Рецензия опубликована в газете "Книжное обозрение", 2014 г. – № 7 (2383).
Мир как воля и представление
Яцек Дукай. Иные песни: Роман. / Jacek Dukaj. Inne piesni, 2003. Пер. с польского Сергея Легезы. — М.: АСТ, 2014. — 736 с. — (Сны разума). 2000 экз. — ISBN 978-5-17-083020-6.
У отечественных писателей-фантастов, и маститых, и начинающих, есть одна общая проблема: очень уж любят они затягивать экспозицию, занимающую до девяти десятых иного романа. Польский фантаст Яцек Дукай поступает прямо противоположным образом. То есть сразу окунает читателя в гущу событий, забрасывает в чужой, незнакомый мир нагим, дрожащим, без разговорника, путеводителя и гида. Иными словами, история, которую рассказывает автор на страницах «Иных песен», начинается буквально с полуслова — и властно требует полного погружения.
Чрезвычайно сложно определить жанр этой книги. Здесь перемешаны десятки ингредиентов: альтернативная история, альтернативная география, альтернативные этногенез, биология, медицина, физика, астрономия... Да еще и вавилонское смешение языков для полноты эффекта — правда, с упором на древнегреческий. Первые страниц пятьдесят пробираться по литературному лабиринту Дукая приходится буквально на ощупь. И за всем этим стоит иное мироустройство, иные фундаментальные принципы, управляющие в этой вселенной матерей и людьми. Впрочем, не так страшен черт, как его малюют. Чтобы худо-бедно сориентироваться в хитросплетениях «Иных песен», достаточно запомнить три слова: керос, антос и морфа. Керос — материал, из которого сотворен этот мир. Антос — та сила, что упорядочивает пространство, создает порядок из хаоса: воля, харизма, талант к манипуляции, назовите как хотите. Ну и морфа — форма, образ, представление, конечный идеал, к которому стремится керос под влиянием антоса. Все остальное — география, политическое устройство, взаимоотношения между людьми — логически вытекает из этой триады. Мир «Иных песен» устроен предельно жестко, без розовых соплей. Здесь по определению невозможен компромисс, «диалектическое единство противоположностей»: только торжество одной морфы, одной воли над другой. Никакой половинчатости, только «за» или «против», орел или решка, пан или пропал. «Понимание — означает победу Формы сильнейшего, приняв которую более слабый ясно и отчетливо уразумевает, почему он был неправ». Согласиться с оппонентом, пойти на попятную значит потерять себя, утратить частицу своего «я», проиграть схватку.
Впрочем, все эти замысловатые парадоксы и нагромождения неологизмов не стоили бы и выеденного яйца, если бы в книге не разыгрывалась очень понятная, очень человеческая, насыщенная шекспировскими страстями драма. Стратегос Иероним Бербелек, военачальник, разгромленный на голову, впавший в ничтожество, заново отстраивает себя и возносится (в прямом и переносном смысле) на высоты, ранее не покорявшиеся ни одному смертному. Хотя цена, которую ему за это приходится заплатить, человеку менее амбициозному показалась бы чрезмерной. Горькая истина победителя: «Враги — все, а единственная разница состоит в том, что некоторые враги уничтожаются, а других можно использовать для уничтожения остальных».
На родине Яцека Дукая не зря называют наследником Станислава Лема — то есть скорее «просто писателем», беллетристом-интеллектуалом, чем писателем-фантастом. Этот роман вобрал не только фрагменты учений великих философов от Ксенофана до Шопенгауэра, но и чудесно преображенные образы мировой литературы, от летающего острова Джонатана Свифта до экваториальной психоделики Амоса Тотуолы. Комплименты заслужены: «Иные песни» — тяжеловесная, но мощная, насыщенная смыслами книга, стальным тараном прошибающая стены жанрового конформизма. Один из четырех романов, написанных Дукаем на сегодняшний день — к этому можно добавить еще и три полновесных сборника повестей и рассказов. Дождемся ли их появления на русском?..
Ну и для полноты картины — последнее в уходящем году видео на сайте онлайн-журнала "Питерbook". С казанского фестиваля фантастики, толкинистики и ролевых игр "Зиланткон-2014": писатель Александр Белаш раскрывает страшную тайну фольклорного персонажа, известного как Полкан.
Анонс:
цитата
Около 1400 года итальянец Андреа да Барберино, перелагавший прозой эпические песни, выпустил в свет рыцарский роман «Французские короли» – компиляцию из нескольких источников, среди которых была англо-нормандская поэма середины XIII века «Бэв де Антон». По неизвестной причине в сюжете «Бэва...» да Барберино заменил сарацинского великана Эскопарта странным существом по имени Пуликане. Этот могучий получеловек-полусобака, воинственный сын женщины и пса, стал побратимом и соратником героя, а затем пал смертью храбрых, защищая его жену и детей. С конца XVIвека сочинение итальянца стало известно и очень популярно на Руси. Как лубочная «Повесть о Бове Королевиче» оно издавалось около двухсот раз. Пуликане у нас был назван Полканом, что нередко толковалось как «полу-конь», из-за чего Полкана изображали в виде кентавра. Поединок Бовы с Полканом – один из самых любимых сюжетов у лубочных художников. После 1918 года «Повесть о Бове...» почти век не издавалась, и герой-королевич забылся в народе. А вот имя Полкан прижилось – его часто давали крупным псам, оно стало нарицательным для силачей и, позднее, для некоторых лиц старшего офицерского состава. Полкан на правах равного вошёл в число героев сказочного и былинного эпоса; кое-кто всерьёз считает его исконно русским аналогом кентавра-китовраса.
Не вмешиваясь в спор о том, какой стране принадлежит Полкан, мы хотим обратить внимание на неизученные стороны этой персоны. При внимательном прочтении роман да Барберино точно указывает, где и когда родился Пуликане. Расследование показывает, что у Полкана есть родня по всему свету, что само явление человека-пса на свет закономерно и связано с историей древнего тотемного клана. Можно без преувеличений утверждать, что след Полкана буквально опоясывает земной шар.
Литературно-историческим изысканиям предается писатель Александр Белаш, почетный гость казанского фестиваля фантастики, толкинистики и ролевых игр "Зиланткон", соавтор (совместно с супугой Людмилой) циклов "Война кукол", "Капитан Удача", "Тёмные звёзды", "Русская Океания".
Одного не понимаю. Ну, не владеешь ты ни польским, ни английским, ни русским литературным языком -- но пригрелся где-то при издательстве. Ну так переводи Эдмонда Гамильтона или Дэна Брауна, никто слова поперек не скажет. Так какого же хора ты, с попустительства завредакции, граничущего с вредительством, хватаешься за Сапковского, за Мьевиля, за Винджа, за Бэнкса? За то, чего тебе ни за какие коврижки не потянуть? Неужели приятно выслушивать гадости? Что, елки-моталки, за мазохизм!?
облако тэгов
