12. В замечательный Словарь польских авторов фантастикиАнджей Невядовский добавляет еще две персоналии: писателя и историка Стефана Бушчиньского/Buszczyński Stefan (1821 – 1892) и писательницы и публицистки Марии Буино-Арцт/Buyno-Arctowa Maria (1877 – 1952). Здесь же (в рубрике «Pożołkle kartki/Пожелтевшие страницы») публикуется отрывок из «Рукописи из будущего века/Rękopis z przyszłego wieku» (Kraków, 1918) С.Бушчиньского c небольшой черно-белой иллюстрацией РИШАРДА ВОЙТИНЬСКОГО/Ryszard Wojtyński.
13. Книгу «The Best Science Fiction of the Year», vol.10 (Edited by Terry Carr. London, Victor Gollancz Ltd. 1981), откуда, вероятно, и был взят для перевода рассказ Ф.Дика, рецензирует Славомир Кендзерский
Здесь же Мацей Паровский рецензирует книгу Ф.Дика (Philip K.Dick. «Sloneczna loteria», Czytelnik, 1981). Раздел украшен небольшим черно-белым рисунком ПШЕМЫСЛАВА УЛЯТОВСКОГО/Przemysław Ulatowski.
14. Статья «О климате, искусственных светилах и political fiction» (название дано редакцией) Гая Лайона Плэйфэйра и Скотта Хилла/Guy Lyon Playfair, Skott Hill – выдержка из книги «Небесные циклы. Космические факторы и их влияние на нашу жизнь», которая в это время готовилась к публикации в издательстве PIW (Państwowy Instytut Wydawniczy) в серии (замечательной! говорю с придыханием) «Библиотека современной мысли/Biblioteka Myśli Wspólczesnej». О чем – понятно из названия.
15. Далее следует врезка с информацией о Гожувском (m. Gorzów) клубе любителей фантастики. Эти замечательные парни и девушки помимо прочего издавали целую серию очень интересных книг – некоторые из них стоят на моих полках. И сейчас я с некоторой ностальгией читаю строки: «Жаль, что все они (эти книги) все еще издаются в маленьких, едва двадцатитысячных тиражах (а у первых книг тираж был и вовсе только 10000 экземпляров)».
16. В начале статьи «Над великой тайной/Nad wielką tajemnicą» Арнольд Мостович/Arnold Mostowicz усердно пересказывает гипотезы Захарии Ситчина о существовании некоей 12-й планеты, откуда прилетали на Землю ее обитатели, подкрепляя сказанное сообщением о вышедшей в 1940 году книге китайского ученого, проживавшего в Париже, в которой также говорилось о некоей неизвестной нам ныне планете, о которой, однако, знали древние китайцы.
Далее Мостович переходит к рассказу об удивительных астрономических знаниях догонов, напоминает об известном казусе с описанием Джонатаном Свифтом спутников Марса, а следом – об одном из приключений Мюнхаузена, в ходе которого бравый барон, отправившись в космос и двигаясь по прямой линии, возвращается аккурат в то место, из которого вылетел (что идеально согласуется с современными научными взглядами). Напомнив о гелиоцентрических взглядах Аристарха Самосского, далеких от аристотелевских, Мостович рассказывает о выявленных связях между положением планет на небесном своде в момент рождения человека и его (человека) характером и даже судьбой, чтобы затем изящно перейти к рассказу о картах Пири Рейса… И вот тут, когда у недоуменного читателя складывается в голове вполне определенный вопрос, Мостович сам его задает: «После знакомства со всеми этими примерами, в которых история смешивается с биологией и географией, а Джонатан Свифт – с Кеплером и Аристархом, читатель вправе спросить: что из этого следует? Ну, так, по правде говоря, я и сам не знаю». То есть знать-то точно Мостович не знает, но догадка у него есть: похоже, что все это – кусочки некоей единой великой тайны, которую еще предстоит постичь…
17. В этом номере «Фантастыки» впервые на ее страницах появляется человек, который затем еще долго будет определять одну из важных черт складывавшегося облика журнала – научный обозреватель Мацей Иловецкий/Maciej Iłowecki.
Прекрасно образованный журналист и публицист, Мацей Иловецкий (род. 1935) в 1974 – 1990 годах работал в журнале «Проблемы/Problemy». В задуманном им цикле статей для «Фантастыки» Иловецкий собирался показать (что, впрочем, и сделал), что, «возможно, не все, что кажется очевидным или надежно установленным, таковым на самом деле является». «Я предлагаю читателям, -- пишет он далее, -- совершение ежемесячных путешествий на ту сторону зеркала, то есть в мир, в котором возможно все, а границей служит лишь собственное воображение». Отсюда и название этой вводной статьи, которое позже превратится в название рубрики: «С той стороны зеркала/Z tamtej strony lustra».Статью сопровождают три иллюстрации: небольшая цветная ТОМАША МАРЕКА ВИСЬНЕВСКОГО/Tomasz Marek Wiśniewski, большая (на лист) черно-белая РОБЕРТА ЛЕХОВИЧА/Robert Lechowicz и совсем маленькая черно-белая БАРБАРЫ ЗЕМБИЦКОЙ/Barbara Ziembicka.
18. «С перевесом переводов/Z przewagą tłumaczeń» -- так называется интервью, которое Мацей Паровский взял у Катажины Кжемуской/Katarzyna Krzemuska, главного редактора «Литературного издательства/Wydawnictwo Literackie», расположенного в Кракове. Это издательство прославилось на ниве фантастики изданием великолепной серии «Фантастика и Ужас/Fantastyka i Groza», в которой и в самом деле печатались лишь иностранные авторы. Что касается польских – у WL было только два отечественных автора, книги которых издательство охотно публиковало. Но зато каких!
Адам Висьневский-Снерг/Adam Wiśniewski-Snerg и Станислав Лем/Stanislaw Lem! У Лема как раз в эту пору печаталось в издательстве собрание сочинений. Понятно, что интервьюер спросил об этом – и этот фрагмент я изложу подробнее.
«-- Как это началось с Лемом? Это он предложил WL издание своих избранных произведений, или издательство – ему?
-- Лемовская серия, чье второе издание выходит теперь в новом графическом оформлении, была инициативой и замыслом издательства. Лем, разумеется, выразил согласие и, казалось, был доволен предложенным. Но это он, а не мы, всегда он сам устанавливает порядок, в котором выходят тома; он, а не редакторы, соответствующим образом группирует произведения в томах.
-- Я понимаю, что в случае другого автора это было бы мучительным. Но Лем…
-- Ох, Лем очень трудный в сотрудничестве автор, об этом можно было бы рассказать много смешного. У него эмоциональный характер, он быстро сам себя доводит до кипения и раздражается из-за пустяков. Лем время от времени приходит в редакцию в 9-10 часов утра – приезжает из поселка Клины за покупками, у него записано на листках бумаги, что нужно из продуктов купить, ну и заодно выясняет состояние своих дел в издательстве. Уже прямо с порога, не глядя на то, есть в редакции какие-то посетители или нет, он излагает целый список последних прегрешений издательства перед его особой. В этом бывают тени истины, но бывают и совершенные выдумки. Впрочем, это мне симпатично, я привыкла к этому, и когда Лем долго не появляется, мне этого не хватает. И вот, значит, я усаживаю Лема и, выслушав претензию, раболепно объясняю, что и как, и даю при этом ему понять, что жить без него нам ну никак нельзя… Что, впрочем, сущая правда, только изложенная из конъюнктурных взглядов в этот именно момент. Он же, в свою очередь, изливает на меня все свои обиды, как бы все время, наверное, ожидая заверений в том, то издательство все еще его любит. Дает мне, впрочем, почувствовать, что ко мне лично претензий не имеет, даже наоборот, но осаживает меня, как представительницу учреждения. Вслед за объяснениями, обещаниями приходит пора на прощание, и Лем уходит распогоженный, излеченный от претензий.
-- А чего чаще всего касаются эти семейные споры?
-- Иногда издательство запаздывает с выпуском какой-то из его книг, что в последнее время происходит все чаще и чаще и в чем, в основном, виноваты наши деловые партнеры. Лем заявляет в ультимативной форме, что если к такому-то и такому-то времени книга не выйдет из печати, он разрывает договор с нами. Ну и, расставшись с ним, мы умоляем поторопиться типографию, подгоняем других партнеров, стараемся выполнить все его желания. Я, кстати говоря, прекрасно понимаю его раздражение. Сама, когда у меня что-то в издательстве не ладится, когда вынуждена соглашаться на простои и опоздания с выходом книг, в которых мы ну совершенно не виноваты, думаю: а не бросить ли мне все это и не пойти ли к Лему в секретарши. Ему нужен кто-то, кто бы распечатывал посылки с книгами, отвечал на письма. И, несмотря на наши повторяющиеся стычки, Лем говорил, что готов взять меня к себе.
-- А кто придумал серию «Станислав Лем рекомендует» -- он или издательство? Почему, несмотря на то, что серия пользовалась успехом среди читателей, она так быстро угасла?
-- Замысел серии был лемовским. Это должна была быть серия переводных книг, предлагающая польскому читателю ценные произведения, которые, согласно Лему, следовало этому самому читателю присвоить – произведения как англо-американских авторов, так и авторов из соцстран. К сожалению, уже на стадии переговоров с авторами первых томов начали появляться сигналы того, что замысел серии будет трудным в реализации, потому что, в сущности, все авторы требовали уплаты гонорара в валюте. Это привело, например, к совершенно ненужному недоразумению с Диком, который поначалу собирался приехать в Польшу и поэтому согласился на гонорар в злотых. Потом, однако, появились какие-то сложности с его стороны, он уже не мог приехать и стал высказывать претензии, поскольку узнал, что возможность выплаты гонорара в валюте все же существовала. Но в этом недоразумении Лем совершенно не виноват. Серию пару раз стопорило и по другим причинам: из-за одного из переводчиков, имя которого в то время, в половине 70-х годов, не могло появиться в печати; в свою очередь несколько произведений американских авторов вызывало сомнения политического, идеологического рода… Все это разочаровало Лема по отношению к серии: она толкала его на конфликты, давала поводы к совершенно необоснованным подозрениям, поэтому он отказался от ее продолжения.
-- Ведется ли в издательстве какая-то централизованная политика в области НФ, или она разбита по языковым отделам?
-- Некоего центрального знатока фантастики в издательстве нет. Переводами занимается пани Мария Кани/Maria Kaniowa, список слагается из предложений, которые высказывают сотрудники редакции переводов – те, которые знают и любят жанр. Книги Лема и пары других польских авторов – это, в свою очередь, результат многолетней работы редакции современной польской литературы. Впрочем, большинство книг Лема редактировала я. Лем за мной был записан. И именно этого я больше всего жалею, сидя сейчас в кресле главного редактора – что оно забрало у меня возможность редактирования Лема. У меня нет на это времени, а я охотно занималась бы этим.
-- Погодите, так, значит, «Робот», дебют Снерга в начале 70-х годов, это, наверное, тоже, частично разумеется, ваша заслуга?
-- Так уж сложилось, что дебют Снерга у нас – также моя заслуга. Были разноречивые внутренние рецензии этой книги, у нее были решительно настроенные противники, но поскольку мне она очень понравилась, я настояла на включении ее в издательский план. Потом у нас вышли и другие книги Снерга, на мой взгляд не столь хорошие, как «Робот». Снерг изменил манеру письма, не жанр, может быть, но пропорции, сдвинулись акценты, это уже не тот тип прозы, что был в «Роботе». В прозе Снерга появились новые элементы, и это ей, мне кажется, не идет на пользу…»
Ну вот, длиннющая такая цитата, но оно того, я думаю, стоило. В интервью еще много чего интересного, но мы с вами, пожалуй, на этом остановимся.
10. В статье «Golem i inne/Голем и другие» Анджей Невядовский рассказывает о попытках поляков создать искусственного человека – по крайней мере, в литературных произведениях: от Людвика Немоëвского (1878) до Януша Зайделя. Впрочем, для памяти, вот вся цепочка: Людвик Немоëвский – Франциск Мирандолла (1918) – Станислав Лем – Адам Холлянек – Ежи Хулевич (1925) – Анджей Чеховский – Конрад Фиалковский – Збигнев Дворак – Януш Зайдель (1975). Как всегда у пана Анджея, – и занимательно, и познавательно.
11. Автор следующей статьи Кароль Ижиковский/Karol Irzykowski (1873 – 1944) – видный писатель, журналист, драматург, искусствовед (знаток кино), ведущий литературный критик междувоенной эпохи -- нынешнему русскоязычному читателю известен лишь как автор афоризмов – весьма, кстати, остроумных. Статья, которая в нашем журнале озаглавлена просто «Fantastyka/Фантастика», вообще-то имеет более длинное название: «Fantastyka (z powodu książki Stefana Grabińskiego: “Na wzgórzu róż”/Фантастика (по поводу книги Стефана Грабиньского"На холме, поросшем розами" » и почерпнута из журнала «Maski/Маски» №№ 32-33 за 1918 год.
Уже первая фраза статьи несказанно меня порадовала: «В докладе, посвященном Мейринку и прочитанном недавно в Кракове, доктор Эмиль Брейтер утверждает, что сама склонность к фантастике свидетельствует либо о некоем внутреннем надломе, либо о нехватке интеллекта». Я чуть было не взвыл от восторга, но, к сожалению, автор далее эту мысль опровергает (не очень, кстати, убедительно), ссылаясь то на практичных финнов, сотворивших целый культ из «Калевалы», то на еще более практичных англичан с американцами, создавших «лучшую в мире фантастическую литературу (удивительные приключения, утопические изобретения, оккультизм и т.д.)». «Из наблюдения за характерами, -- пишет далее Ижиковский, -- следует, что именно практичные, деятельные люди: инженеры, купцы, банкиры – частным образом отдаются занятиям очень даже непрактичным: с головой погружаются в математику карт или шахмат, забавляются кручением столиков, уходят в мистицизм. Можно видеть в этом, разумеется, лишь действие закона контраста, отдохновения – и субъективно в большинстве случаев этот мотив, несомненно, играет роль, но это не исчерпывает проблемы с объективной точки зрения. Ибо современная фантастика – это не контраст, но идеальное продолжение современной практической жизни и объединяет в себе или антиципативное исчерпание возможностей ее развития (чудесные изобретения), или символическое углубление этой жизни (чудесные географические, палеонтологические, биологические, метафизические открытия)». Далее пан Кароль утверждает, что в Польше «фантастическая поэзия, в том точнейшем значении, о котором идет тут речь, появиться не могла, вероятно, из-за слабого развития промышленности, а стало быть, недоразвитости технических наук, но прежде всего из-за отсутствия моря. Кроме того, фантастика требует, вероятно, состояния определенного культурного насыщения, является избыточным цветком, который может расцвести лишь там, где уже в достаточной степени удовлетворены каждодневные потребности». Далее следуют не менее интересные мысли о незадолго до того вышедшей книжке Антония Ланге/Antoni Lange «W czwiartym wymiarze/В четвертом измерении» с переходом, наконец, к сборнику рассказов Стефана Грабиньского/Stefan Grabiński «Na wzgórżu róż/На холме, поросшем розами».
Далее следуют довольно много интересных замечаний об этой дебютной (к этому времени было напечатано лишь четыре рассказа – и все четыре, кстати, в «Маске») книжке автора. К сожалению, биобиблиография Грабиньского на ФАНТЛАБЕ пока не открыта, но о самом сборнике можно почитать здесь
На русском языке из шести рассказов, напечатанных в сборнике, переведены лишь два. Грабиньский (или Грабинский – как его продолжают по старинке величать) – это, разумеется, отдельная (и обширная) тема. Для начального знакомства с его творчеством русскоязычный читатель может использовать двухтомник изд. «Энигма».
Cмотрите здесь и здесь Очень полезно почитать о том, что думал о творчестве Грабиньского многоуважаемый Станислав Лем, для чего следует заглянуть сюда Отметим, что у Грабиньского еще много непереведенных, но достойных перевода произведений.
А уж за издание в русском переводе всего сборника «Niesamowite opowieści/Необычные рассказы» (1975), серии «Stanislaw Lem poleca/Станислав Лем рекомендует», 10 рассказов из которого (а всего их там 25) не переведены до сих пор, я бы голосовал обеими руками. Об оригинальном сборнике можно почитать здесь
P.S.Ну вот, забыл сказать, что про Кароля Ижиковского наш ФАНТЛАБ...
12. В замечательный Словарь польских авторов фантастикиАнджей Невядовский добавляет еще две персоналии: писателя и историка Стефана Бушчиньского/Buszczyński Stefan (1821 – 1892) и писательницы и публицистки Марии Буино-Арцт/Buyno-Arctowa Maria (1877 – 1952). Здесь же (в рубрике «Pożołkle kartki/Пожелтевшие страницы») публикуется отрывок из «Рукописи из прошлого века/Rękopis z przyszłego wieku» (Kraków, 1918) С.Бушчиньского c небольшой черно-белой иллюстрацией РИШАРДА ВОЙТИНЬСКОГО/Ryszard Wojtyński.
9. Главный герой рассказа Кшиштофа Коханьского/Krzysztof Kochański «Sekret czwiartej planety/Тайна четвертой планеты» робот-полицейский Пабло 103 выполняет порученное задание, но, может быть, ему стоило бы его провалить? О К.Коханьском русскоязычный читатель знает, пожалуй, лишь по переводу рассказа «Истребитель ведьм/Zabójca czarownic», давшему название вовсе даже неплохому сборнику польской фантастики, о котором можно узнать здесь
Поскольку биобиблиография Коханьского на ФАНТЛАБЕ пока еще не открыта, поговорим о нем. Кшиштоф Коханьский (род. 1958) – инженер по образованию, с 1985 года профессионально занимается компьютерной техникой и информатикой. Живет и работает в г. Слупск. В фантастике дебютировал рассказом «Nie oszukasz czasu/Времени не обманешь», напечатанном в журнале «Na przełaj/Напрямик» в 1979 году. К настоящему времени издал четыре книги: 2 романа, 2 сборника рассказов (один из них вышел дважды – второй раз в более расширенном варианте). Множество его рассказов увидели свет в составе периодических изданий и антологий. Обложки книг Коханьского я выставлю в конце этой небольшой части поста. Один из рассказов Коханьского «Interesy nie idą dobre/Дела идут так себе» вошел в список электронного журнала «Esencja/Эссенция» «100 лучших польских фантастических рассказов» под номером 62. На этом я пока тормозну, поскольку у нас еще появится возможность поговорить о Коханьском (и, кстати, не один раз). Пока же ограничимся констатацией факта -- Коханьский был одним из весьма привечаемых в "ФАНТАСТЫКЕ" авторов.
P.S. Ага, мне самому понравилось сопоставление фотографии Коханьского и иконки.
8. Рассказ Анджея Зимняка/Andrzej Zimniak «Umarł w butach/Умер в ботинках» -- первое, но не последнее пересечение писателя с нашим ежемесячником. О Зимняке ФАНТЛАБ немало знает, но биография пока не открыта, поэтому придется мне немного больше о нем рассказать.
Итак, Анджей Зимняк (род. 1946) -- химик по образованию (закончил Варшавский политехнический), научный (академический) работник, преподаватель высшей школы, автор более 40 статей и патентов, более 50 докладов на научных химических (в основном зарубежных) конференциях. Основные научные интересы сосредоточены в химии комплексных металлоорганических соединений. Известный популяризатор науки – издал более 100 научно-популярных статей в различных периодических изданиях. В фантастике дебютировал рассказом «Pojedynek/Поединок» напечатанном в 1980 году в студенческом еженедельнике «Politechnik/Политехник».
С тех пор издал 12 книг: 8 сборников рассказов, два романа, сборник фрашек. В сумме в книгах и периодических изданиях опубликовал что-то около 70 фантастических произведений. Два из его рассказов вошли в список «Эссенции» «100 лучших польских фантастических рассказов». Обложки нескольких из его книг я сейчас покажу.
К сказанному о Зимняке следует добавить, что он – замечательный фотограф, заядлый путешественник, любитель подводного плавания. Весьма интересуется вопросами полезного использования вулканической энергии.
Рассказ «Umarł w butach» перевел на русский язык и опубликовал как «Умру в ботинках» в журнале «Фантакрим Мега» (№5 за 1992 год) В.Аникеев. Карточка рассказа тут Это забавная история о том, что случилось с космическими контрабандистами-землянами после того, как их вместе с яхтой переехала некая космическая инопланетная путешественница (не иначе блондинка). Рассказ написан от первого лица, поэтому переводчик взял на себя смелость чуть-чуть исправить название рассказа: оно, считай, цитата, выхваченная из горестного повествования главного героя. Надо было, конечно, спросить разрешения у автора, но тогда это было сложноватисто, а вот сейчас можно было бы сделать совершенно просто: у Зимняка помимо пары блогов есть свой сайт, расположенный вот тут Эту часть поста я завершу репродукцией иллюстрации к рассказу авторства МАТЕУША СТРЫЕЦКОГО/Mateusz Stryjecki. Там все правильно, вплоть до погона на голом плече героя. Есть и вторая иллюстрация – черно-белая, маленькая и какая-то совершенно невыразительная авторства МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО/Marek Zalejski. А теперь иллюстрация, и до следующей встречи. Ваш… ну вы поняли.
4. Энтузиасты нового журнала, по-моему, попросту выдохлись и исчерпали свои совсем еще хилые запасы. Иначе откуда бы здесь взяться аж двум работам кряду членов редколлегии. Вообще, нужно сразу заметить, что своими вполне очевидными привилегиями члены команды в дальнейшем не злоупотребляли и самиздатом не занимались (в заметных, во всяком случае, масштабах). Ну а здесь… здесь очень надо было наверное.
Адам Холлянек (1922 -- 1998) дал в номер отрывок из своей так никогда и не дописанной повести, озаглавив его «Кровавое озеро». Ну… отрывок как отрывок, что тут еще скажешь. Этот фрагмент иллюстрировал (в цвете) MАТЕУШ СТРЫЕЦКИЙ/Mateusz Stryjecki.
Mацей Паровский (род. 1946) отметился довольно-таки хулиганистым рассказом «Помоги своей звезде», которому предпослал эпиграф из С.Е.Леца: «Настоящего мужчину даже голышом узнаешь». Этот «астрологический, полный аллюзий» рассказ настолько нравился самому Паровскому, что он долго носился с мыслью развернуть его в роман или хотя бы повесть. Надо будет его как-нибудь заново почитать… Иллюстрацию к нему авторства МАРИНЫ ВИСЬНЕВСКОЙ/Marina Wiśniewska я попытаюсь привести в заключение поста.
Ни о Холлянеке, ни о Паровском наш ФАНТЛАБ пока не знает. Я тоже не спешу о них что-то говорить, поскольку собираюсь сделать это несколько позже. Поэтому и фотографий не ставлю. Хотя… Фотографий Холлянека попросту жалко – их всего-то у меня пара штук. А вот фотографию Паровского: почему бы и не поставить. Здесь он изрядно заматеревший с эксклюзивным изданием «Фанки Коваля» в руках…
5. Анджей Невядовский в статье «Рецепт бессмертия» прослеживает указанную тематику в произведениях польских авторов, а затем продолжает «Словарь польских авторов НФ» персоналией писателя, публициста и журналиста (почему-то опущено – а также популяризатора науки) Кшиштофа Боруня/Boruń Krzysztof (род. 1923).
6. Здесь же отрывок из повести «Фабрика счастья/Fabryka szczęćia», опубликованной в газете «Tygodnik Demokratyczny» (№№ 51-52) в 1958 году. Отрывок снабжен цветной иллюстрацией авторства МАРИНЫ ВИСЬНЕВСКОЙ/Marina Wiśniewska.
7. Мацей Паровский рецензирует только что вышедшую новую повесть Станислава Лема «Осмотр на месте» (Stanisław Lem, «Wizja lokalna», Wyd. Literackie, Kraków, 1982).
8. Мацей Паровский беседует с Лехом Енчмыком/Lech Jęczmyk, заведующим редакционным отделом англоязычной литературы в издательстве «Czytelnik». Пана Леха только что ушли из издательства «Iskry», осиротив замечательную издательскую серию «Фантастика. Приключение/Fantastyka Przygoda» и не менее замечательный альманах «Шаги в неизвестное/Kroki w nieznane». В «Чительнике» ему дают, однако, возможность развернуть весьма даже дерзновенную серию «С космонавтом». Интервью озаглавлено «Польша и остальной мир». Довольно много интересного, но нам далее представится еще возможность ближе познакомиться с Енчмыком.
9. Изменился список бестселлеров, поскольку вышли из печати несколько новых книг. На первом месте все так же «Солярис/Solaris» Станислава Лема, на втором «Солнечная лотерея/Sloneczna loteria» Филипа Дика, на третьем «Осмотр на месте/Wizja lokalna» Лема, на десятом «Лицом к земле/Twarzą ku ziemi» Мацея Паровского.
10. Далее следует широко известная (ныне, а тогда-то ого-го) статья бывшего сотрудника NASA инженера Джозефа Блумрича/Joseph F. Blumrich «Космические корабли пророка Иезекииля» в переводе М. и А. КОМУДОВ/M.i A.Komudowie.
Здесь у меня рядом с фотографией Блумрича обложки пары изданий одноименной книги – расширенной версии этой статьи.
11. И некоторым образом дополняющая статью Блумрича статья Арнольда Mостовича/Arnold Mostowicz «Неужто решение загадки пустыни Наска?» посвященная обсуждению проблем, затронутых во второй книге Блумрича «Касскара и семь миров», и дополненная перепиской с ним. Мостович – энтузиаст палеоконтактов, очень интересный (и не только этим) человек. Когда-нибудь я напишу о нем отдельную статью.
12. Ну и второй эпизод комикса, в котором Фанки Коваль спасает мисс Вселенную. Троица «комиксистов» резвится вовсю. Например, придает главному негодяю черты лица Ежи Урбана – некогда уважаемого политического обозревателя, который скатился до прислужничества ненавистной «народной» власти. А где-то дальше продажные полицейские катаются на автомобиле с номерными знаками машины главного редактора «ФАНТАСТЫКИ». Холлянек, наткнувшись на эту подначку, лишь ухмыльнулся и аккуратно закрыл журнал.
А вот и иллюстрация к рассказу Паровского – неплохая на мой взгляд.