. “Year’s Best SF 10”; 2013, ант. “Twenty-First Century SF”). Рассказ перевел на польский язык под названием “Algorytm miłości/Алгоритм любви” МАРЦИН ЗВЕШХОВСКИЙ/Marcin Zwierzchowski (стр. 59—64). Иллюстраций нет.

«Гениальная изобретательница конструирует кукол, оснащенных передовыми алгоритмами искусственного интеллекта, которые обеспечивают им возможность динамически реагировать на окружающую среду, воспринимаемую не менее сложными механическими рецепторами. Игрушки завоевывают рынок, что позволяет героине совершенствоваться в своей работе, результатом чего становится еще одна кукла с практически идеальным ИИ, без проблем проходящая тест Тьюринга. Однако череда успехов прерывается личной трагедией – выкидышем и потерей репродуктивной способности. Отчаявшейся героине приходит в голову безумная идея – попытаться создать себе дочь. Кен Лю в очередной раз обращается к старой философской проблеме сознания, статуса интеллекта и связанных с ним осложнений, различия между сознанием и самоосознанием, а также места разума во всем этом. Хороший текст с когнитивным чутьем, написанный с мастерством и сильной концовкой» (Nivo, сайт “Ufantasy.pl”).

И это первая публикация автора в нашем журнале.

Рассказ переводился также на румынский, итальянский, испанский, французский, японский, вьетнамский языки. На русский язык его перевел под названием «Алгоритм любви» А. ГРУЗБЕРГ (см. переводную антологию «Лучшая фантастика XXI века», 2016).

Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ

А почитать об авторе на сайте ФАНТЛАБ можно ТУТ

(К сожалению, мне не удалось найти фото книги издания 1915 года. На снимке показана книга более позднего (1927) издания. W.)

«Асакуса – это развлекательный центр в Токио. Люди всех сортов – старые и молодые, знатные и низкородные, мужчины и женщины, богатые и бедные – толпятся в парке днем и ночью. […] Самая шумная и многолюдная часть – это та часть, где расположены кинозалы.

На передней стене зала можно увидеть большие картины, изображающие сцены из фильмов, которые в нем демонстрируют, а у входа трое или четверо мужчин зазывают зрителей: "Входите, входите! У нас есть последние, лучшие фильмы! Недавно завезено из Европы!" Мужчины, стоящие в другом зале, кричат: “Тут у нас новейшие движущиеся фотографии из спектакля в исполнении лучших токийских актеров: фильм, изображающий месть 47 ронинов!”

Билеты продают в кассах у входа в каждый зал девушки, одетые в красивые униформы, с красиво раскрашенными лицами, принимающие гостей с очаровательной улыбкой. Большинство японцев, особенно женщины, носят гета (сабо) на ногах вместо обуви и ботинок. Когда вы переступаете порог зала, вы должны показать билеты мужчинам, которые дадут вам зори (пару соломенных тапочек) вместо ваших гетa. Нельзя забывать забирать у них деревянные таблички с цифрами или другими знаками – такие таблички представляют собой нечто вроде квитанции, по которой вам вернут ваши гета Когда вы поднимаетесь на верхний этаж, вас встречает еще одна симпатичная девушка в униформе, которая ведет вас к вашему месту. Зал полон людей; кажется, что здесь нет места для очередного зрителя, но девушка находит в толпе стул, на который вежливо вас усаживает. Сцены из фильмов появляются на экране одна за другой, и каждую из них объясняет комментатор [бэнси – Д.Г.] во фраке или вечернем сюртуке. Между отдельными кинопоказами проходят выступления комиков или жонглеров. После окончания каждого фильма или спектакля идет интерлюдия, длящаяся от трех до пяти минут. Во время этого перерыва в толпу врываются продавцы апельсинов, молока, печенья, бутербродов и т.д. с криками: “Кому апельсин? Хорошее печенье! Свежекипяченное молоко!” и т.д.

Кинопоказ заканчивается около полуночи, и толпа зрителей вытекает из зала. Куда они тогда деваются? Конечно, большинство из них возвращаются домой, но некоторые – среди них молодые люди – углубляются в “темные улочки” парка Йошивары, расположенного неподалеку лицензированного района проституции».

Асакуса на фотографической открытке, датированной примерно 1908 годом (Сэкай-кан гораздо менее впечатляет, чем двумя годами позже).