11. В рубрике «Из польской фантастики» размещены два рассказа и блок литературных миниатюр.
11.1 Рассказ “Podworzec/Двор” написал Вит Шостак/Wit Szostak (стр. 41—51). Иллюстрации ТОМАША ВИТАСА/Tomasz Witas.
«Вит Шостак пишет умную, небанальную, высокоэрудированную фэнтези; однако он ищет свой путь и в других литературных регионах, например, как в публикуемом здесь «Дворе» — в horror-е» (Мацей Паровский)
И это пятая публикация писателя в нашем журнале (предыдущие см. «Nowa Fantastyka» №№ 9/1999, 2/2000, 12/2000, 2/2005).
Рассказ номинировался на получение премии им. Януша Зайделя и был перепечатан в 2009 году в антологии “Nagroda im. Janusza A. Zajdla 2009/Премия им. Януша А. Зайделя 2009”. На другие языки рассказ не переводился.
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
11.2. Следующий рассказ – это “Socpunk/Соцпанк”, а написал его Войцех Орлиньский/Wojciech Orliński (стр. 52-58). Иллюстрация МАРЕКА ТОМАСИКА/Marek Tomasik.
«Публикуемый рассказ – продолжение попыток Войтека сочинять польскую фантастику в ее леваческом отклонении, а мы этот текст печатаем потому, что безопаснее иметь таких <авторов> под рукой и под приглядом» (Мацей Паровский).
Позже рассказ нигде не перепечатывался и на другие языки не переводился. В карточку рассказа можно заглянуть ЗДЕСЬ, а вот биобиблиографии его автора на сайте ФАНТЛАБ нет. Что касается нашего журнала — у писателя это уже четвертая публикация художественного произведения (первые три см. “Nowa Fantastyka” № 11/1991, 1/1999, 4/2007). В “Nowa Fantastyka” #12/2005 была опубликована также интересная статья «Фантастические 75 лет». Кое-что о писателе можно узнать, пройдя в этом блоге по тэгу «Орлиньский В.»
11.3. В блок литературных миниатюр входят небольшие рассказы («шорты») «Dziewczynka z zapałkami/Девочка со спичками»Кшиштофа Мацеевского, «Grotołazy/Спелеологи»Марека Лукасевича/Marek Łukasiewicz, «Implant/Имплант»Бартека Свидерского/Bartek Świderski, «Pan Piterek/Пан Питерек» и «Klekot Antoni/Клекот Антоний»Филипа Хаки/Filip Haka (стр. 59—64). Иллюстрации ТОМАША НЕВЯДОМСКОГО/Tomasz Niewiadomski.
16. В рубрике «Felieton» напечатана статья Мацея Паровского/Maciej Parowski, которая носит название:
КОГДА ЗАЙДЕЛЬ ЖВИКЕВИЧ, ВЕЛИКИЙ ЛЕМ ПАЛАШУВ с ХУБЕРАТОМ САПКОВСКИМ СТАШУВ ОСАЖДАЛИ
(Kiedy Zajdel Żwikiewicz, wielki Lem Pałaszów z Huberathem Sapkowskim obliegali Staszów)
“Когда [Анджей Сапковский] писал свой исторический дебютный рассказ на конкурс «Фантастыки», он думал, что его сочинение будет единственным, выдержанным в духе постмодернистского обращения к толкинской фэнтези. Однако оказалось, что почти всем в голову пришла та же мысль, и Сапковский не занял первого места. Стоит вспомнить, что Сапковский обязан своей славой читателям, а не жюри, редакторам или критикам”.
Wojciech Orliński “Byłem Wiedźminem” (Войцех Орлиньский «Я был ведьмаком» – “Gazeta Wyborcza” 15.11.2007).
.
Войтек Орлиньский справедливо восхищается в «Выборчей» уровнем <компьютерной> игры «Ведьмак». И он прав, когда хвалит литературный уровень произведения Анджея Сапковского. Но порет чушь, когда реконструирует намерения АС-а и опосредованно уровень самосознания польской фантастики 1986 года от Р.Х.
Достаточно сказать, что ни Сапковский, и никто другой в то время ни использовал слово «постмодернизм». Сапковский и ныне его терпеть не может. Мы знали слова «пастиш», «аллюзия», любили слово «кабаре», это вполне толковые слова, если говорить об Анджее. Толкина в «Ведьмаке» не было, были лишь скрытые намеки на Беовульфа, которого, разумеется, Толкин комментировал и открыл для современности. Но на первом плане оставалась записанная Зморским история победителя ведьмы-стрыги, и об АС-е долго еще говорили, как об аниматоре польских легенд, упуская из виду универсальный характер его прозы.
И ведь Геральт отнюдь не был массовым героем, а «Ведьмак» не напоминал ни одного из остальных премированных на конкурсе рассказов ни со стороны сюжета, ни с точки зрения литературного (языкового) мастерства или уровня литературной игры. Не было толпы маленьких ведьмачат, среди которых расхаживал большой ведьмак. Забудь, Войтек, о марксистском законе перехода количества в качество. Все выглядело иначе.
«Ведьмак» грянул как та молния с чистого неба. Геральт явился миру без предупреждения, без предшественников. Ну, может быть «Истребитель ведьм»Кшисека Коханьского из 1984 года можно счесть пра-пра-предвестником. Но и «Истребитель…» и значительная часть премированных рассказов на II-м конкурсе «Фантастыки», на том самом конкурсе, на котором Сапковский не занял первого места, потому что победил хубератовский “Wrócieeś, Sneogg, wiedziaam” – находились в парадигме НФ.
Лауреатов занимают зайделевские социологические обязанности (Гоцек, Бончковский, Подгурский), авторы берутся не то за фантоматику, не то за киберпанк (Буковецкий), упражняются в азиатско-борхесовских мотивах (Сулига), пытаются женить horror на НФ, сказке (Мащишин, Мешко). Фэнтези если и существует в польской фантастике, то лишь как эндемик. На I-м конкурсе 1982 года Крес предпринял попытку с «Магом», тогда же Гжендович выступил в лодзинской газете “Odglosy” с интересным рассказом «Twierdza Trzech Studni/Крепость Трех колодцев», но позже долго не использовал этой дорожки.
Более того, отторжение фэнтези обрело как бы всеобщий и официальный характер. Весной 1986 года, в конце которого появился Геральт из Ривии, я был на встрече фантастов с читателями в клубе “Jajko” в SGPiS. Там один начитанный в переводах с английского любитель фантастики предложил, что вот, дескать, надо бы попытаться написать польскую фэнтези. И разные авторы (а там были Баранецкий, Орамус, Земкевич, Жвикевич…) в один голос заявили, что не желают иметь ничего общего с такого рода глупостями.
В декабре громыхнуло – появился Геральт из Ривии, и Сапек одним рассказом изменил все положение. Он освежил конвенцию фэнтези, которую мы de facto не знали – предложил героя, мир, модифицированную (постмодернистски) условность или, скорее, литературную методу, положил начало моде, стилю. И, может быть, высвободил весьма разные энергии. Его свобода, его метатекстовые игры, его эрудиционные вставки, его демонстративная готовность сотворения из фэнтези двигателя современных проблем – изменили сознание писателей. Если бы не АС, польские фантасты поняли бы, что так можно, лишь после «Шрека». А теперь вот делают свое дело, забыв, что засевают вспаханное и унавоженное Сапеком поле.
Более того, они публикуют книги под польскими фамилиями, помимо прочего также потому, что пятнадцать лет назад Сапек с Ковалем из издательства “superNOWA” доказали, что такие публикации не влекут за собой ни банкротства, ни долговой тюрьмы. Лучшие из них – от Креса, Бялоленцкой, Бжезиньской до Левандовского, Шостака, Дукая (даже Орамуса с его спорной, но все же фэнтези “Zima w Trójkącie Bermudzkim/Зима в Бермудском треугольнике”) – вовсе не идут по пятам за Сапковским. Достаточно того, что они научились у него трактовать фэнтези, как область развития множества художественных возможностей.
Был еще один польский автор, который возник сам собой и проделал с поляками ту же работу. Я говорю о Леме, о его литературных играх, почерпнутых еще из Пасека, из Лесьмана. О влиянии лемовских мыслей, от которого долго отряхивались авторы второго и третьего поколения, но благодаря которому они поднялись до значительных литературных и интеллектуальных высот. Впрочем, и сам Сапек признавал, что не равнодушен к Лему – недаром он называл Геральта Пирксом польской фэнтези. А характеризуя фэнтези, цитировал лемовскую «Фантастику и футурологию».
Войтек Орлиньский прав, когда говорит, что АС-а первыми распознали читатели, а не критики или члены конкурсного жюри, но в фантастике это правило, а не исключение. Хотя я понимаю, что в случае премии «Nike» все крутится иначе. Да, верно, Сапковский не взял в конкурсе «Фантастыки» первой премии, потому что… слишком хорошо читался, потому что эта его легкость в чтении была обманчивой, маскировавшей культурную глубину и профессиональное писательское умение. А Хуберат, как никак тоже великий автор, тронул наши сердца мрачной, проблемной фантастикой, защищавшей калек в постатомном мире. Этого вот атома мы тогда больше всего боялись.
Если же вести речь о – pardon le mot – постмодернизме, то и среди читателей АС не сразу получил признание. Целые баталии велись против батистовых трусиков в романе «Меньшее зло» — ведь в эпоху Геральта нижнего белья не носили, да и батиста не было! Я сам — в шутку, правда — вписывал АС-а в конвенцию НФ («Ведмак Геральт, как путешественник во времени»), что потом отчасти подтвердилось в романе “Wieża Jaskólki/Башня ласточки”. Орамус, разозленный рыхлостью постмодернистского видения АС-а, парировал этот выпад в журнале “Feniks” статьей «Ведьмак Геральт, как заблудившийся в лесу», но позже осмотрительно не включил этот текст в сборник своих эссе. И лишь затем на критическую сцену вышли женщины – Агнешка Фулиньская, Доминика Матерская, Кася Качор… все англистки, тренированные на Толкине. Полонистам, вероятно, не преподавали годной для критики фэнтези машинерии – вот польские англистки и воздали первыми Сапковскому критическую справедливость. Однако с тех пор прошло несколько лет, у Войтека было достаточно времени, чтобы подтянуться.
13. В рубрике «Из польской фантастики» размещены два рассказа.
13.1. Рассказ Збигнева Войнаровского/Zbigniew Wojnarowski “Wskrzes/Воскрешение” напечатан на стр. 41--53. Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.
"В публикуемом и выдержанном в легком тоне рассказе писатель занимается супружеским кризисом в мире, в котором наблюдаются проблемы с моральностью, зато полным-полно технологических возможностей оставить ближнего своего с носом…" (Мацей Паровский).
И это пятая публикация писателя в нашем журнале (первые четыре см. “Nowa Fantastyka” №№ 4/2003, 2/2004, 8/2006, 11/2007). Рассказ нигде не перепечатывался, на другие языки (в том числе и на русский) не переводился. В карточку рассказа можно заглянуть ЗДЕСЬ Биобиблиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ нет, но кое-что о нем можно узнать, открыв в этом блоге тэг «Войнаровский З.»
13.2. Рассказ “Zachodnia czysta kraina/Западная чистая страна” написал Адам Пшехшта/Adam Przechrzta (стр. 54—64). Иллюстрации ТОМАША ВИТАСА/Tomasz Witas. Позже рассказ не перепечатывался.
Герой рассказа, Анджей Орлов, живет в Японии. Он бизнесмен, историк искусства и исследователь практик восточного мистицизма. Весьма уважаемый… в разных кругах. Однажды он получает поручение от четверки «Игроков» — людей, фактически правящих Японией. Им удалось «скрестить» человека с молекулярным компьютером, вдобавок заполнив его разум вызванными в специальном ритуале демонами. Результат превысил все их ожидания, но однажды «сатсугаи» (что значит «убийца») отказался им подчиняться. И был уничтожен. И вот теперь в задачу Орлову, как эксперту в области демонологии, ставится починка системы создания «сатсугаи»…
И это пятый рассказ писателя, публикуемый на страницах нашего журнала (первые четыре см. “Nowa Fantastyka” №№ 5/2006, 10/2006 2/2007, 6/2007). Помним мы также о замечательной статье Пшехшты, которую читали в журнале “Nowa Fantastyka” № 10/2006. Ну и плюс статья в № 7/2007.
На русский язык рассказ не переводился. Почитать о писателе можно ЗДЕСЬ А заглянуть в карточку можно ТУТ
12a. В рубрике «Felieton» размещена статья Ярослава Гжендовича/Jarosław Grzędowicz, которая носит название:
КАК НЕ БУКСИРОВАТЬ БУРОВУЮ ВЫШКУ И НЕ НАДЕВАТЬ ЧАПРАК НА ГОЛОВУ
(Jak nie holować wieży wiertniczej I nie zakładać czepraka na głowę)
Я охотно соглашусь с тем, что магия в книгах служит очень многому. Возможно я не ярый любитель стандартных историй, чье действие разворачивается в псевдосредневековых мирах, населенных несколькими враждующими друг с другом расами и оснащенных магией, но часть этих наработок я высоко ценю и люблю. Я знаю, что сверхъестественные элементы в них необходимы для разных целей. Кроме одной. Оправдания анахронизмов.
На этом этапе моих выводов у читателя должен складываться на устах вопрос: неужто у уважаемого автора нет более серьезных озабоченностей? Кто, будучи в здравом уме, будет над этим ломать голову? Между тем объяснения тривиальны – это пляж и провал во времени. Я отдаю себе отчет в том, что напоминания о теплом песочке, шезлонгах и видам на море в декабре звучат более чем раздражающе. Однако вследствие различных будничных причин на такую отпускную поездку, которая у меня вот-вот закончится, я смог позволить себе только в октябре. А провал во времени возникает из производственного процесса печатания журнала, чем можно объяснить, что относительно недавно я не имел возможности заняться ничем другим, как лечь в тенечке на песочке и почитать множество плохих и самую малость хороших книг.
Это приводит к абсурдным и схоластическим размышлениям над ролью магии в фантастическом сюжете. Появляется, например, сцена, в которой автор вынуждает монструальные армии сражаться зимой. И ни слова не молвит о том, что эти люди способны питаться проростками из-под снега или что их народ изобрел некие консервы и снегоступы для лошадей. Сомнения гасятся пожиманием плеч и аргументом: «Ну это ведь фантастика». Магия. Другие, в свою очередь, рисуют нам плавающий остров, составленный из тысяч стянутых канатами и сбитых досками кораблей. Плавающий морской город. Ладно, живописно. Но что произойдет, когда случится буря? А вы видели когда-нибудь шторм? И что бывает со стоящими у причала кораблями, когда на них обрушиваются волны? Но нет. Ведь это Фэнтези и Магия.
Ну так, может быть, заставим наши корабли тащить за собой буровую вышку. А почему нет, ведь такие вышки могут плавать, и прежде, чем заякорить на стоянке, их туда буксируют. Только вот вышка, о которой мы говорим, пока ее тащат корабли, неустанно добывает нечто из-под морского дна. Не нефть, а магическое топливо, которое в этом мире является полезным ископаемым. Буксируют вышку с буром, вонзенным в дно? А может быть бур вспахивает дно подобно плугу? Неважно. Магия. Конец дискуссии. А вот тут еще раб, которому в наказание за провинность отрезали ноги и усадили в повозку на паровой тяге. Да, знаю – магия. Допустим. Забудем о лютой жаре в такой повозке. Но скажите на милость, на кой ляд нужен такой раб, который не может въехать на корабль по сходням да вдобавок еще вынужден что-то подбрасывать себе в топку? Ну да чего там! Фантастика. Фэнтези.
Обращаю ваше внимание на то, что меня не интересуют такие мелочи как то, что человек весом около девяноста килограммов превращается из четырехтонного дракона или в едва килограммового сокола. Понимаю, слышал. Магия. Но было бы приятно, если бы в результате такого процесса исчезло или появилось бы стадо овец или дерево. Или хоть что-то, наводящее на мысль, что автор худо-бедно понимает природу собственного мира.
Понятно, что бывают разные условности. Фэнтези может быть мистической притчей или юмореской. В одном случае магия будет мрачной и окутанной непроницаемой тайной, в другом — сказочной чертой мира. Подступаться к ней с плоскогубцами в руке не имеет смысла. Однако даже когда я сижу с книгой в руке на пляже, а это делает меня самым понимающим и терпеливым читателем на свете, я терпеть не могу, когда магия залатывает все прорехи, возникающие из-за незнания. Допустим, герой ищет трупы, закопанные двумя неделями ранее, и приходит к выводу, что они там, где растет свежая трава. Он начинает копать голыми руками, смотрит – скелеты. Такие как в анатомическом кабинете. Ну и начинает складывать ребро к ребру, позвонок к позвонку, чтобы сориентироваться – сколько же человек здесь похоронено. А сколько времени растет трава? И сколько времени требуется на то, чтобы человек превратился в скелет? И не лучше ли посчитать черепа? Магия. Фантастика. Фэнтези.
Соль всей штучки в том, что если уж мы имеем фэнтезийный мир, в котором магия является чем-то естественным, то следовало бы знать, насколько она распространена и обыденна. Магия может объяснить, почему меч в руках героя сам рвется в бой или почему он беседует с птицами, но не объясняет, почему сырные лепешки месяцами не черствеют, если заранее не оговорено, что они выпекались магическим способом.
Трудное дело. Если все на свете нафаршируем магией, сюжет утратит смысл. Никуда не денешься, даже придуманный псевдосредневековый мир должен управляться законами природы, распространяющимися на воробьев, свечи и творожные сырки. Магия — это явление, которое по определению нарушает естественный порядок. Обработанный магией камень может парить, но это имеет смысл только в том случае, если в этом мире камни обычно падают. Иначе это не магия, а состояние невесомости или геологический объект легче воздуха. Речь идет об уравновешивании определенно неизбежного реализма мира, который помогает читателю поверить в невозможное, с фантастическими элементами, которые не согласуются с механикой или законами природы. Пребывание на острове между крайностями – дело опасное и неудобное, но к нему можно привыкнуть.
Хуже всего, когда магии применяется a posteriori. Не как элемент истории, а как замазка для дыр, возникших из-за того, что автор не знает, что такое каплун, как разжечь очаг, как делается сыр, сколько весит меч или что требуется, чтобы натянуть тетиву на похожем на стальную рессору луке арбалета и, в связи с этим, кто может пользоваться таким устройством. Если кто-то утверждает, что коню наложили чапрак на голову, то это значит, что он либо рехнулся, либо с чем-то эту вещь перепутал. Хотя чего уж там, фэнтези.
Трудное это занятие — обходиться с этим, ибо магию и реализм надо дозировать по каплям, в зависимости от принимаемой условности. Одно дело, когда нечто происходит в совершенно ином мире, лишь отдаленно похожем на наш, и другое – когда автор приглашает нас в Пацаново, в XII век. Один из моих друзей взялся за морскую фэнтези, действие которой, правда, происходит в нашем мире. Ну так за время нашей с ним поездки на поезде я узнал от него столько реальных подробностей, что мог бы занять капитанское место на галеоне. Этот человек настолько погрузился в источники, что способен был назвать не только любой канат на борту корабля, но и перечислить продукты, входящие в матросский паек или перечислить содержимое карманов боцмана. Все, что мне оставалось, это выразить ему свое восхищение. Вот он-то не станет замазывать дыры на борту своего корабля магией. Их там у него попросту не появится.
Все, что пришло мне в мою перегретую на песке голову, в равной степени относится и к тому, что я сам делаю. Я вовсе не считаю себя лучшим всех остальных. Это всего лишь отпускное впечатление человека, который может забыть о своей работе, поваляться на пляже и заняться беззаботным чтением. Пляж, однако, особое место, которое навевает странные ассоциации и провоцирует на глупости не хуже трибуны сейма. Тем более, что приведенные выше примеры не почерпнуты из каких-то конкретных книг. Они лишь иллюстрируют общее явление.
И тем более, что, будучи высказанными в таком состоянии и месте, они, конечно, представляют собой продукт магии. Фэнтези одним словом.
(Подпись к рисунку: «Это единственное место, где существует нечто более сильное, чем магия»)
9. В рубрике «Из польской фантастики» размещены два текста.
9.1. Рассказ под названием “Diabłu ogarek/Черту огарок” написал Конрад Левандовский/Konrad T. Lewandowski (стр. 41—59). Иллюстрации МАРЦИНА КУЛАКОВСКОГО/Marcin Kułakowski.
Название рассказа – часть польской поговорки: “Panu Bogu świeczka I (a) diabłu ogarek” – “Господу Богу свечка, и (а) черту огарок” или, иными словами, “Помни о Боге, но и о черте не забывай”.
«Драматический языческий horror, порывающий с ортодоксией польской klerykal fiction первого героического этапа» (Мацей Паровский)
В дальнейшем этот текст в качестве рассказа не перепечатывался. Судя по некоторым сведениям – это отрывок из одного из романов писателя.
На русский язык этот текст не переводился. Его карточки на сайте ФАНТЛАБ нет. Нет на сайте и биобиблиографии писателя.
Это отнюдь не первая публикация писателя в нашем журнале. Пан Конрад часто печатает в нашем журнале свои рассказы (см. тэг «Левандовский К.») и статьи. Больше о писателе можно узнать, пройдя по указанному тэгу.
9.2. Рассказ под названием “Prędziej czy pózniej…/Раньше или позже…” написал Себастьян Щепан/Sebasnian Szczepan (стр. 60—64). Иллюстрация ТОМАША ЕНДЖЕËВСКОГО/Tomasz Jędrzejowski.
Шайка подростков зверски замучила пса Таро — единственного друга хромого нелюдимого Горбуна, которого местные считали колдуном. Просто так взяли да и поизмывались вволю над бедным животным. Почему? А потому что могли. Но… за все надо платить. Раньше или позже.
В дальнейшем рассказ не перепечатывался, на другие языки (в том числе на русский) не переводился. Ни карточки рассказа, ни биобиблиографии писателя на сайте ФАНТЛАБ нет. О писателе, впрочем, известно мало.
СЕБАСТЬЯН ЩЕПАН
Себастьян Щепан/Sebastian Szczepan (род. 1973) – польский писатель, автор рассказов НФ.
Живет в г. Варшаве. В момент публикации рассказа “Prędziej czy pózniej…/Раньше или позже…” в журнале “Nowa Fantastyka” (декабрь 2007) работал в частной фирме. Указанный рассказ был направлен на конкурс журнала под названием «Напугай себя и нас”, где был замечен, хоть и не получил премии. Известна еще одна публикация писателя – рассказ “Mt 8,17” в антологии “Białe szepty” (2008). И это, к сожалению, пока все.