Arcadian (2024, США, Канада, Ирландия, реж. Бенжамин Брюэр, 92 мин.)
В случае с этим фильмом российский зритель сталкивается с двумя проблемами. Первая — это убогая локализация названия, дезориентирующая относительно сюжета и связывающая саму ленту с совершенно другим жанром. Вторая — это участие в фильме Николаса Кейджа, которого, как известно, кто только не осмеял, причем сугубо потому, что этим занимаются все. Мода такая.
Так вот, смело могу заявить, что перед просмотром фильма следует отринуть и первую, и вторую проблему, и даже не сильно раздражаться от первых минут хронометража, уверяю — это небольшая уловка, чтобы все подумали все то, о чем я говорил выше.
Итак, перед нами британские территории, где что-то случилось. Слышны взрывы, трассеры летят над головой, сирены воют вдалеке, а по узким задворкам, так знакомым нам по социальному британско\шотландскому кино, бежит, немного задыхаясь, герой Кейджа с очень хорошим станковым рюкзаком, в итоге, прибегая к двум спасенным младенцам, ласково успокаивая их.
Прошло 15 лет. И вот тут мы видим наконец, почему фильм называется Arcadian. какая там судная ночь пригрезилась локализаторам, но тут смысл повествования именно в обозначении жизни жителей определенной сельской местности, то есть тех, кто выжил после непонятного и жуткого события, загнавшего их в рамки определенных правил, обозначенных, в первую очередь, пребыванием в укрепленных домах после заката, потому что кто-то или что-то непонятное и страшное приходит к ним еженощно.
В центре сюжета вовсе не стареющий Кейдж, как и в одной из предыдущих работ, вестерне Old Way ("Призраки прошлого", тоже как видите, локализация та еще), ему отведена роль медиатора, если хотите, "отдыхающего бога", который создал определенные правила и нехитрый быт, и пытающийся сделать из сыновей самостоятельных личностей. Сыновей, как вы уже поняли — это два младенца пятнадцатилетней давности, совершенно разные. Один из них развит физически, он преодолевает неблизкие расстояние до соседней фермы, ради понравившейся девушки, спринтом, своенравен и вспыльчив. Второй, наоборот, не по годам умен и изобретателен. Он изучает, анализирует и пытается понять природу угрозы, приходящей более 15 лет по ночам, излагая свои гипотезы.
А угроза также не дремлет и просчитывает свои шаги. Далее все увлекательно и интересно, поверьте мне. Сюжет очень близок по своему концепту к "Тихому месту" и "Птичьему коробу", но отличается от них динамикой, правильной расстановкой приоритетов и действий, и сопереживанием героям.
Несколько отмеченных лично мной плюсов:
1. Подбор актеров очень хороший, как нельзя подходящий персонажам
2. Искренняя игра (даже у Кейджа, кстати) актеров. Веришь и сопереживаешь.
3. Продуманные сцены, нагнетающие и напрягающие, у "Тихого места" такого не найдешь
4. Монстры, конечно очень глупые и нелепые, как и во всех подобных фильмах, легко, как оказалось убиваемые, но, при этом интересные в своей нелепости, тем и жуткие (словно бы такое пугало человек и не смог бы выдумать)
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
паукообразые Гуфи, складывающиеся в колесо для более быстрого передвижения
5.Надежда на славное будущее у всей выжившей молодежи, заканчивающееся великолепной альт-кантри песней.
Ну, и по итогу, очень ( невероятно) атмосферная сцена с ловушкой, она просто шедевральна.
Недавно обнаружил вот такой короткометражный фан-фильм по Star Wars. Как ни странно, это хоррор. После уничтожения Второй Звезды Смерти на Эндоре остаются два штурмовика, и, вопреки уставу, они начинают передвижение по ночному лесу, полному опасностей навстречу неизбежности (впрочем, как и обычно для этих персонажей).
До этого я слышал кое что о зомби-хорроре по Star Wars, ну, а здесь типичное недолгое мокьюментари. Эвоки, впрочем, оказываются на поверку более кровожадными, а их методы охоты все еще малоизучены. Вопросы, главным образом, остаются к видеокамере в шлеме штурмовика. Я думал, что все там переговариваются голограммами и радиовещанием.
Desperation (2006, США, реж. Мик Гэррис, 131 мин.)
Когда человек, уютно посидевший в кафе на вечере доморощенного поэта вдруг произносит задумчиво и томно, что там была "теплая лампова атмофера", вряд ли он поймет при этом, что изначально это выражение относилось к старинным ламповым приемникам, более похожим на ящики для обуви, или шкатулки с секретом. Так и с телевизионными экранизациями произведений Стивена Кинга. Все бесконечно ругают их, но мало кто понимает, что именно в них, зачастую и скрывается та память, страх и дискомфорт, который и должен быть в фильмах ужасов. Вспомните, хотя бы, "Оно".
"Безнадега", удивительным образом, похожа на свой литературный исходник уровнем атмосферности, но в равной степени отзеркаливает книжный путь. Если в книге мы начинаем нудно и страшно, а потом разгоняемся и останавливаемся ровно у пропасти, то фильм, наоборот, начинает весьма бодро и канонично, а затем скатывается в какой-то приближенный к тексту контент. Религиозность фильма в большей мере отлична от книги тем, что апеллирует нарочито к христианскому нарративу, в то время, как роман не утверждает того, что бог мальчика Дэвида именно христианский, просто через христианские ценности легче было объяснить его чудеса, ну или финальные сцены. Да и сам демонический персонаж вполне себе не был абсолютным злом, как таковым, не говоря о каком-то абсолютном владычестве, именно поэтому и понятны оммажи к Вьетнамской войне и понятию weekend heroes. Маленький незаметный подвиг, незаметный в общей канве мирового бинарного противостояния Добра и Зла. Помните, как в книге персонажи смотрят на пролетающий где-то за Безнадегой самолет? Мир живет своим чередом, а неслучайности случайны. Именно поэтому Бог Дэвида направляет своих воинов на борьбу с непонятным и неуклюжим Тэком.
Фильм, по сути, выиграл бы, как и книга, если бы Колли Энтрегьяну дали чуть больше времени побезумствовать и отпускать ироничные шутки, при этом обрывая жизни незадачливых правонарушителей. А так получилось очень смазанно и невыразительно, и зритель невольно сожалеет о том, что Рон Перлман внезапно куда-то запропастился. В книге и сам Тэк от фатального износа полицейского горюет не меньше.
После того, как герои прибывают в кинотеатр, сюжет словно бы передается в руки другого сценариста, который не только не читал книгу, но и вообще хотел бы поскорее от этого фильма избавиться. Вьетнамские флэшбеки и псевдонемой кинофильм о приключениях китайских шахтеров смотрятся как-то жалко, и фильм быстренько сворачивается к финалу. Зритель ошеломленно стоит на пустоши среди перекати-поля и недоумевает.
И, тем не менее, в свое время фильм и его производство обросло не меньшей мистикой, чем "Мастер и Маргарита" и ее экранизации. "10 декабря 2004 года на съемочной площадке фильма в Тусонском Центре собраний произошел сильный пожар. Причиной пожара стала грубая ошибка, допущенная отделом пиротехничских специальных эффектов. Огонь полностью уничтожил всё: декорации, производственную технику и съемочное оборудование. Обошлось без жертв, но пострадали пять человек, двое из них были госпитализированы в тяжелом состоянии. Здание Тусонского Центра собраний понесло серьезный ущерб как от самого пожара, так и от процесса его тушения". Фильм с гордостью вынес данный факт в рекламный слоган, позиционируя себя, как "фильм, который поджег Тусон". Не знаю, правда, как это ему помогло.
Но, в целом, при всем своем незадачливом хронометраже, кино все равно стоит посмотреть, но, обязательно после прочтения первоисточника, иначе впечатления будут совсем другими, смазанными и неполными.
Данный кинофильм является сокровищем югославского кино, и вписан в его историю наравне со знаменитой «Битвой на Неретве», но, разумеется, о нем мало кто знает, а между тем…
Вобрав в себя традиции советского кинематографа в экранизации фольклорной классики, памятуя о наследии Гоголя, югославы решили вывести на широкий экран рассказ фольклориста Милована Глишича «Спустя девяносто лет». При всей своей наивности и простоте, этот литературный опус о вампирах XIX века является наиболее ранним их упоминанием в художественной прозе, гораздо раньше, чем у знаменитого Стокера. Впрочем, в отличие от рассказа Глишича, являющегося переработкой балканского фольклора, фильм не только реконструирует восточноевропейскую традицию о вампирах и методах борьбы с ними, но и, по сути, открывает нам ту сторону югославского кино, которая относится к тематике хоррора и ужаса.
Вкратце о сюжете. В давние времена в деревне Зарожье стояла мельница, и хозяином ее был Сава Саванович, мельник, ставший вампиром, убивавший селян, убитый и похороненный, но не умерший. Мельница простаивает, а каждый, кто волей судьбы решит на ней поработать становится жертвой злого духа. Молодой человек Страхиня очень любит дочь нынешнего хозяина мельницы Радойку, но отец против их любви. Боясь вампира, никто не хочет работать на мельнице, а компания полупьяных от раки местных гуляк во главе со священником, ходит и вызнает все про Саву Савановича, и подговаривают Страхиню поработать на мельнице, обеспечив мукой село, и получить тем самым благосклонность отца Радойки. Далее все идет так, как бы снял сербскую хтоническую феерию режиссер «Вия». Страхиня всю ночь дерется с вампиром, и одолевает его, все вроде бы хорошо. Но надо найти могилу вампира, где, вбив кол, селяне упускают бабочку, являющуюся воплощением души вампира, что приводит к трагическому финалу фильма. Впрочем, именно это и отличает сценарий от фольклорной традиции – здесь сказка заканчивается плохо.
Что интересного в самом фильме. Разумеется, очень колоритные персонажи. Пьяные селяне в четниковских шапках-шайкачах (все же народных шапках, без кокард) практически идентичны гоголевским казакам, такие же веселые, и хмельная ракия позволяет им иронично и весело ловить вампира, в то время как главный герой, разумеется, серьезен и переживателен.
Режиссер показывает нам несколько особенностей отображения образа вампира в сербском фольклоре, совсем немного отличающийся от восточноевропейского фольклора в целом. Нечистая сила любит воду, поэтому мельница издревле считалась нехорошим местом, а мельники нередко были в представлении крестьян колдунами. Сам вампир не ест хлеба и презрительно перебирает муку, для него бесполезную. При показе самого вампира звучит какой-то дикий какофонический саундскейп, сродни крикам обезьян, а вампир покрыт шерстью, как и обращенные им жертвы.
После нахождения могилы вампира традиционно вбивается кол в грудь мертвеца, это общеизвестный факт, причем суеверие было настолько сильным, что среди королевских указов времени 1300-х годов есть упоминания о запрете на подобное осквернение могил. Однако, из произведения мы узнаем. Что вбить кол недостаточно, необходимо успеть убить вылетевшую из вампира бабочку. Что, конечно же, не успевает сделать пьяная компания сербских селян. Вампир продолжает убивать, и в один прекрасный миг вселяется в Радойку, мстя одолевшему его Страхине. Собственно, после преображения битва с вампиршей продолжается всю ночь, и ведет она себя сродни гоголевской Панночке, однако финал здесь такой же трагичный – смерть главного героя и открытый конец с бабочкой, сидящей на его челе.
В целом, фильм, несмотря на свою старомодность, очень динамичный и даже веселый, во многом фольклорный, со множеством элементов балканской традиции, и рекомендован для просмотра этнографам.
Что же до бабочки-души вампира, то можно рассказать еще и о таком феномене в биологии, как бабочка-вампир Calyptra
Calyptra (лат.) — род бабочек из семейства Erebidae. Для имаго некоторых видов рода, как исключение для отряда чешуекрылых, известно питание кровью и слёзной жидкостью млекопитающих (лакрифагия). Например, Calyptra eustrigata, обитающая на территории от Индии до Малайзии; и Calyptra thalictri, Calyptra lata. Самцы питаются слёзной жидкостью и кровью крупных животных. Самки же питаются соком плодов (цитрусовые, персики, сливы и др.) и растений. У этих видов кончик хоботка сильно склеротизован и модифицирован для прокалывания кожи млекопитающих и питания кровью
Vampir (2021, Сербия, Германия, Великобритания, реж. Бранко Томович, 95 мин.)
Немного о сербском кинематографе. В целом, большинство фильмов, которые хорошо выходят у сербских режиссеров – это либо социальные драмы, либо философские притчи, либо социальные притчи на тему недавних балканских войн.
И вот здесь следует заметить, что для балканских народов понятие идентичности очень велико и важно. Важны невидимые связи между прошлым и настоящим, важна вера, которая столько времени была причиной этнических разногласий между близкородственными народами. Возможно, именно поэтому, даже в жанре мистики и ужасов посыл о возвращении к корням актуален.
Вкратце о сюжете. В маленькую деревню в Сербии приезжает отчаявшийся мужчина, чтобы поработать на кладбище сторожем. С этого времени с ним начинают происходить странные вещи, преследовать видения, и, в конечном счете, он понимает, что не может выбраться из этого зловещего места.
На самом деле, когда я видел немногочисленные отзывы на этот кинофильм, то редко где было сказано что-то хорошее. Думаю, в первую очередь, потому что кино достаточно затянутое и нудное, а в течение всего действа почти ничего не происходит, включая неожиданный финал.
Однако, в защиту фильма следует сказать немного слов, чтобы прояснить ситуации. Этот некоммерческий фильм (этакий инди фолк-хоррор) в артхаусном стиле больше напоминает нам не о вампирической традиции Валахии или Балкан, а рассказывает об умирающей глубинке, где немногочисленные жители тихо увядают, как и весь окружающий их космос, пространство привычности и повседневности. Если уж говорить о типично вампирской сказке Югославии, следует вспомнить о «Бабочке» (1973), которая всецело показывает нам мир, сродни гоголевской Диканьке, с жизнерадостными местными жителями, и не менее жизнерадостными колоритными вампирами. Тогда к чему все показанное в «Вампире»?
Ну, во-первых – это тоска по родине, которую режиссер (одновременно сценарист и главный герой-актер – Бранко Томович) воплотил в погребальном плаче, причитаниях и трауре. Стоит посмотреть на кладбище, красной нитью проходящее через весь фильм. Большинство надгробий новые.
Второе. Учитывая то, что режиссер уроженец Германии, он в душе все равно помнит о малой родин. Будучи этническим сербом, все равно ощущает незримую связь со своим народом, что передается в фильме через то, что каждый из жителей деревни пытается разговаривать с главным героем, уроженцем Лондона, чьи предки – выходцы из этой же самой деревни, на сербском диалекте, он с печалью смотрит на то ,как люди танцуют хору, как они пьют ракию, но не может до конца киноленты понять всей этой атмосферы, он неприкаянно скитается по лабиринта улиц деревушки и, в сущности, его персонаж – это кафкианский юноша. Нигде он не находит покоя, а его сны превращаются в кошмары. Каждое мероприятие, в котором он принимает участие – это траурные поминки.
Третье. Посмотрим на примечательное имя главного героя. Это очень важно в контексте самой киноленты. Итак, это имя практически нарицательное – Арнаут. Арнауты – это небольшая этническая общность албанцев, православных по вероисповеданию, однако обособленных от, например, таких же православных сербов. Вымирающий субэтнос. Хотя еще один интересный факт, в XVIII веке среди официально зарегистрированных хронистами вампиров был Павле Арнаут.
Собственно, кульминация всего этого артхаусного произведения не самолюбование режиссера, снимающего самого себя в антураже балканских пейзажей. Это, скорее всего, переосмысление тягот человека, вынужденного быть космополитом в большом государстве, но неожиданно осознающего себя частью чего-то былого, почти забытого. Неслучайно, Арнаут ходит по кладбищу, всматривается в надгробия, разговаривает со священником, пытается говорить с селянами, меланхолично наблюдает за народными танцами. Он, с точки зрения современности, очень далек от всего этого. Он живой мертвец без корней – вампир, который должен переродиться, осознать себя частью своей общности посредством инициации. Возможно, образ вампира для таких метафор грубоват, но зрелищен, и именно поэтому режиссер интерпретирует свои мысли так, чтобы задеть за живое, не напугать, но вызвать какие-то неприятные ощущения, задуматься.
Этот фильм – тризна по ушедшему, похоронные причитания по людям, забывшим свои корни, на что несколько раз намекается повторением отдельных сцен, раскрывая их смысл
Впрочем, то, что выпущено в итоге, слишком эклектично для среднего зрителя, не понимающего метафорических посылов, а мечтающих о фильме на вечер.
Хотя, возможно, это просто мои домыслы, и "Вампир" — просто скучный малобюджетный фильм ужасов, о чем я неоднократно читал.