Один студент из временной петли ста архимагов стоит

На книгу я наткнулась случайно, когда искала произведения, где учеба является одной из ведущих тем. К чтению приступала даже с некоторым скепсисом, но неожиданно быстро втянулась, отдавая роману каждую свободную минуту. С большими интересом и удовольствием дошла до конца, и мне все еще мало…

В идейном плане «Мать Ученья» — компиляция различных подходов и узнаваемых образов современного фэнтези. По отдельности вы не раз видели все эти элементы. Но детали этого конструктора настолько продуманы и подогнаны друг к другу, что упрекнуть роман во вторичности язык не поворачивается. Логика есть у всех персонажей, и в действиях противников, и в магической системе, и в мироустройстве в целом. Бои продуманы как с тактической, так и со стратегической точек зрения. И все это бьется между собой. При этом автор совершенно не претендует на лавры Писателя или создание «нового слова в жанре», не пытается играть на модных трендах и повестке, не нагоняет искусственной серьезности, а ровно наоборот, просто старается сделать свою работу как можно лучше. «Кто бы ни сделал эту штуковину, он думал лишь об эффективности». Кажется, именно эта безыскусственность и подкупает в книге больше всего.

Так же мне понравилась техничность и даже утилитарность повествования. Здесь нет описательной мишуры, быт персонажей не вязнет на зубах, а постоянное действие не дает заскучать. Порадовало и отсутствие выраженной романтической линии, заранее обреченной из-за конструкции самой истории. Вместо этого перед нами предстает логично выстроенная система причин и следствий, зацепок и подсказок. Лишь финал покажет, к чему ведут все ниточки, но сплетаться в общий узор они начинают с первых же строк.

При всей лаконичности описательной части, картина приобретает глубину и перспективу за счет структуры сюжета. Автор мастерски проводит персонажей через месяц сурка, не повторяясь, а наоборот, добавляя все больше деталей или показывая события под другим углом зрения. Цикл за циклом мир и действующие лица получают все больше объема и пространства. Повествование прекрасно балансирует между предсказуемостью и неожиданными поворотами, позволяя читателю как делать удачные прогнозы, так и удивляться внезапным ходам. А еще закольцованное время действия помогает раздвинуть рамки мышления и дает хороший толчок к саморефлексии на тему «А что, если вместо привычных поступков я попробую совершить что-то новое?»

И, конечно, глубоко проработанный процесс обучения. Настоящий. Без дураков. Когда не так просто перейти от теории к практике. Когда лишь с ростом знаний и опыта понимаешь, зачем тебя заставляли заниматься вот этой скучной ерундой во время изучения основ. Когда захватывает общая атмосфера учебной группы. Когда без системности никуда. Когда с учителем намного быстрее, чем самостоятельно. И особенно с хорошим учителем. Когда не только ты определяешь свой выбор, но и твой выбор определяет, каким станешь ты сам. Когда количество переходит в качество. Когда с развитием мастерства становится все сложнее перейти на новый уровень… Не то, чтобы автор совсем не подыгрывал главному герою, и, пожалуй, такое и невозможно, учитывая масштабность стоящей перед ним задачи. Но именно упорство и непрестанная работа позволяет гг – прилежному, но невыдающемуся рядовому ученику – расти, развиваться, оттачивать навыки и умения и превратить врожденный баг в фичу. Его взгляды, взаимоотношения с другими людьми, оценка тех или иных вещей постепенно меняются под действием опыта и колоссального давления временной петли. И незаметно история обычного студента, который прокачался, превращается сперва в рассказ о герое, всех усилий которого все равно недостаточно, а затем в настоящий эпос о Герое, который спасает мир, но становится чуждым ему.

Одним из главных плюсов для меня стала законченность книги. Хотя в тексте присутствуют несколько заделов на продолжение, эта история завершена, а финал не слит. Да, при всем старании и опоре на заранее продуманный план у автора не всегда получается удерживать баланс и темп. Лично мне не хватило завершенности некоторых второстепенных линий и присутствия рядом с главными персонажами в финальной битве. Но общая сумма достоинств романа более чем компенсирует все огрехи.

Завершается же повествование приятным эпилогом, позволяющим посмаковать концовку. Несколько заботливо разложенных закладок на будущее позволяют надеться на еще одну встречу в будущем. А пока грусть от расставания не отпускает, быть может, стоит запустить новый цикл и начать сначала?

P.S.: Однозначно да, стоит перечитать хотя бы стартовый цикл. Он выглядит совсем по-другому, когда знаешь, куда смотреть. Множество крючков и зацепок, невидимых при первом знакомстве, позволяют с интересом вернуться к тексту еще раз. И это единственная книга в моей жизни, которую я перечитала сразу после первого прочтения – и получила не меньше удовольствия, чем в первый заход.

«Человек создает себе друга» — история уникального сибирского эксперимента по одомашниванию лисиц

[Music theme: Heather Dale — Black Fox]

Книгу можно разделить на две неравные части.

Большая рассказывает об эксперименте Дмитрия Беляева по одомашниваю диких лисиц, идущего уже более полувека. Сперва обрисовывается общее положение дел в биологии и генетике к моменту начала работы. Описывается суть исследования, его развитие и значимость. Текст оживляется воспоминаниями и дневниковыми записями соавтора эксперимента Людмилы Трут и других сотрудников Института цитологии и генетики Сибирского отделения Российской академии наук, а так же некоторыми бытовыми подробностями. Наконец, рассказывает о международном признании исследования и посещениях лабораторной зверофермы иностранными учеными. Всю дорогу при этом вас будут очаровывать игривые пушистые лисы и трепетное отношение к ним сотрудников. Данная часть подходит для широкого круга читателей.

Вторая, меньшая часть, сосредотачивается на научной значимости эксперимента по доместикации лис. Здесь автор углубляется в различные подходы в генетике и этологии и перекидывает мостик к эволюции и возможному «самоодомашниванию» человека. Если вам ничего не говорят имена Джейн Гудолл, Эдварда Уилсона, Конрада Лоренца или Франса де Вааля, вы не много потеряете, если просмотрите последние главы по диагонали или вовсе закончите чтение.

Так же в книге можно выделить отдельный пласт, пронизывающий все сочинение насквозь – образ СССР в голове автора-иностранца. По всему тексту встречаются ремарки типа «Ну это же Советский Союз», звучащие почти как «Ну это же Зазеркалье / Тролльхейм / Страна под холмами, ничего удивительного, что там все шиворот-навыворот»:

Особенно примечательно, что и объяснение такой особенности восприятия есть здесь же – мы включены в западную культуру, а западные люди в нашу – нет:

Впрочем, это не мешает автору высказываться о Николае Вавилове, Дмитрии Беляеве, Людмиле Трут, других советских ученых и работниках зверофермы крайне комплиментарно.

Жаль, что Дмитрий Константинович не успел самостоятельно написать о труде своей жизни, и пришлось еще тридцать лет ждать, чтобы иностранный профессор биологии поведал широкой общественности эту историю. Сколько их, известных лишь специалистам, на территории нашей страны?

В общем и целом, к ознакомлению рекомендую – если уж не со всей книгой, то хотя бы с коротким роликом Евгении Тимоновой в проекте «Все как у зверей», где можно посмотреть в глаза этим шерстяным разбойницам – будущим похитительницам вашего сердечка ❤

P.S.: Моя акварельная лисичка ^_^

https://fantlab.ru/files/private_messages/749/7491/74915/7491545/fox.jpg

Вредные советы, или сотворение маркизы

Несколько лет назад «Таинственный сад» не вызвал у меня особо сильных эмоций своей чрезмерной нравоучительностью. А вот данный роман идеально попал в настроение. Спасает и зрелый возраст главной героини, благодаря чему ее неизменные сдержанность, такт и манеры выглядят куда органичнее, чем у более юных персонажей в подобных произведениях.

Эмили Фокс-Ситон сразу покорила меня тем, что буквально постигла дзен. Она осознанно и с благодарностью принимает скромные дары, посылаемые ей судьбой, искренне наслаждаясь обществом окружающих людей, незатейливым уютом своей маленькой комнатки с красными занавесками из самой дешевой ткани с распродажи, а при случае — солнечной погодой или поездкой за город. Одновременно она и не терзается отсутствием большего, не говоря уж о совсем несбыточном. Просто живет настоящим и радуется имеющемуся.

К сожалению, на одном дзене в настоящие леди не выедешь, поэтому вскоре нам открываются новые, уже не столь однозначные статы и скиллы. Итак, чтобы стать идеальной леди необходимо: [выйти замуж за маркиза — зачеркнуто]

Defaltam: происхождение, образование, манеры.

Uno modo: обесценьте самое себя. У вас нет ни способностей, ни ценных качеств, ни таланта. Вам просто повезло.

Secundo: будьте удобной абсолютно для всех. Ваши собственные чувства, желания, безопасность, здоровье и даже жизнь совершенно не важны, если ради них необходимо потревожить или огорчить кого-либо.

Tertio: на близких и родственников это особо распространяется. Молчите и терпите до последнего, как бы остро вы не нуждались в помощи. Не забывайте улыбаться, махать ручкой и заверять, как вы всем благодарны.

Quartus: осыпайте благодеяниями и причиняйте добро окружающим, особенно если у них есть объективные причины вас недолюбливать. Приблизьте их к себе, чтобы они могли детально изучить ваши привычки и слабости.

Quintus: каким бы самовлюбленным эгоистом ни был ваш супруг, создайте себе его предельно идеализированный образ, дабы любить и боготворить оный. В отсутствие мужа перебирайте его вещи и орошайте слезами свои рукава и его сорочки.

Ad sextum: ?????????????????

BENEFICIUM!!! Вы — истинная леди!

Nota bene: если выбиться в леди таки не случилось из-за неудачного происхождения, неподходящей физиономии или формы черепа, ваш путь — поступить в горничные к настоящей леди. Нет счастья большего, чем прислуживать благородной особе! Знайте свое место и помните, что только так вы сможете максимально приблизиться к заветному идеалу.

Добавьте сюда, что главная героиня практически не развивается и вообще выглядит не слишком приспособленной к жизни. Это кажется вдвойне странным, учитывая степень феминизации книги, которая даже превышает уровень семейства Марч (Луиза Мэй Олкотт «Маленькие женщины») — на момент начала повествования Эмили несколько лет живет одна и самостоятельно зарабатывает на свое проживание.

Сильно сглаживает это все общая незамутненность не только героини, но и всего повествования. Я с удовольствием наблюдала развешивание по стенам ружей, которые потом стреляли холостыми, а то и вовсе невзначай убирались от греха подальше

Это одновременно и заземляет всю историю, и чуть подтрунивает над романическими штампами, и гармонично перекликается с общим рефреном о хороших вкусе и манерах.

Увы, дешевая драма таки все больше берет свое с приближением к финалу. Заканчивается все и вовсе игрой на любимой детской фантазии «Вот я умру, и все оценят и поймут, как я замечательный». Лично я бы вместо всех этих покушений и безграничных страданий предпочла будничное постепенное выстраивание отношений между супругами. Жаль, тогда бы это был книга иного уровня. Здесь же у нас простая сентиментальная развлекательно-поучительная история, умеренно интересная и эмоциональная. Если вы любите Полианну (Элинор Портер «Поллианна»), Энн Ширли (Люси Мод Монтгомери «Аня из Зелёных Мезонинов») и княжну Джаваху (Лидия Чарская «Записки институтки»), стоит обратить на нее внимание.

Данный производственный роман скрупулезно описывает работу военной контрразведки. Малейшие улики на местности, окурки, бессонные ночи, функельшпиль, ползание на брюхе в кустах, обертки от сала, скрытое преследование, криптография, выброшенные огурцы, погони, агенты-парашютисты, следы по росе, засады, качание маятника, [нержавеющие скрепки в удостоверении, дуло в форточке — зачеркнуто], интуиция, колесо Фортуны и вот это все.

Расписано все от первых зацепок и работы специалистов на местности до заседаний высших чинов, взаимодействия с другими ведомствами и подготовки войсковой операции. Стиль повествования крайне серьезный. Никаких разговорчиков и шутеечек в строю, вот вам еще регулярных документальных вставок сверху.

Жанр обязывает, поэтому персонажи мало отличимы друг от друга. Описания природы и окрестностей лаконичны, минимально обрисовывают местность и отмечают значимые для поисков подробности. Приступы рефлексии у действующих лиц редкие и непродолжительные. Но, хотя персонажи в большей степени функции, исподволь вырастает общая картина искалеченных войной народов, семей и отдельных человеческих душ.

Благодаря такому раскладу непрестанное действие поддерживает постоянный интерес к происходящему. В этом отношении книга очень ровная. Так что если вам не понравились первые главы, дальше можно не пытаться — там тоже самое. Система начинает сбоить лишь на середине на главе с участием Сталина. Стараясь придать внушительности по сути весьма камерной концовке, автор начиняет доселе по-деловому сухой текст многословными и ни на что не влияющими подробностями. В самом процессе чтения уже понятно, что сведения о том, какой жесткости воротник у мундира Иосифа Виссарионовича; сколько стульев не хватает на военном совещании; и сколько девушек было у помощника коменданта, ничего не значат. Написано это все длинно и топорно, от чего становится еще скучнее и томительнее. Раскрытие некоторых моментов биографии основных героев было бы неплохо, если бы опять таки хоть как-то влияло на сюжет. Но поменяй житие одного на житие другого и... ничего не изменится. Единственное, что среди всего этого радует — достойная мотивация парня_который_облажался. Очень четко прописано, как и почему он увидел ситуацию одним конкретным образом. В остальном же вторую половину сочинения можно сократить раза в два-три, и оно от этого только выиграет.

Подводя итог, это суровая книга про суровых парней на суровой службе. На сегодня роман не кажется чем-то особо выдающимся, хотя и был культовым в свое время. Если вы ничего не знаете о работе военной разведки, но внезапно заинтересовались — эта книга для вас.

Где-то на пятой главе данного опуса у меня появилось желание попрощаться с этим праздником абсурда. Тогда же я заподозрила, что у романа общий автор с «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения», который я счастливо бросила, не одолев и первой четверти. Но, пребывая в благостном расположении духа, я все же решила дать книге еще один шанс. Эдаким макаром я добралась почти до середины, а там было легче уже просто дожать. И-и-и!.. С тем же успехом можно было бросать в начале.

Нет, в один момент случилось просветление, когда я почувствовала, что все эти гиперболически-карикатурные персонажи и ситуации нужны, чтобы ярче выразить основной посыл: даже если твоя жизнь была абсолютно пуста последние сорок лет, еще не поздно сделать шаг и все изменить. Была еще пара неплохо написанных эпизодов, ряд объемных и неоднозначных героев, да и явственно наличествующий авторский стиль — явление не столь уж и частное. Порой одного этого набора достаточно, чтобы сделать произведение, но здесь наличествует еще и целая россыпь минусов, значительно перевешивающих все положительное:

— Логика повествования. Над Боргом солнце встает не благодаря вращению земной оси, но исключительно потому, что так удобно автору. Поэтому у женщины, которая несколько десятков лет никуда не выходила и не выезжала без благоверного, имеются личный автомобиль, действующие права и, собственно, умение водить. А вот проблем с наличностью после ухода от мужа наоборот не обнаруживается. В ту же яму падают взаимоотношения действующих лиц, схожим манером дела обстояли в «Почерке Леонардо» Дины Рубиной: все персонажи как один тянутся к главной героине по каким-то таинственным и им одним ведомым причинам, о которых читатель не узнает ни слова. Так и здесь по щелчку пальцев дети и вообще все вокруг мгновенно привязываются к Бритт-Мари, возникает взаимное влечение между ней и местным стражем порядка, а чиновники, которых буквально главой выше основные персонажи ничтоже сумняшеся откровенно оскорбляли, становятся на их сторону... По мере необходимости заглавная героиня — то зацикленная на мелочах категоричная душнила, то все понимающий и не задающий лишних вопросов мастер эмпатии. То же касается и полуслепой Банк, которая то видит, то не видит, когда это удобно. Да и вообще весь сюжет такой: всю книгу нагнетается неубедительный любовный треугольник между протагонистом; ее мужем, которого она знает как облупленного; и полицейским, о котором ей не известно практически ничего. Делает финал же, заставляя персонажей резко испытывать катарсис и принимать решения, обязательная Драма. А то так и сидели бы все ровно и не рыпались. Не то чтобы это все было негодно само по себе, но тут вся эта внутренняя механика торчит наружу и крайне очевидна.

— Позитивный настрой. Почему это минус? Потому что здесь, как в фильме «Стажер» с Робертом Де Ниро, доброе слово не подкреплено добрым делом. Перед нами просто хлопают в ладоши и уверяют, что теперь-то все хорошо, когда действительно положение дел не изменилось вообще никак.

— Футбол. И загвоздка вовсе не в том, что ему уделяется чрезмерное внимание, а в самом представлении этой игры: куда больше походит на дворовую драку с опциональным ляганием мяча, чем на организованную деятельность с четкими правилами. Покорнейше благодарю, конечно, что все это не увенчалось стандартным нарративом о приходе к успеху кучки аутсайдеров, но от этого не становится менее странным, что футбольная команда, еще месяц назад имевшая обожаемого профессионального тренера, но все равно слабо играющая, с буквально ничего не знающей о спорте и футболе Бритт-Мари внезапно улучшает свои умения, при том, что вся тактика встречи исходит снизу и заключается в сакраментальном «не дадим им забить любой ценой!» План матча? Амплуа участников? Знание особенностей собственных игроков и игроков и манеры соперников? Зачем, если на тренировке достаточно лишь побегать «дурочку» да попинать мячик в свете фар? И вишенка на торте: все персонажи дружно болеют за знаменитые английские, а не шведские клубы, попутно выдвигая поразительную теорию о соответствии взглядов и черт личности болельщика характеристикам игры выбранной команды. Впрочем, реверансы в сторону Великобритании здесь могут быть и оправданы: если бы текст пестрел названиями вроде «Броммапойкарна», «Реймерсхольмс» или «Халльстахаммарс», что читать его уютно было бы только поклонникам «Икеи».

— Юмор. Иногда он неплох, но в основном представляет собой постоянное повторение одних и тех же фраз по всему тексту, либо становится откровенно туалетным. Упасть лицом в лужу собачьей мочи? Угодить человеку наконечником трости в рот или мячом в голову? Ха. Ха. Ха. Ах-ха. Спасибо хоть до масштабов навозной кучи как в «Вафельном сердце» Марии Парр не дошло.

— Заключительный лозунг «Следуй за мечтой!», в представленном варианте в принципе не любимый мной за свою категоричность и крайнюю эгоистичность. Собственно, основной посыл о поиске себя обесценился для меня ровно в тот момент, когда стало ясно, что до того, как жить интересами мужа, Бритт-Мари жила интересами сестры, но это почему-то ОК. Шило на мыло? Чем одно лучше другого?

В общем, легкость бытия, с самого начала делающая всю книгу, стремительно переходит в легковесность, и повествование начинает штормить от малейшего дуновения. То герои целую неделю обивают пороги муниципалитета в борьбе с бюрократами за футбольное поле, под конец пустив в ход спрятанный в рукаве козырь и еще парочку самостоятельно нарисованных карт, то внезапно случается чудо в духе «Бегущего за ветром» Халеда Хоссейни,

P.S.: Маленький скетч, появившейся у меня в голове в процессе прослушивания. :)

https://fantlab.ru/files/private_messages/600/6001/60019/6001930/brittmari.jpg

P.P.S.: Как-то во время прослушивания лекции по биологии меня зацепили извинения лектора (имя за давностью уже, увы, забылось) за кривость иллюстраций, поскольку, чтобы не использовать чужие изображения, он рисовал их самостоятельно. «А ведь точно, оригинальные картинки для оригинального текста!» — подумала я, и... И прошло не меньше года, прежде чем я и в самом деле что-то до конца нарисовала. ^^''' Искренне надеюсь не забросить сие благое начинание и впредь прокачивать не только навыки написания рецензий, но и живописи тоже. :)

Антисоветчина для самых маленьких

К самой истории Стеллы Нудольской как таковой никаких претензий предъявить невозможно, человек как запомнил и смог, так и поведал. Помимо рассказа о тяжкой доле собственной семьи, в книге повествуется о судьбах встреченных людей, а так же содержатся любопытные детали бытования ссыльных в Киргизии.

А вот пересказ Ольги Громовой — уже совсем другая песня. Этот короткий роман, адресованный детско-юношеской аудитории, основан на рассказах и рукописи «Не позволяй себе бояться» Стеллы Натановны и подается как чистая правда. Но уже в дополненном переиздании «Сахарный ребёнок. Люди. События. Факты» прямо говорится, что события пролога — занижение школьных оценок, чтобы не дать золотую медаль дочери врага народа — с реальным прототипом героини не имели места быть. То есть вообще да, было дело, но «настоящей Стелле тут повезло». Сразу же возникает вопрос, а что еще попало довеском в настоящую историю одной девочки ради красного словца и большей трагичности? Нет, художественная персонализация определенных реалистических типажей, позволяющая в одном ярком образе отразить жизнь целого поколения, прием отнюдь не новый. Использовал его, например, Алексей Толстой в рассказе «Гадюка», рисуя характерный портрет девушки в Красной армии. Но тут уж надо решить, синяя или красная таблетка: беллетризованная документальная биография или вольная компиляция, а не то это уже какая-то селедка с молоком получается, и из различных действительных фактов эдаким манером можно слепить настоящего монстра Франкенштейна, и близко не существовавшего в действительности.

Одним из основных ощущений от книги было чувство постоянного давления на эмоции и непрекращающегося спекулирования на неоднозначной, болезненной и тяжелой теме. Усугубляется это еще и отсутствием стиля и крайне низкой, точечной визуализацией. Основные персонажи, несгибаемая мать и все понимающая, все видящая, не плачущая дочь, сделаны из стали, а не из плоти и крови. Поэтому глубоко личная история в чужом изложении превратилась в безликое скопище штампов на тему сталинских репрессий: идеальная счастливая семья с мудрыми и чуткими родителями «до», обыск, арест, доносы соседей, этап, лагерь, ссылка etc. И солдаты, избивающие прикладами детей. Подается это все глазами ребенка, что не является плохим приемом само по себе, но в данном случае сильно ограничивает горизонт повествования и причины, предпосылки и масштаб происходящего. Из-за этого взгляда с уровня колен фактологическая часть практически полностью скрывается, а вот эмоциональная только усиливается и выпячивается вперед. Зачем пытаться понять, мог ли появится более гуманный, не пребывающий в вечной осаде строй на базе до предела расколотого социальным конфликтом общества Российской Империи, прошедшего через горнило Первой Мировой и Гражданской войн, если коммунисты плохие? К чему разбираться в работе репрессивного механизма, если во всем виноват Сталин (вариация схоластических рассуждений на тему парадокса всемогущества прилагаются)? Зачем прослеживать истоки и причины применяемых правительственных практик, если все они направлены на преследование добрых и честных людей? Призывы «думать своей головой и слушать свое сердце» в тексте, не подразумевающем критического осмысления прочитанного, были бы смешны, если бы демагоги и маркетологи с неизменным успехом не использовали аналогичный прием настолько повсеместно.

Как итог: спекуляция чистой воды при всех благих целях поведать миру об ужасах Большого террора. Осознанно или нет, но текст содержит разнокалиберные подмены понятий и огромное количество полунамеков, считать которые у ребенка нет ни малейшего шанса. Поэтому в качестве первой книги подобной тематики в силу своей ангажированности «Сахарный ребенок» не пойдет, а чтение после более известных «взрослых» мемуаров мало что добавит к уже сказанному там. Сочащееся отовсюду чувство обиды понятно абсолютно на столько же, на сколько и неприемлемо, поскольку читатель не является местом утилизации негативных эмоций. А уж априорная предвзятость совершенно непростительна, ведь деление на «хорошие мы» и «плохие они» — это первый большой шаг в сторону новой волны несправедливости и насилия. Рассказ об этих и других темных страницах всемирной истории, чья чудовищность в любом возрасте осознается с трудом, требует особых чуткости и тактичности, а не близкого к карикатуре упрощения. К сожалению, данная книга демонстрирует собой именно последний вариант, а подобных исторических клише и без нее кругом предостаточно. Излагать юной аудитории эти страшные и сложные вопросы, разумеется, нужно, но явно не так.

Во многом данное произведение походит на продолжение другого романа Алексея Иванова «Сердце пармы» — если отстраниться от конкретных персонажей, происходит все то же самое: шаманы камлают, православные священники крестят язычников, религиозные фанатики жгут себя, степняки нападают... Реальные факты (в фактологию тут можно нырнуть и не вернуться) переплетаются с умело вставленными элементами мистики, и все вместе это погружено в какую-то особую кровавую реальность. Но самое важное — что главным героем здесь являются не люди, а сама Сибирь.

Автор сплетает свой сюжет из множества отдельных нитей, создавая грандиозный узор сибирской жизни. Но и его постепенно скрывают под собой потоки крови. И если в первой части Иванов по большей мере развешивает и заряжает ружья, то во второй оные оглушительно выстреливают, и нарратив начинает напоминать уже не цветистый ковер, а сильно поредевшую колоду карт. В какой-то момент начало казаться, будто на руках у Иванова осталось уже слишком мало козырей, чтобы он сумел еще чем-то удивить, однако он умудряется даже в таких условиях несколько раз составить неожиданный расклад, попутно вытаскивая пару тузов, которые будто бы уже давно ушли в отбой.

Порадовали живые и в массе своей неоднозначные действующие лица, почти все вызывающие эмоциональный отклик, ну или хотя бы желание, чтобы этого гада поскорее придушили где-нибудь в темном уголку. Большой объем сочинения позволяет выстраивать длинные многоходовочки и долгоиграющие интриги. Да, иногда автору приходится вручную сводить концы с концами, сталкивая двух персонажей лбами на необъятных просторах Сибири и своего текста, а взаимоотношения героев порой начинают ощутимо отдавать санта-барбарой, а однажды даже вылезают чисто хоррорные клише, однако в целом книга не перестает быть увлекательной. Особо хочется выделить вкрапления не то мистики, не то магического реализма: различные загадочные и необъяснимые события органично вплетены как в ткань повествования, так и в мировоззрение персонажей, дополняя и оттеняя общее мироощущение. Разве что окончание линий судьбы отдельных действующих лиц могут показаться обрубленными в рамках романа, но ведь описание одной жизни невозможно закончить, если только вечным покоем, можно лишь вдруг уметь расстаться с ним. Да и история всего региона, как уже было отмечено выше, здесь важнее бытия отдельно взятых людей.

Так же радует отличный язык и разнообразные пейзажно-описательные вкусности. Кроме того, чтобы придать веса тексту и дать читателю почувствовать, что он не просто так тратит время на развлекательное чтиво, автор периодически вставляет многообразные не самые тривиальные размышлизмы и философствования. Мне, например, очень понравилась отсылка к одной из известнейших библейских цитат, тем, что хоть ссылаются на нее очень часто, не припомню, чтобы хоть раз встречала ее в таком или близком истолковании:

«Когда хотят вершить неправую месть, всегда вспоминают «око за око». Но ведь в Писании говорится не о том, что надо мстить. Говорится, что за выбитое око врагу выбивают одно око, а не оба. За один зуб выбивают один зуб, а не всю челюсть.»

Кроме того маленьким бонусом лично для меня стал онлайн-курс по истории и культуре Сибири, совершенно случайно просмотренный аккурат перед чтением этой книги, т.к. тут нередко упоминаются различные географические места и архитектурные памятники, которые оказались уже мне знакомы, и в голове сразу возникало изображение конкретных местности или здания.

Подводя итог, «Тобол» — это высококачественная профессионально написанная беллетристика, за чтением которой можно приятно провести время, если не предъявлять неоправданно завышенных требований к психологизму, историзму etc., а просто получать удовольствие, внимательно рассматривая это щедрое на детали масштабное полотно о жизни России XVII века.

Знакомилась с данным сочинением в аудиоварианте в великолепнейшем исполнении Ивана Литвинова. Чтение мастерское, но особенно меня покорил Семен Ремезов, и без того самый яркий и колоритный персонаж, костерящий всех вокруг, получился еще более живым и обворожительным. Отчаянно рекомендую!

Не пропустите! Смотрите только у нас — новое шоу о путешествиях по всему свету «Побег из тюрьмы» с Анри Шарьером, в котором наш герой пытается бежать из самых опасных тюрем мира! В этом сезоне мы посетим Южную Америку, стартовав из Европы, по следующему маршруту:

• Консьержери;

• центральная тюрьма в Кане;

• Сен-Мартен-де-Ре;

• тюрьма в Риоаче;

• острова Спасения — о. Роял и о. Дьявола;

+ бонус — побег из находящегося на военном положении Джорджтауна и обзор тюрьмы в Эльдорадо.

В рубрике «Лайфхаки» вы узнаете:

— как быть самым четким пацаном на зоне, чтобы уважали заключенные и охранники, а комендант просил об одолжении;

— как быстро закорешиться с местными авторитетами и получить надежную крышу в любом месте;

— лучшие приемы для тюремных разборок;

— все возможности и лазейки для нелегального общения с товарищами в других камерах;

— как успешно дать взятку начальнику тюрьмы;

— какие связи на зоне самые полезные;

— когда и как лучше симулировать болезнь или умственное помешательство;

— самые незаметные способы получения передачи с воли, а так же беспроигрышные варианты хранения нычек;

— наилучшие приемы для перепиливания решетки;

— как правильно гнать туфту на лесоповале;

— как удачно использовать нетрадиционную сексуальную ориентацию вашего сообщника;

— как открыть банку сгущенки, тайно переданную вам, без консервного ножа;

— как вносить предложения по улучшению режима, чтобы их приняли;

— как уболтать начальство не зверствовать особо сильно при попытке бунта;

— как выбрать верного товарища для побега.

Так же встречайте наш новый раздел «Выживание», где мы осветим самые животрепещущие вопросы:

○ какой запас провизии брать с собой в открытое море;

○ как стать «своим» в опаснейшем племени индейцев в округе;

○ как уцелеть в шторм в лодке с бортами в десять сантиметров от воды;

○ как быстро подружиться со свирепым буйволом;

+ Бонус:

○ надежный гайд прохождения трясин;

○ лучший комплекс упражнений при пребывании в одиночной камере.

Эти и многие другие приключения ждут Вас!

Если чуть серьезнее, то данная книга неплоха как непритязательная беллетристика. Сочинение умудряется не скатываться в тлен и безысходность при своей тематике и даже различные смертоубийства и прочие «прелести» заключения не в силах перекрыть общий позитивный настрой и надежду на лучшее. Но вот до звания мемуаров рассказ Анри Шарньера не дотягивает. Многие детали заставляют усомниться в правдивости происходящего, особенно середина книги больше походит на компиляцию услышанных баек, вкупе с подачей материала и одновременным позиционированием себя как и хорошего человека, и четкого авторитета. Вообще этот двойной стандарт непрерывным рефреном проходит с первых слов до самой последней точки, и рассуждения, что всякий может оступиться и заслуживает второй шанс зачастую тут же соседствуют с думами, а то и исполнением, когда и как следует пришить вон ту гниду, что осмелилась перейти дорогу Папийону и его друзьям. Так же это повествование несколько утомительно как по достаточно значительному объему, так и общей однообразности содержания. Людям, уже знакомым с парой воспоминаний заключенных или интересующихся данной темой здесь мало что ловить. В конце концов все тематические и в частности тюремные истории довольно единообразны и быстрой приедаются.

Время не щадит ничего, и литературные произведения здесь не являются исключением. Почему данный роман обрел популярность на момент публикации, постичь не сложно: прошло менее десяти лет после окончания Второй мировой войны, и в обществе было отчаянно сильное желание понять и осознать причины и предпосылки случившейся катастрофы. Тут-то и пришел Уильям Голдинг со своей собственной интерпретацией людской природы.

Итак, основной посыл книги заключается в постулировании звериной сути человека, лишь до поры скрываемой под тонким налетом цивилизованности, тут же слетающим в критических условиях. В первом приближении звучит неплохо, но что произойдет, если присмотреться внимательнее и начать развивать настоящую идею? С одной стороны, здесь не будет никакого откровения для сторонников эволюционной теории — раз человек имеет общие корни с остальным животным миром, то нет ничего удивительного в общности поведенческих проявлений. С другой, звериный компонент так же выглядит неестественно. Животные не бросаются на все подряд без разбору, а оценивают, какая стратегия будет выгоднее в текущий момент при конкретных обстоятельствах. Так же, если экстраполировать вперед сложившуюся на острове ситуацию, легко увидеть, что у представленного общества нет будущего (даже если не принимать во внимание отсутствие особ женского пола): сперва будут перебиты все кабаны, а вслед за ними и люди. Учитывая, что до сегодняшнего дня дожили потомки совершенно различных биологических популяций и культурных групп, умудряясь при этом еще и активно взаимодействовать между собой, то явно не благодаря оголтелой агрессии, да и альтруизм в природе не является чем-то необычным. Так что сомнительное предположение, как ни посмотри.

Но и исполнение этой спорной концепции крайне посредственное. Автор колоссально упростил себе задачу, загнав в небольшое ограниченное пространство кучку индивидуумов, детей без единого взрослого, да еще и без девочек. Сюжет прозрачен даже без учета его общеизвестности. Мотивация поступков персонажей находится на уровне необъяснимых чувствований. Все действующие лица сплошь типажи без какой-либо дополнительной проработки: здесь есть и всеобщий заводила; и близнецы, договаривающие друг за другом фразы и все делающие вместе; и толстый мальчишка-ботаник с астмой и отвратным зрением, в каждой первой сцене протирающий об одежду свои бинокуляры. Только паренек почему-то не худеет на полузрелых фруктах в отсутствии кондитерской в радиусе нескольких сотен километров, а с помощью его очков разжигают костер — либо он не видит дальше собственного носа и ходит с рассеивающими линзами, с которыми огня не добыть (разве что способом Нельсона Манца, ха-ха!); либо у него дальнозоркость и таки собирающие линзы, вполне пригодные для устроения пожара. Нестыковочка-с. И не единственная. Ребята без особого напряга охотятся на весьма опасных противников, кабанов. И если в возможность перерезать горло перочинным ножом я еще могу поверить, то беспроблемные свежевание туши и приготовление мяса на открытом огне, не говоря уже об отпиливании головы все тем же орудием, выглядит совсем уж недостоверно. Вообще все персонажи своей неестественностью постоянно ассоциируются с образами нарисованных милых детишек из детских книжек середины века. Психологическая точность так же хромает: механизм превращения в нелюдей никак не прописан. Стиль и языковые изыски не обнаружены. Общая метафора и сочащийся отовсюду символизм прямолинейны, дубовы и просто скучны.

Сверх всего этого следует добавить, что сегодня, спустя более полувека с момента выхода книги, хотя феномен, к которому обращается автор, по-прежнему интересен и актуален, уровень реализации и подача таковы, что ловить здесь решительно нечего. Абсолютно беспомощная метафора не способна объяснить, почему, например, почти все служащие резервного полицейского батальона № 101, самые обычные бюргеры средних лет, семейные люди, приняли участие в карательной экспедиции в Польше против местных евреев, хотя были не обязаны это делать. И уж тем более простое отождествление «человек = зверь» совершенно несостоятельно по сравнению с более поздними материалами: экспериментами Милгрэма, стэнфордского тюремного, «Третьей волны» и просто новыми данными этологии и психологии. Так что единственное, почему не совсем жаль времени, потраченного на это произведение — нынешняя культура с ее отсылками на отсылки, указывающими на еще одни отсылки. И это все, что можно здесь найти.

Как явствует из названия, основным предметом книги «Неандерталец» является палеогенетика. Сванте Пэабо рассказывает о своем научном пути, начиная с увлечения Древним Египтом в тринадцатилетнем возрасте, дальнейшем выборе профессии и первых опытах с высушенной телячьей печенью в 1981 году вплоть до определения нуклеотидной последовательности ДНК неандертальцев (и неожиданным бонусом денисовцев) в 2010 г. Авторское послесловие кратко обрисовывает новейшие достижения палеоантропологии последующих трех лет, а в заключительной статье Елены Наймарк приводятся сведения на ту же тему вплоть до 2017 года. Разумеется, львиная доля места отводится описанию работы с материалами уже вымерших животных и параллельной ветви человечества. Повествование вышло подробным, но не занудным; понятным, логичным, а главное — захватывающим и эмоциональным! Автор, заново переживая прошлые взлеты и падения, в тонкостях объясняет, с какими трудностями и неожиданностями пришлось столкнуться ему и его команде в процессе решения загадки происхождения исчезнувших существ. Разгадки которой не найти в виде ключа или детального разъяснения детектива на последних страницах, и которая еще может быть пересмотрена в будущем, что и делает это исследование куда увлекательнее любого художественного жанра. Русскоязычного читателя отдельно порадуют близкая к байке (с соответствующими форме подачи преувеличениями) история о поездке в Новосибирск и положительные отзывы о сотрудничестве с отечественными учеными.

Однако кроме собственно изложения всего вышеперечисленного текст содержит в себе нечто большее — основные черты и особенности современной науки. Что серьезные исследования проводятся большой группой специалистов. Что сегодня ученые становятся истинными интернационалами, попеременно трудясь в разных странах и в многонациональных командах. Что сегодняшний соперник завтра может стать коллегой и наоборот. Что новые открытия в смежных, а то и предельно отдаленных областях, способны дать решающий толчок вашим собственным поискам. Что с достаточным финансированием можно сделать многое, но порой добиться поставленной цели помогают лишь связи и совместные усилия крупных организаций. Что конкуренция между различными лабораториями велика и порой требует титанического напряжения, чтобы не жертвовать тщательностью анализа во имя победы в гонке по публикации результатов. И что несмотря на все недостатки (а где их нет?) грантовой системы, в настоящее время мы имеем широчайший поток совершенно разнообразных и потрясающих научных открытий.

Впрочем, есть пара мелочей за которые можно и попенять автору. Так, если упоминание некоторых личных обстоятельств в одних случаях было вполне уместно и оправданно (например, сообщение о романе с девушкой, поскольку в данном случае планировался переезд в другой город и смена места работы), то другие замечания о собственной сексуальной ориентации или участии в общественных акциях выглядят неловко, будто бравада, поскольку к описываемым событиям данные факты имели минимальное отношение. Так же наличествует радость задним числом, что не сложились отношения с человеком, в прошлом нацистом, и надуманные опасения по поводу возможности возникновения «расизма наоборот». Ну и у специалистов наверняка найдется несколько ремарок об имеющихся неточностях и некорректных пояснениях.

Но погоды эти частности совершенно не делают, поскольку данная книга — прекрасный образчик одновременно доступного и развернутого научно-популярного сочинения, не скатывающегося до примитивно-снисходительного объяснения сложных положений на детсадовском уровне и не уплывающего в туманно-заумную высь. В конце концов, это просто интересный и компетентный рассказ непосредственного участника событий, полного неподдельного энтузиазма к своей работе, что уже само по себе не может быть скучным!

Аудиокнига отлично начитана Михаилом Гульданом: приятный тембр голоса, четкое ровное произношение и выверенные интонации в нужных местах. В бумажном воплощении имеются несколько схем, реконструкций геномных последовательностей, фотографий образцов, лабораторий и сотрудников. Посмотреть на них, конечно, любопытно, однако недостаток их в аудиоформате практически никак не влияет на степень понимания текста.

Повесть по-настоящему трогает за живое, поскольку Алексей Николаевич в небольшом объеме затрагивает несколько тяжелых и болезненных тем: слом привычного уклада в ходе Гражданской войны; трудности с возвращением к мирной жизни у бывших солдат; негативное отношение во многом еще патриархального общества к женщинам, принимавшим участие в боевых действиях; личная неприкаянность главной героини... Любой из этих мотивов легко может быть положен в основании мучительной драмы, а все вместе они превращаются в поистине жуткий коктейль, приправленный сверху заставляющими содрогнуться нравами обитателей коммунальных квартир и враждебной рабочей обстановкой.

И все это несомненно произвело бы на меня еще более сильное впечатление, если бы аккурат накануне в мемуарах Дмитрия Быстролетова «Путешествие на край ночи» я не наткнулась на биографию его второй жены: после распада семьи шестнадцатилетняя дочь помещика вступила в ряды Красной Армии; одна жила среди бойцов, по-братски относящихся к ней; участвовала в военных действиях; выжила после расстрела; тяжело и беспокойной выздоравливала, скрываясь по крестьянским избам, пока наконец не оказалась в больнице для подследственных; получила свободу после прихода красных и отступления белых; с почетом поступила на службу делопроизводителем, где столкнулась с навязчивым мужским вниманием и вольными морально-этическими нормами послереволюционного периода — «вопрос стал так: или найти мужа — или пойти по рукам». До этого момента две судьбы не только поразительно совпадают в деталях, но и в обоих случаях прямо называются типичными.

Вот только дальше реальная Анна Михайловна смогла найти выход: спешно вышла замуж, а от нелюбимого мужа через получение высшего образования пробила дорогу к любимой работе инженером-химиком и новому счастливому замужеству. Тогда как рисуемая Толстым Ольга Вячеславовна застревает в омуте всеобщего недоброжелательства. И дело ведь не в одной оборванной на взлете любви к своему командиру, позже переродившейся в безответную и поруганную влюбленность в малознакомого мужчину, пусть это чувство и становится кульминацией всей трагедии. Зотова не может ужиться ни с соседями, ни с коллегами; не видит смысла в собственном деле. Именно здесь мне не хватило понимания, где и как произошел надлом, не дающий девушке хоть как-то прижиться в обществе, всем членам которого точно так же нелегко дались предыдущие грозные годы. И, хотя нельзя сказать, что героиня совсем уж бездеятельна, но модная одежда и общественная работа лишь замазывают проблемы снаружи, совершенно не решая их по сути. Поэтому вопрос, почему Ольга Вячеславовна не делала попыток изменить окружение и не воспользовалась предоставляемыми красноармейцам преференциями по трудоустройству и/или поступлению в ВУЗ в отчаянно нуждающейся в специалистах стране, остался для меня открытым.

В остальном же «Гадюка» берет напряженным сюжетом, интересным слогом, крайне противоречивым образом главной героини и не может оставить читателя равнодушным. Одноименная экранизация 1965 года почти точно следует оригиналу, лишь слегка смещая акценты и небольшим дополнительным эпизодом усиливая трагизм финала. Кинофильм позволяет лучше уловить некоторые бытовые детали и прекрасно воссоздает дух эпохи.

Инстаграм одного юнкера

[Music theme: Gothic Storm Music — Russian Fairytale Main]

Последний роман Куприна увидел свет в 1933 году, но по своему духу целиком принадлежит уже давно ушедшему XIX веку, ведь в основе сочинения лежат явления и факты из жизни самого писателя, относящиеся к периоду учебы в Кадетском корпусе (1880 — 1888) и Александровском военном училище (1888 — 1890). Книга представляет собой собрание рассказов разных лет (некоторые писались еще до революционных событий в России, другие уже в эмиграции), объединенных общей темой, и в сущности продолжает также несущую в себе автобиографические черты более раннюю повесть «На переломе (Кадеты)» (1900), которая наглядно живописует специфические нравы и порядки, господствующие в закрытом мужском учебном заведении: болезненная адаптация к непривычным условиям, удушающая скука, изнуряющая казенщина, нудная зубрежка, маетный формализм, некомпетентные и зачастую злоупотребляющие алкоголем преподаватели, равнодушные воспитатели, ушлый вспомогательный персонал, телесные наказания, систематические издевательства над более слабыми, травля инаковых и неугодных соучеников... При всем при этом кадеты здесь — живые мальчишки, всегда готовые пошутить, выкинуть очередную шалость или побравировать собственной удалью и молодцеватостью перед товарищами; они бояться, что родные могут не прийти забрать их домой на выходные, искренне гордятся своими новым положением и униформой... Настроение более позднего творения совершенно иное: храбрые орлы-юнкера легко и радостно овладевают ратной наукой, грезят о государевой милости, дружно шагают строем и резво гоняют за пироженками в ближайшую кондитерскую; как один проникнутые царящей в казармах атмосферой единства, дружбы и гармонии.

Вот только настоящего коллектива за всей этой сахарной глазурью не разглядеть. Да и само обучение в военном заведении идет скорее фоном, личным переживаниям главного героя уделяется куда больше внимания. Александр Иванович безудержно предается ностальгии, наполняя текст тактильными и обонятельными ощущениями, смакуя запахи только что натертых мастикой полов, березовой листвы, почек бальзамического тополя, воска и ладана; шершавость и теплоту молдаванского полотна, крепость и упругость девичьего тела. Он откровенно любуется москвичами и старой столицей, по ходу отпуская пару насмешливых замечаний в сторону города Петра и петербургских щеголей. Друг за другом мелькают прелестные женские портреты, объекты пылкой юношеской любви. Каждый уголок книги залит солнечным светом, пробивающимся сквозь любые тучи, а отдельные эпизоды изложены с удивительными выразительностью и теплотой. Но Куприн пишет не как оно было, а как ему хочется помнить. Поэтому все сочинение в целом лишается естественности и отчаянно напоминает какой-нибудь красивый профиль в инстаграме, где к каждой фотографии применен теплый ламповый фильтр: однотонность быстро приедается, и чем дальше, тем больше осознаешь глубину пропасти, разделяющую реальную жизнь и тщательно выстраиваемый публичный образ. Невыносимо высоких концентраций всеобщая лепота достигает в финале, где, похоже, просто добирался объём заключительных глав пространными рассуждениями о мудрости рядового солдата (несколько сомнительные измышления для двадцатилетнего без пяти минут офицера) и вызывающей умиление фигурой императора (представить себе растроганным Александра III — задача прямо-таки невыполнимая):

Композиция романа, составленного из самостоятельных рассказов, так же накладывает свой отпечаток, из-за чего некоторые детали и сцены повторяются один в один. Однако, язык великолепен, повествование исподволь увлекает, у каждого из персонажей рельефно выписаны несколько ярких личностных качеств, и чтение идет легко и плавно. В итоге получаем прекрасное произведение для юношества и тех взрослых, которых не будет тяготить общая елейность.

P.S.: По ссылке – как бы мог выглядеть профиль главного героя alehan_androv – в подборке 40+ старых фотографий с цитатами из романа.

vk.com/@metafaithart-instagram-odnogo-unkera

Сферический Гуглотвитбук в вакууме

Краткое содержание десяти нижеследующих абзацев: автор посредственно пишет и некомпетентен в поднимаемых им самим вопросах.

Книга рассказывает об ужасах завтрашнего дня и мире, захваченном цифровыми технологиями. Видно, что автор прилежно штудировал труды Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли: слоганы, провозглашающие новый миропорядок, появляются регулярно, а один из персонажей очень четко ассоциируется с Дикарем (впрочем, эта калька используется исключительно для прямого озвучивания «правильной» позиции и напрочь лишена неоднозначности оригинала). Декларируемая повсеместная прозрачность так же навевает ассоциации с романом Евгения Замятина, теперь без розовых билетов и занавесок. Однако если вышеупомянутые писатели действительно смогли предвидеть грядущие тенденции и уловить первые проявления новых веяний, то Дэйв Эггерс собрал под одну обложку уже реализованные, либо близкие к этому идеи и проекты с примесью бредовой отсебятины, поэтому назвать их фантдопущениями можно лишь с большой натяжкой:

— Создание и широкое распространение программы, увязывающей все личные данные пользователя от логинов, паролей и аккаунтов в социальных сетях до банковских карточек. Автор скромно умалчивает о проблеме безопасности, ради решения которой следовало хотя бы упомянуть квантовые компьютеры и линии связи, иначе вся эта система становится не эффективнее водяных знаков на денежных купюрах: если банкноту нельзя нарисовать на коленке, это не значит, что подделать ее совершенно невозможно. Вся конкуренция лихо устраняется через постулирование повального использования нового софта и поглощения Сферой всех возможных фирм-соперников. Одним из основных эффектов входа в интернет по паспорту провозглашается пандемия вежливости и массовое вымирание троллей, как будто до появления форумов хамства и издевательства над собеседником не существовало.

— Повсеместное распространение виртуальных ретинальных мониторов, беспилотных автомобилей, браслетов, считывающих биопараметры etc. Родители роняя тапки дружно бегут устанавливать микрочипы в запястья собственным детишкам. Упоминаются программы, отслеживающие появление чужаков на районе (чрезвычайно «полезно» в пригороде и «удобно» в городе), местонахождение каждого из членов семьи в доме (так все и захотели растрезвонить об этом соседям) и предупреждающая домашнее насилие посредством реагирования на резкие движения (теперь делать зарядку можно только в спортзале, а воображаемые рапиру и гитару придется и вовсе убрать подальше в воображаемый шкаф). Особых оваций достойна система, предотвращающая безосновательное задержание органами правопорядка людей, выделяющихся цветом кожи: подсвечивает в толпе всех привлекавшихся ранее, точно полицейские высматривают именно их, а не подозрительно ведущих себя типов. При учете соотношения долей негров в общем населении США (6%) и в тюрьмах (46%) выглядит вообще феерично.

— Разработка и производство автономной видеокамеры, способной непрерывно передавать прямо на спутник данные высокого разрешения, свободное их распространение по всему свету в неограниченном количестве, а так же наличие достаточных серверных мощностей для хранения всей этой прорвы информации. Презентация этого чуда техники сразу напомнила сериалы про недодетективов, докапывающихся до правды с помощью установки скрытых камер. А уж после заявления, что теперь все тирании мира под колпаком и совершенно беспомощны перед наплывом свежеиспеченных гаджетов, можно разрыдаться от умиления. Святая простота! Будто местные чекисты не догадаются посмотреть, где и что показывают в открытом доступе, прийти в гости к любителям оставлять где ни попадя неблагонадежные устройства, заглушить сигнал и отлавливать шпионские приблуды еще на границе.

Так что уже на начальном этапе рисуемая картина предстает несостоятельной. Дальше все становится только хуже, поскольку автор силой сводит концы с концами, чтобы получилось так, как им было задумано. Политики массово нацепляют на себя камеры, словно с подобной нагрузкой их кто-то пустит на заседание да и просто будет иметь дела с такими «апгрейдченными» депутатами. Я скорее поверю, что народные избранники дадут отпилить себе голову ржавой пилой, чем поделятся властью с коммерческой организацией, особенно зарубежной. Впрочем, несмотря на периодическое поминание тех или иных стран, очевидно, что ойкумена тут ограничена пределами США, а весь остальной мир — их малозначимый придаток. Все ссылки на недовольство электората летят в молоко, поскольку хорошо известно, что законопроекты принимаются или отклоняются в зависимости от наличия сильного лобби без оглядки на поддержку или протесты населения.

Структура корпорации зла так же хромает. В компании с 11k сотрудников (редкий некромант соберет хотя бы в половину столь многочисленную армию скелетов) чересчур много времени тратится на расшаркивания и обхаживая вокруг каждого: мало того, что в первый трудовой день новичок не работает, так еще и несколько коллег заместо своих прямых обязанностей так же заняты проведением многочасовых экскурсий. Вроде как там занимаются ИТ, но еще попутно разрабатывают батискафы и не пойми что еще. Все конфликты в коллективе высосаны из пальца и вертятся вокруг того, что кто-то кому не поставил лайк, не одобрил в опросе или не приперся на добровольно-обязательную тусовку. Каждое упоминание «Стеклянной кормушки», многоэтажной полностью прозрачной столовой, заставляло мучительно гадать, куда же отправляются обедать женщины в юбках. Посреди этого порхает главная героиня, Мэй Холланд, окруженная все возрастающим числом мониторов для каждой инфоленты (после третьего — а их накапливается аж девять штук — становится даже не смешно) и пребывающая в перманентной экзальтации. Ее нескончаемые восторги каждым мотивирующим лозунгом на стене и просто общим устройством предприятия сразу дают понять, что здесь что-то нечисто. Пожалуй, лишь мораль «Блат при трудоустройстве до добра не доводит!» — единственный ценный посыл, который можно здесь добыть.

Основное авторское негодование приходится на социальные сети. Герои беспрестанно уговаривают себя и других, что их личное мнение по любому вопросу архиважно для всех окружающих, в результате чего приходят к жизни под постоянным прицелом камер и миллионов следящих за трансляцией пользователей. Лавина разнообразных цифр и счетчиков, погребающих под собой Мэй, вызывает ассоциации с неиссякаемой лентой новостей и является одним из немногих действительно удачных образов. Но, хотя доля иронии в отношении к рейтингам, комментариям и сборам подписей вполне здрава, такая позиция продавливается чрезмерно агрессивно и, в конечном счете, однобоко. Давно не новость, что «слишком много» и «ничего» могут практически сравняться по смыслу; невозможно объять необъятное; поступающую информацию необходимо жестко фильтровать; и никому не интересны однотипные посты и гигабайты смазанных снимков чужого отпуска с заваленным горизонтом. Искусственная гиперболизация, благодаря которой всеобщая одержимость цифровым миром приводит к охоте на людей и безудержной охлократии, лишает такую версию развития событий последних крупиц достоверности. Проникновение в грядущее происходит тем полнее, чем лучше понимается настоящее, фантастика ближнего прицела требует дотошности и въедливости даже в мельчайших деталях, из «Сферы» же во все стороны прут грубое утрирование, подмена понятий и искажение реальных тенденций, чтобы итог сошелся с загодя определенным ответом.

Да и сам черт не так страшен, как пытается его малевать сочинитель. Документирование каждого шага отдельно взятого индивида ни разу не упало даже спецслужбам и прочим заинтересованным заведениям, поскольку затрачиваемые ресурсы и полученный выхлоп просто не сопоставимы. Тезис о стремлении все знать так же не работает: уже сейчас ясно, что увеличение потока сведений из горячих точек ничуть не помогает сторонним наблюдателям разобраться в происходящем — человеческое сознание ищет подкрепления уже имеющихся убеждений и игнорирует все, что не укладывается в заранее заданные рамки. Приводимые доводы и утверждения особой свежестью не отличаются: положение, что отказавшись от всеведущего божества, общество вынуждено искать ему замену, высказывалось еще в XIX веке. Вообще все представленные в книге измышления и философствования, проповедуемые рядом действующих лиц, считаются умными лишь самим автором да слушающими их с открытым ртом персонажами-профанами, тогда как обрушить этот мировоззренческий карточный домик способна всего пара критических замечаний. И даже если действительно допустить, что в будущем человечество поголовно попадет под надзор недремлющего цифрового ока, пугающим и отталкивающим это кажется только из нашей культурной парадигмы, тогда как изнутри окажется привычным. К тому же не стоит забывать о неоднозначности одной и той же информации, благодаря которой издревле кормятся поэты, шпионы и интриганы. Планомерно же продвигаемый Эггерсом мотив постепенного отказа от свободы в обмен на виртуальные ништяки и методичного упразднения альтернативных вариантов существования вне единой системы опять же неубедителен. Любая технология несет с собой конкретные риски, но люди всегда их принимают. Несколько тысячелетий назад можно было бы сочинить аналогичную историю об ужасах наступления эпохи письменности: искусственная техника подминает под себя естественную речь; вытаскивает наружу то, что должно пребывать лишь в голове мыслителя; подрывает память и создает иллюзию мудрости; оторванный от своего создателя текст всякий волен толковать в силу собственного разумения; да еще и разные сомнительные особы поверят бумаге о своих принципах и своей борьбе, и эта несуразная писанина потом веками будет смущать неокрепшие умы... Мрак и безысходность! Оглянувшись же вокруг легко увидеть, что при всей правоте Платона именно благодаря этим маленьким закорючкам цивилизация вознеслась на немыслимую в античности высоту. Да, письменность нас изменила, изменят и новые технологии, уже изменяют, развивают, и коли общество ими не подавится, то преспокойно переварит и благополучно отправиться на поиски следующих вызовов. И хвала всем тем противоречиям человеческого мышления (столетиями посрамляемыми учеными мужами), благодаря которым плюрализм мнений и дифференциация по цвету штанов и идеологий никогда не будут изжиты и смогут решительно противостоять глобальным помешательствам!

С художественной частью дела обстоят не лучше, чем с идейной. Автор — неумелый и душный рассказчик, затягивающий каждую первую сцену. Собственный стиль отсутствует напрочь, а мусора в тексте набирается не меньше, чем в инфоленте. Окружающий мир и действующие лица вырубаются топором из фанерок, унылые и однотипные как один. Манера речи у всех одинаковая, а диалоги убийственно дубовы. Главная героиня является просто наблюдателем, поэтому Эггерсу постоянно приходится держать ее в танке, чтобы другие персонажи могли растолковать, что же творится кругом. Сия скудоумная бесталанная девица с кругленькой зарплатой, которую практически некуда тратить, ибо в родной конторе задаром снабжают шмотьем, едой, гаджетами и койко-местом, тяжело переживает болезнь отца и его проблемы с медицинской страховкой, ни разу не подумав, что родителям необходима материальная поддержка; пытается понравится всем и каждому, не может сказать откровенно, что в гробу она видала бранчи для любителей Португалии, женский баскетбол и прочие увлечения малознакомых типов, в результате чего каждый встречный-поперечный со смаком ездит ей по мозгам. Розочкой приторного крема весь этот маразм венчает любовный треугольник в лучших традициях дамских романов и янг-эдалта, в рамках которого можно метаться между вызывающим жалость тихоней и всем из себя загадочным незнакомцем, с маячащим на фоне бывшим. Крайне невыразительные постельные сцены «чтоб было» прилагаются. Мотивация поступков здесь вообще не ночевала, и чем дальше, тем больше Мэй деградирует в плане эмоционального развития, к финалу едва дотягивая до уровня десятилетнего ребенка. Авторской волей эта амеба в перьях становится звездой интернета. В какой-то момент аж захотелось посоветовать бедняжке включить бот, чтобы залайкать и понаставить смайликов каждой записи в сети, а так же объяснить, что бездумные увековечивание каждого своего чиха отдельным сообщением, вступление в тысячи групп, тыканье в сердечки и улыбающиеся рожицы вкупе с репостом всего подряд приходу славы не то чтобы не способствуют совсем, но определяющими не являются. И если в первой половине книги девушка хоть чуточку адекватно реагирует на происходящее вокруг, то во второй окончательно и бесповоротно окукливается во благо нужного продвижения сюжета. Наконец, не меньший провал, чем главная героиня, это абсолютно несостоятельная в своей прямоте метафора компании — всепожирающей акулы (оставим на совести сочинителя тот факт, что глубоководные обитатели не являются прозрачными копиями своих более светолюбивых собратьев и не могут жить в обычном аквариуме без обеспечения соответствующих высоких давлений, а пищеварение ни в каком виде не длиться считанные минуты). Все вместе это складывается в невнятное вялое лишенное кульминации повествование со скомканной концовкой, не обладающее ни фактической, ни чувственной достоверностью.

Так что ни с какой стороны сей опус не открывает иных просторов, кроме неисчислимых косяков автора. Если бы суть технологий искусно раскрывалась в качестве неимоверно гибкого инструмента, как, например, молотка, который можно использовать для работы, забивать гвозди в землю или проламывать черепа в зависимости от рук, в которых находится данное орудие, в итоге вышло бы актуальное и интересное произведение. Вместо этого мы имеем невыразительную попытку сыграть на злободневной теме на уровне поминаемых по всему тексту нубов, где технологии показываются как лом, против которого нет приема, когда на самом деле практически на все можно найти свои контрмеры. Поэтому роман представляет собой примитивную неолуддисткую агитку, которая после смены одного-двух поколений техники будет выглядеть как сказка про захват мира с помощью пейджеров. Время, потраченное на ознакомление с данным сочинением, куда продуктивнее было бы потратить на просмотр смешных картинок, фотографий котиков, отправку смайликов друзьям в комментариях и написание длиннющих простынок отзывов и рецензий, которые никто не в силах одолеть целиком; поскольку эти нехитрые действия намного лучше приближают к понимаю нынешнего положения дел в интернет-сфере, чем все эти четыре с лишним сотни страниц вместе взятые.

Исповедь Медных голов

Мое знакомство с жителями Дептфорда начиналось чрезвычайно приятно: перед глазами разворачивалось бытие маленького провинциального поселения, в котором каждый обитатель и его дела всегда находятся на виду. Так же мне очень импонировал главный герой, Данстэбл (Данстан) Рамзи, преодолевавший возникающие перед ним проблемы и трудности без потоков жалоб и хныканья. Автору отлично удалось передать захолустные нравы и терзания подросткового возраста, и я искренне наслаждалась повествованием.

К сожалению, благодать семейной саги продолжалась лишь первую треть книги, после наше пребывание в Дептфорде подходит к концу. Второстепенные персонажи оттесняются на дальний план, и затем Денни плывет к финалу в гордом одиночестве. Весь сюжет отдается на откуп переплетению трех судеб уроженцев заглавного городка, а течение времени чувствуется все меньше: Первая и Вторая мировые войны, послевоенное время и последующие десятилетия проходят пунктиром, пока смена эпох не перестает ощущаться вообще. Порой попадаются любопытные акценты и приметы быта, но их крайне мало, и роман из исторического русла все глубже погружается в пучины собственной внутренней реальности.

Тем не менее, чтение я продолжала с удовольствием, чему способствовало обаяние Рамзи, занятные типажи, непринужденное философствование и ненавязчивый мистический флер. Интерес не ослабевал до тех пор, пока непосредственно перед финалом сюжет неожиданно не вильнул в сторону классического детектива. Эта метаморфоза мне страшно не понравилась, поскольку терпеть не могу сюжетов с четко очерченным горизонтом событий, и сильно испортила впечатление от всей книги. Тут я осознала, что в следующих томах автор будет рассказывать все ту же историю, но уже от лица двух других вершин основного треугольника, Перси Бойда (Боя) Стонтона и Пола Демпстера (Магнуса Айзенгрима), участия которых фатально не доставало в «Пятом персонаже».

Увы, моя догадка оказалась почти верна: в «Мантикоре» нас ждет встреча с сыном Боя Стонтона, Дэвидом. По инерции заинтересованность в происходящем сперва еще сохранялась, но вскоре начала спадать, пока не исчезла окончательно. Рутина психоанализа скучна, даже когда терапия проводится профессиональным психологом Флорой Шрайбер с Сивиллой, страдающей множественным расщеплением личности. Что уж говорить о разложении по полочкам сознания вымышленного и вполне нормального индивидуума, чьим лечением занимается совершенно невыразительный выдуманный же врач? До кучи психотерапия идет как по маслу с ровной чередой необходимых кризисов и вовремя появляющихся снов, увенчиваясь внезапным столкновением на улице с нужным человеком (таковых случайностей происходит чересчур много даже за шестьдесят лет книжного времени). И если непосредственные воспоминания Дэвида еще способны хоть немного увлечь внутренней динамикой, то стоячее болото обсуждения тех или иных аспектов его личности по ходу рассказа все более утомляли.

Заключительный роман, «Мир чудес», в полной мере наделен все теми же недостатками, что и предыдущий, только вместо погружения в дебри юнгианской терминологии паузы между воспоминаниями Магнуса Айзенгрима заполнены пустопорожним трепом между киношниками, Рамзи и Лизл, партнершей великого мага. Последний, кстати, напрочь лишен харизмы, а это верная смерть для подобного персонажа. Начинаясь с беспрестанных страданий, биография Пола Демпстера слишком уж соплива, хоть и не скатывается в откровенное нытье. А по-настоящему занимательное прошлое Лизл раскрывается торопливо, вскользь, и его просто не успеваешь прочувствовать. Бытие циркачей утомляет читателя так же быстро, как и самого героя, а действительно интересных деталей крайне мало. Очарования же старинных механических игрушек и общей ауры романтизма явно недостаточно, чтобы вытащить на себе терпящее бедствие шапито. Показательно, что из-за ошибки в нумерации файлов моей аудиокниги вскоре после начала произошел скачек сразу на вторую часть, и я довольно долго не замечала подмены: все одни и те же балаганные и театральные кулисы в минувшем и однотипные разговоры в настоящем.

В целом трилогию объединяет общая стилистика, что оказалось бы положительным качеством, если бы рассказ шел от третьего лица. Но мы имеем трех разных рассказчиков, говорящих от своего имени, и манера изложения у всей троицы абсолютно одинаковая, что особенно бросается в глаза, когда в «Мире чудес» появляются вкрапления биографий, поведанных еще двумя людьми. Конечно, общность интонаций легко объясняется тем, что первый и третий роман являются записками Рамзи, а второй — дневником младшего Стонтона, ученика Данстана, перенявшего его «ясный стиль» письма, но хоть какая-то разница в выражении мыслей должна наблюдаться даже в этом случае.

Да и сама композиция цикла выглядит нескладно. Последовательная, а не параллельная структура критично снижает общий градус напряженности. Альтернативный взгляд на события не добавляет интереса, поскольку мы уже знаем, как все произошло доподлинно и сложилось дальше. Множество второстепенных нитей оказываются оборванными, а то и попросту неразвитыми. Второй и третий тома, хотя содержательно они и заполняют сюжетные лакуны, не способны компенсировать ощущения тягостной незавершенности «Пятого персонажа» и давящей необязательности «Мантикоры» и «Мира чудес», и потому становятся ненужными довесками к уже законченной истории. Действующие лица так же не пришлись мне по душе. Да, все они обладают уникальными личностными чертами, привязанностями и антипатиями, но в них не чувствовалось подлинной жизни. Что Данстан, что Дэвид, что Магнус равно похожи на ту самую Медную голову Роджера Бэкона: двигаются, говорят, мыслят, но все это лишь искусная механика и сплошная имитация. А Бой Стонтон так и остался для меня дырой в виде профиля человека. Видимо, отчасти именно это стало причиной, по которой меня нисколько не заинтриговала его смерть, а уж резоны и мотивы, приведшие к этой гибели, и вовсе показались смехотворными и неубедительными.

При этом я не могу сказать, что книга слаба и никудышна. Нет, она написана действительно хорошо, порой встречаются примечательные и сочные подробности, хотя пару раз попадаются и орангутаны с хвостом. В тексте присутствуют как единичные философские рассуждения, так и охватывающий весь цикл концепция поисков себя, любви и бога. Но эти идеи, переплетаясь по ходу повествования, превратились в самоцель, и потому не нашли во мне отклика, как и «Дептфордская трилогия» вообще.

Аудиокнигу слушала в исполнении Ирины Ерисановой, читающей в своей обычной манере, вполне подходящей для этой трилогии. Если бы не пара сомнительных ударений, придраться было бы совсем не к чему.

Это прекрасная книга. Это страшная книга... Быть может, я начала прослушивание в не очень удачный момент, во время вынужденного постельного режима, когда настроение и так не радужное. Рассказываемое в начальных главах пугало меня до тошноты и оказывало угнетающее воздействие в течение еще пары-тройки часов после откладывания сего сочинения в сторону, поскольку подрывало уверенность в том, что все мы привычно воспринимаем как должное — в самих себе. Ибо нет иных ручательств и барьеров, кроме неведения, отделяющих нормальную размеренную жизнь от бездонной пропасти, в глубинах которой поджидают утрата восприятия левой или правой половины мира, зрения, эмоций, логики, памяти или ощущения собственной телесности. И самое жуткое состояло в том, что далеко не все пациенты доктора Сакса осознавали масштабы понесенного ущерба. Хотя еще неизвестно, кому повезло больше, им или тем, кто все ясно чувствовал и понимал... Однако, настолько тяжела только первая четверть книги, три последующие части посвящены несколько менее ужасающим избыткам нервной деятельности (синдром Туретта), наитиям (видения и откровения, музыкальные и визуальные галлюцинации, неконтролируемый наплыв воспоминаний) и наивному сознанию. Текст оживляют ссылки на научные труды коллег и цитаты из философских и художественных произведений. Для русскоязычного читателя будет приятно частое упоминание работ Александра Лурии и других русских ученых, а так же имен Льва Толстого и Федора Достоевского.

Что же отличает данный труд от тривиального справочника по неврологии?

Во-первых, гуманное отношение Оливера Сакса к своим подопечным. Он относится к ним не как к безликим врачебным случаям, но в каждом видит страдающего человека и всеми силами старается найти путь к выздоровлению, а в случае невозможности полного излечения — помочь приспособиться к изменившимся обстоятельствам и обрести толику если не счастья, то хотя бы покоя, умиротворения и чувства собственного достоинства.

Во-вторых, автор ставит своей целью не пустую потеху читающей публики медицинскими байками, но стремится обратить внимание общества на старательно игнорируемых членов социума. От людей с психическими отклонениями шарахаются и отворачиваются прохожие, толпа может находить в их особенностях развлечение, и даже в собственных семьях нет гарантии заботы и простого человеческого участия. С момента сбора материала и написания книги видны определенные подвижки в этом вопросе, однако, он все еще долго будет оставаться больным местом.

И, наконец, в-третьих, доктор Сакс, адресуясь широкой аудитории, не считает своего читателя идиотом, а так же хорошо и увлекательно пишет, не переходя на «птичий язык». Он рисует короткие жизненные сценки, полные сочувствия и сострадания, поражая одновременно чувствительной хрупкостью и необыкновенными гибкостью и мощью нашего сознания. И силой духа людей, сумевших достойно выдержать схватку с коварным недугом и адаптироваться к новой реальности. Это страшная книга... Это прекрасная книга!

Отстраненная манера чтения Ирины Ерисановой как нельзя лучше подходит для данной аудиокниги. Музыкальное сопровождение отсутствует.

Муки выбора: трусы или крестик?

Не могу пожаловаться на эмоциональную черствость, поскольку в свое время роняла слезы над «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, а позже прониклась заурядным романом Мэри Стюарт «Полеты над землей». Фабула этой книги не блещет оригинальностью, но меня очень тронуло, как героиня находила поддержку и опору в своей любви к мужу, проходя сквозь череду всевозможных испытаний и опасностей. Именно в поисках схожей теплоты отношений я и взялась за «Дневник памяти», но вместо искренности, нежности и уюта получила целую бочку дегтя, лжи и непомерно приторного сиропчика. А плавает во всем этом замесе вот что:

Ной Тейлор Кэлхоун — поэт, не написавший ни единой строчки, и любовь всей жизни главной героини. Славный малый и работяга. Ведет дневник и рано ложится спать. Хозяин старинного дома в колониальном стиле и собаки Клементины, лишившейся одной лапки под колесами автомобиля. Имеет в анамнезе военный опыт, который позже никак себе не проявляет. За несколько лет хорошей службы получает от нанимателя достойный капитал, позволяющий всецело посвящать досуг дому и участку. По ходу повествования показывает себя рохлей и тряпкой, ибо смог лишь два с лишним года писать безответные письма любимой девушке, а не поехал сразу разобраться в происходящем, непростительно долго созревая для решительных действий. Вся его необъятная любовь выражается исключительно в рассыпании охапок чужих амурных рифм и восклицаниях в духе «Жить без тебя не могу!»

Лон Хаммонд-младший — жених главной героини, адвокат и отличный парень. Настоящий мужчина, ответственный и солидный. Красив, образован и обаятелен. Внушает уверенность в завтрашнем дне и обладает чувством юмора, дающим возможность забыть страхи. Все эти замечательные качества перечисляются прямым текстом, однако имеется и недостаток. Весь грех Лона состоит в наличии любимой работы, которой он уделяет больше времени, чем невесте. Ай-яй-яй, и как только можно идти к алтарю с этаким больным ублюдком?! Единственный из участников любовного треугольника пытается бороться за свою любовь, в остальном выраженным характером не отличается, так как данный персонаж нужен исключительно для того, чтобы томной крале было между кем метаться.

И, наконец, она, Элли, главная героиня и предмет вожделения всех действующих лиц мужеского пола. Красива, невозможно самоуверена, обладательница изумрудных глаз и недюжинного художественного таланта (о котором благополучно забывает на многие годы). Вся из себя не такая в ожидании трамвая, ведь она не прячется от дождя, а подставляет лицо падающим с неба каплям. По крайней мере именно такой описывает ее автор, но на самом деле девица обнаруживает совсем иную натуру. Читатель близко знакомится с Элли в тот момент, когда она уже приняла решение за три недели до свадьбы тайком от жениха съездить повидаться с возлюбленным из прошлого. Разумеется, потому, что иначе бедняжка будет жалеть об упущенной оказии до конца жизни (заламывание рук прилагается). И в следующей сцене долго смакуется, как знойная сеньорита моется, бреет ноги и наряжается сперва в эффектное платье, потом в одеяние поскромнее. Ну а то вдруг кто примет ее за девушку легкого поведения, а она совсем не такая, нет-нет! Уже на этом этапе становится очевидно, что сия барышня крайне эгоистична, и ей совершенно плевать на обоих воздыхателей. Она не удовлетворена сытым довольством своего обеспеченного будущего и не радуется наличию у суженного любимой профессии, ведь он смеет не являться домой к ужину. Ей безразлична искренняя привязанность Лона, и героиня всея романа беззастенчиво наставляет бедолаге рога еще не успев пройтись с ним под марш Мендельсона. Но дева не менее равнодушна и к Ною. Для удовлетворения собственного зуда она сваливается ему как снег на голову спустя долгих четырнадцать лет молчания, не разузнав заранее о его нынешних обстоятельствах и ни на секунду не задумавшись, что явившись на пару дней и укатив обратно в свой радужный закат, нарушит его душевное спокойствие и разбередит старые сердечные раны.

А дальше начинается что-то совсем уж невообразимое. У обоих влюбленных включается поразительная наивность, непростительная для людей, сумевших дожить до четвертого десятка. Она заявилась к Нему втихаря незадолго перед свадьбой. Просто захотелось увидеться и сообщить о предстоящем торжестве. Это ничего, ничего. Они идут прогуляться вдоль озера на вечерней заре. Просто любуются величием природы. Это ничего, ничего. Они совместно готовят ужин. Просто вдвоем быстрее управятся. Это ничего, ничего. Они сидят на диване, держась за руки и глядят друг другу в глаза. Просто предаются воспоминаниям. Это ничего, ничего. Она засиживается у Него допоздна и пропускает четыре телефонных звонка от обеспокоенного суженного. Просто незачем думать об обещании, данному человеку, находящемуся на расстоянии в сотню километров от тебя. Это ничего, ничего. На следующий день Она настаивает на лодочной прогулке, невзирая на приближающееся ненастье, а Он не осмеливается возразить. Просто слегка намокнут. Это ни... Э, нет, чего! Видимо, здесь автор исчерпал весь запас невинных романтических прелюдий, поэтому промокших героев одолевают эротические мысли, под теплым дождем Ее соски твердеют подобно маленьким горным пикам, между ног возникает жар, и Его в свою очередь охватывает возбуждение, и так далее все в тех же избитых выражениях. Да и вообще, первый день уже миновал, она же приличная девушка, никакой близости на первом свидании быть не может. То ли дело на втором! Позже следует разгуливание в Его спальне обнаженной, переодевание в Его одежду, и, наконец, переполненная стандартными эвфемизмами интимная сцена в отсветах каминного пламени. Романтические штампы — собери их всех! В этом свете особенно прелестно звучит фраза Элли, произнесенная при выходе из гостиничного номера перед заветной встречей: «Вот за этим я и приехала!»

Тихо-мирно все это закончится не могло, так что по законам жанра героиня узнает о приезде заподозрившего неладное жениха. Элли ревет белугой, рассыпаясь пустыми извинениями и надуманными оправданиями, в весьма расстроенных чувствах садится за руль и отчаливает на рандеву с суженным. При этом саму девицу вовсе не волнует, что в подобном состоянии она может куда-нибудь врезаться или сбить человека. Ной в ответ лишь жалобно подвывает и скулит, умоляя остаться. Впрочем, оба персонажа ранее уже продемонстрировали полное отсутствие чувства самосохранения и здравого смысла.

У всего этого никуда негодного соплежуйства была перспектива развиться в добротный роман, если бы сладкая парочка проявила хоть толику уверенности в себе и друг друге (качества, которых не наблюдается вопреки всем заверениям автора). Элли вполне могла бы сбежать с избранником сердца, порвать все связи с семьей, скитаться с мужем в поисках заработка в период Великой депрессии, подрабатывать в кафе, пока Ной занимался сбором утиля, а во время войны перебиваться с хлеба на воду в полуразвалившейся халупе с полудюжиной детишек на рука, в страхе и тревоге ожидая вестей с фронтов и возможной похоронки. Но зачем такие хлопоты, когда можно преспокойно отсидеться в тепле и достатке родительского дома, располагая отличным запасным аэродром и поджидая, когда нареченный самим проведением ненаглядный преодолеет все вышеозначенные затруднения в гордом одиночестве? Если рассматривать все эти перипетии с финальной точки зрения, то сюжет выглядит донельзя восторженно-романтичным, но имея в виду, что никто из нас не может знать уготованного грядущим, то вся чистота и мечтательность оборачиваются хвалебным гимном измене, двуличию и самовлюбленности.

Казалось бы, куда уж хуже, но в эпилоге автор умудрился еще выше поднять уровень карамельности и ванили. Предлагая читателю посочувствовать тяжкой доле одряхлевших любовников, Спаркс до упора давит на жалость: бедняжечки, все плохо, им очень тяжко, и так без перерыва. Удивительно, как в этот беспрестанный поток нытья не затесались слезная история о трагической гибели собачки Клементины и дальнейшее скорбное повествование о нелегкой судьбе череды покалеченных питомцев на поруках главных героев. При этом болезнь Альцгеймера показывается как амнезия с истерическими приступами, тогда как на такой глубокой стадии заболевания уже должны были проявиться трудности в движениях, речи и отправлении естественных потребностей. Но о столь низменной физиологии не пишут в книжках с целующимися голубками на обложке, и престарелая Элли без посторонней помощи прогуливаются в саду и уверенно поддерживает светскую беседу, а в минуту просветления даже склоняет к близости едва ковыляющего полупарализованного супруга. С одной стороны, окончание абсолютно в духе жанра, с другой, если буйное авторское воображение способно нарисовать означенную картину (спасибо, что без подробностей), то мое напрочь отказывается и буксует.

Подытоживая вышесказанное, необходимо добавить, что за прошедшие годы персонажи нисколько не развиваются и венчают собой груду клише, целиком залитую сахарной мастикой, соплями и кремовыми розочками, написанную невыносимо топорным слогом. Кое-где в этом ворохе пошлости и банальности встречаются вкрапления философии, такой же тривиальной, как и все остальное. Типичные стенания о корыстолюбии мира при полнейшем игнорировании того факта, что искусство всегда опиралось на поддержку и деньги меценатов и покровителей. Показушность и неестественность прут из всех щелей. И я даже не знаю, стоит ли попенять автору за столь скверное мнение о женщинах, или пожалеть, если подобное чтиво одобряет его собственная благоверная.

Исполнение Татьяны Телегиной — отдельная беда этой аудиокниги. Досадно неспешное чтение и раздражающе вкрадчивые интонации в сочетании с никудышным содержанием субъективно увеличили более чем скромную продолжительность раза в полтора. Как сговорились все, честное слово.

Литературная модель галактики

Эта книга с первых строчек исподволь заманивает вас в зеркальную глубь, запутывая множеством отражений и отблесков. Тем не менее вскоре проступает четкая композиция, упорядочивающая и подчиняющая себе все события и лица данного романа. Главная героиня, Анна Нестеренко, или Нюта, переученная левша, пишущая зеркально, гений оптики и прочей физики, блестящая воздушная гимнастка, наделенная мистическими способностями ясновидения, чтения мыслей и подчинения своей воле окружающих, беспрестанно борющаяся с надвигающейся неотвратимостью... совсем не выглядит ни обладающей всеми этими потрясающими дарованиями, ни хотя бы живым человеком из плоти и крови. Действия и изобретения девушки, при всей их занимательности, не несут на себе и тени творческого упоения. Нет в Анне ни напряженности, ни стремлений, ни силы, ни чувств, ни-че-го. Прям этакий аналог сверхмассивной черной дыры, которая, невидимая сама по себе, легко обнаруживается благодаря своему воздействию на соседние объекты. Родители, друзья, любовники, знакомые, случайные прохожие — все они закручиваются вокруг спиральными рукавами или плетутся следом карликовыми галактиками. Их помыслы, поступки, волнения, страсть, любовь, привязанность, страх, зависть и ненависть направлены лишь на нее. Вероятно, именно поэтому никто из персонажей не смог вызвать у меня эмоционального отклика, Она и так в центре всеобщего внимания, иные же совершенно непривлекательны в собственной одержимости.

Вместо вакуума условное космическое пространство заполнено вязкой жидкостью, в которой плавают и кружатся все эти сверкающие искорки-звездочки. Тут можно обнаружить изобилие занятных и ярких образов: бытовые подробности деревенской жизни юга страны в советские годы, характерный русско-украинский говор, специфика проживания в коммунальной квартире и общежитии, головокружительные трюки и представления, детали циркового бытия и каскадерского искусства, особенности игры на фаготе и участия в оркестре, уютные улицы Киева и красочные городские пейзажи Европы и Северной Америки, ароматы арнаутской булки и вафель с молокозавода, звуки фортепиано и карильона, мелодия «Лили Марлен»... Во всей этой феерии улавливаются масса ностальгических мотивов и ноток, хотя кое-что отдает статьей из википедии. Никакой тоски по ушедшему в силу возраста и места проживания испытывать я не могла, так что все намеки на те самые цвет, вкус и запах благополучно прошли мимо. Но по-настоящему объединяет эти сценки их полнейшая сюжетная бесполезность. Почти все они предельно визуальны и на пару порядков лучше выглядели бы на киноэкране, чем просто в голове, и с равным успехом могут быть выкинуты, расширены либо полностью заменены чем-то иным. Со временем продираться через эти водяные каскады становилось все тяжелее, и под конец они уже стали значительно выбиваться из общей канвы истории и ощутимо раздражать.

А заключена вся эта прелесть в максимально приближенный к сферической форме икосаэдральный многогранник сюжета. Повествование отражается от одной грани к другой, плетя одновременно хаотичный и замкнутый узор. Отблески грядущего пляшут солнечными зайчиками по всему объему текста, поэтому ни одно более-менее важное событие не случается внезапно, всегда известно, что произойдет. С одной стороны, подобное тождество способностей главной героини и структуры самого романа встречается очень редко и потому чертовски любопытно. С другой, снижается степень интереса к происходящему, в какой-то момент, прервавшись, мне пришлось буквально заставлять себя вернуться к книге. Да и сами предсказания невыносимо прямолинейны: что увидено, то и случится. Всю дорогу в лоб одно за другим, ни тебе самоисполняющихся пророчеств, ни загадочной белиберды, смысл которой становится ясен слишком поздно, ни маломальской попытки изменить назначенную участь. И если остальные персонажи хоть вслепую и безуспешно, но пытаются, то Анна — несгибаемый образец стоицизма. Поэтому Хаген из Тронье в «Песне о Нибелунгах» восхищает отвагой и мужеством встретить страшный жребий с мечом в руках, а Нюта бездеятельно и кротко торчит стойким оловянным кактусом посреди песчаных бурь судьбы. Скукотень.

В сухом остатке же роман представляет из себя весьма плоский ландшафт. Персонажи и их взаимоотношения практически не развиваются в течение нескольких десятков лет, а действие лишено кульминации. Финал не только ничего не проясняет, но даже не добавляет никаких мелочей и частностей. Нам с начала уже известно, что она улетела, но обещала вернуться, повторением того же самого все и завершается. Ну и зачем тогда надо было городить полсотни страниц? Правда, исписаны они, конечно, знатно, язык здесь истинно прекрасен. В его искусной филиграни переливаются самоцветы метафор, один чудный орнамент сменятся другим, хотя попадаются и угольки бранной речи, украиноязычные диалоги по большей части остались для меня тарабарщиной, а некоторые пассажи оставили в замешательстве. Например, крайне резкие высказывания музыканта-фаготиста в отношении Екатерины II, Людовика XIV и барочной музыки неожиданно выставили его человеком, ни капли не разбирающимся в означенной эпохе. Однако, это единичные случаи. И все же никакие словесные изыски не способны скрыть содержательную пустоту. В идейном плане эта книга ничего не смогла мне дать, а окончание даже разозлило. Осталось лишь кружение блесток и обрывочных образов. «Почерк Леонардо» — красивая безделица, поначалу занимательная, но быстро утомляющая своей однообразностью. Встряхнув шарик и в последний раз вызвав к жизни искрящиеся вихри, безразлично отворачиваешься и оставляешь его пылиться на полке, тот час позабыв об изысканной игрушке.

Отдельного упоминания достойна великолепная озвучка аудиокниги. Три декламатора Вадим Максимов, Григорий Шевчук и Юлия Яблонская безукоризненно читают письма пожилого музыканта Сени, монологи бывшего циркача Володи и рассказанные от третьего лица главы Анны соответственно. Отлично подобрано музыкальное и звуковое оформление.

Книга вызвала у меня противоречивые чувства. Слушать интересно, повествование полностью погружает в бытовые подробности жизни русской, а позже — советской женщины. Во вступлении особенно впечатлила сцена стирки в господском доме. Этот и прочие эпизоды, рисующие самый простой уклад, выписаны сочно, со знанием дела. Вообще производственно-хозяйственная часть очень порадовала меня здесь, потому как люблю ее. Из всех подобных сценок больше всего поразила кулинарная:

Немедленно захотелось разузнать что, с чем, как оно работает!? Прочие описания домашнего уюта так же милы, полны тепла и заботы. Но повествование полно не только этими приятными пустяками. Порой автор необычайно верно, до боли, подмечает мелкие детали жизни. Или ярко и живо рисует крупные сцены — встреч и прощаний, «доставание» необходимых вещей всевозможными способами и через шапочных знакомых, применение смекалки и работы собственных рук для обустройства дома... Искусно сплетены временные линии во время бдения главной героини у гроба. Женские персонажи объемные, колоритные, самобытные. Но, не смотря на все эти прелести, что-то упорно не нравилось мне в этой книге.

То, что мне не по душе муж Веры Платоновны, Шунечка (Великая Иштар, до чего отвратительное прозвище!), было ясно с самого начала. Я всегда испытываю двоякие чувства, читая истории, типичные еще несколько десятков лет назад: двое встретились, перекинулись парой фраз о погоде — на завтра пошли в ЗАГС — прожили вместе всю жизнь. А тут изначально несимпатичный Александр Иванович просто подминает под себя жену, и Вера, вышколенная улыбаться и подавать обед, полкниги читает мантры о любви. Которой нет. Я, конечно, понимаю, что в описываемый период подобный расклад поддерживался обществом, и судьбу Веры Платоновны не назовешь тяжелой, но и приятного в ней мало. Однако, было что-то еще, и ближе к концу книги я наконец поняла, что именно было не по мне. Женские персонажи тут отличные, с этим не поспоришь. А вот мужских просто нет, вместо них — функции. Вообще отсутствие хотя бы минимального расположения читательницы к возлюбленному героини является фатальной проблемой для дамского романа, а данная книга как раз такая, написана женщиной, про женщин и для женщин. Невозможность сочувствовать персонажам в их любовном упоении в лучшем случае принуждает становиться равнодушным наблюдателем, а в худшем порождает неприязнь и раздражение. Здесь ни один герой-мужчина не вызывает ни толики участия. Женщины общаются между собой, поддерживают друг друга, а взаимоотношения с сильным полом не поднимаются выше бытового уровня, ни разговоров, ни обсуждения совместных планов, ничего. Мужчины здесь превращаются в эдакий домашний тотем, требующий обязательного обеда на свежей скатерти, взамен обеспечивающий семью деньгами. В остальном как нет человека. «Мне партнер не нужен — мне нужна жена!» © «American Dad». И таким вот образом автор сводит всю любовь не просто к внешним атрибутам, а к служению мужу в самом низменном виде — обслуживанию. Усугубляет положение неизменно скупые описания свиданий, в которых вся романтика погребена под великолепием окружающего пейзажа.

Ни эта, ни пара подобных сцен не вызывали в голове нужной картины. Везде в них говорится, как хорошо влюбленным было вместе, как гуляли целый день, а мне упорно не удавалось этого прочувствовать. В воображении богато рисовался северный лес или берег южного моря, но пара молча стояла, в лучшем случае бесцельно брела куда-то. Ни чувств, ни эмоций... Когда же наконец настает время настоящей романтики, все и тут умудряется скатиться в бытовуху.

Вероятно предполагалось, что любая женщина при виде столь запущенно экземпляра воспылает желанием приютить, обласкать, обогреть и накормить. Но у меня подобная бытовая несостоятельность вызвала только брезгливость. Весь этот абзац оставил неприятное ощущение, будто самая большая неприятность, которая может случиться в жизни мужчины — необходимость самостоятельно стряпать себе ужин и самолично стирать белье, а вовсе не тяжелая болезнь близкого человека. Вообще вся эта зацикленность на обслуживании неприятна.

Вот только автор забывает, что забота является проявлением любви только тогда, когда идет от чистого сердца. А Вера изначально действует по наставлениям мужа и под страхом его недовольства, а позже просто по многолетней привычке. Сакральное переносится на профанное, как-будто уют в доме важнее, чем тот, кто этот самый уют создает. Не сходится арифметика любви...

Другой неприятной особенностью романа является неспособность или нежелание автора вырисовывать эмоционально положительные моменты. Грусть, обеспокоенность, тоска, томление выписаны от и до. Болезнь и смерть матери — прекрасный по полноте чувств эпизод. А вот радость в лучшем случае тихая и печальная. Так и идет всю книгу. Тревожишься и поджидаешь жениха вместе с главной героиней, но не радуешься его приезду. Победа в войне не вызывает восторга, а вот раздражение от того, как муж одергивает свою жену, тут как тут. Минимальной симпатии к избранникам Веры Платоновны ни разу не появляется, а вот негодования на их поступки порядочно. И коронный романтический эпизод:

Казалось бы, сиди да сопереживай такому счастью, вот только вместо него одно лишь чувство неловкости.

Имеются и другие неудачные черты, но у меня они не вызвали столько эмоций, и потому кажутся не столь важными. Во-первых, главная героиня практически не развивается на протяжении всего повествования. Все ее навыки чисто технические, тогда как мировоззрение Веры практически не меняется, что в двадцать, что шестьдесят лет. Во-вторых, если движущая сила первой половины книги является внутренней, основанной на пусть ущербных, но постоянных отношениях мужа и жены, то после похорон она иссякает, и автору постоянно приходится подталкивать сюжет внешними средствами. Один за другим появляются ненужные персонажи и необязательный события, под самый конец выдыхаются и они, и автор вынужденна попросту оборвать сюжет, хотя и делает вид, что все на самом деле закончено. Донельзя лишним эпизодом, торчащим пятым колесом, стала сцена с участием заместителя директора Желудева, особенно при участии Маргариты Антоновны. До этого момента сия почтенных лет актриса являлась самым колоритным и любимым персонажем второго плана, а тут превратилась образчик неестественности и натянутости. Роман завершается на возвышенной ноте и всеобщей радости, как-будто не остаются Вера и Сергей в подвешенном состоянии, когда еще чуть-чуть, и кому-то одному или сразу обоим будет жестоко не хватать отпущенных минут, и не захочется чего-то большего.

Вот так и получается, что книга, полная точнейших описаний разнообразных жизненных ситуаций, вышла для меня слишком тяжелой и неудобоваримой в эмоциональном плане. Нет, я не жалею о том, что прочитала ее. Она даже натолкнула меня на пустяковые, но интересные размышления и переосмысление понятий, искаженных детским восприятием. Так, я впервые полностью осознала значение фразы «Любовная лодка разбилась о быт». Из-за невозможной затасканности данной метафоры мне всегда казалось, что быт здесь — какие-то камни или скалы, и, следовательно, их можно обогнуть. Но разве можно уйти от бытия? Так что развивая данное сравнение, следовало бы уточнить, что лодка не бьется, а тонет. Или еще меня всегда немного удивляло, что в бабушкиных историях невесты-неумехи испытывают затруднения именно с готовкой. А тут я как-то внезапно подумала, что все из-за того, что в деревне еда готовится утром, когда топиться печь. Вот и просыпали девы все кулинарную науку... Эта книга действительно хороша описаниями уклада жизни, уже ушедшего от нас. Но перечитывать роман я точно не буду.

Аудиокнигу слушала в исполнении Татьяны Ненарокомовой. Была приятно удивлена тем, насколько мне понравилось чтение. Обычно я не люблю женскую декламацию, но здесь вышло очень удачно. Диктор не старается читать по ролям (это и сложно, поскольку диалогов мало), но при этом произносит слова с выражением и живыми интонациями, как раз в меру. А то иной раз кажется, что если незаметно подменить диктору книгу, он не заметит и пойдет читать дальше во все той же пресной манере.

Королевские мушкетеры в мире меча и магии

О, путник, ступивший на благословенные земли Элении! Готов ли ты к путешествию по изумрудным равнинам, знойным пустыням и безбрежным морям в компании смельчаков, разыскивающих таинственный магический кристалл — Беллиом? Сможешь ли вместе с храбрыми рыцарями, могучей волшебницей, загадочной девочкой-найденышем и юным воришкой пройти полным опасностей путем и противостоять злоумышлениям гнусных предателей и коварных врагов? Тогда дерзай, и да помогут тебе Старшие и Младшие Боги Стирикума!

Всем тем, кто не убежал в воодушевлении за заветным томиком, подтверждаю, что да, ваши опасения полностью оправданы, «Алмазный Трон» — классическое героическое фэнтези, выглядящее так же прекрасно, как и чистопородная собака. Конечно, только до тех пор, пока вы не понимаете, каких проблем со здоровьем стоит несчастной животинке идеальная форма черепной коробки и правильная длина лап. Так и этот роман стиснут рамками жанра, не дающими ему вздохнуть хотя бы раз. Главный волшебный артефакт здесь является помесью Сильмариллов и Кольца Всевластия. В разношерстной группе приключенцев всегда найдется тот, кто знает, как преодолеть очередное препятствие впереди, а для выполнения ключевой задачи необходимо обязательно обойти весь свет кругом за восемьдесят дюжин страниц. Злодеи злы исключительно по причине личной злобности. Магическая система находится на уровне банальной абракадабры: маловразумительных выкриков вроде «Окерагуказек» и пасов руками. В какой-то момент от всего этого меня с головой накрыло пренеприятнейшее чувство deja vu. Скукота куда не кинь, и совсем не за что зацепиться.

Безликий и невыразительный мир, о котором читатель к заключительной главе узнает не сильно больше, чем на вступительных абзацах, представляет из себя стандартное квази-средневековье, формуемое автором под себя в удобных ему местах. Максимальное незнание исторических жизненных реалий будет вашим преимуществом. Иначе вас ждет много удивительного: рыцари щеголяют в черненых доспехах установленного образца, научились обходиться без оруженосцев, ни чуть не гнушаются прикрываться чужими знаменами, а до посвящения ходят в послушниках; персонажи отдыхают душой и телом в экипажах без рессор; эскулапы помимо кровопускания и установки пиявок занимаются реконструктивной ринопластикой; в церковной приемной чуть ли не напитки предлагают; в городах наличествует факельное уличное освещение в ночное время; в любой покосившейся халупе можно обнаружить застекленное окно; а кочевники заместо собственно кочевки подпирают стены домов оседлого селения. Окружающее пространство очерчено лишь узким прожектором повествования, все остальное обрисовано весьма смутно, и в целом картина не имеет горизонта. Редкие обрывки эрзац-мифологии и -истории не способны что-либо прояснить. Какие-то сплошь невнятные боги, люди, кони, приправленные ворохом экзотических имен собственных. Чем разные народы отличаются один от другого уяснить невозможно, и фразу «черты лица ее были скорее стирикские, чем эленийские» разгадать так и не удалось. Религии — блеклые кальки с язычества и христианства без малейшего понимания внутренней глубины этих вероучений. Наличествующие скудные крупицы знаний о здешнем мироустройстве столь сухи, что мигом выдуваются из памяти, ничего по себе не оставив.

Персонажи не выходят за границы стереотипных типажей воина, мага, вора или клирика. Расстановка фигур очень уж напоминает положение дел у Александра Дюма в «Трех мушкетерах»: защитник короны противодействует духовному лицу высокого сана и его охране в красных плащиках, тогда как нуждающаяся в спасении королева здесь сама себе алмазная подвеска. Главный герой, олицетворенное добро с кулаками, абсолютно неинтересен в собственной правильности. Действует силой и нахрапом, беззастенчиво угрожая титулованным особам и их стражам, и упорно не получает по рукам и прочим частям тела за столь вызывающее поведение. Просто поразительно, как с такими-то повадками бесстрашный сэр рыцарь умудрился дожить хотя бы до четверти книги. Лжет и изворачивается во имя благой цели. Изощренно хитер, планируя показное убийство вражеского сподручного в темном переулке, только что разжившись проволокой у местного торговца. Оставляет за собой груды трупов гвардейцев кардинала, pardon, одетых в красное солдат церкви и наемников, но поскольку отважный воитель личность положительная, а его противники — прихвостни зла, то преступлением это ни в коей мере не считается. Правда, прочие члены команды хороших парней столь штампованны, что про них сказать и вовсе нечего. Антагонисты, кардинал Ришелье, ой, опять напутала, первосвященник Энниас и павший рыцарь Мартэл совершенно не те соперники, за борьбой с которыми интересно наблюдать (хотя не могу исключать, что позже один из них, а то и оба, раскаются и перейдут на светлую сторону силы). Засылаемые ими вооруженные отряды внезапно выскакивают из-за кустов как куски раскрашенной фанеры, и расправляются с ними точно так же, как с любым муляжом. Персонажи плутают в трех соснах взаимных интриг и постоянно пытаются обвести друг друга вокруг пальца, из которого высосаны все шитые белыми нитками козни и происки. Объяснение откровенной слабости и даже бредовости всех злоумышлений просто смешно. Впрочем, все в этом мире происходит без напряжения и усилий с чей-либо стороны.

Маловыразительный авторский слог периодически перемежается описаниями окрестных пейзажей, типичными для всех произведений, написанных подобным пресным языком. Видать, именно такой манере письма обучают на курсах писательского мастерства. Тип мышления всех действующих лиц удручающе современен. Стилистика речи едина для всех чинов и сословий. Диалоги унылы и либо ломятся от непомерного количества лордов, господ и иных чрезмерно почтительных обращений к первому встречному, либо представляют собой радостно-бестолковую болтовню с тщетной претензией на шутку промеж старых приятелей. И вечно кто-то просит кого-то постеречь его коня. В целом текст угнетающе однотипный как по содержанию, так и по сочинению. Слабую искорку интереса, затрепетавшую в самом начале, автор старательно растоптал задолго до финала. Я одолела данный том целиком в надежде на хоть какие-то подвижки к лучшему в конце, но, увы, нелестное впечатление, сложившееся у меня после первых глав, лишь подкрепилось последующими частями, ведь «Алмазный Трон», оказавшийся всего-навсего третью хроник, не имеет ни толики самостоятельности и завершенности. Так что ровно с тем же успехом можно было распрощаться с этой фантастически серой жвачкой намного раньше.

Сочинение для поклонников жанра или неискушенных читателей. Этот роман, как типовая советская многоэтажка: в обоих случаях любой человек, столкнувшись с парой представителей, в дальнейшем будет примерно знать, что и где ожидать. Если определенная степень достоверности важна для вас, бессмысленные приключения ради приключений решительно не устраивают, а соседство в одном времени тяжелых мечей и тонких рапир заставляет исторгнуть тяжкий вздох и возвести очи горе, то это не та книга, которую вы ищите.

Овца в волчьей шкуре

Единственным сюжетным событием, о котором я знала приступая к прослушиванию данной книги, было исчезновение главной героини (на что деликатно намекает уже название). И все же автору не удалось меня обмануть, я очень быстро поняла, кто же тут на самом деле дергает за ниточки. А это смерть для подобных историй. Вокруг интриги в «Исчезнувшей», как и в «Осиной фабрике» Иэна Бэнкса или «Острове проклятых» Денниса Лихэйна, следовало бы ходить кругами, безуспешно пытаясь разгрызть этот орешек то с одной, то с другой стороны, а после раскрытия всех тайн лишь удивляться вороху деталей, намеков и подсказок, щедро рассыпанных по всему тексту и до поры остававшихся совершенно незамеченными. Я же только скучала, все более укрепляясь в собственной догадке. Спасибо и на том, что эта тягомотина длилась лишь до половины книги. Во второй части карты наконец-то раскрываются, игра в кошки-мышки переходит в активную фазу, и дальнейшее становится немного интереснее. Однако ближе к финалу события становятся все более нарочитыми, а самый конец так и вовсе искусственным.

Действующие лица так же не блещут. Главный герой, Ник Данн, безлик и невыразителен на столько, на сколько это вообще возможно. А вот в его благоверной, Эми Эллиот-Данн, нет ничего человеческого. Она представляет из себя жуткий конструкт, созданный именно таким исключительно для продвижения романа в намеченном русле. Профессии для заглавных персонажей подобраны не самым удачным образом. Неужели оба супруга столь плохи в журналистике, что не смогли найти другое место для трудоустройства в Нью-Йорке? Более нетривиальное занятие выглядело бы уместнее. Так же смущают постоянные упоминания о схожести с родителями. Герои так удивляются, осознавая собственное сродство с близкими, будто им идет пятнадцатый год, а не четвертый десяток. Психологизм здесь на уровне ниже плинтуса, а уж заверения Ника и Эми, что они не смогут быть ни с кем другим ощутимо начинают отдавать сладкой ватой и сахарным сиропчиком. Прочие персонажи выписаны постольку-поскольку и являются сплошь сюжетными подпорками. Выстраиваемые козни и интриги считаются умными исключительно действующими лицами и самим автором. Все хитрые планы страдают изрядным количеством пунктов, отданных на откуп чистой случайности, а целый ряд слабых мест просто замалчивается. Например, вариант с самоубийством с самого начала выглядел совершенно бесперспективным, а возможное присутствие одного из персонажей в людном месте в день Х и вовсе сводит все усилия по его очернению на нет. Да и современная криминалистика обладает куда большими способностями, чем это хочет показать писательница. В целом весь сюжет шит белыми нитками и перманентно отдает дешевыми детективами, кои столь часто поминаются всуе.

Идейная начинка присутствует, однако так же не впечатляет. Обильные неолуддистские и антимодернистские отступления вызывают лишь раздражение. Жуткая псевдофеменистская волынка вообще выходит за грань. Разве что обличение готовности общества видеть лишь ожидаемое, а не реальное действительно достойно воплощено. Но самое главное, «Исчезнувшая» оказалась вовсе не триллером, и даже не детективом, под которые столь старательно рядится, а банальным любовным романом. Да, вывернутым наизнанку. Да, со знаком минус. Но, тем не менее, именно им. Только с этой точки зрения концовка не оставляет героев сидящими на бочке с порохом, а сюжет выглядит логичным и законченным. Сам по себе замысел показать банальную историю страданий и тягостей милой_доброй_все_терпящей_няши_героини с теневой стороны весьма интересен, однако неестественность и топорность при воплощении сводит на нет всю оригинальность задуманного. Язык книги не отличается особым изяществом, а по началу автор и вовсе пытается выпрыгнуть из штанов, постоянно вставляя какие-нибудь необычные (читай «корявые») обороты или метафоры. Опросники и загадки могли бы стать хорошими и оригинальными дополнениями текста, если бы ими не злоупотребляли столь отчаянно. Повествование от первого лица так же не в кассу. Стили изложения что Ника, что Эми ничем не отличаются друг от друга, в добавок еще и перегружены несвойственными для такого типа речи отступлениями.

И, наконец, самым большим минусом для меня стало огромное количество отрицательных эмоций, несомых этим сочинением. Неприязнь, отвращение, ожесточенность, враждебность, злорадство... В какой-то момент я даже подумала, что автор пытается так сублимировать собственные детские обидки. Периодически эта история заставляла меня непроизвольно кривиться, а после и вовсе захотелось пойти и помыться. Единственным светлым моментом оказалось лишь безупречное исполнение Сергея Кирсанова, однако это уже совершенно не заслуга Гиллиан Флинн. Тем не менее, экранизацию я все же планирую посмотреть, при должной доработке из этого заурядного произведения можно сделать настоящую конфетку.

Ох, я, кажется, старею. Если раньше я всегда наслаждалась фантастикой, то теперь меня все больше радуют семейные саги. И знакомство с данной книгой начиналось чрезвычайно приятно. Большая семья, начало века... Впереди виделось столкновение уютного домашнего мирка со страшными событиями, несомыми грядущим... Но повествование текло вперед, а события так и не вышли за рамки обыденных семейных неурядиц. Тень Великой войны промелькнула лишь на самом краю действия, чтобы тут же исчезнуть. Но первым тревожным звоночком стало для меня упоминание о возможном наследстве. Не нужно быть особо опытным читателем, чтобы с уверенностью предположить, что всем чаяниям героев на солидный куш не суждено сбыться, ведь иначе пропадет отличнейший повод пострадать. Дальше все пошло по нарастающей, грянув фортиссимо во время празднования дня рождения Мэри Карсон.

Здесь повеяло такой диккенсовский нарочитостью, что еще долго все происходящее упорно ассоциировалось у меня с муравьиной фермой. Сперва автор заботливо выписала живых подвижных персонажей, а затем принялась неестественно выворачивать и ломать готовые характеры, испытывая их на прочность и низводя до роли беспомощных насекомых. То зальет муравейник водой, то подожжет, то запустит внутрь жука, то оторвет кому-нибудь лапку, а то и вовсе прихлопнет. Это странное изменение уже обрисованных типажей само собой наводит на мысль, что книга задумывалась и начиналась в одном ключе, но в процессе написания общий вектор повествования основательно изменил направление.

Сравнение с муравейником упорно не желало покидать мою голову до тех пор, пока все не стало еще хуже, хотя казалось бы, все и так переполнено наигранными стенаниями. Но нет, далее все ухнуло в глубины самого настоящего бабского романа с полным комплектом розовых соплей и сердечных терзаний. В этой фазе повествования главная героиня послушно наступает на заботливо разложенные автором грабли и истово мечется между двумя мужиками, не зная, с которым остаться. И страдает, как она страдает! Днем и ночью, в ведро и дождь, бодрствуя и пребывая в царстве Морфея бедняжка непрестанно мучается. И, видимо для того, чтобы дать читателям полнее прочувствовать ее боль, автор старательно нафаршировывает текст мерзостными коечными сценами, после которых сразу вспоминается фраза из якобы советской книги по домоводству: «После совершения интимного акта с женой вы должны позволить ей пойти в ванную, но следовать за ней не нужно, дайте ей побыть одной. Возможно, она захочет поплакать.» К счастью, через некоторое время описания близости меняют стиль с медицинского на китайский, однако отталкивают не меньше, но уже невозможной приторностью.

Стоит ли говорить, что на данном этапе мой и так непрестанно снижающийся интерес и вовсе угас? При смещении фокуса со всего клана на единственную дочь стало ясно, что интересной и живой была самая семья, а не конкретные члены фамилии. Сами же персонажи выписаны довольно однобоко и крайне мало развиваются. Мэгги Клири (О’Нил), главная героиня, всегда милая, покладистая и обязательно красивая, златоволосая, с серебристо-серыми глазами. И, не считая пары вспышек бунтарства, невозможно скучная и блеклая. Нам непрестанно напоминают о ее гордости, однако автор явно описывает нечто прямо противоположное: девица позволяет всем подряд вытирать о себя ноги, главное — не жаловаться. Венчает сей блистательный образ попытка решить все проблемы в отношениях с мужем через беременность, кхм... Ральф Рауль де Брикассар, главный герой, вечно красивый, голубоглазый, изысканный, дипломатичный и завсегда в рубашке, бриджах и сапогах для верховой езды под черной сутаной. И все эти описания раз за разом бесконечно повторяются одними и теми же словами. Довольно странный персонаж, учитывая, что автор явно ему симпатизирует и пытается и читателя насквозь пропитать этим обожанием, но при этом наделяет святого отца весьма сомнительными моральными качествами. Он всю книгу не без успеха пытается и на елку залезть, и ухи поесть, чем не может вызвать иного чувства, кроме гадливости. Мотивация Рауля де Брикассара так и остается нераскрытой, поскольку прочувствовать его стремления к власти совершенно не удалось. Впрочем, это беда всего произведения: практически все описания здесь напоминают пустую скорлупу, они имеют форму, но по своему содержанию абсолютно пусты. На протяжении без малого полувека жизнь обоих основных персонажей отмечается вехами: замужество, повышение в сане, рождение детей. А между этими точками нет никакого наполнения, сплошная пустота. Практически нет изменений ни в мировоззрении, ни в чувствах, ни в мыслях, и потому для меня ни один из этой пары не обрел объема и действительной сущности. Прочие же действующие лица наделены еще меньшей фактурой, как фигурирующие с самого начала, так вошедшие в повествование много позже. Мне лишь было жаль пришедшее в упадок имение, но и его Маккалоу разворошила, словно беззащитное гнездо.

К моменту начала Второй мировой войны происходящие вовсе перестало вызывать во мне какой-либо отклик, пока я не наткнулась на пару очаровательных перлов:

Лояльность в отношении метрополии, конечно, похвальна и понятна, однако такое неумелое замалевывание позорной сдачи крепости вызывает недоумение. Японская армия имела меньшую численность по сравнению с обороняющимися и понесла немалые потери как при переходе через джунгли Индокитая, так и время боя за Сингапур, который, вопреки заверениям Маккалоу, таки был. Нечего кивать на мнимую хитрость врага, когда имела место банальная халатность в собственном командовании. Противника тоже надо уважать.

Кхм, кажется, автор не имела случая увидеть японцев даже на фотографиях.

Почему я не могу перестать думать про десантирование Беорна с Орлов?

И это далеко не единственные моменты, вызывавшие у меня острый приступ недоверия к автору. Описываемые беседы и совещания с участием высоких церковных чинов при поддержке де Брикассара неизменно показаны как чаепитие с шутками по поводу «хозяюшки» и всемирным поглаживанием кошки. Как-то бедненько для Ватикана.

Развязка с участием третьего поколения персонажей вообще прошла мимо меня, я лишь порадовалась, что все, наконец-то, закончилось. Общий поэтический посыл о птицах в терниях совершенно не впечатлил. Наоборот, я считаю вредной подобную внешнюю мораль, когда все происходящее внутри книги искусственно подгоняется под нужный результат. Повторяющийся тезис о том, что работа на земле делает мужчин бесполыми, отнимая все силы, является отличным примером. Ага, все прочие фермеры кругом обзаводятся многочисленным потомством, а вот в Дрохеде все наоборот. Больше походит на то, что автору было банально лень выписывать все разрастающиеся ветви семейного древа, поэтому бессилие и бесплодие разит всех и вся. А если рассматривать всю мужскую часть населения книги, начинают одолевать подозрения, что автор не смыслит не только в истории и административном устройстве Ватикана, но много в чем другом. Боюсь даже предположить, где это Маккалоу видела столько молодых мужчин, совершенно не стремящихся к близости с противоположным полом. И, пожалуй, больше всего мне не хватило в этой книге позитивного воздействия чувств и привязанностей. Если герои и находят поддержку и опору в своей любви, то автор тщательно это затушевывает, выпячивая вперед лишь страдания и посыпание головы пеплом. Подобная однобокость совершенно не способствует возникновению положительных эмоций от книги. Во всей громаде слов, описаний и повторений я нашла для себя лишь пару жалких крупинок действительно сильных моментов. Все прочее же в лучшем случае не впечатлило, а то и вовсе произвело угнетающее впечатление. У Сельмы Лагерлёф в романе «Шарлотта Левеншельд» намного сочнее выписаны сомнения героя-священника, а религиозные размышления куда глубже у Сигрид Унсет в трилогии «Кристин, дочь Лавранса». Так что здешние недалекие думы не имели шансов снискать мое расположение.

Справедливости ради стоит отметить, что мне все же удалось почерпнуть в книге кое-что полезное. Благодаря роману Колин Маккалоу я получила общее представление о провинциальной жизни Австралии, а так же о некоторых природных и климатических особенностях этого континента. И даже больше, я смогла вынести изо всего этого основную мораль: хвала всем богам, что я живу на севере! Но и все. А теперь туды их в качель, великую любовь и розовые кружавчики вместе взятые! Ракету мне, ракету! Тряхну стариной на Альфе Лебедя!

Аудиокнигу слушала в исполнении Маргариты Ивановой. Чтение профессиональное, суховато-отстраненное, с интонациями практически на одном и том же нейтральном уровне. Не редко встречаются сомнительные или устаревшие ударения. Музыкальное сопровождение отсутствует полностью.

Фантлаб столь долго и упорно рекомендовал мне цикл о Виктории Харрингтон, что я стала возлагать определенные надежды на увлекательность этой космооперы. Кое в чем ожидания оправдались, но далеко не во всем. Сперва, к вящей моей досаде, я нечаянно прочитала аннотацию. Уже много лет тщательно избегаю сии рассадники спойлеров, предпочитая самостоятельно разбираться в сюжетных хитросплетениях. В данном случае мои предубеждения получили отличное подкрепление, поскольку здесь этот неизменный обитатель задней части обложки прямехонько раскрывает общую структуру романа.

Проворчав про себя пару проклятий, я перешла к основному тексту и уперлась в описание занудливых политических игрищ. Затем автор бессовестно пытается (и ведь добивается своего, зараза!) умилить читателя шестилапым древесным котиком в десяток кило весом. А далее мы, наконец, знакомимся с главной героиней этого романа и всея цикла имени себя — Викторией Харрингтон. И долго любуемся ее личностью, биографией и даже отражением в полированной стене капсулы. Ах, эти поминаемые по всему тексту «шоколадные глаза», за благозвучное поименование которых стоит поблагодарить не то переводчика, не то редактора! Непосредственно по прибытии на борт на новоиспеченного капитана уже заглядывается старший помощник. А потом начинается такое соплежуйство и детсадовские обидки, что мне пришлось на пару секунд прервать чтение, чтобы припомнить, действительно ли автор бородат. Таких не берут в космонавты!

После сюжет идет своим чередом, притормаживая на таких обязательных пунктах для остановки, как описание общего положения дел в политике и государственном устройстве, флотской иерархии, строения кораблей и местных ухищрений для преодоления светового барьера. Порой мы даже видим происходящее во вражеском стане. Не будь всего этого, я бы первая кинула тапок с помпончиком в сторону автора, но до чего же нудно было читать бесконечные описания! Быть может, двадцать с лишним лет назад оно и было стильно-модно-молодежно, но сейчас выглядит не более чем стандартной диспозицией с минимумом отличительных черт. Представляемому миру ощутимо не хватает глубины и мяса на костях, все гладенько прилизанное и унифицированное, как элементы лего: и «наше» королевство, и «не наша» республика, и местная негуманоидная раса... Части легко и свободно стыкуются между собой, создавая банальный межзвездный конфликт, развязку которого можно непринужденно предсказать еще по аннотации.

Действующие лица так же не способствуют оживлению книжной вселенной. Для этих одномерных существ даже эпитет «картонный» является комплиментом. Образ самой Виктории хоть и отличается чуть большей фактурностью на фоне всех остальных, однако представляет собой искусственно созданный конструкт из взаимоисключающих личностных черт: она сильная, но благородная; красивая, но не подозревает об этом; не может сложить в уме пару двузначных чисел, но на глаз прокладывает сложнейшие курсы и обладает интуитивным талантом в математике; уверенная в себе, но скромная; и просто гений тактики, стратегии и управления. В сумме мы получаем скучнейшую героиню, которой попросту некуда расти, она уже все знает, все умеет и еще на подлете раскусывает все жалкие потуги врагов нанести вред короне. Подобные типажи у меня упорно ассоциируются с зубчатой половиной головоломки, тютелька в тютельку подходящая ко второй — сюжетной полосе препятствий, которую необходимо преодолеть на пути к финалу. Крак! И все идеально встало на свои места! К сожалению, в этом хитроумном устройстве не нашлось места для таких мелочей, как живой порыв и хоть какое-то развитие персонажей.

Вопреки всему вышеизложенному ворчанию, с книгой я ознакомилась с удовольствием. В последнее время я читала все что угодно, кроме собственно фантастики, а потому просто-напросто соскучилась по милым моему сердцу фантдопущениям, устав от угрюмого реализма. Мне неимоверно хотелось насладиться звуками пиу-пиу-пиу в космическом вакууме, и именно это я и получила. Дэвид Вебер даже немного удивил меня финальным боем, поскольку с определенного момента я начала подозревать, что экипаж КЕВ «Бесстрашный» выйдет из всех передряг лишь слегка запылившись. В наличии так же имеются легкий имперский пафос и приятное ощущение командной игры, хотя в самом конце мне немного не хватило смакования триумфа. Пару раз споткнувшись о грузные описания, сюжет летит вперед, позволяя с головой погрузиться в книгу и позабыть о всех заботах на пару часов. Немного жалею, что добралась до цикла лишь сейчас, еще несколько лет назад он понравился бы мне куда больше.

Хоть я и не видела экранизацию, тем не менее, представляла себе суть в общих чертах. Не знаю, на сколько это повлияло на мое отношение к книге, но по большей части чтение нагоняло откровенную скуку. Непрерывные попытки отыскать тончайшие нити, соединяющие разношерстные элементы повествования, оказались безрезультатными. Стоит отдать автору должное, первую половину романа я наслаждалась языком, общей стилизацией и морем отсылок к разнообразным историко-культурным явлениям и деятелям. Однако, ни одна сюжетная линия не смогла меня по-настоящему зацепить. Если бы я встретилась с этими новеллами по отдельности, то большей частью попросту не заинтересовалась. К тому же и так небольшие по объему повестушки разбиты пополам. Едва я успевала настроиться и разобраться, кто есть кто, как одна история обрывалась, начиналась следующая, и все приходилось начинать сначала.

Тихоокеанский журнал Адама Юинга прошел мимо меня. Письма Роберта Фробишера заинтересовали чуть более, но последующие расследование Луизы Рей опять снизило градус интереса. Детективы меня никогда не занимали, а россыпь штампов лишь ухудшила ситуацию. Рассказ Тимоти Кавендиша последовал примеру путевых заметок незадачливого нотариуса. История Сонми-451 интриговала ровно до тех пор, пока я не увидела, что здесь автор старательно использует наследие классических антиутопий, не привнося в традиционную картину ничего нового. Да и то, Дэвиду Митчеллу следовало бы больше внимания уделить роману «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли. Вознесенная фабрикантка как новое воплощение Дикаря, без перерыва сыплющая выдержками из Шекспира, Данте и Вольтера, но не понимающая смысла большей части самолично произносимых цитат, выглядела бы на пару порядков достовернее. При всей моей любви к книгам, я вынуждена признать, что без жизненного опыта ни на каком количестве пухлых томиков далеко не уедешь. Иначе все мы после изучения школьной программы по литературе покидали бы стены учебного заведения умненькими и разумненькими, а одни и те же романы оставляли ничем не отличимые друг от друга впечатления при прочтении в разном возрасте. Для Сонми же большая часть слов даже в толковом словаре должна была превратиться в бесконечный цикл отсылок от сепулек к сепулькариям и сепулению обратно к сепулькам. Вдобавок, автор недостаточно ловко пускает пыль в глаза, так что во второй части интервью развязка становится очевидной.

И, наконец, верхняя точка романа, постапокалиптическое повествование о последних проблесках цивилизации. Я возлагала определенные надежды на историю Закри, как единственный цельный элемент во всей книге. Увы, эти чаяния оказались тщетными. Опять же, перед нами традиционная картина упадка, искореженный язык, конные варвары и память о мудрости Древних. Довольно забавно, что вопреки деградации речи, главный герой порой выражается донельзя поэтично и метафорично. В целом эта часть упорно напоминала мне «Алую чуму» Джека Лондона: старик, хрустя местной разновидностью фастфуда, рассказывает о былых днях потомкам, а те не воспринимают всерьез его россказни. Все страх и ужас, которые смогла вселить в меня мысль о возможной гибели цивилизации, остались там, связанные с затертым томиком, на страницах которого мне повстречался этот рассказ Джона Гриффита Чейни. И спустя пятнадцать лет повтор все того же фокуса мистеру Митчеллу ни в коей мере не удался. Мысль о смерти уже давно не является для меня откровением. Вполне закономерно, что все мы, а следом и нынешняя цивилизация когда-нибудь закончим свое существование. Сколько их, покоящихся в земле бесчисленных останков людей и культур, бездумно попираемых ногами ныне живущих? Так стоит ли оплакивать собственный конец? На смену одной цивилизации придет другая, один вид с интеллектуальной специализацией заменит другой... Даже если третья планета от Солнца превратиться в безжизненный кусок камня, что вполне может случиться и без скромной помощи человечества, где-нибудь под светом иной звезды может зародиться, развиться и угаснуть своя собственная жизнь. В конце-концов, вечны одни только протоны. И то лишь относительно общего времени существования Вселенной.

В начале спуска я перенесла оплот надежды на завершающие половинки элементов. Экшена всюду прибавилось, но интереснее почему-то не стало. Языковые прелести тоже куда-то пропали, заменившись донельзя фальшиво звучащими философскими вставками в речи и мыслях действующих лиц. Ситуацию усугубило и то, что за время неспешного чтения я успела позабыть имена, пароли и явки многих второстепенных персонажей, потому дальше продвигалась уже на чистой инерции. Наконец, книга закончилась, а понимания, зачем все это было, не прибавилось. Ни ярких героев, ни захватывающих сюжетов обнаружить не удалось. Печально, что пытаясь жонглировать одновременно полудюжиной жанров, автор повсеместно использует стандартные шаблоны. И эти отдельные части так и остались искусственно связанными чужеродными элементами, гештальта не случилось. Сообщаемый прямым текстом посыл так же не нашел во мне отклика. В качестве романа-предупреждения «Облачный атлас» откровенной запоздал, о цикле перерождений и опасностях желаний миру поведал еще принц Гаутама. В книге отсутствуют и варианты решения проблемы. Упрекая человечество в неуемной жадности, автор как-то забывает, что эта самая страсть является палкой о двух концах. Если бы наши предки не стремились к чему-то большему, мы бы до сих пор сидели по пещерам, а то и вовсе не вылезли из моря. Да, структура этого романа оригинальна, но хотелось бы, чтобы и содержание было ей под стать. Чего, к сожалению, не нашлось во всей восьмисотстраничной толще.

Во время прошлых рождественских праздников атмосферу сказки мне создавал чудесный «Ходячий замок» Дианы Уинн Джонс, а в этом году роль волшебного фонарика должен был взять на себя «Восток» Эдит Патту. Увы и ах, чарам не суждено было долго продержаться. Любопытные суеверия, связанные со стороной света, в которую родился ребенок, не смогли надолго увлечь меня, тем более, что в сюжете я очень скоро распознала народную норвежскую сказку «На восток от солнца, на запад от луны». Дальше уже оставалось лишь следить, сколь тщательно история следует традиционной фабуле.

Нет, я не упрекаю автора в опоре на древние сказания. Этот прием использовали такие небожители литературного пантеона как Уильям Шекспир или Александр Сергеевич Пушкин, так что и простым смертным оно не грешно. Нет ничего плохого в том, чтобы стереть пыль со старого повествования и рассказать его на новый лад. Но Эдит Патту не привносит в северный вариант архетипической легенды об Амуре и Психее ничего нового. В книге нет ни грамма литературной игры, сюжет лишь обрастает несущественными деталями. Да и сам пересказ не лишен огрехов. Автор очевидно не понимает сути сказочных условностей и берет лишь их внешнюю сторону. Неудобоваримая смесь из выхолощенных символов и оскопленных первообразов, с одной стороны, и реалистичных описаний, психологизма и соплежуйных страданий, с другой, упорно не стыкуются друг с другом. Сказочный нарратив первой половины книги во второй перевоплощается в какое-то путешествие юных натуралистов. Спасибо, хоть без бесконечного поименовання грот-мачт и прочих шпангоутов.

Герои так же не радуют. Все на одно лицо, ни собственных идей, ни особенностей речи. Да и образ мыслей у всех персонажей безнадежно современный. Из общего ряда выделяется разве что главная героиня. Вот она вся такая хозяйственная, и шьет, и ткет, и крестиком вышивает, и грамотная, и языками владеет, и с кораблем управляется, и на лыжах ходит... Все легко, без напряга, донельзя мэрисьюшно и невозможно уныло. И главный герой тоже удивляет столь потрясающей никчемностью, что все девицы в округе желаю его на себе женить. Повествование от разных действующих лиц à la Джордж Мартин создает не глубину, а сплошное мельтешении и путаницу. Вообще непонятно, зачем было уравнивать все под записи в коробке, найденные неизвестно кем. Особенно «дневниковые» записки белого медведя. Единственное объяснение, оправдывающие наличие множества рассказчиков — снижение градуса роялизма_в_кустах. Но и тут автор халтурит, даже не пытаясь сочинить достоверную мотивацию, и постоянно кивает на некие туманные предчувствия.

Язык в целом столь же маловыразителен, как и конкретные описания ткацкого станка, льдов Гринландии или моря. У меня было стойкое ощущение, что обо всем этом автор прочитала по статье в энциклопедии и в тексте старательно пересказала полученную информацию. Неплохо для школьного реферата, но совершенно недостаточно для художественной книги. Невнимательность и недостаточная эрудированность вообще лезут изо всех щелей. Посреди XVI века в Новернии персонажи радостно жмут друг другу руки, лопают клубнику в сливках весной, активно используют дюймы в качестве единицы измерения, а главная героиня в восторге от богословски-правовой библиотеки на латыни. Словосочетание «снежный дом» повсеместно заменяет слово «иглу», вероятно, расцененное как чересчур сложное. Отдельные языковые прелести вносят и переводчик с редактором. Так, оленей здесь выгуливают, находят тканевые ремни, девушка, плывя на судне, отправляется готовить копченую рыбу, а устойчивое имя собственное Винланд зачем-то переводится.

В общем, я не вижу в этой истории ничего хоть сколь либо занимательного. Чем ближе был конец, тем меньше становился мой интерес. Финал дослушивала вполуха по чистой инерции. Сюжет не нов и даже не рассказан с какой-либо неожиданной стороны. Нет ни подлинного волшебства, ни уютной атмосферы, ни дыхания древности. Все это с приставками -недо или -псевдо. Сплошной эрзац и ничего больше. В одной иллюстрации Кая Нильсена к сказке из собрания Йоргена Му и Петера Асбьёрнсена на порядок больше чувств, эмоций и пронзительности, чем во всем этом блеклом обилии слов.

Аудиокнигу слушала в исполнении Татьяны Телегиной. Чтение сухое и безэмоциональное, с паузами и ударениями невпопад. Было странно наблюдать превращение процесса появления ребенка на свет в совокупность всех поколений людей. Музыкальное сопровождение начисто отсутствует.

Порой удивляюсь, как это я до сих пор умудрилась не прочитать ни одной книги Бориса Акунина, не смотря на то, что и мама и муж являются сдержанными почитателями его творчества, а черно-белые томики стоят на полке аккуратным рядком — только руку протяни. В этом свете еще более нелепым выглядит мой выбор для первого знакомства с автором, но так уж сложилась история...

Соблазнившись профессиональным исполнением и умеренной продолжительностью, я решила ознакомиться с аудиокнигой, надеясь освежить старые знания и получить новые. Предупреждения касательно уровня содержимого во вступительном слове я благополучно пропустила мимо ушей, как и все подобные острастки. И, как всегда, зря. Расплатой за неверие стала добрая дюжина не самых увлекательных часов. Да, работа проделана большая, но она не нашла во мне отклика. Общий ход событий был и так мне знаком, ничего нового раскрывать и не планировалось, детали же не заинтересовали, поскольку смущали подача и трактовка целого ряда случаев. Текст необыкновенно гладок, и уже этим вызывает скептический настрой. Еще на этапе повествования о первых Рюриковичах Акунин изменяет собственному слову о беспристрастности и начинает вслед за Карамзиным развешивать ярлыки и давать оценки личностям и поступкам древних князей по лекалам современной морали, строя свои заключения на не самых надежных источниках — «Повести временных лет» и иных летописях. Когда же дело дошло до феодального раздробления, последние капли моего интереса окончательно испарились. Книга стала походить на «Цивилизацию Сида Мейера» с непрекращающимся ходом противника, и постоянное фоновое музыкальное сопровождение лишь способствовало усилению эффекта. У меня было полное впечатление, что на все описываемые события я смотрю с какой-то заоблачной выси, а там, внизу, копошатся безликие вопреки щедро раздаваемым характеристикам князьки и царьки, беспрестанно атакуя друг друга, основывая новые города, окучивая ресурсы и в массовом порядке возводя святилища, стены, амбары и чудеса света. Не особо вдаваясь в подробности и предельно упрощая, Акунин обозначает в качестве причин каких-либо событий одно-два внешних происшествия. Да, порой охромевший конь становился виновником военного поражения, однако это исключение из правил. При нынешнем уровне развития науки история должна подаваться как целый комплекс культурных, социальных, экономических, политических и географических предпосылок и явлений с опорой на огромный массив археологических и генетических данных, а не сводиться к простому поименованию череды правителей и отслеживанию перемещения армий.

На протяжении всей книги мне отчаянно не хватало бытовых деталей. Когда же я, наконец, добралась до глав, посвященных укладу жизни, лишь порадовалась, что эти подробности обихода остались отложенными до самого финала, иначе мое последнее доверие к автору рухнуло бы намного раньше. По всему объему книги не редко встречались небрежные выражения, которые, с одной стороны, вроде и не являются откровенно ошибочными, а с другой, и полностью достоверными их назвать нельзя. Для меня апогеем подобной двусмысленности явились: «Когда именно изобрели русскую печь, неизвестно, но в тринадцатом веке она уже существовала» и «Люди скромного достатка жили в домах, принцип построения которых на удивление мало изменился за последующие века.» Все-таки белая каменная печь со сводом и трубой, такая, какой мы ее знаем, появилась лишь в XVII веке, деревянный сруб имеет несколько способов укладывания, а позже и обзаводится дополнительными стенами. Эдак можно дойти до того, что у нас и одежда-то не особо изменилась. Подумаешь, фасон другой.

Не знаю, быть может, на абсолютно пустой почве это сочинение и способствует прорастанию первых ростков интереса, но в моем случае, когда определенная охота к истории уже имелась, работа Акунина имела скорее отрицательный эффект. «История Российского Государства» написана стилистически гладко, но без огня и заражающей увлеченности, без должного внимания к деталям, со ссылками на труды более чем полувековой давности, и потому я нахожу ее не только бесполезной, но даже вредной для себя, вносящей много мусорной информации. Лучше уж буду медленно фрагмент за фрагментом составлять общую картину событий прошлого по узкотематическим работам профессиональных ученых, чем воспользуюсь подобным обобщенным эрзацем. И, разумеется, не стану возвращаться к автору на его просветительском поприще и последующим томам данного цикла.

Аудиокнигу слушала в превосходном исполнении Александра Клюквина. И если чтец и техническая часть безупречны, то оформление записи не избавлено от стилистических огрехов. В книге содержится непрерывный музыкальный фон на приятном уровне громкости, не отвлекая, а именно оттеняя повествование. Но эти постоянно повторяющиеся по кругу саундтреки вкупе с отсутствием пауз между разными главами книги создали ощущение сплошного массива текста, лишенного естественных пауз и передышек, что со временем породило общее напряжение во время прослушивания.

Книга хорошая, но не моя. Вероятно, надо было начинать знакомство с норвежским классиком с чего-то иного. Да, язык отличный, тонко показано формирование невыносимо больной любви. Переживания главного героя правдоподобны, и он действительно вызывает сочувствие. А вот его зазнобе ощутимо не хватает плоти, большую часть ее чувств приходится угадывать по внешним признакам. И... Я, конечно, понимаю всю сомнительность подобных претензий к сочинению более чем вековой давности, но история постоянно ассоциировалась то с «Бедной Лизой» и прочим сентиментализмом, то с биографией Франческо Петрарки. Ну было, сотню раз было до «Виктории» и столько же после. Да и просто неинтересно было наблюдать за попытками молодых да зеленых персонажей вслепую ухватить свое счастье и развитием их романтической влюбленности, нынче у меня в фаворе повествования о зрелых чувствах и отношениях. И я как-то никогда не доверяла внезапно вспыхнувшим влечениям, когда одна мимолетная встреча воспламеняет целую бурю страстей и страданий. Эмоции-то, разумеется, подлинные, а вот объектом их приложения, по-моему, является не реальный человек, а лишь его идеализированный образ в голове у самого влюбленного. Естественно, при продолжении знакомства происходит постепенное замещение прекрасного видения чертами конкретной личности, благодаря чему все встает на свои места. Вот этого преобразования мне обычно и не хватает в подобных сюжетах. И в бесконечных терзаниях по малознакомому человеку видится не трагедия, а фарс напополам с позерством. Меня просто не отпускает мысль, что в случае успешного заключения брака, главный герой разочаровался бы в своей возлюбленной буквально через месяц. Так же я не очень жалую подобные истории в коробке, где все действие заключается исключительно во взаимоотношениях персонажей, а время и место являются лишь рамкой, которую можно легко заменить на любую другую. Ну и обрубленный финал оставил в недоумении. Видимо, он должен символизировать собой, что без Виктории нет и самого романа. Кхм, нет, подобные скорбные сочинения сейчас мне совершенно не по душе.

Аудиокнигу слушала в прекрасном исполнении Авангарда Леонтьева. А вот музыкальные вставки оставили двоякое впечатление: фортепиано изящно подчеркивает нужное настроение, тогда как французские мотивы показались не слишком уместными.

Дурова Надежда Андреевна, он(а) же Александров Александр Андреевич, сразу после гендерной принадлежности и рода занятий известна как участница Отечественной войны 1812 года. Однако, не стоит надеяться тут же погрузиться в воспоминания о ходе компании. Сперва следует выкинуть из головы любое сравнение с военными мемуарами, которыми под завязку забиты полки книжных магазинов, и прийти в состояние духа, должное располагать к чтению изящной словесности XIX века. Для пущего погружения в эпоху можно даже ознакомиться с короткой рецензией «Modo vir, modo foemina» Александра Сергеевича нашего Пушкина, активно содействующего публикации нескольких глав будущей книги в журнале «Современник».

Заглавие сочинения Дуровой целиком и полностью описывает содержание. Это действительно записки, составленные на основе дневниковых материалов 1812-1813 гг. о приключениях женщины на воинском поприще. Сюжет прослеживается лишь в течение первой четверти книги, далее действие приобретает дискретный характер, превращаясь в хронологически упорядоченное собрание отдельных историй, случаев и баек. Записи подаются под видом реального дневника, не отягощенного отвлеченными размышлениями или выстраиванием собственной картины мира. В первой части книги нет не то что минимального анализа событий в стране или положения дел в армии, но и простого их описания. Более того, даже самой приближенной диспозиции войск во время сражений тоже невозможно сыскать. Читателю представляется лишь малая толика событий, поданных под нешироким углом зрения самой Дуровой.

Подобные пространные описания решительно ничего не способны добавить даже к самой общей картине Наполеоновских войн. И мне трудно решить, что является причиной подобной скупости: недостаток военного образования или желание потрафить жадной исключительно до пикантных подробностей публике (Святые угодники, баба в коннице!). Порой, признаваясь в незнании причин того или иного события, составитель записок не дает ни единого авторского примечания, оставляя в равной растерянности и себя в качестве героя, и своего читателя. Однако, общий настрой чувственного повествования, окутанного романтическим флером героизма и напрочь лишенного неуместной напыщенности, оставляет по себе приятные впечатления.

Вторая часть записок продолжает предыдущее умонастроение лишь на самых первых порах. Добравшись, наконец, до событий Отечественной войны 1812 года, Надежда Андреевна разражается невозможно обобщенными и до краев полными пафосом и ура-патриотизмом сентенциями о посредственности Наполеона и мощи русского оружия. При этом самому ходу военных действий уделено не больше внимания, чем событиям прусского похода. А после эта эпопея одной женщины и вовсе сваливается в абсолютно неуместные сентиментально-слезливые повествование о любви Хамитуллы и Зугры на просторах казанских лесов и рассказ о спасении юной француженки. К счастью, дальше записки перестает штормить, и возвращается привычная череда случаев и происшествий, периодически прерываемая нарочитыми авторскими кивками в сторону возможного читателя. И вот здесь окончательно аккумулируется эффект, предчаяние которого явственно ощущалось еще в первой части. Сосредотачивая все внимание исключительно на примечательных либо анекдотичных ситуациях и предельно опуская обыденность и рутину, автор подрывает доверие к собственному повествованию. Во-первых, нельзя просто так взять и не приукрасить рассказываемую тобой байку (Боромир.jpg). Во-вторых, последовательность конфузов, особенно после энной вариации «Я заснула, а по пробуждении обнаружила, что мой полк ушел, и мне пришлось его догонять», заместо увеселения невольно заставляет усомниться в компетенции и профпригодности такого офицера. А вот пара замечаний о собственной удали в такой связи наоборот вызвали лишь язвительную усмешку.

А теперь самое интересное. Вопреки моему непрестанному ворчанию выше, при должном старании из записок можно извлечь немало ценного и полезного. Для начала следует хотя бы поверхностно ознакомиться с реальной биографией Надежды Андреевны. Тогда эта частица минувших времен, нашедшая свое воплощение в словах и предложениях, заиграет новыми красками, ведь важно не только то, что сказано, но и то, о чем умолчено. Недоговоренность в угоду общественным приличиям, недомолвки из нежелания обидеть близких, вырывание целых лет жизни из личных соображений... Во всем этом улавливаются дыхание и нрав далекого блистательного века. Но еще больше по тексту рассыпано прямых свидетельств эпохи:

α. Не смотря на острый недостаток непосредственных батальных описаний, книга успешно подтверждает известную максиму о том, что истинный солдат готов есть, спать и отдыхать, как только предоставится удобный случай. Во время батальных сцен я искренне восхищалась мужеством Надежды Андреевны, поскольку сама в подобных обстоятельствах быстро бы запищала и запросилась обратно домой в уютную норку. В целом же по книге из спорадических односложных эпизодов можно сложить общую картину обычных занятий и увеселений рядовых и офицеров.

β. Важное место занимают отношения в семье и местоположение женщины в обществе. Глядя на людей, по рукам и ногам скованных социальными нормами и правилами, сгибающихся под тяжестью однозначных представлений о красоте и морали, атакуемых легионами личных тараканов, вынужденно радуешься собственному перманентному кризису самоидентификации. Развитие взаимоотношений Дуровой с матерью, а позже и собственным сыном, в купе с недавно прочитанным романом «Сивилла» Флоры Шрайбер глубоко загнали меня в темный омут размышлений о том, сколь старательно иные взрослые пересаживают собственные неврозы на благодатную почву детской психики.

γ. Можно прочувствовать всю масштабность сословного разделения, когда в дворяне еще не хлынула толпа разбогатевших мещан, а издателям и в кошмарном сне не могли присниться книги из серии «Как стать джентльменом за пять минут». Когда твой костюм и манеры являлись твоим документом, ведь если ты одет как дворянин и ведешь себя как дворянин — значит, ты и есть дворянин. И наоборот, крестьяне в глазах светского человека есть чернь, грязь, глухое невежество и сборище отребья.

δ. Несколько раз по ходу мелькает еврейский вопрос. На самом деле довольно сложно различить, в каких пропорциях здесь намешана ксенофобия к żyd'ам, досада на ушлых назойливых работников и неприязнь к торговцам, непонятно как делающим свои деньги. В любом случае подобные настроения очень органично вливаются в ряд аналогичных образов русской литературы XIX века.

По крупицам можно подобрать еще много примечательного, но в целом книга шла у меня не слишком гладко. Никаких языковых прелестей я для себя не открыла. Записки, застряв где-то посередине между художественной и документальной литературой, порой ощутимо утомляли своей неопределенностью в этом плане. С одной стороны, крайне пунктирный сквозной сюжет, на который до бесконечности можно нанизывать разнородные побасенки, изнуряет своей неявностью. А с другой, для современного читателя книга содержит удручающе мало технических деталей, описаний и разъяснений, бессмысленных в свое время. Поэтому главную ценность сочинения Дуровой я вижу в образе ее самой. Судьба и личность Надежды Андреевны оставляют по себе неоднозначное впечатление. Мой внутренний кухонный психолог не устает талдычить о наличии у нее явных душевных отклонений. Ища свободы, она проявляет необычайную волю в достижении своих целей и сопротивлению общим невзгодам. Вынужденная тщательно оберегать свою тайну, и потому не сходиться близко с товарищами, она часами гуляет по окрестностям в одиночку. Любящая животных, теряет четвероногих друзей одного за другим. Приходит в восторг от простой возможности заниматься вещами, повседневными для мужчин. Не нашедшая места в жизни после отставки, Дурова от тоски и грусти предается воспоминаниям и, по сути, через данные записки собственноручно создает персональную легенду. В этой литературной ипостаси в алхимическом марьяже слились три фигуры: реальная Надежда Андреевна, то, как она себя видела, и, отчасти, кем видели ее окружающие. Разделить их нет никакой возможности, но внимательное изучение способно подсказать, что толкало женщин не просто облачиться в мужской костюм, но и взять в руки оружие. Александра Тихомирова, Франческа Сканагатта, Элеонора Прохазка, Луиза Кессених... Сколько их, неузнанных валькирий, носилось по полям сражений? Что променяли они на маскулинную свободу, окаймленную постоянным страхом разоблачения? И к чему привел их самолично выбранный удел?

Кому слава, кому безвестность и забвение, кому вечный покой...

Аудиокнигу слушала в исполнении Татьяны Горчаковой. Приятный голос, четкая дикция, усиленные интонации в особенно эмоциональных эпизодах. Музыкальное сопровождение в начале каждой главы.

Обложка книги так часто мозолила мне глаза, что я все-таки решила поподробнее ознакомиться с содержимым мрачного томика. Вообще-то я старательно избегаю young adult после близкого знакомства с одним из представителей жанра, но роман Ренсома Риггза по внешним признакам столь хорошо мимикрирует под мистику, что его истинная суть явила себя далеко не сразу. Поначалу история вызывала легкий, но постоянный интерес, и в целом все было неплохо. Это продолжалось в течение первой трети книги, когда же стали вырисовываться черты, одновременно отсылающие к «Питеру Пэну», «Оно» и еще полусотне известных произведений, мой энтузиазм стал резко снижаться. Не то, чтобы я рассчитывала на глубокий психологизм, но это был один из путей, по которому данная история, увы, не пошла.

Вместо этого автор предлагает читателям невыразительного главного героя — болезного вьюношу, ноющего по поводу своей ужасной обеспеченной жизни и так и норовящего грохнуться в обморок. Меня неимоверно раздражало, что из-за тугоумия парня приходилось дожидаться его на каждом мало-мальском повороте сюжета. Пресная приправа из стандартного набора подростковых проблем и неловкой влюбленности завершает портрет нашего героя. Когда же терзаемый кошмарами персонаж наконец-таки попадает на обетованный остров, я ни на секунду не поверила в зыбучую благодать вечного солнца 3 сентября 1940 года. Бессрочно застрять в одном возрасте, тем более пубертатном, и десятилетиями терпеть поучения о манерах истинной леди без малейшей возможности когда-либо до этой самой леди дорасти — это такой инфернальный ад, что бежать от туда надо не дожидаясь выявления прочих побочных эффектов. Обитатели странного дома что вместе, что порознь вырезаны как под копирку, плоские и одинаковые. И, разумеется, герои хороши и добры, а злодеи злы и коварны. Первые вымазаны белой краской, а вторые — черной, чтобы читатель не ровен час не запутался. Ах, да, монстры настолько кошмарны и сильны, что стайка безоружных детишек расправляется с ними абсолютно на шару.

В принципе, сама по себе идея написать историю, опираясь на пачку олдовых крипи-фотографий весьма любопытна. Беда лишь в том, что автор не сумел ни создать достоверный мир, ни выписать пусть даже одного живого героя, ни сочинить хоть сколь-либо оригинальный сюжет. Происхождение странных людей выглядит беспомощно, как печальное повествование школьника о съеденной собакой домашней работе. С генезисом монстров дела обстоят чуть лучше, по крайней мере они не явились в незапамятные времена неизвестно откуда (почему в подобных книжках темная сторона всегда на порядок интереснее светлой?). А вот темпоральная тематика вновь отчаянно хромает. Даже если оставить в стороне проблему инфекционных заболеваний, как приносимых в блаженный лохматый год, так и какой-нибудь оспы, которую мог подхватить пришелец из будущего, остается много иных вопросов. Дети не развиваются, но при этом помнят события бесконечного цикла одного дня; сохраняются вещи, принесенные из будущего, или записи, сделанные обитателями петли, в то время как прочие предметы неизменно обновляются. Проход между временными пластами таинственным образом сохраняется после распада темпорального парадокса, аккурат, чтобы попрощаться. И венчает эту несуразицу почему-то не рассыпающийся ворохом адронов и лептонов главный герой, находящийся во времени, когда его родителей еще и в проекте не было, тогда как детишек из прошлого неизменно накрывают отсроченные года. Ай-яй-яй, товарищ автор, нехорошо нарушать самолично написанные правила для своего же удобства.

Даже не знаю, для кого собственно написана эта книга. Для детей слишком мрачно, для взрослых — примитивно. Остается разве что тоненькая прослоечка неопытных читателей-подростков, избавленных от непрестанного узнавания элементов, позаимствованных из всевозможных источников. Мне всю историю решительно не за что было зацепиться. Роман не заразил меня никакими новыми образами, не направил ни единой мысли. Быть может когда-нибудь и решусь узнать продолжение, благо книги не очень большие, но любых других сочинений Ренсома Риггза буду решительно избегать.

Аудиокнигу слушала в прекрасном исполнении Андрея Панкрашкина. Очень понравился сочный голос декламатора, хотя позже я решила, что именно этой книге подошел бы более юный чтец в силу возраста главного героя и повествования от первого лица. Кроме всего прочего запись радует отлично подобранным музыкальным сопровождением.

С этим рождественским рассказом О.Генри я знакома еще со школьных времен, перечитывала позже, искренне восхищаясь данной маленькой зарисовкой. И вот вновь встретилась с этой короткой историей в любительском аудио-сборнике «Десять лучших рассказов», начитанном Анной Самойловой. Чтение, неплохое само по себе, совершенно меня не вдохновило, и после бесцветного «Дома с мезонином» Антона Чехов и брошенного на середине «Господина из Сан-Франциско» Ивана Бунина, я решила протестировать декламацию на уже знакомом материале, чтобы убедиться, что мне не по вкусу именно исполнение, а не сам текст. И-и-и... Куда же испарились все очарование и прелесть?! Мой внутренний прагматик рвал и метал все пятнадцать минут прослушивания.

Меня решительно ставит в тупик и даже злит постоянная замена сакрального профанным, поскольку автор так или иначе сводит все дары к их денежному эквиваленту. Ну неужели не существует иных подарков, кроме купленных в магазине, и, тем не менее, столь же дорогих дарителю и одаряемому? Мне неприятна взращенная в рамках иудо-христианской морали идея, что подлинно ценен лишь оторванный от себя дар, преподнесение которого сопряжено со смирением и жертвенным отречением. Наоборот, я убеждена, что радость должна порождается лишь другой радостью: счастье, испытываемое во время выбора и/или изготовления подарка, предвкушения его вручения, сливается и умножается с восторгом и удовольствием получателя. Самоотречение ради другого человека обязательно должно быть обдумано и принято обеими сторонами в не оставляющих иного выбора ситуациях. Пустая растрата душевных сил может обернуться их нехваткой в критических момент. А неуместная непрошенная жертва, усохшая под гнетом мелочных средств и целей с подвига любви до приходи и блажи, опошленная на страницах сотен романов всех мастей, в своей незрелости так похожая на детское «вот умру, и все сразу поймут, кого потеряли», с непременным становлением в позу страдания и отрешенности приносит мелкие, порой горькие, а иногда и ядовитые плоды, здесь обернувшиеся парой бесполезных, не имеющих приложения вещей. Неужели вязанные перчатки из шерсти, купленной на сэкономленные доллар восемьдесят семь центов, и простой, но тщательно подобранный целлулоидный или деревянный гребень не стали бы прекрасным праздничным подношением? Ведь в них и так было бы все, что нужно: любовь, внимание и забота. Правда, это развеяло бы всю анекдотичность ситуации, и писать стало бы не о чем. Разве кому-нибудь интересны обыкновенные люди, совершающие обычные рациональные поступки?

Возвращаясь к аудиокниге, имеющееся исполнение меня совершенно не устроило. С технической точки зрения придраться практически не к чему: приятный голос, ровный темп речи, правильные ударения... Разве только запись недостаточно громкая. Но сам подбор рассказов таков, что в пару к ним просто напрашивается чарующий своей сочностью баритон. Это несоответствие между образом лирического героя и голосом затушевала для меня большую часть эмоций. Стоит лишь добавить мою обычную нелюбовь к женской декламации, как сразу становится очевидно, почему я предпочла прервать знакомство с вышеупомянутым сборником.

Как это ни странно звучит, с данной книгой я ознакомилась в аудиоформате. Случайно наткнулась на упоминание о ней, мельком глянула на восторженные отзывы да и скачала. Книга какое-то время полежала на жестком диске, вскоре перекочевала в телефон, дождалась своей очереди... И тут-то все и случилось. Честно говоря, до этого я ничего не знала об авторе, и единственным моим ожиданием от книги было «Только бы не нудно». Тем более было радостно и удивительно то, насколько меня захватила данная тема. Сразу захотелось сварить это, запечь то и намешать вот этого.

Не могу назвать себя знатоком кулинарии, но последние несколько лет я активно готовлю. Разумеется, периодически почитываю книги по теме, и хочу выделить несколько характерных черт, выгодно отличающих написанное В. В. Похлебкиным от прочего:

• отличный язык — тут даже картинки не нужны, настолько живо, вкусно и в тоже время просто все описывается;

• последовательная подача основ — обычно они даются в книгах для детей и подростков, но там сильно упрощаются из-за целевой аудитории;

• гештальт. Что можно вынести в целом из обычной кулинарной книги? Максимум — как собрать праздничный стол из полудюжины блюд, если, конечно, томик не посвящен целиком какому-то одному виду пищи. У Похлебкина же все подчинено общей мысли — зная и понимая основы, можно приготовить что угодно. И чем ближе к финалу, тем полнее понимание истинности этой фразы;

• вдохновение — не знаю как так выходит, но мне куда интереснее отварить рис или выпечь простой дрожжевой хлеб, руководствуясь данной книгой, чем готовить пафосный торт с бузиной, бататом и авокадо из расфранченной книги с яркими фотографиями.

Тем не менее, я думаю, стоит отдавать отчет, что Похлебкин написал свою работу более тридцати лет назад, и с тех пор изменились как продукты, так и материалы и технологии. Но с подачей самых основ и раскрытием кулинарных горизонтов «Тайны хорошей кухни» до сих пор справляются отлично. Планирую разжиться данной книгой в обязательном порядке. Предвкушаю, как натыкаю везде пестрых закладочек и повыделяю важные и интересные места текстовыми маркерами.

Отдельно хочу отметить чтение Николая Козия. По-моему, в данном случае текст и голос сочетаются просто идеально. Н. Козий декламирует с полным пониманием прочитанного, про отсутствие оговорок и ошибок и говорить нечего, ибо их, разумеется, нет.

После целого ряда мало вдохновивших меня авторитетных томиков вроде «Космической одиссеи 2001 года» Артура Кларка, «Войны миров» Герберта Уэллса, «Человека-амфибии» Александра Беляева и «Города» Клиффорда Саймака к «Звездному десанту» я подступалась с легким чувством смирения перед неизбежным унынием. Хранящаяся в памяти пара кадров из одноименного фильма 1997 года услужливо подсказывала, что меня ждет милитаристский роман о нелегкой борьбе дезинсекторов с беспозвоночными членистоногими-переростками непонятно как справляющимися с весом собственного хитинового панциря. И до чего оказалось приятно и удивительно, когда роман стремительно захватил и воодушевил! Черт знает каким образом, но казарменная романтика накрыла меня с головой и не отпускала большую часть книги. Ух, мысленно я наворачивала круги по плацу вместе со всем отрядом главного героя, и мне действительно хотелось попасть в такой лагерь. Почему же волшебство не продлилось до самого финала? Где-то с середины книги повествование становится все более торопливым и дискретным. А уж после фразы «Я не буду подробно описывать Кадетский корпус» я почувствовала, что меня обокрали. И опять в финале «Шли годы, мы постепенно склоняли чашу весов на нашу сторону.» Как-будто Хайнлайну надоела эта книга, и вместо цельного повествования он подсунул поспешный пересказ, перемежающийся все более провисающими рассуждениями об этике и морали, что только подчеркнули отличные цельные эпизоды вроде боя с багами на планете П. До кучи автор так и не раскрывает подоплеку конфликта с инопланетянами, а так же лишь мельком упоминает о неопсах и пространственных экстрасенсах.

Ну и пусть их всех вместе взятых, если бы Хайнлайн довел до логического конца свою идею государственного устройства. Лично не имею ничего против подобной системы как таковой. Как человеку без ярко выраженной гражданской позиции и лишенному лидерских качеств, мне было бы вполне комфортно проживать в подобном патерналистском государстве. И поначалу меня весьма интриговало, как же, по мнению Хайнлайна, мир дошел до жизни такой. Но чем полнее вырисовывалось это государственное управление, тем больше оно напоминало монстра Виктора Франкенштейна — взято по кусочку тут и там, чтобы вместе представить из себя что-то новое. Проверка на пригодность к госслужбе? Было подобное в Древнем Китае. Получение гражданства через военную службу? Привет Древнему Риму, хотя там это был лишь один из путей к заветному правовому статусу. Дисциплина и общественная порка? Ну уж этого везде навалом. И все это с оговорками и присказками, де, все так, да не так как раньше. Но на выходе получается нечто совершенно нежизнеспособное. Понятно, что все в конечном счете об ответственности одного перед всем социумом и наоборот, но в представленном виде оно попросту не работает. Хорошо, что Хайнлайн не пытается уверять, что все в его мире хорошо, всех устраивает, а периметр охраняют пони в розовых экзоскелетах. Но я просто не могу смириться с таким расколом в обществе, лежащим в самой основе предлагаемой системы. Всю книгу напролет гражданские ненавидят военных, а военные с пренебрежением относятся к гражданским и вдобавок постоянно цапаются с флотскими. Уже отличный повод для развешивания кого-нибудь на столбах по внешнему признаку. Для преодоления этого расслоения армия не должна отсеивать для себя достойнейших из достойных, а стремиться воспитать всех своих граждан стоящими и добиваться чувства общего единства через массовую систему аналогичную пионерской организации. Сведение всех причин преступности к недостатку строгости в воспитании подростков и провозглашение низменной природы человека уже уходят за грань. Даже если оставить сомнительное сравнение людей с собаками, щенков необходимо не только наказывать, но и постоянно воспитывать и общаться с ними. И самое главное — так и осталась нераскрытой суть гражданства. Для полноты и завершенности картины главный герой в финале должен был получить сакральный правовой статус и... Что такого особенного могут выбрать или предложить закаленные в боях ветераны для мирного общества? Разве что не допустят к руководству откровенных демагогов, что уже неплохо по нынешним политическим меркам, и то не факт. Я просто уверена, что вернувшийся прославленный ветеран, в бою доказавший свою способность ставить общественное выше личного, на первой же неделе своего правления будет вынужден выбирать между подлым, малодушным, циничным и бесчестным вариантами решения проблемы. Военное и мирное время требуют совершенно различных подходов к управлению. А получение гражданства исключительно через воинскую службу еще и обязывает подобное государство к непрекращающимся войнам. Такое положение дел неубедительно даже на бумаге, а уж живые люди развалят эту систему за считанные дни.

В анализе моего отношения к этой книге меня не перестает смущать отсутствие четко определяемых положительных черт. На фоне идеи всеобщей ответственности, красной нитью проходящей через все повествование, удивляет главный герой, так ни разу и не принявший самостоятельного решения. Впрочем, мне вообще странен выбор армии в качестве кузницы инициативы и ответственности. Еще более чудно выглядит тот факт, что окружению персонажа, так сильно влияющего на него, уделено крайне мало внимания. Родители, друзья, симпатичная девушка, учителя и наставники — все мельком. Их всех заменяет мобильная пехота, о небывалой крутизне которой парень заливается всю дорогу, порой уподобляясь в интонациях Джо Суонсону из «Гриффинов». Так что ни харизматичных героев, ни правдоподобных чувств и отношений здесь искать не стоит. Промах. Как человек, далекой от армии до последней клетки костного мозга, я не могу оценить правдоподобность описания боевых частей и системы в целом, но зато могу сравнить их с аналогичными образами в других художественных произведениях. Совпадение стопроцентное: суровые сержанты, изматывающие строевые упражнения, ночные тревоги... Любые подобные эпизоды подходят друг к другу как элементы лего и точно так же взаимозаменяемы. Опять мимо. Сюжет по нынешним меркам не страдает оригинальностью, да к тому же я уже давно знакома с произведениями, ноги которых если и не растут напрямую из «Звездного десанта», то синопсис до неприличия похож — «Игра Эндера» Орсона Карда и «Грань будущего» Хироси Сакурадзаки. Снова не то. Поначалу меня радовала идейная начинка, но и в ней я разочаровалась ближе к финалу, о чем выше расписано немало букв. И тут в молоко. Что же остается, когда исключено все возможное? Ответ один — магия, прямо проистекающая из писательского таланта. В таком положении мне остается лишь беспомощно развести руками и предположить, что общая атмосфера книги каким-то образом смогла воззвать к недобитым подростковым инстинктам и возбудить эйфорию от всеобщего стадного чувства. В любом случае, какова бы ни была природа этого колдунства, я очень рада, что оно сработало и подарило мне несколько чудесных часов в рядах МП, защищающей это мир цвета хаки!

Аудиокнигу слушала в исполнении Кирилла Петрова. И если сам декламатор как всегда на высоте, то издательство «СиДиКом» слишком уж переусердствовало с музыкальным оформлением. Чересчур громкая зачастую невпопад музыка ощутимо мешала прослушиванию и даже вызвала у меня порыв вовсе отказаться от дальнейшего знакомства с к книгой или, как минимум, найти версию, не облагороженную звуковым фоном. Таковой в природе, увы, не оказалось, так что пришлось мириться с той, что имеется.

Откопав в собственных закромах томик с именем Желязны на обложке, решила проверить, не является ли представленная трилогия продолжением какого-либо цикла. И обнаружила, что написали-то книгу совсем другие люди, лишь опираясь на идею, предложенную Мастером. Желание читать сразу поубавилось, но внутренний Плюшкин не позволяет мне просто так избавляться от неизвестной книги. А то вдруг она хорошая?! Решив, что по крайней мере это будет легкое чтение, я взялась за первый роман...

Часть, написанная Джеффри Карвером, оказалась не то чтобы плохой, но просто-напросто никакой. Нарратив незамысловатый и прямой как палка. Никаких сторонних линий, длинных отвлеченных историй о представленной вселенной, описаний, юмора и прочих украшательств. Восьмибитные герои аккурат подстать повествованию. Периодически текст портят тяжеловесные технические описания, не несущие никакого смысла. Фантастическая часть так же хромает, поскольку сквозь космические корабли упорно просвечивают вполне обычные болиды «Формулы-1». Несмотря на все вышесказанное, роман вызывает небольшой линейный интерес на всем своем протяжении исключительно за счет постоянного действия. Лет в четырнадцать мне бы даже наверное понравилось, но сейчас подобная книга не представляет для меня абсолютно никакого интереса.

После прочтения первого романа, я подумывала бросить бессмысленное чтение. Но понадеялась, что Томас Уайлд придаст этой истории новую силу. И даже не подозревала, на сколько окажусь права... Вероятно, решив, что повествованию не хватает деталей, автор начинает активно напихивать в него всевозможную мишуру. Бандиты, любовный треугольник, наркотики, таинственные инопланетные технологии, убийства и покушения на убийства, монеты XVII века с Земли, телепатия, предательства и несмешной юмор лишь открывают полный список. По чистой авторской прихоти появляются и исчезают странные персонажи вроде девятилетней девочки-доцента и враждебно настроенного однокашника-психопата. Я не думала, что такое возможно, но тривиальный главный герой умудрился стать хуже. Если в первой книге он учится и старается, то во второй его развитие полностью останавливается, он лишь постоянно наступает если не на одни, так на другие грабли, рефлексирует и ноет. Даже во время полетов я не чувствовала, что парень действительно умеет водить корабль. Мельком упомянутый талант к концентрации и ускорению реакции остается нереализованным. Мотивация у всех персонажей отчаянно страдает. Гонки уныло описываются одними и теми же словами. Язык и стиль, никакие в первой части, в продолжении становятся просто плохими, не спасает даже замена переводчика в финальном романе. Чем ближе к концу, тем более неряшливым становится повествование. Бесполезно даже пытаться задаваться вопросами «Кто?», «Зачем?» и «Почему?». Неудобные автору вещи попросту не описываются. В школьных сочинениях и то больше логики и внятности. Уже много лет худшей из прочитанных мной книг был «Рыжебородый» Майка Резника, но Томас Уайлд со своими романами о звездном спидвее вплотную приблизился к тому, чтобы потеснить чемпиона с его пьедестала. Даже предисловия Желязны, где он на паре страниц растекается мыслью по древу о гонках и машинном разуме, написаны талантливее и интереснее, чем сама трилогия. И ее я не советую читать никому как совершенно пустую и никчемную вещь.

В рамках ознакомления с трудами Нобелевских лауреатов по литературе я наконец-то созрела для объемной семейной саги и тут же схватилась за давно дожидавшуюся своего часа трилогию о Лёвеншёльдах. Мое первое знакомство с Сельмой Лагерлёф вышло не очень удачным. Отношения с повестью «Деньги господина Арне» сразу не заладились, и в целом история показалась крайне скучной. Так что мне оставалось лишь надеяться на рост писательского мастерства в течение двадцати лет, разделяющих обе работы.

Первый роман, «Перстень Лёвеншёльдов», ощутимо срезал мои ожидания. Главную роль здесь играет фамильный перстень, а вовсе не люди и их взаимоотношения. Драгоценность самостоятельно ведет весь сюжет, прям Кольцо Всевластия какое-то.

Один Перстень покорит их, один соберет их,

Один их притянет и в черную цепь скует их

В Шведском Королевстве,

Где затаился генерал Лёвеншёльд.

Персонажи-люди здесь являются лишь реквизитом, слепо служащим развитию событий. Сюжет крайне прозрачен, но благодаря тому, что общая история состоит из отдельных практически самостоятельных элементов, детали финала долго остаются неясными. Атмосфера старины воспроизведена безукоризненно, имеются несколько занятных примет эпохи. Любопытно посмотреть на Карла XII и мимоходом упомянутую Северную войну с другой стороны фронта. В целом это идеальное повествование для скрашивания долгого вечера у очага. Роман не способен с головой увлечь современного читателя, но очаровывает какой-то особенной добротой и ненавязчивыми неоромантизмом и сентиментальностью.

Вторая часть трилогии, «Шарлотта Лёвеншёльд», хоть отчасти и опирается на прошлые события, полностью избавляется от мистики и превращается в куда более привычный роман. Следом за неоромантизмом испаряется и весь северный колорит. Действие происходит в рамках светского общества, члены которого говорят по-французски и следят за парижскими модами, потому, если заменить Стокгольм на Лондон, Санкт-Петербург или сдвинуть время повествования на несколько десятков лет в любую сторону, никто не заметить подмены. В заключительной части, повествующей об Анне Сверд, поначалу национальные черты опять возвращаются в повествование, но вскоре вновь теряются среди обычной жизни европейской деревни.

Сперва меня изрядно раздражали персонажи. Они не то, чтобы совсем лубочные, но все как один картинные, нарочито стоящие в определенной позе. Все герои получили от автора ярлычки на лоб, но не внутреннюю начинку. Прямо говорится о том, что та в центре всеобщего обожания, этот — милый и скромный, но ни один из них не выписан действительно обладающим этими качествами. А потом совершенно незаметно я полностью увлеклась этой любовной историей. Правда, по прежнему осталась легкая досада на взаимоотношения персонажей, обязательно-то нужно вообразить смертельную обиду, страшно страдать и френдзонить окружающих.

Шарлотта Левеншельд — обаятельная, яркая девушка и самый живой и наиболее полно выписанный персонаж, что и не удивительно, ибо ее раскрытию уделено больше всего места и времени. Замечательно выписаны чувства и мотивы, пусть меня и раздражала вся эта жертвенность. Терпеть не могу песню «Я разобью головой валун, и все увидят, как сильна моя любовь!» Вызывают недоумение шутка о замужестве, положившая начало всей кутерьме и выбирание детей как щенков на птичьем рынке в финале, но оба этих казуса я склонна списать на влияние эпохи.

Жаль, что весь второй том Анна Сверд остается не более чем условной крестьянкой, но уж в заключительной части находится достаточно места для ее энергии и жизненной силы.

Густав Хенрик Шагерстрём мог бы стать отличной противоположностью Карлу-Артуру, если бы не его весьма странные личные качества. Мне кажется, что любой рачительный хозяин должен обладать определенной толикой прижимистости и даже скупости, потому как в обратном случае все его добро быстро пойдет по миру. А вот господин заводчик то и дело пытается избавиться то от собственности, то от любимой женщины. При попытке номер три уже захотелось побиться головой об стену, ну сколько ж можно один и тот же мотив на все лады повторять? Я ожидала, что этот богач и бедный пастор в финале оба придут к счастью своими собственными путями, но увы, по большей части Шагерстрём является не более чем подпоркой сюжета, вытаскиваемой при удобной случае. Не зря ж его всю книгу по одной только фамилии кличут.

Прочие персонажи выписываются по мере надобности и не порождают особых эмоций. Разве что кроме Беаты Экенстедт. Вызывают досаду окружающие, захлебывающиеся восторгом, лишь приблизившись к ней, а читателю не видно в полковнице ничего необычайного.

И, наконец, центральный герой, вокруг которого строится повествование второй и третьей частей, сын Беаты Экенстедт. Эту книгу следовало бы назвать «Спасение Карла-Артура» (до чего же дурацкое имя!), потому как всю дорогу все только и делают, что носятся с ним, как с писанной торбой. Ах, о Карле-Артуре плохо подумают люди, ох, он огорчит своих родителей, ой-ёй, Карл-Артур опозорит себя! Тьфу ты, я б уже давно предоставила этому человеку катиться в ту бездну, к которой он так стремиться. Отрицательные стороны Карла-Артура с самого начала выписаны отменно. Еще за долго до того, как недостатки молодого пастора указываются прямым текстом, отлично понимаешь, что он — мечтатель, ловящий то одну, то другую благую мысль, и совершенно не задумывающийся о том, насколько эти его подружки из мира идей сообразуются с реальной жизнью. Терпеть неудобства и тащить бытовуху щедро предоставляется всем окружающим. Молодой человек с удивительным постоянством легко подпадает под влияние совершенно посторонних людей и с бараньим упрямством упирается рогом в конфликтах с близкими. Остается только поражаться, как тот, кому чужды сочувствие, сострадание и снисхождение к человеческим слабостям, кто мечтает облагодетельствовать весь мир, но постоянно причиняет боль самым близким людям, совершенно не замечая этого, умудряется проповедовать столь хорошо. И весь этот ворох не самых приятных личностных черт не освещается ни одним достоинством. Понятно, почему тот или иной персонаж испытывает к молодому человеку неприязнь, но совершенно не удается прочувствовать, почему же окружающие продолжают пытаться помочь ему. В той же трилогии Сигрид Унсет о Кристин Лаврансдоттир главный мужской персонаж при всех своих недостатках умеет обаять как других действующих лиц, так и читателя. Тут, к сожалению, этого нет. Даже совершая благие деяния, защищая Шарлотту от «благожелателей» с букетами из сорняков или принимая под опеку сирот, Карл-Артур делает это, сидя на коне и, уж так и быть, освещая своей благостью сирых и убогих. Во все остальное же время он чуть ли не радуется тому, что поносят его бывшую невесту, а не его самого. Помимо этого, линия данного персонажа ухудшается и другим качеством — она очень однообразна. Карл-Артур вновь и вновь, снова и снова, опять и опять наступает на одни и те же грабли. А потом встает и еще раз делает это с упорством, достойным лучшего применения. Я всю книгу ждала, когда же он наконец хоть чему-то научится, поймет, но тщетно. Насколько детально выписано постепенное падение многообещающего пастыря, настолько скупо показан его подъем и исправление. То есть никак. Бум! Бац! Спойлер! И вот наш герой уже провел несколько лет в далекой-далекой Африке и внезапно возлюбил ближних. А мистика, вылезшая в финале, и вовсе напрочь обесценивает всю психологию и мотивацию.

Но еще более неоднозначным персонажем является Тея Сундлер. Вроде как обрисованы ее чувства и мотивы, но я вижу в ней персонификацию злого рока Карла-Артура. Сперва я думала, что жене органиста уготована судьба вечной френдзоны, аналогично ее матери, но быстро выяснилось, что все далеко не так просто и невинно. Немного обидно за девицу Спаак из первой части, явившейся благим гением семейства Левешвельдов. Ее дочери же предоставлена совершенно противоположная роль. И каждый раз автор показывает ее под разными углами: то безответно влюбленной, то доброжелательной, но недалекой, то расчетливо-жестокой... Но вся это ни к чему не приводит, поскольку с линией Тея Сундлер автор обошлась еще хуже, чем с линией Карла-Артура. Если последняя безжалостно скомкана, то первая попросту обрывается, оставляя в ткани повествования ощутимую прореху.

В определенном смысле «Шарлотта Лёвеншёльд» очень камерная история. Основные действующие лица быстро вступают в игру, и их состав не меняется до самого конца. Эпизодические лица появляются и исчезают, но падающая звезда, политика, война, экономический кризис, голод или турне заезжих виолончелистов ни на миг не вторгаются в повествование. Потому второй роман немного разочаровал меня тем, что весь его объем занимают исключительно чувства, страдания, домыслы, обиды и метания невест и женихов друг от друга и обратно. Ну а финал... Есть ли жизнь после свадьбы? К счастью, в этом плане третий роман не подкачал, хотя с композиционной точки зрения забавно, что в нем раскрывается житие-бытие по другую сторону алтаря вовсе не той пары, свадьба которой столь пышно описывалась перед этим. Первые две трети «Анны Сверд» нарратив продолжает продвигаться в том же русле, что и предыдущая часть. Рамки повествования раздвигаются, появляются внешние факторы, персонажи принуждены добывать средства к собственному существованию. Это уже не история в коробке, действия героев которой зациклены исключительно на чувствах и эмоциях друг к другу, а полноценный исторический роман. А потом случается последняя треть книги... Сюжет уходит совершенно в другую степь, резко возвращаясь к мистике «Перстня Лёвеншёльдов». И самое-то паршивое, что реверсия эта поспешная и скомканная. Вместо разруливания судеб уже полюбившихся персонажей, автор хватается за новых, условных и пресных. А потом и вовсе кидает все ободранным и спутанным клубком. То ли было проклятие, то ли нет? Что стало с воплощением Немезиды и к чему упомянут цыганский мальчик? Обо всем приходится догадываться на собственное усмотрение.

В целом меня порадовало умение автора необычайно точно описать ряд чувств, мыслей и образов, а так же тончайшая ирония, порой вкрадывающаяся в описание межличностных отношений. Но и не хватило технической части, хотелось бы больше бытописаний, поскольку четкая колоритная картина редко когда складывается в голове целиком. Огорчает, что ряд сюжетных линий вставляются по удобству, а не внутресюжетной надобности. Яркий пример — десять сирот, нуждающихся в явственной заботе лишь в ключевых точках романа. И пусть с трилогией я ознакомилась с большими увлеченностью и интересом, но общее стремление к нарочитости и съеденный конец изрядно подпортили мне удовольствие. Да и просто не вижу ни в одном романе ничего, к чему бы мне хотелось вернуться когда-либо позже.

Аудиокнигу слушала в профессиональном и неспешном исполнении Николая Козия. Запись начитана по советскому изданию вместе с предисловием, и по счастливому наитию я оставила это вступление на самый конец и не прогадала. Начинается-то оно за здравие, родилась-выросла-сочинила и прочая биография Сельмы Лагерлёф, а завершается жирными спойлерами по сюжету трилогии, кто за кого вышел замуж, да кто дворецкий, а кто — садовник. Так же по ходу тонко раскрывается суть классовой борьбы в данном произведении. Еще я обнаружила в предисловии несколько выражений, использованных мной в черновике этой рецензии, но менять их не стала из чистого упрямства, они хороши на своих местах.

Мне сложно говорить о «Вельде» как о художественном произведении, поскольку я давно с ним знакома, впервые прочитав этот рассказ лет пятнадцать назад в затрепанном сборнике «Ужас на сон грядущий». С тех пор встречалась с ним еще несколько раз, потому отлично помню сюжет. И вновь столкнувшись с рассказом в сборнике «Созвездие Льва», скомпилированным и начитанным Олегом Булдаковым, хочу порассуждать о его основной теме.

Полностью автоматизированный дом — что может быть лучше, на первый-то взгляд?..

Условно все функции жилища будущего можно разделить на три группы: механистические, творческие и социальные. И как раз их сочетание в одно не позволяет проработать тему до самого конца, сгребая все под общую гребенку. Но обо всем по порядку.

• Механистическая работа — это уборка, стирка, глажка и мытье всего подряд. Кулинария — пограничная зона в зависимости от того, хотите ли вы просто утолить голод или порадовать себя и близких вкусняшками. Вот здесь я считаю полностью оправданным использование любой вспомогательной техники, поскольку подобный труд не несет пользы ни уму, ни сердцу, да и вообще низводит Человека с большой буквы до роли бездумной машины. В этой сфере в принципе невозможно развиваться кроме узкого зазора в рамках «быстрее-больше-обширнее». Можно двадцать лет отскребать пол зубами, потом еще столько же и... Ничего, вы как возили шваброй по полу, так и продолжаете это делать, хорошо, если чуть скорее, чем в начале. Что-то я не вижу кругом страдающих от того, что одежда нынче стирается в машинах, а не вручную в тазах. И никто никогда не скажет:

— Сама уборка — это уже мотивация. Когда я вытираю пыль с верхней полки, то чувствую себя живой и вновь обретаю себя!

— Я прочитал о необычном методе чистки сковородок, до чего же не терпится попробовать!

— Когда в руках веник и пылесос, запах палироли кружит голову, бережно разложен любимый комплект из двадцати трех различных тряпок... Это вызывает такой восторг, все твои мысли о сверкающей чистотой квартире, которой ты вскоре поможешь восстать из-под чудовищного слоя двухдневной пыли, и ты трешь и драишь, воображая в уме предстоящий результат.

— Нынче я разрабатываю новую технику глаженья рубашек, такого еще никто не видел!

— Я никогда не мечтала стать прачкой. Но, сколько себя помню, всегда любила стирать белье. Так, для себя, то, что под рукой: носовые платочки или полиэтиленовые пакеты. Но всерьёз я начала заниматься постирушками несколько лет назад. Сперва меня привлекли большие тазы и столь же огромные стиральные доски. Потом я взяла в руки деревянные щипцы и решила попробовать себя в кипячении белья. А дальше меня захватила техника полоскания сама по себе, я ощутила все удовольствие от работы с водой и порошками. И тогда я поняла, что стирка — это мое.

Подобное я могу представить исключительно в ироническом ключе. Порхать по дому летающей леди в крепко зашнурованных ботинках, возвещая всему миру об открытии нового метода уборки — жалкий суррогат реального творчества, вызванный необходимостью. Так что пускай бездумным трудом занимаются роботы. Вот куда девать время, освободившееся ото всей этой рутины, уже другой вопрос. Но упирается он вовсе не в технику, а в человека. Провести лишний час с родными, заняться собой или пуститься во все тяжкие — личный выбор каждого.

• Творчество отнюдь не растеряло былой сути с приходом техники. Прошедшие годы убедительно показали, что новые методы и возможности отлично уживаются с созиданием. Планшеты для рисования, 3D-принтеры и ручки, создание 3D-моделей будущих шарнирных кукол... Желающие получить удовольствие от процесса всегда найдут свой путь, как и стремящиеся к одному лишь обладанию конкретной вещью. Так что и здесь любой механизм лишь инструмент, направляемый рукой человека.

• И, наконец, общение с близкими. То, что никогда не следует перепоручать третьим лицам, не важно, будь это воображаемые друзья, улица, телевизор или голографическая комната — результат один — отдаление и отчуждение. И опять, технологии здесь являются предлогом, средством, но никак не причиной конфликта. Истинный ядовитый шип кроется в отсутствии доверительных отношений, а не в напичканном электроникой ящике.

Акцентируя внимание на всевозможных функциях дома, Брэдбери случайно или нарочно выставляет именно их истинными виновниками трагедии. По крайней мере именно в этом убедили себя главные герои. Но если на секунду представить, что рассказ заканчивается так, как хотелось бы супругам Хедли, легко увидеть, что занимаясь трудотерапией на новом месте, это семейство привезло бы туда все те же трудности — неумение занять себя и отчужденность друг от друга. Проблемы, разрешить которые можно одной только долгой, кропотливой и вдумчивой работой над саморазвитием и выстраиванием межличностных отношений.

Ну а техника... А что техника? Лишь одна из возможных ловушек для невнимательного или ленивого разума. Газовое снабжение, автомобили, электростанции с любыми буквами в начале аббревиатуры, опыты с геномом... Чем дальше и сложнее, тем больше растет возможный риск, несомый новыми изобретениями. Но люди всегда принимают его, отдавая предпочтение вероятной выгоде, нежели потенциальному вреду. Да, нынешние технологии в своем коварстве куда опаснее львов из Африки, но они же открывают широчайшее поле для все возрастающих возможностей совершать удивительнейшие вещи и открывать мир. Бежать от них все равно, что прятать голову в песок; вооружиться знаниями и пониманием — единственно верный путь к безопасности.

Я понимаю, почему этот рассказ получил в свое время множество наград, но меня он нисколько не тронул. Чтобы в полной мере оценить вступление, надо застать 40-е годы и быть американцем. В моем случае двойной промах. Автор не рассказывает о прошлом, как Кинг, а тычет читателя локтем в бок, де, помнишь как мы смотрели «Я женат на ведьме», слушали детектив про Чарли МакКарти, закусывали батончиком «Кларк», рисуя шестнадцатицветным набором карандашей, и называли чемодан саквояжем? Лично я — нет. Эти малознакомые названия ничего не говорят спустя столько лет, прошедших с момента написания рассказа. Светлая грусть по прошлому не охватывает меня даже при мысленной замене всех приведенных примеров более привычными: «Веселые картинки» и «Мурзилка», «Маска» и «Король лев», «Звездный час» и «Зов джунглей», «Радионяня» и сказки на пластинках, жвачка «Бумер» по рублю за штуку и мороженное в кафе с Принцессой... Хвала всем богам, из этого всего я уже выросла и научилась ценить совершенно иные вещи. Не спорю, к ограниченному числу вещей изредка приятно возвращаться, но определенно не ко всей эпохе целиком. Тут мое настроение совершенно не совпадает с авторским, я хочу и иду вперед, искренне наслаждаясь собственным ростом.

Далее Эллисон совсем уж ударяется в умиление.

Меня удивляют подобные описания детства в восторженном ключе. Быть маленьким не равно постоянно испытывать эйфорию, а скорее ровно наоборот, воспринимать любое чудо как само собой разумеющееся. И сломанная игрушка в глазах ребенка не меньшее горе, чем невыплаченный кредит в жизни взрослого. Променять способность ценить сложное и глубокое на умение смеяться показанному пальцу? Нет, спасибо.

Развивая тему, автор делает не совсем честный финт ушами.

И как это? Современное, но как было? Если оно новое, то уже точно не как раньше. Есть, конечно, ряд явлений, вроде сериалов и комиксов, умудряющихся держаться на плаву десятилетиями, но по большей части культурные явления прошлого отмирают одно за другим. Точно так девушка Гибсона не может прохаживаться по фронтам Великой мировой войны, а викторианский джентльмен не в силах обсуждать секвенирование ДНК и плюрипотентные стволовые клетки заместо евгеники и «Происхождения видов путём естественного отбора». Подобный прием интересен в рамках литературной игры, но не здесь. К тому же, не стоит забывать, что все становится классикой спустя полвека. А уж в мире грядущего постапокалипсиса любая нынешняя ересь будет казаться теплой и ламповой.

Завершается этот не самый увлекательный рассказ совсем уж неприятно, поскольку тут автор активно давит на эмоции.

В появившемся позднее предисловии к рассказу Эллисон сетует на читателей, неверно понимающих его творчество. Да как они посмели!? Но если автор пишет «Первое причастие страдающих анемией девушек в снежную пору», а публика видит «Белое на белом», а то и вовсе чистый лист — это проблема не зрителя, а создателя. Произведение должно говорить само за себя, не нуждаясь в дополнительных разжевываниях со стороны писателя. Ладно бы манифестировалась необходимость помнить страшные уроки истории, допустим, рассказывалось о приходе к власти аналога НСДАП и ее лидера с косой челкой, а открытый финал заканчивался указанием даты действия — две тысячи двести лохматый год. Так нет, автор предлагает не забывать вкус лимонада и леденцов. У каждого поколения свои погремушки, занимательные исключительно для своих владельцев и практически безразличные всем прочим. Мне не интересно придаваться ни собственным, ни, тем более, чужим мелочным воспоминаниям. Не верится ни истории, ни героям, ни в остановку роста ребенка, ни в дружбу пятилетки со взрослым парнем, ни в страстную ностальгию молодого человека по детским передачам. Даже если воспринимать рассказ аллегорически... Конечно, грустно расставаться с некогда любимыми вещами, но раз ты из чего-то вырос, следовательно, до чего-то дорос. А значит можно не ковырять носком ботинка давно поросшую травой песочницу, а отправляться на поиски доселе скрытого от глаз прекрасного.

«Вино из одуванчиков» — роман-настроение. Удовольствие от прочтения прямо пропорционально тому, насколько быстро и ловко сумеешь запрыгнуть в проходящий мимо состав чувственного повествования. А вот я так и осталась стоять на перроне. На меня пахнуло терпким запахом вина, повеяло зноем от раскаленной солнцем земли, взгляд зацепился за гирлянды одуванчиков и приятные улыбки пассажиров поезда... Но все это не смогло меня захватить, потому что не было моим, личным.

Автор предлагает окунуться в уютную атмосферу провинциального городка 1928 года, вспомнить, как здорово было собирать одуванчики, есть мороженное, бросать монетки в старинные автоматы и радоваться нескончаемой летней поре. Вот только лето моего детства было совсем иным. О мороженном, кинотеатре и магазинных обновках не приходилось и мечтать, поскольку каникулы я проводила у бабушки в деревне, расположенной в совершенно глухом углу. Для меня лето Брэдбери чересчур цивилизованное и одомашненное, где заброшенность таится лишь в дальнем углу, боится подступающего прогресса. В нем слишком многолюдно. Автор предлагает погрустить о теплом уютном прошлом, подмятом бездушным развитием, а я грущу о том труде и росте, что оказались позабытыми и напрасными. У Брэдбери лето вкуса вина из одуванчиков, а у меня — только что сорванных огурцов со свежим медом. И то, и другое — овеществленные кусочки солнечного света, но у каждого из них свои собственные, совершенно не похожие друг на друга вкус, настроение и чувство.

Не срослись отношения с персонажами. Не по душе мне все эти дети с глазами стариков и старики с глазами детей. Я очень хорошо помню, что любуясь цветами и деревьями в детстве, всегда воспринимала их как должное. Сознательно созерцать природу как постоянное и вечно меняющееся чудо я научилась лишь во взрослом возрасте. И тогда же сакральная аура лета охватила для меня весь год, и я стала наслаждаться сменой времен года, самолично принимая участие в сезонных ритуалах. Детское время слишком длинное для этого. Еще я отлично помню, как идя от подруги домой поздним вечером в темноте, держа в одной руке палку, а в другой — зажигалку, отчаянно боясь зверей и монстров из леса, этот ужас вытеснил все другие чувства и мысли. А стоять на краю жуткого оврага и размышлять о тщетности бытия... Ну не верю я ни этим непомерно рассудочным детям, ни нарочито мудрым взрослым, все они кажутся искусственными.

Большинство микро-рассказов о друзьях и соседях, встроенных в повествование, не заинтересовали. История о машине счастья выглядит блекло и невыразительно по сравнению с шикарным раскрытием этой же темы у Станислава Лема в последних сказках роботов о Трурле и Клапауцие. Происшествия с клубом «Жимолость» и Душегубом показались откровенно лишними. Вообще все эти рассказы полны столь личных воспоминаний и мыслей, что напоминают фотоальбомы, показываемые в гостях. Остается только вежливо улыбаться и кивать, дожидаясь окончания потока чужих воспоминаний. Так же истории из жизни обитателей Гринтауна сбивают общее ностальгическое настроение, царящее в начале, и возвращается оно лишь под конец. Но финальный эпизод о бабушке, кулинарии и тете Розе вызвал у меня совсем не те чувства, которые предполагалось. Я понимаю, что это такое торжество старых традиций и обычаев над новыми, пусть и более удобными, но ситуация выписана очень уж по-детски. Ну не верится мне, что весь секрет вкусной пищи скрывался в старых банках и всеобщем беспорядке. Я с уважением отношусь к людям, которые способны приготовить вкусное блюдо из того, что имеется в холодильнике, поскольку сама всегда нуждаюсь в тщательном планировании и расчете. Но тогда такой человек должен быть способен без проблем сориентироваться в новом порядке вещей. А тут... Было жаль бабушку, ежедневно готовившую еду для оравы гостей, и стыдно за дюжину взрослых людей, не способных позаботиться о себе, и потому отправляющихся спать голодными.

Я с облегчением вздохнула, когда последний вагон поезда лета Брэдбери скрылся в дали, и, наконец, можно было встрепенуться и пойти дальше. Немного жаль, что действительной теплоте, скрывающейся среди страниц этой книги, не нашлось места у меня в душе. Все время прослушивания постоянно приходилось делать короткие перерывы на что-то иное, поскольку чувства, навеваемые романом, не были родными и вскоре начинали тяготить. Не разделяю желания вернутся в светлую пору детства, вероятно, потому, что сейчас я счастливее, чем тогда. Не разделяю и прочих вздохов по прошлому, ах, нет ничего лучше дум во время стрижки газона. Кто-то другой может добавить, что нет более подходящего занятия для размышлений, чем стирка белья на камнях в реке, стрижка овец вручную, вырезание собственной ложки к обеду или разделывание туши собственноручно пойманного оленя. Но глядите-ка, люди отказались от огромного количества теплых ламповых дел и промыслов, а небо до сих пор не упало на землю! В общем, пора для вина из одуванчиков для меня уже прошла или пока не настала, а сейчас все не то — не то время, не тот возраст, не то настроение.

Очень понравилось исполнение Степана Старчикова. Приятный тембр голоса и грамотная речь. Музыка, звуки природы и эффекты подобраны отлично, и по громкости отлично оттеняют читаемый текст.

Совершенно несерьезный хамски развеселый роман. Сперва аудиокнига пошла очень хорошо после последнего прослушанного произведения, степенного, до краев полного житейской горечи. Мне просто необходимо было что-нибудь озорное и потешное, а в этом месяце я уже слушала очередную историю о Плоском мире. А потому по чистой случайности были выбраны «Изверги-кровососы». Изначально попадание в настроение было просто идеальным. Легкий, незамысловатый сюжет и такие же персонажи. Автор люто выстебывает все, что описывает (т.е. все подряд), а то и зло подъ... Ну, вы поняли. Кстати, о мате. Нецензурных слов в тексте довольно много, и почти всегда их использование неоправданно. В общем-то взрослость романа достигается исключительно за счет брани и постельных сцен разной степени подробности и метафоричности. Убери их, и книга быстро скатится до уровня подросткового чтива.

По началу автор действительно увлек некоторыми любопытными образами вроде венценосного бомжа, но я довольно быстро поняла, что досыта наемся этой книгой еще задолго до ее конца. Ближе к середине действие начало провисать. Поведение Животных, конечно, живописно, но приедается уже на второй раз. Аналогично наскучивают и прочие персоналии в условиях сюжетного заболачивания. Наконец, когда изначальная идея рассмотрения бытовых проблем вампиров городских обыкновенных совсем уж выдохлась, автор приступает к активному раскручиванию всей истории, добавляет несколько боковых ветвей для отвлечения внимания и сокрытия финала в тумане. На этом пути тотальный стеб оказался затоптан самим движением сюжета, хотя не могу исключить вариант, что просто мне уже было не смешно. Из-за вышеупомянутых ухищрений ряд эпизодов и персонажей, играющих роль стрелочных переводов, выглядят чужеродно, и их очень хочется отколупать для получения более цельной картины. В общем, роман на любителя. Если у автора все книги такие, пожалуй, буду иметь его ввиду на случай, когда мне приспичит побаловаться чем-нибудь сально-увеселительным.

Аудиокнигу слушала в исполнении Капитана Абра. Чтение добротное, но не могу сказать, что мне целиком и полностью понравилось. На мой вкус, у этого декламатора исполнение получается слишком личностным. В сочетании с тембром голоса в воспринимаемый образ героев привносится слишком много от чтеца. По идее, подобный эффект имеет место быть в любой озвучке, но здесь это через чур приметно.

Преамбула

Впечатлившись трилогией Сигрид Унсет «Кристин, дочь Лавранса», я решила, что было бы неплохо почитать что-нибудь еще у номинантов и лауреатов Нобелевской премии по литературе. Работы многих первых победителей спустя столетие затерялись в Лете, но кое-что таки удалось найти в аудиоварианте. И, наверное, не случайно, что практически все эти сочинения представляют из себя пухлые трехтомники. Поскольку я пока не готова осваивать новую эпопею, знакомство с ключевыми произведениями временно откладывается. Но среди прочего я нашла озвученной и эту повесть, так что не замедлила с ней ознакомиться.

Фабула

Данная повесть — невыносимо душная романтическая чушь. Поначалу меня даже немного забавляла присутствующая чертовщинка, но автор не может выдать ничего сильнее, чем ни к месту поминаемые усопшие, сквозняки и рыдания невидимого призрака.

Когда я читала монографию Патриции Лайсафт о беан-ши, от некоторых приведенных «свидетельств очевидцев» действительно становилось жутко. Во всех этих коротеньких рассказах была соответствующая обстановка: ночь, дорога вдали от поселка, люди, ютящиеся в доме, за порогом которого ходит неведомое, а над всем этим — стенания плакальщицы из потустороннего мира. В этой же повести соответствующая обстановка редко когда воспроизводится должным образом. Ну и чего можно бояться в шумном кабаке или посреди бела дня на людной улице?

Монологи и диалоги здесь таковы, что их можно сразу отправлять в столярную мастерскую в качестве заготовок для работы. А следом посылать и всех персонажей, но уже в театр марионеток. Эти деревянные болванчики, почему-то являющиеся действующими лицами, неестественностью и отсутствием жизни способны дать фору любому манекену.

Любовная линия, фальшивая, как и все кругом — отдельная печаль. Мне аж как-то неловко стало за деву, когда она втрескалась в антагониста до состояния «люблюнимагу» после пары бесед. [Здесь должен быть портрет Сансы Старк с надписью «Ты только улыбнулся мне, а я уже придумала имена для наших шестерых детей» — зачеркнуто.] Ох, уж эти непуганые романтические девицы, готовые бежать в никуда с первым встречным!.. кавалером. И я молчу про ответные чувства воздыхателя, учитывая его осведомленность, это что-то совсем запредельное.

Ближе к финалу тотальная надуманность происходящего начинает просто удушать. Среди этого чада автор еще пытается заигрывать с читателем посредством демонстративных подмигиваний и громкого шепота, мол, а ты догадался, кто есть кто? Не надо быть разумнее хлебушка, чтобы разгадать череду столь «тонких» намеков. Лучше бы личности трех господ оставались для читателя такой же тайной, как и для девушки, хоть бы какая-то интрига была.

В общем, я искренне надеюсь, что сага о Лёвеншёльдах окажется куда более живой и интересной. Нельзя же давать премии за подобную банальщину, в самом-то деле.

Аудиокнигу слушала в исполнении Маргариты Ивановой. Чтение хорошее с технической точки зрения, но мне недостало эмоций, музыки или еще каких-нибудь украшательств, способных скрасить общую тоскливость книги. В итоге не могу отделаться от ощущения, что повесть шла не три, а все четыре с половиной часа.

Что-то не везет мне в последнее время на фантастику, особенно если это классика. Вот и с данным сборником рассказов, шифрующимся под роман, отношения сразу не задались. Поначалу никак не удавалось сконцентрировать внимание на сюжете. Да еще действия экипажа вызывали перманентное легкое раздражение своей несуразностью и отсутствием кооперации (инопланетная зверюга напала на попершегося в одиночку к развалинам города раззяву? Но монстр вроде как всегда был на виду, так что это не мог быть он. Давайте затащим его на корабль. Для опытов!). При этом сам представитель инопланетной фауны мыслит очень уж по-человечески, что тоже особой толковости не добавляло. Но вскоре стало ясно, что все происходящее направлено исключительно на то, чтобы главный герой мог взмахнуть белым плащом и, осененный благим светом некзиализма, встать в позу Чадского, поражая окружающих и читателей широтой взглядов и незашоренностью ума. После этого открытия слушать дальше стало заметно скучнее, но и куда спокойнее, поскольку все последующие несуразности хотя бы так приобрели подобие стройности и логичности.

Однако, не сюжетом единым бывает хорошо произведение, но и тут автор дал промашку. Итак, не случившиеся достоинства серии рассказов об Эллиоте Гросвенфе:

— Развития персонажей не происходит в принципе. Точнее, персонаж там только один — главный герой, а все остальные — суть NPC, и действуют соответствующе. К началу первого рассказа отважный апологет некзиализма уже обучен всему, все знает, все умеет и полностью готов раскусывать очередной орешек. Есть подвижки в его отношениях с коллективом, но одного этого недостаточно.

— Интересных рассуждений также не наблюдается. Автор заботливо вооружает персонажей линейками земного образца, после чего все их умозаключения сводятся к подгонке инопланетных реалий под эту мерку. Кроме сакрального некзиализма в каждом рассказе культивируется теория цикличности истории. И она вслед за линейкой применяется ко всему подряд.

Вот так вот инопланетная тварь из межгалактического пространства становится крестьянином...

За неостановимыми дискуссиями даже следить неинтересно, потому что персонажи одно за одним выдвигают мнения, основанные на совершенном минимуме информации, тычут пальцем в небо и неизменно попадают в самое яблочко. Собственно, ломание копий в спорах по поводу решения очередной проблемы является самым длинным и скучным элементом повествования.

— Вместо ксенофантастики одни пустые оболочки. Каждое новое космическое чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй. Вот только у всех в щупальцах, усиках или лапах та самая земная линейка, которую оное использует в качестве универсального мерила. Как удобно, когда невиданный монстр действует именно так, как рассчитывали хитрые космонавты и предсказывали великие теории.

— Само название космического корабля «Бигль» намекает на то, какого рода приключения будут встречаться на его пути по бескрайним просторам космоса. Автор даже периодически поминает эволюцию, правда делает это так, что сразу становится понятно, с теорией Дарвина он знаком поверхностно. Сумма инцидентов не ведет к построению новой концепции о возникновении или развитии жизни во Вселенной, наоборот, каждая встреча с новым обитателем космических пространств служит исключительно для подтверждения все той же теории цикличности истории. Уж лучше бы экипаж животных для Московского зоопарка собирал. Если же название относится исключительно к породе собак, то здесь все точно. Шарик и вправду летит очень быстро.

Зато к финалу накапливается множество нестыковок и вопросов. Как восполняет потери экипаж, получая в каждой стычке с неизведанным убыль в 2-3% людского состава, лишаясь в том числе и уникальных специалистов? Что за блажь, нести на борт первое встреченное живое существо, а потом с огнеметами на перевес гоняться за ним по всему кораблю как за чумной крысой? Как их посудина еще летает, когда на ней постоянно ведутся боевые действия и случаются пожары. Что за грызня на корабле, да еще во время критических ситуаций? Идентичное воздействие гипноза на всех до единого вообще за гранью фантастики. И в конце-концов, почему два из четырех рассказов один в один повторяют сюжет друг друга? Количество эпизодов в этом типовом процедурале и так можно довести до бесконечности, а уж если на каждую историю создавать по несколько вариаций, то это значение можно помножить на любое приглянувшееся число. Вот и получается, что на выходе от рассказов не остается ни послевкусия, ни ярких образов, ни примечательных мыслей.

«Государь» Никколо Макиавелли в некотором роде походит на «Домострой» протопопа Сильвестра. Оба автора обобщенно пишут об универсальных вещах, и потому данные работы в значительной степени остаются актуальными и спустя полтысячи лет, и будут таковыми, пока образ жизни людей не изменится совсем уж коренным образом. Кроме того, трактат Макиавелли отличает сжатое и емкое изложение, не утяжеленное цветастыми оборотами и отвлечениями от темы (ну еще бы, стал бы сюзерен тратить время на чтение растекания мыслью по древу). Благодаря лаконичному языку повествования книга и сейчас воспринимается достаточно легко. А большое число различных исторических примеров являет собой прекрасную иллюстрацию для всех умозаключений автора.

Однако, не смотря на все перечисленные положительные качества, к данной книге стоит относится с большой оглядкой.

Во-первых, этот трактат в полной мере является плодом своего времени. Поэтому всегда необходимо помнить, что в упоминаемой республике для получения права голоса необходимо пройти имущественный, возрастной и половой ценз, а один широкий ряд политических реалий пока что не ушел в историческое небытие, в то время как другому еще только предстоит появиться. Сюда же следует отнести ощутимую заточенность книги под конкретное положение дел в Италии XVI века.

Во-вторых, следует учесть, что сам Макиавелли никогда не правил, а был лишь советником. И абстрактные рассуждения на порядок слабее, чем выводы, полученные на основе реального опыта. С определенного момента я так и видела автора, уютно устроившегося за столом, обложенного книгами и с умным видом указывающего на ошибки того или иного правителя древности. Поток примеров отлично справляется с ролью иллюстрационного материала, но позвольте, примерами можно доказать все, что угодно. Исторические события и случаи стройны и красивы, как задачки в учебнике. Все данные на лицо, сиди да щелкай одну за другой как орешки. Но так легко быть самым умным задним числом, да еще и на бумаге. А действительные ситуации изнутри выглядят совсем не так, как снаружи. И при попытке приложить рассуждения Макиавелли к текущей реальности кажущиеся столь верными соображения превращаются в обобщенные разглагольствования, столь же очевидные, как и бесполезные. Именно ими автор и заканчивает свой труд, не забыв еще раз поклониться светлейшему Князю.

Возможно, если бы я активнее интересовалась политикой, данный труд нашел бы во мне больший отклик. Но я воспринимаю эту книгу не более как продукт определенной эпохи, получающий от этого свои плюсы и минусы. Прорабатывая тему, наткнулась в собственных закромах на монографию Фридриха Великого «Анти-Макиавелли». Думаю, будет весьма любопытно проследить за изменением и развитием политической мысли с течением времени, а так же посмотреть на трактат Макиавелли со стороны реального правителя.

Аудиокнигу слушала в исполнении Владимира Маслакова. Приятный тембр голоса, удобная скорость чтения, грамотная речь и четкая дикция — полный набор профессионального диктора. Единственное, что раздражало — короткие музыкальные вставки в начале глав. Современные композиции постоянно выдергивали меня из эпохи, в которую я погружалась по мере прослушивания каждой из частей. Мелодии Ренессанса вписались бы куда органичнее.

Эта трилогия априори интересна уже тем, что действие происходит в Норвегии, но не во времена викингов, а позже, в XIV веке. Средневековье воссоздано точно и подробно. Особенно меня впечатлила религиозная сторона. Герои и шагу ступить не могут, чтобы не обратиться мыслями к богу. Не припомню другого литературного произведения, описывающего аналогичную эпоху, в котором бы столь много места уделялось этой стороне жизни. Так же по ходу повествования можно ознакомиться с образчиками средневекового мифотворчества:

Средневекового юмора:

И норвежских прибауток:

А так же проникнуться атмосферой всевозможных примет, суеверий, сильных родственных связей, всепоглощающего патриархата, постоянной оглядки на соседей и определения времен года исключительно по смене сезонов и церковным праздникам. Нашлось место даже легкому налету мистики, что вполне закономерно для средневекового самосознания. Анахронизмы не просачиваются даже в авторский текст, так, например, все расстояния указываются не в метрических величинах, а в днях пути и прочих переходах. Поверхностно прослеживаются исторические реалии, но поскольку я крайне слабо знакома с историей Норвегии (ее знает хоть кто-нибудь, кроме самих норвежцев?), то не особо обращала на них внимание.

По прочтении всей трилогии первый том показался мне немного слабее последующих. Вступление и нежные лета, а затем все происходящее превращается просто в рамку для самой романтической истории. И вот тут мне не хватило эмоций. Уровень эмпатии и сродства с персонажами упорно стремится к нулю. Что один, что другой жених Кристин одинаково безразличны. Девушка испытывает неприязнь к Симону и его семье и симпатизирует Эрленду, но ни одно из этих чувств не удается разделить с героиней ни на йоту. Вообще всю дорогу смотришь на происходящее даже не сбоку, а как-будто сверху. Ну да, в целом интересно, но какой-то отклик вызывают ситуации сами по себе, а не их восприятие героями. И только где-то на периферии сознания маячила тихая радость от того, что в свое время мне не повстречался такой вот женишок, который на словах бьет себя пяткой в грудь, мол, да я никогда, да ни в жисть не обижу и не опозорю, а на деле, кхм...

Второй том начинается бодро, чем сразу вызывает значительное повышение интереса. С одной стороны, Кристин предстоит обустраиваться и управляться на новом месте, а я вообще люблю такие производственно-хозяйственные вещи. С другой, начинает разворачиваться традиционный спектакль: жена мечтает, чтобы муж изменился после свадьбы, а муж — чтобы жена не менялась. Но нетрудно догадаться, как все оборачивается на самом деле. И все было бы замечательно, кабы повествование и дальше продолжало течь в том же русле. Но тут сюжет, ранее линейный, разбавленный некоторым количеством экскурсов в прошлое, приобретает дискретный характер, с легким стремлением к хаотичности. Действие разбавляется теологическими рассуждениями, а потом и вовсе место центрального персонажа занимают сперва Лавранс, а следом — Эрленд. В добавок всю книгу пришлось ждать, к чему же была упомянута политика. Интрига выскакивает, как кот из мешка, уколотый шилом, что для меня явилось ощутимым минусом. Предпочитаю наблюдать закулисные игры как они есть, а не довольствоваться следами от ружей на стенах. Автор столь усердно замалчивает все предпосылки, что было очевидно, что здесь что-то нечисто. А ведь в литературе подобное обычно проще провернуть, чем в тех же фильмах, где старательное сокрытие лица одного из персонажей способно на корню сгубить весь «сюрприз». Однако в целом этот том выглядит выигрышнее предыдущего. Во-первых, нет нужды в долгом вступлении. Во-вторых, легкий романтический флер слетает сразу после свадьбы, благодаря чему перестает так отчетливо ощущаться эмоциональное отдаление от персонажей. Чувственная дистанция здесь как раз полезна, т.к. сама история становится жестче, болеть душой за всех было бы слишком тяжко.

Отчасти третий том является самым сильным, острым и жестким. Размолвка с родичами и роковая ссора между супругами выписаны отлично от и до. Атмосфера постоянно накаляется, и напряжение не ослабевает до самого конца. Вот только конец этот обрубленный. Дальше линейный сюжет опять становится дискретным, а автор заместо буханки хлеба протягивает жалкие крошки описания последующих событий. Заключительная часть проходит под лозунгом «быстрее-неожиданней-медитативнее» и вызывает неровный интерес. Многое упомянуто вскользь, иные сочные ситуации обрисованы лишь минимально, ряд событий происходят без упоминания должных предпосылок, и все это перемежается горестными размышлениями о бытии. Да, под конец я таки прониклась этой бесконечной рефлексией, но по некотором размышлении после мне показалось, что в определенной степени автор просто не знала, что делать с персонажами, и потому попросту пустила всех в расход.

В общем и целом эта трилогия сильнее, чем отдельные ее части. Достойно выписаны мир и центральные персонажи. Здесь есть место и бурному действию, и медитативным описаниям, и философско-теологическим рассуждениям. Не смотря на определенную отстраненность повествования, постепенно персонажи становятся ближе и объемнее, и на происходящее смотришь уже не сверху, а вполне себе ходишь среди героев, пусть и чуть в отдалении. Праздник жизни портят лишь некоторые технические приемы. Начиная с определенного момента все действующие лица начинают упорно лезть в бутылку при каждом удобном случае, либо впадать в истерику и вскрывать наболевшую правду-матку при всем честном народе. Поскольку в основном автор сосредотачивается на ключевых моментах, складывается ощущение, что подобные откровения случаются чересчур часто. И всегда и всюду герои *закусывают губу — зачеркнуто* краснеют, заливаются румянцем, вспыхивают и рдеют всеми оттенками первого цвета радуги. Этот оборот не набил такой оскомины, как присказки Роберта Джордана в эпопее «Колесо Времени» , но утомил достаточно.

Кристин представляет из себя цельный и проработанный персонаж. Так как она является центральным лицом повествования, места для раскрытия более чем достаточно. Но поскольку через ее судьбу показывается судьба всех женщин, ее образу не достает фактурности. Индивидуальные черты вроде стремления делать все должным образом или некоторой зацикленности на прошлых событиях не придают хозяйке Хюсабю и Йорюндгорда достаточного своеобразия.

Другое дело — Элренд. Я считаю этого персонажа жемчужиной всей книги. Редкое дело: прочие персонажи и сам читатель воспринимают его одинаково, и он действительно выписан таким, каким кажется — абсолютно беспечным гордецом. Повременно даже подпадаешь под его очарование, рожденное тем или иным действительно отважным и сильным поступком. А потом сызнова проклинаешь ветер, гуляющий в голове этого человека.

Вообще взаимоотношения Кристин и Элренда — это целая песня. Сперва особых эмоций новообразовавшийся жених не вызывает. Но чем дальше в лес, тем закрученне санта-барбара. Ровно после свадьбы выясняется, что поговорить-то новобрачным и не о чем. Раньше интерес был один — обжиматься по притонам да кустам за церковью, а теперь и то сгинуло. Кристин берется подымать целину и восстанавливать запущенное хозяйство, в то время как Элренд начинает тяготиться домом. Лишь к рождению пятого ребенка сей славный муж наконец-то осознает, что его жена больше не милая девушка, у которой ни забот, ни хлопот. Детьми он интересуется лишь на столько, на сколько с ними можно *пить пиво и смотреть футбол — зачеркнуто* ездить на охоту. Тут раздается гром среди ясного неба в виде ссоры, измены и узилища, и неожиданно супруги прозревают, что меж ними Великая Любовь, и ничего им не надобно, кроме друг друга. Мне просто «душу жгло огнем» © (отличная фраза, пожалуй, буду использовать ее вместо новомодного «припекло») от вот этого величания заглавными буквами. От куда там взяться глубокому чувству, если сперва была одна только страсть, а после — долгие годы взаимных упреков и непонимания? Если между «возлюбленными» нет ни согласия, ни взаимопонимания, ни единого общего дела. Нет, я знаю, что есть люди, с аппетитом поедающие друг другу мозги, и им норм, но понять и принять этого никак не могу. Далее буря перемежается затишьем, а затем начинается вновь. Даже от Элренда я не ожидала, что он ударится в дауншифтинг посреди патриархата-то, и будет заниматься оным аж три года (три года, Карл!). Роковые последствия не заставили себя ждать.

Пожалуй, единственное, чего мне не хватило во всем этом чувственном шторме, так это настроений и переживаний непосредственно Элренда. Мы знаем и видим действия Кристин. Порой вслепую, но она пытается. Муж недоволен, что она постоянно его пилит? Отлично, больше он не услышит от нее ни одного дурного слова. Пускай яд и озлобление копятся внутри... А вот что творится в голове у Эрленда — загадка. Даже неясно, насколько глубоко он осознает и воспринимает происходящее. Я видела мнение, что все беды идут от свойственной Кристин злопамятности, но ведь и муж ее не лучше. Он — «вечный любовник», ему не нужны семья, дети и прочие заботы. Свою жену он всегда воспринимает такой, какой увидел впервые, юной девушкой без хлопот и обязанностей, и потому ничуть не разделяет ее последующих беспокойств и волнений. А когда наконец-то осознает, сколь сильно она связана домом и хозяйством, ставит ультиматум, заставляя выбирать между сыновьями и их отцом. Ну чем не желание вернуть все, как было?

Прочие персонажи выписаны настолько, насколько это удобно для повествования. Наиболее полно — Лавранс, отец Кристин. В его образе присутствует малая доля лубочности, что впрочем органично сочетается с естественным восприятием ребенка своего родителя. Далее по нисходящей следуют первый жених Симон, мать и сестры Кристин и монах Эдвин. Немного особняком стоят сыновья Кристин и Элренда. С ними та же ситуация, что и с гномами в «Хоббите» . Вроде как все они разные, но в тоже время перепутаешь одного с другим и не сильно ошибешься. Персонажи второго и третьего плана появляются исключительно в тех местах, где требуется их участие, и прозябают за кулисами до следующего ключевого момента, а то и вовсе отправляются в забвение. Поэтому порой хочется больше подробностей, пусть и понимаешь, что из-за этого и так немаленькая трилогия распухнет раза в полтора-два. Но сто лет назад писатели еще имели совесть и не подсовывали читателям мегатонны унылой воды, графомании и бесконечной жвачки. Ну или, по крайней мере, еще не делали это столь расчетливо (такие вещи, как «Удольфские тайны» или очередную историю из жизни Анны Ширли и ее соседей я буду для собственного душевного спокойствия считать исключениями, подтверждающими правило).

В целом я очень рада, что ознакомилась с этим романом. Больше всего мне нравится, что в нем показана история любви целиком. Автор не отмахивается заурядными концовками-де уехали в свое поместье и поженились или жили-жили и умерли в один день, а повествует об отношениях от зарождения до самого конца, когда все чувства выболели и отмерли. Так же мне показались интересными некоторые мысли, не бог весть какие оригинальные, но об этом мало где говорится столь прямо.

И еще я чувствую, что мне будет интересно вернуться к этой трилогии через сколько-то лет, взглянуть на описываемые события под другим углом и открыть для себя новые, пока скрытые пласты и идеи данных книг.

Все три книги прослушала в исполнении Вячеслава Герасимова. Сперва меня немного смутила длительность в 50+ часов, но вот настал момент, когда все дороги Йорюндгорда, Хюсабю и Осло уже пройдены. Декламатор читает в своей традиционной манере, хотя тут мне показалось несколько завышенное количество неправильных или спорных ударений. Но главное, работа Герасимова избавила меня от необходимости читать языколомные норвежские имена собственные, это куда важнее.

Ознакомилась с рассказом в аудиоформате в составе сборника «Тёмные аллеи. Новое и неизданное» Олега Булдакова. Исполнение мне понравилось, а вот сам рассказ — нет. На протяжении всего времени прослушивания не покидало легкое чувство неловкости. Как-будто наблюдаешь за фокусником, виртуозно исполняющим один трюк за другим, но при этом прекрасно знаешь, что вот сейчас иллюзионист сделает обманное движение одной рукой, чтобы скрыть действия другой, а теперь из-под плаща вырвется на волю стайка бабочек. Так и Кинг пишет со своим обыкновенным мастерством (которое таки не пропьешь), но при этом сюжет банален до неприличия. Хоть кто-нибудь сомневался, какого ребенка убил главный герой? Или что адвокат в финале непременно повстречается с гадким мальчишкой? Лично я — ни на секунду.

Конечно, можно было бы порассуждать, мол, образ рыжего хулигана есть собирательный образ всех шкодных детей, и выражает собой страх всех взрослых перед неуправляемым ребенком. Но ведь брехня. Данное предположение было бы логично, если бы демоненок явился отчиму, жестоко измывающемуся над пасынками. Или если бы присутствовало хотя бы плохенькое объяснение относительно природы мелкого беса или борьбы с ним. Но ведь нет ни черта. Так что ровно с тем же успехом ребенка можно заменить на подростка, взрослого или первого попавшегося представителя бестиария.

Поэтому рассказ вызывает странное чувство двойственности. С одной стороны, он слишком длинный, история главного героя утомляет, потому что все ее повороты открыто просматриваются с самого начала. А с другой — слишком короткий, поскольку во всей этой груде слов не нашлось места для хотя бы краткого раскрытия источника зла-де леший его знает, кто он и от куда. Как-то сразу вспоминается шутка из «Грифффинов» про Кинга и лампу-убийцу. И ответ редактора: «Что-то вы совсем обленились». Чтиво исключительно для фанатов.

Нынче у меня праздник, поскольку я наконец-то дослушала эту книгу. Чудовищно скучная вещь. Все время прослушивания приходилось упорно твердить про себя мантру «ну это же классика, ну не может же все быть так плохо». Есть сочные идеи. Проблема только в том, что за время, прошедшее с момента написания книги и выхода одноименного фильма, все представленные концепции были растащены на клочки по закоулочкам. Игра в угадывание, где позже была развита или прямо процитирована та или иная идея, не способна хоть сколько разогнать это тоскливое мушесонье. В избытке есть подробные описания, они даже складываются в некое ощущение эпохи в части про полет на Луну. Но кроме декораций ведь должно быть что-то еще. Ан нет. Нет ни героев (действующие болванчики определенно не дотягивают до полноценных персонажей), ни толкового конфликта, ни хотя бы минимальной художественной ценности, ничего. Есть только голые идеи, значительная часть из которых толком не развита и как-будто добавлена исключительно «до кучи». Узнать, во что же они выливаются в последующих книгах одиссеи, нет ни малейшего желания.

Данную аудиокнигу я мучила целую неделю, хотя обычно на книги подобного объема у меня уходит два-четыре дня. Исполнение Татьяны Телегиной не вдохновило. Впрочем, я вообще не люблю женскую озвучку, иногда мне кажется, что есть только Ерисанова и еще одна девушка, постоянно меняющая фамилии. Потому что читают эти девы абсолютно одинаково, отстранено и безэмоционально, с непременными постоянными паузами, сбивающими естественный плавный темп речи. Музыка в данной аудиокниге отсутствует как класс, а ведь можно было бы поиграться с саундтреком из фильма. Так что исполнение нисколько не рассеивает уныние, навеваемое книгой, а наоборот еще нагоняет свое собственное.

По части эволюции все в данной книге замечательно, она полна описаний всевозможных прелюбопытнейших финтов и кунштюков, выкидываемых природой. Объяснения максимально подробные и простые, порой встречаются весьма нестандартные сравнения. Бонусом идут главы, посвященные радиоактивности и геологии. Единственное, у меня не получилось в полной мере увидеть полную и всеохватывающую картину. Так что, возможно, для более глубокого знакомства с теорией эволюции следовало бы начать с работы, в которой было бы побольше научности и поменьше популярности.

Но вот что довольно сильно помешало мне насладиться данной книгой, так это вступление Докинзом в открытую полемику с креационистами. Да, данная работа изначально задумывалась как ответ всем отстаивающим теологическое воззрение на возникновение и развитие жизни на планете, да и желание вести просветительскую деятельность вполне понятно. Вот только от этого приобщаться к сему интеллектуальному шламу не легче. Периодическое кидание камней в огород креационистов отвлекает внимание от самой теории, а порой и просто сбивает с толку. Апогеем стало приведение в тексте стенограммы интервью с представительницей одного из сообществ. Оба собеседника выглядят равно неприятно и отталкивающе, ибо их диалог является разговором слепого с глухим. И не надейтесь сесть и спокойной почитать. Потому что автор будет упорно дергать вас за рукав, заглядывать через плечо и просто всячески висеть над душой, постоянно спрашивая: а вы правильно поняли, что я сейчас сказал? А теперь? А вы помните, что в этой главе мы говорим об этом, а о том будет позже? Точно-точно? Не придираетесь ли вы ко мне, выдергивая слова из контекста? Нет, я понимаю, если бы я посвятила десятилетия теории с широчайшей доказательной базой, а личности с альтернативным мышлением постоянно пихали под локоть своими «важными» и «оригинальными» умозаключениями, меня бы тоже сильно припекло. Но это не повод, чтобы откровенно давать читателям понять, что считаешь их глупее себя. К счастью, то ли Докинз совладал с профессиональным профессорским презрением к своим слушателям, то ли я сама просто привыкла и перестала обращать внимание, постепенно это безостановочное докучанье сошло на нет.

С книгой знакомилась в аудиоформате. Материал воспринимается на слух легко и непринужденно. Порой ощущается недостаток графического материала, но это ни разу не было критичным. Начитывает непрофессиональный исполнитель Алексей Бордуков. Хорошая дикция и приятный тембр голоса. Музыкальный фон не всегда в тему, но в целом приятно задает настроение. Особенно понравилось использование музыки первой половины XX века в главе о радиоактивности. Недочеты, над которыми стоит поработать имеются, но в качестве первой работы все выполнено весьма достойно.

Судя по внушительной пачке наград и дальнейшей успешной экранизации, в 1979 году этот рассказ был интересен, актуален и оригинален. Однако, Вьетнамская и Холодная войны давно закончились, и все эти положительные качества растеряли былую живость и остроту. Ныне развитие сюжета очевидно до безобразия, герои шаблонны, а мир невыразителен. Психологическая достоверность так же хромает. Автор мог бы выплыть за счет ксенофантастики, но его дракониане донельзя антропоморфны. Ровно с тем же успехом главный герой мог бы сидеть на острове где-нибудь в Тихом океане, питаясь дарами моря в компании с

представителем иной культурной парадигмы, а после точно так же не найти себе места в мирной жизни (при чем не обязательно на почве нежного отношения к бывшим врагам).

Еще можно было бы распустить сентименты над размышлениями о преданных забвению предках, кабы автор не забыл о другой стороне медали. Люди помнят, кем были праотцы, когда в обществе семья важнее отдельно взятой личности. Или, на худой конец, семейство годами и десятилетиями живет на одном месте. Переезды, пожары, наводнения и войны запросто стирают любую память. Конечно, если вы не прямой потомок Пушкина по мужской линии. Намеки на вселенскую мудрость иной культуры также мимо кассы, благостных цитаток можно надергать от куда угодно, из христианства в том числе. А разновидностей нью-эйджа любого сорта сейчас кругом в избытке.

В общем, хоть рассказ и вызывал спорадические проблески интереса, в целом совершенно не впечатлил, и я не совсем понимаю, почему он оказался в списке моих личных рекомендаций.

Мой пробный бросок в сторону современной литературы вышел неудачным. Поначалу все шло довольно неплохо. Детство в Кабуле, запуски воздушных змеев, иная культурная среда, общая ностальгия. Правда, у меня последнее чувство не сработало, потому что сложно скучать по стране, в которой ты никогда не был. Тем не менее в этой части книги автору удалось создать особые атмосферу и ощущение места, правдоподобно прописать образ и психологию главного героя, пусть и неприятного. Прочие персонажи, хорошо выписанные сами по себе, лишаются своих живости и сочности, показанные сквозь мутную призму восприятия главного героя, хотя по началу это не бросалось в глаза.

С момента отъезда из Афганистана описываемый мир начинает бледнеть и выцветать. Жизнь Амира становится одномерной, возникает острое ощущение, что кроме описываемых событий, в его жизни больше не происходит ничего. Даже о своем писательстве он говорит так, будто торгует фруктами за углом. То есть никак. Не припомню других литературных произведений, где бы столь мало и сухо говорилось о занятии персонажа-романиста. «Игра ангела» Карлоса Руиса Сафона, «Мешок с костями» Стивена Кинга — в них сочинительство приравнивается чуть ли не к мистерии, ему с готовностью посвящаются время и душевные силы. Но не в этом случае. И это человек, который все детство провел за книгами и написанием рассказов.

Дальше — больше. Повзрослев, Амир перестает развиваться как персонаж. Что в 18, что в 38 лет перед нами все тот же малодушный трусоватый бедолага, преследуемый все теми же демонами из прошлого. Благодаря чему автор легко перескакивает на 15 лет вперед по времени, нисколько не потрудившись над описанием прошедших событий и перемен. Так живой главный герой оборачивается марионеткой, во всем послушной авторской воле.

Но самое скверное начинается по возвращении в Афганистан. Если первое знакомство с Кабулом живое и приятное явно благодаря собственным воспоминаниям автора, то повторная встреча не освящается подобным присутствием. Поскольку Халед Хоссейни посетил родину уже после публикации романа, то военный Афганистан он мог описывать исключительно с чужих слов, если не газетных статей. Автор старательно живописует хаос и разрушение, страшные приметы времени, но разрозненные локации так и не складываются в общую картину. А апофеоз этой части в виде прямого знакомства с талибами просто сказочный. Упорно не могу отделаться от аллюзии, что Амир прямо как рыцарь является в логово чудовища, дерется со страшным драконом и победно укатывает в свой замок с принцессой наперевес. На этом анекдот не заканчивается. Далее мальчик, только что сокрушавшийся о своем грехе, пытается совершить еще больший грех самоубийства (причем непонятно, откуда человек, выросший в информационно обособленной среде знает о разрезании вен в теплой ванне), проезжает в солнечную страну радости без визы, после чего автор решает вовсе не утомлять читателя хотя бы упоминанием юридических разборок, и, наконец, замкнувшегося в себе ребенка приемные родители лечат покупкой игрушек и запуском воздушных змеев, как-будто психологов и органов опеки в мире не существует. Как-то все это до неприличия походит на не раз поминаемые по тексту индийские фильмы.

Среди же общих черт, тянущихся через всю книгу, первым в очереди стоит настойчивое желание автора вызвать у читателя строго определенные эмоции. Занимается он этим столь старательно, что проходит в опасной близости от черты, за которой начинается прямое манипулирование, чего лично я очень не люблю. Поначалу непрерывные грусть-тоска-печаль вполне органично сочетались с общим ностальгическим настроением. Но вот повествование идет, время и место меняются, а автор упорно гнет свою линию, практически не делая попыток внести хоть какое-то разнообразие. В моем случае результат получился ровно обратным от желаемого: вскоре надоело жалеть если не одного, так другого персонажа, и мне стали абсолютно безразличны они все.

Манеру изложения портит не только безостановочное напрашивание на эмоциональное участие. Следующим по значимости недостатком является потоком льющаяся чернуха. Изнасилования, с обязательным упоминанием крови на брюках, разрушенные здания, голодные дети, трупы, трупы, трупы... Своим обилием они превращаются из предмета ужаса и сочувствия во внешний не вызывающий отклика антураж.

Замыкают череду неудачных литературных приемов разнообразные украшательства в духе «О, если бы я только знал, что ожидает меня впереди!..» и постмодернисткие шуточки а-ля «На курсах писательского мастерства нас предупреждали об этом, но я все равно сделаю по-своему.» Во-первых, автор ими несколько злоупотребляет, во-вторых, просто пишет не на столько хорошо, чтобы эти безделушки смотрелись в тексте надлежащим образом. Эта книга вообще по большей части создана просто по правилам, а не от сердца. Швы и различные приемы, используемые для достижения конкретных целей, видны невооруженным глазом.

В общем, я искренне не понимаю, почему данный роман собрал столь много восторженных отзывов. Возможно, для Америки или Европы восточный колорит действительно является чем-то новым и необычным, но в нашей стране достаточно азиатского влияния, чтобы это не являлось такой уж экзотикой. Покрытый дымкой детских воспоминаний Кабул хорош, бытописание беженцев в новой стране тоже достаточно любопытно, однако в остальном реальная страна заменена на сложившееся у американцев представление о ней. Своеобразным культурным особенностям Афганистана уделено слишком мало места, чтобы ради них можно было простить не вызывающий интереса предсказуемый сюжет, героев-болванчиков и непрерывное давление на жалость.

Вещь неплохая, но я ожидала большего от книги, чья обложка так часто мелькала на главной странице фантлаба. Тем не менее, «Марсианин» — хороший производственный роман, не разбавленный соплями и прочими отвлечениями от темы. Я вообще люблю произведения, манифестирующие силу человеческого разума и науки. Так же меня порадовало, что автор не побоялся отпугнуть читателя специальными терминами вроде «титрования» и не стремится все и вся объяснить на пальцах. Роман не сразу захватил мой интерес, но ровно после вступления NASA в игру оторваться от книги было крайне сложно.

В тоже время не все так радужно, а некоторые эпизоды вызывают в лучшем случае недоумение:

- Невыразительные герои. Уотни сопереживаешь исключительно из-за сопутствующих обстоятельств, а не потому, что он такой обаятельный. Все остальные персонажи эмоций практически не вызывают.

- Предсказуемость определенных моментов, когда становится ясно, что это «ж-ж-ж» тут неспроста.

- Сомнительность некоторых событий и хитрых планов. Замысел экипажа «Гермеса» на случай неудачной стыковки с китайским спутником настолько трешевый, что полностью затмевает даже финальные финты ушами и брезентом. Возможно, это была попытка показать нестандартные решения, но вышло чересчур чудно.

- Шуточки-прибауточки главного героя снижают общий градус научности, что не может не печалить. А общая манера персонажей выражаться заставляет вспомнить скетч из «Шоу Фрая и Лори», где в диалоге двух американских военных слово «ass» заменяет большинство существительных.

- Учитывая сегодняшнюю роль России в космонавтике, тотальное игнорирование Роскосмоса по ходу всего повествования выглядит как минимум странно. Особенно после упоминания Китая. Космонавтика в Поднебесной, конечно, сейчас активно развивается, но они не мало позаимствовали прямо у СССР. Нет, это даже забавно, когда авторы фантастики, описывая мир будущего, не обделяют вниманием Индию, Южную Америку и еще какой-нибудь забытый богом Гондурас, но на месте России у них как будто море/пустыня/черная дыра или все это разом. Но лучше бы автор воздержался от броска камнем в сторону Гагарина и тогдашних космических кораблей. Ну да, это удивительно, как тогдашние консервные банки вообще могли успешно летать, но это все равно, что сказать, мол, посмотрите, какими идиотами были эти супруги Кюри, попивая радиоактивный чаек!

Не смотря на столь обширное место, уделенное недостаткам, я считаю их не особо важными просто потому, что мне очень импонирует тема и жанр книги. Конечно, «Марсианин» ни на йоту не поколебал прочное положение фаворита в моем личном списке «Эдема» Станислава Лема. Но я рада, что ознакомилась с этой книгой, и обязательно пойду в декабре на сеанс одноименного фильма.

Отдельно хочу выразить благодарность Игорю Князеву и всей команде Театра Абуки за возможность ознакомиться с недавно написанной книгой, с чем чаще всего туго в формате аудио. Да еще не просто послушать, а послушать в отличном исполнении!

P.S.: И самый главный вопрос, не перестающий мучить меня. Почему Марк не мог начать есть картошку сразу, чтобы не питаться напоследок ей одной?

Пару лет назад я послушала «Цветы для Элджернона» и весьма впечатлилась, видела «Множественные умы...», но почему-то прошла мимо. А оказалось, что очень даже зря. Книга просто потрясающая. Все три с половиной дня прослушивания было крайне сложно оторваться от повествования, а в остальное время мысли постоянно возвращались к нему. История Билли Миллигана одновременно настолько невероятна, что даже не верится в происходящие, но в тоже время полна такими точными и скрупулезными деталями, что не может не производить впечатления. И главное, что отличает ее от «Цветов...» — то, что описываемые события происходили на самом деле.

Помимо восхищения, другим значимым чувством, возникшим у меня при прослушивании, была... зависть. Это же бесподобно: обладать несколькими разноплановыми талантами, но главное — не быть одиноким в пределах собственной черепной коробки, а обитать там со своей большой семьей. Хорошо, что по мере повествования это чувство постепенно сошло на нет. Потерянное, спутанное время, невозможность стабильно обустроить собственную жизнь в какой-либо сфере и, наконец, проблемы с законом и системой вообще. Чем ближе к финалу, тем больше жаль несчастного больного человека.

Но вот с чем, а точнее, с кем Билли Миллигану действительно повезло, так это с писателем. Дэниел Киз сперва встал на сторону Уильяма, а затем, судя по тексту, стал ему добрым и надежным другом. А позже написал отличный роман, мало кого оставляющий равнодушным. И в данном повествовании я вижу определенный набор плюсов, без которых история определенно производила бы меньший эффект:

+ Показано состояние Миллигана «изнутри» — все основные личности выписаны обаятельными и по-настоящему живыми, каждый с собственной индивидуальностью. К ним всем очень быстро привязываешься и начинаешь искренне сопереживать. В этом плане «Множественные умы...» упорно ассоциируются у меня с «Домом, в котором...» Мариам Петросян .

+ Полудокументальный текст и отсылки ко всевозможным бумагам придают весомость этой истории. Киз проделал гигантскую работу, долгое время общаясь как с самим Миллиганом, так и обращаясь ко множеству документов и шести десяткам очевидцев. Даже спустя тридцать лет данная книга остается главным и наиболее полным источником информации об этом человеке для широкой публики. Плюс к этому повествование такого рода было очень хорошо именно слушать, а не читать.

+ Последовательность событий сейчас уже не так важна, но в свое врем, когда Билли Миллиган в первую очередь был известен как «насильник с двадцатью четырьмя личностями», было необходимо как можно скорее пресечь скептицизм читателей по отношению к правильности заключения психологов о «расстройстве множественной личности». Так что с этой точки зрения становится очевидно, почему первая часть посвящена ходу постановления диагноза, вторая — ранним годам и событиям, происходившим до ареста, а третья — лечению и дальнейшим событиям.

- Небольшим недостатком во всем этом я вижу лишь личную заинтересованность автора в данном деле. Дэниел Киз однозначно находится на стороне Билли и всеми силами поддерживает его. А следом за ним и читатель смотрит на происходящие события именно с этой позиции. Все-таки хотелось бы большей непредвзятости. Вообще же, не думаю, что теперь мы когда-нибудь узнаем, как все обстояло в действительности. Если только кто-то из родственников вдруг не сделает какое-нибудь разоблачающее или скандальное заявление. Возможно, в той или иной степени имело место манипуляция или симулирование, но не думаю, что человек с горем пополам закончивший школу, не получивший никакого дополнительного образования и не продержавшийся ни на одной работе или в армии дольше нескольких месяцев, смог бы ввести в заблуждение близко общающихся с ним людей и психиатров, уже работавших с подобными случаями. Если же допустить, что Миллиган являлся таким гениальным актером и манипулятором, то вся афера выглядит слишком уж незначительной. Люди с подобными талантами не плавают на таком мелководье. К тому же, менять годы тюрьмы на годы в психиатрической лечебнице суть менять шило на мыло, если не хуже. От окружения и лошадиных доз лекарств запросто можно растерять последние капли здравого смысла. Да и некоторые поступки Билли во всей этой истории выглядели не слишком разумными, значит, он владел собой не в каждый момент времени, а следовательно — не мог постоянно и полно контролировать «симуляцию».

+ Так же хочу отметить, мне очень понравилось, что сплоченный Билли Миллиган — не гений, а самый обычный человек, даже не самый легкий и приятный в общении. Эта деталь придает истории как литературному произведению еще больше человечности.

В свете всего выше сказанного, думаю, уже очевидно, что книга мне очень понравилась. Эта история действительно впечатляет, мимоходом еще успеваешь порадоваться, что ты нормальный человек и живешь в нормальной семье. И я надеюсь в не самом далеком будущем увидеть выход в свет одноименного фильма и «Войн Миллигана». И еще раз поразиться этой удивительной истории.

Аудиокнигу исполнил Вячеслав Герасимов. Многие говорят, что не могут слушать этого декламатора в принципе, но мне всегда нравилось его исполнение. И в данном случае я тоже ничего плохого сказать не могу.

P.S.: Упоминание в книге о сеансах видеозаписи в клинике сразу натолкнули на идею поискать их в сети. Разумеется, ничего подобного не обнаружилась, есть лишь четырехминутная нарезка разрозненных кадров из некой японской передачи. Но в процессе поиска я натолкнулась на выпуск «Двадцать четыре демона Билли Миллигана» из серии «Архетип, невроз, либидо». Так вот, крайне не рекомендую интересующимся приобщаться к этому видео. Короткая передачка, поверхностно рассказывающая о сути событий, читавший книгу не узнает из нее ничего нового. Но главная соль — это «эксперты». Комментарии психотерапевта и филолсофа-культуролога к случаю клинической психиатрии вызывают лишь недоумение. К тому же, у меня сложилось впечатление, что поясняют ситуацию они на основе все тех же широко доступных фактов, а не по записям врачей Миллигана или собственному опыту по работе с пациентами с аналогичным диагнозом. Вместо этого вас ждут рассуждения о памяти предков и биологической предрасположенности. Да, и Дэниел Киз у них внезапно стал Кизи. Разумеется, я сгущаю краски, но это определенно не тот источник, если вам нужна именно дополнительная, а не основная информация по теме.

На данную книгу я набрела по большому счету случайно, практически ничего не зная ни о ней, ни о ее авторе. Да, название было знакомо, вроде как что-то воспитательное...

Совершенно неожиданно книга оказалась ну очень захватывающей и занимательной. Сперва меня больше увлек исторически-бытовой аспект, было интересно наблюдать, как колония в условиях крайне ограниченных ресурсов всеми правдами и неправдами добывает необходимое для жизни, развивается и растет. Но через какое-то время это начало отходить на задний план, поскольку я все больше подпадала под очарование юных колонистов (порой не могла отделаться от ощущения, что имеются в виду не обитатели колонии, а покорители новых земель). Главы первой части, больше похожие на отдельные рассказы, объединенные общими героями и единой временной линией, написаны с таким любованием, что невозможно не восхищаться «хлопцами» наравне с автором. И написано это все легким приятным языком, да еще приправлено весьма тонким юмором.

Не знаю, на сколько хороша была бы книга, будь она вся выдержана в таком тоне, но со временем, постепенно, общий стиль повествования меняется. Мы больше смотрим на коллектив не изнутри, как прежде, а снаружи. Скрупулезные выписанные детали сменяются все более широкими и обобщенными мазками. Целые месяцы могут поместиться в одном предложении. Полюбившиеся герои появляются все реже, а то и вовсе выпадают за рамки рассказа. Пространные рассуждения педагогического толка становятся больше и встречаются чаще. Повествование, зацепившие именно своим уподоблением художественному тексту, понемногу видоизменяется в простое перечисление произошедших событий. Ближе к концу отчетливо начинает проступать горечь утраты, пусть Макаренко и пытается делать вид, что все хорошо. От этого всего хочется по-детски топнуть ножкой и запищать: «Пустите меня обратно!» И становится немного обидно, но с чистой совестью поставить десятку я не могу по другим причинам.

Во-первых, я не могу ужиться с рядом высказываемых тезисов. Например, уничижительное высказывание о стремлении добыть что-то для собственной семьи. Или мысль о том, что человек, слабо вовлекаемый в дела коллектива, есть человек неполноценный, гнилой. Да, в определенной степени это веяние эпохи, но уж слишком они меня покоробили.

Во-вторых, в финальной части, особенно в полной версии, начинает проскальзывать откровенное злорадство по отношению к педагогическому «Олимпу». Мол, и не идейные они там, и вообще только на них ГПУ глянуло, как они все сдулись. А важный профессор сделался заштатным библиотекарем. Так ему и надо, паразиту! *зачеркнуто* Возможно, это было нужно для подчеркивания: это не советская власть развалила колонию, а отдельные скользкие личности, до поры ускользнувшие от внимания компетентных органов. С сегодняшней точки зрения уже трудно верно понять истинную мотивацию, но выглядит это в любом разе отталкивающе.

До сих пор удивляюсь, насколько меня поразила и захватила эта чудесная книга, а ведь, казалось бы, ничего не предвещало. Это все при том, что и к педагогике я отношения не имею, и описываемый исторический период не особо люблю. А теперь вот хожу в восторге и планирую добраться до других сочинений самого А. С. Макаренко, а потом еще и до трилогии Ф. А. Вигдоровой «Дорога в жизнь» о работе одного из выпускников колонии, Калабалина С. А., а затем можно и в «Республику ШКиД» смотаться, а дальше... Как бы не увязнуть во всем этом с головой. :D

Еще крайне понравилось исполнение Владимира Сушкова, идеально с технической точки зрения, и сам стиль чтения очень подходит этой книге. Время от времени при прослушивании аудиокниг я ощущаю, что при чтении с бумаги я бы воспринимала историю немного по-другому, сместились бы лишь некоторые акценты, но все равно было бы лучше и полнее. А здесь — наоборот, декламатор прочитал намного лучше, чем вышло бы у меня, в чем я смогла убедиться, любопытства ради просматривая необрезанную версию «Поэмы...».

Странная книга. Написано действительно хорошо, язык и стиль берут свое, но в тоже время крайне скучно и безыдейно. Даже жанр невозможно определить толком, слишком невыразительно как для криминальной драмы, так и для любовного романа. В какой-то момент показалось, что данная книга высмеивает богему, но и эта черта обозначена недостаточно четко. Перед нами скорее фантазия на тему «Что будет, если вы найдете 100 000 долларов, удачно удерете на другой конец света, повстречаете толкового компаньона, делающего за вас всю работу, и женщину, которая позовет вас к алтарю...». Именно в таком виде, потому что главный герой практически все время плывет по течению, никак не напрягаясь и не испытывая сколь-либо серьезных моральных и этических проблем. Дуглас Граймс — персонаж, с самого начала вызывающий легкую гадливость. Он не шевелит и пальцем, и вот уже у его ног и всевозможные красавицы, и свое дело, в котором он может не принимать практически никакого участия, и деньжата, и даже дорогой костюм. Поначалу Майлз Фабиан привносит движение как натура крайне деятельная, но вскоре и тут все быстро входит в колею, и вновь устанавливается привычное сюжетное болото. Прочие персонажи либо не вызывают никаких эмоций, либо опять же малоприятны.

Данная история определенно смотрелась бы куда более выигрышно в формате кинофильма: череда шикарных курортов и отелей, мировых достопримечательностей, роскошные дамы в вечерних туалетах — тут есть все, чтобы попасть под скромное обаяние буржуазии. Хорошая актерская игра и приятная музыка еще больше бы скрасили картину и скомпенсировали все недостатки сценария. Да еще модное нынче ретро определенно пошло лишь на пользу. Но имеем мы то, что имеем, а именно — неплохой, но совершенно одноразовый роман.

Понравилось чтение Юрия Лазарева, всегда приятно послушать профессионалов. Так же пришлись по вкусу музыкальные вставки в начале глав. Жаль только, что они очень короткие, данной аудиокниге определенно не помешали бы задаваемые ими настроение и темп.