15 ноября в Национальной библиотеке Республики Бурятия прошел V Байкальский литературный фестиваль, посвященный 100-летию со дня рождения народного поэта Гунги Чимитова.
Гунга Гомбоевич Чимитов известен и далеко за пределами Бурятии. Он одним из первых ввел в бурятскую национальную поэзию жанр басни. Будучи автором лирических стихов о Малой Родине, на его слова написано множество замечательных песен, знакомых для каждого жителя Забайкалья и знаковых для региона. По сути, большая их часть стала народными. Его перу принадлежат переводы "Сокровенного Сказания монголов", а также роман «Буртэ Шоно» японского писателя Иноуэ Ясуши.
Гунга Чимитов также переводил на бурятский язык произведения А.Пушкина, М.Лермонтова, М.Шолохова, С.Михалкова, М.Горького, Н.Гоголя и многих других. Для поколения конца 80-х годов автор знаком и по многочисленным детским произведениям, опубликованным в красочном хурнале "Ласточка" (Хараасгай).
В рамках фестиваля Сотрудники Центра обязательного экземпляра НБРБ подготовили выставку к 100-летию со дня рождения Гунги Чимитова.
Все бесценные экспонаты из личного архива поэта передала в дар библиотеке его дочь Сэсэг Силинская. На выставке можно увидеть личные вещи, фотографии поэта, книги с дарственными надписями известных бурятских писателей и поэтов, письма родных, друзей и коллег.
Кроме того, в рамках Байкальского литературного фестиваля прошла церемония награждения победителей открытого конкурса поэтического перевода с бурятского на русский язык «Буряад уянга — ородоор» («Бурятская лирика — на русском»), посвященного 100-летию народного поэта республики Гунги Чимитова. Организаторами выступили Министерство культуры, а также Министерство образования и науки Республики Бурятия, Национальная библиотека Республики Бурятия, Республиканский центр «Бэлиг», Бурятское отделение Всероссийской общественной организации «Союз переводчиков России» и Бурятский государственный университет имени Доржи Банзарова. В конкурсе участвовали 32 человека, они представили на суд жюри 84 перевода.
Надо сказать, что я участвую в этом конкурсе второй раз, в прошлом году занял третье место, а в этом, впервые попробовав себя в поэтическом переводе детских стихотворений, занял первое место.
29 ноября в Деловом центре Национальной библиотеки Республики Бурятия проходила очередная литературная мастерская, состоявшаяся в рамках ежегодных "Байкальских чтений", в этом году посвященная 75-летию со дня рождения народного поэта Бурятии, общественного деятеля, председателя Союза писателей Республики Бурятия (2007 – 2021 гг.) Матвея Рабдановича Чойбонова.
Руководителем и модератором секции выступил известный поэт Амарсана Улзытуев (г.Москва), а спикерами — Афанасий Мамедов – писатель, журналист, редактор, литературный критик (г. Москва) и писатель Ника Светлая, автор издательства АСТ, пишущая в жанре young adult, победитель прошлогоднейлитературной мастерской, где она представила свой рассказ "Арьяна", написанный в стиле "этнохоррор".
Мной, на суд критиков было представлено несколько рассказов из цикла "Забайкальские страхи".
Несмотря на ожидаемые волны критики и споров, в отличие от подобных мероприятий, в которых мне доводилось выступать ранее, семинар прошел в достаточно дружелюбной и уютной атмосфере, закончившись далеко за девять часов вечера.
Произведения, рассмотренные в секции "Проза" были достаточно разноплановыми. Вкратце поделюсь впечатлениями.
Анжела Базарон "Чудотворец и Старуха"
С творчеством Анжелы базарон я познакомился пару лет назад на страницах журнала "Байкал". Это достаточно опытный прозаик, активно использующая в своем творчестве как мифологические бурятские мотивы, так и буддийские представления о перерождении. Именно поэтому в ее рассказах есть место сплетению разных временных локаций, зачастую орнаментом обрамляющих философский посыл произведения. на этот раз нам удалось познакомиться с творчеством автора на стезе драматургии. "Чудотворец и Старуха" — это пьеса-фантазия, инспирированная повестью Даниила Хармса "Старуха", однако перенесенная во временной промежуток современности, в Сибирь. В центре повествования этой миниатюрной пьесы лежит противоборство писателя, находящегося в творческом кризисе и старухи, в образе которой воплотилась сама Смерть. Очень яркой канвой здесь пролегает и само время, отображенное упоминанием часов, как неработающих, так и идущих. Собственно, невольный читатель замечает, что само действие происходит как бы замедленно. Здесь и быстро распитая бутылка водки с более удачливым писателем, хвастающимся своим материальным благополучием, но совершенно одиноким в своем мнимом счастье, здесь и перемежающиеся события из мира реального — образы Горького, ясно намекающие нам на круг писателей, которые творили во временном пространстве горьковской поры, и, разумеется, на самого Хармса. невольно пьеса сплетается с нотками религиозности, однако лишь для того, чтобы показать джертвенность Хармса. Финалом произведения становится символическая победа Писателя над Смертью, в ходе которой он перестает быть зависим от времени в своем микромире. и наконец может написать свое произведение. тем самым, оживляя на страницах творения Хармса. В целом, подобная пьеса отлично смотрелась бы в виде небольшого артхаусного фильма.
Евгений Попов "Мяукающие пальцы"
Мне удалось прочитать только это произведение Е. Попова, представленного на семинар. В принципе, я до этого уже читал произведения автора, и вот что удалось подметить. Во многом, автор пытается быть контркультурным, этаким бунтарем, но все равно, за кажущимся видом этакого рокера и "неформала" (неформала десятых годов, надо сказать) видится все равно достаточно открытый и домашний паренек, который надевает социальную маску протеста, которая, как мне кажется, рано или поздно либо приведет его к карьере нового Буковски или Паланика, либо он просто вырастет из этого напусконого образа. Что до произведения, то, в целом это очень похоже на прозу начала нулевых, которая мне так нравилась (Козлов, Денежкина и, разумеется субкультурная проза и сетевые дневники отдельных персонажей тех лет). Но все равно, Евгений подходит к творчеству интеллигентно, слэнговые обороты и мат он вставляя аккуратно, отчего в его сюжет немного не веришь. Впрочем, рассказчик он неплохой, предполагаю, что если бы подобное он рассказывал за бокалом пива в баре "Хармс" (есть такое молодежное пивное заведение в нашем городе) — было бы на порядок интереснее. Но ,в целом, для меня подобные инспирации в творчестве позволяют упомянуть одно емкое словесное выражение о годах молодости — away days. А в целом, в годы "Фактотума" тот же Буковски писал что-то более пьяное и более маргинальное, поэтому, предополагаю, что в рассказе мы видим более опытную социальную прозу, которой все такие немного не хватило бунтарства и смелости сделать все жестче и интереснее.
Ирина Белоусова "Светский разговор"
Автор призналась, что ее любимым автором является Юрий Коваль. Отчасти, ее рассказы инспирированы стилем Коваля, но, безусловно формируют свой собственный. Я бы не назвал эти новеллы миниатюрами, как таковыми, скорее это некие притчи, потому что некоторый назидательный смысл в них присутствует. в отличие от того же Коваля, ведь по сути тот же "Листобой" — это уютные обрывки повседневности, обрамленные неким языковым диалектным шармом, а здесь все же литературное возобладало над простонародным, и рассказы стали серьезнее. В принципе, "Светский разговор" вполне мог бы стать интересным комиксом, настолько он лаконичен, но излишняя серьезность, словно листобой унесла легкий шарм миниатюры.
Святослав Марковец "Сражение войны"
На суд Мастера (на саомм деле в этом слове есть ореол тайны и сопричастности к некому внутреннему кругу) были представлены две главы из разных частей романа-эпопеи, во многом инспирированном фэнтези-составляющей. Это, безусловно, философское и антивоенное произведение, которое можно вдумчиво читать. И я не сомневаюсь, что в тведой обложке это будет прочитано многими, и с большим интересом. Мне очень понравилось начало главы 19, которое сразу отразилось в моем мозгу яркими образами. "...Лес встретил Ладу длинными тенями" — это следовало бы обрамить эмбиентной атмосферой или неплохо было бы нарисовать... А в целом, повествование очеь ровное и неспешное, читать подобное надо вдумчиво, не по диагонали. Единственное, что так, или иначе останавливало мой взгляд — это смешение разных традиций, имен и понятий, но возможно это сделано специально. Сам автор — достаточно интересный и начитанный молодой человек, одновременно любящий и Моэма, и Толкина, и Ремарка. На самом деле, мне показалось, что в его естестве как раз и отобразился тот самый "ремарковский юноша".
Алексей Гергенов "Еще одна тайна Дальневосточной республики"
Я думаю, некоротые из читателей Фантлаба могли видеть этот рассказ, потому что он, собственно, и писался в рамках одного из фантлабовских конкурсов. Это романтический истерн, написанный во временной локации 1922 года. очень романтичная история о двух влюбленных подростках, пытающихся сбежать в Маньчжурию на аэроплане. Однако некоторые исторические, технические и топографические огрехи несколько ломают волшебство этого, в целом, неплохого произведения. Я бы с удовольствием посотрудничал с Алексеем, чтобы этот рассказ стал лучше и захватил умы любителей Юзефовича и Гражданской войны в Забайкалье.
Александр Мраков "Забайкальские страхи"
Собственно, о себе и сказать нечего. Никто меня не еритиковал и не давал советов. Я скромно рассказал о сути своего литературного цикла, раскрыл тот чудесный мир магического реализма Забайкалья, который я так надеялся воплотить в своих рассказах, о быличках, об Александре Черкасове и его великолепном творчестве, и о том, почему я пишу именно в границах XIX века.
облако тэгов
