Не зря говорят, что время все лечит. И об этом тоже есть размышления в данном романе, правда, герой с такой трактовкой не согласен. А я — да!

Потому что после прочтения меня это роман мучил. Взбесил невероятно. Я внутренне рвал и метал, постоянно к нему возвращался. А вот на третий день, как отрезало. Ну, прочитал еще одну пустую книжонку. Жаль два потерянных вечера, но уже не вернешь. Как и Хадзиме, надо двигаться дальше.

Никакая эта не «Касабланка» по-японски. Автор себе польстил, написав об этом в собственном тексте.

В классическом фильме рассказана внятная и драматическая история любви. А у Мурками — нытье какого-то ничем не примечательного неврастеника, которому повезло жениться на богатой.

И если бы автор ограничился нытьем и описанием приготовления ужинов, как он обычно делает, то это было бы хотя бы честно. А то разбросал по всему тексту заманушных крючков сюжетных загадок, которых хватило бы на десять триллеров, и все бросил, не раскрыв ни одну из них. То ли лень было, то ли таланта не хватило на то, чтобы придумать что-нибудь интересное.

Хотя второе вряд ли, потому что первая половина романа, жизнеописание героя, сделана мастерски и впечатляюще. Немедленно собственная жизнь вспоминается, и погружение в текст происходит полное.

А потом идет в дело т.н. «любовный роман» и все заканчивается полной ничтожностью. Это словно гиперзвуковая ракета, которая бодро взлетела, чтобы поразить цель на другом континенте, но достигнув небольшой высоты взорвалась ярмарочной шутихой. Через пару мгновений и следа в небе не осталось.

И не надо ссылаться, что это якобы восточное мировоззрение, дзен, коан, хлопок одной ладонью. Рекомендую сделать сравнение.

Посмотрите прошлогодний чудесный фильм из Южной Кореи «Решение уйти» от автора знаменитого «Олдбоя» Чхан Ук Пака. Если у Мурками никакой японской «Касабланки» не получилось, то вот это совершенно точно корейский «Основной инстинкт». Матерый следак влюбляется в подозреваемую в убийстве. И здесь показан совершенно внятный детектив, триллер и пронзительная лав-стори с невероятно душераздирающим финалом. Причем один из сильнейших любовных эпизодов происходит во время дождя в буддийском храме. Вот это я понимаю — восточная чувственность и все такое.

Может возникнуть впечатление при чтении Мурками, что японское искусство бесконфликтно. Но вот фильмы Акиры Куросавы, которые он начал снимать, когда Мураками только родился, и сделанные японцем для японцев, говорят об обратном.

Просто Мураками схалтурил. В общем, я вспомнил много лет спустя почему в свое время бросил читать его после нескольких книг. Совершенно бестолковое занятие, даже вредное — потому что не утоляет разгоревшуюся читательскую жажду.

Правда в одном я безусловно могу согласиться с рассказчиком этой скучной истории без кавычек. Горячие простушки, готовые разделить жар своей чувственности с добрым и отзывчивым мужчиной, намного интереснее и душевнее, чем самовлюбленные сногсшибательные красотки, которых кроме собственного отражения в зеркале ничего не волнует.

За пределами света.

Два друга детства пронесли через всю жизнь странную любовь к ночным прогулкам. И вот им по сорок лет, и они оказываются во время совместного отпуска на отрогах окутанных ночью серверных Альп...

Написано мастерски, Джесс хорошо умеет в прозу настроения ,как всегда у него тщательно проработан антураж необычной локации и деятельности героев. Но в отличие от похожего по духу и атмосфере рассказа «Нырни в меня» нервы не трепещут, сердце не замирает. Интересный физиологический очерк про двух фриков с налетом мистики и только.

Терпеть не могу горный туризм, и альпинизм тем более, но приходилось гулять ночью на Алтае и Кавказе. Крайне специфическое удовольствие, категорически не рекомендую))

Твари Вороненой Цепи.

Багряная Империя. Рейд карательного отряда, отправленного Черной Папессой и Вороненой Цепью сатанинской церкви Проклятой Всематери против повстанцев в провинцию Агаллох, пошел не по плану. Боевой Сестре Портлесс предстоят мучительные и страшные испытания ее боевой страды...

С точки зрения оригинальности все скромненько, но написано с жаром, яростью, мясисто и задорно. поэтому очень увлекает и вовлекает в приключения героев этой классической истории «меча и магии».

Оценку этой блестящей новелле снижу только потому, что она не имеет самостоятельной ценности, а только как приложение к монументальной трилогии Алекса Маршалла.

В отличие от предыдущих путешествий в мир КВ, между чтением третьего и четвертого тома прошло всего три дня. Меня «Дракон возрожденный», легкий и короткий ,только раззадорил. И я немедленно взялся — после прокладки из Майкла Суэнвика — за «Восходящую тень». Мало того. В книге 1300 страниц, думал, осилю дней за десять, но в итоге «проглотил» всего за неделю. Были заброшены и Ютуб, и скачанные фильмы с сериалами. После работы хотелось узнать только одно: что же дальше произошло с любимыми героями этой невероятной эпопеи?

Джордан великолепный сторителлер. Он придумал Узор и оказался равновелик собственному замыслу. Ткет так, что и персидские ткачихи от зависти изнывают. Переплетение тонких сюжетных нитей в единое пышное и яркое полотно и составляет главное достоинство прозы Джордана. Все прочее великолепие — антураж, локации, битвы, магические штучки-дрючки, персонажи — только уток и основа, только инструменты, работающие на результат — само мироздание Колеса Времени.

Многие уже оттоптались на главных героинях цикла, и справедливо. Проблема Джордана не в феминизме, а в том, что на главные роли он взял неадекватных психопаток с манией величия. Злые и глупые бабы ,которые мнят о себе невесть что, встречаются в жизни, и в больших количествах. Но зачем же ставить их во главу угла интриги. При этом автор описывает очень интересных и приятных во всех отношениях дам, или крайне омерзительных, но любопытных, десятками. Только все они на вторых и третьих ролях. А в авангарде сюжета — дурные стервы. Это странно.

Однако видно, что автор пытается работать над ошибками. Джордан то ли сам понял, то ли ему кто подсказал, что женщина с неврозом навязчивого действия (дерганье косы) как-то не очень тянет на могущественную волшебницу. Поэтому борьба Найнив с собственными заскоками была наиболее интересна в этом плане повествования.

Помимо общего узора, наиболее захватывающими оказались для меня метемпсихоз Ранда в Руидине — этот вставной постап просто прекрасен — и приключения двуреченцев в Эмондовом Лугу.

Сражения и поединки в финале романа более «мясистые» и вовлекающие, чем вначале. Аж дух захватывает.

Если мерить успех авторского замысла тем, насколько хороши злодеи, противостоящие героям ,то тут тоже полный порядок. Джордану удалось наваять целую плеяду отпетых негодяев. Уж такие злобные гады, что зубами срежешь, так хочется, чтобы их на ближайшем же суку удавили. Однако автор торопиться не собирается. Ибо поспешность — потакание дьяволу. А главный смысл эпопеи — борьба с ним.

Что касается дальнейшего, больше всего мне любопытно ,как он вырулит к тому, что Мэт женится на дочери Девяти Лун ,учитывая, кто такая — дочь Девяти лун? Тут я вижу большущее поле для самых занимательных переплетений Узора!

Да, еще он преступно мало уделил одному из важнейших исторических событий в его мире. Первый государственный переворот в Белой Башне за всю ее историю! А уделено этому одна глава, пусть и большая. Надеюсь, он еще вернется к этой коллизии.

В общем и монументальный четвертый том меня не утихомирил. Желание узнать ,что же дальше только распалилось! С нетерпением жду встречи с «Огнями небес», жаль, придется сделать паузу на несколько дней. Потом нужен будет более долгий перерыв. Надо остыть, перегорать не хочется. Много интересного жду от дальнейшего плетения Узора.

П.С. Примерно половину романа прослушал в аудиоформате в исполнении Святослава Федорчука. Понравилось. Он не выделяет особо голосом разных персонажей, но у него более мужественный и жесткий тембр, чем у Павла Корнеева, начитавшего предыдущие тома, что более подходит рассказываемой жуткой истории. Пятый том тоже Федорчук озвучил. Обязательно обращусь к нему за помощью в его усвоении.

Итак, «Контрраздражитель»...

Пятьдесят лет назад закончилась война между землянами и гуманоидами из системы Веги. Отношения замерли в хрупком равновесии. Однако вегиане его постоянно нарушают, вторгаясь в земные колонии в других звездных системах. молодой и амбициозный политик Ван Брок начинает крестовый поход по защите человечества...

До Вьетнамской войны, когда американский фантаст, описывая политическое будущее Земли, делал кальку с государственного устройства США, это выглядело глупо. Когда же он пытался представить на суд свою оригинальную концепцию, получалась полная ахинея. Как у Хайнлайна в «Звездном десанте».

Так и тут. Разрешить противнику вторгаться на свою территорию, чтобы доказать ему и своим гражданам, что выгоднее дружить, а не воевать. Ну, результаты такой политики мы видим по всему миру. Ты протягиваешь палец, а тебе отхватывают руку, и ты умираешь от потери крови. Вот и весь результат политики умиротворения агрессора и попытки с ним договориться. Мир любой ценой означает, что он будет достигнут ценой твоей жизни, жизни твоих близких и твоей родины.

Итак, «Покажи мне путь домой»...

Заходят в бар два злых куперианина и говорящий кот... Бедолаги потерпели крушение на Земле и из-за ментальных блоков не могут заявить о себе или попытаться позвать помощь с Луны. Остается только налегать на выпивку и провоцировать кота на пьяные дебоши в надежде на грандиозный скандал космического масштаба...

Юмористические рассказы Диксона о Контакте, конечно, довольно смешные, но основаны на одном принципе некоммуникабельности между различными расами. Впрочем, он проявлял незаурядную изобретательность, применяя похожую коллизию в самых невероятных ситуациях.

Итак, «Мышеловка»...

Он очнулся посреди уютного маленького мирка, имитирующего загородную усадьбу, и не помнил, кто он и как сюда попал. Что за неведомые силы направляют его и что же должно случиться с жертвой после того, как она попала в мышеловку?..

Американская фантастика середины прошлого века довольно забавный культурный артефакт. Авторы ее думали, что в будущем будет все так же, как сейчас, только плюс звездные корабли и экспансия человечества по всей Галактике.

Но некоторых терзали смутные сомнения, и вот они-то как раз подтвердились. Пока в подлунном мире существует угнетение человека человеком, пока человечество обременено, как это называл Уильям Фолкнер, «проклятием собственности», никакой экспансии не будет. Как справделиво заметил персонаж фильма «Солярис», «в космосе все слишком хрупко, именно хрупко!» Там еще обезумевшей от алчности обезьяны с термоядерной бомбой в руках не хватало.

Мы все заперты в мышеловке собственного неразумия на этой планете, и освободить сможем себя только сами. Иначе ее крышка захлопнется окончательно.

Проклятие древних.

На съемках очередного фильма ужасов британские актеры Ингрид Питт и Питер Кушинг понимают, что со съемками что-то не так. Слишком много несчастных случаев, участники съемок ведут себя неадекватно... Парочка звезд пытается во всем разобраться...

Вот почему я не люблю мистические ужасы. Все эти заигрывания со Злом ради того, чтобы пощекотать нервы. Все это может закончиться печально, пусть и закономерно. К тому же кино — мощное оружие пропаганды идей, так что надо быть вдвойне аккуратнее, втройне. А то дошутишься до реальной гибели человечества.

Рассказ соавторами сделан умело и забавен, но не дожат. Многое в воздухе повисает. Иногда две головы не лучше, чем одна.

Четыре сезона в Парящем мире(тм).

Джиндзи, строптивый сотрудник практического аниме-аттракциона, поднимает бунт в своем Отделе исторической достоверности и начинает долгое падение вниз по корпоративной лестнице...

Как справедливо замечают многие прогрессивные критики, в современной фантастике антураж полностью пожрал смыслы. А если декорации заменят собой целое государство с полуторатысячелетней историей и все жители превратятся в персонажей выдумок художников прошлого этой страны?

Это, кстати, отличный рассказ-предупреждение и для нас. Если мы потерпим поражение, то от России в лучшем случае останется бесконечный сериал «Последний богатырь(тм)». Да и то вряд ли...

Очень добрый рассказ о том, что рука, протянутая страждущему, не оскудеет. Психологическая достоверность и внимание к деталям помогла Диксону не растерять гуманистический посыл, заложенный в тексте. Крепкая работа!

Итак, «Рикошет на Мизе»...

Простой парень Билл Рауш решил поохотиться на самого могучего животного с планеты Миза — варлина. Это разумное существо, но мех самок слишком ценен, однако добраться до него можно только победив самца в схватке разумов...

Очень простой охотничий рассказ, но честный. Он сообщает о том ,что белому господину все равно, кто перед ним — разумное, самоосознающее существо или таракан. Если это принесет прибыль, белый господин убивать будет не задумываясь и не мучаясь угрызениями совести, за отсутствием оной. И это рано или поздно приведет белых господ к единственному закономерному финалу.

Бледный вестник.

Мисс Ва Сунг и ее отец едва сводят концы с концами своего экспортного бизнеса в Сиэтле 1920-х годов. Торговля с Китаем терпит постоянные притеснения от властей США. Поэтому, когда странный бледный незнакомец делает мисс Сунг необычайно щедрое предложение, она вынуждена согласиться. Но в опасном бизнесе за все надо платить...

Интересный мистический рассказ с погружением в чуждую западному менталитету этнокультуру. Такие этнографические кунштюки вообще Буллингтону хорошо удаются, пусть и совершает он с типичной для янки беспардонностью. Разве что с недосказанностью в финале он перемудрил. Хотелось бы более внятного разъяснения. Однако, рассказ хорош.

Мумия выходит из могилы.

Нелегко быть ожившим артефактом Древнего Египта из Британского музея. Почти так же, как быть мальчиком-коптом в Лондоне 1990-х годов...

Очень добрый рассказ, правда есть в нем неприятная изюминка. Эдакое «айм со сорри» от англосакса. Вначале порассуждать о злых колонизаторах, а потом сообщить, что твой виктимный протагонист жалкий... представитель КОЖЗГСФ. От контркультурного Буллингтона как-то ждешь более независимого мышления. Хотя, где бы он тогда печататься смог?

Подростковый хоррор в стиле Стивена Кинга. Городская легенда из «гранжевых девяностых», только во антураже Флориды. Ну, и плюс еще духовное наследие завоевания Америки англосаксами.

Но можно повернуть и как экологическую фантастику. Родители уничтожают природу, а расплачиваться за это придется детям, да еще с каскадным эффектом.

Я смог оставить этот роман в безвозвратном прошлом!)) Дочитал его в 23.40 31 декабря 2022, страшного и великого, года.

Многие отметили, что книга не только самая короткая из первых трех частей цикла, но и самая лайтовая. Но прочитал с большим удовольствием и упоением даже. Джордан умеет увлекать. он придумал идею событийного Узора и умело ее реализует, так что веришь всем этим совпадениям и сбычам пророчеств, потому что сделано толково, мастерски.

Описания героев действительно излишне клишированы, но взаимодействие между ними остается сложным и многовекторным. Нет супсов, все живые люди, испытывающие боль, страдания и страх. И очень мало радости на их долю выпадает. Так что, читая, не испытываешь зависть или досаду по поводу чужой расслабухи. Книга получилась адекватна нашему сложному времени. Это действительно «новое фэнтези», а не просто вынужденная уступка издательскому бренду. Чувствуется, что у автора был суровый жизненный опыт и это нашло свое отражение в этом произведении.

На совсем юных людей свалилась огромная ответственность, и они пытаются ее вынести, но далеко не всегда оказываются на высоте положения. Однако именно такие суровейшие испытания и выковывают настоящих, а не комиксовых героев. В чем мы можем убедиться сегодня, заглянув в Телеграм или другую соцсеть. Там же мы найдем и реальных пособников Темного властелина. Так что цикл Джордана выдерживает самые жесткие проверки новой эпохой.

Хотелось бы пару слов сказать о самом интересном. О женщинах!

Наиболее увлекательная часть книги, помимо последних 100 страниц, — детектив в Тар Валоне. Джордану удалось хорошо и реалистично расписать весьма сложную интригу, в чем он показал себя достойным продолжателем дела Дюма-отца. Поставить во главе расследования не Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро, а трех кумушек-посудомоек это и весело, и умно, и ловко.

Много высказано упреков по поводу феминизма в цикле КВ, но я с этим, пока, категорически не согласен. Джордан описывает мир победившего матриархата, где женщины сами себя считают краеугольным камнем мироздания. Но сам автор не проговаривает и не думает, что женщины чем-то превосходят мужчин. И что они помыкают сильным полом на законном основании. Дамы в цикле постоянно треплются о том, насколько они мудрее и сильнее мужчин, но факты, описываемые Джорданом это не подтверждают.

Это как раз, как мне кажется, одна из болевых точек цикла. Драма этого мира. Как рабство в Античности. Все считают это нормой, но это не так. И миру, с которым нас знакомит Джордан, суждено погибнуть. Он не жизнеспособен. Он либо изменится, либо станет добычей Темного.

В этом, мне думается, заключена и загадка асексуальности повествования. Впервые за три тома, в самом его конце, наиболее жовиальный персонаж книги — Мэтрим Коутон — удосужился заметить, что у женщины, которую он видит впервые в жизни, красивая — просто выдающаяся какая-то — грудь! И у него возникли идеи не только относительно деревенских танцев и поцелуев в щечку с ямочкой. И то смутные.

В этом мне видится хитрая и сознательная идеологическая диверсия автора. Цикл был задуман и писался в мире победившей Второй волны феминизма. Центром которой были, без сомнения, США, и они получили основной удар этой волны. Брутальный Джеймс Ригни был с этим не согласен. Описывая своих персонажей как бесполые сущности он подспудно закладывает в читателя мысль, что созданный им мир противоестественен. По таким законам гендерного шовинизма человечество жить не может. Люди не пауки и не богомолы, существа более сложные и отношения ради продолжения рода у них должны быть более сложными. А не как у раба и госпожи в БДСМ-играх.

Так что Дракон Возрожденный — сверхмужчина, который сильней, одаренней и могущественней, чем целый город волшебниц — был призван в мир, чтобы спасти его не только от Темного властелина, но и от тупикового пути полного самоуничтожения.

Из-за того что роман короток и увлекателен, я даже совсем не устал. И хочется продолжения. Посмотрим, как пойдет. У меня есть версия-предположение на следующий весьма объемный том. Судя по тому, что в романе «Дракон Возрожденный» самого Дракона было с гулькин нос, то в романе «Восхождение Тени», видимо, будет рассказано об умалении Тьмы и впадении ее в полную ничтожность))

П.С. Совсем забыл написать о том ,что меня по-настоящему разгневало в этом романе! Какой-то обман трудящихся. Мне обещали, что я буду читать не эпическое фэнтези, а словесную версию каталога «Бурда-моден». Где пятистраничные описания женских платьев?! И прочих аксессуаров, что так привлекают модниц? Джордан от силы пару строк уделяет одежде, и это обычно важно для сюжета, и то изредка, а часто у него персонажи будто голые ходят. Безобразие! Опять эпическое фэнтези вместо барахолки подсунули!

Вчера купил давно желаемый, единственный роман Джейн Боулз «Две серьезные дамы» (1943 г.), изданный стараниями неутомимого и (иногда излишне) оригинального Максима Немцова. И, как оказалось, у нежно любимого мною Трумэна Капоте есть эссе о ней, которое я и не замедлил прочесть.

Джейн Боулз — таковы причуды мира селебритиз — наиболее известна в качестве жены композитора и писателя Пола Боулза, который в своем дебютном романе «Под покровом небес» описал их с женой приключения в Северной Африке. Однако, насколько я могу судить из вторых рук, — Трумэна Капоте, например, — Джейн сама весьма оригинальная личность и автор и не заслуживает нахождения лишь в тени всемирной славы своего мужа.

Капоте утверждает, что взял характерные черты миссис Боулз для героини рассказ «Дороги, ведущие в Эдем». Однако то, как он описывает ее — молодую жительницу Нью-Йорка 1940-х годов — смесь мальчишества, дерзости, нежности и манящей сексапильности, с тонким вокальным талантом — заставляет немедленно вспомнить Одри Хэпберн в фильме «Завтрак у Тиффани» и заподозрить, что и в знаменитой Холли Голайтли есть и сохранилась навсегда часть души этой необычной женщины.

Судя по всему, это мастерски сделанное эссе Капоте является предисловием к тому малой прозы Джейн Боулз. Надеюсь, нам посчастливится однажды прочитать на русском и его, и ее известную пьесу «В летнем домике» о трудных взаимоотношениях матери и дочери. Было бы любопытно заполнить эту лакуну в контркультуре США середины прошлого века, когда эта страна генерировала смыслы, идеи и первоклассные художественные произведения, а не только сеяла хаос и проливала кровь по всему земному шару. Пусть эта страна сохранится в памяти человечества благодаря своим художникам, таким как Капоте и Боулз, а не беспринципным политиканам и жадным до одури богачам.

«Дети Субботы».

1942 год. Пронырливый криминальный фотограф Артур Феллиг только на вид журналюга без стыда и совести. Втайне, жаркими нью-йоркскими ночами он занимается борьбой с преступностью. И в напарницах у него настоящая жрица вуду. Их новое дело — еженощно пропадающие мальчишки из бедных кварталов...

Это для меня личное. Влюблен с детства в классический «нуар» и до сих пор испытываю трепет волнения, читая подобные истории. К тому же я не фанат хоррора и городского фэнтези, поэтому смешение вуду и экзорцизма мне показалось интересным свежим решением.

Буллингтон невероятно изобретательный и разноликий рассказчик. Даже когда работает с жанровыми штампами, делает это весьма своеобычно и оригинально. Его проза как смесь варьете с «комнатой ужаса». Молодцом!

Возможно, это лучший и точно — самый необходимый роман Тургенева для нас сегодня. Шесть лет назад, когда сам находился в полном идейном раздрае, я читал этот роман совсем другими глазами. Он весь устремлен в будущее, полон радостными надеждами и верой в позитивные изменения на нашей великой Родине. Нужно самому иметь веру размером хотя бы с горчичное зерно, чтобы правильно понять автора и его замысел.

В романе есть и трагедия «лишнего человека» (отец Берсенева и частично он сам), драма праздности (скульптор Шубин), конфликт отцов и детей (Елена и ее родители), но все это затенено центральным сияющим образом, вокруг которого, как вокруг светила обращаются прочие персонажи и их взаимоотношения — Еленой Стаховой.

Это эталонная «тургеневская девушка». Высокая, стройная, со смуглой кожей, ясными серыми глазами и острым подбородком, с русой косой до пояса. Главное же в ней — непреклонная воля, глубокий ум, всечеловеческая душа и высочайший уровень нравственности. Это, конечно, Россия. Не только ее грядущее, но и ее вечное становление. Кажется, только смерть ее может остановить, но она перешагивает через смерть и идет дальше в неведомое, но прекрасное. В финале — сцены в Венеции — Тургенев очень ясно показывает, что никакие достижения западной культуры и цивилизации не равны ей, она все это принимает, усваивает и духовно перерастает, оставляя умирающее европейское прошлое позади. У нее есть цель и эта цель святая. «Освободить свою Родину... Эти слова даже говорить страшно, так велико они звучат!» — восклицает Елена.

И самое главное, сегодня мы можем ответить на финальный вопрос скульптора Шубина, обращенный к «черноземной мощи» Увару Ивановичу: «Будут ли в России настоящие люди?» (Или только были, можем добавить мы, — Горький, Ленин, Жуков, Гагарин). И будут, и есть.

И именно эти настоящие люди вселяют надежду на грядущее светлое завтра. Потому что задачи только усложнились за истекшие полтора века. Из-за трагедий, ошибок и преступлений, совершенных недостойными детьми России. Есть, и такие, и даже много таких. Теперь необходимо не только завоевать будущее, но и сберечь великое прошлое, которое Тургеневу казалось нашим естественным достоянием. Ан нет. Мы лишь звено в цепи поколений, и без прошедших звеньев, она вся рассыплется.

Так что горьким упреком звучат сегодня слова ученого Берсенева: «Он (Инсаров) двенадцать лет прожил в Киеве, поэтому так хорошо говорит по-русски».

Тургенев написал боевой роман, яростный и прекрасный. Это опора наша, кладезь для черпания сил в трудах наших, направленных на созидание.

П.С. Книгу прослушал в исполнении Ивана Литвинова. Очень хорошо! Рекомендую ,пусть и не горячо))

Табби МакМунгус, самый известный в Лондоне изготовитель деликатных аксессуаров для котов-аристократов. Сам владыка Кошачьего двора, король Честер Второй не гнушается носить его изделия. Но вот великому мастеру брошен вызов. И кем? Приблудным итальянцем. Победить в этом соревновании портновского искусства требуется любой ценой...

Что сказать — Джесс Булингтон веселый и злостный выдумщик. Совместить «Кота в сапогах», пародийную историю Великой чумы в Лондоне и несколько тошнотворный интимный аксессуар — довольно дерзко и умно. Главное, что художественный эффект достигнут и мы имеем чудесный и развеселый рассказ в диккенсовском духе о высокомерных и эгоистичных котиках.

Молодая камбоджийка Малис после окончания мединститута в Тайланде возвращается в родные места на каникулы, и первой, кого она видит, становится деревенская ведьма, которая, чтобы похвастаться своим искусством, приглашает ее в свою хижину на ритуал излечения...

Рассказ хороший — с увлекательным сюжетом, историей, психологией, леденящими душу кошмарными приключениями. Буллингтон толковый автор. Вот только политическая часть... Типичная пропаганда остроухих из светлого града на могильном холмике. Почитал Джесс Буллингтон какую-нибудь геббельсовскую агитку, в смысле, фундаментальное исследование маститого американского ученого-политолога, и наваял рассказец о страшных Красных кхмерах. Без всякого желания разобраться в трагедии Кампучии.

А чего так далеко ходить? Если хочется экзотики, написал бы фэнтези-рассказ о том, как его дружки детей в Ираке с вертолетов расстреливали. Небось все журналы из рук рвали бы такой материал. Или нет?

Молодой светский человек Владимир Николаевич Пашинцев, сын промотавшегося вертопраха и кутежника, оказывается в жизненном тупике. Наследства почивший родитель не оставил, только долги, собственных средств к существованию, а точнее к жизни на широкую ногу, не имеется, к делу он не приспособлен, профессиональных навыков или полноценного образования нет. Хоть в маркёры иди, хоть стреляйся!.. Спасение приходит откуда не ждали. Является давний друг покойной матери Пашинцева, помещик из глухой провинции Глыбин и предлагает молодому человеку ехать с ним в дальний губернский город Ухабинск, поступить там по его протекции на государеву службу и полностью переменить судьбу. Владимир Пашинцев от безвыходности соглашается...

Отличная повесть Плещеева была опубликована в звездном для русской литературы 1859 году (свои шедевры печатают Гончаров, Тургенев, Островский, Достоевский, Добролюбов, Толстой) и замыкает его. Она издана «Русским Вестником» М.Н. Каткова (который еще окончательно не превратился в консерватора-мракобеса) в ноябрьской и декабрьской книжках журнала.

Однако, прежде чем говорить о самом произведении, пару слов скажу о самом Алексее Николаевиче Плещееве, потому что в литературе «кто», так же важно, как и «что», и «как». А ведь это писатель крайне примечательной судьбы и достойнейший сын отечества.

Плещеев — столбовой дворянин из древнего рода, однако с юных лет увлекся новейшими социально-экономическими идеями, транслируемыми с прогрессивного тогда Запада, «локомотива человечества». Он даже Университет бросил, чтобы полностью отдаться занятиями политэкономией на передовом уровне, чего в наших вузах тогда и в помине не было. В это же время он открыл в себе поэтический дар и принялся через стихи транслировать идеи либерализма и гуманизма. Опубликовал несколько повестей и рассказов в духе сверхсовременной тогда «натуральной школы».

Сошелся с близкими по духу молодыми людьми — Петрашевским, Дуровым, Достоевским, Некрасовым, Салтыковым. Образовался кружок вольнодумцев. Читали Фурье и других социалистов-утопистов, Гоголя, запрещенные тексты Белинского. Мечтали о кардинальных реформах в крепостнической державе, управляемой неутомимым тружеником Николаем Палкиным. На их беду в Европе в 1848 году началась «Весна народов», по всему континенту вспыхнули революции и мятежи. Чтобы сберечь свою абсолютную власть, император Николай Палкин велел бросить наших вольнодумцев в одиночки Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Инкриминировать, кроме чтения книжек и свободолюбивых речей, обвиняемым было нечего, поэтому после девяти месяцев в камере объявили приговор — казнь через расстрел. На эшафоте Плещеев стоял рядом с Достоевским, их должны были расстрелять вместе, во вторую очередь. Однако, «хозяин земли русской» проявил милосердие, заменил расстрел каторгой, ссылкой, солдатчиной.

Плещеев прослужил рядовым несколько лет на юге большой России, участвовал в колониальных походах на среднеазиатские ханства, штурмовал будущую Кзыл-Орду. За проявленный героизм в бою получил младший офицерский чин. В 1857 году ему удалось перевестись в статскую службу, которую он нес в Оренбурге (Этот-то город под именем Ухабинск и стал местом действия повести «Пашинцев», она там и была в основном написана).

Плещеев возвращается в литературу. Стихи, проза, публицистика. Годы ссылки и солдатчины не сломили его мятежный и свободолюбивый дух. Едва ли не единственный из друзей своей молодости он нисколько не переменился во взглядах, но они стали более соответствовать восторженной эпохе кануна Великих реформ. После двух лет просьб и мытарств Плещееву удается поселиться в Москве, он прощен, ему вернули дворянство и права гражданского состояния. В благодарность он устанавливает тесные дружеские и деловые связи с самыми радикальными деятелями эпохи — Чернышевским и Добролюбовым, становится сотрудником самого радикального журнала — «Современник». Однако «Пашинцева» опубликовал у себя, в Москве.

Читая иной раз какого-нибудь современного автора, невольно задумываешься: а имеешь ли ты, господин Такой-то, право не то что писать эдакие мерзости о своей стране и народе, из недр которых ты явился на свет Божий, а вообще называться русским писателем?

Вот Плещеев, например, такое право заслужил и на поле боя, и в самых жарких идеологических баталиях эпохи. Потому что повесть «Пашинцев», конечно, остро критическая по отношению к быту, нравам и порядкам в предреформенной провинциальной России. Сам автор называл ее «желчной», написанной с ожесточенным этими самыми порядками сердцем.

Однако меня лично в этой повести прежде всего заинтересовали не крепостнические ухватки паразитов-дворян и чиновничий произвол в глухом углу, а фигура главного действующего лица повести — Пашинцева (Героем его назвать язык не поворачивается).

Два типа прежде всего разрабатывались тогда в передовой русской литературе — «лишний человек», личность, обремененная новейшим европейским образованием, имеющая широчайший интеллектуальный кругозор, которая не может найти себе дельного применения в косной и отсталой империи и гибнет, «заеденная средой». Ярчайшими представителями этого типа являются персонажи Тургенева, вроде Рудина. Другой типаж, скорее чаемый, чем явленный — энергичный деятель нового типа, капиталист и реформатор. Это, конечно, Андрей Штольц у Гончарова и некоторые деятели из купеческой среды в пьесах Островского (будущие Павлы Третьяковы).

Плещеев идет наперекор даже такой передовой тенденции. Главный объект его внимания — Пашинцев — ничуть не лишний человек в «обществе», и к чиновничьей деятельности он вполне готов, только без особой охотки. Он плоть от плоти верхнего слоя русского общества, его проблема и конфликт с этим обществом проистекает из его полного личностного ничтожества. Не тянет он ни на героя: деяния ему претят, он хочет жить в свое удовольствие и просто получать наслаждение от существования, ни на антигероя — он не злодей, а мелкий пакостник, которому просто «повезло» совершить ряд серьезных проступков и даже пойти на преступление.

Пашинцев обладает всеми недостатками «лишнего человека» — завышенным самомнением, гордыней, эгоизмом, ленью, пустозвонством, но при этом лишен любого его достоинства — широты мышления, знаний, совести, рефлексии. Не имеет даже намека на талант хоть к чему-нибудь, разве что к кутежу и транжирству. И пока он временно находится на гребне личного успеха, то считается своим в доску человеком в среде провинциального дворянства. Они там все такие — шаркуны паркетные, пижоны, транжиры и волокиты.

Общество этих субъектов разделено на кружки, сосредоточенные вокруг дам местного «света», беспрерывно конфликтующие между собой, интригующие и старающиеся перещеголять друг друга во фрустрациях паразитического существования.

Пашинцев забывает о какой-либо «перемене судьбы», добрейшее семейство Глыбиных, приютившее его, давшее протекцию, и их друг, благородный и деятельный помещик Золотарев, забыты. Владимир Николаевич Пашинцев желает блистать среди таких же светских балбесов, как и он сам. И первое время это удается.

Но бог шельму метит. У Пашинцева нет прочной основы в виде капитала, батюшка промотали-с. Поэтому ему приходится вначале идти на мелкие пакости, потом совершать подлости, а закончить и вовсе тяжелым должностным и уголовным преступлением. Попутно он губит судьбы доверившихся ему молодых людей, крупно подставляет собственных покровителей, обрекает на прозябание и угнетение сотни людей, проблемы которых призван был решать.

Итог закономерен и справедлив. Судьба Пашинцева никакого сочувствия не вызывает. Его никакая среда не «заедала», он сам виновник своих бед. А проблема, поставленная автором, в том, что таких Пашинцевых, каким его изобразил Плещеев, пруд пруди. И они представляют прямую и явную угрозу существованию России.

Другая наша беда — благородное прекраснодушие хороших людей, честных тружеников вроде семейства Глыбиных и помещика Золотарева, которые милостиво, понятливо и добродушно относятся к врагам и вредителям вроде Пашинцева, все надеясь спасти их и вернуть на дорогу правды и гуманизма. Но с врагами, даже внутренними, надо сражаться, а не пытаться их направить к свету благодати.

Читая повесть, я все думал, что кого-то этот персонаж Пашинцев мне сильно напоминает. Что-то омерзительно близкое сквозит в этом образе. Как же — крайняя степень эгоизма, претенциозное самолюбование, высокомерные потуги на учительство среди «чумазого» и отсталого народа, мегалломанские претензии на величие при самых скромных достоинствах и способностях... Так ведь это все наши самые яркие представители современной «культурки», гуру и светочи самых гнусных тенденций новейшего европейского либерализма, самопровозглашенные лидеры в передовых веяниях эпохи! И так же как Пашинцев, они губят «малых сих», доверившихся им, подставляют покровителей из денежных тузов, вредят, совершают немыслимые низости и подлости по отношению к обществу и друг к другу. Добавились новации в виде предательства, русофобии и идеологической власовщины. Но должна же быть эволюция в нравах и у подобной публики?

А так, Плещеев очень хорошо описал подобных мелкотравчатых паразитов. Типизировал их в едином синтетическом образе. И теперь вооружившись им, можно легко подобных деятелей распознать. И вовремя дать укорот, а не благодушно вздыхать о превратностях человеческой психологии.

Несколько слов о том, как написано. Сразу видно по блестящей прозе этой повести, что как литератор Плещеев начинал в 1840-е годы. Видна выучка у Гоголя и Белинского, влияние Тургенева, Некрасова и Достоевского. Эти писатели одного поколения вообще хорошо взаимообогащали друг друга.

Одновременно с Плещеевым пишет и одновременно же с ним публикует (причем Плещеев хлопотал о печатании в «Современнике») свою повесть о провинциальных нравах Достоевский. «Село Степанчиково и его обитатели» также рассказывает о паразите, порожденном крепостническим обществом середины века, но эта фигура будет уже иного масштаба, чем мелюзга Пашинцев. Повесть Достоевского мной прочитана вслед за плещеевской и соответствующий отзыв будет вскорости написан.

Оброчный крестьянин Ананий Яковлев, ставший в столице успешным торговцем, возвращается в родное село и узнает, что его жена Лизавета — любовница местного барина Чеглова-Соковина и родила от него ребенка. «Мир» ждет драматической развязки этой коллизии и та не медлит произойти...

1859 год был урожайным для уникальных шедевров русской литературы. Блестяще выступили Тургенев, Островский, Гончаров, Толстой, Достоевский. Писемский представил — пока на суд читающей публики — остросоциальную драму из крестьянской жизни. Он попал точно в нерв эпохи, так как вопрос об освобождении крестьян был самым насущным в ту сложную и тревожную пору, которую позже назовут «первой революционной ситуацией» в России.

Уникальны и удивительны тут и герои, и их сложнейшие взаимоотношения.

Ананий Яковлев — не примитивный лабазник, не скопидом, и не мелкий домашний тиран (каковые будут обильно встречаться, например, в творчестве Чехова). Это человек с «государственным умом», он приветствует научно-технический прогресс, считает насущными и необходимыми социально-политические изменения в стране и охотно готов поучаствовать в этом праведном деле. Он любит свою жену, желает ей добра и счастья, сытой и привольной жизни хозяйки собственной судьбы.

Лизавета Яковлева не забитая и зашуганная баба, а своевольная красавица, которая терпеть не может нелюбимого мужа, чуть ли не силком принуждает барина к сожительству, для собственного удовольствия и в обиду и унижение Ананию.

Чеглов-Соковин, в свою очередь, яркий представитель «лишних» людей последнего извода. Родной брат Обломова, да еще и прекраснодушный интеллигент чеховской выправки.

А еще очень живые и своеобычные представители крестьянского «мира», бурмистр-казнокрад, крепостник старой закалки Золотарев, заезжий чиновник с новым фасоном и старыми ухватками. Множество самых разнообразных и примечательных личностей, за конфликтом которых невероятно увлекательно следить.

В этой пьесе четыре действия и четыре разные драмы, происходящие одновременно и увязанные в невероятно сложный, но логически непротиворечивый сюжет. Писемский показал себя как великолепный мастер драматургии.

Все главные герои пьесы несчастны, одних мучит неразделенная любовь и гордость, других нелюбовь, третьих вялость характера и неприспособленность к жизни. И главное драматическое действие в пьесе происходит не на почве конфликтов между отдельными людьми, а в постепенном раскрытии социальной и экономической подоплеки разразившейся трагедии.

Главный антагонист и враг человеческий в пьесе — сама крепостническая система, в которой вынуждены жить все без исключения персонажи. Писемский страшно и точно показывает, что если в стране существует рабство, то рабами являются все — от уездного предводителя дворянства, барина старой закалки, который лебезит перед чиновничьей мелюзгой, и до самого последнего запьянцовского мужичка. И ничем хорошим такая ситуация в стране в принципе разрешиться не может.

Писемский боялся революции, но как честный художник он считал своим долгом показать все язвы, пороки, нестроения, которые ведут страну к неизбежному социальному взрыву.

Потому что настоящая русская литература, русская драма, она такая — литература большого масштаба. Русскому писателю неловко и стыдно писать только о любовном конфликте, только о семейной драме или столкновении характеров. В простой крестьянской избе, в кабинете захудалой дворянской усадьбы решаются судьбы государства в самых широких социально-политическом и философском аспектах.

И кстати, все три русские революции подтвердили убеждения и правоту писателей-классиков, когда весь народ целиком, от императора и до крестьянской массы в солдатских шинелях, решал судьбу Отечества и выбирал путь дальнейшего развития.

А еще в этой пьесе богатейшая палитра «живаго великорусского языка», но это надо самому читать и самому наслаждаться поэзией родного слова.

Драйер, бродяга и воин с дальнего севера континента Пангея, ищет невероятный артефакт из великого прошлого человеческой расы — Небесную Жемчужину. Ему предстоит встреча с жрицей храма Бога Смерти, отрядом злобных карателей и хтоническим чудовищем из бескрайнего леса. Но главным ужасом на его пути будет правда о самом себе...

Помимо того, что действие происходит на Земле в будущем, отстоящем от нас на миллионы лет — «фиолетовое небо, янтарное солнце», — по большей части штамп на штампе. Но так здорово написано! Для меня жанр «меч и магия» неотъемлемая часть души и личного опыта. когда читаю подобные произведения, пусть и неоригинальные, но отлично написанные, словно тридцать лет с себя сбрасываю и вновь становлюсь подростком, с жадностью и удивлением читающим первые в своей жизни рассказы о Конане-варваре или Сагу о Великом Воителе. кому же не понравится пережить вновь хотя бы не надолго свои отроческие впечатления.

Спасибо, Джесс!

Продолжая чтение подряд шедевров из счастливейшего для русской литературы 1859 года, я дошел до августа и короткого романа гр. Толстого. Давным-давно я уже читал это произведение, и оно не оставило в моих молодых уме и сердце заметного следа. Показалось ,кажется, суховатым схематичным. Так что с некоторой неуверенностью я взялся за него нынче. Как всегда, помогло наличие аудиокниги.

В этом романе я сейчас увидел два плана — субъективный и объективный. На них и сосредоточу внимание.

Субъективно это, конечно, шедевр. Тридцатилетний мужчина пишет повесть жизни от лица семнадцатилетней девушки с таким полным погружением, что не чувствуется ни одной фальшивой ноты, выдумки, натяжки. Толстой писал «Счастье» после поездки в Европу. К сожалению ,я этого фактически не знаю, но создается полное впечатление ,что он там ознакомился с последними новинками женской прозы и много оттуда почерпнул. Помимо собственных жизненных впечатлений. От многих страниц романа так и веет прозой сестер Бронте, Элизабет Гаскелл, Жорж Санд. «Читатели, я стала его женой!» — могла бы повторить Марья Дмитриевна вслед за Джен Эйр. Пять лет из жизни девушки и молодой женщины промелькнут перед нами за три с половиной часа, и это будет невероятный опыт соприкосновения душ сквозь века и эпохи. Анализ собственных ощущений тут неразрывно связан со свежестью сиюминутных непосредственных впечатлений, что делает прозу поэтической и живой.

Ведь помимо удивительного содержания, тут и форма гениальна. На несколько лет Лев Толстой полюбил искусство в себе и ударился в запредельный эстетизм. Проза романа живописна, как у Тургенева, объективна, как у Гончарова, напряженно драматична, под стать Достоевскому. Здесь уже и весь Чехов предсказан с его бытовой трагичностью.

Толстой показывает себя невероятной крепости стилистом, рисунок письма четкий и глубокий, словно гравюра вырезана. Многие части текста невероятные стихотворения в прозе. Даже простой труд крестьян чутко опоэтизирован. А как вдохновенно и светло выписан быт и дух русской православной веры, литургии, церковные службы! (Читая, не влезает в ум, что эдакого вдохновенного богомаза — отлучат!)

До миллиметра выверенная композиция. Роман начинается с похорон и заканчивается рождением ребенка и продолжением жизни бесконечной.

С точки зрения герменевтики, это одно из совершеннейших созданий во всей мировой литературе.

А что же объективно? Ну, это одна из его коварных провокаций, наглая хулиганская выходка ,коими он был славен всю свою жизнь.

Толстой пишет утопию личного счастья, упоение любовью и прочими беспредельными чувствами в скорлупе грецкого ореха.

А в это же самое время печатаются «Дворянское гнездо» Тургенева, «Воспитанница» Островского, «Обломов» Гончарова, фундаментальные статьи Добролюбова, первые после каторги повести Достоевского. В их текстах эпоха звенит медью и гремит барабанами социальных битв.

В стране экономическая разруха после «Крымской катастрофы», страна бурлит и грохочет в ожидании и требовании немедленных Великих реформ, общество волнуют самые глубинные политико-экономические вопросы, нетерпимость к крепостническим порядкам достигает своего апогея.

В романе Толстого огорчения из-за бала у княгини С. и случайного поцелуя с итальянским вертопрахом. Любовь, любовь, любовь...

Сам автор пришел в ярость и возненавидел собственное гениальное творение. Он почти на три года бросает перо и погружается в самую гущу народной жизни, которую уж не покинет. Только отчеты обществу будет высылать — «Казаков», «Войну и мир», «Анну Каренину».

Спасибо добрым музам и гениям творчества ,что у нас, у всей мировой культуры есть эта уникальная и шедевральная повесть. Но сейчас, в данную минуту времени для русского общества она также вредна, как и 163 года назад. С точки зрения вечности, это великое достижение человеческого ума и духа. Сиюминутно, это обман и эскапизм, который может привести и отдельную человеческую жизнь и жизнь общества к чудовищным последствиям.

П.С. прослушано в великолепном исполнении Елены Литвиновой. Это единственная полная версия, кою мне удалось найти, но крайне удачная!

Не зря в народе говорят, что хорошо быть молодым и здоровым. Автор рассказа «Три смерти», тридцатилетний граф Толстой, был ветераном двух войн и видел, как умирают люди при самых страшных обстоятельствах. Но пока его интересует жизнь, а не смерть — до «арзамасского ужаса» 20 лет, до последнего бегства из дому целых пятьдесят.

Сейчас для него смерть — феномен бытия, среди других феноменов. его более интересует внешняя сторона процесса: кто как при этом выглядел, кто что рядом говорил. Шум листьев, порханье малиновки, досужий разговор кухарки с кучером — все это равноправно с последним пределом существования. Быт отправления на тот свет является предметом описания, но гениального описания, конечно.

Принято в нашей традиции поругивать барыню (собственно, сам автор объявляет ее в частном письме «гадкой»), женщину, которая до последнего часа цепляется за жизнь и все надеется на чудесное спасение. А вот мне импонирует ее воля к жизни, прямо как у героев Джека Лондона. Ведь на ней доктора крест поставили еще осенью, а она до весны дотянула на одной силе характера, вопреки диагнозам. И не утратила рассудок, не измучила близких до последнего предела остервенения. Сильная была женщина, и несправедливо судьба с ней обошлась.

Но Толстой пока вне этой проблематики, его другие мысли обуревают. Недаром следующее его произведение будет называться «Семейное счастье».

Эта большая статья, точнее, короткая монография, пришлась по душе самому автору «Обломова». И не удивительно — такое тонкое, глубокое и верное прочтение!

Добролюбов обладал могучим умом, ярким талантом и молодым напором. Без всяких эвфемизмов, не прибегая к «эзопову языку», он сумел точно указать на глубинный смысл эпохального произведения Ивана Гончарова.

Россия стоит на пороге необходимейших и неотложнейших свершений, эпохи переделки всего строя общества. А оно к этому не готово. Нужно было указать — почему. Автор романа начал, критик закончил диагностику. «Обломовщина» — самодовольная, высокомерная, горделивая леность ума, сердца и физических сил. Прямо говоря — дармоедство и лоботрясничанье, настоянное на чистоплюйстве.

Нужды неотложные, опасности смертельные, а Обломовым и горя мало. Вы вначале мне докажите, что это надо делать, а я подумаю, стоит ли пачкаться. А пока поговорим о свободе, о развитии институтов, о разделении властей, о выборах из двух и более лиц, о правах меньшинств. И о том, что это общество должно оберегать меня — уникальную снежинку, а не я служить и защищать семью, сограждан, Родину.

Тьфу ты! Это все наши Обломовы, а не давешние. Но разницы, не смотря на 160 лет прошедших, мировые войны, революции и научно-технический прогресс, — никакой. Эгоисты и лежебоки и на гран не изменили свою типическую психологию.

Так что боевая статья Добролюбова, при минимальной архаичности слога, читается как свежий пост в Телеграмме от Захара Прилепина или Германа Садулаева.

Слава диалектике, что хоть за эти прошедшие полтора столетия и продумано, и сделано не мало! Надо только продолжать дело делать. Всем нам.

Вот Добролюбов не отделял себя от общей ватаги обломовцев, продирающихся через темный, густой лес истории человечества. И никому не стоит. Дел только больше накопилось.

П.С. Но как верно он разглядел, что самый передовой и адекватный вызовам человек в романе — это Ольга! Жаль не дожил он до времен Веры Засулич и Софьи Перовской, не говоря уж о Надежде Крупской и Александры Коллонтай, увидел бы, как сбылось его пророчество о великих русских женщинах-деятельницах. Зато они читали работы Добролюбова и на них поверяли свои крепнущие разум и волю.

Незадолго до смерти Тургенев признался, что в самые темные и мрачные времена его жизни — главной и единственной опорой для него оставался «великий и могучий русский язык».

Читая прозу «Дворянского гнезда» охотно в это веришь. Они крепка как сталь, гибка как Алина Кабаева на спортивной арене, сильна как воля русского воина. И при этом поэтична ,возможно, самая напоенная поэзией русская проза на все времена. Столько у нее характеристик, и казалось бы не совсем сочетаемых, но гений Тургенева сплавляет все их в нерасторжимое и победоносное единство.

Он был гигантом по своему физическому складу и духовным. Поэтому не боялся поднимать самые важные, судьбоносные и терминальные вопросы всегдашней русской жизни.

1859 год. Россия на пороге колоссальных изменений во всех сферах жизни общества, грядут Великие реформы. Нужно было понять, кто сможет осуществить это невиданное со времен Петра Великого грандиозное предприятие. Тургенев в своих романах и повестях производит смотр сил.

«Лишний человек» с сожалением отставлен за слабость характера, философ 1830-х годов гегелевской выучки отвергнут как неисправимый пустозвон и позер. Нужен человек дела. Является из-за границы разочарованный в личной жизни Федор Иванович Лаврецкий и собирается «пахать землю». Но эта самая жизнь готовит ему последнее испытание перед битвой — внезапная любовь к тихой уездной барышне.

Читая свежим взглядом роман, я все никак не мог уяснить, откуда такие восторги по поводу Лизы Калитиной? Бледная, молчаливая, смиренная, тихая. Разве что лицо свежее. Ну, это не велико достоинство для девятнадцати лет. Дворянка, живет на свежем воздухе, хорошо питается.

Как мог в нее втрескаться прожженный питерский бонвиван Паншин, а потом и сумрачный мужик Лаврецкий, которому страстно хочется живого дела, общества живых людей? Как мог в Пушкинской речи сравнивать ее с Татьяной Лариной Достоевский?

Тургенев долго, почти весь роман, держит свою Лизу как бы в тени, пока и на нее не обрушивается внезапная любовь, подвергает испытанию ее характер и заставляет проявить все качества и силы ее души.

И Лизавета Михайловна Калитина оказывается, конечно, «тургеневской девушкой» чистейшей воды. Что означает помимо миленькой внешности и знания тонких манер, стальную волю, высочайший уровень нравственности и глубинное понимание жизни помимо всякого уродующего личность образования и воспитания в крепостническом государстве.

Если Лаврецкий буквально сходит с ума от желания все-таки урвать у судьбы шмат «личного счастья», то Лиза знает, что безнравственно, неправедно поступать нельзя, и точка. При этом самими условиями существования тогдашнего общества герои поставлены в обстоятельства, что самое светлое и возвышенное чувство — духовная близость — возможно только при уступке злу.

И вот эта центральная проблематика романа сегодня — именно сегодня! — резонирует, триггерит, вовлекает в собственную душевную борьбу.

Личное, самодовольное, эгоистическое счастье — путь зла и разрушения, а защищать, отрекаясь от своих самых возвышенных надежд, сберегать приходится общество, к которому у тебя масса вопросов и претензий и которое состоит из, мягко говоря, неприятных тебе людей. Защитить, чтобы затем исправить и переделать в нечто лучшее и достойное высокого звания русского народа.

Тургенев, знавший и нужду, и тюрьму, и ссылку, понимал, что борьба за светлое будущее Родины и ее народа будет жестокой и беспощадной, и ставил перед своими героями, своими согражданами самые высокие цели и подвергает самым жестоким испытаниям.

И судит суровым судом. Все силы Лаврецкого и Лизы ушли на то, чтобы не пойти по пути зла, отречься. Но этого мало. Даже Лаврецкий, который все-таки стал «пахать землю», превратился в крепкого хозяйственника, приходит в выводу о пустоте своей жизни. Когда речь идет о жизни и смерти Отечества поздновато претворять в реальность «теорию малых дел». Нужно совершать невозможное.

Что уж говорить о Лизе, которая похоронила себя заживо. Ее подвиг самоотречения оказался бесплоден, пусть и невероятно возвышен. И Тургенев строго осуждает ее полным молчанием.

И его уроки пошли впрок. Автор «Дворянского гнезда», где так жестко критикуется бесплодное самоотречение, дожил до времени, когда настоящая, из плоти и крови «тургеневская девушка», также отреклась от личного счастья и любви, но во имя освобождения униженного и угнетенного русского народа. Софья Львовна Перовская не в монастырь ушла, чтобы отмолить грехи своего отца, Санкт-Петербургского генерал-губернатора и его присных. Она вместе с товарищами по партии «Народная воля» приговорили к смертной казни главного угнетателя и душителя народа Александра Романова, а потом привели приговор в исполнение.

Перовской Тургенев посвятит одно из последних своих произведений, пронзительное «стихотворение в прозе» «Порог».

Для Тургенева опорой был русский язык. Для нас сейчас такой порой служит «Дворянское гнездо» и другие книги великого русского гения. Он показал, что и в самые темные времена и в самом дурном обществе могут рождаться люди сильные духом и высокой нравственной красоты. И они должны сделать правильный выбор. В этом поможет бессмертная русская классика.

П.С. Роман я почти целиком прослушал в блестящем исполнении Владимира Левашова (Семен Ярмолинец и Владимир Самойлов были мною отвергнуты, как несоответствующие поэтике романа). Горячо рекомендую! Все нюансы и переливы этой божественной прозы чтецом сакцентированы верно и убедительно.

В некоем тихом уездном городке всем заправляет барыня Уланбекова. Все местные высшие чины у нее с рук едят. Она и простым горожанам милостивствует, и дома содержит целый отряд приживалок и «воспитанниц» — сироток, которых она «поднимает на ноги», а затем выдает замуж по своему выбору. Нынешняя ее любимица Наденька также готовится к высокому поприщу мужней жены...

Молодой и горячий критик-демократ Николай Добролюбов назвал свою монографию о первом собрании пьес Островского «Темное царство». И это еще подцензурно, мягко сказано!

Начинается-то все очень мирно и миленько. Воспитанница Наденька, пустая головушка, мечтает о достойном женихе, юный сын барыни Уланбековой Леонид волочится за крестьянскими девками... Вот только приживалка Василиса Перегриновна пышет злобой и не знает на ком сорвать злость за свою не сложившуюся жизнь. А так — лето, щедрая русская природа, благодать!..

Но со второй или третьей сцены все это обрушивается стремительно в ад тирании, мучительства, изощренных издевательств и пыток, которым и испанская инквизиция позавидовала бы. При чем Островский не называет свою пьесу ни драмой, ни трагедией. Что он, Шекспир какой, чтой-ли? У нас все чинно, благородно — сцены из деревенской жизни. Это просто такая жизнь, наполненная таким уровнем жестокости, что авторы ныне модного «темного фэнтези» со всеми их чудовищами и демонами кажутся детьми в песочнице.

Я сейчас читаю подряд произведения, изданные у нас в 1859 году, «Воспитанница» в январе в «Библиотеке для чтения» вышла. Вместе с еще десятью шедеврами мировой литературы вроде «Дворянского гнезда» и «Обломова». Все почти произведения вышедшие тогда пронизаны ветрами надвигающихся перемен, грядущих Великих реформ, полны «большими надеждами».

В «Воспитаннице» нет никакого проблеска благодати. Это жесточайшая (клин клином вышибают) критика отживающей действительности. Островский без всяких деклараций утверждает — пока две трети населения России находится в рабстве, рабы — все. Не свободен от круговорота мучений и самого неистового разврата никто! Барыня Уланбекова и иже с ней заводят порядки, которые ни монгольским ханам, ни персидским падишахам не снились во влажных снах об абсолютной тирании. И ничего хорошего страну с такими порядками не ждет. Как в воду Островский глядел! И нам завещал в оба глядеть. Будете потакать тиранам, ждет вас погибель.

А этого допустить нельзя! Сам текст «Воспитанницы» служит адвокатом русского народа. Народа, который создал столь невероятный по своей философской наполненности, пластичности и выразительности язык. Язык, на котором возможно создать шедевры поэзии вроде пьес Островского или романов Тургенева. Историческая нация, достигшая таких высот духовного развития, достойна много лучшего будущего, чем гнуться под ярмом Уланбековых, Усмановых, Прохоровых.

Год примерно назад был я в Третьяковской галерее и обратил внимание на известную картину «Неравный брак» Василия Пукирева, которую ранее, понятно, видел только на репродукциях. А картина-то немаленькая, под два метра в высоту. И все подробности, скрадываемые в размере картинки, в подлиннике явлены во всем своем великом безобразии. Старик венчается на юной девице — и все сдерживаемое похотливое самодовольство этой развалины и вся неизбывная горечь девушки, ее покорность, написанные на лице. И прочие гадости наших свадебных ритуалов — все слишком жестко и обнаженно в своей правде так и бросается в глаза.

Подобная же трагедия едва не произошла в богоспасаемом городе Мордасове. Разве что Зинаида Афанасьевна Москалева, несостоявшаяся невеста, не того сорта была девица, чтобы горестно опускать очи долу. Она боец, девушка с чертом, провозвестница таких дерзких бунтарок, как Аглая Епанчина, Лизавета Тушина и Катерина Верховцева.

Однако, пусть сюжет и взят Достоевским из водевиля. Темы выявленные и явленные в повести слишком обширны, чтобы считать ее чем-то проходным, забавным пустячком, а то и вовсе «неудачей» автора. Да 99,999% авторам в принципе не удастся достичь такого уровня мастерства, что проявил Федор Михайлович в этой безделке, писанной нехотя и второпях.

Нравоописательная часть повести поражает своей актуальностью. Это просто сконцентрированный микс той бытовухи, что окружает каждого из нас повседневно. Сплетни ,склоки, битва мелких амбиций, желание урвать кусок послаще и попроще пройти через узкое место. Человек редко живет на высоте эмпирей духа, в основном хлопочет. Вот эти-то ужасные, смешные, дикие и обыденные хлопоты Достоевский и вскрывает как механизмы жизни. Вот ,мол, полюбуйтесь на самих себя! Как живете! Ну да ,мерзковато становится. Приосанишься, сделаешь на одну гадость меньше. Уже автор не зря старался.

Но есть в повести линия более критическая, и для нас злободневная увы. Социально-политическая. Повесть предреформенная, описывает конкретное время после катастрофы Крымской войны. И причины, к ней приведшие, столь вопиющие, что явно выразились и в этой легкой шутейной повестушке.

Старый маразматик князь К. покупал себе накладные волосы и парики. И купил такую же накладную бороду своему ямщику Фелофею ,а у того самого родная борода в два раза обширнее. Князь приказал сбрить и надеть накладную. Для беззащитного Фелафея это была целая трагедия. Причем произошло это накануне поездки в Мордасов. Так что может быть действительно неслучайно кибика князя перевернулась ,а сам он чуть не убился.

Также князь вспоминает своего крепостного слугу Селифана ,который сбежал от него в Германии. А потом князь встретил его в Париже под ручку с очаровательной девицей. Селифан имел вид самый респектабельный и важно раскланялся с князем.

А сбор самых важных кумушек в городе, которые уже несколько месяцев не могут организовать благотворительную постановку. А душераздирающая история любви нищего учителя и поэта и гордой дворянки Зины Москалевой.

Все это черточки, которые складываются в неприглядную, а точнее, чудовищную картину угнетения, рабства, человеконенавистничества. Кучка паразитов после смерти Петра Великого захватили власть в стране и сосали из нее все соки, пуская доходы, тяжким трудом добытые народом, на брюлики, шмотки и поездки по заграничным курортам. И тянули Россию в выгребную яму всеобщей гибели.

Наверняка, Достоевский о таком не думал, да и царской цензуре ничего подозрительного в повести не увиделось. Но Федор Михайлович был крепкой выучки критический реалист. Поэтому нам из сегодня понятно, читая этот страшный документ, что итог похождений всех этих князей-маразматиков и генералов с аксельбантами был закономерен. Россию от них удалось спасти, но какой дорогой ценой!

Вот цена за запоздалые реформы.

Персонажи повести великолепны и многогранны. Целая плеяда ярких индивидуальностей. Остановлюсь на г-же Москалевой и ее дочери.

В первых же строках повести Достоевский представляет Марью Александровну Москалеву как провинциального Наполеона Бонапарта. И дальше виртуозно проводит эту аналогию через все перипетии происходящего — она действует решительно, напористо, ввязывается в драку, а потом смотрит по обстановке. Она блестящий тактик, и никакущий стратег. И даже поражение терпит грандиозное на своем собственном Ватерлоо. В общем, видно, что фигура Наполеона очень интересовала Достоевского задолго до создания «Преступления и наказания», и он отлично разбирался в его биографии и характере. И гениально смог воплотить это в образе провинциальной дамы.

При этом г-жа Москалева совершенно шекспировский тип, просто новое явление чудовищного Ричарда Глостера, только в юбке.

Дочь ее Зина самовольница и бунтарка, и поумнее матушки будет ,однако не это привлекает к ней пристальное внимание. Более поздние героини ФМД, инфернальницы и истерички, более относятся к сфере духа, чем к сфере обыденности. В них влюбляются, но решительно непонятно за что. Наверно за тот самый пресловутый богатый духовный мир.

Зиночка же очерчена едва ли не пером Ренуара. Это существо из плоти и крови, пылкая и провоцирующая с первого же взгляда мужчин на то, чтобы воспылать к ней страстью. И Достоевский крайне убедителен, давая ее портрет в движении. Возможно был прототип, уж слишком зримая красотка получилась. Ну, и душевная осанка прекрасна.

Как написано. Гениально, чего уж. Но тут хотелось посетовать на досадное разделение истории литературного процесса в России на гоголевскую и пушкинскую школу, довольно долго довлеющее в нашей науке. Сатира и сугубый реализм. Но вот в «пустяковом» «Дядюшкином сне» Достоевский виртуозно сочетает обе эти традиции. Повесть насыщена реминисценциями из Гоголя, есть просто потрясающая «сцена вранья», да и не одна. И как уже верно было замечено, финал повести — чисто пародийная аллюзия на финал «Евгения Онегина». (И кстати, стало понятно, откуда в Пушкинской речи Достоевского взялся «старик-генерал», за которого якобы вышла Татьяна Ларина. Ведь у Пушкина муж-генерал — ровесник Онегина. Перепутал Федор Михайлович с собственным сочинением))

В общем ,если делать подробный анализ этой «пустяшной» повести, то можно извлечь большие объемы обогащенной литературной руды, лучащейся чистой гениальностью. Только черпай, да пользуйся.

П.С. Кстати, г-же Москалевой Достоевский адресовал чистую психологическую максиму в совершенно французском духе: «Тирания есть привычка, становящаяся потребностью». Я даже проверил — может, цитата? Нет. Его идея, к которой он потом еще возвращался. Он и так — глубоко, тонко, лапидарно — умел.

Потрясающие по своей эмоциональной мощи, любви и вере в в свою Родину поэтические воззвания. Бывают такие времена, когда законы эстетики уступают необходимости проявления гражданственного долга. Потому что речь идет не о спорах по поводу тонких дефиниций, а о спасении России.

То, что это написано от чистого сердца и в осознанном патриотическом подъеме вынуждены были признать даже в редколлегии советского Полного собрания сочинений. А то, что это правдиво и ответственно подтверждается актуальностью написанного Достоевским и 170 лет спустя.

Писали вы, что начал ссору русский,

Что как-то мы ведем себя не так,

Что честью мы не дорожим французской,

Что стыдно вам за ваш союзный флаг,

Что жаль вам очень Порты златорогой,

Что хочется завоеваний нам,

Что то да се... Ответ вам дали строгий,

Как школьникам, крикливым шалунам.

Не нравится, — на то пеняйте сами!

Не шапку же ломать нам перед вами!

Не вам судьбы России разбирать!

Неясны вам ее предназначенья!

Восток — ее! К ней руки простирать

Не устают мильоны поколений...

И вновь Россия выступает адвокатом миллиардов уже людей со всего света на кровавом судилище, устроенном господами из самопровозглашенной высшей расы. Многие русскоговорящие господа — подпевалы западным заправилам поспешили проклясть и Достоевского, и Россию в надежде на добавочный паек. Многие здесь остались, ожидая скорейшей победы западных стальных легионов, которые наконец вдосталь напоят выживших аборигенов «баварским».

Каждому в эти времена выпал шанс сделать осознанный выбор, как Федор Михайлович когда-то, с родиной он, с предками и русским духом или с своими лукавыми мечтами о кренделях небесных.

Итак, «Люди Утренней звезды»...

Водолаз Керрик, едва попав по контракту на Венеру, чуть не погиб. Он подвергся нападению прямо на пристани главного острова архипелага, где обитают венериане. Так обычный работяга оказался втянут в борьбу нескольких фракций, решающих, каким будет будущее всей Венеры...

Сюжет, столь излюбленная Гамильтоном революция, конечно, не нов, но уж очень актуален. Эксплуатация и военное доминирование ТНК в ресурсобогатых странах периферии. Национально-освободительная борьба против захватчиков, проблемы экологии и культурных контактов. Все, чем болен современный нам мир, пристально рассмотрено и описано в этой увлекательной повести.

Как всегда у позднего Гамильтона реализм довлеет над досужими выдумками. И не теряя в динамике, он много приобрел в хорошем литературном письме.

И все-таки чертовски жаль, что ни Венера, ни Марс не оказались местом обитания высокоразвитой жизни. История человечества пошла бы по совсем иному сценарию, начиная с середины прошлого века. Может быть, более благополучному. Или нет.

Чудесный рассказ о чудовищной истории. узнаешь невольно всю подноготную о своих соседях, да и подумаешь, что жизнь печальна, а люди грустны. А потом вспомнишь о собственном жизненном багаже и о том, чем душа жива, и станет не грустно, а тошно.

Возможно трагедии, рассказом о которых заканчивается эта мрачная история, даны человеку, чтобы добавить благородства и героического пафоса в общем-то непутевую и малопрезентабельную жизнь.

У беспечной семейной пары, приходящей в себя воскресным утром после бурной вечеринки, пропала трехлетняя дочь. родители и полиция сбилась с ног, разыскивая ее...

Рассказ о круговороте жизни и обыденных драмах в современном мегаполисе. Очень умело в короткой и простенькой истории Чиверу удалось рассказать несколько уникальных и обыденных житейских историй, очертить такие знакомые и уникальные характеры. И грустно, и радостно, и хочется жить.

Очень теплый, душевный рассказ, дарующий надежду.

Отличный космический вестерн на марсианском материале.

Поиски сокровищ, запрятанных где-то на краю Ойкумены, — сюжет не новый со времен «Аргонавтики». Главное, как его обыграть. Мастер и талант Эдмонд Гамильтон проделал это виртуозно. Хотя и все ходы записаны, но невозможно сдержать дрожь возбуждения от созерцания похождений благородных мстителей и коварных авантюристов, затерянных святынь и невероятных артефактов.

Позднее творчество Гамильтона утратило зубодробительность и безбашенность его ранних палп-поделок, зато много приобрело в реалистичности и убедительности, а также в стилистическом совершенстве. Например, сцена пыльной бури — это прекрасный по эпичности и красочности эпизод. Гамильтон всегда был мастером слова, а не только сторителлером, просто зарабатывал деньги другим способом. А когда жанр эволюционировал в сторону мейнстрима, он также легко подстроился под новые требования рынка.

И все-таки не могу вместить! каждый год Голливуд выдает несколько мало- и среднебюджетных НФ-поделок, основанных на сырых и недодуманных сценариях разных двоечников. И почему не экранизировать подобные крепкие и увлекательные истории, коими набиты подшивки старых журналов, за те же деньги — не понимаю!

Итак, «Вернуться домой с Земли»...

Молодой психолог Фред Эллис соглашается стать участником эксперимента доктора Диксона для выяснения природы человеческого сознания. Но узнает он ужасающую правду...

Пока сознание человека не познано и как следует не изучено, всякие спекуляции на эту тему возможны и даже желательны. Как дерзкий вызов человеческой науке, утверждающей, что познание безгранично. Ну так познайте самый загадочный объект во вселенной — самих себя!

Когда Гамильтон (под псевдонимом) публиковал этот рассказ, то наверно думал ,что сочинил нечто совсем уж несообразное и диковинное. Но судьба распорядилась так, что он дожил до третьей волны феминизма, до жарких идеологических баталий вокруг доминирующего места женщины в этом мире. Так что его (не)вероятная антиутопия вполне может обрести реальность. А то и кое-что похуже приключиться может.

Космологические загадки, наверное самое увлекательное, что может предоставить наука для развитого воображения, ибо ничего масштабнее судьбы целой Вселенной представить невозможно. А. Ведь еще есть Мультивселенная!

Гамильтон — гигант! Задумываться о подобных вопросах, когда еще, если не ошибаюсь, ученые не узнали о существовании в космосе множества галактик (судя по тому, что он туманности описывает, а не их). Да еще приплел сюда М-теорию, которая вообще лишь через полвека с лишним будет сформулирована.

В общем — это высший пилотаж НФ, какой она и должна быть во всем блеске и славе величия!

Итак, «Властелин генов»...

Гринго-авантюристы Хэддон и Лэнхем сидят в бразильской тюрьме в ожидании расстрела: возглавляемый ими мятеж потерпел поражение. Однако судьба делает кульбит, и они становятся телохранителями ученого, который в отдаленной индейской деревушке исследует странные генетические аномалии у местных новорожденных...

К сожалению, предсказания этого рассказа реализовались в реальности намного раньше прочих выдумок талантливейшего Эдмонда Гамильтона. Заплечных дел мастера от науки в нацистской Германии и милитаристской Японии совершили немыслимое количество преступлений, связанных с опытами над людьми. Это делалось для сиюминутных целей усиления военной мощи и якобы во имя прогресса, а на самом деле для ублажения гордыни и исследовательской похоти выродков вроде Менгеле и прочих негодяев.

Рассказ у Гамильтона вышел отличный, жуткий и необычайно для него реалистичный и в психологии, и в сюжете. Мастерская вещь!

Итак, «Власть роботов»...

Гранту Перри, миллионеру из Чикаго, некое научное Общество делает сразу два предложения — выделить для них двадцать миллионов на создание аграрной коммуны на острове в Тихом океане, а также совершить самое невероятное путешествие в истории...

Вот это тот самый безумный и трушный Гамильтон, которого мы все так любим! Путешествия во времени, безжалостное тоталитарное общество будущего под владычеством металлических истуканов и знойная красотка, которой грозит неотвратимая гибель. Плюс великолепный финал с изюминкой, который только добавляет градус безумия, делая при этом историю строго научной.

Это босоногое детство современной фантастики, но без него не было бы тысяч более совершенных, но не более увлекательных, историй.

Итак, «Время телепортироваться»...

Илай Джонстон — член Совета Директоров, вот уже восемьдесят лет управляющего объединенной Землей, состоящей из профессиональных, а не политических фракций. Однако, политическая карьера утомила Илая, душа взыскует большего. Возможно, даже бессмертия для бренного тела. И вот он покидает свой пост, решив посвятить себя личным нуждам, как оказалось, в самый ответственный для планеты момент экзистенциального выбора человеческой расы...

Романы — во всяком случае, в ранний период — удавались Гордону Диксону хуже малой прозы. Точнее, он не так ответственно подходил к этой работе. В книге много ляпов, нелогичностей, она недодумана с чисто сюжетной точки зрения.

Однако, в ней подняты очень важные вопросы. Пути развития человеческой цивилизации, после Второй мировой это многих интеллектуалов по всей планете тревожило. А также вопрос крайне актуальный для нас сейчас.

Ответственность человека прежде всего не перед самим собой только, а перед семьей, близкими, своей страной. Сделаешь неправильный выбор, смалодушничаешь, струсишь, пойдешь на сделку с совестью — и все это вероятнее всего закончится печально не только для тебя, но и для тех, кого ты любишь, кто тебе дорог.

В романе трагедия произошла, но бОльших потерь, катастрофы удалось избежать. Жизнь более жестока, чем литература. Поэтому каждый, совершая свой выбор, должен крайне взвешенно подходить к своим решениям, осознавая весь комплекс последствий.

Итак, «Отвези меня домой»...

Молодой потомственный военный Джейсон Джонасс, служащий в отдаленном гарнизоне на незначительной планете — колонии Земли, ждет повышения в чине и перевода в элитную Пограничную службу. Однако перед этим, он должен сопроводить одного отставного офицера из местных к сородичам на отдаленном севере континента, одичавшим потомкам колонистов первой волны заселения...

Это, конечно, типичный космический вестерн. Очень легко представить себе эту историю в реальной обстановке позапрошлого века на Дальнем Западе Северной Америки. Отряд кавалерии США сопровождает важного вождя апачей, который должен принудить соплеменников сложить оружие и капитулировать перед оккупантами-янки.

Но изюминка научной фантастики в том, что на этот сюжет, как на гвоздь, можно нанизать важные размышления и теории о будущих путях эволюции человечества и подумать о вероятных путях нашего движения в будущее.

Новелла получилась многослойная и отлично написанная.

Итак, «Человек с изъяном»...

Пятьсот лет назад звездная империя Земли распалась, оставив планету-мать участи упадка и разрушения. Но пришло время собирать камни и возрождающаяся Земля отправляет своего эмиссара Джека Торпа в бывшую колонию с ответственной и трудновыполнимой миссией...

Удивительно, но факт: Гордон Диксон написал советскую фантастическую новеллу, или короткую повесть. Землянин-коммунист прибывает на планету, которую местные капиталисты превратили в клоаку коррупции и прочего беззакония, и устраивает там прогрессорство прямо по правилам Полудня 22 века.

Получилось крайне занимательно, пусть и не гениально. Есть дыры в сюжете и логике и натяжки, протянутые над образовавшимися безднами. Однако, автор смог меня приятно удивить своей способностью заглянуть за привычную ему общественно-экономическую формацию.

И вполне возможно, что АБС ознакомились с этим произведением задолго до создания своих знаменательных повестей...

Итак, «Нет щита от смерти»...

Могущественный и перспективный чиновник Правительства на обычной вечеринке попадает в смертельно опасную ловушку...

Грозное предупреждение всем «эффективным менеджерам» и политиканам, считающим, что схватили бога за бороду. В обществе всеобщего страха никто не может чувствовать себя в безопасности...

Итак ,«Звездный дурачок»...

На нескольких колониях Земли разразилась страшная эпидемия, грозящая гибелью миллионам. И единственным, кто может спасти положение, оказывается астрогеолог Питер Уэйли, который терпеть не может отрываться от своей научной деятельности.

В стандартном для него юмористическом рассказе о недопонимании между землянами и аляйнами, Гордон Диксон поднимает важный вопрос о функционировании фундаментальной науки в буржуазном обществе. Как соотнести прибыль и чистое знание, и надо ли?

Забавный пустячок, но с интересной идеей и конфликтом внутри, которые современный фантаст превратил бы в навороченный сложноструктурированный роман страниц на пятьсот. Но семьдесят лет назад авторы не знали, что такое многомиллионные гонорары, вот и разбрасывались идеями, что твои «звездные дурачки»...

Невероятно мощное поэтическое высказывание о детстве. О том, как маленький человек постигает мир и узнает о существовании зла в этом мире.

Он еще не понимает насколько велико и могущественно мироздание, по каким законам оно живет. Но ощущает его вибрации сильно и обостренно. Поэтому выдумывает фантастические объяснения простым вещам. (Например страшное наводнение оборачивается пробуждением Мирового Змея, которого необходимо укротить, чтобы избежать всеобщей гибели).

У маленького Ти-Жана, героя и рассказчика, появляется таинственный учитель — Доктор Сакс ,который помогает ему приобрести поэтическое и мистическое понимание окружающей действительности. Открывает в нем взгляд художника.

Почему-то Рэй Брэдбери, ровесник Керуака и человек с похожим жизненным опытом, считается специалистом по историям о борьбе детишек со Злом и Мраком. Но по сравнению с этим великолепным модернистским романом истории Брэдбери о выдуманных детишках кажутся пресными и слащавыми одновременно. Дети у Керуака таковые, какие они и есть в жизни — циничные и вредные засранцы, но это не мешает им быть большими молодцами и ребятами хоть куда! Ни вампиры, ни гномы, ни ожившие мертвецы им ни по чем. А правила борьбы с монстрами можно вычитать в комиксах и палп-журналах ,коих в 1930-е было не счесть.

Знакомство с творчеством Керуака как раз хорошо начинать с этого романа. Во-первых, он здесь рассказывает о своих истоках и начале большого пути. Во-вторых, эта книга показывает, что он не был случайным баловнем судьбы, хипстером-недоучкой, которого прославила быстро проходящая мода. Это наследник по прямой ярчайших модернистов начала 20 века — Джеймса Джойса, Вирджинии Вулф, Т.С. Элиота. И предтеча таких грандов постмодерна, как Томас Пинчон и Дон Делилло. Проза романа имеет нейтронную плотность, поэтичность саг викингов и глубину восприятия, достойную восточных мистиков. Имя Керуака и его художественные достижения не потускнеют с годами и не утратят актуальности.

Итак, третий из прочитанных текстов в честь 92-й годовщины Мастера. Один из последних его рассказов.

Метод, избранный и манифестированный тридцать лет назад, все также работает. Острый, как лазерный скальпель. Описывать «следующие пять минут будущего», используя рекламные образы, осцилляцию сознания и цитоплазму из человеческого материала.

Рассказ написан за два года до первой войны 21 века — «Бури в пустыне». Это конечно лабораторное исследование проблемы войны в мире близкого будущего, но все расписано с точностью, никакому тинк-тэнку недоступную. (Как показывают результаты их многотомных и дорогостоящих трудов).

И роль «гуманитарных международных организаций», а на самом деле национализированных ТНК массового уничтожения людей. И методы психологического воздействия на массы, и системы поставки оружия. И даже результат — бесконечная мировая бойня.

За что люблю Балларда (помимо его гениального стиля и вИдения): он никогда правды не боялся. Но и любил жизнь, людей. Старался предотвратить, а не предсказать будущее. (Уже после написания отзыва посмотрел интервью с ним, взятое за три года до смерти (Яндекс.Переводчик рулит!). Он там сказал: «Я стою на обочине с плакатом — Сбавьте скорость! Впереди крутой поворот!». То есть не просто предупреждение, а призыв к действию. Слово — дело писателя. Так что — да, пытался предотвратить. Книги его с нами остались. Дай бог, помогут.)

Манифест прочтен в честь сегодняшней 92-й годовщины Джеймса Грэма Балларда.

Потрясающей силы документ от революционера, который, радикализируясь, покидает стратосферу прозы, чтобы выйти на космическую высоту гения-провидца.

Основная идея: повествование о настоящем и прошлом, роман о застывших социальных формах — все мертво и руинизировано. Реальность может описать только будущее, а оно чуждо повествовательной последовательности, поэтому проза должна сжаться до нейтронной плотности. Красота рождается на стыке математической модели и чистой сексуальности.

Поэтому — Сальвадор Дали. Полностью разделяю мнение Балларда, что картина Дали «Девственница, содомизируемая рогами своей собственной невинности» — одно из важнейших полотен 20 века. (Кто увидел впервые эту картину лет в 15 прекрасно меня поймет))

В отличие от большинства манифестантов, у Балларда слова с делами не расходятся. Последний пункт его заявления — потрясающее сюрреалистическое описание техногенного и апокалиптического пейзажа высохшего русла реки Рио Седо, убегающего в Средиземное море и увиденного с борта военного вертолета.

Отличная иллюстрация возможностей его нового метода.

П.С. Низкий поклон за перевод Александру Ибсоратову. Возможно, это самый талантливый переводчик на сегодня прозы ДжГБ на русский.

И огромная благодарность Ивану Калюжеву и всей команде «Найти Лесоруба» за издание невероятного фолианта «Выставка жестокости». Лучший из возможных подарков для тонких ценителей этого британского гения.

Сегодня годовщина Джеймса Грэма Балларда, 92 года. Вот и решил отметить день рождения любимого автора хотя бы чтением двух рассказов. Одного из самых ранних и одного из последних.

Баллард здесь виртуозно соединил тривиальный сюжет о любовном треугольнике со строгой научной базой. Получилась весьма оригинальная скульптура из художественной прозы, иллюстрирующая правильность выводов биологов-эволюционистов.

Человеку помогла выжить и развиться в царя природы не грубая физическая сила (неандертальцев она не спасла, например, как не спасла спортсмена), а интеллект.

Отсюда мораль: хочешь оставить потомство — все надо делать с умом, даже заводить любовные интрижки))

Позавчера исполнилось 100 лет со дня рождения Курта Воннегута-младшего. На Фантлабе столетний юбилей одного из самых главных американских, а значит и мировых, прозаиков второй половины 20 века никто не заметил. Но я к этому юбилею смог выкроить время для одной его книги. По совершенно посторонним причинам выбор пал на «Сирен Титана», и перечитав его двадцать лет спустя после ознакомления, ни секунды об этом не пожалел. 20 лет назад роман показался мне забавным парадоксом, но несколько тяжеловесным. Не сравнить с более поздними его книгами. Ах, молодость — время наивности и воодушевления по пустякам!..

На самом деле роман один из самых трагичных и философски глубоких в прошедшем столетии. За истекшие 60 с лишком лет не утратил своей прогностической силы. Сейчас прежде всего бросаются в глаза миллионеры, которые создают частные космические корпорации и меряются размерами своих ракет. Или армия плохо вооруженных зомби с вживленными в промытые мозги антеннами, которых бросают на убой представители правящей элиты США ради целей, которые им кажутся великими, а на самом деле...

Тут можно, обогнув прихотливый, как инфундибулум, сюжет сразу перейти к одной из главных идей романа. Он о поклонении кумирам. Каждое живое существо во вселенной — даже меркурианские безмозглые гармониумы, поклоняющиеся магнитофону, — непременно отыщет себе кумира и начнет ему истово молиться и воскуривать фимиам. А кумиры эти — ложные.

И тут Курт Воннегут начинает философствовать молотом. Разбивая в пух и прах самые, казалось бы, устойчивые или, напротив, революционные представления человечества о высших силах, движущих Вселенную.

Он лупит по самому сердцу американской мечты и веры в предустановленность Божественной Благодати (якобы бог отделяет заранее счастливчиков от всякого биомусора и одаривает их всеми возможными материальными благами) на которой зиждется вот уже 400 лет американская цивилизация. О нет! Если вы успешны и богаты, утверждает автор, это просто слепая игра случая. А если считаете, что схватили бога за бороду, вглядитесь повнимательнее — в ваших руках старое вонючее мочало. Тут показателен Уинстон Найлз Румфорд, представитель высших кругов истеблишмента США, считавший себя всеведущим и всемогущим, аки всевышний, повелевающим судьбами человечества и оказавшийся слепой марионеткой более великой и обезличенной силы. У Воннегута она названа особо. (А на самом деле это самовозрастающая стоимость — Капитал, чьим слепым и послушным орудием являются все эти безосы, маски, баффеты и прочие финансовые воротилы).

Крайне левому лагерю тоже достается, хоть и по касательной. Из-за явных симпатий автора. Не смена общественно-экономических формаций и не законы диалектической логики управляют движением социальной материи, сиречь человеческого общества. Общество это вброшено в мир хаоса, где царствует абсурд. А любое осмысленное объединение ради общих целей, попытка достичь справедливости и равенства может послужить только поводом для смеха куриц.

Кстати, именно поэтому в романе нет развитых, сложных характерных персонажей, которые бы вступали в изощренные психологические конфликты. Воннегут демонстрирует нам театр марионеток — в прямом и переносном смысле — их поведение абсурдно, выкрутасы парадоксальны и подчинены воле высших закулисных сил, прячущихся в бездонной тьме. Это сделано для гротескового и парадоксального выявления всех несуразностей, перегибов и вывертов человеческого бытия. Такое вот кривое зеркало правды.

Однако даже эти марионетки поняли, как можно вырвать себя и каждого из казалось бы всесильного царства абсурда, сойти с карусели зла. Старый добрый «нравственный закон» в нашей груди, гармонирующий с вечной песней небесных сфер. Идеализм? Да. Но насквозь и убедительно гуманистичный. Книга глубоко резонирует в душе, и прочитав ее хочется стать лучше, а цинизм и высокомерие к ближнему своему кажутся особенно омерзительными.

Книга сильно копает в душе потому, что написана на невероятно высоком художественном уровне. Поэтичность, лиризм, острое вИдение важнейших деталей мироздания. Полифония настроений. И конечно невероятные сюжетные и эстетические находки. От «дышариков», позволивших избавить повествование от громоздкой космической техники, до парадоксов и троп, которые вскоре станут канонами литературного течения «постмодернизма». В котором, как оказывается, Воннегут был настоящим пионером (ранний Джон Барт слишком прост и погружен в архаичный экзистенциализм). Предтеча Хеллера, Маккарти, Пинчона, Деллило, Тома Роббинса и несметного полчища эпигонов (Виктору Пелевину и Сорокину привет!)

И хотя постмодерн давно сошел на галерку общих мест, Воннегут, как и всякий великий мастер выше какой-либо школы или течения. Глубже, обширнее.

Ему сто лет, а он бодр, свеж и силен и напорист. Поэтому название романа обретает дополнительные обертона.

Сирены Титана — скульптурная группа из трех красавиц на дне бассейна — это символ пустой кумирности и фальшивого блеска ложных идеалов, овладевающих человеком.

С другой стороны, Титан — это сам великий и могучий Курт Воннегут, а его романы — корабельные противотуманные сирены, что грозно ревут, предупреждая человечество от опасностей в его блужданиях по волнам неизвестного будущего.

П.С. Забыл упомянуть ,что книгу я целиком прослушал в исполнении Сергея Чонишвили. Совершенно, как говорят, «богический» уровень чтения. Настоящий аудиоспектакль, феерия! Горячо рекомендую!

Дисклеймер: девочка созрела!

Действительно, книга написана для более взрослой аудитории, для юношества, а не подростков, хотя мукам первой любви в романе уделено намного меньше места, чем в книгах о Святых Сестрах.

Главной героине Яз попросту некогда думать о таких мелочах, как симпатичные мальчики (которые ,к слову, так и вьются вокруг нее, так и вьются! И глядя на обложку книги, я их прекрасно понимаю))

Марку Лоуренсу удалось придать новые обертона смысла словам ураганный или безостановочный экшн. Книга начинается с нырка в многомильную Яму и продолжает нестись на скорости свободного падения до самого финала. Время действия довольно объемного романа занимает вряд ли неделю. Во всяком случае главгероине удалось поспать всего три раза, да и то вполглаза. Потому что даже когда она дрыхнет, ее приключения продолжаются!))

При этом не в одних приключениях тут дело. Роман является настоящей серьезной прозой, потому что юной героине приходится постоянно делать очень серьезные нравственные выборы, нести ответственность и принимать тяжелые моральные решения, обременяя себя все новым грузом вины. И мастерство Лоуренса состоит в том ,что душевные метания и невзгоды героини не из пальца высосаны, как в глупых современных блокбастерах из Голливуда. Они проистекают из сложившихся обстоятельств и твердого характера, несгибаемости и силы духа самой Яз из Иктов. Ей незачем талдычить себе и другим, что «большая сила подразумевает большую ответственность». Это вшито в ее ДНК, она действует исходя из этой максимы, а не уговаривает себя на подвиг, на манер дружелюбных супергероев в трусах поверх колготок. И при этом супергероем она как-раз таки и является)) На этих парадоксах во много коллизии романа и построены.

Тут хочется провести сравнение эстетик трилогии о Сестрах, Книги Предка, и первым томом Книги Льда. В первой трилогии неоригинальный сюжет о «воспитании чувств» юных волшебниц автор пропитал общей атмосферой таких жанров, как манга и комиксы. Ему была нужна общая аура и «память жанра», а не конкретные сюжетные ходы.

Тогда как «девушка и Звезды» построена на сюжетах и характерах детской литературы и литературы о детях последних 150 лет. От «Таинственного острова» до «Терминатора» (а этот что, тоже детский? Ну, я его в 11 лет посмотрел видеосалоне)), от «Алисы в стране чудес» до «Повелителя мух». Я просто пищал от подросткового восторга, когда из-за спины главного злодея вырастала могучая тень одноногого кока Джона Сильвера, а уж когда из-под груды взорванной машины восстал хромающий экзоскелет киборга-убийцы... Или это красивый мальчик-не-желающий-взрослеть... В общем, тот, кто в детстве читал хорошие книжки, а не игрухи на консоли резался, получит сто пудов дополнительного, щекочущего самые нежные места удовольствия...

И все это увязано в крутой сюжет про первобытные северные народности из верхнего палеолита!

Марк Лоуренс может нравиться или не нравиться — это дело вкуса, но то, что он мастер остросюжетной и эмоционально насыщенной прозы, это непреложный факт. И «Девушка и звезды» — это его несомненная творческая удача (я за год прочитал пять его романов и пару десятков рассказов по долгу службы, так что есть с чем сравнивать).

А почему не высший балл? Довольно предсказуемое начало романа и в финале душевные терзания Яз из Иктов стали несколько вторичными, ничего не добавляя в ее образ ,а только действие замедляя. Пауза, необходимая для контраста, но утомительная. Можно было другую разбивку для экшена придумать.