Зачем он пошел в этот поход, Артем и сам не знал. В эти июньские дни, когда работа опостылела, а жена нескончаемо пилила его пустяковыми проблемами, он просто покидал свои вещи в рюкзак, и ушел, надеясь, что несколько дней, проведенных в тайге, сотрут в прах его усталость от монотонных будней. И вправду, когда сосновые своды леса сомкнулись за его спиной, он почувствовал нескончаемую радость от того, что теперь побудет наедине с собой, не печалясь, превозмогая усталость бодрым шагом бывалого походника.

Утро было обманчивым. Скоро туман опустился еще ниже, обволакивая склоны по которым вниз стекали каменные реки, и ветер принес с гор дождь, через некоторое время превратившийся в стену холодного ливня. Изрядно промокнув, Артем, тем не менее, упорно продолжал путь, меся грязь колеи тяжелыми трекинговыми ботинками.

Осины трепетали под тяжелыми каплями дождя, и потоки воды стекали в овраги, шумели и переговаривались сосны. Артем шел, внимательно смотря под ноги, памятуя о пареньке, который, запнувшись о камень, упал в лужу, и захлебнулся под тяжестью рюкзака. Внезапно, среди камней он увидел блеснувший металл. Наклонившись, Артем поднял с земли предмет, очевидно вымытый потоками дождя из земли. На ладони лежал наконечник стрелы, острыми гранями сверкал он, покрытый серебром дождевых капель, гордо напоминая о прошедших веках, десятках и сотнях поколений, проходивших этой дорогой, но не замечавших у себя под ногами тень давно ушедших времен. Артем улыбнулся, подкинул на ладони находку, и убрал ее в боковой карман куртки.

Дождь усиливался, а Артем все шел, забираясь выше и выше по тракту. Скоро тяжелые капли сменились крошевом мокрого снега, лесовозная дорога уходила на северо-восток, а Артем свернул на тропу, которая через некоторое время привела его к очередной каменной реке. Огромные валуны, покрытые серым налетом лишайника, под уклоном тянулись к туманной вершине гряды, которая была не видна за серой промозглой пеленой тумана. Но именно туда и нужно было Артему. Он вздохнул, затянул потуже лямки рюкзака, и стал карабкаться по каменному потоку курумных завалов. На дереве хохотала сорока, изрядно портя настроение своими издевательскими криками, а ноги постоянно предательски соскальзывали с мокрого лишайника, казалось только и ждущего, чтобы отправить невнимательного человека в алчные каменные пасти. Но Артем был сосредоточен, непреклонен к тяготам, и целеустремлен, поэтому уже через час подъема, он отдыхал на вершине гряды, прислонившись к останцу, и обозревая туманные дали. С его капюшона неустанно капала вода, в ботинках было сыро, но именно сейчас он ощущал ту непреодолимую волю, полнокровную жизнь, свободу от ненужных условностей.

Уже вечерело, когда Артем подошел к старому зимовью, изрядно устав от дневной скачки по курумникам и зарослям кедрового стланика. Здесь, в пади Кедровой, он никогда не был, но именно сюда вела его путеводная нить. Шумели могучие кедры, стряхивая на укрытую хвоей землю потоки воды, неустанно стучал где-то внизу дятел, в зарослях таился ручей, своим звонким голосом переговариваясь с дождем. Вот здесь-то и поставил какой-то охотник в незапамятные времена свой балок, небольшой, но крепкий и уютный, готовый приютить любого в любое время года. бывали здесь и шишкари, о чем говорили оставленные ими самодельные лущильные машинки и кучи ореховой шелухи. На стенах снаружи висели снасти, смотанная проволока, под крышей стояли ведра, под небольшим навесом была аккуратная поленница. Артем, невольно поклонившись, зашел через узкую дверь. В балке было натоплено. Маленькая печурка еще хранила тепло, на высоких нарах лежал расстеленный старый спальный мешок, на матице висел небольшой холщовый мешок, судя по выпуклым очертаниям, хранивший консервные банки. В этом временном пристанище явно кто-то жил, и не один день. Но самым удивительным была печатная машинка, стоявшая на самодельном столе из лиственницы у маленького окошка. Здесь был и ворох листков, и добротный светодиодный фонарь, и кружка, хранившая остатки крепкого чая. В саму машинку был заправлен лист с начатым текстом. Рядом лежала почти неразличимая гладкая косточка красноватого оттенка. Артем подошел ближе, и украдкой взглянул на страницу. «В этой долине я только начал свой Путь, и ни боль, ни жизненные неурядицы, ни бесконечное душевное Одиночество не заставят меня отступить. Бесконечное синее небо видит цепочку моих робких следов по первому снегу грядущей зимы, а я еще не нашел ту линию, что разделяет прошлое и будущее… В этой красной косточке шагай я увидел неразрывность предначертанного, и именно поэтому на границе смерти я встретил тех, кто являлся мне в незримости той заповедной долины.» Артем остановился, словно заглянув в бездну чужих откровений, и вышел на свежий воздух. Дождь перестал накрапывать, и в лесной тишине запели птицы, перекликаясь многоголосьем на разные лады. Ветер шумел кедровыми распадками. Артем засунул руку в карман, и нащупал наконечник стрелы. Он украдкой посмотрел на острые грани когда-то смертоносного оружия. И улыбнулся.

По склону, увитому стлаником и зарослями черники, тяжело западая на правую ногу, шел пожилой человек с рюкзаком за плечами. Артем приветственно поднял руку, а неведомый, пока еще, походник помахал в ответ…

Александр Мраков