За прошедшие годы Кай переменился, как, впрочем, и весь мир. Стал опытнее и осторожнее, более не торопясь брать на себя ответственность за жизни других людей. Нашел занятие, обрел даже некоторую известность и уверенность. Но автор подбрасывает ему новые испытания. Как и в "Пагубе", первой книге цикла, в "Юдоли" Малицкий берет заурядные приемы, а затем тщательнейшим образом расставляет замечательные декорации, старательно ткет сложную ткань событий, чтобы вдохнуть вторую жизнь в старые шаблоны. И, честно признаться, результат того стоит. И дело не только в антураже рухнувшего мира, упрямо пытающегося выкарабкаться из глубого упадка. И даже не в ряде хитростей и изюминок, приготовленных Малицким для ценителей оригинальности. Главное, что постепенно начинает проясняется замысловатая структура мира, его предыстория и мифы, роли действующих лиц и другие загадки Салпы.

Интереснее стали и люди, окружающие главного героя. Стало меньше натяжек, больше сложных, живых характеров, в которые охотно веришь и сопереживаешь. Маховик сюжета раскручивается довольно неспешно, медленно погружая читателя в изменившийся за три года Пагубы мир. А затем темп событий начинает стремительно нарастать, и все приемы, новые сведения и интересные моменты с трудом маскируют прямолинейную прозрачность и монотонность сюжета. В бешеной погоне за тайнами Салпы очень быстро проясняются правила игры. В результате, уже ближе к середине общая канва оказывается известна, и автор не отходит от нее ни на шаг. С другой стороны, постепенно открывающиеся детали мироустройства неуклонно усиливают интригу, подогревая интерес читателя и не давая отложить книгу ни на миг.

Если сравнивать "Юдоль" с "Пагубой", то здесь автор несколько сдвинул акценты с психологических мотивов становления главного героя на квестовую составляющую романа. Вновь, как и в первой книге, у Кая появляется спутница, красивая и умелая девушка Каттими, отлично владеющая мечом и ведающая полузабытые наговоры. Атмосфера Салпы все такая же мрачная и давящая и ничуть не менее жестокая и кровавая, чем прежде. Впрочем, есть и тонкий лучик надежды на облегчение и окончание затянувшейся Пагубы. Сохраняется и необычность авторского слога, проявляющаяся в обилии глаголов и недостатке прилагательных, в большем внимании к поступкам и мелочам поведения героев. Тем не менее, полностью все загадки так и не разрешатся, а фрагменты древней мозаики не встанут на свои места. Это удел следующей, заключительной части трилогии.

Итог: безудержная, изматывающая погоня за спасением Салпы и разгадкой древних тайн.

На первый взгляд, перед нами предстает древняя, избитая история. Странствующий рыцарь, злобный дракон, который правит в городе, прекрасная девушка, обреченная на свадьбу с ним. Корни подобных историй уходят вглубь веков, теряясь среди легенд и сказок. Впрочем, к моменту написания этой пьесы Шварц уже не раз творчески перерабатывал известные мотивы и сюжеты, придавая им новое звучание. Так же произошло и с "Драконом".

Злобное чудовище стало символом всего чуждого и враждебного человеческой душе, того, что калечит ее и уничтожает. В городе, которым правит Дракон, можно узнать, как фашистскую Германию или СССР, так и любую другую страну, где власть безжалостно подавляет даже намек на инакомыслие. Поэтому нет ничего удивительного, что большинство людей приходят в ужас от одной мысли, что можно жить без Дракона. И в этот замкнутый, пропитанный страхом и лицемерием мирок попадает главный герой, странствующий рыцарь Ланселот.

Он не боится говорить правду и отважно бросает вызов чудовищу. Его не пугают ни угрозы, ни каверзы преданных Дракону горожан, ни риск погибнуть. Ведь Ланселот относится к той редкой породе легких людей, которые беспрестанно рыщут по свету, искореняя несправедливость. Казалось бы, какое дело приличным, образованным людям до бездельника, бродящего из города в город и дерзко вмешивающегося в чужие жизни? Мало ли чудаков на свете. Но в том и беда, что в наш цивилизованный и культурный век стало немодно называть вещи своими именами. Многие считают более правильным использовать обтекаемые, расплывчатые выражения, по которым невозможно ничего понять. Истина, как и в пьесе, оказалась опасным, вымирающим существом. Даже городской бургомистр заявляет, что не настолько сошел с ума, чтобы говорить правду.

Поразительно, насколько афористичной оказалась пьеса. Шварц ювелирно огранил каждую фразу так, чтобы она не просто запоминалась, но еще и резала по живому, обнажая человеческие пороки и кажущиеся невинными слабости. Некоторые места хочется перечитывать вновь и вновь, поражаясь меткости наблюдений и точности формулировок. А еще удивляясь, как ловко играет автор обычными словами и ситуациями.

Не удивительно, что при жизни Шварца пьеса шла в театре лишь несколько раз. Хотя напрямую он не осуждал советские порядки, между строк читалось обличение жестокой системы взаимного доносительства и предательства, что господствовала в те годы. А ответы на вечные вопросы о добре и зле, подвиге и подлости плохо укладывались в строгие рамки идеологии.

И ведь Шварц в своей пьесе "всего лишь" призывал быть внимательнее к себе и к происходящему вокруг. Призывал быть бдительными, не подменять истину фальшивыми заявлениями и лозунгами. Призывал быть честными и не бояться говорить правду. Не случайно, как и в сказке Андерсена "Голый король", только маленький мальчик говорит то, что думает, не боясь высказывать своего мнения. Взрослые же боязливо шикают, неодобрительно качая головами, сами же готовы поддержать любого, кто возьмет власть в свои руки. Кроме того, Шварц показал, что мало убить конкретного, персонифицированного Дракона, чтобы наступило всеобщее счастье. Зло успевает оставить глубокий след в душе человека, жестоко калеча его душу. И этот дракон куда опаснее и коварнее.

А вместо традиционного подведения итогов я хочу просто повторить слова Ланселота: "Не боитесь. Это можно — не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга тоже можно. Не бойтесь! Жалейте друг друга. Жалейте — и вы будете счастливы!"

Вопреки справедливым опасениям, что книги будут во многом дублировать и повторять уже известные нам моменты, ничего подобного не произошло. Начать хотя бы с того, что кардинально изменилось место действия — с цивилизованных и обжитых систем на Тремезианский пояс, где царствует сила, наглость и вседозволенность. Соответственно и мотив цикла стал ярко авантюрно-приключенческим, по крайней мере, на первые две его книги. Поэтому неудивительно, что по сравнению с трилогией "Завтра война" цикл "Пилот" ориентирован скорее на подростковую аудиторию, что, впрочем, трудно назвать недостатком. Но от сравнений пора перейти к самому циклу.

Вообще, авантюрная атмосфера Тремезианского пояса удалась Зоричам на славу. Суровые будни, полные рутины, стали в их изложении интересными, захватывающими приключениями. Во многом этому способствует обилие технических деталей, которые придают определенную фактуру и ощущение достоверности, которого порой так не хватает космооперам. Единственное, что мне не понравилось в "Пилоте мечты", так это излишне насыщенные любовные похождения героя, но, полагаю, это на любителя.

Во второй книге действие с головой погружается в пиратские сферы Тремезианского общества. Как выяснилось, отличия между корпорацией и пиратами невелики. С той лишь разницей, что у Синдиката одно наказание — пуля в лоб. Сюжет по-прежнему скачет из стороны в сторону, не давая герою отдохнуть. И, наверное, не зря неимоверная удача Андрея уравновешивается периодическим невезением. А так просто замечательно отражен образ жизни талантливого разгильдяя. Нет, во всем, что касается флуггеров и полетов, Румянцев серьезен и внимателен, но в повседневной жизни частенько допускает глупейшие ошибки.

Начало войны ознаменовалось очередными переменами в жизни Румянцева. Теперь его задачи лежат вне официальных документов, скрытые отметками особой секретности. Третья книга цикла, "Пилот особого назначения", оказалась самой небольшой, и по своему характеру, скорее промежуточной. С одной стороны, не скажешь, что ей не хватает событий — еще как хватает, и боев, и открытий, и смертей. Но с другой, остается ощущение, что авторы что-то недосказали. К тому же на смену авантюрной атмосфере приходит армейская дисциплина, что также сказывается на восприятии книги.

Особенно интересны главы, где второстепенные герои вовсю демонстрируют чудеса храбрости и тактической смекалки. Изо всех сил выживают, если по простому, хотя клоны этому всячески препятствуют. Сцены масштабных сражений проработаны и выписаны безукоризненно. Яркие, сочные эпитеты, изящные тактические комбинации и секреты стратегии создают впечатляющие картины противостояния военных машин. Я уже не говорю о подробных технических деталях воздушных сражений, когда каждый маневр или момент описаны так, что перед глазами сразу же возникает четкая картинка. Единственный минус романа — промежуточность финала. Поставив точку в войне с клонами, авторы так и не раскрыли всех тайн, связанных с рождением Румянцева, явно, оставив их для возможного продолжения.

Таким образом, цикл "Пилот" плавно дрейфует от авантюрных романов к военным, при этом уровень их неизменно остается хорошим. Обилие технических деталей порадует любителей точности, но и те, кому больше по душе размах и кураж, тоже останутся довольны. При этом цикл закладывает более прочный фундамент под первую трилогию и цикл "На корабле", раскрывая конкретные причины и факторы, которые приблизили войну.

Здесь есть зловещий Грибной Король — крайне необычная нечисть, привольно чувствующая себя в Чернолесье и умеющая овладевать разумом людей. Впрочем, у него хватает и других слуг, тоже способных доставить немало хлопот. Здесь есть могущественные колдуньи, но их сила исчезает, если перед ними окажется образ святого. Здесь плетут коварные интриги представители Новой и Старой династий, недовольные тем, что на троне сидит бывший генерал, когда-то и вовсе бывший крестьянином. Структура королевства построена достаточно четко и ясно, чтобы не возникало лишних вопросов, более того разнообразие персонажей идет книге только на пользу. И вот, в напряженное, стремительно накаляющееся противостояние вмешивается кто-то третий.

Повествование во многом основано на ювелирно просчитанных диалогах, которые прекрасно раскрывают колоритные характеры многочисленных персонажей, хоть злодеев, хоть добряков, хоть не тех и не этих. Собственно, описания автор тоже использует, но в меньшей мере, довольствуясь внешностью героев, отдельными зарисовками, скупясь на пространные отступления. Поэтому первое впечатление о большинстве персонажей создается по их манере речи, и уже потом свой вклад дают поступки. В начале, действие развивается неспешно, но затем автор постепенно наращивает темп.

Возвращаясь к сказочному антуражу и стилю, хочу обратить внимание на один немаловажный момент, который в некоторых рецензиях сочли недостатком. Дело в том, что у "Ксенотанского зерна" нет четко сформулированной, главной идеи. Это не отменяет множество назидательных сцен и эпизодов, которые обрамляют основную сюжетную линию. Более того, при желании, идею можно найти, но звучать она будет невероятно просто и обыденно. Что-то вроде "давайте жить дружно". Тем не менее наивным роман не назовешь. Автор достаточно наблюдателен, чтобы подметить любопытные закономерности и гармонично вписать их в текст. Еще одной немаловажной составляющей книги является политическая сатира, написанная умно и объективно, так чтобы сохранить актуальность без привязки к конкретным событиям общественной жизни. При желании аналогичное положение дел можно найти хоть во Франции времен Великой Революции, хоть в России начала двадцатого века, хоть в еще каких-то реальных событиях.

Итог: удачное сочетание жизненной иронии, политической сатиры и сказочного антуража.

Все было относительно неплохо, пока шло знакомство с героиней, которая сильно напоминала Арьяту из "Воина великой тьмы". Напоминала и прямотой, и упрямством, и даже некоторой взбалмошностью. Но на этом сходство, к сожалению, не заканчивается. Побег Алиедоры от жестокого мужа оказывается тем самым камешком, чье движение вызывает целую лавину событий. Жесткие требования, бессмысленные споры, быстро переходящие в свару, а потом и вовсе стремительно разгорающаяся война.

Здесь и начинается путь героини, чересчур похожий на тот безумный, беспрестанный бег Арьяты, который многим не приглянулся в "Воине". Он почти без изменения перекочевал и в эту книгу. Насколько я понял, на этот раз Перумов хотел показать нам постепенное изменение героини, то, чего так не хватало в "Терне", где характеры персонажей оставались почти неизменными на протяжении большей части книги. Но при этом он оказался заложником собственного желания.

Ломка характера, всех привычных устоев и привязанностей, морали отображена натуралистично и правдиво, но как раз это и плохо. Не из-за натуралистичности, а потому, что эта часть книги получилась бесцветно-серой, муторной и давящей. Излишние подробности сводят на нет все усилия автора. К чему постоянные страдания, если их перечень предсказуем по методам сект, а цель легко узнаваема? Голод, физическая нагрузка, холод, а потом и разновидность сенсорной депривации. Из-за затянутости хочется побыстрее пролистать, прорваться сквозь череду кажущихся бессмысленными метаний. На самом деле, некоторый смысл в них есть, но он быстро теряется среди испытаний, страданий и многого другого.

Зато интересной и живой оказалась вторая часть, в которой героиня сделала наконец выбор, причем сознательно и взвешенно. Действие сразу обрело четкий смысл, а весьма любопытные картины повседневной жизни Некрополиса усилили приятное впечатление. Как ни странно, царство смерти получилось у Перумова необычно живым и интересным. Более того, Мастера стали едва ли не самыми запоминающимися персонажами этой книги, благодаря живым и ярким характерам. То ли сказалась моя симпатия к жесткой дисциплине в государстве, то ли долго подогреваемый интерес к Гончим и их хозяевам. И все же провальная середина изрядно подпортила общее впечатление от романа, значительно понизив оценку. Может быть, сыграл свою роль контраст с яркостью первой части, а может, и постоянный рост числа тайн, которые совершенно не желали выстраиваться в какую-то систему.

Итог: неоднородная книга о приключениях эгоистичной, импульсивной героини со странными способностями.