| |
| Статья написана 9 января 2013 г. 14:27 |
Из родной газеты. «Облачный атлас», неголливудское кино от Энди и Ланы Вачовски и Тома Тиквера по роману Дэвида Митчелла, может совершить революцию в матрице вашего сознания. Чудесный советский фильм «Сказка странствий» вспомнился неслучайно: в финале «Сказки» душа погибшего героя Андрея Миронова вселялась в тело другого, достаточно гадкого персонажа. «Облачный атлас» тоже закручен вокруг реинкарнации. Это первый масштабный фильм такого рода, рискующий, если взглянуть на кассовые сборы, стать на долгое время единственным. А жаль. Вачовски и Том Тиквер своими фильмографиями доказывают, что плохое кино они не снимают, и кино ни о чем – тоже. Самый дорогой независимый (съемки проходили в основном в Германии без участия голливудских денег) фильм в истории кинематографа нацелен ни много ни мало на революцию в сознании зрителя. Шесть или одна? В основе «Облачного атласа», как и в основе романа Митчелла, – шесть историй, которые разворачиваются в пространстве-времени от XIX века до далекого постъядерного будущего. В первой истории (Тихий океан, 1849 год) плывущего на корабле по Тихому океану нотариуса якобы лечит, а на деле травит желающий присвоить его деньги врач. Во второй (Эдинбург, 1936 год) молодой гей, мечтающий сочинять музыку, нанимается нотописцем к пожилому композитору. В третьей (Сан-Франциско, 1973 год) чернокожая журналистка расследует убийство физика, связанное с местной АЭС. В четвертой (где-то в Шотландии, 2012 год) скрывающийся от братков издатель оказывается узником дома престарелых. В пятой (Нео-Сеул, 2144 год) девушка-клон Сонми-451 участвует в революции. В шестой (Гавайи после атомной войны) пастух Закри помогает отправить сигнал инопланетным колониям Земли, дабы те спасли остатки человечества. Истории достаточно банальны, если рассматривать их по отдельности, но секрет тут – не в самих историях, а в связи между ними, или, если угодно, в глобальной Истории как таковой. (В фильме сюжеты подаются нелинейно: «Облачный атлас» – не сборник из шести короткометражек, а полноценная эпическая картина, в которой режиссерская воля все время перемещает зрителя во времени и пространстве.) Сразу бросается в глаза, что каждая история прямо связана с последующей: в 1936 году нотописец читает дневник нотариуса, в 1973 году журналистка читает письма нотописца возлюбленному, в 2144 году клоны смотрят фильм, поставленный по автобиографии издателя, и так далее. Помимо этой связи есть и более тонкие, проявляющиеся лишь при сопоставлении историй между собой: все герои так или иначе борются за свободу – свою и близких людей – с условными фашистами, то есть теми, кто считает, что есть «естественный порядок» и «сильный жрет слабого», что есть хозяева и слуги, юбер- и унтерменши, господа и рабы. Наконец, все главные герои «Облачного атласа» могут быть инкарнациями одной и той же души (на что намекает родимое пятно в виде кометы), и логично предположить, что герои второго плана также перевоплощаются – в качестве друга, возлюбленного, врага и так далее, – проходя свой эволюционный путь, только эволюция эта – не физическая, а, простите за замусоленное дурными авторами слово, духовная. Не распалась связь времен Сильно запутывает то, что разных героев в разных историях играют одни и те же актеры. Для самих актеров сниматься в таком кино – великая удача, недаром так рвался играть в «Облачном атласе» Том Хэнкс, исполнивший тут целых шесть ролей, от тщеславного гангстера и алчного врача до физика-ядерщика и пастуха на Гавайях. Более того, с отдельными героями ясно, почему их играет один актер: персонажи Хьюго Уивинга и Хью Гранта с первой до последней истории остаются плохишами и эволюционируют соответственно: от рабовладельца и работорговца до каннибала и дьявола (Уивинг, по сути, снова играет макабрического агента Смита из «Матрицы»). С остальными все не понятно. Взять того же Хэнкса: почему плохой врач превращается в хорошего физика, потом в плохого гангстера, потом опять в хорошего пастуха? В чем причина подобных кармических колебаний? Ответ очевиден: герои, сыгранные одним актером, – не обязательно инкарнации одного и того же человека (что подтверждает и родимое пятно). Перекличка на уровне актеров понадобилась, видимо, чтобы показать, что истории связаны между собой в принципе. «Облачный атлас» – это название секстета, сочиненного геем-композитором в 1936 году, но и не только: кроме прочего, это метафора для Истории. «Души путешествуют по временам подобно тому, как путешествуют по небесам облака, и хотя ни очертания, ни окраска, ни размеры облака не остаются теми же самыми, оно по-прежнему облако, и так же точно с душой, – размышляет герой в романе. – Кто может сказать, откуда приплыло это вот облако или кем станет эта вот душа завтра?» Фильм Вачовски и Тиквера предлагает по-другому взглянуть на историю и на все то, что происходит вокруг нас. Может быть, мир и правда не сводится ни к потоку случайностей, ни к эволюции по Дарвину, ни к научно-техническому и социально-экономическому прогрессу? Может быть, история – это все-таки облачный атлас, сообщество родных душ, переходящих из одного тела в другое – и временами способных узнать друг друга.
|
| | |
| Статья написана 15 декабря 2012 г. 01:42 |
Надеюсь, я никогда больше не пойду на кино, снятое в сорока восьми кадрах. Картинка четкая — то есть как при съемках в high definition digital, как в "Джонни Д." Майкла Манна, — то есть, простите, как в советских фильмах-спектаклях. Я не знаю, с чем у кого оно ассоциируется, а у меня — именно с советскими спектаклями. В фильмах всю жизнь была более размытая, плавная, искусственная картинка. У меня в сознании кино работает именно так. Судя по отзывам на "Хоббита", кстати, не только у меня и не только у жителей экс-СССР: the extra clarity can make some scenes look like "actors on a set rather than a scene in a movie", говорит нам Википедия. Именно так. Soap opera effect, получите и распишитесь. Искусство между тем не должно быть похоже на жизнь, оно не жизнь, оно искусство, блинский же блин. Вот поэтому анимэ — работает. А High Frame Rate 3D — ни фига. (Хотя, может, это вопрос привычки. Дети хлопали.) Таким образом, вместо "Хоббита" я посмотрел трехчасовой ролевистский маскарад, сдобренный мультипликацией. Это очень скверно, белив ит ор нот. Дело в том, что при такой четкости сразу видно, где грим, а где лицо; где декорация, а где компьютерная анимация; где накладное что-то, а где свое. И когда картинку искусственно убыстряют, это тоже отлично видно. Сами спецэффекты вроде нарисованного Ривенделла на 48 кадрах сидят как влитые, но ощущаются как слишком гладкие, а все неестественное, изготовленное руками, — как наоборот. Ну и присутствие в кадре гопников в ушанках в виде Бофура и Радагаста не делает фильм лучше. Кроме того, если бы Питер Джексон так же снимал "ВК", мы получили бы девять трехчасовых, растянутых донельзя, набитых местами какой-то фантастически алогичной отсебятиной фильмов, которые никто не смотрел бы. Кроме того, товарищеский суд над Гэндальфом (председатель суда Саруман, судьи Элронд и Галадриэль) тоже выглядит очень странно. И еще битва скал. И еще путешествие Радагаста на кроликах Роскосмоса Росгобеля к Некроманту и обратно с невнятным отнятием у того меча. Радагаст вообще, э, страшен в плохом смысле слова. Ну и шутка про excessive consumption of mushrooms из уст Сарумана Белого звучит страньше некуда. При этом множество всего мне понравилось — те же варги, тот же Азог, особенно же эпизодический Трандуил на олене, ну или лосе, или на чем там ездили эльфийские лорды в эру ону, — но в целом, увы, ролевики и маскарад. Внезапно питерджексоновский "Хоббит" в 48 кадрах в секунду оказался похож на советский телеспектакль по "Хоббиту" (там Равикович играл Торина, а Дмитриев — Горлума, между прочим) и еще на жуткий финский телесериал "Hobitit" родом из 90-х, он есть на YouTube, гляньте, если не боитесь. Короче говоря, если будет время, схожу потом на обычное 3D, но лучше все-таки пересмотрю "Облачный атлас", чего и вам советую.
|
| | |
| | |
| Статья написана 13 сентября 2012 г. 20:11 |
Я тут вспомнил, что "Классициум" недочитал. Сочтя, что я невосприимчив к такого рода текстам. Можно долго рассуждать, почему, но. Помню, что прочел Олдей под Бродского — понравилось очень; Данихнова под Хэмингуэя — не задело ничуть; начал читать Наумова под Маяковского, но там были такие чудовищные рифмы, что бросил; а сломался я (прости, Маша) на Гинзбург под Ремарка. Я люблю Ремарка. Видимо, в этом все дело. Мне в целом кажется, что такие эксперименты провальны с самого начала. Я все вспоминал одно из худших читательских впечатлений жизни — текст Анта Скаландиса под "Гадких лебедей" АБС во "Времени учеников"; я прочел его сразу после "Гадких лебедей" и был ушиблен контрастом. Хотя я не сомневаюсь, что формально ту повесть можно сравнить с "Гадкими лебедями" по неким чисто литературным параметрам — но, опять же, но. В последнее время я в связи с французским и японским думаю про изучение языков. Все, кто учил иностранные языки в сознательном возрасте, знают, что есть важный переходный этап от "посмотрел все слова в словаре, разобрал грамматику, но общий смысл не уловил" к "не знаю половины слов, но смысл чую; посмотрел в словарь — так и есть". Текст не складывается из слов. Текст — это лексика и грамматика, которые системно положены сверху на то, что я бы предпочел назвать энергетическо-смысловой основой — ну или попросту смыслом. Этот смысл, кстати, вообще никак не связан с языком. И, кстати-два, именно с этой под-текстовой "подкладкой" работают переводчики, а вовсе не с текстом как таковым. И, кстати-три, это не стиль — это то, из чего стили родятся, пользуясь набоковской метафорой, луна, из-за которой волны накатывают на берег Поднебесной. Ну вот. Если брать шире — вот эта энергетическо-смысловая основа отражает (сюрприз!) сознание автора. Оно в ней отпечатывается рельефно и очень четко. Потому-то отпечаток Скаландиса настолько не вдохновляет — этот человек обладает совсем иным сознанием, нежели АБС (что потом блестяще подтвердила его биография АБС, увы). Мы все разные, но есть вещи, которыми два человека могут отличаться качественно, и это не интеллект и не опыт, это, скорее, степень внутренней свободы, что-то вроде дыхания, расширенность сознания. Конфигурация просветления :) Еще дальше, за пеленой несвободы (а мы все отчасти несвободны в том или ином), человек — тот "неколебимый луч света", который увидел Рабо Карабекян у Воннегута. Но в тексте всегда отпечатывается несвобода. Причем в динамике — путь к свободе или путь к несвободе. Я так думаю. Поэтому "написать как такой-то" — это проблема, не имеющая никакого отношения к профессионализму и способностям к литературной имитации. Скорее уж она имеет отношение к способности имитации чужого сознания на уровне своего; к способности понимания. И тут есть два выхода. Либо вы проникаетесь автором настолько, что буквально дышите им. Но для этого вам нужно быть, условно, не "уже" его духовно, а это, в общем, возможно не со всеми авторами — в чем и причина катастроф с подражанием АБС. Про способность к пониманию и не говорю. Либо вы попросту остаетесь собой, но играете в автора. Весело, азартно, пародийно. Тут Олдям где-то повезло, потому что "Представление" Бродского — да и вообще почти все стихи Иосифа Александровича — это двойная рефлексия, то есть на каком-то уровне самопародия, чем, как я понимаю, условия задачи облегчаются весьма. С Гумилевым уже сложнее, но и там пародия, не стесняющаяся себя, прокатывает вполне. (И, я подозреваю, Олди любят Бродского, мимо которого русскостихопишущий пройти не может в принципе.) Во "Времени учеников" по этому пути пошли, например, Михаил Успенский ("Змеиное молоко") и Эдуард Геворкян ("Вежливый отказ"). Все остальное — использование мотивов автора; сверхчеткое конструирование его стиля; игра на его коронных темах, — не прокатывает ни разу. Итог будет подделкой. Фальшивой елочной игрушкой. Очень похоже — но не блестит. Потому что (как назывался полузабытый рассказ польского фантаста) "ты — всегда ты".
|
| | |
| Статья написана 21 августа 2012 г. 03:16 |
(Для родной газеты.) Третий и последний фильм Кристофера Нолана о супергерое Бэтмене, сражающемся со злом в родном Готэме, вызвал у зрителей множество вопросов. «Темный рыцарь: возрождение легенды» публику скорее раздражил, чем воодушевил. Вряд ли это скажется на кассовых сборах (картина уже окупилась в прокате), но факт остается фактом: Нолан сумел добиться своего, сняв под видом супергеройского фильма-комикса суперсерьезное кино с жестким, даже жестоким подтекстом. Весь мир насилья мы разрушим В заключительной части нолановской трилогии миллиардер Брюс Уэйн (Кристиан Бэйл), который после гибели любимой много лет жил затворником в своем особняке, вновь надевает костюм Бэтмена, чтобы встать на пути злодея Бэйна (Том Харди). Бэйн намерен заполучить термоядерный реактор Уэйна, с помощью русского ученого превратить его в атомную бомбу и взорвать Готэм со всеми его жителями, потому что этот город – средоточие порока. Среди героев ленты – таинственная Женщина-Кошка (Энн Хэтэуэй), бизнесвумен Миранда Тэйт (Марион Котийяр), комиссар полиции Гордон (Гэри Олдмен), а также верный дворецкий Альфред (Майкл Кейн). Пересказывать сюжет вряд ли стоит, тем более что он весьма непрост, хотя местами и предсказуем. Сразу после премьеры на «Бэтмена», ровно как в фильме, набросились все – и справа, и слева. Американские консерваторы, люди большого ума, решили, что картина направлена против соперника Обамы, кандидата в президенты от республиканцев Митта Ромни, потому что имя «Бэйн» (Bane) похоже на название компании Bain Capital, которую Ромни когда-то возглавлял. На это режиссер разве что не покрутил пальцем у виска. Обвинение слева куда серьезнее. Многие считают, что Бэйн олицетворяет собой протестное движение «Захвати Уолл-стрит», иначе говоря, фильм очерняет тех, кто справедливо выступает против современного дикого капитализма. Риторика Бэйна и правда схожа с речами левых активистов, его банда действительно атакует биржу, да и грандиозная сцена боя снималась именно на Уолл-стрит. Более того, обращение Бэйна к народу с броневика неизбежно ассоциируется с выступлением Ленина. Есть в фильме и отсылки к Великой французской революции – от безумных заседаний революционного трибунала до слов, которые произносит комиссар Гордон на могиле Бэтмена. «То, что я делаю сегодня, неизмеримо лучше всего, что я когда-либо делал; я счастлив обрести покой, которого не знал в жизни» – это финал «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса, предсмертные мысли опустившегося адвоката Картона, который, полюбив прекрасную Люси, решает спасти ее возлюбленного аристократа от революционного суда и восходит вместо него на гильотину. Врожденный порок Но только обвинять фильм Нолана в борьбе с левыми идеями странно – хотя бы потому, что никакие левые идеи Бэйн не защищает (разглагольствования о «власти народа» не в счет). Видимо, это и есть мессидж Нолана: не все то, что выглядит как революция, революцией является. Чаще всего под видом революции к власти приходят безумцы и маньяки, которые проводят чистки до тех пор, пока не перебьют почти всех, – как это случилось во Франции, где благородные начинания быстро сменились робеспьеровским диктатом. Безумцев и маньяков можно и нужно жалеть – душа и тело Бэйна изуродованы, и не его вина, что он оказался слишком слаб, чтобы не озлобиться, – но идти под их знаменами не стоит. Скорее уж их нужно лечить, и уж во всяком случае с ними надо бороться – пусть и так, как это сделал герой Чарльза Диккенса, пожертвовав собой во имя любви. Политического подтекста у фильма нет, но есть другой, куда страшнее. Бэтмен не хуже Бэйна и Женщины-Кошки осознает, что Готэм – это город лжи, порока и лицемерия; конечно, можно понимать под Готэмом Америку, но скорее уж это весь мир образца 2012 года. Кошмарный аргумент тут – стрельба в Денвере на премьере картины. Нашлись люди, поспешившие обвинить Нолана в пропаганде насилия, но если на планете в последние годы увеличилось количество вооруженных идиотов, это никак не вина фильмов о Бэтмене. В мире, где многие считают, что Андерс Брейвик в чем-то прав, показывать пальцем на Бэтмена – значит не понимать, что тут вообще происходит. Беда в том, что окопавшееся в мире-Готэме зло по сути неистребимо. Можно пытаться с ним бороться, что Бэтмен и делает, но всякий раз эта борьба оказывается столь разрушительной и для самого Брюса Уэйна, и для его близких, что Бэтмен в какой-то момент уходит на покой, чтобы вновь объявиться несколько лет спустя. В финале «Возрождения легенды» Брюс Уэйн делает окончательный выбор, подводящий итог всей трилогии: отказавшись от борьбы, он покидает Готэм. И хотя на его место приходит новый супергерой, ничего утешительного в такой концовке нет. Наш мир – реальный, а не его версия на страницах комикса – даже супергерою с неколебимыми моральными ценностями оказывается не по зубам, потому что почти никто, кроме него, со злом бороться не желает. Это горькое знание, и Кристофер Нолан намеренно подслащивает пилюлю условным хэппи-эндом. Можно порадоваться за выбравшегося из ада Брюса Уэйна – но нельзя порадоваться за всех нас, продолжающих жить в том же аду. А надеяться, что фильм о супергерое кого-то к чему-то подтолкнет, наверное, глупо.
|
|
|