За последние полмесяца новых книг по авиации, да и вообще по тематике военной истории добавилось немало, самыми интересными из которых и посмею поделиться сейчас
Военная и гражданская авиация
Аронова Р.Е. "Ночные ведьмы". М.: Советская Россия, 1980 (изд. 2-е, перераб. и доп., тираж 50000 экз.
Автор книги — летчица знаменитого женского полка ночных бомбардировщиков, Герой Советского Союза Р. Аронова рассказывает о двух поездках с однополчанкой, Героем Советского Союза, Р. Гашевой по боевому пути 46-го гвардейского Таманского авиационного полка. Автор искренне рассказывает о своих боевых подругах, героинях Великой Отечественной войны, память о которых сберегается ныне живущими.
Сухачев М.П. Небо для смелых: Повесть о Птухине. М.: Молодая гвардия, 1979 (100000 экз.)
Повесть рассказывает о жизни и боевом пути одного из первых генералов нашей страны, Герое Советского Союза, генерал-лейтенанте авиации Евгении Саввиче Птухине.
Силантьев В.И. Воздушные разведчики. М.: Молодая гвардия, 1983 (Летопись Великой Отечественной...) Тираж 100000 экз.
Документально-художественная повесть журналиста Владимира Силантьева рассказывает о ратном труде летчиков — воздушных разведчиков и механиков дальнеразведывательного авиаполка, вместе с которыми в годы Великой Отечественной войны, окончив авиатехническое училище, он прошел от Москвы до Берлина.
Байдуков Г.Ф. Первые перелеты через Ледовитый океан: Из воспоминаний летчика. М.: Детская литература, 1983 (100000 экз.)
Книга Героя Советского Союза — Георгия Филипповича Байдукова, рассказывает о беспосадочных перелетах через Ледовитый океан на Дальний Восток и в Северную Америку экипажа В.П. Чкалова.
Книги о летчиках, строителях и героях Бурятской АССР
Совсем небольшой по советским меркам тираж книги, рассказывающей о жизни автора, бывшего авиатора, участника ВОВ. Автор лаконично рассказывает о зарождении авиации в Республике Бурятия, о подготовке летчиков в аэроклубе Осовиахима, Забайкальской военной летной школе и 81 эскадрильи Восточно-Сибирского управления ГВФ, о выпускниках этих учебных подразделений, ставших с первых дней войны героями ВВС. Издание подкреплено огромным количеством фотографического материала.
Вышедшая еще меньшим тиражом книга рассказывает нам о сооружении БАМа, одной из великих строек прошлого века, о межнациональном кооперировании шефов Бурятского участка — уроженцев разных стран, союзных республик, делавших общее дело.
Авторы на основе архивных материалов и воспоминаний ветеранов бурятских национальных военных формирований, дополнили историю становления национального воинского формирования, сыгравшего большую роль в подготовке молодежи Бурятии к военной службе. К сожалению, авторы не дожили до переиздания книги, однако их вклад в дело изучения Краснознаменной кавалерийской бригады.
Красильников И. Чтобы помнили. Подольск, 2005
Книга бессменного командира подольского поискового отряда "Память", своеобразный очерк, перерастающий в настоящий личный дневник с мыслями, чувствами и переживаниями, связанными с поисковой работой. Издание содержит массу справочного и иллюстративного материала.
Октябрь выдался теплым, и поисковый сезон в нашей забайкальской сторонке все не кончался. Работы было много. Хоть далекая война и обошла стороной далекий сибирский край, но лежали среди хвойных сопок храбрые соколы, что так спешили доставить свои стальные птицы на фронт. Вот только нежданные и трагические случайности обрывали их смелые молодые жизни. Потому и попискивали мерно наши приборы, да звенели о гранитную россыпь острия лопат.
Утро было солнечным. Я стоял на остановке, поеживаясь от хиуса, что налетал с Улан-Бургасы, мерзлым инеем оставаясь на ветвях кленов и тополей. Натянув на голову тактическую бейсболку, которая, впрочем, не добавляла тепла, я отбивал ботинками некоторую мелодию, знакомую только мне и моим замерзшим пальцам. Ветер убегал к реке, чуть шелестели листья тополей, готовясь, наконец, сорваться, и полететь по воле стихии далеко на запад, к Байкалу.
А город еще спал, отдаваясь воле осенних выходных, тихо дребезжали стекла закрытых магазинов, где-то в подворотне лаяла собака. Но вот из-за угла выехала небольшая иномарка, в сумраке салона которой угадывались знакомые черты.
Ирина открыла дверь легким щелчком тумблера, и я погрузился в салон, сдавленный с двух сторон лопатами и, различного типа, приборами. Артем кивнул головой, которая, находясь в такой же тактической кепке, оттаяла, видимо, совсем недавно.
Будучи в хорошем расположении духа, наш небольшой отряд покатил по трассе через Генеральский мост, рассекая туманные дали ровно, словно гладь неспешной реки. Резко вырулив на восток, мы уже ехали где-то по правому берегу Уды, словно отправляясь в неведомые дали, однако скоро машина свернула на проселок, и ухабы дали понять, что веселая поездка только начинается. В тальнике стрекотали о своей судьбе сороки. Запоздавшие к утренней трапезе свиристели, начинали пир в урочищах, где все горела по склонам облепиха. Я сокрушался, вот бы ее пособирать после копа, но невыспавшийся мозг благоразумно успокаивал романтичное сердце, ведь возвращаться-то, наверняка, затемно…
***
«…Затемно, товарищ капитан! Вылетаем, чтобы успеть к сроку, и так немного задержались», — лейтенант Кутейкин передал Яворскому жестяную кружку с чаем. – «А чаек-то, с чабрецом, бодрит!» Яворский с благодарностью принял кружку, над которой практически застыл в промозглом ночном воздухе Читы ароматный пар.
«Да уж, словно в тайге у тлеющего костерка!», — Яворский чуть улыбнулся, поправив летную фуражку.
Он был уже собран. Сделав пару глотков, он поправил портупею, и вместе с лейтенантом вышел из общежития, где их уже ждала полуторка. Перед выходом, он оторвал от календаря листок. 3 июня 1942 года. Вот и лето началось, через пару дней он уже будет в Красноярске, а там, как уж получится. Очень уж хотелось бы на фронт.
Перед вылетом на совещании полковник Сташук рассказывал об особенностях полета над Забайкальем:
«Товарищи офицеры! Машины серьезные, и погода, как грится, серьезная. Ни одной, как грится, оплошности, допустить нам не полагается. Родина ждет эти машины, как воды, как грится, поэтому понимаете. Надо со всей серьезностью! Экипажи у вас неполные, зато боекомплект мы для господ фашистов, как грится, подготовили солидный, мало не покажется. Поэтому! Климат здесь, как грится, резкий, я бы даже сказал континентальный. Чуть что, как грится, и облачность. Любую самодеятельность отставить! Управление, ни в коем случае, не бросайте ни на секунду! Именно вы, как грится эти машины и обкатываете, чтоб наши соколы потом не задавали, как грится, вопросов. Вслепую не идти ни в коем случае, через облачность не прорываться. Поберегитесь, ребятки! Ну, а в том, что в целом, вы и сами умеете. Следуйте указанием радиостанции! В случае чего, сразу на ближайший аэродром!» Седовласый полковник чуть печально поглядел на молодых летчиков, и, после краткого инструктажа, они уже бежали по темному аэродрому к машинам. Словно орлы, с блестящими крыльями и сияющими фонарями, стояли на изготовке новенькие Ил-4. Где-то далеко Яворскому, словно в полусне, послышался протяжный крик журавлей…
***
«…журавлей. Именно сегодня», — Ирина умело вела маленькую автомашину среди полей и выпасов куда-то в лог, поросший старыми березками, там, где в низинах угадывался небольшой ручеек.
«Чего?» — спросонья, как оказалось, спросил я, поеживаясь от удара упавшей на меня лопаты.
«Я говорю, день сегодня такой, Белых журавлей. Журавли, говорят, летят, и по всему миру выкрикивают имена павших».
«Ничего себе» — вид у меня был тот еще, глуповатый.
Скоро мы подъехали к приметному повороту, и вышли из машины, выгрузив из салона весь наш нехитрый скарб.
Я наклонился, и опытным взглядом приметил небольшой, защитного цвета, кусочек, не больше скорлупы очищенного вареного яйца.
«Они тут повсюду! Разлетелись почти в пыль, только маленькие осколки и остались. Что покрупнее, вывезли солдаты, а поменьше так и не брали вовсе. Летчиков похоронили где-то, и то скорее, что нашли, а после до сих пор никто сильно и не интересовался», — Ирина грустно смотрела под ноги, — «Вы, ребята, спасибо что согласились».
Артем улыбнулся, и стал снаряжать приборы…
***
«…Приборы. Товарищ капитан, сообщение о грозовом фронте!»
«Принял! Свяжитесь с Читой, уточните метеосводку!»
«Так точно! Прием!»
Самолеты летели практически рядом, но в надвинувшейся ночной облачности ничего не было видно. Машины кренились то вниз, то вверх. Такова уж была их особенность. Яворский шел за ведущим, которым был капитан Куприянов. За ним следом не отставал капитан Грустинов.
«Прием! Куприянов, доложите о маневре!»
«Прием! Яворский, следуем заданному маршруту, идем на грозу до потери видимости, как поняли?»
«Вас понял, прием!»
В радиоэфире были бесконечные помехи. Краем глаза Яворский посмотрел на Кутейкина, тот озабоченно качал головой. Чита строго не рекомендовала идти к облачному фронту. В отсутствие видимости могло произойти всякое, но Грустинов и Куприянов наотрез отказались идти на запасной аэродром, надеялись на себя и на машины. Тем временем, машины потряхивало. В крейсерском полете носы бомбардировщиков то поднимались вверх. То ходили ходуном. Яворский непрестанно крутил штурвал, изо всех сил стараясь выровнять машину. Но, какая-то неведомая сила болтала ее в воздухе. В этой качке, на минуту, Яворский представил себя военным моряком. Его даже начала тихо убаюкивать обстановка, но мозг, снова и снова, посылал импульсы о том, что убаюкиваться не стоит. Где-то сбоку полыхнула молния. Самолет тряхнуло, но Яворский снова выправил курс. Горизонт в мрачной черноте неба подернулся стеной грозных, свинцовых в темном воздухе, облаков…
***
«Облаков сегодня почти нет, хорошо. Надо успеть часов до шести, пока не стемнело». – Артем шел метрах в двадцати, параллельно мне, поминутно вытягивая из грунта консервные банки. Ирина ходила между нами, и каждый раз ловко проверяла подкоп пинпойнтером, то у меня, то у Артема.
Где-то вдалеке кричал ворон. Шума трассы не было слышно, значит, мы были уже достаточно далеко. Часто попадались темно-зеленые осколки, оставшиеся от обшивки. Их даже не нужно было подкапывать лопатой по сигналу, они были буквально повсюду. Через полтора часа копа их было найдено порядочно. Приборы истошно кричали, тем не менее, раскрывая то одну, то другую советскую помойку. Солнце светило ярко, но становилось прохладнее. Мы двигались неспешно, разделив территорию на квадраты.
Скоро обозначился масштаб трагедии. Более всего, ужасало то, насколько чудовищно и страшно погибли летчики. В расстроенных чувствах, мы собрались у старой березы, и на газовой горелке подогрели чай. Ирина размеренным и чуть торжественным голосом начала рассказывать историю того злополучного полета, обстоятельства которого долгое время никому не были известны. Артем молча глядел в сторону сопок, а Ирина, зябко поеживаясь, держала кружку с чаем в руках, и все говорила-говорила. «А потом они пошли на грозу…»
***
«Грозу… сл… грозу!!!»
«Прием! База, не слышу вас! Прием!» — Яворский сосредоточенно прислушивался к радиоэфиру.
«Сл… грозу! Прием!»
Сбоку снова громыхнуло, и молния осветила борт. Тяжелую машину начало еще сильнее швырять.
«Яворский! Прием! Отходим на Хоринскую! Угол направления 260! Прием! Как поняли меня?» — в эфире прорезался сиплый голос Куприянова.
«Прием! Прием! Невозможно совершить поворот. Грозовой фронт, Идем вслепую!» — Грустинов ответил резко, отрывисто. В шлеме сипело и скрежетало.
«Отставить идти по приборам! Прием!»
«Товарищ командир! На Хоринскую идти нет возможности. Направление в сторону Улан-Удэ – 40. Прошу разрешения отклонится! Прием!»
В какой-то момент Яворский понял, что звено разделилось и потерялось в грозе. В наушниках продолжал идти сплошной сип и скрежет.
«Прием! Прием!» Ответа все не было. Громыхало где-то правее, а самолет уже облепила серая неприятная, почти осязаемая на ощупь масса.
И тут самолет тряхнуло и потянуло вверх. Яворский схватил штурвал, почти вылетевший из рук, и закричал, до боли стиснув зубы, вытягивая машину в горизонтальное положение.
«Кутейкин, парашют!» — зарычал он.
Удар в борт. Машину тянет вниз, все сильнее и сильнее сжимают руки штурвал.
«Командир! Правый мотор глохнет!» Откуда-то издалека послышался крик Кутейкина.
Одинокий самолет стал крениться книзу. Через мгновение еще один удар молнии прошелся по самолету, и он сал стремительно снижаться, почти пикируя вниз. Яворский закрыл глаза.
В ночном небе все бушевала гроза, а внизу, в ложбине между двух небольших сопок раздался взрыв, чудовищный и страшный. После удара об землю стал рваться боекомплект, заревом освещая тайгу. Обломки разлетелись по округе, занялась ярким пламенем небольшая березовая рощица. На склонах гор разгорался пожар…
***
Пожар рябин разгорался где-то внизу, в долине, а уже к вершинам начинало тянуть холодом вечернего сумрака. Я спустился к проселку. Скоро уже нужно было возвращаться в город. У обочины дороги стоял Артем. Он виновато развел руками. Останков пилотов мы так и не отыскали. Ирина ходила где-то вдалеке, собирая осколки. То здесь, то там осень окрашивала овраги в яркий огненный цвет облепихи, смешивая его с заревом закатного неба. Надо было уходить. Мы пошли по направлению к машине, не выключая приборов. И в этот самый миг зазвенел сигнал, тревожный словно набат. Из под острия лопаты, сквозь покровы земли, потянулась нитью, связывающей прошлое и настоящее, пулеметная лента…
"Читаем детям о Великой Отечественной войне" — так называется XV Международная Акция, инициированная Самарской областной детской библиотекой. Цель этой акции — привить детям чувство патриотизма через знакомство с тщательно отобранными детскими произведениями о войне. Чтение происходит для большой аудитории вслух.
Муниципальная библиотека МАУ ЦБС г.Улан-Удэ №19 пригласила меня поучаствовать в этой акции в качестве чтеца для детей из санаторной школы-интерната №28 для детей, нуждающихся в длительном лечении.
Для громких чтений был выбран достаточно редкий и малознакомый для современных ребят рассказ Бориса Лавренёва "Разведчик Вихров", строгий и, одновременно, эмоциональный по своему настрою. Поэтому я честно готовился к выступлению. Выдержка из моего отзыва на этот рассказ: "Почему-то захотелось сравнить это произведение со знаменитым «Сыном полка». В этом сранении, понимаешь, что рассказ «Разведчик Вихров» все же расчитан именно на детей. Здесь нет жестких подробностей, или зверств оккупантов, обо всем этом рассказывается в контексте, и человек, знающий историю Великой Отечественной. наверняка представит себе, как все обстояло на самом деле, хотя мальчик, прибежавший затемно к полковой флотской батарее в летних парусиновых туфлях, сказал обо всем этом скупо. Для юного патриота гораздо важнее тепла, крова, сытной еды и неожиданной ласки военных, увидевших в нем и своих сыновей было рассказать обо всем том, что строили и как укрепляли район его родного совхоза немцы. Рассказать быстро и при этом точно и правильно, ведь от правильной рекогносцировки зависели и жизни сельчан. И вот он уже спешит по промерзшей степи назад, зная, что совсем скоро по ориентиру его собственной скоречни будут бить тяжелые орудия батареи. Это образец настоящего самообладания и выдержки. Так и военные спешили поскорее пойти в атаку, чтобы успеть спасти мирных жителей и того паренька, что крался по железной от холода степи к ним на позиции".
В целом, мероприятие прошло очень уютно. детям было интересно послушать не только стихи, рассказы и песни о войне. но и потрогать экспонаты, найденные во время экспедиций поискового отряда "Рысь" в Подольске и на Халхин-Голе. Поэтому, после мероприятия, многие мальчишки не уходили, а остались поговорить о той далекой войне.
облако тэгов
