9. В рубрике «Журналистика» напечатана запись беседы, состоявшейся в ходе встречи читателей, писателей и журналистов с польской писательницей, редактором и переводчицей с русского языка Евой Бялоленцкой, организованной NZS в Варшавском политехническом университете 16 апреля 2009 года. Встречу вел Павел Лещиньский. Прослушал, отобрал и отредактировал вопросы и ответы Вальдемар Мяськевич. Опубликованный текст носит название:

Вы много чем увлекаетесь и профессионально занимаетесь. Прежде чем стать писателем, вы работали с витражами. Почему именно с ними?

Да, я работала витражисткой. Мне нужна было чем-то зарабатывать на жизнь. Вообще-то начинала я работать учительницей. По образованию я квалифицированный педагог дошкольного образования. Судьба привела меня в Гданьск, начинался уже демографический кризис, детские сады массово закрывались, и у меня не было шансов хоть где-то пристроиться. Везде держали учителей постарше, которым нужна была выслуга лет для выхода на пенсию. Новых учителей на работу почти не принимали. Кроме того, с детьми я ладила хорошо, но вот с персоналом... особенно с кухарками. Я бездельничала три месяца, пока муж не показал мне объявление: «Нужен человек для сборки витражных светильников». Я даже не знала, что это такое. Ну, так как по искусству у меня всегда были пятёрки, руки вроде работящие – поехала. Студия в подвале, у входа высится гигантский светильник с кувшинками. Прекрасный во всем блеске своей китчеватости. Я тут же решила, что мне надо научиться делать что-то подобное. И тут входит начальник: 21 год, рост 190 см, золотистые локоны и бедра баскетболиста. Прототип Микеля из «Профессионального убийцы драконов». Я занималась витражами десять лет. Очень быстро научилась, и даже создавала собственные проекты. Когда достигла мастерства, открыла собственную мастерскую. Сейчас, однако, я ничего крупного не делаю, только что-то по мелочам и бижутерию.

Сочеталась ли эта работа с вашим желанием писать?

Занимаясь бижутерией, я не думаю о писательстве. А вот при работе над витражами были такие этапы -- так называемая «дурацкая работа» — вырезание и шлифование стекла. Многие эпизоды были созданы именно тогда. Сейчас я не шлифую, и у меня проблемы с сочинительством. Может быть, мне стоит вернуться к стеклу, и тогда сочинительство тоже вернется.

Еще одной вашей страстью были драконы и фэнтези. Именно ваши фэнтэзийные романы прославили вас. На чем вы сейчас сосредотачиваете свои интересы, ведь судя по тому, что вы пишете, они весьма расширились?

Никто не интересуется одним и тем же всю жизнь. Вероятно, у вас есть основной интерес и множество побочных ответвлений. Ярлык «это та, которая любит драконов и интересуется ими» был действителен, когда мне было 25 лет. Теперь, когда я стала чуточку старше, мои увлечения выходят за рамки простого интереса к выдуманным ящерам. Драконы — это круто, эстетично и красочно, но их возможности со временем иссякают. Я изобрела Пожирателя Облаков, расу ленгорхианских драконов, и извлекла из этого максимум пользы.

Однако в какой-то момент я решила, что ничего больше не могу сделать со своим драконом: он пушистый, летает без магии, я проработала всю авионику дракона, нарисовала себе дракона и, насколько это мне позволили мои скромные, вынесенные из лицея, познания в физике, проследила, что с ним происходит при трансформации, за что на мне однажды потоптался Дукай, специально остановившись на этом. Потом я попыталась как-то из этого выбраться, потому что он был права (процентов на 75), хоть это и было тяжело пережить, и я слегка на него обиделась. Но это факт, что дракон у меня исчерпался. Мне пришлось бы вбросить этого биологического дракона в совершенно другую среду, прибегнуть к заклинаниям, использовать совершенно традиционную магию, а я не хочу этого делать, потому что в мире Ленгорхии и граничащих с ней стран нет заклинаний и рисования пентаграмм. Да, люди могут это делать, но это не работает. Нужен маг, мутант. Мой дракон мог передать мальчику слуховые ощущения, но это была всего лишь телепатия. Это всегда был физический, а не метафизический дракон.

Человек живет, развивается, читает, смотрит, сидит в Интернете и, чаще всего, случайно придумывает нечто новое и натыкается на необычные идеи. Я совершенно случайно посмотрела научный фильм о мумификации, в котором было показано гораздо больше того, что мы вынесли из начальной школе (мумии бинтуют, а затем укладывают в саркофаги всяких таких Рамсесов или Нефертити). Оказалось, что мумий полно повсюду. Есть торфяные мумии, мумии замороженные, есть трупы, превращающиеся в мыло! Да-да, это тоже мумии –происходит омыление трупа. То, что я узнала о том, как обращались с трупами, что с ними может случиться, и весь просмотренный мною сериал «CSI: Криминальные загадки Лос-Вегаса» -- все это отразилось в книге “Wiedźma.com.pl”, в славной сцене на чердаке, когда Решка находит тело, присыпанное солью. Здесь мумификации в египетском стиле. Существуют отсылки к Фрагонару, который был реальной личностью. Вся эта история с покойницкой Петра Первого тоже не выдумана. В настоящее время я смотрю много криминальных фильмов и постепенно отхожу от фэнтези.

Но вам придется вернуться ---«Хроники второго круга» еще не закончены. Когда выйдет следующий роман из этой серии? И можно ли завершить начатые темы в одном томе?

Да, к сожалению, мне придется вернуться, хотя, по правде говоря, я уже переросла Ленгорхию. Мне нужно завершить серию, если не из-за нетерпеливых читателей, то по маркетинговым причинам. Нарастающая истерия висит у меня на шее, как дамоклов меч, и мне очень хочется от нее избавиться, чтобы начать что-то новое. Насколько я знаю себя, текст растянется, и либо «Время плохих сказок» будет очень толстым, либо его придется разделить на два тома. На вопрос: «Когда?» я не отвечу, чтобы не сглазить.

В этих книгах вы много пишете о физической ущербности. Откуда у вас такое глубокое знакомство с темой?

Из литературы, сети и воображения.

Есть ли в вашей прозе момент, когда вдруг что-то происходит между вашей головой и пальцами на клавиатуре и вы пишете то, что не планировалось — все меняется, персонажи сопротивляются и делают все, что хотят?

Поначалу действительно так оно и было – персонажи брыкались. Особенно это заметно в «Ткаче иллюзий». Это первый роман, который я сочинила, и его написание напоминало плавание собачки через океан. Я не знала, докуда доплыву и не утону ли по пути. «Ткач...» на мой взгляд очаровательное произведение, прекрасное в своей наивности, но неудачное.

Теперь-то я властвую над тем, что запланировала. Персонажи более дисциплинированы, ходят по струночке и бегут в общей упряжке. Иногда они робко предлагают какие-то решения, тогда как раньше пинком выбивали дверь в моей голове. Взнуздание воображения, соблюдение дисциплины и большее писательское умение — вот отличительные черты моего творчества сегодня. Хотя сам процесс еще напоминает катящийся снежный ком, он начинается с ядра, одной сцены, вокруг которой вырастают последующие. С другой стороны, я пишу как бы «по-франкенштейновски» — не сочиняю историю по порядку, эпизод за эпизодом. Сначала придумываю концовку, потом среднюю сцену, потом следующую – рядом с ней или предыдущую. Расписав план и соединив все нити, пишу текст от начала до конца. То есть пишу в хронологическом порядке, но сцены в моем воображении прыгают.

Вы ведь все, что пишете, стараетесь всячески подтвердить источниками.

Если я собираюсь что-то написать, я проверяю, действительно ли это правда. Спасибо святому Интернетусу за Интернет. Это кладезь знаний. Я проверяю различные детали. Опрашиваю физиков, химиков, врачей. Когда я писала эпизод, в котором Камыка поразили арбалетным болтом в легкое, то спросила у врачей, сможет ли мальчик это пережить. И получила утвердительный ответ, а также нашла подтверждение в письменных источниках. Позже, подучившись, я добавила в «Помеченных синим» (второе издание «Ткача иллюзий», исправленное и отредактированное для издательства «Руна»), что попади болт на два пальца дальше в ту или иную сторону, герою моему весьма бы не поздоровилось, но стрелок случайно попал в такое место, где не причинил особого урона. Хотя все равно один рецензент написал, что если уж кого-то подстрелят арбалетным болтом, ничего не останется, как выкопать ему могилу. Ан нет, не всегда.

Вообще я, как правило, тщательно все проверяю, но у меня все равно случаются ошибки в странных местах. Я никогда бы не подумала, что писателя можно поймать на такой ерунде. Некоторое время назад, когда я подписывала книгу читательнице в «Эмпике», она меня спросила, находится ли город из «Ведьмы» в Мазовии (в тексте указано, что он находится в Кашубии). Я взяла Кашубию, потому что знаю эти места. А она на это -- почтовый индекс указывает на Мазовию. Я и подумать об этом не подумала. Мне пришлось сказать, что я писательница, а не научный работник. Мои знания простираются от сих и до сих, и их должно быть достаточно, чтобы я могла убедительно врать. Ибо в этом заключается моя профессия. Я попросту официально вру.

Иногда бывает, что источников слишком много, и в этом случае я проверяю, подписана ли статья, длинная она или короткая, нет ли в ней орфографических ошибок – если таковые есть, то значит, текст не прошел никакой проверки. Я пользуюсь Википедией, но доверяю ей ограниченно. Если я там что-то нахожу, стараюсь подтвердить это другими источниками. Иногда звоню в университеты.

Когда вы создаете персонаж, то обрисовываете его всесторонне для лучшего использования в романе. Вы с такой же тщательностью подходите к описанию антуража?

Если при написании данного фрагмента я знаю, что вернусь к нему, например, буду описывать нечто, происходящее в данном географическом месте, то стараюсь разработать его детально. То же самое касается и персонажей. Если кто-то где-то лишь разок мелькает, то я не вдаюсь в подробности, потому что это всего лишь статист.

Но если взять таких персонажей, как Ам-Каллан или его родственник, который появляется несколько раз — я стараюсь узнать, сколько им лет, как они выглядят, как одеваются, как говорят. Как говорят, очень важно. И, разумеется, важен социальный статус персонажей. Образованный человек будет говорить так, пацаны из Второго круга -- иначе, люди, которые встретятся по пути, по-другому. Я стараюсь стилизовать, стражники будут грубо ругаться, потому что такая уж это публика. Мне пришлось набраться опыта, чтобы понять, что Ветер-на-Вершине – хейг, поэтому он должен использовать особый язык. Ветер провел десять лет в Замке Магов. Там он мог набраться некоторых незначительных языковых привычек, но ведь как был, так и остался горцем. Если бы он был арабом, то ходил бы в бурнусе. Неважно, что он наполовину ленгорхианец, но ведь он чувствует себя хейгом, говорит и думает как хейг. Некоторое время назад я прошлась карандашом по экземпляру «Камня на вершине», меняя слова Ветра, чтобы в случае переиздания вставить стилизованные диалоги.

Еще одно увлечение, которому вы себя посвящаете, — сказки для детей.

Я собираю детскую литературу. Когда нахожу в букинистическом магазине или на «Аллегро», и у меня хватает денег, то стараюсь приобрести старые издания детской литературы, в основном такие хиты, как “Ania z Zielonego Wzgorza” или “Tomek Sawyer”. Меня интересуют книги 1950-х годов и старше.

Насколько иллюстрации соответствуют тексту в книгах для молодежи?

Детская книга без иллюстраций — это нечто странное. Например, откуда юному читателю узнать, как выглядит мушкетер, если в «Трех мушкетерах» нет ни одной иллюстрации, а на обложке красуются только название и шляпа. Мои любимые иллюстраторы — ЯН МАРЦИН ШАНЦЕР, МАРИЯ ОРЛОВСКАЯ-ГАБРЫСЬ, ЕЖИ СРОКОВСКИЙ -- так называемая старая гвардия. Во время кризиса в этой области возникла ужасная пустота. Только сейчас новое поколение графиков делает что-то конструктивное. Кроме того иллюстрации вырабатывают художественный вкус. Откуда читатель может знать, что хорошо, а что плохо, если у него нет сравнительного материала? Все, что у него есть -- это комиксы, а я комиксы не особо ценю.

Но вы ведь сами рисовали комиксы, не так ли?

СЛАВЕК ВРУБЛЕВСКИЙ публиковал в “Superboom”-е какие-то картинки, вампирки и все такое прочее. За свою жизнь я нарисовала три очень коротких комикса и это всё.

Не кажется ли вам, что эти средства массовой информации: комиксы, детские книги, фильмы сегодня взаимопроникают друг в друга? Почему вы выступаете против комиксов?

Не то чтобы выступаю против, просто они меня больше не интересуют. Меня они разочаровали. Ежи Шиляк однажды показал мне графически интересные оригинальные комиксы. Это были “Incal”, “Metabaronowie” и т. д. Теперь я нашла эти комиксы на польском языке. И какая же это чушь. Картинки красивые, а истории дурные, как килограмм гвоздей. Будь они хуже нарисованы, не имели бы вообще никакой ценности. БИЛАЛЬ также меня разочаровал. Отличная графика и так себе сюжет. Возможно, я слишком многого ожидала от комикса. Классная графика РОСИНЬСКОГО в ”Sioban” не способна скрыть тот факт, что сценарий неинтересен. Я получила гораздо меньше, чем ожидала. Правда, теперь, хоть я и художница в какой-то степени, но к словам более чувствительна, тем более что долгое время работала редактором.

С точки зрения знатока детской литературы, видите ли вы изменения, которые в ней происходят?

Чем глубже в прошлое, тем более воспитательно значимой была сказка. У нее обязательно должна была быть мораль. Разделение на добро и зло было чёрно- белым. Плохой мальчик умирал, хороший мальчик получил свою награду после различных приключений. В самых моралистически кошмарных историях наказание было автоматическим: если ребенок украл клубнику, его в лучшем случае рвало, а в худшем — он умирал отравленным. В замечательной книге «Золотая палочка» Генриха Гофмана есть замечательные стихи, например, о непослушной Касе, игравшей со спичками и сгоревшей без остатка. У меня есть репринт с великолепными гравированными иллюстрациями XIX века. Юлечек не слушался мамочки и сосал палец. Когда мама пошла за печеньем, злой портной выскочил из-за печки и отрезал палец, а затем и другой, так что кровь хлынула двумя струями. На иллюстрациях показан жутко зареванный Юлечек с обильно кровоточащими культями и, конечно же, с пальчиками на полу. Михась нехорошо вел себя и не хотел есть суп — пять дней привередничал и на шестой умер. На картинках, почти как на тех, что из комиксов, показаны фазы похудания Михася. Кожа на нем все больше морщинится, затем свисает, а на последней картинке изображена могила с крестом. Все максимально буквально.

Со временем сказки подобрели. В послевоенные годы в Польше лился сплошной поток историй коммунистической тематики, чистый апофеоз труда. Абсолютно никто не умирает, все заканчивается хорошо. Все добрые. Даже ужасные бандиты в конце концов раскаиваются и становятся хорошими людьми. Например, в очаровательной сказке Торнбьёра Эгнера ”Rozbójnicy z Kardamonu/Разбойники из Кардамона” с иллюстрациями МИРОСЛАВА ПОКОРЫ даже те, которые злые, конечно же добрые. В книге “I ty zostaniesz Indianinem/И ты станешь индейцем” Виктора Ворошильского один из бандитов испытывает катарсис, выслушивая, как можно жить, не употребляя алкоголя, не воруя и не полосуя никого ножом. В наши дни такое не проглатывается -- на самом деле это смешно, а не страшно. Есть еще и такие памятные мне из детства книги, как “Polianna/Поллианна”, которые и сейчас переиздаются, потому что настолько интересные, что до сих пор с интересом читаются. Некоторые же читать уже невозможно.

В настоящее время мы имеем противоположную тенденцию. Поначалу главным требованием было отсутствие всего, что способно травмировать детскую психику, но дети XXI века на это уже не покупаются. Они видят по телевизору множество насилия и зла: оно окружает их во дворах и на улице. Они не признают правдивости старых книг. Сегодня нет ничего шокирующего в убийстве нескольких второстепенных персонажей. Почему нет? Ребенок знает, что смерть существует. Изнасилований в книжке для двенадцатилетних детей я пока еще не нашла, но все впереди. Пытки уже есть -- серьезные, а не каша-размазня, как раньше. В цикле “Za Kresoborem” есть сцена, в которой эльфа Ноцушку сажают в металлическое кресло и подвергают жестоким пыткам, отрезая ему в конце концов уши, что для этого существа является чем-то сравнимым с ослеплением человека. Он лишается главного органа чувств, с помощью которого он живет и познает. Книга помечена издателем знаком 10+. От слащавых сказочек мы дошли до мощного натурализма. В современном фэнтези для детей грань между добром и злом размыта, и иногда я сомневаюсь, что младшие дети отличают одно от другого. Вот и в сериале о Поттере нет идеальных героев, даже у титульного есть недостатки.

Вы ведь и сами приложили руку к Поттеру. Все еще пишете фанфики о Поттере?

Ну их я написала не столь уж и много. Мне понравился персонаж Северуса Снейпа, поэтому я немного развила его тему. Я написала восемнадцать фанфиков по «Гарри Поттеру», один по «Звездным войнам». Просто ради развлечения я иногда принимаю участие в марафонах фанфиков, где задается тема, и каждый из участников пишет главу или две. Никогда не знаешь, чем это закончится. Действительно хорошее развлечение. Однажды я написал фанфик по заказу «Эмпика», к премьере очередного тома о Поттере. Теперь я закрыла эту главу своей жизни – как я уже говорила, нельзя неустанно делать одно и то же. Открываю новую главу и занимаюсь переводами с русского.

Почему вы этим заинтересовались?

Потому что надо же что-то делать, когда испытываешь творческий спад и нечего своего не пишется. А поскольку я достаточно владею русским языком, чтобы читать и понимать прочитанное, то решила, что могу заняться этим более профессионально.

Ваши книги переводились на другие языки?

Переводились -- словаки взяли один текст, чехи регулярно брали рассказы. Издательство «Нетопейр» опубликовало «Ткача...». Затем другое издательство опубликовало «Камень на вершине», не обратив внимания на то, что первый том еще доступен на рынке. По сей день я получаю счета с суммами, которые я им должна, потому что они заплатили мне авансом, а тираж до сих пор лежит на полках. Рассказ “Tkacz/Ткач” перевели литовцы на условиях публикации non profit.

А Россия?

Мне бы очень хотелось так же солидно издаться в России. В настоящее время реализуется проект под руководством Андрея Белянина, который любит поляков. Лет восемь назад Белянин, посетив Польшу, заметил, что многие люди говорили с ним по-русски, а он умел только поздороваться по-польски. Он также был свидетелем, когда польская женщина и россиянка беседовали, используя английский язык. Первый факт заставил его устыдиться, а второй разозлил -- это скандал, что братья-славяне, имеющие одни культурные корни, используют в качестве языка общения английский. А когда увидел, что книги русских успешно издаются в Польше, подумал, почему бы не попробовать обратное. Он начал собирать авторов из Польши, Чехии и Словакии и создал антологию. Поначалу издательство «Армада» отнеслось к проекту с большим скептицизмом. Но у Андрея в издательстве звездный статус, а у звезд могут быть свои капризы. Чтобы сделать ему приятное, издательство выпустило его антологию тиражом около 4000 экземпляров (в России это мизерный тираж). Поляков представляли Пилипюк и я. Проект возымел успех, русские выкупили тираж. Сейчас собирается четвертая антология, и у меня заканчиваются короткие тексты.

Однако россияне постепенно приходят к выводу, что раз уж рассказы славянского Запада продаются, стоит заняться нашими романами. И кто знает, может быть, они напечатают «Хроники второго круга»?

А как складывается ваше сотрудничество с русскими переводчиками?

C переводчиками творилось нечто абсолютно безумное. Русские не знали никого, кто смог бы перевести им эти рассказы. Я удивилась, когда получила письмо с вопросом, знаю ли я кого-нибудь в Польше, кто понимает русский язык. Первое, что я сделала, это пропустила свой текст через автоматический переводчик. Он выглядел неплохо, я все понимала – ха, ха, ха... К счастью, я познакомилась на поттеровском форуме с россиянкой, имевшей и российское, и польское гражданство, которая владела обоими языками. И имела мать-переводчицу. Они ознакомились с результатами моего труда и схватились за голову. Пани КОГАН сказала, что переведет мне это без всякого вознаграждения, только за авторский экземпляр книги. Текст ушел в издательство, которое заплатило ей и сделало моей постоянной переводчицей.

Анджей Пилипюк говорит, что русские переводят довольно-таки творчески, они даже изменили концовку его рассказа. Ваши переводы тоже такие же креативные?

Я пока что беру простые тексты, а как мы все знаем, из «Фиата» не сделаешь «Феррари», хотя иногда приходилось сдерживать себя, чтобы не переписывать текст целыми абзацами. Однако я ограничиваюсь тонкими вставками и сокращениями, чтобы красиво выглядело. У русских, в отличие от нас, нет хороших редакторов. По сравнению с ними наши специалисты превосходны. Когда я читаю книги по-русски, то тоже хватаюсь за голову. Автор может трижды менять цвет глаз героя; долго писал – забыл, как там было. А редактор этого не уловил. Герой гуляет по саду и вдруг подходит к полке с книгами. Редактор не уловил. У меня такое впечатление, что русские редакторы ищут только опечатки, а если в тексте чего-то не то проскакивает – вся вина на авторе. Когда я редактировала роман "Arcymag" (Александр Рудазов «Архимаг». W.), мне пришлось с согласия автора переделать всю сцену допроса бандита, подозреваемого в убийстве. Предполагаемого преступника допрашивали в комнате отдыха — стул, стулья, кофемашина, без зеркала с односторонней видимостью, на столе степлер, ножницы. А сам допрос, это чистый стеб. «Ты убил! -- Я не убивал. -- А может, ты немного убил? – Нет, я немного не убивал». А вокруг полно всякого такого, что можно в глаз вонзить, чем по голове шарахнуть. Посмотрев несколько фильмов сериала ”CSI”, я лучше представляла себе, как это все выглядит, чем несчастный автор «Архимага». Но в России это прошло. У них настолько широкие глотки, что они проглатывают все, как пылесос. Нет абсолютно никакой критики.

Вы что-нибудь меняете в своих текстах для зарубежных изданий?

Обычно ничего такого, что выходит за рамки мелких исправлений, но однажды мне довелось добавить к рассказу «Szceniak/Щенок» целую сцену. Он уже была напечатан в «Книге драконов/Księga smoków», а мне в голову пришла новая идея, и я воспользовалась той возможностью, что россияне его забирали и просто-напросто вклеила еще одну страницу. Таким образом, польская и русская версии немного отличаются по объему, но я надеюсь, что однажды мне удастся опубликовать весь обширный уже цикл о драконоборцах в одном томе.

Почему вас читают в первую очередь девушки и женщины. Это проза для женщин, о женщинах?

Я сама как читатель, чаще читаю книги, написанные женщинами. Это, возможно, подкожное психологическое убеждение, что женщина даст мне то, чего я ожидаю, а мужчина, может быть и не даст. У мужчины будут грабежи, расстрелы, пытки и изнасилования.

Некоторые считают роман «Wiedzma.com.pl» очень феминистским. Вы феминистка?

Да.

И что это значит?

Моя героиня – феминистка, но в несколько утрированном смысле. Так называемая «женщина с яйцами». Мать-одиночка, которую обманул неисправимый лгун. Теперь она допускает к себе самцов только для того, чтобы хладнокровно их эксплуатировать. Она крутая, может справиться с бандой гопников. Однако это не значит, что в глубине души она не лелеет образ романтической и верной любви до самой смерти -- настолько, что стыдится этого даже перед самою собой. Однако я, как феминистка, считаю, что мужчины имеют право жить. С некоторыми из них я даже дружу. Что меня бесит, так это "Сексмиссия", где все феминистки показаны идиотками, которых достаточно пальцем поманить, чтобы они заняли надлежащее им место рядом с «господином». Мне нравится равновесие – как у женщин, так и у мужчин есть свои преимущества и недостатки. Нет лучшего/более умного пола. Например, я, как работница <умственного труда>, хотела бы, чтобы мне платили наравне с мужчинами.

Существует ли гендерная диспропорция в оплате труда среди писателей?

В этой отрасли как раз таковой нет.

Все, что вы говорите, противоречит первоначальному утверждению, что вы испытываете творческий спад. Сюжет романа «Wiedźma 2» раcписан по пунктам, написан рассказ для издательства “Fabryka Słów”, которое готовится почтить антологией память Пациньского. Где ж тут недостаток вдохновения и творческий спад?

Надо принять во внимание, что названный вами рассказ я написала в прошлом году, где-то в ноябре, а на дворе уже апрель. Пять месяцев явного простоя. Мое вдохновение лежит на лопатках вверх одеревеневшими лапками. Я медленно продвигаюсь вперед, но, вероятно, пройдет еще несколько недель, прежде чем этот локомотив наберет скорость. Попросту такое случается. Поэтому понятно, что вопросы типа «когда следующая книга?» вызывают у меня агрессию.

Тогда больше никаких вопросов. Спасибо за беседу.

Роберт Форысь/Robert Foryś (род. 1973) – польский археолог, историк-любитель, писатель научной фантастики, фэнтези и исторических романов.

Родился в г. Варшава. Историк по образованию, во время учебы изучал демонологию славян и балтов и магические языческие обряды.

Дебютировал в жанре рассказом “Hetmańska metresa/Любовница гетмана”, напечатанным в июле 2009 года в журнале “Nowa Fantastyka”.

Главный герой этого рассказа – инстигатор Иоахим Хирш, один из доверенных порученцев короля Владислава IV Вазы, распутывающий сложные случаи, связанные с применением черной магии, деяниями демонов, колдунов и ведьм. Другие описания приключений Иоахима Хирша вошли в состав изданного в том же 2009 году сборника “Za garść czerwońców/За горсть червонцев”, составленного тремя новеллами (“Cherem”, “Noc łowców/Ночь охотников”, “Prawo krowi/Закон крови”), и составили содержание романа “Początek nieszczęść królestwa/Начало несчастий королевства” (2010).

В 2010 году в романе «Sztejer/Штейер» родился и другой герой Роберта Форыся – наемник Винсент Штейер, преследующий мутантов и прочих негодяев в постапокалиптической эпохе. Роман был переиздан в 2011 году и спустя 11 лет вышел из печати под новым названием “Umarły syn/Умерший сын” (2022).

Описание других приключений Винцента Штейера последовало в томах “Sztejer 2/Штейер 2” (2011; переиздан под названием “Wino, kobiety i śmierć/Вино, женщины и смерть” в 2022 году)

и “Sztejer 3: Dajcie mi głowę zdrajcy!/Штейер 2: Дайте мне голову предателя!” (2012; переиздан в 2023 году под названием “Gdzie miecze poniosą”).

Автору показалось этого мало, и он вернулся к ранним годам деятельности Винцента Штейера в романах “Kroniki Torunium. Sztejer/Хроники Торуниума. Штейер” (2021) и “Początek. Sztejer/Начало. Штейер” (2023).

Другие исторические романы писателя с элементами фантастики и «ужасов»: “Z zimną krwią/Хладнокровно” (2011), “Każdy musi płacić/Каждый должен платить” (2013), “Bóg Honor Trucizna/Бог Честь Яд” (2014).

Другие чисто исторические романы: “W objęciach Casanowy/В объятиях Казановы” (2014), “Gambit hermański/Гетманский гамбит” (2016)

и цикл “Słowianie”: “Słowianie/Славяне” (2021), “Wojna braci/Братская война” (2022), “Pomruk burzy/Рокот бури” (2023).

Новейший роман Роберта Форыся «Врата Содома» (“Bramy Sodomy”, 2024) – научная фантастика с элементами социологии.

«Ближайшее будущее, которое ожидает Европу – это великая стена, которой она отделила себя от невиданной веками миграции народов. За воротами нового Содома раскинулся крупнейший лагерь беженцев, а точнее гигантский мультикультурный балканский город, где идет жестокая война за власть и деньги. Пуштуны ненавидят таджиков, но вместе с ними, входя в состав афганской группы, воюют с арабами и албанцами против общего врага – христиан Африки и Ближнего Востока. Все хотят власти. Человек – это товар или услуга. То, что европейская полиция и правоохранительные органы контролируют ситуацию, похоже, не более чем видимость. В лагере уже давно перейдены все границы, установленные нормами международного права. Важно, чтобы СМИ не получали информацию о том, что происходит за Стеной, чтобы сытые общества могли мирно успокаивать совесть эффектными, хотя на самом деле совершенно не эффективными, образовательными и гуманитарными проектами. Ночью управляющие ими чиновники наслаждаются удовольствиями черного рынка, а днем лицемерно раздают милостыню. Польский лейтенант, правая рука коменданта лагеря, должен найти сына одного из верховных главарей тех, кто живет за Стеной. Если он потерпит неудачу, прольется кровь, много крови... »

12. В рубрике «Из польской фантастики» размещены два рассказа и подборка миниатюр.

12.1. Рассказ “Historia Marsjasza/Легенда о Марсии” написал Михал Лебëда/Michał Lebioda (стр. 45—49). Иллюстрации ЯКУБА КИЮЦА/Jakub Kijuc.

«Переосмысление мифа о поэте Марсии, навлекшем на себя недовольство греческих богов. Мифологические мотивы переплетаются с научно-фантастическими технологиями. Марсий же из талантливого поэта превращается в математика и опасного нарушителя спокойствия, поэтому его конфликт с Аполлоном приобретает дополнительный смысл. Жаль, что сам финальный поединок описан очень кратко и автор не стал его хотя бы немного разнообразить. <…> Переосмысление, однако, весьма интересное» (Grzegorz_S, сайт “Lubimy czytac”).

На русский язык рассказ не переводился, его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на сайте и биобиблиографии его автора, что, впрочем, и не удивительно.

Михал Лебëда/Michał Lebioda (род. 1978) – польский юрист, автор трех фантастических рассказов.

Родился в г. Люблине, в настоящее время живет и работает в Варшаве. По образованию юрист. Футбольный любитель. Интересуется историей, особенно античностью, видит к ней зеркало, в котором отчетливо отражаются некоторые черты современности.

Опубликовал к настоящему времени три фантастических рассказа -- “Osiedle/Поселок” (сетевой журнал “Esencja”), “Złoto Gór Czarnych/Золото Черных гор” (“Science Fiction, Fantasy I Horror” 11/2007), “Historia Marsjasza/Легенда о Марсии” (“Nowa Fantastyka” 9/2009). Пишет сценарии комиксов (один из них появился на страницах журнала “Esencja”).

12.2. Рассказ „Hetmańska metresa/Любовница гетмана” написал Роберт Форысь/Robert Foryś (стр. 50—60). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.

«Приключения очередного охотника на демонов. XVII век, Польша. Главный герой – специалист по нечистым силам, который занимается загадочными событиями в Кейданах. Этот текст является прекрасным введением в описание череды приключений героя. В начале мы знакомимся с завершением одного из таких приключений, а затем втягиваемся в расследование произошедшего. Тайна действительно захватывает, и объяснение не разочаровывает. Жаль только, что герой явно слишком легко справился с угрозой. И да -- очень хорошо прорисованы исторические реалии» (Grzegorz_S, сайт “Lubimy czytac”).

Позже рассказ был перепечатан в журнале “Science Fiction, Fantasy I Horror” -- в мартовском номере 2011 года.

И это первое (но не последнее) появление писателя на страницах нашего журнала. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет, нет на нем и биобиблиографии автора. Что, вообще-то, не есть хорошо, поскольку Роберт Форысь, как писатель, довольно-таки популярен в Польше.

12.3. В номере напечатана также очередная подборка литературных миниатюр “Sennowłóctwo I inne miniatury/«Снохождение» и другие миниатюры” Гжегожа Януша/Grzegorz Janusz (стр. 61—64). Иллюстрации ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski.

«Это как коробка шоколадных конфет – много чего разного, не все из чего придется по вкусу каждому. Великолепны тексты миниатюры о лунатике; о Боге, спорящем с собственным внутренним голосом; о конструкторе необычной пишущей машинки и о некоем поэте. На мой взгляд, миниатюры про невесту кита и таксиста крайне неудачны – это всего лишь жалкое развитие известных шуток. Есть и тексты без сюжета в строгом смысле этого слова, вроде сонника или краткого дневника самоубийцы – они мне совсем не понравились» (Grzegorz_S, сайт “Lubimy czytac”).

Отметим, что это далеко не первая (и не последняя) публикация писателя в нашем журнале. Ни карточек на эти его произведения, ни библиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ нет. Если кому-то захочется ближе с ним познакомиться, добро пожаловать в этот блог по тэгу «Януш Г.»

12. В рубрике «Из польской фантастики» опубликованы два текста.

12.1. Рассказ “Dwie przemiany Włodzimierza Kurczyka/Две метаморфозы Влодзимежа Курчика” написал Щепан Твардох/Szczepan Twardoch (стр. 41—53). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.

«”Добро пожаловать в величайший кошмар – свою собственную жизнь”. Главный герой рассказа – штатный бухгалтер в крупной корпорации. Он ведет неинтересную и одинокую жизнь. Однако все меняется, когда на работу приходит новая привлекательная коллега. Автор прекрасно описал безысходность повседневности – от детства до наших дней. При этом сам протагонист настолько специфичен, что ему порой сложно сочувствовать – у него отталкивающая внешность, а также довольно антисанитарный образ жизни. Перемена в его жизни становится еще более неестественной – сначала она напоминает дешевый трюк прямиком из романтической комедии, но в какой-то момент происходит поворот и текст становится еще более депрессивным, чем раньше. Однако, на мой взгляд, все испорчено введением в финале элементов фэнтези – они превращают текст в какой-то причудливый и отвратительный хоррор. История неплохая, но предупреждаю, что она может ввергнуть вас в депрессию» (Grzegorz S., сайт “Lubimy czytac”)

И это четвертая публикация писателя в нашем журнале (предыдущие см. “Nowa Fantastyka” №№ 6/2004, 3/2005, 8/2007).

Позже рассказ вошел в состав авторских сборников писателя "Tak jest dobrze/Так хорошо” (2011) и “Ballada o pewnej panience/Баллада об одной девушке" (2017).

Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ, почитать о писателе на сайте ФАНТЛАБ можно ТУТ

12.2. Рассказ “Zakonnik/Монах” написала Катажина Кулаковская/Katarzyna Kułakowska (стр. 54—64). Иллюстрации ПЕТРА ЧАПЛЯРСКОГО/Piotr Czaplarski.

«Это фэнтезийная история, где главным героем является воин, которому поручено перевезти некоего пленного монаха. Таких историй много, см., например, вестерн “3:10 до Юмы”, так что здесь много знакомых паттернов. Интересным мотивом, однако, являются идеологические дискуссии между пленным и его охранником». (Grzegorz S., сайт “Lubimy czytac”).

И это первая публикация писательницы в нашем журнале. Позже рассказ нигде не перепечатывался и на другие языки (на русский в том числе) не переводился. Его карточки, равно как и биобиблиографии писательницы на сайте ФАНТЛАБ нет. Впрочем, о писательнице известно сравнительно мало.

Катажина Кулаковская/Katarzyna Kułakowska (род. 1980) – польская журналистка, автор фантастического рассказа.

Родилась в г. Нова Хута. Окончила Институт журналистики и общественной коммуникации Ягеллонского университета в г. Кракове. Публиковала статьи в газетах “Gazeta Wyborcza”, “Dziennik Polski”, “Tygjdnik Powszechny”. В июне 2009 года напечатала единственный в ее творческом багаже фантастический рассказ “Zakonnik/Монах”. Убежденная кошатница.

12. В рубрике «Из польской фантастики» размещены три текста.

12.1. Рассказ ”Krew i kość/Кровь и кость” написал Давид Юрашек/Dawid Juraszek (стр. 41 – 51). Иллюстрации НИКОДЕМА ЦАБАЛЫ/Nikodem Cabała.

«Действительность рассказа расходится с реальностью в середине XVII века, в той точке поворота, каковой было восстание Хмельницкого. И выстраивается мир (вселенная) альтернативный; свойский и в то же время чужой, наш, но чуждый, поскольку другим полякам и в другой Польше принадлежит. Мир с многосторонним потенциалом: от бытового до авантюрно-приключенческого, от любовного до военного, от трагического до комедийного. Рассказ возник из моего несогласия с двойными стандартами для истории Польши и остального мира. Поляки предпочитают смотреть (если вообще задают себе такой труд) на свою историю через очки с мутными стеклами XIX-вековых, межвоенных, ПНР-овских интерпретаций. Я хотел избежать бессмысленно повторяемых устаревших тез, противопоставить себя комплексам, выплюнуть кляп, всунутый мне в рот людьми, решавшими, о чем можно и о чем нельзя говорить» (Давид Юрашек).

И это третье появление писателя в нашем журнале.

Позже рассказ не перепечатывался, на другие языки (в том числе и на русский) не переводился.

Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет. Об авторе рассказа сайт ничего не знает.

12.2. Рассказ “Potwór, księżniczka i dzielny rycerz/Чудовище, принцесса и храбрый рыцарь” написала Камиля Турская/Kamila Turska (стр. 52—54). Без иллюстраций.

«Ремейк классической темы о рыцаре, спасающем принцессу, томящуюся в заточении у чудовища. Это не особо новый сюжет – подобных ему было много и опытный читатель легко предугадает финальный поворот. Тем не менее, история очень хороша с точки зрения мастерства написания, поэтому ее приятно читать» (Из читательского отзыва).

И это второе (и, к сожалению, пока что последнее) появление произведения писательницы в нашем журнале. Первое (и вообще-то дебютное) см. “Nowa Fantastyka” 7/2006.

В дальнейшем рассказ не перепечатывался, на другие языки не переводился. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на нем и биобиблиографии писательницы, но кое-что о ней можно узнать, пройдя в этом блоге по тэгу «Турская К.»

12.3. Рассказ ”Prawdziwa historia Krzysztofa Kolumba/Подлинная история Кристофора Колумба написал Кшиштоф Завиша/Krysztof Zawisza (стр. 55—64). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.

Предсмертное признание одного из последних участников экспедиции Христофора Колумба. Рамочная история занимает гораздо больше места, чем заглавная история. Сам текст кажется вымученным, что в какой-то момент начинает надоедать. Кроме того, окончательное раскрытие тайны оказывается банальным и разочаровывающим. Относительно неожидан и интересен последний поворот сюжета. Но, к сожалению, рассказ он не спасает (Из читательского отзыва).

И это первое появление писателя на страницах нашего журнала. В дальнейшем рассказ на перепечатывался, на другие языки, в том числе и на русский, не переводился. Карточки рассказа на сайте ФАНТЛАБ нет, равно как нет на нем и биобиблиографии писателя. Последнее, впрочем, не удивительно, так как о писателе известно мало.

Кшиштоф Завиша/Krzysztof Zawisza (род. 1963) – польский физик-теоретик, философ, автор фантастического рассказа.

Родился и живет в г. Люблине. Физик-теоретик, философ, лауреат нескольких отечественных литературных конкурсов в категориях поэзии и прозы. В 1995 – 2008 годах сотрудничал с Люблинским католическим университетом. Публиковался в “Gnosis”, в 2009 году ожидал публикации отрецензированных уже научных работ в области физики, математики и космологии. В одной из работ предлагалась конструкция новой алгебры, допускавшей деление на ноль. Опубликовал в журнале “Nowa Fantastyka” в мае 2009 года рассказ ”Prawdziwa historia Krzysztofa Kolumba/Подлинная история Кристофора Колумба", оказавшийся, к сожалению, единственным его вкладом в копилку польской фантастики.