Две недели назад сайт газеты "The Guardian" опубликовал статью Майкла Муркока "What does the future hold for science fiction?" ("Что будущее готовит для научной фантастики?"), впервые напечатанную 16 сентября 1971 года — сорок лет назад.

Текст подтверждает как прозорливость ММ, так и, извините, вечную актуальность одних и тех же литературных и окололитературных процессов. Начиная с первой же фразы: "Всегда существовала разница между авторами НФ (SF) и авторами, которые пишут научную фантастику (science fiction): разница, скажем, между Айзеком Азимовым и Джорджем Оруэллом". Эта фраза вполне может быть произнесена и сегодня — например, в очередном споре по поводу НФ-возрождения.

"В наши дни разница становится все более заметной, — продолжает Муркок. — Большая часть опубликованной в прошлом (1970) году НФ — это жанровые книги, в одном ряду с вестернами и детективами, использующие устоявшиеся жанровые клише (conventions — слово не имеет негативных коннотаций), внутри которых авторы ранжируют модификации знакомых тем (освоение космоса, роботы, тоталитарные мегалополисы) каждый в силу своих умений. В последние годы, однако, появилось больше книг другого вида НФ, написанных людьми, которые поначалу заработали репутацию в НФ-журналах, но уже давно перестали мириться с жанровыми клише; про эти книги многие говорят, что это "неправильная" НФ.

Эти писатели по-прежнему сочиняют НФ, потому что ими движет стремление, благодаря которому были написаны "Машина времени" Уэллса, "Дивный новый мир" Хаксли, "1984" Оруэлла; авторы находят, что некоторые НФ-элементы полезны для выражения определенных тревог морального свойства". Я перевожу коряво, в оригинале куда лучше: they happen to find certain SF elements useful for expressing their particular moral concerns.

Собственно, это и есть сущностное различие. Из которого вытекает разница чисто литературная: "Между писателем, использующим НФ-идею, и писателем, пишущим НФ, потому что другие тексты даются ему с трудом. Повод к огорчению тут лишь один: иногда лучшие писатели почти не удостаиваются внимания. Серьезный писатель, преодолевший рамки жанра НФ, часто более талантлив и утончен". В качестве примером ММ приводит "334" Диша и "Автокатастрофу" Балларда. Дальше он пишет, что в его последнем романе фантастики меньше 400 слов (речь, я полагаю, о "Лекарстве от рака"), и что "хороший писатель, в конце концов, должен создавать собственные клише. Чем бы ни была лучшая НФ сегодня, это точно уже не НФ".

Я опасаюсь проводить тут параллели с нынешней российской фантастикой. То есть, сдается мне, это действительно "точно уже не НФ". Но и причислять к "лучшей фантастике" любые боллитровые псевдофантастические девиации я бы не стал.

Хелл йес. Поженились, так сказать. Шестой сезон завершен. А больше ничего нельзя говорить. Кроме того, что Моффет безбашенный, но это давно и так все знают. И, разумеется, Доктор опять выкрутился. Через, э-э, ладно :)

Если учесть, что новые серии, если не считать рождественской, ждут нас через год — это скверно, вот что. Без Доктора хуже, чем с Доктором. Видимо, придется осваивать сериал с начала, с 1963 года.

А еще я должен сказать, что эта серия по сути своей неизбежно тяготеет к романтике хронопутешественников Майкла Муркока — Джерри Корнелиус эт сетера. У меня смутное, не вербализуемое пока ощущение, что тут нечто большее, чем просто взаимовлияние. Скорее — один из паттернов фантастики. Ощущение истории как чего-то целостного. Очень славное ощущение, кстати говоря.

Это очень странная книга. Понятно, что простых книг Джин Вулф, автор "Книги Нового Солнца" и много чего еще, не пишет (да и вообще, у нас только д-д-дубли простые, и к книгам это тоже относится). И тем не менее.

Действие "Огней дома" происходит в близком будущем (в романе есть намеки на хронологию, их можно поразгадывать на досуге). Мир поделен на несколько государств-конгломератов (Европейский Союз, Северо-Американский Союз и так далее). Человечество летает к звездам и воюет там с инопланетянами, именуемыми Os (о? оу? осы? озы? оусы?). Технология не ушла далеко, но от нашей уже отдалилась. Экономические проблемы, наоборот, схожи с нашими. Но это роман не о мире, он тут дан фоном, отдельными штрихами, не более.

Сюжет, если пересказывать вкратце, напоминает анимэ "Голоса далеких звезд" (которое "Хоси-но коэ") Макото Синкая. Он и она любят друг друга, она летит в космос биться с инопланетянами, вступает в силу парадокс близнецов, для нее проходит два года, для него — двадцать. Она возвращается. Они встречаются.

У Синкая, как мы помним (а кто не помнит, посмотрите этот 20-минутный анимационный фильм, он того стоит), коллизия строится вокруг процесса расхождения героев, которые существуют в разных временных потоках, но могут обмениваться SMS. У Вулфа всё начинается в момент, когда Шелл Си Блю, контрактница Скипа Гризона (contracta — аналог "супруги" в мире будущей политкорректности), возвращается на Землю. Пара отправляется в морской круиз на лайнере "Рани". За исключением нескольких глав именно на борту "Рани" и разворачивается действие романа. (Отдельное слово о структуре книги: традиционные главы перемежаются "reflections", "размышлениями", в которых Вулф воспроизводит то, что творится у Скипа Гризона внутри; эти вставки при всей их хаотичности, свойственной мыслительному процессу человека разумного, поначалу поражают логикой; но на том и строится расчет — Скип Гризон по профессии адвокат, он привык думать именно так.)

На корабле подбирается очень странная компания: сам Скип Гризон, уже немолодой, богатый, профессионально состоявшийся мужчина, всё еще влюбленный в девушку, которую он не видел двадцать лет; его контрактница, которая временами почему-то считает себя другой личностью (и, к слову, изменяет Скипу в первую же ночь); ее мать, которая не совсем ее мать, а (физически) другая женщина, в мозг которой вживили скан сознания покойной родительницы Шелл Си Блю; впоследствии к ним примыкают секретарша Скипа (и его многолетняя любовница), коллеги Скипа, безрукий нищий прощелыга Ахилл, морские пираты и так далее.

Да, в книге есть пираты и захват корабля, но это не авантюрный роман. В книге есть шпионы и контрразведка, но это не шпионский роман. В книге есть герметичный детектив а-ля Агата Кристи (кружок самоубийц, замкнутое пространство, несколько подозреваемых), но это не детектив. В книге есть темное прошлое. В книге есть загадка.

Но в том и штука, что все эти жанры, включая даже "историю любви" (по Эрику Сигалу), рассыпаются, как карточные домики, соприкасаясь с джинвулфовской реальностью. Жизнь всякий раз оказывается шире, уже, длиннее, короче, меньше и больше тех стереотипических сюжетов, в которые наш мозг норовит ее засунуть (а книга — это подобие жизни, естественно). И Вулф ведет читателя такой тропой, что поневоле наступаешь на одни и те же грабли много-много раз. Только впрягся в боевик, как уже в детективе. Только ощутил себя Пуаро в Восточном экспрессе, как сталкиваешься с метафизикой.

Апогей этого дела наступает, когда в финале Вулф приподнимает завесу над мотивациями героини. Тут-то и осознаешь по полной печальную истину: узнать, что творится в чужой голове, ты не можешь в принципе.

"Огни дома" — роман вообще печальный. О том, что любовь-то победит всё, но тогда и так, что еще вопрос, захочется ли этой победы. О том, что весь наш опыт воюет с этой любовью каждую секунду, и чем дальше в лес, тем страньше и страшней эта война.

И о том, что, несмотря на вышесказанное, omnia vincit amor. Пусть и двадцать лет спустя. Пусть при этом наше скроенное из сюжетов и жанров личное ментальное пространство обратится в прах; может, оно и к лучшему.

На японском конвенте "Домбура Кон L", он же 50-й всеяпонский конвент НФ с вот таким логотипом:

и вот такой прекрасной эмблемой:

в начале сентября вручили японские награды "Сэйун" — аналог "Небьюлы" (собственно, название премии переводится так же). Лучшим рассказом признан "Арисума-оо-но аи-сита мамоно" ("Возлюбленный демон короля Арисумы", а может, и "Возлюбленная демоница...", фиг их знает) Иссуя Огавы. Лучшим романом — "Кёнэн-ва ии тоси-ни нару даро:" (я бы перевел как "Прошлый год обещает быть хорошим"; мне чудится тут перекличка с "Now Wait for Last Year" Филипа Дика, японский перевод коего звучит как "Кёнэн-о матинагара" — "В ожидании прошлого года") Хироси Ямамото.

Звезда Смерти на обложке detected. Содержание, пишут, примерно следующее: 11 сентября 2001 года никакого теракта в США не было, потому что нашу планету наводнили пять миллионов андроидов из XXIV века. Под лозунгом "невиновные не пострадают" андроиды предотвратили все теракты, свернули все диктатуры, разоружили все военные базы — и устроили Земле "счастье всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным". Только, как я понял, и у такого счастья есть свои темные стороны. Можно пофантазировать, какие (я вспомнил тенновский "Срок авансом"), но лучше дождаться прошлого года, когда роман Хироси Ямамото переведут на русский.

Из зарубежки наградили Майкла Флинна за "Эйфельхайм" и Джеймса Лавгроува за рассказ "Carry the Moon in My Pocket". Плюс фильм "Район 9". Лучшим комиксом признан "Стальной алхимик" Хирому Аракавы, лучшей книжкой нон-фикшн — "S значит Science" Сикано Цукасы, и еще вручили премию в "открытой категории" космическому аппарату "Хаябуса" (в девичестве MUSES-C) за образцы грунта астероида Итокава, успешно доставленные на Землю.

И я представил себе, как на "Росконе" вручают премию чему-нибудь космическому. Странно, но столь очевидная мысль не посетила даже НФ-возрожденцев. А японцев вот посетила, и они молодцы.

Я как-то пропустил это дело, а 18 августа вручили очередные Sidewise Awards за лучшие роман и короткую форму в жанре альтернативной истории. Лучшая короткая форма — "A Clash of Eagles" Алана Смэйла, не знаю, что это. А вот лучшая некороткая...

Позор, товарищи. Как есть позор. За роман премию дали профессору информатики Эрику Суэдину, написавшему книжку "When Angels Wept: A What-If History of the Cuban Missile Crisis" ("Когда ангелы плакали: альтернативная история Карибского кризиса"). И это не роман. Это именно что исследование Карибского кризиса с точки зрения "что было бы, если бы".

Не из чего было выбирать? Ну типа да. Кандидатов было еще три: сборник "Columbia & Britannia" под редакцией Адама Чемберлена и Брайана Диксона (скорее проект, чем роман, и уж точно не роман, а сборник: несколько авторов написали тексты, объединенные общим альтернативным прошлым, в котором не было американской Войны за независимость), "Red Inferno: 1945" Роберта Конроя (ничего плохого не хочу сказать, но эти альтернативно-исторические романы Конрой печет как пирожки, так что начинаешь подозревать их и в альтернативной литературности: "1901", "1862", "1945", "1942", теперь вот "Красный ад: 1945", то бишь уже второй 1945 год на этой дороге ("кризис французского кино — вечная тема"), и, наверное, ему кто-то намекнул, что у читателя от цифр рябит в глазах, потому что следующая книжка будет называться просто "Война Гиммлера"), а также — единственный приличный, как мне представляется, номинированный роман — "Pinion" Джея Лейка, третья книга трилогии. С Лейком, однако, такая беда, что у него там скорее альтернативное пространство: Солнечная система как часовой механизм, ангелы и прочее. Наверное, жюри решило, что тут случился перебор с альтернативностью.

Но ведь и правда позор.

Где наследники Филипа К. Дика с его "Человеком в Высоком замке"? Лайона Спрэга де Кампа с его "Да не опустится тьма"? Кита Робертса с его "Паваной"? Да хотя бы Гарри Гаррисона с его "Трансатлантическим туннелем, ура!", а?