| |
| Статья написана 21 апреля 2022 г. 07:47 |
Термин "фантастика" в оборот ввел французский критик Шарль Нодье в 1830 году. Но неужели вы думаете, что и родилась она, космическая наша, только вместе со своим обозначением? Как высказался Кир Булычев: "Фантастика начиналась, когда охотники пришли с охоты, один из них нарисовал убитого им медведя — это был реалист, а второй нарисовал медведя, которого он убьет завтра — это было рождение фантастики". Сегодня терминов в сей области более, чем можно понять... Долго пытались отделять "чистую" научную фантастику от фэнтези, а также утопий, фантасмагорий, мистики и т.п. Один из "столпов" жанра, американский литератор и издатель Хьюго Гернсбек, доказывал, что истинная фантастика должна "предсказывать, обучать и не предаваться пустым фантазиям". Никаких гоблинов, только честные инопланетяне! Но литературоведы уже махнули рукой на попытки классификации в сегодняшней каше стилей и жанров. Не будем привередничать и мы. К сожалению, формат газетной статьи позволит нам остановиться всего лишь на отдельных эпизодах истории отечественной фантастики, к тому же оставив "за кадром" фантастику русскоязычную... Ну да нельзя же "объять необъятное", как говаривал Козьма Прутков, персонаж тоже вполне фантастический.
Призрак плачет на кургане Наша литобщественность периодически разражается дискуссиями на тему "Чаму у нас няма беларускамоунай фантастычнай лiтаратуры?". Но так ли это? Начиналось все со сказок и легенд. Неудивительно — и в то время, как Джонатан Свифт писал своего "Гулливера", и когда Распе отправлял барона Мюнхгаузена на Луну, а Мэри Шелли сочиняла "страшилку" о Франкенштейне и его монстре, в Беларуси создавать национальную литературу было невозможно. Поэтому первые произведения, имеющие отношение к фантастике, написаны тут на польском языке. В XVIII веке веселый монах Караль Жера сочинил свою озорную, карнавальную "Торбу смеха", использовав народные анекдоты и сказки. В XIX веке появляется произведение, до сих пор вызывающее множество подражаний, — "Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастических рассказах" Яна Барщевского. Заброшенные усадьбы, летающие драконы-цмоки, плачущие на курганах призраки, нерадивые школяры, превращающиеся в огромных тараканов (совсем по-кафкиански), русалки, лешие, чернокнижники... Это было весьма далеко от "темы века" — прогресс, изобретения, географические открытия... Но подлинный расцвет фантастической литературы настал в ХХ веке. Странный художник, Язэп Дроздович, бродит по дорогам Беларуси и рисует цикл "Нябесныя бегі" — пейзажи других планет, например, "Гуканне вясны на Сатурне". Вацлав Ластовский пишет "Лабiрынты", книгу, от которой иногда и ведут отсчет белорусской фантастики. Таинственная жизнь бесконечных подземелий под Полоцком однако не слишком широко захватила умы, поскольку появились темы иные... Революционные. Всемирная революция начинается на Марсе В 20 — 30-е гг. прошлого столетия жанр фантастики пришелся "ко двору" новой идеологии. Поручалась ему популяризация научных знаний, а главное — живописать то будущее, которое намеревались построить. Мировая революция, коммунизм в масштабах Вселенной... Если помните, герои "Аэлиты" Алексея Толстого участвуют в пролетарском восстании на Марсе. "Либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо не будет никакого, а будет песок и пыль на мертвой планете". Не остались в стороне и наши писатели. Фантастическая повесть Янки Мавра "Чалавек iдзе!.." вдохновлена идеей победы человека труда. Кондрат Крапива печатает любопытную поэму "Хвядос — Чырвоны нос", сюжет которой явно перекликается с "Клопом" Маяковского. Герой, закоренелый пьяница, "заспиртовывает" себя при жизни. Через сто лет Хвядоса размораживают... И он попадает в Беларусь светлого коммунистического будущего. Все живут как бы в одной стране, с единым всеземным языком, другие языки сохраняются в качестве диалектов. Кстати, вывески обязательно двуязычные. "Скрозь электрыка слугуе", освоен и "мирный атом", жители пользуются автокрыльями и подвижными тротуарами. Поскольку вся планета представляет собой одно огромное хозяйство, каждая страна имеет свой участок деятельности. Беларусь — гигантская свиноферма. Да, еще мы выращиваем сады... Представляете — 1930 год, полным ходом начинаются репрессии... В литераторской среде — грызня, разборки, обвинения в упадничестве, буржуазных мотивах... А тут — о будущем безоблачном счастье. К тому же Кондрат Крапива, бывший отнюдь не в стороне от литпроцесса, использовал поэму, дабы расквитаться с врагами. В тексте — шаржи на известных писателей. Кто достоин светлого будущего, кто нет... Возможно, эти изобличения и имели последствия, отнюдь не фантазийные. Наш звездолет врезался в Проксиму Центавра 21 сентября 1937 года в британском издательстве "Аlien&Unvin" была напечатана книга, ставшая культовой, — фэнтези Дж.Р.Р.Толкиена "Хоббит". Теперь предложено считать эту дату всемирным Днем фэнтези. А на территории Советского Союза в то время фантастическая литература признается "проявлением враждебного модернизма". И практически исчезает. Дозволяется разве что так называемый "ближний прицел": описывать изобретения, которые вот-вот совершит советская наука. И так — до второй половины 50-х, когда сдерживаемая фантазия творцов не только выплеснулась, но просто-таки рванула к звездам. Роман И.Ефремова "Туманность Андромеды", вышедший в 1957 году, стал точкой отсчета для новой "фантастической волны". Тем более фантастика на глазах становилась реальностью — первый спутник, полет Гагарина... В белорусской литературе появляются книги Янки Мавра "Фантамабiль прафесара Цылякоускага" и Миколы Гамолко "Шосты акіян". Активно осваивается в жанре Владимир Шитик, пишет фантастические рассказы Наум Цыпис. А вот ненапечатанная при жизни повесть Владимира Короткевича "Адвакат д'ябла" из ряда "выбивается" — сегодня ее назвали бы готической фэнтези. Но постепенно оказалось, что фантасты "зарвались". От "Собачьего сердца" Булгакова и "Сказки о тройке" Стругацких вреда идеологической машине посчитали отнюдь не меньше, чем от диссидентских мемуаров. В 80-х фантастику вновь пробуют усмирить... Но поздно. Народ вошел во вкус. А оттенок запретности только добавил интереса. Тем более — в жанре столько возможностей для завуалированных намеков и издевок над официозом! Клубы любителей фантастики растут соотносительно с клубами авторской песни, то есть бурно и неконтролируемо. В середине 80-х довелось и мне побывать на заседаниях такого клуба, в самом подходящем помещении — на физфаке БГУ, где по назначенным дням собирались "высоколобые" любители Брэдбери и Воннегута. До сих пор помню, как шепотом хвалили одного из адептов клуба, написавшего повесть, в которой действовали злобные сиамские близнецы, называвшиеся Карл Маас и Фридрих Энгеляс или вроде того. В газете "Чырвоная змена" появляется популярная рубрика коротких фантастических рассказов. Правда, не сказать, чтобы в этом жанре усердствовали "профессионалы". Возможно, потому, что за жанром утвердилось звание "несерьезного". Но все же что-то появлялось — от романов Василя Гигевича и антиутопии Алеся Адамовича "Последняя пастораль" до рассказов Юрия Цветкова... Ну а в 90-х — прорвало... Матрица, шматрица, гоблин в пальто Моя знакомая, человек глубоко верующий, однажды собрала все книги фантастики из своей домашней библиотеки, вынесла на пустырь и... сожгла. Как литературу нехристианскую. Радикально, ничего не скажешь... Но в основе каждой скверной репутации есть нечто рациональное. По мнению одного зарубежного литературоведа, причиной возникновения жанра фантастики была... мания величия. "Желание ощутить всезнание, всемогущество и дар творения жизни или даже целых миров". То есть прямое покушение на божественность. Посмотрите, как сегодня популярны именно те произведения, в которых в реальный мир помещен мир наделенных сверхчеловеческими способностями избранных, магов, Иных и т.п., живущих инкогнито среди обыкновенных людишек. Главное, чтобы у читателя возникла иллюзия, что избранным может оказаться даже... он сам. Лет 200 назад это был не менее популярный сюжет об украденном отпрыске аристократического рода. Эскапизм, "побег от действительности"... Именно на этом построены и культовые романы Роулинг и Пелевина, и "Патруль времени" Пола Андерсона, и даже невинная "сказка для младших научных сотрудников" "Понедельник начинается в субботу" братьев Стругацких. И завоевывающие умы "Дозоры" Лукьяненко, которые суть откровенная (и посредственная) компиляция вышеперечисленного. Чтобы мышь перестала бояться кота, она должна завести собаку. Сверхъестественные способности, владение "высшим знанием" и может быть для заурядного человека-мышки такой "собакой". Еще одна "фишка" современной фантастики — идея о том, что человек — деталь компьютерной системы, а наше сознание — часть программы... Да-да, это "Матрица"... А точнее, киберпанк. Впрочем, о переизбытке терминов мы говорили... Все разделения на "школу Ефремова" и "школу Стругацких", "гуманитариев" и "технократов" весьма условны. Белорусские литераторы полюбили фантасмагорию. Это и "Прыгоды паноў Кублiцкага ды Заблоцкага" Пятра Васюченки, где соединяются барочный карнавал и постмодернистская игра. И "Дамавiкамерон" Адама Глобуса, и "Зданi i пачвары Беларусi" Франтишка Хлуса и Мартина Юра (то есть Владислава Ахроменко и Владимира Климковича). А вот роман Игоря Бобкова "Адам Клакоцкi i ягоныя ценi" имеет черты интеллектуального фэнтези и альтернативной истории. Черты такого фэнтези — в трилогии Бориса Петровича "Стах", особенно во второй ее части, "Удол", где герой, заблудившись в средневековых двориках города, куда приехал на экскурсию, попадает из реальности в реальность. На фантасмагории и мистике — произведения В.Казько, Я.Сипакова, Р.Боровиковой, Г.Богдановой, А.Наварича, А.Козлова, О.Минкина, В.Мудрова... "Беларуская энцыклапедыя" называет в статье о фантастике и мои "Старасвецкiя мiфы горада Б", синтез античных мифов и реалий белорусского местечка XIX века. Литературоведы считают, что среди последних произведений Василя Быкова — тоже фантасмагории. А вот "Чалавек с дыяментавым сэрцам" Леонида Дайнеки — это скорее "истинная" философская фантастика. Есть у жанра молодые приверженцы, от Югаси Каляды (фэнтези) до Андрея Павлухина (сайнс-фикшн). Как-то Стругацкие высказались, что сейчас человечество находится в той точке, откуда можно продолжить путь по 20 различным дорогам и можно просчитать 5 — 7 равноправных моделей его развития. То есть на пророческую роль фантастика претендовать не может. Но менее привлекательной от этого в ближайшее время не станет. Ведь любому времени нужны мифы, и даже самый черствый "сухарь" нуждается в сказке. Беларусь сегодня, №213 (22123) — 10.11.2004.
|
| | |
| Статья написана 20 апреля 2022 г. 18:38 |
(О серии «Белорусская современная фантастика» минского издательства Харвест. Опубликовано: Шалтай-Болтай, 2011, № 1)
Исторически сложилось, что для большинства любителей НФ если белорусская фантастика с кем-то конкретно и ассоциируется, так это с дуэтом Юрий Брайдер — Николай Чадович. Или с Ольгой Громыко, если этот любитель помоложе. Микола Гамолка, отметившийся в давно забытые 50-е двумя романами в русле фантастики ближнего прицела, и Владимир Шитик, автор известной некогда повести «Последняя орбита» и нескольких сборников рассказов, были давно, и знают их разве что скучные педанты и завзятые букинисты. Увы, вся история литературы Беларуси — и русской, и белорусской — свидетельствует, что фантастика в этих краях приживается с трудом. Критик Сергей Гришкевич, подтвердив этот факт («Опыт фантастического жанра отсутствует»), предположил: «Думается, связано это с тем, что подобные произведения взять, как бы это выразиться, с потолка нельзя. Одной писательской фантазии тут маловато. Чтобы произведение зазвучало правдиво и убедительно, нужна научная подготовка, начитанность, ибо, согласитесь, навыдумывать можно что угодно. Но не будет ли оно идти в разрез с химией, астрофизикой, биологией?». Не вдаваясь в углублённый комментарий этого утверждения, замечу лишь, что указанными критиком причинами ещё так-сяк можно объяснить катастрофическое отставание белорусов в твёрдой научной фантастике, но фэнтези или литературная сказка с астрофизикой никак не связаны. Однако и здесь хвастаться особенно нечем: «Шляхтич Завальня» Яна Барщевского написан полтора с лишним века назад, да и то на польском. Вот и вернулись к тому, с чего начали: Брайдер — Чадович. Или Громыко. Видимо, чтобы исправить историческую несправедливость и доказать миру, что фантастика в Беларуси есть и не Громыко единой живёт, затеяло минское издательство «Харвест» серию под оригинальным названием «Белорусская современная фантастика» (на книгах, печатаемых для России, издатели «белорусскость» убрали). Вышло уже больше десяти книг, составители в отличном настроении и планируют выход новых томов. Есть возможность присмотреться, каким увидит лицо современной белорусской фантастики заинтересованный читатель. Возьмём наугад несколько книг и полистаем, что ли? Александр Силецкий, роман «Дети, играющие в прятки на траве» (одноимённый сборник, 2009 год, тираж 1500 экз.). Силецкий — звезда отечественной НФ 80-х, один из наиболее одарённых малеевских семинаристов, как аттестует его энциклопедия фантастики. Типичная судьба фантаста 80-х: редкие публикации в периодике, «молодой автор» в сорок лет, первая книга в сорок два года. В бурные девяностые исчез, как, собственно, и многие его ровесники. Не вписался в новые условия, когда нет необходимости писать рассказ годами, а повесть — десятилетиями, когда издатели готовы ещё горячие после принтера страницы пихать в набор, лишь бы они соответствовали формату. Роман написан уверенной рукой сильного профессионала, который и прозой, и белым стихом в состоянии выразить мысль, но нет ничего, за что зацепился бы взгляд современного читателя. Вполне узнаваемый сюжет: земляне наделали роботов (биксов), а потом не знают, как с ними справиться; стычки, взаимное недоверие; безнадёжные попытки замириться. Если герои заговорили, диалог страниц на пятнадцать, никак не меньше, и жуют, жуют мочало, проговаривая одно и тоже по пятому разу. Ощущение, что в свежую упаковку завернули нечто залежалое, не отпускает ни на минуту. Сборник Владимира Куличенко «В городе N» (2009 год, тираж 1500 экз.). В повести «В городе N» описывается быт небольшого провинциального городка накануне первой мировой войны. Что до сюжета... Туману напущено столько, что хватило бы укутать Альбион, а не только небольшой провинциальный город. К тому же герой слишком часто пребывает на грани адекватности и не всегда понятно, что происходит в действительности, а что ему мнится в кошмарном мороке. Лишь частично искупает сюжетную невнятицу тонкая, ненавязчивая стилизация, причём не только язык, но и характеры, поведение героев вполне соответствуют той искривлённо-болезненной эпохе. Вторая повесть — «Катамаран «Беглец»» — представляет из себя беллетризацию известного детского стишка. Помните: «Два мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу. Будь попрочнее старый таз...»? Ну и т.д. Правда, не два, а три, и не мудреца, а простых мужика, и не в тазу, а на катамаране, но финал вышел тот же. Виновниками оказались инопланетяне, надумавшие чинить свой летательный аппарат в глубине небольшого кавказского озера. Повесть однажды уже публиковалась, и было это в 1994-м году, но кажется, что написана ещё лет на 10-15 раньше. Это оттуда, из средней советской НФ 70-80-х, причины, толкнувшие инопланетян на бегство с родной планеты, оттуда же и эстетика контакта российской глубинки с пришельцами. В сборнике «Фантастика-86» повесть смотрелось бы к месту, правда, финал пришлось бы сделать более оптимистичным. Но на дворе всё-таки не 1986-й, и извлекать из дальних ящиков стола такие раритеты вряд стоило. Выход реалистического романа «Тайна прикосновения» и подборки столь же реалистических армейских баек (сборник Александра Соколова «Тайна прикосновения», 2010 год, тираж 1000 экз.) в серии фантастики — нонсенс. Но почему не порадеть подполковнику, орденоносцу и наверняка хорошему человеку. Но ладно, если бы подполковник и орденоносец был талантлив — всё лучше иметь в серии фантастики «Иду на грозу», чем «Фаэтов». На деле же мы получили «Вечный зов», да ещё и написанный очеркистом средней руки. Шершавым газетным языком рассказывается семейная сага, в которой автор прослеживает судьбу нескольких поколений своей семьи на протяжении 20 века. Фактура любопытная, спору нет, и люди симпатичные, и написано душевно. Но не литература: поверхностно, плоско, иллюстративно; очерк он и есть очерк, даже если растянут до романных размеров. Несколько фантастических вставок в образцово реалистическом тексте смотрятся откровенно чужеродно и наводят на мысль, что добавлены были в последний момент, чтобы хоть немного соответствовать названию серии. Не лучше дела и у фантастов, пишущих на белорусском. Пример тому — сборник Алеся Алешкевича «Век Вадалiва» (2009 год, тираж 1000 экз.), а конкретнее — титульная повесть. Дано: дальний космос, исчезнувшая исследовательская станция и её поиски, потерпевший аварию старинный американский звездолёт, наш космический корабль, нашедший его, таинственные события и стойкое ощущение тяжёлого взгляда в спину. Параллельно главный герой читает дневники командира исчезнувшего звездолёта. Сборище дегенератов, составляющее его экипаж; таинственный «чёрный шар», исполняющий желания (космостюардесса через него заказывает кокаин и любовников, алкоголик — виски, куклуксклановец — негров для пыток). Сопоставив свои данные с записками покойного американского капитана, исследователи находят искусственный разум. Тот принял было землян за таких же чудовищ, что населяли погибший звездолёт, и собирался с ними разобраться так же, но потом понял, что они другие, и милостиво отпустил. Оставив надежду, что когда-нибудь произойдёт встреча землян с его создателями. Из схожих кубиков складывались фантастические романы-повести-рассказы начиная как минимум со второй половины 50-х. Даже противостояние «мы» — «они» не забыто: американцы пьют виски и линчуют негров; нашим звездолётом командует Алексей Михайлович, специалист по контактам — Андрей Николаевич, а девушка Ольга, самолично отправившись на первую встречу с чужим разумом, оставляет записку: «...я иду сказать им, что мы не такие. Мы другие, совсем другие». Стандартный сюжет, стандартные образы. Суконный язык. Отчётливый привкус «Соляриса». Немного Стругацких, «Лунной радуги». Забавно, что впервые вышла повесть не в 60-е в каком-нибудь захудалом провинциальном сборнике, а в 2004-м году (!), в белорусском литературном (!) журнале «Маладосць». По ходу чтения всё ожидался какой-нибудь постмодернистский кунштюк, не верилось, что до самого финала автор будет рассказывать эту незамысловатую историю так серьёзно. Нельзя не обратить внимание и на такую деталь. Роман «Дети, играющие в прятки на траве» Силецкого написан четверть века назад. Повести Алешкевича «Век Вадалiва» и Куличенко «Катамаран «Беглец»» — СЛОВНО четверть века назад. О старомодности и сборника Евгения Дрозда «Дни прошедшего будущего» (2009 год, 1000 экз.) говорит в сетевом дневнике Вадим Кумок: «Автор плотно остался в восьмидесятых». Александр Соколов застрял ещё глубже, где-то между Петром Проскуриным и Анатолием Ивановым. На этом не слишком ярком фоне сюрреалистические и абсурдистские повести Сергея Цеханского (сборник «Отражение», 2009 год, 1500 экз.) смотрятся и свежо, а иногда и на диво злободневно, хотя тоже написаны в начале 90-х. Причины, по которым составители серии взялись доказать, что последним писком фантастической моды являются парусиновые туфли с брюками-дудочками, покрыты мраком. С другой стороны, страна, сознательно законсервировавшаяся в своём развитии, наверное, и литературу мечты запечатала сургучной печатью. Вот и приходится выбирать между консервацией разной степени свежести.
|
| | |
| Статья написана 20 апреля 2022 г. 14:10 |
ПЕРВАЯ ВОЛНА Янка МАВР (псевдоним Ивана Михайловича Федорова) (1883-1971) Белорусский советский прозаик, работавший в совершенно разных жанрах (сатира, историческая проза, детская приключенческая литература. Стал основоположником научной фантастики в белорусской литературе. Родился в Либаве (ныне Лиепая, Латвия), работал учителем в начальной школе, участвовал в революционном движении, печататься начал с 1923г. К собственно НФ относятся два романа Мавра: "Человек идет" (1925, на белорусском языке; в 1958 переведен на русский), "Фантамобиль профессора Циляковского" (1954, на белорусском языке) и рассказ "Путешествие в преисподнюю" (1958, на русском языке).
ВТОРАЯ ВОЛНА ГОМОЛКО (ГАМОЛКО) Николай Иванович (род.1922) Белорусский советский прозаик, работающий в разных жанрах. Родился в д.Брынево Гомельской области. Член СП. Живет в Минске. Из НФ произведений Гомолки известны повесть "За великую трассу" (белорус. 1955; рус. 1956), которая позже вошла составной частью в роман "Шестой океан" (белорус. 1960; рус. 1961) и НФ пьеса "Битва в космосе" (рус. 1963). ЦИПИС Наум Фроимович Белорусский прозаик, работающий в разных жанрах, временами обращающийся к НФ. Известны НФ рассказы Наума Циписа "Марсианин", "Стелла", "Перед вечностью равны", "Золотая "Z" ", "Спросите у Сфинкса", "Сирена", "Положительный мир", "Выйди под это небо", "Сегодня ночью не ложитесь спать", "Близкие звезды", включенные в сборник "СТАРЫЕ ДОРОГИ", "Мастацкая лiтаратура",Мн.,1984. ШИТИК Владимир Николаевич (род. 1922) Белорусский советский прозаик, журналист, известный также произведениями других жанров, в частности детективного. Родился в Минске. Участник Великой Отечественной войны, был ранен; после демобилизации окончил Белорусский госуниверситет, работал в республиканской "Сельской газете"; с середины 60-х гг. профессиональный писатель; пишет на белорусском языке. Член СП. Первая НФ-публикация -- повесть "Последняя орбита" (белорус. 1962; рус.1964). Живет в Минске.В последующие годы вышли сборники НФ произведений (все на белорусском языке): "Звездный камень" (1967), "Парсеки за кормой" (1970), "Трансплутоновые афелии" (1982). На русский язык переведены НФ рассказы: "Встреча на Больдаре" (рус. 1967), "Учитель" (рус.1969), "Скачок в ничто" (рус. 1973). Сборник произведений Владимира Шитика под названием "Orbita ultima" ("Последняя орбита") вышел в Румынии. ТРЕТЬЯ ВОЛНА БРАЙДЕР Юрий Михайлович (род. 1948) и ЧАДОВИЧ Николай Трофимович (род. 1948). Русские советские писатели, соавторы. Юрий Брайдер родился в Дзержинске (Минская область), окончил Минский техникум связи, работал в органах МВД (майор милиции), ныне на пенсии. Живет в Дзержинске. Николай Чадович родился в Красной Слободе (Солигорский район Минской области), окончил Московский институт связи, работал в троллейбусном управлении и минском издательстве "Эридан". С конца 80-х гг. Брайдер и Чадович -- профессиональные писатели. Первая публикация "Нарушитель" (1983). Соавторы порознь и вместе участвовали в семинарах молодых писателей-фантастов и приключенцев в Малеевке (ныне Россия) и Дуболтах (ныне Латвия), проводимых СП СССР, а также во многочисленных семинарах в разных городах СССР, проводимых Всесоюзным творческим объединением молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ). В произведениях соавторов сочетается интерес к острому парадоксальному сюжету, житейская наблюдательность писателей-реалистов, талант сатириков. Ранние повести и рассказы Брайдера и Чадовича объединены в сборники "Поселок на краю Галактики" ("Юнацтва", Мн., 1989), "Ад на Венере" ("Эридан", Мн.,1991) и в двухтомном собрании сочинений, вышедшем в Минске в изд-ве "Эридан" в 1994 году. Том 1 "Телепатическое ружье" содержит рассказы и повести, том 2 "Евангелие от Тимофея" -- повесть "Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками" и два романа "Евангелие от Тимофея" и "Клинки Максаров". Указанные два романа послужили началом грандиозного цикла, отдельные выпуски которого выходят в московском издательстве "Эксмо". Два уже вышли -- "Миры под лезвием секиры" и "Между плахой и секирой"(1998), очередной на подходе. БУЛЫГА Сергей Алексеевич (род. ). Автор сказочной фантастики, киносценариев и повестей в жанре исторической фантастики. Живет в Минске. Некоторые из многочисленных сказок Сергея Булыги собраны в сборнике "Бродяга и фея" ("Эридан", Мн.,1991). ДРОЗД Евгений Ануфриевич (род.1947). Родился в Потсдаме в семье военнослужащего, с 1953 года живет в Минске. Закончил математический факультет Белгосуниверситета, работал программистом в Институте математики АН БССР и в ЦНИИКИВР Минводхоза СССР. Участвовал в семинарах молодых писателей-фантастов в Малеевке и Дуболтах. С 1989 по 1993 -- литературный сотрудник Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ), участник множества семинарах, проводимых этой организацией в разных городах. Работает в жанре твердой НФ, преимущественно в малой форме. Рассказы Евгения Дрозда публиковались в журналах и многочисленных сборниках. В 1992 году в минском издательстве "Эридан" вышел авторский сборник Евгения Дрозда "Тень над городом", в который вошли рассказы, короткая повесть "Скорпион" и повесть "Лекарство от энтропии". Помимо научной фантастики Евгений Дрозд занимается переводами и написанием критических и футурологических статей. И то и другое часто печаталось в разных сборниках и периодических изданиях. Евгением Дроздом переведено несколько детективных романов Чейза, Брауна, Гарднера и т.п. Из фантастики -- сборник рассказов Роджера Желязны, роман Ричарда П. Хенрика "ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНА" и роман Брайана Олдисса "МАЛАЙСИЙСКИЙ ГОБЕЛЕН" ("Эридан", Мн.,1994). В 1990 в симферопольском издательстве "Таврия" вышел сборник рассказов, переведенных Евгением Дроздом с английского "Общественное порицание". Рассказы Евгения Дрозда "Феникс" и "В раю мы жили на суше" включались в ежегодные антологии НФ Мюнхенского издательства Вильгельм Хейне Ферлаг "Невеста времени" (Die ZEITBRAUT, 1993), "Летчица" (Die PILOTIN, 1994) и "Дорога на Кандарай" (Die STRASSE NACH CANDAREI, 1995). ЗЕЛЕНСКИЙ Борис Витальевич (род. 1947) Борис Зеленский родился в Слониме (Гродненская обл.). Закончил матфак Белгосуниверситета. Работал программистом. Проживает в Минске. Участник Малеевских семинаров и семинаров ВТО МПФ. Печатался в периодике и в различных сборниках. Ранние повести и рассказы Бориса Зеленского объединены в сборнике "Вечный пасьянс" ("Прометей", М., 1990). НОВАШ Наталия Владимировна Медик по образованию, проживает в Минске, участница семинаров в Малеевке и семинаров ВТО МПФ. Пишет как твердую НФ, так и сказки и произведения в жанре фэнтези. Многочисленные публикации в периодике и в различных сборниках. У Наталии Новаш вышел свой сборник в Минском издательстве "Юнацтва" "И я там был". В 1990 году Наталия Новаш вышла замуж за московского писателя-фантаста Александра Силецкого (см.) и какое-то время проживала в Москве, но сейчас супруги живут в Минске. ОРЕХОВ Николай Иванович (род.1953) и ШИШКО Георгий Владимирович (1952-199 ) Русские советские писатели, соавторы. Николай Орехов родился в г. Вятские Поляны (ныне -- Вятской области), окончил Казанский университет. С 1992 по 1998гг. -- главный редактор минского издательства "Эридан". Георгий Шишко родился под Минском. Трагически погиб в 199 году. Известны книги Орехова и Шишко "Белое пятно на карте" (1989), "О вечности, о доблести, о славе" (1989), "Заповедник для человечества" ("Прометей",М., 1990), "Сумасшедшая книга" ("Эридан", Мн., 1993). ПОТУПА Александр Сергеевич (род. 1945). Русский советский прозаик, издатель и ученый-физик, известный также произведениями научно-популярной литературы (например "Открытие Вселенной -- прошлое, настоящее, будущее", "Юнацтва", Мн.,1991) Учился в Московском инженерно-физическом институте, окончил физический факультет МГУ, работал в Институте физики АН БССР, кандидат физико-математических наук, в начале 90-х гг. организовал и возглавил минское издательство "Эридан". В этот период Александр Потупа активно занимался политической деятельностью, занимал должность заместителя президента Союза белорусских предпринимателей, занимался футурологическим прогнозированием тенденций развития общественно-экономической жизни Республики Беларусь. Живет в Минске. НФ повести и рассказы Александра Потупы составили сборники "Фантакрим-ХХI" (1989), "Голая правда о голом короле" (1989), "Ловушка в цейтноте" (1990), "Контакт, или несколько мыслей и диалогов, подслушанных долгим зимним вечером ХХI века" (1990). Александр Потупа в своем творчестве тяготеет к популяризаторской и футурологической фантастике, что в наши дни встречается не часто. СИЛЕЦКИЙ Александр Валентинович (род.1947). Русский советский прозаик, журналист, известный также произведениями других жанров. Родился в Москве, окончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии в Москве, работал в редакциях научно-популярных журналов "Земля и Вселенная", "Наука и религия". Печататься начал с 1963г. Первая НФ публикация -- "Галактик Шуз из космоса" (1963). Женившись на минской фантастке Наталии Новаш (см.), переехал на жительство в Минск. После раннего дебюта (в возрасте 16 лет) Александр Силецкий, один из самых одаренных в литературном отношении "выпускников" семинара в Малеевке, долго не печатался. Только в 80-х гг. его рассказы начали появляться в периодике и многочисленных сборниках, выпускаемых, в частности ВТО МПФ. Лучшие из них объединены в сборнике "Тем временем где-то..." (1989). ТРУСОВ Сергей Петрович (род. 1957) Русский советский писатель. Окончил институт железнодорожного транспорта. Занимался альпинизмом. Работал программистом. Участник Малеевских семинаров и семинаров ВТО МПФ. В своем творчестве тяготеет к фантастической сатире, вскрывающей в кафкианском духе абсурдность окружающей действительности. Некоторые из рассказов Сергея Трусова объединены в сборнике "Карнавал" ("Юнацтва", Мн.,1992).
|
| | |
| Статья написана 20 апреля 2022 г. 13:56 |
Фантастический мир будет жить ровно столько, сколько будет существовать человечество, считает белорусский писатель-фантаст Геннадий АНУФРИЕВ Имя Геннадия Ануфриева, члена Союза российских писателей и Союза писателей Беларуси, хорошо известно любителям фантастики. Он автор белорусских литературных журналов «Неман», «Новая Немига литературная», а также российских – «Искатель», «Мир фантастики». Составитель антологий фантастических произведений, среди которых – «Продается планета», «Обнаженное Солнце», «Крылья ночи». Писатель акцентирует внимание читателей на проблемах будущего и прежде всего на том, как освободить нашу планету от зла. – Геннадий Григорьевич, фантастика, популярная на Западе, у нас, согласитесь, недооценивалась. От корифеев и сегодня можно услышать разочарование…
– Кир Булычев, с которым мне посчастливилось встречаться и переписываться, однажды заметил: «Когда говорят – писатель-фантаст, подразумевают нечто вроде – «он танцор, но, конечно, не из Большого театра, а чечеточник». А по поводу недооценки редакторами журналов и издателями читательского интереса к этому жанру могу привести исторический пример. В начале 30-х годов ХХ века в СССР перестали выходить журналы «Всемирный следопыт», «Мир приключений», активно печатавшие фантастику. Тогда в цене были лишь рассказы о передовиках производства. Так вот, редакции были завалены письмами: читатели требовали фантастики! Появился даже призыв: «Верните Александра Беляева!» И читатели победили. С романов Беляева и, конечно, Жюля Верна началась в далеком детстве и моя любовь к фантастике. Потом были десятки «проглоченных» произведений, в том числе белорусских авторов – Я. Мавра, Н. Гомолки, В. Шитика. Перебрасывая мосты через пространство и время, они будили воображение и, очевидно, удовлетворяли потребность в познании этого удивительного, блистающего (говоря словами Александра Грина) мира. Мне кажется, сегодня издатели все больше осознают конструктивную роль фантастики в жизни общества, преодолевают предубеждение против этого литературного жанра. – В прессе сообщалось, что еще четверть века назад руководители ведущих корпораций на Западе обязали научно-технический персонал читать фантастику. Поскольку она способна «строить» будущее в сознании человека, раскрепощать сознание и воображение. Кроме того, фантастике приписывают способность придавать человеческому интеллекту импульс для выработки новых, неординарных решений. – Фантастика – настоящий кладезь идей и предвидений. Удивительно, но в 1944 году в рассказе малоизвестного американского автора с поразительной точностью был описан ядерный взрыв! И хотя работа над атомным проектом была засекречена, ФБР не могло поверить, что это плод художественного воображения. Характерно, что и наши классики обращались к фантастике. В рассказе Якуба Коласа «Под Новый год» герой, пролетая над Землей, любуется ее красотой, но также видит и последствия Голода, Войн, Болезней, с которыми надо бороться. Это аллегория. А Янка Купала, имея в виду прежде всего Максима Богдановича и Владимира Короткевича, говорил прямо: «Обращаясь к фантастике в своем творчестве, писатели становятся пророками». В рассказе «Вся мерзость мира» я попытался представить, как потомки отправляют горы отходов в прошлое – на наши головы! Надеюсь, в будущем эту проблему решат иначе, допустим, отправляя отходы в грандиозную природную «топку» – на Солнце, предварительно доставив на околоземную орбиту «космическим лифтом». Эту идею еще в 60-х годах прошлого века предложил ленинградский инженер Арцутанов, а позднее творчески разработал английский фантаст Артур Кларк в романе «Фонтаны рая». Наш соотечественник, гомельский изобретатель Юницкий, оформил ее в виде ОТС – Общепланетного транспортного средства. А после открытия японцем Иишимой углеродных нанотрубок, дающих возможность получить прочнейшую наноленту-трос, эта идея обрела форму международного научно-технического проекта. И подобных примеров рождения идей одновременно в головах ученых и фантастов множество. – В 2007 году в издательстве «Мастацкая літаратура» вышел первый сборник фантастических произведений белорусских авторов «Люстэрка Сусвету», в котором вы участвуете. Раскуплен почти весь 2-тысячный тираж. Чем, по-вашему, авторы-составители привлекли внимание читателей? – Полагаю, тем, что за красочным научно-техническим и фэнтезийным антуражем (который сам по себе привлекателен для читателя, особенно молодого) стоит человек, отстаивающий Добро, Справедливость, Любовь. Не случайно эпиграфом к повести, давшей название книге, послужили слова философа Лейбница: «Человек есть зеркало Вселенной». Даже географические названия мест, где разворачивается действие, близки читателям – Минск, Лепель, Червенский район. Вообще, чистого вымысла, абсолютного продукта творческой фантазии не существует. Самый безудерржный фантаст не выдает нечто совершенно небывалое и невозможное, а синтезирует образы из своего опыта. Напомню, столь востребованное фантастами слово «робот», придуманное художником Йозефом Чапеком, братом Карела Чапека, происходит от старинного чешского слова robota, обозначающего труд крестьян в феодальных поместьях. Упомянутый мной Артур Кларк сказал: «Фантастика как никакая другая литература обращена к реальности». Сборник «Люстэрка Сусвету», который многие называют антологией современной белорусской фантастики, подтверждает эту парадоксальную на первый взгляд мысль. – В 2008 году «Мастацкая літаратура» издала второй сборник – «У зенiце – Антарэс». Насколько знаю, почти готов и третий. Дай Бог, чтобы книги этой серии стали выходить регулярно. Несмотря на обилие зарубежной фантастики, нехватка серьезной отечественной литературы, в которой моделировались бы процессы человеческого общества, ощущается. – Критика в целом благожелательно встретила выход второго сборника белорусской фантастики, отметив, что «составители и издательство «Мастацкая лiтаратура» делают хорошее дело». Довольны и читатели, увидевшие в книге имена как уже полюбившихся, маститых авторов (Л. Рублевская, А. Федоренко, В. Цветков, В. Кастрючин), так и новичков в этом жанре (Э. Кузнецова, Н. Дивина). Следующий сборник представит читателю гораздо больше новых имен. В нашем портфеле произведений – не на одну антологию. Это неудивительно, ведь Беларусь – поистине фантастическая страна! Она находится на стыке цивилизаций – восточной и западной. Богатейшая история, культура, мифология, интереснейшее искусство. А сколько великих имен она дала миру – ученые, конструкторы, художники, путешественники! Какую область человеческого прогресса ни возьми, всюду белорусы оставили яркий след. – И все же, Геннадий Григорьевич, выживет ли, по-вашему, фантастический жанр? – Он будет жить ровно столько, сколько будет существовать человечество. Ибо раздвигает границы познания, привлекает внимание к проблемам, которые могут возникнуть в будущем. В рассказе австралийца Ли Гардинга «Поиски» герой ищет уголок настоящей природы. Но вокруг лишь город с металлом и пластиком. Наконец он находит прекрасный парк, но все в нем – трава, деревья, цветы – оказывается искусственным. Герой с ужасом убеждается, что и сам он – искусственное существо. Картина «синтетической цивилизации» есть и в повести белорусского писателя Г. Попова «За тридевять планет», лишь люди в ней остаются людьми. Показывая человечеству альтернативные пути, фантастика помогает выбрать самый правильный, она добавляет человеку зоркости. Так что не будет преувеличением сказать, что человечество будет жить, пока будет течь живая река фантазии. Беседовала Елена КОНЫШЕВА
|
| | |
| Статья написана 20 апреля 2022 г. 13:39 |
I Разговор о жанре фантастики в белорусской литературе, да еще с идеей объявления жанра как явления и аналитическим структурированием, непрост по многим причинам. К ним относится и то, что одни читатели (а они, кстати, могут занимать весьма серьезные и влиятельные должности) жанр этот не очень хорошо воспринимают. Других отпугивает ярко выраженный приключенческий элемент, давно и безоговорочно отнесенный некоторыми литературоведами к признакам «массовой литературы». Правда, приключениями, и самыми различными, литература наполнена со времен Гомера, а герой, не проявляющий своих способностей в трудных ситуациях, часто просто не интересен. А вообще, плохое отношение к приключенческой литературе, на наш взгляд, признак снобизма субпассионарного уклона. Конечно, путешествия в космосе, другие планеты, иные цивилизации и так далее — все это и многое другое вымысел. На самом деле никто не знает, как произойдет встреча с внеземными цивилизациями и какие сны будут сниться земным космонавтам, когда лет через 10—15 те высадятся на Марсе. Но ведь думать об этом надо! Это же прогноз, психологическая подготовка, «интеллектуальные игры».
Древние картографы на границе мира, ими изображенного, помещали надпись: «Дальше живут чудовища». И мореплаватель делал выбор сам. Либо повернуть назад и потом переживать из-за своей осторожности и трусости, либо плыть навстречу Неизвестному, к этим самым чудовищам. С.Лем как-то сказал: «Среди звезд нас ожидает Неизвестное». И главным здесь будут не физические испытания, угроза жизни, — этого хватает и на Земле, а испытания нравственные, испытания человека на звание ЧЕЛОВЕКА. Становление жанра фантастики в белорусской литературе сейчас идет чисто стихийное. Рядом стремительно развивается детектив, который также порой использует фантастику в качестве эффектного приема. Все это свидетельствует о том, что отечественная литература расширяет свое пространство, становится сильнее, богаче. Разумеется, фантастика у нас была всегда, как и во всякой национальной литературе. Культура и литература начинаются с мифа, сказки, предания, наивного восхищения и ужаса человека перед Большим Миром. А далее поэты выстраивают художественную систему использования фантастического, но только истинные и сильные художники могут сделать это красиво, со вкусом, художественно, музыкально. Не входя в подробности аспектов чисто поэтического характера, замечу, что существует четкая корреляция между уровнем научно-технического развития в данной стране, отражением этого развития на социально-политических и экономических аспектах и развитием жанра фантастики. Художники, писатели отталкиваются от научно-технического материала и распоряжаются им по законам искусства, выделяя нравственную сторону, этическую и философскую. Напряженные поиски в Беларуси возможностей реализации научно-технического и промышленного потенциалов, борьба за свое прочное место в мире в условиях жесткой и беспощадной рыночной экономики в свою очередь требуют развития духовной составляющей. И здесь фантастика может играть особую роль, как, впрочем, должна выполнять роль духовной опоры вся литература в целом. Достаточно привести примеры, как аналитики Запада, в первую очередь США, использовали фантастику. В крупных монополиях, в ЦРУ были — они наверняка и сейчас есть — специальные отделы, в которых сотрудники читали и анализировали только произведения научной фантастики, а затем и фэнтези. Цель? Поиск новых решений конкретных ситуаций — военных, политических, коммерческих, культурных. Ведь писатели-фантасты — народ образованный, так как нельзя использовать материал физики, астрономии, биологии, не имея хорошего базового образования. К тому же, писатели-фантасты не испытывают пиетета перед авторитетами от науки. В произведениях фантастики скорость света была превзойдена в те времена, когда за подобные высказывания физика могли подвергнуть «научному остракизму», высмеять. В 80-е годы XX века наблюдался некоторый подъем в развитии фантастики в Беларуси, но все шло в подражательном направлении. Тогда отталкивались от достижений англо-американской литературы. Ориентировались на сильных и хороших авторов: А.Азимова, Р.Брэдбери, С.Лема, К.Саймака, а также Б.Виана, Р.Говарда, М.Муркока. В 90-е годы выпустили отдельные книги Е.Дрозд, Б.Зеленский, В.Цветков, Г.Ануфриев, Н.Чадович и Ю.Брайдер… Публикации шли в основном в молодежной прессе, как-то даже «Нёман» напечатал подборку, но все же атмосфера была создана. Тогда Союз писателей Беларуси занимал в общем нейтрально-благожелательную позицию. Ведь фантастику писали и классики: великолепная комедия К.Крапивы «Врата бессмертия», «Шляхтич Завальня» Я.Борщевского и т.д. Я.Купала еще в 30-е годы говорил, что писатели-фантасты могут намечать пути будущего техники, доходя до уровня пророчества. Поэт призывал учиться у таких писателей, как Э.Беллами, Ж.Верн, Г.Уэллс… Атмосфера 80-х годов побудила обратиться к мотивам и сюжетам фантастики А.Адамовича, В.Гигевича, Э.Скобелева, Б.Саченко, Г.Попова. Именно эта атмосфера и сейчас позволила появиться ярким и сильным романам Н.Чергинца («Илоты безумия»), В.Маслюкова («Рождение волшебницы»), С.Булыги («Чужая корона»), О.Громыко («Цветок кашлейника»). Сегодня в Беларуси пишущих фантастику более сотни авторов. Все больше и активнее разрабатывается фэнтези. И вот здесь присутствуют моменты, аспекты, возможности и художественного характера, и духовно-нравственного, а если брать еще и идеологическую сторону, то складывается ситуация многообещающая. Вообще в жанре фэнтези у нас работают многие авторы. Иногда придают материалу форму притчи (Н.Ракитина, Н.Дивина, Г.Ануфриев, М.Батурина, А.Силецкий). К большой форме тяготеют А.Бадак («Не смотрите в снах на Луну»), А.Козлов («Дети ночи», «Минск и ворон, Париж и призрак»), А.Боровский («Искушение»), интересны произведения Л.Рублевской. Литературовед и критик Д.Гардинер в одной из своих статей по теории фэнтези (статья так и называлась «Теория фэнтези», 2003) заметил: «У литературной критики нет соответствующего языка, способного детально изучить фэнтези хоть с какой-нибудь релевантностью. В основном критики применяют неправильные инструменты для своей работы. Есть потребность в сдвиге парадигмы, включающем переопределение терминов и новую перспективу. До сегодняшнего дня вся литература рассматривается с реалистической точки зрения, и литературные тексты оцениваются с позиции того, насколько они соответствуют объективной реальности». Иными словами: критика мыслит категориями реализма, а оценивать необходимо волшебное, сказочное, магическое. То есть то, что веками либо отдавалось детям, либо входило в религиозную схему, где допускались чудеса, хотя и «регламентированно». Фэнтези убедительно, в художественных образах, психологично показывает то, куда простому смертному пока смотреть не рекомендуется. Сейчас ученые либо в экспериментах, либо в расчетах прикасаются к иным мирам, и эти миры нередко чужие и опасные для человека. И Слово, произносимое фантастами, должно нести любовь и предостережение, поэзию и сказку, ведь действительно, многое есть на свете, друг Горацио, что никогда не снилось ни нам с тобой, ни целым академиям патентованных и остепененных мудрецов. II Издательство «Харвест» выпустило 12 томов белорусской фантастики, причем, не по одному тому, а сразу «бочкой сороковкой». До этого в Беларуси выходили сборники фантастики «Люстэрка сусвету», «В зените Антарес», отдельные произведения белорусских фантастов и в Минске, и в Москве. Но 12 томов — это в любом случае событие, требующее соответствующего анализа. …Появление кроманьонцев было страшным явлением для неандертальцев, последние были вытеснены, уничтожены, часть, возможно, ушла в труднодоступные места, и так, не исключено, появились загадочные «снежные люди», «йети», с такими удивительными способностями. Рядом живем мы, в чем-то схожие, в чем-то отличные от них по природе. А если вмешательство в эволюцию человека было сознательным? Эта тема давно волнует писателей: вспомним произведения Г.Уэллса «Люди как боги», О.Хаксли «Прекрасный новый мир». Так что же такое человек? Тема эта — бесконечные споры, дискуссии и метания из одной крайности в другую. Рассуждение о человеке логично приводит к идеям о совершенствовании его натуры, усилении положительных, сильных черт и нейтрализации отрицательных, слабых. Идея создания «человека нового типа» не с точки зрения создания «сверхчеловека», а улучшения уже имеющейся «модели», возвращает нас в оп- ределенном смысле к «механистическому взгляду» на человека, распространенному в ХVIII веке. Сегодня можно говорить о создании «компьютерной модели», «абсолютного» двойника, только эффективнее распоряжающегося своими физическими, психическими, ментальными ресурсами. Самое поразительное заключается в цели использования этих ресурсов — создать непобедимого солдата, неутомимого рабочего, идеальную красавицу, которые будут вне конкуренции и соответственно принесут баснословную прибыль. Таковы биксы у Александра Силецкого (био-кибер-сапиенсы) в его романе «Дети, играющие в прятки на траве», созданные для того, чтобы разгрузить уставшего от труда человека. Создана новая раса. Человек, создав более совершенное существо, достаточно скоро обнаруживает, что создал себе соперника по эволюции. Каковы действия соперника? Он убирает с поля старое, ненужное, отработанное, переводит его на роль домашних игрушек, помещает в резервации. Биксы идут своим путем развития. Они покинули Землю, остались те, кому их биология позволила иметь детей от людей… На одной из планет биксы уходят в болото, превращаются в деревья, на которых вырастают странные кристаллы, применяющиеся в промышленности. На этом фоне сюжет делает интересный поворот. Биксы не то чтобы отходят на второй план, а становятся частью бытия. Они создали свои сложности, житейские и нравственные, социальные и научно-технические. Роман А.Силецкого, посвященный нравственным, биологическим, культурологическим проблемам, интересен в первую очередь именно как роман-размышление, роман, вызывающий споры, дискуссии. И вот следующая тема, тема андрогинов у Владимира Куличенко. Представьте: две половинки магнетически притягиваются друг к другу. Но если одна половинка оказывается на «том свете», то она является в «этот мир» за своей второй половинкой. Это внешние события романа «Клуб города N». Роман читается с напряжением, проблемы, волнующие главного героя, волнуют и нас: соотношение духовного и материального начал в человеке, роль человека во вселенском порядке, что есть истинная свобода для человека, доразвился ли человек до того состояния, когда он может явственно ощутить полнокровность жизни, дарованной Богом? Герои задаются вопросом: «Кто и зачем наградил человека… способностью страдать, мучиться?» Вот как отвечает на него автор устами своих героев: «…суть человеческих страданий в несовместимости материального и духовного, низменного и возвышенного. Материя отторгает бестелесное в той же степени, в какой душа стремится избавиться от оков тела»… или «…человечество не есть устоявшаяся форма слияния духа и материи, и среди нас можно повстречать образчики как более совершенные, так и менее. Другими словами, не все мы в равной степени люди…». Будто на эти мысли героев В.Куличенко откликается герой романа Сергея Цеханского «Искажение», не понимающий сути норм, по которым жили в том мире, куда его забросили, и пытающийся решить дилемму: «…либо внешний мир не соответствовал укоренившимся представлениям, либо субъективное восприятие реальности начинает доминировать над самой реальностью». Несовершенство устроенного и устраиваемого человеком мира наглядно рисуется и во многих произведениях Евгения Дрозда. Например, в рассказе «Бесполезное — бесплатно» автор затрагивает проблему приобщения европейцами туземцев к современной цивилизации, исподволь показывая, что сам европеец давно ведет, скажем так, условное существование: он проводит свой уникальный социальный эксперимент, который является «огромнейшим полем деятельности для социологов, психологов, педагогов. Одних только диссертаций сотни ИСПЕЧЬ можно». Фантастическое в этих рассказах, как в действительно классическом произведении, является приемом для художественного изображения реальности. Вот в руках у одного из таких условно существующих появляется камера с гипноизлучателем, направленная на поющего туземца. Эпизод заснят, и туземец забывает напрочь свои песни, не передаст он теперь их ни своим потомкам, ни праздной публике, и танец не станцует, и предания не вспомнит больше никогда. Почему-то невольно вспомнилось: в наших учебных заведениях идет сокращение часов на преподавание языков, литературы, упраздняется (тут и Салтыкова-Щедрина вспомнить не грех) МХК из практики преподавания… Небольшой рассказ так разогревает чувства, что когда в конце его рисуется сцена расплаты, то дышишь с мстителями единым духом: «Вся площадь перед отелем была наполнена аборигенами. Все новые и новые колонны подходили по всем пяти выходящим на площадь улицам и вливались в общую массу, которая, видимо, скопилась здесь уже давно. Тысячи и тысячи маленьких человечков в серых немарких одеждах. Они неподвижно стояли под балконом Эцери Хосы и молча смотрели на него». Это были те, у кого отбирали душу, не имея понятия о том, что бессильны заглушить память о духовных наработках многих поколений туземцев, что память эта проснется и через несколько поколений. Да, вероятно, редко кому не хочется выбраться из того кошмара, который нагорожен на Земле самим человеком. Повесть «Век Водолея» Алеся Алешкевича посвящена теме исследования незнакомых планет. Сакст оказывается огромной субстанцией, предназначение которой — охранять во Вселенной жизнь. Понимание этого приходит к астронавтам после пережитого страха быть уничтоженными, после того как человеческие достижения в технике оказываются бессильными перед загадочным артефактом. И, наконец, после того, как на понятном языке пионерам-землянам объяснили, показали, что происходит вокруг. При контакте с неизвестным у человека в мозгу срабатывают два варианта: друг — враг, поможет — нападет, можно использовать — нельзя использовать. И вся картина, безграничная картина Мироздания, у которого нет ни начала, ни конца, осознается через этот примитивнейший бинарный алгоритм. Печально то, что, осознанно или нет, писатели-фантасты не могут вырваться за его границы. Но, возможно, чувство стыда, которое всякий раз испытываешь за поведение сородичей, и приведет к изменению человеческого мировосприятия. Возможно, бинаризм оказывается той крепежной конструкцией, на которой взрастает чувство собственности: мое — не мое — хочу, чтобы стало моим. Для сохранения собственности человеческий мозг исхитряется блокировать, даже искажать законы Природы. Таковые гипнотические методики, применяемые на планете Агрополис в романе «Дикие кошки Барсума» Геннадия Авласенко. Сеанс в гипнокресле заканчивается для женщин, привезенных на Агрополис в качестве «рабочих жен», потерей памяти. У «мужей» не возникает мысли поинтересоваться, откуда они родом, как попали на эту планету. Это запрещенные вопросы. Имена также изменены ФИРМОЙ. Фантастика? Но разве в обыденной жизни мы не закрываемся от своих подлинных чувств, не подстраиваемся под общественное мнение, не готовы пойти очень далеко в компромиссах с «ФИРМОЙ» только для того, чтобы сохранить свой кусочек собственности? В результате «мужская» система Агрополиса побеждена более совершенной в боевом отношении женской системой Барсум. Но… побеждает любовь между представителями двух планет. Как правило, после разрушительных войн, катаклизмов человек смягчается. Оказывается, что сохраненная жизнь дороже власти, денег. Но данное перемирие с самим собой длится недолго. Уже следующее поколение начинает все сызнова. Возможно, поэтому человеческая фантазия возлагает такие надежды на сверхсущностей, представителей других цивилизаций, своего рода «варягов», который внесут МИР в этот МИР. Эта надежда звучит в маленьком рассказе Елены Конышевой «День рождения Луны». «Апокалипсис уже идет, а Армагеддон приближается», — говорит последняя представительница лунного человечества Танита. Времени уже нет, но спастись еще можно. Вот только человек должен решить, что он будет спасать. И от важности этого груза будет зависеть, согласятся ли высшие силы взять его в ковчег или нет. Фантастика, на мой взгляд, еще раз напоминает человеку, отошедшему от Бога, что не он хозяин положения, что он находится внутри него. Но эта «чаша Грааля» неподвластна законам цивилизации. И еще одно произведение В.Куличенко — повесть «Катамаран “Беглец”». Читая ее, ловишь себя на мысли, что перед тобой достаточно рядовое реалистическое повествование с психологически точно расставленными акцентами: от безделья чем только не займешься, когда нет высшей идеи, когда есть энергичный сосед и возможность отдыха, обязательного отдыха в солнцезащитных очках в пол-лица, с палаткой, удочками. Но минуешь чуть ли не треть повести— и начинаются чудеса, фантастика, «испытания для героев». Главный герой из которых выходит очищенным, с него спадает шелуха искусственного, диктуемого стандартом поведения, взаимоотношениями с людьми. Правда, сначала он получает «подсказку» от Григория Тимофеевича, своего соседа: «…человечество избавится от извечного своего непостоянства, приобретет и разовьет в себе более глубокие, устойчивые, а стало быть, истинные душевные качества, навсегда утратив лукавство». А вот у Николая Чергинца тема «мертвых» и «мира мертвых» в его романе «Илоты безумия» раскрывается неожиданно. «Мир мертвых» бросается спасать мир живых, наш мир, который находится под угрозой полного уничтожения. Перед нами метафора, то есть расширенное сравнение, дающее возможность глубже понять проблему. Мир мертвых спасает мир живых, мир света спасается миром тьмы… Такой поворот не встречался мне раньше ни в фантастике, ни в фэнтези. Персефона и Аид бросаются на помощь Зевсу и Аполлону (Гелиосу) спасать солнечный мир от уничтожения. Это приблизительно то, что моделирует Н.Чергинец. Уничтожится «светлый мир» — мир мертвых не получит больше душ и сам будет уничтожен. Всеобщая взаимосвязь во Вселенной, то, о чем много и часто говорится, но беспечно воспринимается как нечто виртуальное, к чему «конкретно я» не имею отношения, — вот что волнует писателя. Даже в примитивном социальном измерении этот закон взаимосвязи работает неуклонно. Тот, кто ратует за революцию, сам становится ее жертвой. Катастрофа, мировая война, захват планеты представителями другой цивилизации — вот, пожалуй, та экстремальная ситуация, когда человек просыпается от бытовой спячки, становится деятельным, сострадательным, экономным. И к этой теме не остались равнодушными писатели. Так, в романе Натальи Новаш «Обретение прошлого» в результате прихода кометы остается некий очаг цивилизации (деревня), и в нем выстраивается новая модель отношений с природой. Рассказы Михаила Деревянко несут здоровое, бодрое, оптимистическое начало. И это воодушевляет, несмотря на то, что никакого обеления человечества в них нет, скорее наоборот: мы слышим сарказм в его адрес, присутствуем на суде над ним: человечество уже «дважды два на ЭВМ считает», «людям еще рано покидать свою космическую клетку», «…разумные существа не имеют права менять природу». Автор показывает героя, легкомысленно утверждающего: «…нет, за комфорт космических лайнеров я с радостью отдам всю девственность земных лесов», а к концу рассказа, после того, как герою пригрозили переселением на Луну, он уже обретает родину: «…но вот снова запел жаворонок, едва слышно зашелестела луговая трава. Мне открывался неведомый чудесный мир. Нет, я остаюсь». Конечно, 12-томное издание не лишено огрехов. Трудно представить, что во время камнепада, когда на лодку несутся многопудовые глыбы, один из плывущих бросился к другому, чтобы посмотреть, как того «царапнул по плечу» камешек. Кто-то покушается на решение проблемы выбора из героев лучших. А кто-то не знает, что тимьян и богородическая («богородская» — лучше) трава — это одно и то же растение. Но все это мелочи. Главное, что авторам дорог мир земной во множестве своих проявлений, что они продумывают этические проблемы выхода человека за пределы этого мира, что преобладает, нет, господствует в сборнике герой с человеческим лицом, страдающий, ищущий, любящий, ставящий перед собой и земные, и вселенского масштаба вопросы, не рвач, не циник, тот, кто хочет участвовать в решении судеб мира, кто знает, что, обладая накопленными знаниями, он может идти по выверенным временем дорогам. И это все — современная фантастика. "Нёман" №11/2010
|
|
|