Знать не знала этого автора, но по итогам оказалось довольно мило и забавно. Сложно даже сказать, что это за тип историй, скорее декамеронического толка, чем какого-то другого, if u know what i mean. Герои де Ренье — французские дворяне и представители третьего сословия (разночинцы по нашему), видимо, его же эпохи, то есть конца 19 века. С одной стороны, они уже утратили основной источник дохода (за исключением самых богатых и знатных, к которым жмутся все остальные), с другой стороны, еще не смирились с необходимостью работать. Общественный уклад, аналогичный описанному Прустом, короче. Зачем я это говорю — потому что герои постоянно балансируют между бедностью и мотовством, плавно переходя из одной крайности в другую.

Надо сказать, что только сам герой, то бишь господин де Брео, похож на нормального человека, не святого ни в коем случае, но и не имеющего особо неприятных пороков или черт характера. Зато остальные представляют собой паноптикум разной степени фееричности. Один — прощелыга и негодный поэт, пытающийся выдавить из себя возвышенные стихи в угоду своим покровителям, хотя его муза явственно тяготеет к базару. Другой — во всем нормальный человек, выделяющийся лишь особо неконтролируемой и неразборчивой страстью к женскому полу, которая изрядно портит ему и окружающим жизнь.

Небольшой роман составлен из нескольких историй; в каждой из них свой сюжет, хотя герои и повторяются. Все они являются знакомцами господина де Брео, а он либо слушает рассказ, либо непосредственно участвует в действе. Не сказать, чтобы в них был какой-то особенно оригинальный сюжет (за исключением фееричных грехов госпожи де Гриньи), но читать их интересно. У Ренье очень хороший, отточенный слог, знаете, того типа, что проглатывается совершенно незаметно, потому что автор для каждого случая подбирает именно правильные слова и не разводит лишней писанины. Не могу сказать, чтобы этот роман как-то особенно впечатлил меня, но в целом понравился.

сабж

Насколько мягок и очарователен был роман про волхвов, настолько пресен и бессмыслен роман про Робинзона. Турнье очень мало что прибавляет к классическому сюжету, он лишь переписывает по-своему детали текста, упирая на то, как в отсутствие приличного человеческого общества герой то немного пятит, то снова обретает человеческий облик, и какие метания и причуды происходят в его душе. Так, говорят, если в волной темноте лечь в теплую воду, чтобы не прикасаться ни к чему, можно спятить: мозг за отсутствием внешних раздражителей начинает находить их в себе самом. Развлекает себя сам, как может, короче. Кажется, для этого даже есть какой-то специальный термин, но не суть. Примерно это же самое происходит с героем Турнье: раздражители у него есть, но явно недостаточно, и он тоже развлекает себя сам, как может. То понастроит культовых объектов и сочинит уголовный кодекс острова, назначая самому себе наказания, то заляжет в кабанье болото в теплую грязь, то начнет сношаться с цветочной полянкой. Наблюдать за его девиациями, честно говоря, не очень интересно — возможно, каждый человек в такой ситуации сходил бы с ума по-своему, но это еще не повод писать об этом целый роман. Более того, чтобы сходить с ума таким скучным образом, как это делает герой Турнье, совсем не обязательно оказываться на необитаемом острове — большинству людей это прекрасно удается в рамках городской квартиры. Появление дикаря Пятницы тоже ничего особенно не прибавляет к вялому, почти незаметному сюжету.

В целом — сон разума рождает чудовищ, конечно, но у Турнье это в основном чудовищно скучно, и только. Зачем он все это писал и что конкретно хотел прибавить к оригинальному сюжету Дефо, не понимаю.

сабж

Собственно, мне нечего прибавить к тому, что все уже сказали до меня: третий роман Нью-Кробюзонского цикла самый слабый. Честно говоря, если бы я по случайности именно его прочитала первым, я не стала бы читать Мьевиля дальше вообще.

Трабл в том, что советская детская и приключенческая литература внушила нам всем дикое отвращение к тематике борьбы против угнетателей, народных восстаний и тд. Не то чтобы в теме как таковой было что-то плохое — но я столько сожрала этой дряни в свое время, что уже больше не могу и не хочу. Вероятно, не я одна. Поэтому то, что именно эту тему Мьевиль сделал главной в романе, уже вызывает тоску, хотя я прекрасно понимаю, конечно, что в рамках близкой ему, эмн, литературной традиции, она не успела стать таким дурновкусьем. С другой стороны, напиши Мьевиль "Совет" на пятьдесят лет раньше — не исключено, что он в сильно подредактированном варианте изучался бы в советских школах. В общем, я, конечно, понимаю, что это издержки скорее моего персонального восприятия, чем романа, но тут уж ничего не поделаешь.

С другой стороны, вообще подобные остросоциальные темы в развлекательной литературе (коей фэнтези является по определению) вызывают ощущение, что тебя подло надули. Если бы я хотела почитать что-то "с идеей" и про "борьбу с угнетателями", я бы смотрела в совсем другом пласте литературы. А если уж я беру фэнтезийный роман про вымышленный мир, населенный удивительными существами, со странными физическими законами, магией и тд, наверное, я беру его не для порции нотаций, а прежде всего, чтобы выключить им мозг.

Увы, возможно, это опять же издержки социальной темы, но беда в том, что Мьевилю она удалась даже слишком достоверно, и именно поэтому получилось неинтересно. Объяснюсь: подобные стихийные народные восстания, коммуны, дурканутые революционеры, вымещающие на общественном строе собственные беды и комплексы — это все очень похоже на правду, да. В итоге получается такой пестрый бестолковый балаган, ни в коей мере не двигающий сюжет, и ни один из героев не вызывает не то что симпатии, а даже интереса особого — с ними и так все понятно. В отличие от первых двух романов, где общий сюжет, несмотря на многочисленные ответвления, был очень четкий (с мотыльками боролись и победили, к цели плыли и доплыли), в "Железном совете" герои мечутся туда-сюда, непонятно, зачем, и в итоге странная концовка не изменяет ничего по сравнению с тем положением, с которого все начиналось — не считая судеб отдельных людей, да и то погибших в основном по глупой случайности. Глобальное зло на горизонте в виде запланированного нападения Теша на город остается слишком таинственным и неясным, чтобы избавление от него можно было оценить столь высоко. Путешествующий поезд, перед которым кладут рельсы, снимая старые — слишком нелогично даже для Мьевиля, он себе вообще как этот механизм-то представляет?

Кстати, вот еще один вопрос, который меня внезапно начал волновать: если биомагов достаточно, чтобы создавать такое количество переделанных на карательных фабриках, неужели не нашлось достаточного же количества для подпольных магов, возвращающих переделанным их нормальный человеческий облик за большие деньги? Прекрасный рынок ведь, работай — не хочу. Ведь логично, что если можно изменить живую плоть в одну сторону, то можно и в другую, во всяком случае, иногда. Странно, что этот вопрос никак не поднимается.

Возвращаясь к тексту: интересно все, что связано с путем от точки А до точки Б, первая часть до того, как герои нашли тот самый Железный Совет. А вот дальше начинается совсем бестолковая чехарда, потому что совершенно неясно, кому он нужен и зачем — очевидно, что для города никакой пользы от этой колонии хиппи нет и быть не может, и для "угнетенных масс", ни для кого. Потому и обратное путешествие поезда выглядит по крайней мере нелогичным, да и к тому же оно так и осталось незавершенным. Эта общая бессмысленность всех глобальных действий героев как-то снижает общее впечатление от их приключений, жертв и тд — потому что в моих глазах как читателя финальная цель этих действий не имеет ни ценности, ни смысла. Да, похоже на бестолковые метания, происходящие около каждой революции, удавшейся или неудавшейся. Но жизнь — одно, а литература — все-таки другое, и тем более в рамках фантастического города вся эта революционная борьба смотрится очень вымученно.

Так странным образом вышло, что до этого момента я даже имени Боэция не слышала — притом, что по совокупности его заслуг в симпатичных мне областях (теология и философия) давно должна была бы знать. Но лучше поздно, чем никогда, хотя это даже как-то странно. Надо бы при случае добраться до его теологических сочинений, но только в русском переводе. Скорее всего, это, конечно, издержки английского перевода, который представляет собой практически подстрочник (входящие в текст стихи переведены эквилинеарно прозой, хоть по отдельным строчкам и видно, что они, наверное, были хороши в оригинале) — но текст достаточно не то чтобы тяжелый, а, скажем так, громоздкий. Там, где мысль можно было бы выразить значительно короче, Боэций раз за разом повторяет на разные лады одни и те же аргументы.

Собственно, "Утешение" представляет собой диалог автора с персонифицированной Философией. Ситуация вполне реальная: сделав блестящую карьеру при римском дворе в начале 6 века, в конце жизни Боэций попадает в немилость, его обвиняют в государственной измене, заключают в тюрьму и впоследствии казнят. "Утешение" написано в этой самой тюрьме, из которой автор уже не вышел, что придает тексту дополнительный горький привкус. И, в общем-то, определяет содержание. Боэций начинает с адресованных собеседнице жалоб (более чем оправданных) на тяготы своей жизни. На протяжении всего текста автор обсуждает с Философией различные, эмн, философские же вопросы, точнее — слушает ее наставления, уточняет, пытается спорить. Вопросы разные, но наиболее общего характера: о счастье и несчастье, награждении добродетели и наказании порока, человеческих достоинствах, о том, что не должность красит человека, а человек должность и т.д.

Не могу сказать, что я везде согласна или что даже меня правда интересуют все поднимаемые Боэцием вопросы. К примеру, вопрос о "плохих государственных должностях" кажется мне откровенно высосанным из пальца, и вывод, сделанный Боэцием после долгих рассуждений, о том, что высокий пост увеличивает как пороки, так и добродетели человека, тоже не впечатляет. С другой стороны, у него очень милые рассуждения о счастье и несчастье, иногда очень точные, но иногда отдающие софистикой. Вот, к примеру: "He who is most happy is also the most delicately sensitive, so that unless everything is exactly as he wants it to be, he is so unused to any adversity that he is put out by even the least upset". Практика показывает, что человек наиболее счастлив в наше непростое время (если нет войны и ничего такого), когда ему возвращают отобранную по лету горячую воду. Казалось бы, такая малость по сравнению с мировой революцией, но сколько проблем доставляет ее отсутствие.

Но это я отвлеклась. В целом рассуждения Боэция носят очень общий характер и касаются очень общих предметов — как и всякая приличная философия. Это не скрашивается даже рассыпанными по тексту отсылками к его печальной биографии, упоминании его недругов и заслуг. Вообще в Боэциевском тексте очень много наследия Платона и Аристотеля (и прямых отсылок к Планоту, в частности), так что это своего рода трибьют классикам с позиций философа еще римского, но уже христианского. Христианское мировоззрение и ценности Боэция не подлежат сомнению, но при этом он приходит к своим выводам именно через философские рассуждения (хотя в большинстве случаев к тому же результату можно было бы подойти через христианскую мораль). Единственное исключение — последняя часть с рассуждениями о всезнании Бога, разве что.

Что искренне восхищает в авторе, так это легкие вкрапления юмора в его достаточно серьезный и "возвышенный", если так можно сказать, текст. Вот чего мало ожидаешь от произведения, которое пишется, чтобы примириться с мыслью о собственной скорой и неестественной смерти. Однако они есть, и вызывают улыбку. Где-то Боэций очень мило рассуждает о ценности семейства, брака и тд, но при этом замечает, цитируя Еврипида:"one who lacks children is happy in his misfortune". Не могу судить со своей колокольни, но, кажется, похоже на правду))

Последняя часть — наиболее интересная мне — почти целиком посвящена проблеме свободной воли и предопределению. Боэций пытается разрешить популярную проблему того, что с одной стороны, все все предвидящий Бог, а с другой стороны, человек наделен свободной волей. Найденный им ответ, конечно, не является оригинальным: "So if you should wish to consider his foreknowledge, by which he discerns all things, you will more rightly judge it not to be foreknowledge as it were of future but knowledge of a never-passing instant". Идея Бога, для которого не существует понятия времени как процесса, и каждая временная точка в настоящем и будущем — это его "сейчас", конечно, Боэцию не принадлежит (хотя я не возьмусь сходу вспомнить, кому она таки принадлежит изначально). Но из всех возможных ответов на данный вопрос этот всегда нравился мне, и окружающие его рассуждения весьма изящны.

Очень жаль, что за недостатком перевода не смогла нормально оценить стихи, которых в книге много. Судя по неким отдаленным признакам (насколько вообще можно судить по подстрочнику), они хороши. Тем более, что тематика стихов развивает рассуждения предшествующего им параграфа, что придает им дополнительную прелесть — стихов на такие темы мало кто пишет.

сабж

Попавшийся мне сборник — это практически все, что М.Р. Джеймс, собственно, написал из художественной литературы (помимо этого он написал еще кучу научных работ по Средневековью), и совсем все, что переведено у него на русский язык. Сборник представляет собой, собственно, классический образчик готического рассказа конца 19 — начала 20 века. Он очень-очень ровный и за счет этого несколько занудный. Когда читаешь первые пять, они кажутся необычными (хотя и не скажу, чтобы захватывающими), но если сходу прочитать все подряд, становится очень понятно, как именно Джеймс конструирует свои рассказы. Мне кажется, это в равной степени примета эпохи и черта авторского стиля. Прежде всего, большая часть историй подана через третьи руки: то герою рассказывают свои приключения случайные знакомые, то он наткнулся на чьи-то доисторически дневники в букинистике, то это местная легенда. С самим повествователем, как правило, не происходит ничего удивительного, в лучшем случае он становится спокойным, не подвергающемся опасности наблюдателем. Поскольку читатель по привычке встает на точку зрения повествователя, а не кого-нибудь, уже не страшно, скажем так.

Далее, значительная часть всего страшного произошла в 16 веке, да и то по неподтвержденным слухам (но в народе говоря, понятно). Учитывая, что в 16 веке и без того ужасов происходило, тоже не страшно.

Что забавно, изрядная часть всякой жути в рассказах связана с церковью, скрывающимися в ней неупокоенными душами, одержимыми священнослужителями и таинственными черномагическими ритуалами. Я предположила сходу, что вот оно, прорывающееся сквозь англиканскую благопристойность язычество, тянется к официальной религии как подобное к подобному. Впрочем, любое иное объяснение (включая то, что не здоровые нуждаются во враче, но больные) тоже сгодится. Не то чтобы я имею что-то против мистики подобного толка — напротив, это придает дополнительный художественный эффект, особенно в кино. Просто обилие разнообразных церквей и соборов, в которых что-то не так, начинает несколько утомлять.

Еще одно свойство Джеймсовской прозы — эрудиция ученого, которую он даже не пытается спрятать. Тексты изобилуют латинскими цитатами (местами с очень ржачным неправильным переводом, над "свиными одеяниями" уже без меня посмеялись), отсылками к различным историческим личностям, реалиям и тд. Впрочем, это не мешает читать совершенно и обычно носит исключительно декоративный характер.

В целом — Джеймс очень мягкая, качественная и интересная в своем роде проза. Не занудная, но и ни капли не страшная.