Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Польское фэнтези все увереннее прописывается на полках русскоязычных любителей жанра, и недавно список обязательных к прочтению авторов пополнился ещё на одно имя. Томаш Низиньский появился в литературе совсем недавно. Биографию свою он не афиширует, о прошлом не вспоминает, «Танец марионеток» — его дебютный роман.
По форме и стилю «Танец Марионеток» больше всего напоминает «Чёрный отряд» Глена Кука. В обоих случаях в центре история очередной наёмничий отряд, а повествование ведётся от лица одного из его членов. Вот только если Каркун был официальным летописцем отряда, то поручик Исевдрир Норгаард по сути ведёт личный дневник (или мемуары) и с честностью, достойной Гарри Флэшмена, повествует о всех своих грехах, прегрешениях и косяках, которых накопилось весьма немало. У Иса настоящий талант с потрясающей скоростью оказываться в центре событий, масштаба которых не факт что понимают даже их архитекторы.
На этом сходства с «Черным отрядом» заканчиваются и начинаются отличия. Каркун был искренне предан Отряду, не мыслил жизни без него и не мог даже подумать о том, чтобы сделать что-то такое, что способно поставить Отряд под угрозу. Норгаард же отдаёт себе отчёт, что единственным концом его армейской карьеры станут лишь похороны за счёт государства. Поэтому он видит своё будущее за пределами Седьмого полка и с готовностью предлагает свои услуги любому, кто способен наступление этого будущего приблизить. Пока сторонняя деятельность Иса не идёт в разрез с интересами Отряда, командование такое поведение даже одобряет. Вот только когда интересы Иса начинают не совпадать с интересами полка, он не колеблется ни секунды.
Действие романа разворачивается в очередном зажопье мира — этнически однородной и промышленно отсталой провинции Каэлларх, которая вот уже какое-то время является частью соседнего королевства Эрея. Эрейцы безуспешно пытаются насадить в провинции свои порядки, и упрямое сопротивление местных начинает действовать оккупантам на нервы.
В центре внимания автора лежат довольно стандартные, но интересно раскрытые конфликты: прогресса и традиционализма, стремления к независимости, имперских замашек сгрести всех под одну гребенку и шкурных интересов таких межнациональных институтов как банк. Низиньский даже не пытается доказать преимущества какого-то одного подхода, в то же время достаточно наглядно показывая его недостатки. Эрейцы несут с собой прогресс, но пытаются превратить всех окружающих в таких же эрейцев, а жители Каэлларха противятся не только иностранной оккупации, но и прогрессу, который мог бы превратить провинцию в самое процветающее место на всём континенте. Ну а представители банка и вовсе подготовили для всех участников противостояния роли, которые принесут прибыль лишь банку.
Низиньский не проходит мимо популярной нынче на западе темы толерантности и диверсивности, но, во-первых, она совершенно логично вписана в логику повествования, а во-вторых, реализована с тактикой и чуткостью настоящего тролля. Каэлларх и Эрея — этнически однородные регионы, но вот Девятый наёмничий полк представляет собой пёстрый интернационал, в котором собраны представители всех населяющих материк рас и народов за вычетом местных. Оно и понятно, наёмники по долгу профессии постоянно бывают в разных местах, и кто знает, на чьей стороне окажется верность новых рекрутов, если вдруг ситуация накалится. Столь же логично объяснено и полное безразличие к расовым отличиям бойцов: когда ты в окружении врагов, быстро учишься отличать своих от чужих по принадлежности к отряду, а вовсе не к определённому социуму, народу или расе. Наиболее недалёкие и несогласные с подобным подходом бойцы быстро переселяются в неглубокую братскую могилу на ближайшем кладбище, а те расовые конфликты, которые всё-таки вспыхивают время от времени, решаются весьма эффективно и не без юмора.
Цитата:
По дороге я столкнулся с одним из моих сержантов, Цефелем, который как раз отчитывал группу солдат.
— Нуого, сортир засран от земли до небес. Топай на уборку!
— Почему я? — возмутился рядовой. — Это потому что я черный, да?
— Ни хрена! Я не расист, я отношусь ко всем одинаково плохо. Дерек, ради расового равенства, ты тоже пойдешь чистить сортир.
Дерек принялся обзывать Нуого разными словами, справедливо его считая виновником своего нового досадного поручения. А тот сверкал во все стороны своими белоснежными зубами и был чертовски доволен.
— Разве это не прекрасное зрелище? — мечтательно заметил Цефель.— Белые и черные трудятся вместе ради чистоты сортира.
В «Танце марионеток» вообще очень много юмора, преимущественно чёрного, причём юмор проник везде: и в описания, и в поступки, и в совершенно блистательные диалоги: книгу можно разбирать на цитаты страницу за страницей. Благодаря живому и бойкому слогу автора книга в принципе читается довольно бодро, не провисает, не затягивается и проглатывается за считанные часы.
Первая треть романа посвящена различным бытовым будням Седьмого полка: походам за языками, карательным операциям, допросам и прочим дознавательным действиям, которые приходится выполнять оккупационным войскам на оккупированной территории при наличии стойкого сопротивления. Затем градус происходящего начинает нарастать, и герои, совершенно не желая того, вляпываются во все более крупные неприятности.
Цитата:
«Мои герои и не подумают сражаться с ведьмаком. Они дождутся, пока он уйдёт, и соберут кошельки у оставшихся после него трупов. Они не формируют окружающий их мир, а могут в лучшем случае замечать происходящие в нем перемены и пытаться на них реагировать, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте. Это у них выходит то лучше, то хуже».
Томаш Низиньский
Пожалуй, единственным недостатком «Танца марионеток» можно назвать лишь тот факт, что, хотя основные сюжетные линии доведены до логического или локального завершения, по сути вся книга является одной большой прелюдией к куда более крупному и масштабному конфликту, который начнется уже в следующих частях. Но поверьте — разочарование вы почувствуете только оттого, что продолжение придётся подождать.
Резюме: Отличное темное фэнтези, с блистательным авторским слогом, искрометным черным (и не только) юмором и обаятельными персонажами.
Издательство: М.: АСТ, 2020 год, 2000 экз. Формат: 84x108/32, твёрдая обложка + супер, 416 стр. ISBN: 978-5-17-121783-9 Серия: Шедевры фэнтези
Аннотация: Это не очередная книга о спасении мира. В этой игре ставка не больше, чем жизнь, человечеству не грозит катастрофа, в худшем случае — повышение процентных ставок.
Добро пожаловать в мир, где демоны неграмотны, некроманты никогда не трезвеют, а герои всегда готовы рисковать жизнью. Чужой.
Этот роман — противоядие от традиционных историй, в которых Добро всегда побеждает (и в которых вообще выступает такое понятие). Ироничный, язвительный, наполненный черным юмором, он заставит тебя переживать за персонажей, которые не заслуживают ни капли симпатии, и хохотать в самых неожиданных моментах.
Мир меняется... Вообще-то он уже изменился, и лишь одна отдаленная провинция еще этого не понимает. Но уже скоро волна истории сметет существующие структуры власти, уничтожит традиционные конфликты, веками кипевшие в этом забытом цивилизацией регионе.
В самом центре этих событий находится группа (анти)героев, которые пытаются понять, откуда ветер дует, и как можно быстрее перейти на сторону победителя. Циничный, беспринципный офицер, для которого допустима любая интрига; коррумпированный и ленивый интендант, обладающий уникальной способностью заставлять окружающие его предметы исчезать бесследно; демон, который забросил развращение людей ради торговли антиквариатом; алхимик, который... да что тут говорить.
Когда привычный, аристократический миропорядок оказывается под давлением влиятельного банка и богатых купеческих семей, спрос на наемные мечи резко растет, а тем, кто ими обладает, придется решать, кому продать свою душу.
Пикник по-польски, или Перешептывающиеся c Шептунами
Алхимик Олаф Рудницкий, отправляясь на территорию варшавского Анклава, населенного неведомыми существами, не был уверен, что вернется домой. Очень уж опасным было любое посещение района, уже не принадлежащего людям.
Посему встреча с офицером русской армии Александром Самариным оказалась выгодной обеим сторонам, позволив мужчинам выбраться из проклятого места. Встреча, положившая начало крепкой и нелогичной на первый взгляд дружбе.
Но с каждым днем вокруг всех существующих в империи Анклавов, начинается странная возня, преследующая не до конца понятные цели. И все больше вокруг признаков приближающейся большой мировой Войны, способной перевернуть всю историю человечества.
Продолжается знакомство русскоязычных читателей с новой польской фантастикой. Нынче пришло время Адама Пшехшты, специализирующегося на альтернативной фантастике.
Перед нами Польша преддверия первой мировой войны, практически не отличающаяся от исторической. Те же восстания. То же когда глухое, а когда и нет недовольство оккупантами из Российской империи. То же разделение на лоялистов и радикалов-патриотов. Та же запрещенная литература и ее чтение в учебных заведениях. Те же голубые мундиры и солдаты, «пахнущие портняками». Варшава, называемая третьей столицей империи. Шпионы и «контры» с Германией. Террористы и политические убийства чиновников. Интриги, противостояния спецслужб, армейцев и прочих сильных мира сего. Дуэли, «экипажи, скачки, рауты, вояжи» и офицерская честь. Все как у нас. За исключением одного момента, навевающего воспоминания о «Пикнике на обочине».
Анклавы. Куски неведомым образом изменившейся территории посреди ряда городов мира. Территории, уже не принадлежащие гомо сапиенсам. На которых меняется сама реальность. А также заводится большое количество смертельно опасных существ из иных миров. Мультивселенная в действии. И удержать ее в пределах анклава может лишь серебро, к которому гости извне испытывают стойкую идиосинкразию (цена на этот металл тут же взлетела до небес, куда там золоту). Кто сказал – демоны? Всего лишь псевдодемоны.
Скажем честно, до Зоны Стругацких здешним Анклавам, как болонке до волкодава. Там – неведомое порождение чуждого разума, скрывающее истинные психоделические сюрпризы. Здесь – охотничья территория с изменившейся географией и чрезвычайно опасными хищниками. Содержащими в себе, правда, ни что иное, как Первичную материю — Святой Грааль алхимии. Скромненько, но со вкусом.
Чудища, тут конечно встречаются яркие. И зубастые. Доблестным российским воякам (а охрана варшавского анклава доверена исключительно соотечественникам Толстого и Достоевского) не позавидуешь. Смертность среди них знатная. На кой, правда, в середине анклаве вообще патрули, непонятно. Нелегальных искателей непонятно чего отлавливать? Так и местные твари с этой задачей неплохо справляются. Не проще было пристальное внимание на охрану входов и стен обратить?
Экшена пан Пшехшта подгонит читателю с лихвой. Столкновения с порождениями анклавов, сочетающие использование огнестрельного оружия с серебряными пулями и сабель с напылением из Argentumа. Твари использующие силу, скорость, зубы, невосприимчивость к обычному оружию. Существа вооруженные «холодняком» и магией. Перестрелки с людьми: приспешниками тайных магических лож и обыкновенными бандитами. И даже «почти взрослые» военные действия с использованием пулеметов и гранат.
В динамике роману не откажешь.
А вот язык и общую стилистику сильным местом «Адепта» назвать трудно. С места в карьер. Суховато, местами конспективно и схематично. Общее ощущение корявости и запинок. Может переводчик виноват?
Как и концепцию Шептунов-богоборцев, проникновения и коридоров, не производящую особого впечатления. Не слишком оригинально, мягко говоря. Не будь соединения с Варшавой 20 века, было бы и вовсе банально. В отличие от Проклятых богом, может потому, что мы вплотную познакомимся с одной из них.
Зато внимание автора к такой нечасто используемой фантастами дисциплине, как алхимия, стоит отметить. Так как один из ГГ представитель этой весьма уважаемой в новых условиях профессии, алхимии нам отсыплют в достатке. Трансмутация, дистилляция, ректификация, сублимация. Поиск, выделение и использование Первичной материи. Животворное алхимическое золото. Спагирическая медицина. Отделение энергии минералов, растений, животных, сбор их в лекарства и объединение с энергией человека. Любопытный подход к подбору драгоценностей. Использование энергетических формул.
Плюс интриги внутри гильдии алхимиков, ставшей после появления Анклавов всячески уважаемой организацией, помогающей властям справляться с пришельцами.
Интриги отнюдь не становятся привилегией только алхимиков. Возня при императорском дворе. Противостояние русских с поляками. Жандармов с военными. Одних организаций, клубов и обществ с другими.
Герои, в общем, любопытны, хотя есть пара нюансов, изрядно портящая общее впечатление.
Олаф Рудницкий – алхимик, аптекарь, человек смелый до безумия. Отправляющийся в одиночку на территорию смертельно опасного Анклава. Вооружившись револьвером, из которого не умеет стрелять! Точнее стрелять то умеет – а вот попадать – только в упор. Хороший мужик, шляхтич, не особо любящий оккупантов-русских, но и не стремящийся как-либо с ними сражаться. Своих дел хватает. Ни разу не отнимавший человеческую жизнь. Каково! Пацифист, не умеющий толком пользоваться оружием. И вот из такого нешаблонного образа, автор уже к экватору начинает лепить мага и убийцу. Заставив его собственноручно отправить на тот свет пару-тройку маргинальных элементов, пускай виноватых по гроб жизни, и непосредственно угрожавших целостности пана Олафа. Причем убить гадов не в пылу драки, а осознанно и целенаправленно — в назидание другим. Развитие образа налицо, но направление откровенно расстраивает. Слава богу, во второй половине книги Пшехшта малехо одумался.
Полковник Личного Конвоя Его Императорского Величества Александр Самарин, прибывший в Варшаву за помощью в предотвращении экспансии анклава. Это классический слуга царю, отец солдатам. Боец, аристократ, офицер. Характер нордический, не женат. Связей порочащих его не имеет. Почти. Да еще и Печать крови, изрядно «прокачавшая его скилы».
Удивило крайне быстрое развитие дружбы наших бравых парней. Уже при второй встрече (пускай даже во время первой робяты спасали жизни друг друга) они не просто дудлят коньяк литрами, но и позволяют в отношении товарища панибратские шутливые эпитеты типа «придурок». Слабо знакомые аристократы точно общались с использованием таких слов? Особенно если учесть, что один из них поляк, другой русский, а дело происходит в разгар активного «гнобления» Польши?
Третьим любопытным персонажем стала представительница уже упомянутых «Проклятых», взявшая имя Анастасия. Внешне – изысканная дама с идеальными манерами, хоть счас ко двору, и божественной красотой. Внутри – вообще не человек. Анастасия сперва становится подопечной Олафа, очень скоро превращаясь в его наставника и ангела-хранителя, приобретая отчетливые черты рояля в кустах. И вылечит, и защитит, и окошко в мир магии приоткроет. Перебор.
Небезынтересно следить за детективной линией оккультного убийства и поиском местных приспешников вражин. Любопытными особенностями того времени, типа раутов у графини, или «легкого» обеда в железнодорожной столовой. Намечено в романе несколько шпионских экивоков. Во второй трети книги у героев наступают серьезные проблемы, ставки растут как на дрожжах, решаются судьбы Империи.
В целом съедобно, возможно даже продолжение будет иметь смысл почитать. Но на фоне предшествующих польских авторов, задравших планку качества до небес, «Адепт» смотрится гордым, обедневшим родственником не самой знатного ветви известного и могучего рода.
Эрго. Альтернативная история Польши начала 20 века, стоящая на плечах Пикника и концепта вторжения из другой вселенной. Неплохая идея, а вот реализация местами подкачала.
Свершилось! Появилась-таки обобщающая русскоязычная монография о коммунистической утопии в научной фантастике. А если учесть, что написана она видным футурологом, то событие это тянет, имхо, на настоящую сенсацию в российском фантастиковедении.
Исследователь литературы, по большому счету, имеет два пути для реализации задуманного, две формы изложения своего труда. Первый – делать обзор авторов и произведений в хронологическом порядке, другой – рассматривать какую-то литературную проблему с привлечением примеров из конкретных произведений. Эта книга разрывает шаблоны – тут сочетается первый и второй подходы. И это видно уже в самом названии, где конкретное произведение, которое служит как бы сердцевиной концепции книги, сочетается с заявленной теоретической темой исследования. Да, в книге нет истории коммунистической фантастики «от и до», но автор и не пишет лишь о «Туманности…»; реминисценции охватывают намного более широкий хронологический спектр произведений: не было бы большой ошибкой указать в названии «… от Платона до Лукьяненко и Онойко».
…В СССР тема коммунистического будущего была мейнстримом, но мало кто себе ясно представлял, каким в деталях должно быть светлое будущее. Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не рисковали уходить далеко в утопические дебри, опасаясь, очевидно, прослыть мечтателями. Футурология в современном понимании находилась в зачаточном состоянии. Потому эстафету визий естественным образом подхватила советская фантастика, породившая множество утопий. Исходя из этого, в монографии анализируются фантастические произведения соответствующего жанра, хотя привлекаются и сопутствующие тексты – работы специалистов по «научному коммунизму» и философии. Говоря об утопии, Фрумкин выделяет три пиковых периода в ее развитии, каждый со своими особенностями – дореволюционный («Красная звезда» Богданова и др.), утопии 1920-х и утопии «длинных шестидесятых»; отмечается также, что утопические акценты есть и в некоторых постсоветских произведениях.
Структурно монография состоит из трех частей, а также введения и выводов. Фрумкин рассматривает практически все вопросы, связанные с функционированием мира утопии. Особо выделим дихотомию человек – природа, морально-этический облик человека будущего, роль воспитания и воспитателей, характеристика обывателя как человеческого типажа, труд и его место в утопии, утопия и фронтир, наука и рациональность в утопическом будущем.
Если говорить о проделанной Фрумкиным работе, то она, безусловно, впечатляет. Обилие материала, обширные цитаты из самых неожиданных источников, полнота охвата и проработки тем заслуживают уважения. Присутствует, однако, существенное «но». Фрумкину не всегда удается справиться с напором собственного либерального мировоззрения, которое, то тут, то там прорывает шаткие дамбы объективности. Однако, приведем несколько цитат:
цитата
…труд противопоставляется наслаждению, труд объявляется чем-то тяжким, и утопия, и революция, оказывается, руководятся идеей освобождения от труда
(это трактовка слов Максима Горького, который, на самом деле лишь поставил риторический вопрос, а не утверждал на полном серьезе истинность данного умозаключения).
цитата
По сути, утопия была прежде всего социумом, подвергнувшимся серьезной хирургической операции, ставящей цель «ампутацию» большого числа институтов и социальных слоев, а образовавшаяся нехватка была заполнена прежде всего жесткой системой правил, мелочно регламентирующих самые разные стороны жизни, а также расширением компетенции властей, обреченных на куда более активное, чем в реальности вмешательство в хозяйственную жизнь и личный быт граждан
Иногда наблюдаем и откровенный стеб. Так, говоря о важности познания в утопических обществах фантастики, Фрумкин сравнивает его с… сексом. Только в отличие от последнего, «…не вполне ясно, в какой степени это обещание удовольствия от познания прочувствовано и продумано…».
Ефремовский выбор в пользу внутреннего богатства и отказ от вещизма трактуется Фрумкиным как «коммунистический аскетизм». «Скрытый мальтузианец» Ефремов насаждает в своих произведениях тоталитарные установки и промывку мозгов. Если присмотреться к его текстам, мы увидим прямо таки антиутопию:
цитата
…Ефремов рассматривает современников как диких зверей, которых надо сделать если не больными, то, по крайней мере, дрессированными.
цитата
Потому ли нет ничего слаще труда, что индивида — поскольку быт утопии аскетичен — лишили других «сладостей»? Или потому, что индивиду так изменили сознание, что он перестал воспринимать что-то другое как более сладкое? Или потому, что прекрасный новый мир дает ему очень-очень интересный труд в больших количествах?
Еще одно открытие (упоминается в том или ином виде в разных главах книги) – Ефремов и Стругацкие проклинают эгоизм и индивидуализм. А что, вполне себе природные человеческие качества, верно? То, что труд и подавление биологического эгоизма вытянули человека из животного мира – это так, какие-то строчки из учебника истории для 6-го класса. По логике автора, выходит, что указанные писатели лишь мифологизировали и непомерно раздули эти понятия для построения своих утопических миров.
цитата
Почти полное отсутствие собственности вряд ли будет вас беспокоить в этой ситуации. Однако некоторой платой за все это счастье должно стать преобразование вашей индивидуальности — вы должны подавить (или вообще скрывать) слишком эгоистичные порывы, а в наиболее радикальных версиях — также и свои склонности к чему-либо, кроме творческого труда.
Подбираясь к выводам, автор приходит к правильной мысли: утопия – это путь к всеобщей интеграции. Умозаключение, бесспорно верное, об этой важной характеристике коммунистического общества я уже писал ранее. Но Фрумкин идет далее: утопия, это не просто тенденция к интеграции, это великое упрощение.
цитата
В мире светлого будущего нет сколько-то сложных институтов и запутанных узлов социальных взаимодействий. Есть работа на общество как тотального работодателя, семья зачастую заменяется свободной любовью или регулируемыми половыми связями, не приводящими к образованию семьи, есть обсуждение различных общественных вопросов в коллегиальных органах власти, а далее, говоря об утопическом социуме, приходится рассказывать не о том, что в нем есть, а о том, чего в нем нет.
Да, утопия, к сожалению, обделила читателей тем, что скрыла от их наивного взора все многообразие современного либерализма, который «…представляет собой систему социальных технологий, позволяющих без чрезмерных издержек согласовывать интересы разделенных индивидов с разными интересами…». В утопии, к сожалению, нет разнообразия богатства и бедности, нет той знакомой нам всем чудесной согласованности интересов нищего и владельца корпорации, нет бодрящих мировой дух войн, нет интересных новостей про драки бравых парламентариев при принятии законов… Много чего нет. Примитив, что с неё взять. Но! Думаю, автору знаком диалектический закон отрицания отрицания. Это как движение по спирали – после снятия одного противоречия развитие идет на качественно ином уровне. Вроде возвращения к началу, только к более крутому. Первобытнообщинный строй и коммунизм (или утопическая модель – в рассматриваемом контексте), если судить по социальной сути, имеют много общего, но никто в здравом уме не будет утверждать, что коммунизм будущего – это падение в доисторические бездны. Да, в новом обществе будут новые противоречия, только основа их будет другая, не классовая. Разве можно назвать упрощенным то общество, которое ставит себе невиданные доселе цели и достигает их? Единство в разнообразии – разве это тотальная унификация? Разве не единое общество, единая мыслящая Сущность может, в конечном итоге спасти Вселенную от энтропии атомизации и ложно понимаемого «многообразия»?
скрытый текст (кликните по нему, чтобы увидеть)
Воздержусь тут от цитирования Ивана Ефремова и Владимира Ленина (хотя их мысли как нельзя походят в данном контексте), дабы не быть обвиненным в чрезмерной идеологизации.
Монография очень информативна и плотность материала просто зашкаливает. Чтобы адекватно воспринять текст, нужно принимать его «небольшими глотками» с перерывами на осмысление. Это при том, что книга написана как развенчание утопии. С рядом выводов можно согласиться, другие выглядят немного натянутыми или даже манипулятивными. Рассматривая проблему нетворческого, обыденного труда и природного неравенства способностей у разных людей, Фрумкин не коснулся темы автоматизации и медицинской корректировки талантов, предтечи трансгуманизма. И, таким образом, уличенные «дефекты» утопии оказываются мнимыми. У Георгия Гуревича есть две повести — «Итанты» и «Ордер на молодость», в которых прекрасно показано, как в утопии решаются проблемы талантов, свободного времени, жизней и судеб. В этой связи вспоминаются проекты поамбициознее, взять хотя бы коммунистические общества из романов Олафа Стэплдона.
За атакой на утопию видна и более масштабная мишень – марксистское мировоззрение. Собственно, об этом Фрумкин откровенно и пишет в самом начале книги. В предисловии автором была продекларирована цель исследования, – узнать, какими же «соблазнами» европейская социалистическая традиция привлекала своих сторонников. Утопия, которая в «идеале мечтает о полном устранении и разделенности и различии интересов» — прямо таки социалистический первородный грех в Эдеме либерализма. А в самом конце книги автор прямо поддает анафеме попытки построить утопию:
цитата
Очевидно, что во сколько-то разумные исторические сроки попытка построения утопии не может оказаться ничем иным, кроме как самой разрушительной революцией, и очевидно, что травматический опыт ХХ века сегодня делает этот вариант скорее неприемлемым — во всяком случае, тех, для кого он приемлем, не может быть очень много
Хотя, будем объективны. Автор честно признает, что при всех своих реальных и мнимых недостатках, утопия дает «хоть какой-то» ответ. Единственный ответ.
"Цель и средства", дубль два, он же сиквел. Спорадически выныривая из работы, между тем и этим дочитал сборник лучшей фантастики 2021 года. Краткое содержание предыдущей серии: флагманы сборника С. Лукьяненко и О. Дивов оказались не ахти. Е. Лукин, напротив, оказался очень ахти, как и С. Логинов. А. де Клемешье оказался очень странным, редактора ему не хватает.
Ну, пойдем подряд. "Все свои" Дарьи Зарубиной.
Юная Марина приезжает из деревни в город, поступать в институт, селится в коммуналке и обнаруживает, что соседи у нее довольно странные. Там потом выясняется, что одна соседка переписывалась с Кафкой и Лавкрафтом на родном для всех троих языке; прекрасная деталь, но нет, это не лавкрафтианский и не кафкианский рассказ, это рассказ тоже, как и у Логинова, саймаковский: инопланетяне рядом, инопланетяне такие же люди и даже местами больше люди, чем мы сами. Разум, гуманизм, в общем, все как мы любим. Рассказ не портит даже сцена, прямо позаимствованная из "Людей в черном"; что его несколько портит, так это то, что Даша в начале то и дело чередует называние героини по имени с "девушкой", "обиделась девушка", "обиженно прошептала девушка"; ИМХО, если бы отменить все эти правила типа "нельзя все время писать "сказала"" и "нельзя все время называть героев по именам", литература стала бы куда литературнее.
"Лаборатория тьмы" Карины Шаинян — это как раз в некотором смысле хоррор о том, как стать монстром под кроватью собственного ребенка. Ничего в принципе ужасного и шокирующего вроде бы не происходит, но вот ощущение бессонницы, измотанности, усталости, бесконечного падения в воронку — оно заставляет ежиться, меня, по крайней мере. Карина умеет.
"Общество настоящих живых мертвых поэтов" Вадима Картушова и Александры Давыдовой — тоже хорошо, но по-другому. Хотя я не ждал многого от рассказа, который начинается с того, что героиня "отмывает в раковине девайс из секс-шопа – из прозрачной сиреневой фальшплоти с блестками и голографическими эффектами для большего вовлечения". Но героиня пиарщица, ей можно. Пиарщица она книжная, просто иначе как с девайсом с блестками писателям в этом мире публику не привлечь. (Тут, конечно, вспоминается гениальный фильм "Окно в Париж" и момент, когда от героя требуют сыграть Моцарта, сняв штаны, "потому что в штанах он тут никому не нужен".) Героине поступает предложение вести новый проект — с писателями мертвыми, но воскрешенными. "В голове проносился миллион картинок. Андерсен устраивает айс-вечеринку в Охотном Ряду с настоящей Снежной Королевой. Достоевский навещает гостей сети питерских хостелов «Меблирашка». Гоголь призывает сатану – под запись с камеры, конечно, – на крыше Исторического музея. Пушкин! Не знаю, что делает Пушкин. Можно устраивать кроссоверы! Стримы в YouTube. Водить их на ток-шоу. Сделать интервью-каналы. Можно даже заставить кого-нибудь из них баллотироваться в президенты! И снять про это сериал! Скорее бы!" Понятно, что вскоре доходит до более актуальных авторов: "Когда Михаил подтвердил, что действительно по дешевке купил права на книги толстого старика-прокрастинатора, любителя свадеб и драконов, я залпом выпила полбутылки шампанского и заранее попросила повышения зарплаты". Ну, не уверен я, что Аллен Гинзберг стал бы себя вести так, как тут, а не послал бы всех на ***, например. Поведение воскрешенных — самое странное в этом рассказе, как и довольно скудная фантазия героини, и реакция внешнего мира на, вы подумайте, воскрешенных людей. И все-таки.
"Контрабанда" Дмитрия Володихина. Космический детектив в декорациях Великой России Будущего: одна сволочь по имени Аристарх Браннер похитила ценный марсианский артефакт, а капитану Лещову и майору императорской гвардии Богатыревой надо оный найти. Всё тут вроде хорошо, и очаровательные франты грядущих лет, и любовь напарников ("секунду спустя два офицера Российской империи ураганно целовались в рубке экстренной связи", оцените игру слов, господа), и Великая Россия Будущего ("они проходят сейчас таможенный контроль на орбитальную станцию «Герман Титов», откуда большую часть пассажиров «Буранами» Роскосмоса перебросят на космодромы Полоцк II и Шереметьево III"). Ну, Империя. Комок в горле, слеза в глазу. Увы, два момента подводят этот рассказ. Во-первых, детективный: идея классическая, лежит на поверхности, и ровно на той строчке, когда автор пишет о предмете, под который замаскирован артефакт, понимаешь, что это он. И ведь не написать нельзя, но получается как в современном кино, когда Важную Улику непременно снимают отдельно крупным планом секунды на две, чтобы, значит, зритель ни в чем не мог потом упрекнуть режиссера, — и сюжет разваливается. Во-вторых, сильно подводит рассказ Господь Бог. Зачем-то Он появляется в последнем абзаце лично: "А Бог в это время раздувал паруса турбореактивного перехватчика и ставил одну за другой тяжелые тучи на пути челнока одной частной транспортной компании. В общем, делал все, что требуется в тех случаях, когда передовой науки, могучей техники, яростных силовых служб Империи чуть-чуть не хватило для победы, и, значит, понадобилось кое-что еще... с небес". Ну, как-то. С таким Богом всегда проблемы — почему-то Гитлера Он не пришиб, а тут ради марсианского артефакта, значит, расстарался, раздул паруса, понимаешь.
"Цель и средства" Евгения Филенко. Каюсь, я не читал ничего уважаемого Евгения, кроме "Балумбы-Макомбе", но теперь исправлю этот досадный пробел. Опять же, классическая фантастика, просто отличная. Другая планета, два народа, ведущие бесконечную войну, земной наблюдатель, которого обе стороны уважают, но не понимают ("От имени всех благоденствующих ветвей родового древа о’Каррапт и в память о покинувших сей мир выражаю вам, плебей Жарков, признательность за мое спасение от нелепой и несвоевременной гибели"). Диалоги тоже классические:
– Здесь и кроется наше главное отличие, – констатировал Жарков. – Наша этика универсальна, а ваша – избирательна.
– Допустим, – безразлично пожал плечами Карранг. – Как вы намерены поступить с полумертвой шлюхой?
Вопрос в том, как живых существ примирить. Средства, которые находит плебей Жарков, не новы, но действенны. Один из лучших рассказов сборника, короче говоря.
"Держать стену" Александра Громова. Это, как я понимаю, образцовый Громов: много науки, скупое действие, скупой стиль. Я заметил единственную попытку стилизации, когда речь некоего Рамиля маркируется словами-паразитами "значит" и "как бы". Это очень надоедает после второй же реплики, когда уже всё ясно с Рамилем, а он всё не успокаивается. Нет, в "Улитке на склоне" было круче и по-другому, ни в какое сравнение не идет, хвостом вас по голове. Ну и когда в итоге герой молчит, "а Рамиль, не дождавшись ответной реплики, подумал, что спутник, значит, бережет как бы дыхание", понимаешь, что в фантастику правда за стилем не ходят. Герой рассказа — андроид из т.н. прорабов, которые делают всякую важную работу в земных колониях. Этот конкретный прораб спасает поселок, держа стену. Тут есть что-то от Желязны, пожалуй, но у Желязны не могло появиться фраз типа "Сервы принесли данные о составе камня и трещиноватости". У меня эта трещиноватость пятый день нейдет из головы. Нейдет и нейдет. Рассказ почти забыл, а трещиноватость хрен забудешь. "Я помню всю твою трещиноватость, ага-ага".
Ладно. "Лайошевы пчелы" К.А. Териной — жемчужина тут, чего скрывать. Как по мне, далеко не лучший рассказ Кати (потому что Катя умеет три уровня, а если постарается, то пять, а тут всего один; не надо быть проще, Катя, только представь всех этих любителей фантастики, которые к тебе потянутся!..), но отличный же. Тут есть некий волшебный мир, есть непонятный рассказчик, есть герой, шептун Лайош, у которого вышел роман с пчелиным роем, есть измена и расплата за, так сказать, разврат, есть еще множество деталей (скорее бы они оказались деталями романа, Катя!..), есть стиль, есть робертговардовский ужас, есть сила текста. О хороших текстах сложно писать. Их читать надо.
Вот. Не так много для лучшей фантастики будущего года, и я надеюсь, что будет и еще лучше. Но и не так мало, наверное.
«Никто – персональный цифровой помощник Петера. Петер сам выбрал это имя, так как ему часто кажется, что Никто существует для него. Никто помогает ему. Никто слушает его. Никто говорит с ним. Никто наблюдает за ним. Никто принимает за него решения. Петер даже внушил себе, что Никто его любит. Петер считается «винером», так как Никто – «ВИН» (WIN) – помощник. WIN – аббревиатура от What-I-Need (Что-Мне-Нужно) – была изначально поисковой машиной, в которую обстоятельно, с помощью голосовой команды, а перед этим еще и на клавиатуре, нужно было вводить свои вопросы. В глубине души «ВИН» все еще оставалась поисковой машиной, но вводить вопросы больше не требовалось. «ВИН» и так знает, какой вопрос ей хотят задать. Петеру не нужно прилагать усилия, чтобы найти важную информацию. Важная информация прилагает усилия, чтобы найти Петера».
Марк-Уве Клинг. Страна Качества
Пока что искусственный интеллект только пытается подвигнуть нас на дополнительные покупки, раздражая нелепой навязчивостью таргетированной рекламы и полными явно фальшивой радости посланиями о невероятном снижении цены на курточку, случайно отмеченную в интернет-магазине. Но выбор-то остается за нами. По прочтении этой антиутопии так и хочется добавить – пока остается. Потому что главный герой Петер обитает в мире, где потребитель уже избавлен от тягот выбора, за него все решает компьютерный разум. Какие хлопья покупать на завтрак, какую одежду носить, какой фильм смотреть. И даже, с какой девушкой встречаться – глобальный сайт знакомств сам подбирает наиболее подходящую пару и организует свидание.
Поначалу Петера это устраивает, он вообще ни разу не бунтарь.
Но однажды ему приходит – прилетает на дроне – очередная необходимая покупка, выбранная волей ИИ. Рассмотрев «свое» приобретение, даже флегматичный Петер оказывается малость шокирован. Потому что прислали ему мало того, что вибратор, так еще и розовый, и в виде милого дельфинчика. Тут оказывается, что пофигизм Петера имеет предел. Просто выбросить игрушку для взрослых у него не получается, он решает вернуть ее в магазин. Но это равно утверждению, что ИИ может ошибаться, а значит, — Петер подрывает основы благоустроенного общества…
«- Когда я закончил уровень 2, специальность лекаря машин казалась профессией будущего.
– В самом деле? Для меня это звучит как эзотерическая бессмыслица. Что можно лечить в машине? Машина работает или не работает.
– Пожалуй, – говорит Петер. – Многие люди все еще считают, что искусственный интеллект программируется человеком. Но это не так. Современные машины приводятся в действие самообучающимися алгоритмами, которые становятся более умными благодаря тому, что они анализируют наши данные, наши разговоры, мейлы, фотографии и видео. Естественно, что у некоторых из них возникают психические проблемы. Замученные принтеры. Мощные компьютеры с эмоциональной опустошенностью. Цифровые переводчики с синдромом Туретта. Электронные помощники по хозяйству с обсессивно-компульсивным расстройством личности. Но я не закончил учебу, так как лекари машин были, к сожалению, запрещены.
– Почему? По Закону о защите прав потребителей?
– Да, – ответил Петер. – Лечение рассматривалось как вид ремонта, а вы ведь знаете, как звучит детский стишок: купить что-то новое – это хорошо, а что-то починить – плохо.
– И вместо машинного лекаря вы стали утилизатором машин?».
«Общепринятое название: Кошачье ухо.
Название на языке На’ви: Pamtseowll, или «музыкальное растение».
Вид: Felinafolia ferruginea, или «листья ржаво-красного цвета, похожие на кошку».
Описание растения: Ствол зоопланта покрыт модифицированными листьями, напоминающими кошачьи уши. Под воздействием ветра листья издают звуки.
Применение: На’ви собирают листья и используют их в качестве музыкальных инструментов и детских игрушек.
Концепт-арт
Кошачье ухо — необычное растение, которому присущи некоторые из черт животных. На коротком стебле крепится один крупный лист в форме чаши, напоминающий кошачье ухо. Внутри листа (некоторые из них настолько крупные, что в них вьют гнезда птицы) вырастает небольшой цветок, и со стороны кажется, что у листа есть усы. При порывах ветра кошачье ухо порождают звук определённой высоты, а поскольку листья различаются по размеру, каждое растение исполняет свою особенную мелодию.
Концепт-арт
Помимо музыкальных свойств, этот зооплант обладает способностью поворачиваться к приближающемуся животному и «следить» за его движением по лесу. Это обычно настораживает людей на Пандоре — им кажется, что за ними «наблюдают». Именно изучая поведение кошачьего уха, ксеноботаники открыли зоопланты, этих странных существ, перешагнувших эволюционную границу между растениями и животным.
На’ви используют листья кошачьего уха в качестве музыкальных инструментов и детских игрушек. Листья разного размера можно закрепить на основе, а затем играть на них при помощи выдыхаемого воздуха или палочки. Чтобы уменьшить громкость звука или изменить его высоту, можно налить в лист воды, как это делают игроки на бокалах на Земле».
М. Вильгельм, Д. Мэтисон. Аватар: Секретный доклад о биологии и истории Пандоры
В эпиграфе книги приведены слова доктора Грейс Огустин, роль которой исполнила актриса Сигурни Уивер: «на Пандоре вас подстерегает множество опасностей, и одна из самых коварных заключается в том, что вы можете полюбить её слишком сильно». Учтите, что задней обложке книги размещен следующий текст: «Предупреждение. Этот документ распространяется тайно, без разрешения корпорации по освоению природных ресурсов. Любому, у кого будет найден этот документ, грозит тюремное заключение или более суровая мера наказания». Поскольку в нашем Уголовном и Административном кодексе репрессивные санкции за чтение «Аватара» пока не предусмотрены, то будем наслаждаться этим необычным изданием.
В отличие от множества книг вида «Смотрим фильм — читаем книгу», «Аватар» можно читать и не посмотрев фильма. Издание привлекает своим необычным оформлением, стилизованным под обычный дневник, в котором при помощи обычных скрепок и липучек крепятся различные фотографи, создавая «иллюзию достоверности». В чем же «фишка» книги? Не только в картинках и текстах, а грамотном сопоставлении двух вариантов развития разумных существ. Авторы подробнейшим образом описали два соприкоснувшихся, но таких разных мира: Землю и Пандору. Записки «смонтированы» под различные документы и описания очевидцев. Диковинный и необычный мир чужой планеты показан глазами исследователей. С чего начинается жизнь аборигенов? C завораживающих песен Унилтарон (или «Охоты во Сне»), необычной любви с переплетением нервных окончаний, скрытых в косах или первых детских игрушек-банши? Люди любят экзотику, но не готовы расплачиваться за нее, поэтому возникают такие проблемы, как непредвиденные последствия ввоза панорианских растений и животных на Землю: «время от времени завезенные растения, экзотические микробы и возбудители заболеваний попадают в специальный правительственной список, после чего… власти получают приказ предварить новые случаи ввоза и истребить «чужаков»». С одной стороны: туземное охотничье метательное оружие бола, боевой барабан, диковинные звери… С другой – элементы нашего «светлого будущего»: военный вертолет С-21 «Дракон», шаттл «Валькирия», револьвер «Оса», и ненасытная Корпорация по Освоению Природных Ресурсов и даже секретные документы Корпорации: «Добыча полезных ископаемых на главном руднике Пандоры, ESM 01, производится согласно плану, несмотря на то, что количество несчастных случаев несколько превышает прогнозы. Шахтеры постоянно жалуются на странные ощущения, нарушения зрения и слуха — вероятно, в результате воздействия мощного электромагнитного поля. Наблюдаются тревожные состояния и фобии, нарушения сердцебиения, мышечный тремор, головокружения и тошнота».
В книге приводится словарь языка на’ви, подробно описывается их быт и даже кухня, технология изготовления охотничьих стрел. с их аэродинамическими показателями и много чего еще.
«Маятниковый барабан (англ. Pendulum Drum) — музыкальный инструмент На’ви.
Этот тип барабана, называемый на на’ви wokau, то есть «громкий барабан», выполняет в основном социальные функции: на нем часто играют во время праздников, когда исполняются песни. Высота барабана достигает 2,5 метра, а весит он до 100 килограммов, потому как изготавливается из очень крупной тыквы со срезанными верхней и нижней частями. После того, как из тыквы выскоблят мякоть, она высыхает и становится твердой и прочной, после чего с одной стороны отверстие затягивается мочевым пузырем стурмбиста (или его шкурой). В конце концов барабан с помощью лиан под определённым углом прикрепляют к полому стволу унидельта-дерева, таким образом формируя готовый инструмент.
Древесный барабан
Эти барабаны звучат необыкновенно гулко, поскольку расположены над отверстиями в источенном личинками стволе: дерево как бы выступает в роли резонатора, усиливая звучание. Музькант стоит на своего рода качелях, напоминающих цирковую трапецию; оббитые мягким материалом концы толстой ветки служат барабанными палочками. Играющий раскачивается перед барабаном и что есть силы ударяет в него: непосредственно перед тем, как палка ударит, музыкант подпрыгивает, позволяя ей отскочить самой. Иногда играют одновременно на нескольких барабанах, причем музыканты используют качели различной длины, что создает хаотическое смешение ритмов.
При таком способе игры практически невозможно добиться четкого ритма — это удается лишь очень искусным музыкантам — поэтому подобные инструменты редко используются во время танцев, за исключением экстатических плясок ритуала Унилтарон. Впрочем, иногда во время танцев, сопровождающихся употреблением кавы, члены клана получают увечья, пытаясь играть на этом барабане».
«Пока миллионы бессмертных пенсионеров кластера Шакрам, мучаясь от безделья, взирали с равнодушными лицами на картинки персональных голопроекторов, в далекой столице Искусственного Мироздания сидел одинокий сморщенный человек, которого, очевидно, не коснулись удивительные клонические технологии. Старший нукер ССБ со странной фамилией Йенг смотрел новости, однако совершенно неравнодушно — он нервничал и обильно потел. Глядя на дикторов кластера Шакрам в красивых одеждах, Сальвадоро Йенг теребил поношенный мундир, стучал костлявыми пальцами по столу и ерзал в неудобном пластиковом кресле — между прочим, выбранном специально для неудобства, дабы не засиживаться в кабинете. Йенг обожал труд в поле, работу на местности, когда обстановка меняется ежесекундно, но столь же быстро разрешается решительностью его бойцов и напряжением его разума. Молниеносные силовые акции, проводимые ССБ, служили Йенгу наркотиком, почти физически заряжали нукера молодостью и страстью — молодостью духа, какая только и может иметься у бессмертного когната Нуль-Корпорации, и страстью ко всемогуществу, каковым только и наделяют псов всесильной спецслужбы. Однако расклад, разворачивавшийся перед Йенгом сейчас, отличался от прошлого опыта кардинально.
Во время просмотра голографической передачи щека бывалого следователя несколько раз непроизвольно дернулась, то ли демонстрируя варианты доступных лицу следователя мимических движений, то ли являясь непроизвольным нервным тиком. Дослушав новости, хитроглазый старикашка несколько мгновений молчал, упершись взглядом в пустой экран. Наконец он отвернулся от голопроектора, опустил острый сухой подбородок и с отвращением уставился на лежащий на столе документ, отпечатанный на официальном бланке с исходящим номером».
Илья Тё. Никто, кроме Господа Бога
Искусственные миры, созданные по чьему-то заказу, нуждаются не только в героях, движущихся сквозь них подобно горячему ножу в куске масла, — т.е. самых что ни на есть звездных суперменах, но и в достоверном обосновании собственно мироустройства, сколь бы невероятным оно не было. Искусственное Мирозданье, четко «спроектированное» Ильей Тё, вполне соответствует западным аналогам. Так, помимо основного текста с многочисленными приключениями, в издание включены глоссарий, «задачи материальной структуры Корпорации Нулевого Синтеза», «Памятка агната (для заключения страхового контракта на клоническую реинкарнацию)» и т.д.
Что же представляет собой Искусственное Мирозданье? По сути – жестокий и расчетливый бизнес-космос, в котором есть место и подвигам, и мести, но только для отщепенцев, ибо истинным владыкам, живущим вечно (если с ними не расправились другие) и при этом пользующимся технологическим рогом изобилья, благородные человеческие качества и просто искренние порывы почти не свойственны…
Итак, как же начиналось новое Бытие (в зрелом сарказме и эрудиции Тё не откажешь): «…Новый мир был безвиден и пуст. И тьма царила над бездною. И корпус робота носился над водами… И сказал робот: Я сотворю человека! И да владычествует он над рыбами и зверями, и над птицами, и над всяким скотом…».
Мир, похожий на огромный супермаркет, только на первый взгляд можно отнести к реализованной сказке. Здесь можно получить все, за что в состоянии заплатить, но не стоит забывать о том, что в технически развитом обществе любая иллюзия рядовому потребителю покажется реальностью. И он не будет искать ничего другого…
Есть только одна беда – в таком выверенном, безмерно богатом и безопасном мире абсолютному большинству людей очень быстро станет нечем заняться. И выяснится, что не надоедающим возбудителем для пресыщенных граждан синтетических Вселенных может быть только эгоизм, переходящий в жестокость. "Искусственное Мирозданье, в просторечии именуемое своими обитателями Корпорацией Нулевого Синтеза или Корпорацией Нуля, вовсе не было вселенной насильников, садистов, рабовладельцев и массовых извращенцев. По большому счету оно было всего лишь вселенной массовых потребителей». Просто этим потребителям скучно. Отсюда постоянный спрос на гладиаторов и секс-рабынь. Но когда в одной из покорных клонированных красавиц вдруг проснется душа древнего воина с традиционным представлением о справедливости – миру, наполненному изощренной техникой уничтожения всего живого, мало не покажется.
«Нуль-Корпорация производит следующие виды потребительских товаров:
ОСНОВНАЯ ГРУППА ИЗДЕЛИЙ:
— пространство и время, овеществленные в форме стандартной искусственной Вселенной, именуемой также «кластером»; каждая Вселенная-кластер является замкнутой и физически изолированной ячейкой, протяженность пространства и длительность времени которой определяется статутом Нуль-Корпорации «О стандартизации миров»;
— космические тела и группы космических тел внутри искусственных кластеров;
— информация ГИС/СИНК в форме неограниченной, саморазвивающейся базы данных.
СПЕЦИАЛЬНАЯ ГРУППА ИЗДЕЛИЙ:
— нуль-роботы (автономные заводы по производству миров);
— индустриальные Центры (автономные заводы по производству иных потребительских товаров);
— транспортные системные корабли (с ишедовым бронированием);
— аналоговые (не системные) корабли (без ишедового бронирования);
— копии матриц всех разумных существ, когда-либо существовавших в истории Естественного Мироздания;
— копии матриц всех разумных существ, произведенных клоническими фабриками Нуль-Корпорации в форме физически взрослых тел;
— копии матриц всех разумных существ, произведенных в «программных мирах» Нуль-Корпорации в форме виртуальных личностей с ложной памятью (систематизированных комплексов воспоминаний).
ОБОРОТНАЯ ГРУППА ИЗДЕЛИЙ:
— биосферные сублиматы для эволюционного терраформирования;
— искусственно выращенные человеческие тела;
— искусственно выращенные тела животных;
— части человеческих тел и животных;
— обучающие программы и несистематизированные комплексы ложной (профессиональной) памяти;
— любые иные потребляемые изделия гражданского оборота, зарегистрированные в ГИС/СИНК и не запрещенные к использованию корпоративными статутами о торговле, в том числе промышленная продукция, продукты питания, техника и оборудование, ресурсы и материалы, товары массового потребления…»
«Остров Британия был в течение почти 400 лет провинцией Римской империи. Высадка Юлия Цезаря (55-й год до Рождества Христова) открыла этот остров римскому миру, но прошло около столетия, прежде чем император Клавдий попытался окончательно подчинить его своей власти. Победы Юлия Агриколы (78—84 гг. по Р.Х.) отодвинули границу римского владычества в Британии до устьев Форта и Клайда, куда вслед за римским мечом двигалась и римская цивилизация.
Население концентрировалось в таких городах, как Йорк и Линкольн, управляемых собственными муниципальными чиновниками, защищенных массивными стенами и соединенных между собой сетью дорог, тянувшихся из одного конца острова в другой. В городах, подобных Лондону, возникла торговля, а земледелие достигло такой степени процветания, что Британия была в состоянии удовлетворять потребности в хлебе даже Галлии. Минеральные богатства острова разрабатывались в оловянных рудниках Корнуолла, в свинцовых — Сомерсета и Нортумберленда и в железных — Динского леса.
Богатства острова быстро возрастали в продолжение нескольких столетий ненарушаемого мира, но те же причины, которые подтачивали силы Римской империи, должны были повлиять и на ее британскую провинцию. Здесь, как и в Италии и Галлии, население, вероятно, опускалось материально и духовно по мере того, как имения землевладельцев увеличивались, а земледельцы превращались в крепостных, хижины которых располагались вокруг роскошных резиденций их властителей. Разрабатываемые принудительным трудом рудники сделались источниками бесконечного гнета. Города и селения были одинаково задавлены тяжелыми налогами, а промышленность опутана сетью законов, которые быстро придали организации ремесел наследственно — цеховой характер. Кроме того, чисто деспотическая система римского управления, убивая всякую местную независимость, убивала вместе с тем и всякую энергию. Люди не знают, что значит борьба за отечество, если забывают о том, что значит самоуправление.
Такие причины разложения были общими для всех провинций империи, но были и другие, действовавшие только в Британии и зависевшие от ее исключительного положения. Остров ослабел от внутренних несогласий, явившихся результатом особенного характера его цивилизации. Дело в том, что побежденные бритты были романизированы только в городах, сельское же население осталось в стороне от римского влияния, говорило на родном языке и даже сохранило туземные обычаи. Употребление латинского языка можно было рассматривать как мерило римской цивилизации; но тогда как в Испании и Галлии латинский язык совершенно вытеснил языки побежденных народов, в Британии употребление его ограничивалось горожанами да богатыми землевладельцами, жившими вне городов.
Опасность, проистекавшая из такого положения вещей, особенно дала себя знать лишь тогда, когда у бриттов появился новый враг с севера. Слабость провинции и надежда на хорошую добычу побудили к нападению на бриттов непокоренных римлянами пиктов…»
Джон Ричард Грин. История Англии и английского народа
В фундаментальном издании известного британского историка описаны важнейшие события в истории страны с V по начало XIX веков, уделяя внимание как ожесточенной борьбе за власть, так и нравам, которые царили в обществе. Так во время Столетней войны парламенты, ставшие простыми собраниями вассалов и их сторонников, стали походить на военные лагеря, куда вожди часто являлись лишь в сопровождении вооруженных отрядов. Парламент 1426 года получил неофициальное название «дубинного парламента» — в нем было запрещено ношение оружие и вассалы баронов пришли с дубинами на плечах. После того, как и с дубинами было запрещено являться в парламент, под одеждой стали прятать камни. Многие верили в колдовство и чародейство – так появление тумана, окутавшего поле битвы при Бернете, приписывали заклинаниям монаха Бенге. Средневековые английские нравы – в отличие от того, как их сейчас часто романтически представляют – были просты и большой частью безжалостны. Да само время жизни у большинства было небольшое.
В тексте подробно описаны и времена королевы Елизаветы, Френсис Дрейк и разгром испанской Великой Армады. Далее следуют пуританская Англия, победы и преобразования, сделанные Кромвелем, Реставрация Стюардов и триумф Вильгельма Оранского, Великая Коалиция, захват Индии, превративший – благодаря награбленным сокровищам – в самую богатую и сильную державу в мире.
«В то самое время как договор в Вервенсе и крушение второй Армады освободили Елизавету от войны с Испанией, восстание Хью О’Нейла нарушило спокойствие, господствовавшее со времени побед лорда Грея. Ирландский вопрос снова стал главной заботой королевы.
Сначала казалось, что прежнее счастье ей изменило. Поражение английских войск в Тайроне вызвало общее восстание кланов севера; а предпринятая в 1599 году настойчивая попытка подавить растущее восстание окончилась неудачей из-за тщеславия и непослушания, если не преступного соучастия, наместника королевы, молодого графа Эссекса. Его преемник, лорд Маунтджой, при своем прибытии нашел в своей власти только несколько миль вокруг Дублина; но за три года восстание было подавлено. Испанский отряд, высадившийся для его поддержки в Кинсейле, был вынужден сдаться. Овладев страной, англичане закрепили ее за собой линией крепостей. Энергия и беспощадность нового наместника сокрушили всякое открытое сопротивление, а голод, последовавший за опустошением страны, докончил разрушительное действие меча.
Хью О’Нейл с торжеством был доставлен в Дублин; граф Десмонд, снова поднявший восстание в Менстере, искал убежища в Испании, и наконец дело завоевания было закончено. В годы правления преемника Маунтджоя, сэра Чичестера, была сделана серьезная и ловкая попытка умиротворить завоеванную область введением всюду чисто английской системы управления, суда и землевладения. Все следы старого кельтского устройства страны были отвергнуты как «варварские». Закон отнял у вождей их власть над кланами и поставил их в положение крупных вельмож и землевладельцев; члены кланов из подданных превратились в арендаторов, плативших своим лордам только известные обычные оброки и повинности. Система кланового землевладения была уничтожена, и наделы членов клана были превращены в чиншевые участки английского права. Таким же путем у вождей было отнято их наследственное право суда, и английская система решения дел судьями и присяжными заменила суд по обычному праву брегонов.
Всему этому кельты противопоставили непреклонное упорство своей расы. Ирландские присяжные, как и теперь, отказывались обвинять. Члены кланов были рады освобождению от произвольных вымогательств своих вождей, но все еще считали их начальниками. По внушению из Англии Чичестер сделал попытку ввести религиозное единообразие, но потерпел неудачу: англичане «Палисада» оказались такими же католиками, как и природные ирландцы, и единственным следствием попытки было создание на общей религиозной основе единого ирландского народа. Впрочем, твердое, но умеренное управление наместника достигло многого, и уже появлялись признаки готовности народа постепенно усваивать новые обычаи, — как вдруг при преемнике Елизаветы (в 1610 г.) английский совет принял и провел великую революционную меру, известную под именем колонизации Ольстера».
«Афины, община свободных граждан, весьма ограниченная в пространственном отношении и ничтожная по государственной силе, оказали на мировую жизнь огромное влияние. Выразилось это не в форме великих исторических деяний и международных отношений, а равно и не в непрерывном ряде тех политических и социальных явлений, какие произвел Рим. Наоборот, отразившиеся на всем человечестве творческие силы Афин принадлежали к идейной области, не ограниченной временем. Законы мышления, всестороннее познание мира, науки, язык, литература и искусство, учение о нравственности, способствовавшие облагорожению человечества, — таковы бессмертные деяния Афин.
Отношение человечества к городу Паллады — а ведь в смысле лишь метрополии эллинского язычества и являлся он источником красоты и мудрости, по каковой причине по преданию к нему почтительно относились даже невежественные Средние века, — это почтительное отношение выработалось в единственный в своем Роде культ, идеальный по природе. Культ этот предполагал сознание непреходящей ценности аттической образованности. Можно даже сказать, единственно тот, кто приобщался к мудрости, оказывался способным уразуметь гений Афин; только умственная аристократия питала почтение к Афинам. Правда, даже варвары могли удивляться властвовавшим над миром мощи и величию Рима, но какое же значение мог иметь для Алариха или Аттилы город Платона и Фидия?
Когда Афины достигли вершины гражданственной своей жизни, Перикл назвал их школой всей Греции. И Сократ определяет значение Афин такими словами: они мудростью и красноречием превзошли прочие народы; их ученики сделались наставниками для других народов; коренным свойством греков вообще является ум, и их делает эллинами не столько общность происхождения, сколько афинское образование.
Истинно творческая эпоха Афин обнимала лишь короткий срок времени, но и его оказалось достаточно для создания такой необозримой полноты непреходящих образцовых творений культуры, какой во многих отношениях не могла достигнуть ни единая из последующих эпох.
Вслед за великими освободительными подвигами при Марафоне и Саламине расцвет Эллады в Афинах достиг чудного развития. В аттических литературе и искусстве вылилась вся сумма умственной мощи Греции. Мыслители, поэты, художники этой республики принимаются за воплощение высочайших духовных задач в области фантазии и познания и либо сами разрешают их в совершенных художественных формах, либо неразрешимые вековечные задачи завещают человечеству».
Ф. Грегоровиус История города Афин в Средние века (от эпохи Юстиниана до турецкого завоевания)
История классической Эллады описана во множестве хрестоматий и известна многим. А как сложилась судьба языческих Афин столетия спустя, в христианском Средневековье? В конце IV в. византийский император Феодосий постановил снести языческие храмы, но великий Парфенон решил не сносить, а переделать. Так он превратился в собор Пресвятой Афинской Богоматери. В 539 г. по приказу императора Юлистиана были закрыты философские школы. Это был последний удар по древнему языческому миру олимпийских богов и старой афинской системе обучения. Афины превратились в один из множества периферийных городков империи, управляемых из Константинополя. После его падения во время четвертого крестового похода, в 1205 г. Афины достались бургундскому рыцарю Отто де Рошу, а Парфенон стал католическим собором. Франки правили городом свыше двухсот лет. Но возникшее герцогство Афинское было лишь тенью былого величия. В конце концов герцогство перешло в руки семейства флорентийских банкиров Аччьяджули, а один из них, Нерио, даже украл с ворот Парфенона серебряные пластины. В 1456 турки-османы во главе с Омаром занимают Афины. Их владычество длится без малого четыре столетия. И только в XIX в. в Европе снова стала популярной величественная трагика давно забытых миром греческих богов и героев.
«Еще ранее Запада Восток явился ареной для разрушительных инстинктов переселявшихся племен. Первым от них нападениям эллинский Восток подвергся во второй половине III века. Со своих обиталищ на Балтийском море готские племена перебрались в скифскую землю, раскинувшись по северному побережью Понта Эвксинского, где готов видели в эпоху Каракаллы. Отсюда разбойничьи их набеги распространились на область Иллирии, Дуная и Балканов, на Фракию и Македонию, на острова побережья Греции. В 253 году они осадили даже Фессалоники. Печальное положение, в каком очутился этот укрепленный и большой город, столица Македонии, навело на Грецию глубочайший ужас, так что император Валериан принужден был даже обратиться с воззванием к городам, утратившим за мирное время воинственность, приглашая горожан заводить милиции и строить укрепления. Таким образом была возведена стена на перешейке и возобновлены стены в Афинах, со времен Суллы превращенные в развалины и запущенные[15]. Так как при сооружении новой Адриановой части города старая восточная стена была снесена совсем, то можно усомниться в том, чтобы укрепления Валериана охватили всю тогдашнюю площадь города.
После гибели этого императора во время персидской войны новые полчища готов и славян с 256 года неоднократно вторгаются в Малую Азию и разгромляют там эллинскую культуру. Тамошние города были тогда же окончательно опустошены либо погребены под пеплом. Трапезунд, Никея, Пруза, Апамея, Илион, Никомедия пали, и факел нового Герострата — гота — навсегда уничтожил чудное творение искусства в греческой Азии — храм Артемиды в Эфесе.
Но пока ни единое из вторжений варваров не захватывало собственно Греции. Случилось это лишь после третьего из морских их набегов. В 267 году готы и герулы вознамерились на 500 босфорских судах открыть себе доступ через Черное море к Геллеспонту. Блестящая морская победа, одержанная над варварами римским адмиралом Венерианом, оказалась бесплодной, ибо варвары набросились на Византию и Хризополис, разграбили Кизик, остальное побережье Азии и островов Архипелага (Ионических). Затем они поплыли дальше и высадились в Древней Греции Города Аргос и Коринф подверглись нападению и грабежу. С Пирея эти орды набросились и на Афины; случилось это в 267 году, когда Галлиен, преисполненный ума, друг философа Плотина, стал императором и явился последним среди императоров защитником города Афин, где сам он некогда приобрел права гражданства...»
«В июне 1941 года в Белорусском особом военном округе дислоцировался 6-й кавалерийский корпус (командир корпуса генерал-майор И.С. Никитин), в состав которого входили две кавалерийские дивизии бывшей легендарной 1-й Конной армии, хранившие богатые боевые традиции Гражданской войны: 6-я Чонгарская Кубано-Терская (командир – генерал-майор М.П. Константинов, штаб и части дивизии размещались в районе Ломжи) и 36-я (командир – генерал-майор Е.С. Зыбин, штаб и части – в районе Волковыска).
В составе войск Киевского особого военного округа находился 5-й кавалерийский корпус (командир корпуса генерал-майор Ф.В. Камков) в составе 3-й Бессарабской им. Г.И. Котовского (командир генерал-майор М.Ф. Малеев) в районе г. Нестеров и 14-й им. А.Я. Пархоменко в районе г. Славута кавалерийских дивизий.
В Одесском округе размещался 2-й кавалерийский корпус (командир генерал-майор П.А. Белов) в составе 5-й им. М.Ф. Блинова в районе поселка Париж (Молдавская ССР) и 9-й Крымской в районе Комрат кавалерийских дивизий, а также 32-я кавалерийская дивизия в районе Джанкой (Крым). Это были кадровые соединения РККА с устойчивыми боевыми традициями.
Перед началом Великой Отечественной войны кадровые кавалерийские дивизии по штату имели: 4 кавалерийских полка, конно-артиллерийский дивизион (восемь 76-мм орудий и восемь 122-мм гаубиц), танковый полк (64 танка БТ, 20 БМ), зенитный дивизион (восемь 76-мм зенитных орудий и две батареи зенитных пулеметов), эскадрон связи, саперный эскадрон и другие тыловые части и учреждения.
Кавалерийский полк, в свою очередь, состоял из четырех сабельных эскадронов, пулеметного эскадрона (шестнадцать станковых пулеметов и четыре 82-мм миномета), полковой артиллерии (четыре 76-мм и четыре 45-мм орудия), зенитной батареи (три 37-мм орудия и три счетверенных «максима»). Штатная численность кавалерийской дивизии составляла 8968 человек и 7625 лошадей, кавалерийского полка – 1428 человек и 1506 лошадей.
Кавалерийский корпус двухдивизионного состава примерно соответствовал моторизованной дивизии, обладая несколько меньшей подвижностью и меньшим весом артиллерийского залпа».
Юрий Аквилянов. Советская кавалерия на фронтах Великой Отечественной
Кавалерия – легендарный род войск. Многие известные советские военачальники, прославившиеся в Великой Отечественной войне, начинали службу в армии именно как конники. Среди них были: Жуков, Рокоссовский. В издании рассказывается о боевых действиях отважных советских кавалеристов, как на фронтах, так и во вражеском тылу.
В книге описано, как в уже в самые первые дни Великой Отечественной войны на белоруской земле в районе Ломжи в бой с вермахтом вступили 6-я Чонгарская кавалерийская дивизия 6-го кавалерийского корпуса, на украинской земле – 3-я Бессарабская кавалерийская дивизия 5-го кавалерийского корпуса, на молдавской – 9-я кавалерийская дивизия 2-го кавалерийского корпуса. Подробно рассказывается и о том, как в период с 5 декабря 1941 года по 8 января 1942 года, в контрнаступлении под Москвой, доблестно сражалось 25 кавалерийских дивизий, что, по официальным данным, составляло не менее четверти участвовавших на этом этапе стрелковых соединений сухопутных войск Красной Армии.
В Красной армии в первые два года войны постоянно увеличивалась не только численность пехоты, но и кавалерии. В 1942 году численность кавалерийских соединений была доведена почти до 100 дивизий, что также составило практически четверть общего количества стрелковых дивизий Красной Армии. Часть из них была сведена в 19 кавалерийских корпусов, число которых было сопоставимо с числом танковых и механизированных корпусов».
Всего в годы Великой Отечественной войны было создано 19 кавалерийских корпусов, а 7 из них, участвовавших в 1945 году в освобождении Европы от фашистов, получили почетные звания «гвардейских». Многие советские кавалеристы стали Героями Советского Союза, были удостоены боевых орденов и медалей.
«Противник продолжал вести ожесточенные атаки с фронта, выходя танковыми группами на конотопском и кременчугском направлениях на коммуникации ЮЗФ.
В этих тяжелых условиях командование юго-западного направления пыталось организовать оборону и помочь окруженным войскам фронта.
Маршал Тимошенко приказал сформировать конно-механизированную группу (2 кк, 1 и 129 тбр, 100 сд) и с утра 16 сентября с фронта Лебедин, Зеньков перейти в наступление с задачей уничтожения прорвавшегося из района Конотопа противника и смыкания флангов 21-й и 40-й армий Юго-Западного фронта.
Для удара на кременчугском направлении главком приказал 5-му кавкорпусу с 3-й и 142-й танковыми бригадами утром 15 сентября нанести удар на Хорол. Наступление наших войск должна была поддерживать авиация фронта и Главного командования.
Но организовать эти удары было затруднительно. Части конно-механизированной группы только начали прибывать, а в 38-й армии обстановка в эти дни была неуправляемой.
Здесь проявилось отрицательное влияние успеха противника, окружившего киевскую группировку советских войск.
Случались и труднообъяснимые события. Так, при переправе через Ворсклу частей 34-й кавалерийской дивизии саперы без приказа взорвали мост вместе с находившейся на нем колонной 142-го кавполка. При взрыве погиб и командир этого полка майор П.П. Павлов.
15 сентября 1941 года принесло очередную неприятную новость для командования Юго-Западного фронта. В этот день 9-я танковая дивизия танковой группы Клейста соединилась в Лохвитце с частями 3-й танковой дивизии Гудериана, замкнув тем самым внешнее кольцо окружения войск киевской группировки, в которое попали 5-я, 37-я, 21-я, 26-я и часть сил 38-й и 40-й армий.
В составе 21-й армии в окружение попал 3-й кавалерийский корпус (32, 34, 43 и 47 кд), совершивший первый свой рейд еще под Смоленском в конце июля – начале августа 1941 года.
(Главком ЮЗН Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко надеялся еще исправить положение.
В директиве ГК ЮЗН № 0369 от 16.9.41 г. ставилась следующая задача 2-му и 5-му кавкорпусам: «После разгрома ромненской группировки противника и восстановления фронта 40-й армии подвижная группа Белова совместно с 5-м кав. корпусом будет направлена для разгрома кременчугской группы».
Фактически двум кавалерийским корпусам, с первого дня войны ведущим боевые действия, понесшим большие потери, ставилась невыполнимая задача – разгромить вышедшие в тыл Юго-Западному фронту соединения 2-й танковой группы под командованием Гудериана».
«Безусловно, взгляд со стороны нередко оказывается глубже и познавательнее, поскольку изначально оказываются задействованными методы сравнения и сопоставления. С другой стороны, чтобы понимать некоторые практические вещи, исконные, подлинные и аутентичные, так, как этого требует автохтонная среда, приходится познавать их на уровне инстинктов, с самого рождения. Поэтому самым верным решением дилеммы представляется сочетание взгляда субъекта (извне) со взглядом объекта (изнутри). Опыт известных антропологов показывает, что для максимально точного воспроизведения социальных связей и отношений исследователь должен вживаться в образ изучаемого им объекта, либо представлять этот образ. От этого восприятие исследователя не перестает оставаться субъективным, но принадлежность к объекту не позволяет ему оторваться от него, строить умозрительные догадки, слишком широкие обобщения. Отстраненное, высокомерное отношение субъекта исследования к объекту не позволяет видеть всю совокупность внутренних связей объекта: часть таких связей остается за пределами внимания. Другую крайность представляет местнический взгляд: он либо игнорирует значительную часть внешних связей и влияний, либо искажает их природу, считая все социально значимые духовные и культурные ценности в данной местности оригинальными, уникальными и аутентичными».
Ars Islamica. Ред. М.Б. Пиотровский, А.К.Аликберов
Книга, посвященная выдающемуся учёному С.М. Прозорову, объединяет материалы о том, как в современном гуманитарном знании представлены разные образы Востока. Слово Ars в названии издания имеет латинское происхождение и означает, как отмечено во вступительной статье, «знание, умение и науку, и ремесло, и искусство, искусное владение профессией, мастерство».
Известный отечественный востоковед, директор Государственного Эрмитажа М.Б. Пиотровский в своей статье из этого сборника указывает на то, что развитие научного исламоведения имеет огромное значение для благополучия и спокойной жизни всего мира. По мнению Пиотровского, перевод сложных и болезненных вопросов в плоскость рационального обсуждения значительно снижает накал страстей и позволяет найти логически обоснованное решение проблемы. Заместитель директора Института востоковедения РАН А.К. Аликберов в своей статье отмечает важность комплексного подхода к исследованиям, сочетающего аналитический взгляд извне и глубокое знание аутентичной культурной традиции.
Авторы большинства работ, включенных в сборник, подчеркивают, что в научной и преподавательской деятельности следует опираться только на подлинные тексты литературных памятников, как арабского, так и турецкого, и персидского происхождения. В свете такого подхода особо важным становится искусство точного перевода ключевых философских понятий и классических текстов в целом.
«XXIX Конгресс востоковедов, состоявшийся в 1973 г. в Париже, принял решение создать в сотрудничество с ЮНЕСКО ассамблею, которая бы преодолела свойственную западному колониализму методологию, принципы и подходы к изучению Востока. Россия осталась несколько в стороне от этих процессов, что и понятно: ни поздние дореволюционные, ни последующие советские исследователи, за редким исключением, не считали Восток особым «феноменом», поскольку он всегда был неразрывной частью страны. Возможно, именно по этой причине Эдвард Саид, впервые заговоривший об ориентализме, не включал России в число стран, использующих ориентализм как инструмент колониального влияния. Впрочем, при большем приближении к теме обнаруживается, что реальная ситуация с ориентализмом в России несколько сложнее, особенно в период утверждения марксистских подходов в востоковедении».
«Влияние врача огромно, так как пришедший к нему на консультацию человек обязательно думает, что это специалист и что он лучше знает, что нужно делать. Однако слишком часто мы передаём врачу наше право на принятие окончательного решения, хотя в наших интересах сохранить его себе. Мы же не отдаём свою кредитную карту продавцу, которому говорим, что он может взять любую сумму, которую захочет. Нет, мы проверяем товар и правильность цены, а затем забираем кредитную карту.
Однако доктору очень часто мы даём карт-бланш нашего тела, особенно хирургам, у которых, как правило, очень мало времени, чтобы выслушать своих пациентов. Наоборот, часто у них есть только время, необходимое для оперирования…
При этом не нужно думать, что медицина более прибыльная, чем гуманная. Но всё же мы должны помнить, что в каждой профессии есть мастера своего дела и дилетанты, честные и бесчестные, и от нас зависит развитие критического чувства, умение выбирать тех, кто действует в наших интересах. Врач обладает большой силой и способностью, чтобы успокоить нас и помочь нам в процессе исцеления, но также, чтобы ввести нас в панику, которая может вызвать новые проблемы со здоровьем или усугубить уже существующие заболевания».
Клаудия Рейнвилл. Метамедицина
Книга канадской писательницы и психотерапевта посвящена тому, как психологическое напряжение может провоцировать те или иные недуги. Ведь бывает же так, что одного человека буквально преследуют одни и те же неприятности со здоровьем, к примеру, простуды. А кто-то другой не может даже банку зеленого горошка открыть, не порезавшись. Почему так происходит? Автор показывает, как можно вытащить первопричину из-под сложного наслоения душевных травм, которые мы все неминуемо получаем на протяжении жизни.
Добавляет сложностей и двойственное отношение к медицине. С одной стороны, всякий в той или иной степени побаивается врачей. Все страшатся услышать серьезный диагноз, опасаются болезненных процедур. Да и коммерческая составляющая не прибавляет доверия. С другой стороны – не обращаться за медицинской помощью, когда она нужна, это совсем неразумно. В книге уделено внимание тому, как выпутаться и из этого клубка противоречий.
Автор особо предостерегает против того, чтобы воспринимать слова о том, что болезни тесно связаны с нашей жизнью, как обвинение. По ее мнению, важнейшим навыком является осознанное восприятие всех аспектов своего существования.
«Основная роль лимбического мозга состоит в том, чтобы обеспечивать наше выживание, избегая ситуаций, способных приводить к переживаниям, считающихся неблагоприятными, и побуждать нас повторять тот опыт, который считался положительным. Фундаментальная проблема лимбического мозга состоит в том, что он не рассуждает, не обладает проницательностью, необходимой для проведения распознавания и сравнения между «избегаемым» опытом, который вместо этого мог бы быть для нас благоприятным, и «повторяемыми» ситуациями, которые, наоборот, могли бы иметь негативные последствия для нашего здоровья.
Например, человек, который заболевает вследствие ситуации, когда он чувствовал себя брошенным, покинутым, вполне мог записать в своей памяти это равенство: «быть больным = я получаю любовь и внимание». Таким образом, каждый раз, когда он чувствует себя брошенным или оставленным в стороне, лимбический мозг автоматически закажет гипоталамусу заболевание каких-нибудь органов так, чтобы человек заболел и кто-то о нём заботился».
«Фосфор присутствует на Солнце и в других звездах. Содержащие фосфор минералы находили в составе некоторых метеоритов – космических камней, которые упали на Землю. Некоторые ученые считают, что метеориты сыграли важную роль в формировании запасов фосфора на Земле.
Фосфор на Земле находиться в виде различных соединений, в том числе в минералах под названием фосфаты. Большие залежи богатых фосфором минералов можно встретить н Ближнем Востоке, в Китае, России, Северной Африке и США. Фосфаты применяются в сельском хозяйстве в составе удобрений.
На долю фосфора приходится чуть менее 0,1 % массы земной коры. Этот фосфор заключен в соединениях, из которых состоят различные минералы».
Нэнси Дикманн. Фосфор. 6 главных элементов на Земле
Полноцветное научно-популярное издание рассказывает юным читателям о том, какие же элементы находятся около нас, и какую роль в жизни нашей цивилизации играет присутствующий на планете фосфор.
этот элемент – вовсе не самый распространённый в Солнечной системе, но он необходим для существования жизни.
В книге описано, как был открыт фосфор в XVII веке германским алхимиком Хеннингом Брандом, пытавшимся отыскать философский камень, но вместо этого получивший вещество, от которого исходило сияние. Поэтому Бранд поученный элемент «светоносным».
Одна из глав посвящена фосфору в организме человека. Фосфор составляет всего лишь 1 % от массы человеческого тела, но это маленькое количество играет очень важную роль. Употребление продуктов, богатых фосфором, укрепляет человеческие зубы и кости. Фосфор содержится в молочных продуктах, мясе, рыбе, бобовых, чечевице, орехах и цельном зерне.
В наше время основной сферой применения фосфора является производство удобрений.
«В 1830-х годах английский химик Джон Беннетт Лавес проводил эксперименты с различными удобрениями, проверяя их действие на горшечных растениях и полях. В 1842 году он разработал метод производства удобрений. Вскоре он открыл фабрику, где стал применять этот метод – обрабатывать богатые фосфатами горные породы серной кислотой, что позволяло получать большие объемы удобрений.
Удобрения оказали огромное влияние на сельское хозяйство, что дает возможность прокормить постоянно увеличивающееся население Земли. Но у их применения есть и оборотная сторона. Содержащиеся в удобрениях фосфаты могут легко оказаться в реках, ручьях и озерах. Из-за этого в водоемах могут произойти существенные изменения, и живущие там растения и животные могут не выжить в новых условиях».
облако тэгов
М.: 
