Содержание книги точно отражено в названии. Автор рассказывает об истории опечаток, а также прочих связанных с набором текстов ляпов и борьбы с ними, приводя многочисленные, порой весьма смешные примеры. Прочитал с удовльствием и интересом. Заодно узнал, что всё шире распространяющееся сейчас утверждение, что в романе Толстого "мир" означает не отсутствие войны, а общество, тоже суть следствие опечатки.
Могу рекомендовать любителям забавных казусов.
P.S. Пара цитат:
цитата
Шотландский издатель Роберт Фулис из Глазго пошел по той же тропе: в 1744 году он твердо решил издать сочинения Горация без каких‑либо опечаток. Для этого вычитанные корректурные листы книги были вывешены на воротах местного университета, и каждому нашедшему опечатку было обещано вознаграждение. Да какое — 50 фунтов стерлингов! Когда книга вышла, в ней было найдено шесть неисправленных ошибок. В истории этот том известен под слегка ироническим (потому что в кавычках) именем «безупречного» Горация".
цитата
В 1685 году в Париже было издано руководство по коммерческой арифметике известного ученого Матье де ла Порта — с подробными указаниями и выкладками, как и что считать. В одном месте речь шла о процентах, которые тогда обозначали «cto» (сокращенно от cento). Однако наборщик принял, видимо, это «cto» за дробь и напечатал «%».
цитата
Но самая знаменитая толстовская опечатка была допущена уже после смерти Льва Николаевича. В 1913 году вышло в свет очередное издание романа «Война и мир». Издание серьезное, под редакцией солидного литературоведа П. И. Бирюкова — но именно в нем случился досадный ляпсус. И какой! На первой странице первого тома в заглавии романа вместо «миръ» было напечатано «мiръ». В русском языке того времени это были два разных слова: «миръ» означал согласие, единодушие, дружбу, покой, а «мiръ» подразумевал под собой вселенную, земной шар, человечество.
Первая часть весьма объёмистого научно-популярного труда о палеоантропологии и, соответственно, происхождении человека.
Издательская аннотация: "Кто был непосредственным предком человека? Как выглядит цепь, на конце которой находится Homo sapiens, и все ли ее звенья на месте? Почему некоторые находки оказываются не тем, чем кажутся поначалу? И почему разумными стали именно гоминиды, а не другие млекопитающие? “Достающее звено” – история происхождения человека в двух книгах – подробно и увлекательно отвечает на эти и другие животрепещущие вопросы о нашем прошлом. Ведущий российский антрополог, научный редактор портала “Антропогенез.ру” и блестящий лектор Станислав Дробышевский знает об этом, вероятно, больше, чем любой другой живущий потомок палеоантропов, и как никто другой умеет заразить интересом к современной, бурно развивающейся науке, имеющей прямое отношение к каждому из нас. Первая книга посвящена тем, кто внес вклад в формирование нашего вида задолго до того, как мы встали на ноги, расправили плечи и отрастили мозг."
А вот слова самого автора: "К написанию этой книги меня сподвигли несколько обстоятельств. Во-первых, преподавательская деятельность, коей я занимаюсь, создает склонность к популярному и доступному объяснению. Во-вторых, большое количество обращений за разъяснениями глобальных или каких-либо частных вопросов антропогенеза со стороны студентов, знакомых и представителей средств массовой информации показало мне, что многим людям эти вопросы небезынтересны. В-третьих, изобилие непрофессиональных, часто просто неграмотных и ошибочных изложений антропогенеза в последнее время зашкаливает: иногда в книгах с заглавием “Антропология” о таковой не говорится вовсе ничего."
Пара цитат:
цитата
С одной – темной – стороны, вомероназальный орган может быть в немалой степени ответственен за расизм: ведь именно у представителей разных рас феромоны отличаются в наибольшей степени. Именно из-за подсознательности работы органа расизм так легко возникает сам собой и столь сложно с ним бороться. Ведь убеждение о том, что отличающийся феромонами человек плохой, входит в сознание исподволь из подкорки, на полном автомате, для этого ничего не надо делать. Для того же, чтобы понять, в чем истинная причина неприязни и что моральные, интеллектуальные и прочие личностные качества человека не зависят от его химии, надо немало потрудиться новой корой конечного мозга, иметь информацию и уметь ее обрабатывать, а это уже не каждому дано. Конечно, стоит помнить, что не в одном якобсонове органе дело: зрение, слух и злобная пропаганда тоже делают свое черное дело, но эти воздействия прямо проецируются на неокортекс, так что с ними легче разбираться; якобсоново же чувство глубоко личное и внутреннее. Есть у работы якобсонова органа и противоположная – светлая – сторона. Если феромоны другого человека почти идентичны собственным, но все же отличаются, да он еще другого пола, что еще надо?! Якобсонов орган включает программу “Любовь с первого взгляда”. Впрочем, и тут есть доля вероломства: ведь опять же реальные свойства человека не зависят от его феромонов. Проходит время, как любое чувство, якобсоново притупляется, ан уж печать в паспорте, детишки в детском саду, поздно включать неокортекс… Так что, если при встрече с новым человеком в вас проснется немотивированное внутреннее убеждение “Он плохой!” или “Он хороший!” – подумайте, не попутал ли вас якобсонов орган, притормозите на секунду, включите неокортекс. Система, помогавшая выживать ланцетникам, рыбам и зверообразным рептилиям, в наши дни может давать трагические сбои и направлять наше поведение по ложному пути.
цитата
В некоторых африканских странах возникает хитрая связь между браконьерством и успеваемостью школьников: когда охотники истребляют хищников, прежде всего леопардов, то плодятся мандрилы и павианы, они разоряют поля, на охрану и защиту коих посылаются дети, которые прогуливают уроки и в итоге плохо учатся. Мораль – берегите природу!
цитата
Наземные павианы представляют вариант жестко построенного иерархического общества, где каждая особь кому-либо подчинена и кого-либо подчиняет. Иерархия основана на физической силе и жизненном опыте. Все дозволено лишь самым маленьким детенышам и вожакам стада. При переселениях стадо павианов представляет собой образец построения группы на марше. В центре стада движутся самки с детенышами, возглавляет шествие вожак, а по сторонам охраняют самцы. Жесткая иерархическая система держится на альфа-самцах. Интересно, что почти все нововведения и инициативы рождаются в “низах общества” – среди павианов самого низшего ранга, чаще среди самок, которые не так заняты поддержанием своего социального статуса, но которым достаточно плохо живется, чтобы хотелось стремиться к лучшему. Тот же эффект ярко был продемонстрирован в наблюдениях над группой японских макак, которых исследователи подкармливали бататами. Когда одна самка низшего ранга случайно уронила батат в воду, она обнаружила, что чистым его гораздо приятнее есть – песок на зубах не скрипит. Она стала регулярно мыть клубни, от нее научился ее детеныш, а после нововведение распространилось “от низов к верхам”. Последними научились мыть клубни альфа-особи; им и так хорошо, их позиция – лучше, когда ничего не меняется, пусть все навеки застынет в стабильности. Раньше павианов часто предлагали в качестве модели первобытного человеческого стада. Однако закрепленность и регламентированность взаимоотношений среди членов такого общества не дает возможности развития, закрепления новаций и распространения их по всем социальным слоям. Поэтому маловероятно, что отношения среди древнейших людей были похожи на отношения среди павианов.
цитата
Бамбук превосходен тем, что его мало не бывает, а растет он очень быстро, это сорняк, который захочешь – не изведешь. Но он же имеет тот огромный минус, что после цветения, которое захватывает сразу все бескрайние заросли одновременно, эта деревянистая трава сохнет и гибнет. Цветение бамбука случается едва ли не раз в сто лет, но это критическое время, когда все зависимые от него животные попадают под лезвие естественного отбора. Трагична не только гибель от голода, но и резкое сокращение генетического разнообразия; возникает так называемое “бутылочное горлышко” – выживают единицы, и в следующее поколение переходит очень малая часть вариантов генов. А суженная изменчивость чревата уязвимостью при последующих вызовах природы. Когда же “бутылочные горлышки” повторяются регулярно (а в случае с бамбукоедами это практически неизбежное проклятие), то все представители вида становятся фактически клонами. Любая недобрая мутация или существенное изменение окружающей среды – колебание климата, эпидемия, новый хищник – запросто может сгубить всю популяцию в одно мгновение.
Вторая часть труда. От автора о содержании книги: "Рассказ о цепях коротких и длинных, непрерывных и оборванных, магистральных и параллельных, прямых и извилистых, о том, из каких звеньев они составлены, и о том, все ли звенья достают, как люди достают эти звенья и как звенья достают людей, о звеньях прочных и не очень, о звеньях главных и второстепенных, о звеньях между звеньями и рядом со звеньями, неотвратимости и случайности, о наследии и следах, много о прошлом, в меру о настоящем и немножко о будущем…"
И от себя. Книга Дробышевского даёт практически исчерпывающее для неспециалиста понятие о палеоантропологии, её предмете, методах, гипотезах и прочих вещах, которые отличают одну науку от другой. Следует однако отметить, что для научно-популярной книги в "Достающем звене", как теперь говорят "много текста". Автор, движимый перфекционизмом и любовью к своей науке, явно перебрал, на мой взгляд, с количеством иллюстративного материала. Вследствие чего далеко не всякая птица долетит до середины, особенно второй книги. Несмотря даже на весёленькую манеру изложения. Тем не менее, тем, кому действительна интересна палеоантроплогия (со стороны, естественно) стоит прочитать книгу, пусть даже и пропуская излишние подробности. А авторам НФ могут пригодиться авторские отступления под названием "минутка фантазии".
Дж. К. Роулинг (под псевдонимом Роберт Гэлбрейт) "На службе зла"
Третий роман цикла "Корморан Страйк" — о бывшем военном полицейском, уволенным в отставку по инвалидности, и ставшим частным детективом. И о его умной и симпатичной помощнице Робин Эллакотт. Начинается всё с того, что Робин получает с курьером пакет, в котором обнаруживается женская нога. Страйк полагает, что посылка адресована, скорее, ему — в своё время он знал четырёх отморозков, способных на подобное, и имеющих к нему счёты. Осталось выяснить, кто же из четвёрки, решил отомстить Корморану через Робин. При этом саму её желательно от расследования отстранить для пущей безопасности, но сделать это не так-то просто. Попутно Страйк поддерживает утомляющую его связь со светской красоткой, а Робин переживает личную драму и намерена порвать с женихом...
Мне лично третий роман понравился заметно меньше двух предыдущих. Во-первых, я терпеть не могу усиливающий накал драматизьму приём, когда преступники начинают преследовать самого детектива. Во-вторых, роман явно написан под влиянием какой-то общественной кампании по поводу семейного насилия, в которой Роулинг, пардон Гэлбрейт, поспешил/а поучаствовать. Придумав главной героине связанную с насилием психотравму (это в третьем романе серии!) и пр. Возможно текущая актуальность/нашумелость затронутых тем и повышает продажи, но на качестве произведения сказывается отрицательно. Соответственно, рекомендовать не стану, читайте по показаниям.
Ну и цитатка на память. Ничего особенно, просто атмосферная.
цитата
Короткая прогулка увела Страйка намного дальше, чем показывало простое физическое расстояние. Ничего удивительного, напомнил он себе, закуривая первую сигарету, это же Лондон. Отправляешься от спокойной, симметричной террасы Нэша, похожей на скульптуру из сливочного пломбира. Сосед Элин, русский, в элегантном деловом костюме, садился в «ауди» и одарил Страйка небрежным кивком в ответ на его «доброе утро». Несколько шагов по Бейкер-стрит мимо силуэтов Шерлока Холмса – и вот уже ты сидишь в затхлом вагоне метро, среди болтливых работяг-поляков, бодрых и собранных в семь утра. Затем – суетливый Паддингтон: пробиваешься с сумкой через плечо сквозь толпу мимо привокзальных кафешек. И под конец несколько остановок на «подкидыше» Хитроу-коннект, где рядом с тобой оказывается многочисленное семейство из Западных графств, уже одетое для Калифорнии, невзирая на утренний холод: как нервные сурикаты, разглядывают перронные вывески и сжимают ручки чемоданов, будто ожидая неминуемого ограбления.
Первая книга цикла "Агент перемен", входящего в цикл "Лиаден". Главная героиня, Присцилла Мендоза, изгнанница с планеты Синтия, от которой отреклись родные и близкие, работает суперкарго на сомнительном торговом корабле (космическом) лиадийского купца. Она вычисляет, что капитан корабля занимается контрабандой и её бросают в космопорте на Джанкалиме, обвинив в воровстве. К счастью Присциллы, на орбите находится ещё один лиадийский торговый корабль, капитан которого, мастер-купец Шан йос Галан, заключает с нею контракт на один рейс. Злодеи продолжают преследовать героиню, но капитан не даёт членов своей команды в обиду...
Книга весьма своеобразная. Во-первых это романтическая история из купеческой жизни. Возможно, только американцы могут с таким восторгом писать о торговцах и юристах и, что любопытно, у них часто получается нечто интересное. Во-вторых, несмотря на то, что книга написана в 1988 году, задолго до современной линии партии, в ней фигурируют положительные и отрицательные лесбиянки, а принятая этическая система весьма свободна даже по нынешним временам. Не знаю, имели ли авторы какое-то отношение к хиппи, но похоже на то. Ну и наконец, это книга о космических эльфах, поскольку лиадийцы с их взглядом на людей свысока и сложной системой ритуалов и взаимоотношений более всего похожи на эльфов (ну, или на японцев, но эльфы интересней). Не уверен, что буду читать цикл дальше, но не жалею, что ознакомился. Интересная вещь.
Цитатка, дающая некоторое представление о лиадийском образе мышления:
цитата
– А ты действительно сожалеешь? Ты могла бы попросить у меня прощения, если ты считаешь, будто я обижен. Но обычно лиадийцы не просят прощения. Видишь ли, это – признание своей вины. Извинения рассматриваются как признание того, что другая сторона имеет основания считать себя оскорбленной, обиженной или ущемленной. При этом не страдает твое право действовать так, как ты считаешь нужным.
После посещения Стамбула взялся за "Роксолану". Вышло весьма удачно. О содержании книги, думаю, писать нет нужды, поскольку само название как бы намекает, что она посвящена Роксолане, молодой украинской девушке Насте, захваченной татарами во время набега, и, в конечном итоге, попавшей в гарем султана Сулеймана, прозванного Великолепным. Где, получив новое имя Хюррем, она сумела приобрести влияние, какого не имела ни одна жена султана, ни до, ни после.
Кстати, по ходу чтения стало ясно, почему сериал "Роксолана" сняли не по известнейшему роману выдающегося писателя, к тому же живого на момент сьёмок, а по не(мало)известному роману столь же не(мало)известного писателя. Дело в том, что сериалу необходимы розовые сопли мелодраматичность и стр-р-расти, а у Загребельного всё больше психология, размышления и исторический контекст. Чем он и ценен.
Вот, что сам Загребельний пишет о своём романе: "Досi постать Роксолани була безплотною, часто ставала об'єктом псевдопатрiотичних захоплень, використовувалася деякими авторами як своєрiдний рупор для їхнiх розумувань,тут вона, як принаймнi здається авторовi, вiднаходить тi необхiднi вимiри i якостi, якi роблять її особистiстю. Власне, роман — це iсторiя боротьби нiкому не знаної дiвчини й жiнки за свою особистiсть, за те, щоб уцiлiти, зберегти i вберегти себе, а тодi вознестися над оточенням, може, й над цiлим свiтом. Бо, як сказав ще Гете: (Народи, раби й переможцi завжди визнавали, що найвище благо людини — її особистiсть). Буває життя таке жорстоке, що не лишається жодної хвилини для розмiрковувань над абстрактними проблемами, воно ставить перед людиною тiльки найконкретнiшi питання, тiльки "так" чи "нi", тiльки "бути" чи "не бути". Таким видалося все життя Роксолани. Навiть у каторжникiв на турецьких галерах, здається, було бiльше вiльного часу, нiж у цiєї жiнки, нестерпно самотньої, виснаженої змаганням за своє життя, за свою iндивiдуальнiсть. Тим цiннiша й повчальнiша її перемога над самою собою. Значення такої перемоги не втрачається i в наш час, на жаль, такий багатий спробами знищити людську особистiсть, знiвелювати її, позбавити неповторностi, затоптати, не зупиняючись для цього нi перед якими засобами".
И, традиционно, несколько цитат для памяти.
цитата
Для Османiв походження нiколи не важило. Тiльки заслуги, вiрнiсть, вiдданiсть i особистi гiдностi. Хто вмiв крикнути найголоснiше в час штурму ворожої крiпостi, замахнутися найдужче шаблею, потоптати найбiльше ворогiв, розштовхати лiктями всiх довкола, лiзти наослiп, без сорому й совiстi, аби лиш во славу аллаха i на користь та служiння султановi. Кожен жебрак мiг стати великим вiзиром, вчорашнiй раб — стати царським зятем. Адже сказано: "Чи ж у них драбина до неба?
цитата
— Але ж ви навчалися у кращих унiверситетах Європи, виховувалися на книгах найбiльших мудрецiв Грецiї i Риму, де говориться про людську свободу i гiднiсть. — Не забувайте, що я купець,- засмiявся Грiтi.- Коли ми з вами, попиваючи кандiйське вино, обговорюємо дiалог Платона "Республiка" або "Бенкет", я виступаю перед вами як носiй високих людських помислiв, коли ж я опиняюся на Бедестанi, я вимушений згадувати й те, що навiть в улюбленого вами Арiстотеля у його "Братах" в авабi вiсiмнадцятому наводяться поради, як треба купувати рабiв i рабинь. Фiлософ радить неодмiнно переглядати рабiв навпроти сонця або в мiсцi, добре освiтленому, оглядати не тiльки їхнi видимi члени й усе тiло, а й потайнi частини тiла аж до найсоромнiших.
цитата
— Менi до вподоби восьма сура, яка зветься "Здобич". Згодьтеся, що таке слово для купецького серця — наймилiше. Купець не повелитель, який посилає своїх воїнiв на завоювання земель, людей i багатств, але вiн може посилати грошi, якi часто перевищують своєю силою зброю i найжорстокiше насильство.
цитата
На зміну вченим прийшли поети. Вчені мають знання, тому вони часто можуть виказувати незалежність, поети ж володіють лише словами, тому їм потрібне покровительство. А за покровительство доводиться змагатися. Покликання учених — зберігати знання, поети ж часто нагадують півнів, які кукурікають навіть тоді, коли ще не розвиднілося, їм кортить негайно зазнайомити світ із першим-ліпшим словом, яке прийшло на язик. Запобігаючи ласки в султанів, вони намагалися перевершити один одного коли й не майстерністю, то заплутаністю, незрозумілістю для простих смертних або ж розмірами своїх творінь.
цитата
Могильники вважали своїм покровителем Каїна, Адамового сина, який убив свого брата Авеля через дівчину. Він поховав Авеля на горі Арарат, на тiм мiсцi, де стояла Адамова кухня. Вiдтодi Каїн став покровителем усiх, хто проливає кров i копає могили, а також усіх ревнивцiв.
Подзаголовок романа: "Варшава 1939: женщины, наркотики и измена"
Издательская аннотация: "Безумный, трансовый... психологический, исторический, остросюжетный, скандальный роман. Первые дни немецкой оккупации. Варшава замерла в нерешительности. В городе скрывается Константин Виллеманн, сын немецкого офицера аристократического происхождения и полонизированной силезянки, подпоручик, который после сентябрьской кампании пытается освободиться от воинских обязанностей. Ему тридцать лет, у него жена и сын. Мать воспитала его поляком: он служил в польской армии, женился на польке, но для Виллеманна всего этого слишком мало, чтобы понять, кем он, собственно, является. До сих пор он вёл в Варшаве весёлую жизнь бонвивана, вращался в артистических кругах. Развлекаться и принимать наркотики не помешала ему даже война. Этот "человек без сердца и родины" больше всего желает добыть очередной пузырёк морфия и несмотря на оккупацию жить своей прежней жизнью гуляки и бабника. Погрузившись в ночную жизнь Варшавы он знакомится со Стефаном Витковским, руководителем окружённой аурой скандала конспиративной разведывательной организации, называемой мушкетёрами. Вопреки своей воле, Константин начинает под чужими именами конспиративную деятельность, которая только усугубит его дилеммы и приведёт ко множеству драматических событий..."
Собственно, всё так и есть. Перед нами слабый, распущенный, никчёмный персонаж, который никак не может определиться со своей идентичностью, решить кто же он такой. Человек, против своей воли впутавшийся в большую Историю. Персонаж отрицательный, но, благодаря таланту автора, вызывающий сочувствие и даже любовь. Автор вообще чертовски талантлив — открыв книгу уже через пару страниц понимаешь, что перед тобой неординарное произведение, которое стоит прочесть до конца. И не потому, что книга получила в Польше несколько престижных литературных наград, а потому, что текст затягивает, как теперь принято говорить "вставляет". Я, во всяком случае, давно не испытывал при чтении подобных ощущений. Стиль совершенно неповторимый, хотя, возможно, некоторые найдут его сложным для восприятия.
Насколько я могу судить, обстановка октября 1939 года в оккупированной Варшаве, равно как и в местах, пока не затронутых войной, описана автором вполне реалистично (насколько можно говорить о реалистичности по прошествии семидесяти лет со времени описываемых событий). Что же в романе фантастического? Пожалуй только то, что хотя повествование всё время идёт от первого лица, этих лиц два: собственно сам главный герой и некая сущность женского рода, которая поначалу воспринимается как что-то вроде ангела-хранителя, но... Собственно, благодаря этой двойственности повествователя, которая поначалу незаметна и вызывает недоумение, когда в одной фразе главный герой вдруг упоминается в первом и третьем лице, и "я" рассказчика произвольно меняет род с мужского на женский и наоборот, так вот именно этот двойной взгляд придаёт описанию объёмность, стереоскопичность, и не только в физическом пространстве, но и во времени, и в пространствах психологическом, историческом и т.д.
Всячески рекомендую любителям необычных качественных романов, владеющим польским языком. И напоследок приведу несколько цитат из романа, чтобы читатель смог сам составить о нём некоторое представление. Предупреждаю, однако, что в цитатах содержится некоторое количество деталей, раскрывающих сюжет.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
... Я Константин Виллеманн, сын графа фон Страхвица и неистовой Катарины Виллеманн, которая, кажется, за семь лет ни разу ни заснула, как утверждал Стах из Варты как раз перед войной, когда мы пошли однажды на обед к Симону, потому что мать очень хотела, чтобы я с ним познакомился, а значит я познакомился, но он был безумен. Во всяком случае утверждал, что моя мать не встаёт с кресла, не спит, не испражняется — да, он рассказывал мне о работе кишечника моей матери — потому что не ест и не пьёт, только курит папиросы и свои травы, и овладела тайным знанием индийских йогов, а потому сидит, курит травы и думает о Польше, или, как говорил Стах, думает Польшу.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Он говорит: "Я сражался". А мне трудно выговаривать такие слова. Потому что, сражался ли я? Выкрикивал какие-то приказы, что там помнил человек из Грудзёндза, размахивал парабеллумом, наступали на Серакув, или как там называлась та дыра, в любом случае там погиб ротмистр Поборовский, мой командир, а раньше, под Грабиной Ксык лежит за щитом бофорса, чёрные усы у резины окуляра, локоть на покрышке, целится, стреляет и подбивает танк, а я, а я, а я что? А ты, Костичек, не был трусом. Никто не может бросить тебе в лицо это слово. Не дал себя убить, уланы из третьего взвода четвёртого эскадрона девятого полка уважали тебя настолько, насколько улан может уважать тридцатилетнего подпоручика запаса.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Смотрю на него, на Константина Виллеманна, взираю на него свысока, смотрю, как он спит возле своей жены, в доме из шоколада, спят рядом, объединённые недавней любовью, близкие, потому что она всё знает и всё ему прощает, спят, смотрю на них и вижу, как тёмная субстанция, пульсирующая под тонкой кожей мира, выпускает свои щупальца. Они оплетают опоры, на которых стоит шоколадный дом, проскальзывают на лестничную клетку, входят, тянутся выше, ищут его. Могу ли я их одолеть? Я чёрная богиня. Говорю языками человеческими и ангельскими. Позволяю щупальцу взобраться по ступенькам, позволяю ему проскользнуть под дверью, позволяю ему войти в спальню Константина, заползти под одеяло, в доме холодно, но тёмная субстанция об этом не знает, не ищет под одеялом тепла. Позволить ей, или остановить её? Я чёрная богиня. Позволяю.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
А больше, дурачок, думает о том, насколько драматична его жизнь, разорванная между польскостью и немецкостью, ох, как же страшно в этом мире декларативных, тотальных национальностей быть разорванным между немецким отцом и польской матерью, сейчас уже не польской, как страшно иметь две Muttersprache, два бьющихся в груди сердца, как трудно быть поляком, если ты по крови и происхождению немец, какая это каторга! А сейчас, думает мой глупый Костичек, родина, которую он выбрал, Родина с большой буквы «Р», подвергает его самому трудному испытанию, как в рыцарском романе, приказывая во имя любви публично от этой любви отречься, сносить оскорбления и унижения, выдавать себя за того, кого больше всего ненавидишь, всё для её блага, для высшего блага. Вот так история, Костичек, правда? Мой любимый глупый Костичек, мой милый чувствует себя так трагично разорванным, так чудесно возвышенным в этой трагичности, два сердца, две души, ведь выбирает только одно, второе вырывает из своей груди, отбрасывает, нет второго. Представляет себе Костичек, насколько легче было бы жить в мире, в котором современные национальности и современные национализмы еще не родились, в мире до французской революции, собственно об этом сейчас думает, дурачок, словно боится мысли о надвигающейся катастрофе...
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Как же ты прекрасна, гражданская война, без ненужной чуждости между врагами, между врагами, подобными братьям. Чужие люди не должны убивать друг друга, убивать друг друга должны только близкие, близкие будут убивать с нежностью, жестокость это определённого рода нежность, жестокость это очень по-человечески, только звери убивают так, чтобы не причинять страданий, жестокость как ласка, когда забивают палками, как ласка, когда расстреливают на плацу юношей светлых или чернявых, как если бы осыпали их поцелуями. Я люблю гражданские войны, Костичек. Твоя серая подруга любит гражданские войны. Наслаждаюсь войной гражданской больше, чем той, в которой убивают друг друга чужие люди.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
– Капрал подхорунжий Виллеманн по вашему приказанию прибыл, господин поручик! – кричал, а руки по швам, и именно так, скорее по-русски, а не hab acht, потому что русские кавалерийские традиции в Грудзёндзе всё-таки брали верх над традициями австрийскими, поскольку были богаче и лучше согласовывались с тем, что вам, полякам, и им, полякам, казалось этосом польского кавалериста, поскольку оба эти кавалерийских этоса, польский и русский, вместе росли на почве скорее польского, чем русского, чувства чести и собственного военного дворянства, вот уж полтора века до тебя, Костичек, польские и русские кавалеристы больших войн по случаю неминуемого конца света были одинаковыми, из одного источника черпали свою глупость, лихость и ложный образ действительности, к удовольствию своих командиров, которые могли отдавать им приказы, противоречащие основному инстинкту самосохранения.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
— Кто я? Я Константин Виллеманн и люблю женщин, автомобили и морфий, люблю сидеть в кафе с известными людьми, сам не будучи известным, однако сиживаю, сиживал с ними, как с равными, что возвышало меня над ними, поскольку каждый, кто там сиживал должен был чем-то выделяться, мало быть генералом, надо быть Венявой, мало поэтом, надо Тувимом или Лехонем, а я между ними сижу, сидел, я никто, и поэтому кто-то, поскольку все знали, что сын немецкого графа и что отрёкся, кто отрёкся, и, однако, знали и эта моя бесцветность меня над ними возвышала. Я Константин Виллеманн, люблю женщин, люблю танцевать и не люблю коней, предпочитаю автомобили, люблю шотландский твид и летние костюмы из тонкой ткани, люблю автопробеги и вращающуюся танцевальную площадку в «Адрии», люблю джаз, люблю шампанское и морфий, не люблю армии и мундиров.
Проснувшись однажды утром главный герой, Карлос Онтена, внезапно обнаруживает, что его окружают не привычные предметы, а муляжи и декорации. И даже люди на улицах и в транспорте — не люди, а манекены. Среди них, правда, изредка попадаются живые, как и герой, люди, но они, в отличие от Карлоса, воспринимают окружающую обстановку как совершенно естественную. Онтена направляется в бюро, где работает его девушка Линда, но там действие приобретает совсем уж фантасмагорические черты. Постепенно, герою начинает казаться, что вся окружающая действительность — съёмочная площадка Фильма, предназначенного для некоего Зрителя, и он на этой площадке играет непонятную ему самому роль...
Книга написана в 1978 году, когда всё было материально и осязаемо — никакой виртуальности. Во всяком случае с моей тогдашней точки зрения. Любопытно, как бы я воспринял "От разбойника...", прочти его в то время . Даже сейчас, после целого ряда разнообразных "матриц", когда окружающий мир явно почти скрыт стеной разнообразных симулякров и суррогатов, книга впечатляет. Точнее, не столько впечатляет в ходе чтения (текст, во всяком случае в переводе, не служит образцом стиля и пр.), сколько застряёт в памяти из-за своей необычности и неожиданной актуальности. Кстати, но уверен, что в те годы сходу уловил бы евангельские аллюзии, начинающиеся с названия книги и множащиеся по ходу развития сюжета.
Рекомендую интересующимся необычной фантастикой.
Пара цитат для памяти. Осторожно, цитаты могут слишком рано раскрыть особенности мира.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
— Вы, по-видимому, сюда с чужой планеты прибыли, — позволил он себе легкую шутку. — Вы хотя бы знаете о том, что на физическом факультете за одного потенциального студента дерутся меж собою четыре свободных места? В данной ситуации титулованными научными светилами у нас автоматически становятся все те дубины, что завалили конкурсные экзамены на других специальностях. Мы подсовываем им собственные свободные места как спасательную доску, ласкаем и вздымаем на самую вершину. Благодаря такой системе, все дипломанты — наши люди, и здание науки оккупировано плотной группировкой пронумерованных в нужных реестрах фигур — и это стена, которой не пробьёт одинокий тип даже с кайлом в руках, пусть даже если ему и есть сказать что-либо существенное. Ни один поставленный на страже декораций научный работник не допустит выявления ценной мысли пришельца снаружи, ибо после ее объявления все публикации, издаваемые до сих пор с целью имитации научной деятельности, пошли бы — понятное дело — прямиком на гвоздик в туалет. Трагедия подобного рода случается один раз в несколько столетий. И происходит она в самый момент исключительнейшего бардака в какой-то отдельной дисциплине или же по вине достойных наказания недосмотров научных чиновников, призванных и обученных только лишь затем, чтобы охранять пустые упаковки. (здесь и далее перевод В.Марченко)
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Ректор (о котором я уже кое-что знал из помещенных в прессе заметок) изображал из себя личность, которая бы всяческое свободное от научных торжеств мгновение посвящала исключительно науке. Только времени на научную деятельность у него не имелось. Даже подписанный его именем толстенный кирпич "Теории высших титулообладателей и практического умения передвижения их же" (торжественно помещенный в Святилище Вечных Книг), был сотворен истершимся от постоянной писанины протезом руки его коллеги.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
— Я вижу настоящее чудо уже в том, что безнаказанно главенствую в нашем Университете! И за это время я чудом не растратил свое состояние на порошки от головной боли, напрасно решая самый главный вопрос: у кого переписывает ученый, который мыслит самостоятельно.
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
— Ваше Преосвященство смотрит в будущее излишне легкомысленно. Ведь, после дополнения старой Библии книгами Нового Завета у каждого появится возможность прочесть их и сделать вывод, что искаженный церемониальными и административными наростами золотой храм церкви имеет мало общего с учением, провозглашаемым Спасителем. — Да ведь практически никто Евангелия сам не прочтет. — Почему же? Ведь тот, кто серьезно относится к собственной вере, имеет не только право, но и обязанность черпать знания непосредственно из источника более-менее правдоподобного, каким станет объявленное в печати учение самого Пророка. Поэтому, мне кажется, что как только новая Библия появится в книжных магазинах, каждый верующий, пусть даже будет бедняком и должен будет снять с себя последнюю рубашку, продаст ее и побежит в... — ...церковь, чтобы бросить их в нашу кружку для пожертвований и упасть перед нами на колени, поскольку в сознании верующего Богом является не Спаситель, но само церковное здание, — ласковым голосом закончил кардинал.
После сегодняшних разговоров на клубе у меня возникло предложение.
Порой (раньше чаще, теперь реже) сообщество писателей-фантастов называют фантастическим цехом. Из истории мы знаем, что условием вступления в цех было создание шедевра. Не в смысле, как это понимают сейчас, чего-то совершенно экстраординарного, а в смысле добротного высококачественного изделия, свидетельствующего о достижении определённого уровня мастерства (точнее, именно уровня мастерства). Возможно, стоит ввести такую практику и в фантастическом цехе? Принимать в него только после предъявления шедевра (желательно вышедшего на бумаге тиражом не менее 2000 экземпляров). А поскольку оценка литературных произведений во многом связана со вкусами оценщика, и, что гораздо хуже, с его политическими, религиозными, и т.д. верованиями, шедевр все авторы должны создавать в заранее определённых, одинаковых для всех рамках. Это позволит заметно уменьшить субъективизм в оценках и мериться по гамбургскому счёту.
Соответственно, в качестве такого обязательного для вступления в фантастический цех произведения, предлагаю всем потенциальным фантастам писать "конину". Во-первых, серийные вещи легче издавать, а во-вторых, сравнивая свою "конину" с "кониной" классиков и признанных ныне мастеров, каждый сможет чётко определить своё место, и решить, стоит ли дальше.
На Старый Новый год получил из Польши журнал "Widok z Wysokiego Zamku", в котором напечатан мой рассказ "Ciemny konik" (в оригинале "Тёмная лошадка"). Вот хвастаюсь.
Как указывает переводчик Кайл Иторр: "Пятнадцатый по написанию и четырнадцатый (пока) по внутренней хронологии роман о Владе Талтоше, действие — после Тиассы и прямо перед Ястребом. Роман о том, как добрая девочка Девера привела Влада в старый Особняк-на-обрыве, которого тут еще несколько лет назад не стояло, дверь за ними закрылась и...". Ну и, цитировать, так цитировать, авторская аннотация: "Влад Талтош — выходец с Востока, человек второго сорта в Империи рослых, могучих, долго живущих драгаэрян. Он сделал карьеру в Доме Джарега, драгаэрском клане, который отвечает за имперскую организованную преступность. Но в один прекрасный день джареги захотели отправить его на тот свет, и с тех пор Влад в бегах. У него немало друзей среди аристократии Драгаэры, включая бессмертную чародейку и парочку богов. Однако пока награда за голову Влада в силе, жизнь у него... сложная.
На жизненном пути Влада порой встречается Девера, девочка-драгаэрянка, владеющая непонятными силами и появляющаяся в самые странные моменты его жизни.
И вот Девера появилась снова — чтобы привести Влада в загадочный и на вид опустевший особняк на берегу Великого моря. Внутри этого сооружения имеются коридоры, пересекающие сами себя, покои, из которых можно попасть в иные миры, а также — быть может — ответы на некоторые давние вопросы Влада о мире и его месте в нем. Если только Деверу удастся убедить не исчезать посреди разговора..." В общем, завязка понятна, место действия указано, остаётся только читать о том как Владу Талтошу приходится разбираться в пространственно-временных парадоксах и весьма неординарной, даже по тамошним меркам, магии.
Как и другие романы цикла написано с великолепной иронией/самоиронией и некоторым количеством мелких сюрпризов. Часть для "тех, кто в теме", сиречь соплеменников автора — венгров (их переводчик указывает в сносках), часть — для тех, кто много читает (названия глав постоянно что-то напоминают, но не всегда удаётся понять что).
Перевод доступен в сети. Там же можно выразить свою благодарность переводчику (как добрым словом, так и в эквиваленте).
Рекомендую любителям цикла о Владе Талтоше (безусловно), а также всем любителям хорошей полутёмной фэнтези (при условии прочтения предыдущих романов цикла, которые тоже рекомендую).
P.S. Пара цитат
цитата
Я осмотрелся. Спальня.
Достаточно большая, чтобы здесь могла с удобствами разместиться семья выходцев с Востока. Две семьи: одна поселится на кровати. О том, что спальня принадлежит какому-то крайне богатому типу, помимо собственно размеров, свидетельствовало отсутствие одежды. У богачей для этого всегда есть то ли стенные шкафы, то ли вообще отдельные комнаты для переодевания — чтобы под рукой никогда не было того, что нужно. Если ты богат, ты должен испытывать неудобства. Запомни это, хорошенько запомни, Талтош".
цитата
"- Вы думаете, что когда я танцую, мне нет дела до зрителей, что я не обращаю на них внимания?
— Признаться, не могу ответить ни "да", ни "нет". Никогда не задумывался.
— У танца есть смысл. Есть суть. Они распространяются, касаются людей. Что-то во мне касается чего-то в тех, кто смотрит на мой танец, и порой связь получается настолько крепкой, что ошибки не может быть.
— Похоже на магию.
— Не совсем.
— Итак, то, как я реагировал на ваш танец — это и значит для вас, как будто я сказал, что хочу поговорить насчет всего того глубоко личного и негласного, о чем мне даже думать не нравится?
Формально третий роман цикла цикла "Зона Х" (о первых двух книгах "Аннигиляция" и "Консолидация" я писал раньше), а фактически третья книга одного романа в трёх томах. Поэтому не стану повторять уже написанного в отзывах о первых двух книгах, а сосредоточусь на особенностях третьей. В ней действуют все главные герои двух предыдущих частей, плюс пара важных персонажей которые ранее лишь упоминались. При этом время действия постоянно меняется, что позволяет автору, ничего не говоря прямым текстом, пролить некоторый свет на загадки Зоны Х. Впрочем, именно некоторый — мы узнаём, что все главные персонажи так или иначе связаны с Зоной, причём у некоторых эта связь началась ещё до её возникновения, узнаём почему природа так быстро стирает в Зоне следы цивилизации (но не узнаём причин этого), в общем, узнаём как бы гораздо больше, чем в первых книгах, но ничего точно, и ничего до конца. Несомненно лишь знакомство автора с линией партии.
Прочитавшим первые две книги, несомненно, нужно читать и третью. Остальным стоит сначала попробовать первую — атмосфера, которую умело нагнетает автор, не всем понравится.
НФ-рассказ о параллельных мирах. Как написано в аннотации: "Хотите оказаться в такой реальности, где сможете найти применение своей гениальности и перетряхнуть весь мир? Возьмите ноутбук Массимо Монтальдо и нажмите F3". Главный герой, журналист, в чём-то похожий на самого Стерлинга, встречается в туринском кафе "Елена" с загадочным хакером Массимо Монтальдо, который сливает ему инженерные разработки, происхождение которых невозможно отследить. Возможно потому, что они разработаны не в нашей версии реальности?
Не лучший, но достаточно интересный рассказ Стерлинга. Восприятию несколько мешает присутствие в рассказе реальных людей, вроде Николя Саркози, что предполагает, будто бы читателю не надо объяснять каких-то особенностей персонажа. Увы, это не всегда так. Подозреваю, что люди, не следящие за политическими деятелями или не осведомлёнными о жизни автора, просто пропускают какие-то смысловые моменты. Фантдопущение выглядит достаточно плодотворным, так что Стерлинг мог бы использовать его для написания романа, а то и нескольких. Может использует?
Рекомендую любителям твёрдой НФ и Брюса Стерлинга.
облако тэгов
