| |
| Статья написана 12 мая 2020 г. 16:22 |
Перевел еще одну киргизскую сказку, прежде на русский не переводившуюся.
Содержит мотивы:
K27x3. Царь и жена героя, ATU 465
M198. Умные братья (незаконнорожденный хан), ATU 655
Источник:
Кыргыз эл жомоктору / Түз.: Б. Кебекова, А. Токомбаева. 3-бас. — Б.: Бийиктик, 2007 — 368 б.
Киргизские народные сказки / Сост. Б. Кебекова, А. Токомбаева, 3-е изд. — Бишкек: издательство "Бийиктик", 2007 — 368 с.
ISBN 978-9967-13-226-9
стр. 71-77
Записано в 1966 году участниками фольклорной экспедиции, предпринятой институтом киргизского языка и литературы в Калининский (ныне Жайылский) район Чуйской области Киргизской ССР, С. Закировым, А. Токомбаевым, П. Ирисовым от жителя сельсовета Кызыл-Дыйкан (Красный Дехканин) Рыскулбекова Бейшебая, текст хранится в Рукописном фонде под инв. ном. 5173, тетрадь №1.
Мендирман
В старину, в давно прошедшие времена, один джигит по имени Мендирман забрел в город хана Каракана. Сначала устроился он поваром. Хорошо он трудился, проявил себя и Каракан поручил ему смотреть за своим тулпаром (1). Раньше, оказывается, на тулпара уходило в месяц три мешка ячменя. Но, когда этот джигит начал смотреть за тулпаром, шесть месяцев не спрашивал он ячменя на корм. Вдобавок тулпар откормился лучше прежнего, шерсть его так и лоснилась, стал он играть и рваться, не даваясь в руки. Хан чрезвычайно удивился этому.
Вызвал в один день хан джигита к себе, спросил: "Как тебя зовут?". "Зовут меня Мендирман", — ответил джигит. "Мендирман, есть тогда у меня к тебе один вопрос, люди, которые до тебя ухаживали за тулпаром, просили еще и еще корма, говоря, что трех мешков ячменя не хватило на месяц. Как тебе удалось растянуть три мешка ячменя на шесть месяцев, да еще и тулпар отъелся лучше прежнего?", — спросил хан Мендирмана. Ответил Мендирман: "Э, мой хан, у жадного человека нет в руках благодати. Вместе с тулпаром сами они ели этот ячмень. А вторая причина в том, что тулпар — ненасытная скотина. От жадности глотает он ячмень, не разжевывая зерен. Вымывал я эти зерна из помета тулпара, высушивал и обратно скармливал ему. Оттого и хватило трех мешков на шесть месяцев". "Так вот оно в чем дело" — задумался хан.
Была у Каракана привычка — человека, понравившегося ему, всегда угощал он хлебом из собственных рук. И в этот раз побаловал он Мендирмана, разломил для него собственноручно хлеб. После отправил он одного джигита приглядывать за Мендирманом: "Следи за каждым его шагом". Стал этот джигит рассказывать хану о каждом шаге Мендирмана.
Как-то Мендирман поил тулпара и пробормотал себе под нос: "Есть в нем что-то от коровы". Тут же тот джигит донес об этом хану. Вызвал хан Мендирмана к себе, говорит: "Ээ, Мендирман, да ты, оказывается, саяпкер (2), ну-ка оцени моего тулпара". Ответил Мендирман: "Нет, мой хан. Нет цены ни самому хану, ни ханскому тулпару". Разгневался хан: "Нет, оценишь ты тулпара, если не оценишь, сниму тебе голову".
Делать нечего, вывел Мендирман тулпара. Провел он его через поток туда и обратно, после объявил: "Тулпар твой и вправду настоящий тулпар, но есть в нем примесь коровы, а других изъянов в нем нет".
Удивился хан сказанному. И правда была у этого тулпара одна особенность, в жару он становился беспокойным, а в прохладное время успокаивался. "Но с чего он взял, что в нем есть примесь коровы?" — задумался хан. Вызвал он своего конюха, велел: "Расскажи-ка, как родился этот тулпар?". Тот ответил: "То, что у этого тулпара есть примесь коровы — это правда. Недоглядел я, упустил момент, когда он родился, потом уже увидел, как жеребенок сосет вымя коровы, а рябая кобыла пасется рядом, оттого и есть в нем примесь коровы".
Остался хан доволен Мендирманом, только спросил: "Правильно ты оценил тулпара, но при чем тут то, что он бесился в жару и любил прохладу?". "Это же очень просто. Среди скота четырех видов (3) коровы в жару бесятся, а кони только встряхивают головой. Ваш тулпар на жаре головой не трясет, но становится беспокойным, это в нем привычка, перешедшая от коровы", — ответил Мендирман.
Велел хан: "Ну, Мендирман, а теперь оцени меня".
"Нет хану цены", — ответил Мендирман. "Не оценишь меня, сниму голову", — пригрозил хан. "Что же делать", — вздохнул Мендирман и велел хану: "Посмотри туда, а теперь сюда", а после и говорит: "Посмотришь в одну сторону — так вылитый ханский сын, посмотришь в другую, кажешься сыном пекаря".
Разъярился хан, вызвал свою мать. Матери хана было под восемьдесят лет. Говорит ей хан: "Мать, этот джигит сказал, что я сын пекаря. Говори, да только правду, иначе сниму я тебе голову!". Сказала мать хана: "Некуда мне теперь расти, ждет меня впереди только смерть, незачем мне теперь лгать, незачем брать с собой на тот свет вину, да губить безгрешного человека. Правду он сказал. Много лет у твоего отца не было сына, на старости лет понесла я, начались одновременно со мной схватки у жены пекаря, родили мы с ней в один день. Глянула я на своего ребенка, а это девочка, а у жены пекаря родился мальчик. Лежала она без памяти, одолеваемая злым духом, подложила я к ней свою дочь, а ее мальчика забрала себе. Вся вина на мне, если хочешь, руби мне голову или освободи этого джигита".
Хоть и душил хана гнев, не смог он ничего сказать матери, только спросил у Мендирмана: "Как ты узнал, что я сын пекаря?". "Ну это просто. Каждый ценит то дело, к которому близок сам. Вот и вы все время угощали хлебом того, кто пришелся вам по сердцу. Нет для пекаря ничего ценнее хлеба. Поэтому я и решил, что вы сын пекаря", — ответил Мендирман.
Оценил хан по достоинству догадки Мендирмана, повелел: "Отныне не будешь ты конюшим, а будешь одним из сорока самых приближенных моих джигитов".
С этого дня еще больше выдвинулся Мендирман. Куда бы он не отправился, все порученное ему исполнялось быстро, стали его уважать и другие джигиты.
Хан, видя все это, поставил его сначала во главе десяти джигитов, а потом уже и во главе всех сорока. Были под властью Каракана шесть городов. И народ стал уважать Мендирмана. Заметил это Каракан, вызвал к себе Мендирмана и сказал: "Стали мы с тобой как отец и сын, будь при мне главным визирем, обойди все шесть городов, выдам я за тебя ту девушку, которая полюбится тебе".
Ездил Мендирман, пока не устал конь, приглянулась ему девушка по имени Гюлгаакы. Была Гюлгаакы красавицей, затмившей солнце и луну. Привез ее Мендирман к себе, устроил свадебный той. Ханские джигиты, увидев Гюлгаакы, отправились к хану, говорят ему: "Хан мой, не подходит Гюлгаакы Мендирману, а подходит она вам". Оступился хан, задумал недоброе, да только не знает как заполучить Гюлгаакы.
Пришла к нему одна старуха и говорит: "Дайте мне вдоволь золота и серебра, а уж я найду способ, как добыть жену Мендирмана". Согласился хан. "От тяжелой болезни лечит молоко Айокон. Притворитесь, что тяжело заболели и отправьте Мендирмана за молоком Айокон. Много людей отправлялось к ней, а назад не вернулся никто. Проглотила Айокон всех людей, кто к ней явился. К тому же на пути к Айокон есть сорок разбойников, либо Айокон, либо сорок разбойников погубят Мендирмана", — сказала тогда старуха.
Притворился хан, что тяжело болен, вызвал Мендирмана, говорит ему: "Сын мой Мендирман, стали мы как отец и сын, сильно я занемог, говорят, что вылечит меня молоко Айокон, похоже нет кроме тебя другого джигита, кто справится с этим. Привези мне молоко Айокон". Ответил Мендирман: "Что ж, поехать поеду, только дай мне семь дней сроку". Согласился хан.
Понял Мендирман, что задумал хан, собрал кузнецов со всех шести городов, заказал им железный дом со стенами в семь рядов. На восьмой день явился он к хану и объявил: "Готов я ехать за молоком Айокон".
Засомневался хан: "Послушался я искусителей, как бы не лишиться мне моего любимого визиря, мало ли красивых женщин на этом свете?", воскликнул: "Сын мой Мендирман, стало мне лучше, не надо ехать за молоком Айокон!". Крикнул Мендирман: "Руки прочь! Не привык я отказываться от задуманного", вывернул голову коня и уехал.
Долгим оказался путь к Айокон. Ехал Мендирман, ехал, отощал и конь его, и он сам, стал он сам с былинку, конь его с жаворонка. Вот в один день говорит Мендирману его конь:
Высокий я, высокий,
А ты, сидя на мне, выше.
Видишь ли ты, что вижу я?
Знаешь ли ты, что знаю я?
Ответил на это Мендирман:
Глаза черного жеребца
Что-то с родинку видят.
Глаза Мендирмана
ничего не видят.
Конь на это: "Виднеются вдали черные горы, а у подножия этих гор сорок разбойников преградили нам путь. И ты погибнешь, и я!".
"Все же попытаем счастья, без судьбы и муха не умрет, если судьба такая, то все едино погибнем, убегать мы будем или гнаться. Поезжай прямо туда!" — велел Мендирман.
Схватили сорок разбойников коня Мендирмана под уздцы: "Слезай с коня, отрубим тебе голову, а твоего коня зарежем!".
"Что ж, раз решили убить — убивайте, только позвольте совершить омовение напоследок", — сказал Мендирман. Пока Мендирман совершал омовение, стали сорок разбойников совещаться: "Побелели бороды у старших из нас, посерели у младших, но прежде такого мы не видали. Все, кто попадался нам, со слезами умоляли о пощаде: 'Дети у меня малые, да родители старые', видно не простой это человек, раз не сказал такого. Не все же нам скитаться по горам и долам до самой смерти, если это могучий человек, присоединимся к нему, вернемся к людям, поселимся на окраине, заживем обычной жизнью?". Согласились все с этими словами своего аксакала, расспросили они у Мендирмана, кто он такой, попросили они его взять их сорока джигитами. Согласился Мендирман, принесли сорок разбойников в жертву кобылицу, повесили на шею пояса (4), вознесли молитвы к богу и отправили Мендирмана к Айокон.
Вот в один день говорит Мендирману его конь:
Высокий я, высокий,
А ты, сидя на мне, выше.
Видишь ли ты, что вижу я?
Знаешь ли ты, что знаю я?
Ответил на это Мендирман:
Глаза черного жеребца
Что-то с родинку видят.
Глаза Мендирмана
ничего не видят.
Конь на это: "Там вдали виднеется дымок из крошечного, со спинной мозг, места, там и находится Айокон. Как приблизимся, скажи: 'Ассалоом алейкум, матушка'. Скажет она: 'Если бы не поздоровался, не поздоровилось бы тебе, сынок'. Ответь ей: 'Если бы не ответила на приветствие, матушка, довел бы я тебя до изнеможения'. Спросит она: 'Зачем пришел, сынок?'. Ответь ей: 'Пришел я за вашим молоком'. Воскликнет она: 'Вот мое молоко!', и закрутит котел о сорока ушках. Стану я ниже зайца, а ты стань хватким как ястреб. Водрузи котел о сорока ушках на мою гриву, поскачу я с ним прочь. Если не сумеем завладеть котлом, пропадем, проглотит она и тебя, и меня. Если увезем котел, признает она свое поражение, позовет нас обратно, вернемся тогда к ней".
Приехали они к Айокон. Все произошло, как они и задумали. Закрутила Айокон котел и направила на них со словами: "Вот мое молоко!". Схватил вмиг Мендирман котел, водрузил его на гриву коня, поскакал конь прочь. "Победил ты меня, сынок", — признала Айокон и позвала их обратно. Вернулся Мендирман, говорит ему Айокон: "Сынок, нет у меня молока, отправил тебя ко мне кто-то, кто захотел твоей гибели. Многие приходили к мне, но никто не ушел. Если вдруг случится у тебя какая-то нужда, подпали это", — с этими словами вырвала Айокон свой ус и отдала Мендирману.
Повернул Мендирман обратно, а сорок разбойников, стоя на сорока холмах, заливаются рыданиями. Увидели они Мендирмана, обрадовались, зарезали кобылицу и устроили той. Вернулся Мендирман в город к Каракану, а там уже доломали шесть стен у железного дома жены Мендирмана, и принялись за седьмую. Мендирман со своими сорока джигитами ввязались в бой с Караканом, людей у Каракана было больше, убил он многих джигитов Мендирмана, сам Мендирман, измученный схваткой, еле вырвался. Вспомнил тут Мендирман, что сказала ему Айокон, поджег ее ус. Тут же появилась Айокон, рассказал ей Мендирман обо всем, налетела Айокон на ханские владения, проглотила и собаку, что лает, и корову, что мычит, разнесла всё. Пришел хан в отчаяние, закричал: "Мендирман, о, Мендирман! Признаю свое поражение, сдаюсь! Убери свое чудовище, становись вместо меня ханом!".
С тех пор и стал Мендирман ханом.
1) тулпар — здесь конь выдающихся статей;
2) саяпкер — человек, способный выявить и развить скрытые достоинства домашних животных (охотничьих собак, ловчих птиц, в первую очередь скакунов), иногда людей;
3) в старину у киргизов было принято весь домашний скот разделять на четыре вида (төрт түлүк): 1. кони; 2. крупный рогатый скот; 3. верблюды; 4. овцы и козы.
4) повесить на шею пояса — знак покорности и смирения.
|
| | |
| Статья написана 18 апреля 2020 г. 20:14 |
Перевел киргизскую сказку на мотив (предположительный) — M40. Искаженные указания — "Персонаж послан получить что-то относительно малоценное. Он просит совсем другое и кричит тому, кто его направил, чтобы тот подтвердил поручение. Обычно более слабый персонаж приходит к жене или сыну более сильного и говорит ей (ему), будто ее муж (его отец) велел отдаться ему, накормить его, выдать за него дочь, и т.п."
Сказка весьма вероятно ранее переводилась на русский язык, возможно в другом варианте.
Источник -
Жомокчулар жана жомоктор / Түз. Б. Сабыр уулу. – Б.: Турар, 2008. – 604 с.
(Сказочники и сказки / Сост. Б. Сабыр уулу)
ISBN 978-9967-421-50-9
стр. 85-87
"Чык татырбас Чыгай бай"
Рассказчик — Мырзалы Дуйшонбу уулу, село Шалта, Чуйская область, Киргизская Республика.
Бай Чыгай, который и подливки не даст попробовать
Жил в старину один бай по имени Чыгай. Была у него старуха-жена, дочь на выданье, овчар с головой, покрытой паршой, да рабыня, жена этого овчара. Был Чыгай бай жаден и скуп до крайности, ни с кем не делился пищей. Жил он в единственной юрте, поставив ее поодаль от других. Чтобы посторонние не застали его врасплох, огородил он юрту камышом, да еще и расстелил камыш вокруг юрты — если кто направится к юрте, то шуршание камыша предупредит хозяев. Всю еду этот бай съедал и выпивал тайком. Поэтому и прозвали его — "Чык татырбас Чыгай бай", что значит — "Бай Чыгай, который и чыка не даст попробовать", ведь чык (1) — это всего лишь подливка, которую подливают на бешбармак, перед тем как подать его гостям.
Однажды в аул этого самого бая Чыгая приехал Алдар Косе — безбородый хитрец. Встретился ему в ауле человек.
— Доброго пути... — приветствовал человек Алдара.
— Я путник, как говорят в вашем народе, божий гость. Чья это юрта? — спросил Алдар Косе, указывая пальцем на юрту, стоящую на отшибе.
— Это юрта бая Чыгая, которого прозвали "бай Чыгай, который и подливки не даст попробовать", — ответил встречный.
— Примет ли он меня, если я заеду к нему? — спросил Алдар Косе.
— Не ночуйте у него, останетесь голодным. Жаден очень этот бай, никому ничего не дает.
— Все же попробую, посмотрим, что из этого выйдет, — сказал Алдар Косе и, когда все люди разошлись по своим домам, направился к юрте Чыгай бая.
Своего коня Алдар Косе привязал в ложбине. Юрта бая оказалась большой юртой о шести полотнищах, обложенная кругом камышом.
Большая отара овец отдыхала у юрты. Алдар нашел два плоских камня и осторожно, стараясь не шуметь, стал раздвигать камыш, укладывая в освободившиеся места плоские камни. Ступая по этим камням, Алдар добрался до байской юрты. Заглянул Алдар в юрту через щели, видит, что сам бай сидит на "тёр" — почетном месте юрты, старуха его месит огромную дежу теста, рабыня подкладывает дрова в огонь, на котором кипит котел с мясом, паршивый пастух опаливает на огне баранью ногу, а байская дочка жарит на огне кирсень (2).
Увидев все это, Алдар сходил к своему коню, снял переметные сумы и перенес их поближе в удобное место.
— Ассалам алейкум! — воскликнул Алдар, неожиданно входя в юрту.
— Алейкум ассалам! — засуетился бай, — Доброго пути...
— Я — божий гость, нахожусь в пути, но далеко еще до моего аула, не добраться мне туда сегодня, поэтому решил я здесь переночевать и потом продолжить свой путь.
— Оставайся, оставайся! Заночуешь у нас. Ну, садись, гость, поведай о виденном-слышанном.
— Если говорить о виденном, то видел я, как ваша байбиче (3) месила огромную дежу теста, видел я, как ваша дочка жарила на огне кирсень, а ваш пастух опаливал баранью ногу.
Долго болтали бай и Алдар о том, о сём. Притворился бай, что клонит его в сон, говорит своим домочадцам:
— Дайте-ка мне подушку, что-то спать захотелось, вздремну немного. Да и гостю тоже подложите что-нибудь под голову, пусть и он поспит.
Принесла байская дочь две подушки, одну дала отцу, вторую гостю. Сделал Алдар вид, что заснул, а сам время от времени приоткрывал глаза и наблюдал за тем, что происходит в юрте.
Чыгай бай, который и подливки не даст попробовать, и вправду крепко заснул, а за ним уснули и все в доме. Тогда Алдар осторожно встал, вытащил мясо из котла, уложил в свои переметные сумы, а затем навьючил их на коня. Вернувшись в дом, Алдар отыскал старые штаны пастуха и шаровары рабыни, изрезал их в лоскуты и положил в котел, а затем лег на место и стал следить, что будет дальше. Спустя некоторое время бай проснулся и зашептал своей жене:
— Байбиче, а байбиче! Вставай, доставай мясо из котла, гость-то заснул.
Хозяйка поднялась, взяла большое блюдо и аткуур (4), вытащила из котла "мясо", расстелила скатерть и поставила блюдо перед баем. А в юрте темно. Принялся бай резать "мясо", а оно не режется.
— Эй, да это и не мясо вовсе, а гадость какая-то! — воскликнул наконец бай.
Легли они со старухой обратно. А баю на пустой желудок не спится. Снова он шепчет жене:
— Мочи нет, в животе так и крутит, не могу заснуть!
А Алдар лежит и слушает, как они шепчутся.
— Давай я наложу топленого масла из кутыря (5) в чашку, покушай, да и спи себе в теплой и мягкой постели, — говорит баю жена.
Наковыряла старуха в большую чашку ножом куски топленого масла из кутыря, протянула чашку баю, а Алдар впотьмах перехватил чашку. Решила старуха, что это бай взял чашку, вернула кутырь на место и легла спать. А Алдар незаметно взял кутырь и перепрятал.
— Ну и где твое масло? Долго еще мне ждать?! — шепчет бай жене.
— Батюшки! Так ведь только что отдала я чашку с маслом тебе!
— Не брал я масла!
Стала старуха в темноте искать наощупь кутырь с маслом, все вокруг охлопала, но не нашла. Тем временем Алдар отнес кутырь к своему коню, приторочил к седлу, вернулся и лег на свое место.
Утром бай стал выгонять овец на пастбище, а Алдар и говорит ему:
— Дядюшка бай, хотел я залатать свои сапоги, дайте мне шило.
— Иди, спроси у жены, — отвечает бай.
Отправился Алдар к старухе:
— Дайте мне шило.
— Нет, не дам, — отвечает старуха.
А дочку бая звали Мис, то есть "шило".
— Дядюшка бай, а дядюшка бай! — заорал Алдар баю, — не дает мне ваша хозяйка Шило!
— Отдавай, байбиче! Отдавай! — машет рукой бай в ответ.
Что оставалось делать старухе? В одну сторону посмотрит, заплачет, в другую — засмеется. Пришлось ей отдать свою дочь Алдару.
Усадил Алдар девушку на коня позади себя, да и был таков. Вернулся бай домой, а дочери нет.
— Где дочь? — спрашивает бай у жены.
— Увез ее гость, — отвечает та.
— Как, увез?! Ты зачем ее отдала ему?
— Так ведь ты сам крикнул, чтобы я ее отдала.
— Так он у меня не дочь просил, а шило, шило! Мол, надо сапоги залатать. Не дочь нашу, а сапожное шило просил!
Так и остался жадный бай ни с чем.
1) чык — подлива, которой сдабривают бешбармак непосредственно перед его подачей. Для приготовления чыка большое количество мелко нарезанного лука припускают со специями на жирном бульоне, снятом с кипящей поверхности котла, в котором варится мясо для бешбармака.
2) кирсень — кирг. керчөө, часть бараньей грудинки (преимущественно жир), срезаемая вместе со шкурой. Считается лакомством, обычно при разделке бараньей туши хозяин вырезает кирсень и отдает своим детям, которые жарят кирсень на огне и едят, пока готовится основное мясо туши.
3) байбиче — старшая жена, в более широком смысле уважительное обращение к хозяйке дома.
4) аткуур — трёхпалый железный крюк, чтобы переворачивать и доставать мясо из котла.
5) кутырь — кирг. карын, выскобленный и промытый овечий желудок. Его засаливают и используют как сосуд для топленого масла. Масло вытапливают из сливок, собранных с коровьего молока, и сливают в кутырь. Масло застывает в кутыре и в таком виде может храниться очень долго. Уже при использовании целый кутырь можно разрезать на части вместе с оболочкой. Оболочка, пропитываясь маслом и солью, подвяливается и тоже может употребляться в пищу, дети едят ее как лакомство — она хрустящая, напоминает формой и вкусом чипсы.
|
| | |
| Статья написана 12 апреля 2020 г. 11:29 |
Сказка раньше, предположительно, на русский язык не переводилась.
Жомокчулар жана жомоктор / Түз. Б. Сабыр уулу. – Б.: Турар, 2008. – 604 с.
(Сказочники и сказки / Сост. Б. Сабыр уулу)
ISBN 978-9967-421-50-9
стр. 230
Рассказчица — Бюбюсайра Ботбай келини (букв. Бюбюсайра, невестка Ботбая), село Боролдой, Кеминский район Чуйской области Киргизской Республики.
Не ругай ветер
Не рассыпал бы ты мою соль, Не ругал бы ты ветер...
Давным-давно один человек как-то навьючил на своего вола два мешка пшеницы, отправился на мельницу, смолол из пшеницы муку и возвращался обратно, когда задул сильный ветер, очень досаждая ему. Ветер сдул у него с головы тебетей (1). Человек же еще сильнее отругал ветер. Кое-как слез он с вола, подобрал тебетей, надел его на голову и направился к волу, который за это время прошел некоторое расстояние. Поскользнулся тут вол, упал, один мешок развязался и ветер развеял всю муку из этого мешка. Этот человек совсем уж разошелся, стал браниться, разделал ветер на все корки. Усилился ветер, тогда разозленный человек отправился к ангелу. "Милый ангел, приструнил бы ты свой ветер? Возвращался я с мельницы, смолов два, с таким трудом добытых, мешка муки, как сдул он тебетей с моей головы, а когда я слез с вола, чтобы поднять свой тебетей, вол прошел дальше, поскользнулся, упал, один мешок развязался, мука высыпалась и всю муку из этого мешка развеял ветер. Зачем ветер посягнул на то, что досталось человеку для пропитания?" — пожаловался человек ангелу. Вызвал ангел ветер к себе и говорит ему: "Зачем ты сдул тебетей человека, да еще вдобавок развеял его муку? Прекращай свои шалости и возмести ущерб человеку". А ветер в ответ: "Смертный пусть пеняет на себя. Надо было ему нахлобучить тебетей покрепче, да мешок завязать потуже. Господь меня создал таким баловнем. Сам я решаю — дуть или перестать. Вместо того, чтобы возблагодарить Бога, он меня ругать принялся. Ведь сказал Всевышний Аллах: "Не рассыпай мою соль, не ругай ветер"...
1) Тебетей — киргизский национальный головной убор, шапка с тульей из ткани, отороченная снизу мехом. Обычно тебетей носили мужчины, а также девочки и девушки, еще не вышедшие замуж. Хотя тебетей и восходит к общетюркскому слову, от которого произошло русское "тюбетейка", но на самом деле он совсем не похож на привычную тюбетейку. В киргизском языке шапочка, схожая с тюбетейкой, называется "топу".
|
| | |
| Статья написана 11 апреля 2020 г. 09:35 |
Перевел киргизскую сказку на мотив M99a. Дом из птичьих костей, ATU 984. Сказка, кажется, на русский еще не переводилась. Источник оригинального текста -
Жомокчулар жана жомоктор / Түз. Б. Сабыр уулу. – Б.: Турар, 2008. – 604 с.
(Сказочники и сказки / Сост. Б. Сабыр уулу)
ISBN 978-9967-421-50-9
стр. 266-267
Рассказчик — Эшназар Матай уулу, Ак-Талинский район Нарынской области Кыргызской Республики
Корона удода
Давным-давно был один хан, который без памяти любил свою жену. Вот как-то говорит ему его жена:
— Если ты и вправду меня любишь, построй мне прекрасный дом из птичьих перьев.
Хан, безумно любивший свою жену, не заставил ее повторять дважды, согласился. А этот хан знал не только язык людей, но и язык птиц. Объявил хан всем птицам, чтобы они в назначенный день все явились к нему. Стали птицы прибывать к хану. Немного опоздали курица, фазан, ворона и перепелка. Прогневили они хана и с тех пор уже не могут высоко парить и быстро летать, как беркут, сокол, кобчик, журавль-красавка и ястреб-перепелятник, стали они летать плохо, либо передвигаться прыжками. Ну а последним, опоздав более всех, явился удод.
— Почему ты так сильно опоздал? — разъярился хан.
— Хотел я выяснить — больше в этом мире живых, или больше мертвых, больше в этом мире мужчин, или больше женщин, вот и задержался, занятый подсчетами, — ответил удод.
— Ну и как, кого больше, живых или мертвых? — заинтересовался хан.
— Оказалось в этом мире больше мертвых! — сказал удод.
Вздрогнул хан:
— А по моим подсчетам больше в этом мире живых. Кажется ты ошибся.
Ответил удод:
— Тех, кто спит до восхода солнца, причислил я к мертвым, поэтому и стало их на одного больше. Вы, хан, оказывается, тоже проспали до восхода солнца в объятиях своей жены.
Не нашелся хан чем ответить на это.
— Ну а кого, по твоим подсчетам, больше в этом мире, мужчин или женщин? — спросил он удода.
— Женщин оказалось больше, потому как мужчин, которые подчиняются женщинам, причислил я к числу женщин. Вот и вы тоже, послушавшись своей жены, собрались построить дом из птичьих перьев.
Замолчал хан, не зная что возразить. Не сумел он и наказать удода, так как все сказанное им было правдой.
Собрались все уцелевшие птицы. Очень они были благодарны удоду за то, что нашел он подходящие слова и спас их от гибели. Если бы не удод, ощипал бы хан перья всем птицам, чтобы построить дом для своей жены. Водрузили благодарные птицы корону на голову удоду, избрали его своим ханом. Говорят, что с тех самых пор голова удода, в отличие от других птиц, украшена гребешком-короной.
|
| | |
| Статья написана 25 ноября 2019 г. 21:50 |
Каракалпакский текст взят из этого издания -
Қарақалпақ фольклоры (Көптомлық). Том 1. Қарақалпақ халық ертеклери. «Қарақалпақстан» баспасы, Нөқис, 1977. — 365 с.
Каракалпакский фольклор (Многотомник). Том 1. Каракалпакские народные сказки. Издательство «Каракалпакстан», Нукус, 1977. — 365 с.
Составитель тома — Калбай Мамбетназаров.
Сказка "Ҳәким-Улықпан"
стр. 254-255
Записана в 1963 году О. Ерполатовым во время фольклорной экспедиции от жителя сельсовета Казакдарья Муйнакского района Кара-Калпакской АССР, 72-летнего Халмурата Калниязова.
Оригинал находится в рукописном фонде библиотеки Каракалпакского филиала Академии наук Узбекской ССР, инв. № 50413. Был опубликован в 1965 году в книге "Қарақалпақ халық ертеклери" (Каракалпакские народные сказки).
Следует отметить, что этот каракалпакский текст абсолютно идентичен казахскому тексту из этого издания -
Бабалар сөзi: Жүзтомдық. — Астана: "Фолиант", 2013. Т. 95. Хикаяттар. — 432 б.
Наследие предков: Стотомник. — Астана: "Фолиант", 2013. Т. 95. Повести. — 432 с.
ISBN 978-601-299-009-6
№ 73. Хакім Ұлықпан
стр. 164-166
Текст оригинала хранится в рукописном фонде Института литературы и искусства имени М. Ауэзова, шкаф № 894, тетрадь № 11. Записано в 1984 году участниками Каракалпакстанской экспедиции К. Жуматаевым и Д. Кулбекулы
Хаким-Улыкпан
Навлек на себя немилость правителя Хаким-Улыкпан, бросили его в зиндан, закрыли сверху досками и засыпали, сровняв с землей. Прошло столько-то лет, этот правитель умер, вместо него пришел к власти другой. В один день у нового правителя застряла кость в горле. Не осталось лекарей, к которым он не обратился бы. Никто не смог его вылечить. Оказался среди его подданных один знающий человек, вызвали его к правителю. Поведал ему правитель о своем положении. Тогда сказал этот знающий:
— Увы, непростое это дело. Был раньше такой человек, Хаким-Улыкпан. Если бы он был сейчас здесь, нашел бы средство от вашего недуга, но найти его будет непросто.
На это правитель:
— Вах, отец, это почему?
— Этого человека правитель, правивший до вас, обрек на мучения, закопал его, сровняв с землей. Поэтому сложно будет его найти.
На другой день правитель собрал весь свой народ и велел найти Хаким-Улыкпана. Стали искать и наткнулись на маленькую дыру в земле. Расширили дыру, заглянули туда, а там зиндан и лежит в нем Хаким-Улыкпан. Засунул голову в дыру тот сведущий человек и позвал: "Улыкпан!". В ответ ни слова. Три раза прокричал он, но не услышал ответа. Тогда этот человек крикнул громко: "Не бойся Улыкпан. Правитель, мучивший тебя, умер. Прошло после этого несколько лет. Вместо него стал правителем другой человек. У него в горле застряла кость, отправил он весь свой народ искать тебя, чтобы ты вылечил его". Тогда из зиндана послышалось: "Душа моя теплится, жив я, только обессилел. Если все так, то передай правителю, чтобы вытащил он нас отсюда".
Правитель, когда ему сообщили об этом, велел немедля вытащить Хаким-Улыкпана. Пробыл Хаким-Улыкпан пять-шесть дней во дворце правителя. После этого визири сказали Хаким-Улыкпану:
— Застряла кость в горле нашего правителя. В тяжелом он положении, осмотрите его.
Ответил Хаким-Улыкпан:
— Отдохну я тридцать дней, проняло меня сыростью земли.
Тридцать дней отдыхал Хаким-Улыкпан. Поправившись, осмотрел он правителя и говорит ему:
— От вашего недуга есть только одно средство, надо поставить над вами вашего сына и зарезать его, другого средства нет.
Не захотел правитель убивать сына. Тогда Хаким-Улыкпан отозвал в сторону визирей и сказал им: "не будем мы резать сына правителя, уговаривайте его на все лады, лишь бы он согласился, проведу я перед правителем его сына, заведу его назад, а потом мы зарежем холощеного козла".
Стали визири уговаривать правителя:
— Мой правитель, ваш народ просит вас согласиться, переступите через кровь вашего сына, женитесь вы потом на другой молодой жене, родится у вас еще сын.
Согласился правитель.
Взяли два джигита сына правителя, провели кричащего мальчика перед правителем, а когда завели его за спину правителя, то прирезали подготовленного холощеного козла. Воскликнул правитель: "Вах, лишился я сына!" — и повалился на землю. Тут же у изнывающего от горя правителя, при возгласе "Вах!" вылетела из горла кость и со стуком упала поодаль. Правитель потерял сознание, упал без чувств. Когда пришел он в себя, люди стали просить у него подарок за радостную весть: "сын ваш жив". Правитель на радостях, что сын его оказался невредим, устроил пир и игрища, воздал Хаким-Улыкпану большие почести.
|
|
|
облако тэгов
