Еще один фантастический рассказ Буковски. И как «альтернативка», и в остальных смыслах тоже. Идея, исполнение, манера, стиль, тон — это практически идеальное произведение в жанре рассказа, с одним крохотным изъяном.

Чтобы оценить все великолепие этого текста, нужно знать подлинную биографию Генри Чарльза Буковски.

Она отличается от поведанной истории, как пьяная драка за грязным дешевым кабаком отличается от боксирования на ринге со зрелым Хэмом на пике формы.

И все же этот рассказ — шедевр!

Кажется, кажется... благодаря этому рассказу я понял, чего хотят женщины. Иногда, во всяком случае. Иногда они хотят, чтобы мужчина в грубой форме, возможно, с применением некоторого насилия, показал им, чего они хотят на самом деле, а не то, что им в их дурную голову под влиянием минуты залетело.

В общем, женщины думают, что только они способны мужчинам мозги вправлять. Нет . Это работает в обе стороны.

А что вы хотели от обитателей капиталистических джунглей, населенных большими и малыми хищниками?! Шишки с вершины пищевой пирамиды уничтожаю сотни тысяч миллионы людей рад увеличения нормы прибыли, нижним чинам можно и двумя-тремя жертвами обойтись. Это не чья-то прихоть, это система.

И в этой системе один из главных героев — Гарри — был когда-то наверху. И считал, что там он отчужден от жизни и ведет бессмысленное существование. Добровольно скатился на дно и выяснил, что пирамидальная система с масонским глазом на вершине сверху донизу построена из одинаковых блоков. И нищий в ней такой же безличный кирпич, как и богач.

Очень честный писатель Буковски. Обещал, что после грустных и горьких «Двух пропойц» будет веселый рассказ. Так и случилось.

А еще:

- Перемешай любовь с ужасами, понял?

- Понял. Я этим всю жизнь занимаюсь.

И не обманул своего редактора. Правда, ужас не в финале, а в том, что молодым и здоровым быть лучше, чем старым и больным. Еще и пятихатку баксов срастить не удалось.

Этот замечательный рассказ археологически точен и ретроспективно ужасен.

Вот, что я имею ввиду. Сегодня мы читаем книги о наших предках из Каменного века и удивляемся: как можно прожить в пещере 5 000 лет, десятки поколений без малейших перемен к лучшему, и не вымереть к чертям собачьим.

Также и люди из коммунистического будущего, когда начнется настоящая история человечества, читая подобные истории, будут думать: как они выжили в этом кошмаре и не повымерли к едрене фене?!

Как-то вот выжили, оставалась физическая крепость, а это очень важно))

Рассказ предельно правдивый. В одном Бук ошибся — это не личная история одного человека. Я пережил то же самое через десятки лет на другой стороне земного шара. Да миллиарды людей за последние сто лет пережили то же самое. И в своем чувстве отчуждения от других людей Хэнк тоже был совсем не одинок.

Очень грустная история про парня, которому не везло в отношениях. И вот он вроде как обрел истинную любовь, но ошибки прошлого — связь с полоумной бабенкой — привели к трагедии. Пострадал невиновный, хороший человек.

Рассказ пророческий, для 21 века. Так что его поучительный и горький пафос будет становиться все более актуальным.

Кстати, молодой да ранний Иэн Макьюэн опубликовал рассказ на ту же тему через пару лет. Не было ли тут дерзкого воровства идеи у маргинального и малоизвестного автора? Или это просто избирательное сродство?

Еще один великолепный рассказ-мемуар. Изумительно! Он очень личный, но я как будто про собственную юность читал. Четверть века назад мы тоже играли в нацистов и коммунистов, ничего в этом не понимая. На самом деле это просто был стихийный идейный бунт под обломками рухнувшей империи. Но желали мы только пить пиво и развлекаться с девочками. Будущего не было. Впереди — Миллениум, фатальный как Стикс.

Как можно достичь такого единения в мыслях и чувствах с любимым писателем, через бездны времени и пространства?! То ли люди медленно меняются, то ли это диалектическое повторение истории по Гегелю.

Кстати, будущее все же наступило. Не для всех, конечно, но Буковски и мне повезло.

Вот из-за подобных рассказов я недоумеваю, почему по сию пору у Хэнка нет своей странице на Фантлабе?

Да, к сай-фаю это имеет мало отношения, но есть же жанр абсурдистской фантастики. По-моему, у Бука получилось не хуже, чем у Кафки. И эти уморительные карлики по 2 тыщи за штуку! Через них кричащие противоречия во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами просто возопили к равнодушным Небесам. Бестолку, нет пути в рай...

Это потрясный рассказ о ревности женщин к тому, что делают их мужчины, к их замыслам и мечтам. Умные женщины могут сдерживать эту зависть к самости самца, могут даже научиться сопереживать ей и поддерживать своего избранника. Дуры и читательницы «Космополитена» собирают вещички и уматывают, чтобы нарваться в следующий раз на ту же коллизию. Конечно, в этом рассказе Буковски немного льстит мужчинам, говоря, что они могут учиться на своих ошибках, и тогда им кое-что перепадет на десерт.

Рассказ великолепно сценичен и драматургичен. Из него вышла бы отличная сценка бенефисного вечера в театре или короткометражка. Начинающий режиссер мог бы сделать из этого интересное кино.

Ужасная история, как говаривала моя бывшая жена. Настроение тихого ежедневного отчаяния и убогости нищенского существования, преданы очень точно. Конечно, фактура другая, но я прожил нищенские отроческие и юношеские годы в депрессивном и нищем Казахстане в конце прошлого века, так что остро почувствовал всю ту горькую, но с налетом лиризма, правду, что поведал о своей юности Буковски.

В этом рассказе очень интересно слияние прямо-таки чеховской простоты и правды, поэтизации обыденности и настоящая американская парадоксальность, игра в казалось-оказалось. И это филигранное движение на грани юмора. Ситуация-то, в принципе, комичная, но смеяться совсем не хочется, потому что очень грустно все это. Мастерская увертюра к сборнику.

Это социально-политический роман написанный в манере гротеска и абсурда. Воннегут использует стиль детской энциклопедии, приемы бурлеска и комикса, старые жанры, и изобретает то, что станет в ходу лишь лет через сорок — посты, мемы, демотиваторы, комменты. Вся эта чехарда стилей и приемов необходима автору, чтобы ярко отобразить главные темы книги:

- Как «страна храбрецов» превратилась в токсичную радиоактивную помойку, раковую опухоль, пожирающую остальной мир.

И связанные с этой:

- Как капиталистическая система физически уничтожает планету, доводя ее до экологического коллапса, и

- Как та же система превращает людей в роботов, прежде чем заменить их настоящими роботами, а людей списать в утиль.

Ну и в довесок там много всего: расизм, угнетение женщин, бесправие бедных при демократии, бесполезность искусства в буржуазном обществе.

В общем, очень «локальные» идеи, учитывая, что по ходу дела Воннегут уничтожил, а потом возродил Вселенную.

Книга в результате получилась очень прямолинейная, злая и подрывная. Автор так и сообщает в начале — моя задача внести хаос в порядок.

Зачем? Потому что такой порядок приведет только к всеобщей гибели. Его нужно уничтожить прежде ,чем он уничтожит нас. И подобный роман-динамит может очень поспособствовать правому делу.

Роман написан у истоков и про истоки нашего сегодняшнего мира начала 2020-х. Книга по-прежнему актуальна, если верить, что лучше поздно, чем никогда.

В нашей стране у нее есть и одна специфическая злободневность. После 30 с лишком лет тотальной пропаганды, самые вменяемые взрослые граждане России верят в позитивную роль «правильного капитализма». Сейчас-де да, плоховато живем, а вот построим «правильный капитализм» и все наладится в стране.

Вот вам послание от Воннегута, много лет работавшего на крупнейшие корпорации и небольшие конторы, прожившего 50 лет при «правильном капитализме» в «свободном обществе» и всеобщем избирательном праве.

В его книге один «правильный бизнесмен» Двейн Гувер — платит хорошо сотрудникам, честен в делах, занимается меценатством, не расист — и его жена покончила с собой, сын спустил свою жизнь в унитаз, а сам он тихий псих, который превращается в буйно помешанного.

И одна «правильная корпорация», «сохраняющая высокие стандарты нравственности и гражданского долга». Она довела город, в котором расположена, до локального экологического бедствия при изготовлении особо смертоносных пластиковых авиабомб.

А если таких правильных много будет? Ой-ой...

Единственное, за что я хотел попенять Воннегуту и даже балл снизить, так это за идеализм. Якобы можно ситуацию глобального угнетения человека человеком и все из этого следующее изучать и понимать в терминах порядка и хаоса, уповать, пусть и в ироническом ключе, на Создателя, видеть божественную искру в каждом человеке, признавая его важность и уникальность...

Но тот свет души, что Воннегут увидел с помощью своего героя художника Карабекьяна, — при том порядке, что им зло и остроумно показан и раскритикован — это свет фар человека-машины, освещающий ему путь на пустом и темном шоссе для бессмысленной езды в никуда.

Но при всем своем идеализме Воннегут делает не только этой, но и другими книгами, важнейшую вещь — тормошит, будит в человеке его человечность, выводит из зоны комфорта и самоуспокоения — мол, меня-то пронесет — заставляет интенсивно думать и чувствовать в регистрах подлинного гуманизма. Ведь это так много для одного, пусть даже великого писателя.

Так что роман «Завтрак для чемпионов» — это не только одна из главных книг Курта Воннегута, но и всего 20 века.

П.С. А творчеством своим Килгор Траут больше всего похож на Филипа Дика, халтурщика-графомана, оказавшегося гением и пророком всей человеческой цивилизации.

Это переходный роман Балларда от глобального катастрофизма ранней тетралогии к описанию техногенного «будущего ближайших пяти минут». Из лона этой книги (простите за каламбур)) вышли лучшие поздние романы автора, написанные на рубеже тысячелетий. А это пока роман-эксперимент о новых идеях, внезапно захвативших безумную голову писателя.

Всеобщей гибели от космического катаклизма не произошло (пока), и смерть, при всей своей массовости, вновь стала индивидуальной. (Отсюда, кстати, бесконечное варьирование и фетишизация уникальных травм после аварий). Остальным приходится жить в техногенном аду антиутопии. (Ад, точно, — действие книги занимает почти год, но на каждой странице описывается удушающий зной и жар середины лета). Физическая смерть приходит к некоторым, духовная — ко всем. Выражается это во все большем врастании человека во вторую, искусственную природу, киборгизация и необходимая для лучшего встраивания в инфраструктуру дегуманизация. И ужас ситуации в том, что смертоносная трансформация человека в кибернетический организм происходит через его самые глубинные слои — инстинкт самосохранения и тягу продолжению биологического рода. Технология, овладевая человеческой сексуальностью, превращает его в «призрака в доспехах».

Пока Баллард транслирует обрушившееся на него страшное знание на индивидуальных примерах, к социологии антиутопического будущего он перейдет в более поздних книгах. И важнейшую для своего зрелого творчества фигуру антагониста, философа-провокатора он пока только нащупывает (опять же простите за каламбур)). Его крепко сбитый и смертоносно сексуальный Роберт Воэн — пророк-анархист, художник перформанса, а не идеолог, художник-ситуационист, буквально вколотивший себя в исковерканный салон автомобиля. Балларду-герою приходится за него самому много додумывать и придумывать. Долгие, умные и иногда нудноватые диалоги о будущем человечества между друзьями-врагами, духовными близнецами — антагонистами будут написаны Баллардом-автором лишь четверть века спустя. А тут он старается поскорее нарезать правду-матку доходчиво и кратко.

И в этом проявился его писательский талант. Роман-«крушение» доступен всякому, кто удосужится потратить время на его чтение. При всей блестящей стилизации (Нео Смайл ее справедливо и точно оценила) такая порнография может возбуждать только законченных отморозков, так что невольно приходится сосредоточиться на смыслах книги. Порнография нужна для провокации и как ролевая модель взаимоотношений (автор прямо в тексте несколько раз на это указывает, его герои играют в порно, а не сексом занимаются), пусть читатель нервно, а не физически возбуждается. Баллард действительно кричит «остановитесь!», а не старается играть на наших тайных страстишках.

И у него все получилось! Это доказывают оставленные на этой странице отрицательные отзывы и низкие оценки. Читатели, так отнесшиеся к книге, все прекрасно поняли. Просто некоторым не нравится грубая власть факта или излишняя настойчивость в его оглашении, даже в высокохудожественной форме. Вот если бы действительно Баллард написал роман о смартфонах, которых тогда, к сожалению, не было, то доброжелательная и сочувствующая аудитория существенно бы расширилась. (Господи, как у романа «Текст» Глуховского что ли?! Свят, свят!)) А так приходится принимать роман Балларда, как горчайшие, но чрезвычайно полезные пилюли в очень яркой и привлекательной упаковке. Ну что ж, я достаточно мазохист, чтобы быть в восторге от такого времяпрепровождения.

П.С. Кстати, тем, кто только собирается прочитать роман или уже читал, рекомендую, раз уж есть такая отличная возможность, посмотреть предваряющую книгу короткометражку-мокьюментари Балларда 1971 года «Автокатастрофа». Какие-то добрые люди ее перевели, озвучили и выложили на Ютубе, найти очень легко. Все основные идеи романа изложены кратко в неподражаемом баллардовском стиле, а видеоряд и красивая девушка — героиня фильма послужат отличной иллюстрацией для чтения. Техника, кровь, секс, крушение — все в одном флаконе. Как раз то, что доктор Хелен Ремингтон прописала))

А вот теперь я льщу себя хвастливой надеждой, что принадлежу к не очень обширному кругу читателей, что прочитали Радугу гравитации дважды. Первый раз это было такое интеллектуальное напряжение всех мозговых сил, что я долго не решался повторить этот подвиг. А тут случайно взялся за книжку и уже не мог оторваться. Первое чтение заняло целый месяц, второе — всего девять дней. Как ни пыжился, но больше 130 страниц за день одолеть не мог. От необходимой концентрации внимания и обилия вызываемых текстом мыслей и чувств в прямом смысле голова пухнет и кругом идет. Сразу же начал делать заметки по ходу чтения и набралось в итоге 63 пункта, страниц на 15 печатного текста. Хочется сделать теперь из этого что-то посерьезнее еще одного восторженного отзыва.

Мне нравится, что на этой странице писало столько знающих и хорошо понимающих литературу читателей. Особенно вдохновляет своей глубиной и проникновенностью работа Night Owl. Рад испытать чувство гордости за нашу молодежь. Есть кому в России строить будущее.

Добавить к таким отзывам что-то кратенько очень сложно. Разве что пару выводов и цитат, чтобы не были наши восторги голословны.

Пинчон, судя по семи из девяти прочитанным книгам, левый либерал, которого современные левые и либералы Запада немедленно окрестили бы обскурантом-черносотенцем, если бы внимательно прочитали.

Вот его критика Маркса, описывая колониальную политику Запада:

«стоп, ну-ка погоди минутку — точно, это ж Карл Маркс, лукавый старый расист, удирает, стиснув зубы и воздев брови, делает вид, будто речь только о Дешевой Рабсиле и Заморских Рынках… Нет-нет. Колонии — это гораздо, гораздо серьезнее. Колонии — отхожие места европейской души, где человеку дозволительно спустить штаны и расслабиться, упиваясь вонью собственного дерьма. Наброситься на изящную жертву, ревя, как заблагорассудится, и пить ее кровь, не скрывая радости. Каково?»

Действительно, каково?

Или вот слова Энии из воображаемого спора с отцом:

«Может, есть такая Машина, и она заберет нас, заберет целиком, через электроды в черепе нас засосет прям в Машину, и мы там станем жить вечно, мы и остальные души, которые в ней сидят. Она сама решает, кого засосать, вдоба-авок — когда.Тебе торч не дарил бессмертия.Ты всякий раз возвращался в умирающий кус вонючего мяса! Но Мы можем жить вечно в безупречном, честном, очищенном Электромире…»

Тут вам прямое предсказание Киберпространства и всего раннего киберпанка. Кстати, повесть Джеймса Типтри «Девушка, которую подключили» вышла в том же году, что и книга Пинчона. Вот это Совпадение!

Примеры из разных областей развертывания человеческой цивилизации можно приводить десятки, сотни. Потому что Пинчон создал роман-мир, целую виртуальную Землю, закодированную на 1000 страниц текста. В мире своем он описал все от центра планеты до границы космоса, действие разворачивается на всех континентах, от полюса до полюса и на временной шкале в шестьсот лет от начала Нового времени до первых двух столетий третьего тысячелетия. А к тому же астральные миры, посмертие и все такое прочее...

Однако, преклоняясь перед художественной и интеллектуальной мощью Пинчона у меня есть претензия к нему как к идеологу. Он ярый индивидуалист. При всем своем безусловном левачестве (ни одного худого слова о Советской России, Сталин — обаятельный тиран, и только!) он не верит в борьбу масс за социальный прогресс, историческое творчество народа для него чуждое понятие. Можно было бы надеяться на сборище креативных маргиналов, но нет, не потянут. Не хватит ресурсов и стойкости. Самим не пропасть и не скурвиться — вот и все, на что силенок хватит. Даже в разгар контркультурной революции Пинчон по поводу ее результатов не испытывал никаких иллюзий, а не 20 и не 40 лет спустя, когда писал «Вайнленд» и «Внутренний порок».

Да, наверно, лучше знать первый раз приступая к чтению (чтоб не было горьких разочарованных упреков): в конце все умерли. В буквальном смысле.

И все равно Пинчона читать строго необходимо, особенно его главное творение — Радугу. Это невероятное приключение. Круче, наверно, чем скататься в южноамериканские джунгли и посетить руины города исчезнувшей цивилизации (а ведь в романе есть и про это история!).

Он очень духовно и интеллектуально обогащает.

Вот стоит у тебя книга на полке почти 20 лет, на видном месте, но ты живешь с ней как будто в параллельных измерениях. А потом череда мелких внутренних происшествий, и вот ты жадно вчитываешься в шедевр, на существование которого полчаса и десять лет назад тебе было плевать. Произошло сопряжение сфер, катаклизм космического масштаба, который никто не заметил.

У Петера Хандке покончила с собой мать. Ей было всего 51 год. Он только что закончил одну из своих лучших книг (как потом окажется), наверное радовался творческой удаче, и вот нужно ехать на родину, хоронить дорогого тебе человека. От тяжких переживаний у него начались панические атаки и внезапные приступы немотивированного страха.

Но Хандке — писатель. И чтобы избавиться от мучающих его приступов, он решил рассказать историю жизни своей мамы в форме повести. Найти языковые средства, что помогут ему пережить и описать трагедию.

Получилась крайне драматичная и печальная история о женщине, родившейся в деревенской глуши, прожившей две трети жизни в благородной, но унизительной нищете и не знавшей никогда ни желаний, ни счастья. Ее окружало вначале закостенелое патриархальное, а позже отчужденное буржуазное общество. Из системы строжайших правил и чудовищных ограничений (не то что ты не можешь иметь собственных идей и потребностей, даже смеяться нельзя, когда смешно!) в пустоту городской безличности и пустоты одиночества.

Единственная эпоха, в которую героиня повести жила хоть сколько-нибудь полной жизнью — это война. Под бомбежками и постоянной угрозе голодной смерти. И что можно сказать о такой судьбе? Как она так долго продержалась?

Второй интереснейший слой повести — это ее стиль. Хандке постоянно отрефликсовывает свою работу над языком текста. Он страстно хочет ,чтобы его правильно поняли. И у него получилось . Он пятьдесят лет назад рассказал о далекой стране, о совершенно чуждых по менталитету людях, но читая невозможно не сопереживать героине истории, не понять и не оценить глубины ее страдания и перенесенных испытаний. это чудо человеческой коммуникации, чудо речи. И Хандке прав, когда говорит, что слова проникают глубже, чем визуальный образ.

Говорят, что именно в это время, когда создавалась повесть, Хандке был молодым выпендрежником, самопиарщиком и вообще попсовым парнем. Жаждал быстрой и громкой славы. Вполне возможно, что страх повторить унылую и жуткую судьбу матери толкал его и на не всегда благовидные поступки. Прочитав повесть, понять его стремления можно.

Но в самой повести ничего такого, конечно, и близко нет. Это удивительно тонкое, глубокое, лиричное и умное произведение. При всем своем протестном социальном и политическом пафосе, оно интимно, душевно.

Рекомендую всем любителям подлинного искусства мирового масштаба.

А еще можно вспомнить конкретное произведение Достоевского (самого писателя Кепеш, конечно, упоминает) «Крокодил», где либерально мыслящего господина в Пассаже проглотила африканская диковинка. И он, вообразив свое новое обиталище завидной кафедрой, принялся излагать из чрева разные душескрепные и прогрессивные истины.

Вот и Кепеш старается вовсю, выворачиваясь чуть ли не наизнанку, показывая нам нас самих с самых интимных, стыдных и тайных сторон.

Вначале я думал, что это сатира на поднимающуюся Третью волну феминизма. Ведь не даром, обабившись в буквальном смысле, превратившись в грудь, Кепеш мечтает, чтобы его любовница превратилась в гигантский пенис.

Но Рот, похоже, никогда не писал однослойных текстов, даже коротких. В итоге Кепеш, как мне кажется, доходит до горькой истины -каким бы высокоцивилизованным интеллектуалом человек не был, человечность и рассудок в нем сохраняются только покуда в нем есть его либидо, его сексуальность. И единственное, что он может сделать в позднебуржуазном обществе для достижения успеха — манифестировать ее.

Нужно превратить самого себя в фетиш поп-культуры, повторить успех «Битлз».

Сам Рот так и сделал. Сделав секс осью своего творчество (простите за каламбур), стал суперзвездой от литературы. Заодно наваяв тысячи страниц бессмертной прозы.

Разудалая сатирическая зарисовка на тему борьбы с мракобесием. Забавно, что В США вопросы веры рассматривает мирской суд.

И еще два момента.

Даже в микроскопический рассказ Уоттс ухитрился вместить полноценную научную теорию, со ссылкой на источник.

Злодеем оказался таки русский. Правда, в глазах персонажей, а не автора.

Очень грозное предупреждение — если люди утратят память о несправедливостях и жестокостях прошлого, не разберутся во всем комплексе чудовищных причин и следствий, они будут обречены на новые кровавые карнавалы страданий и чудовищной боли, калечащей души сотен миллионов.

И кое-что из прогнозов Уоттса уже сбывается. Именно во второй половине 2010-х фашизм вновь на подъеме, использует для захвата умов те мультимедийно-виртуальные парадизы, в которых обитают новые поколения.

Чарльз Буковски предварил свой роман «Женщины» такой фразой: «Сколько же мужиков оказались под мостом из-за бабы». Хороший был бы эпиграф к вот этой вот книге.

Или Сартр: «Жизнь человека — трагедия, исход которой предрешен». Тоже подходит.

Но эпиграфом стала запись Альбера Камю о том, что недолговечному человеку только недолговечное и может принадлежать.

В том числе и его собственная жизнь. И право ею распоряжаться.

К концу собственной жизни Рот стал (а может и всегда им был) заправским экзистенциалистом и писал очень грустные и жестокие книги. О том, что бы ты не делал — возмущался, унижался, пускался во все тяжкие, кто ты — трус ты или храбрец — финал будет ужасным и неотвратимым.

Казалось бы, впору разрыдаться и биться от бессилия головой об стену. Но у Рота помимо очевидной поверхности ужасных историй есть еще и глубина. Такой спокойной мудростью, таким пониманием человека и его мира веет со страниц его последних книг, что это каким-то подспудным образом укрепляет дух, помогает выстоять и выдержать самые суровые душевные испытания. Именно сила духа тут важна, потому что осознание собственной беды и трагедии ничему не поможет.

А еще у этой книги есть добрый литературный бог. Это Чехов. Прозрачность стиля, элегическая тональность и глубочайшее понимание любых житийных перипетий в романе очень чеховские. Сам Рот, потому что главный герой Экслер — актер, сопрягает свой текст с сюжетом и историей «Чайки». Но я бы прежде всего вспомнил чеховские повести — «Скучную историю», «Рассказ неизвестного человека», «Три года». Там тоже говориться о «не убоюсь я зла» и несокрушимой силе все-таки данной человеку неведомым источником. Природой ли, богом ли...

Потому что Саймон Экслер, хотя и дал слабину на какой-то миг, все же победил, не утратил своей глубинной сути, не уступил своего места во вселенной — актера на сцене. «Крепкого актера, на которого когда-то ходили».

Пойду смотреть экранизацию. Узнаю, что из этой истории сделали Барри Левинсон и Аль Пачино.

Крайне любопытное наблюдение в связи с романом Филипа Рота «Профессор желания» об ускорении протекания самой Истории. Это может разорвать ткань самой жизни, лишит человека переживания его базовых чувств, бросит в пучину немоты души. Поэтому долг романиста напоминать современникам о том, как проживали свои чувства их предшественники. Что чувства значили для них и как они формировали их души. Без этих якорей люди могут превратиться в бездумных и бесчувственных дикарей.

Много раз обкатанная мысль Адорно чаще всего теперь звучит так: «После Освенцима поэзия невозможна». Так и живем уже почти столетие с невозможной поэзией. И последний роман Сарамаго — это тоже высокопоэтический вопль: «Да что же это делается на белом свете!»

Сетуют, что мол сюжет не нов. Действительно, уже две с половиной тысячи лет все больше людей вчитываются и задумываются над этими кровавыми скрижалями и пытаются вычленить из них хоть толику смысла. И многим удается))

Почему бы и Сарамаго было не помучиться над этими главными вопросами бытия. К тому же получилось очень талантливо. Пусть и жестоко, пусть и печально.

он ведь даже не пытается оправдать бога. Приговор тому вынесен чуть ли не на первых страницах книги. Для Сарамаго это главный капиталист, хищник и угнетатель. Могущественный и безответственный. А ведь Сарамаго — коммунист. Поэтому для него важнейший вопрос к людям: Почему вы безропотно подчиняетесь столь наглой и беспардонной тирании? Жалкое потакание малейшим прихотям властительного тирана не делает вам чести, не облегчает вашу жизнь и не приведет ни к чему хорошему.

С другой стороны, он не оправдывает и Каина, да и сам Каин не ищет себе оправданий: чужая жесткость не дает права на собственную жестокость. Это путь в никуда. И страшный финал книги именно об этом. Нужно разорвать порочный круг власти и подчинения, ведущему к взаимоистреблению и полной аннигиляции. В этом простое, не новое, но важное завещание великого гуманиста.

А чисто по-человечески мне понравилась история про Лилит и землю Нод из начала романа. Она простая и незатейливая, нужна только как альтернатива для выбора Каина. Но в ней есть «ламповая теплота» сюжетов из эпохи зарождения цивилизации.

Думал чуток снизить оценку, мол, действительно не лучшая работа Сарамаго (хотя для своего возраста он просто жжет напалмом), но чудовищная и парадоксальная концовка книги еще раз подтвердила: Сарамаго — великий мастер!

Можно ли написать интересный рассказ о том, как человек стоит в очереди? Для настоящего фантазера нет ничего невозможного. Никогда еще очередь в аэропорту не двигалась так увлекательно!))

Правда, как обычно, когда Уоттс ведет разговор на стыке чистого гуманизма и социальных вопросов — его умозаключения и колкости не слишком точны. Господа к закручиванию бюрократических гаек, можно и не приплетать. И, кстати, священник из рассказа судил себя и вынес приговор без всяких научно-технических новшеств, а действительно один на один с Господом.

Но жестокая реальность внесла свои коррективы в фантазии Уоттса. И двух лет не прошло, как он, не совершив никакого правонарушения, был осужден и признан виновным в глазах американского правосудия, а не какого-то дедушки, восседающего на облаке.

Так что антиутопический и сатирический пафос рассказа куда как актуален, а вот антиклерикальный расплывчат и не убедителен.

Дочитав до середины рассказа, хотел было уже вступить в полемику с Уоттсом: якобы он не понимает самого смысла Веры в Господа. Но оказалось, что все он прекрасно понимает)) И персонажи его — продвинутые священники-технари — хорошо представляют себе всю опасность и слабость гностицизма, естественно-научного познания Благодати Божьей. Конфликт веры и знания — основной в рассказе, а ведь это очень тонкие дефиниции для атеиста, которые об этом обычно вовсе не задумываются.

С другой стороны, как атеист Уоттс никакого пиетета перед чужой верой не испытывает, скорее критикует.

Рассказ из лучших у автора. Еще одна великолепная смесь лирики, драмы, духовных поисков и научных загадок.

Благодаря развитию сетевых коммуникаций, и в частности видеохостингов, стали в последнее время популярны идеологические баттлы. Носители определенных идейных концепций кроют друг друга аргументами и матом под рев и улюлюканье распаленной публики. Проигравшего иной раз выносят за октагон вперед ногами. Борьба идей безжалостней борьбы за выживание.

Этот рассказ и является примером такого баттла, за которым мы следим из одной точки зрения.

Чистая биология против социального конструкта. Или проще — дарвинизм против марксизма.

Как всякий уважающий себя естественник Уоттс ни в грош не ставит гуманитариев и высокомерно презирает их возню в песочнице. В его вселенной властвует Организм, а значит выживает сильнейший и самый адаптивный. Как мы знаем из «Острова» даже облака межзвездного газа ведут бесконечную борьбу за ресурсы место под иными солнцами. И все, что правильно для организма, правильно и для сообщества оных. Если ты очень умен, но слаб или одинок — ты труп, не оставивший потомства и все твое сообщество обречено на вымирание.

Да, так думает Нечто, но ведь и очевидно, что Уоттс ему весьма сочувствует.

Ну откуда ему, биологу, знать что социальная форма бытия разумных существ, это такая же материя, как и организованная группа клеток. Вот только законы существования у нее иные, чем у биологического организма и эволюция и адаптация иные.

Само наше существование — контраргумент доводам Уоттса. Наш вид уже миллион лет существует, постоянно эволюционирует, выживает и давать дуба не собирается. И без всякого Причастия, и с грузом одиночества на плечах и с осознанием своей безусловной индивидуальной конечности. И ничего, живем, тянем лямку, а некоторые так и припеваючи живут.

А что же Нечто, решившее нас тут всех осчастливить утопией биологического Единства? Оно Причастило тысячи миров, овладело и переработало мириады душ, а после крушения — за целый миллион лет! — его никто не попытался спасти. Даже не вспомнил о его существовании. Значит не настолько прекрасна его биоутопия и не настолько он превосходен в своей адаптивности, как сам о себе мнит.

Рассказ заканчивается — как и фильм — открытым финалом. Борьба человеческой социальной цивилизации с этим паразитом-мономаном только начинается. И я ставлю на человечество.

Но как «бой с тенью» перед настоящим идейным баттлом, рассказ хорош.

Повесть действительно лютая, драйвовая и с чудовищно-великолепным финалом. Правда, не особо оригинальная. Взаимоотношения людей и богов в ужасающих глубинах космоса целиком взят из космогонии классиков жанра — Лавкрафта, Говарда, Смита. Все это подано в современной клиповой манере, добавлены действительно оригинальные детали собственного миростроения, а потому видится свежим и вкусным (ха-ха!).

Другой недостаток повести — это не полноценная проза, а скорее сценарный скрипт. Характеры персонажей раскрываются только через диалоги и действия, конфликт развивается прямолинейно от сцены к сцене. Локации и внешность героев никак не прописаны. Скальцы много занимался современным кино, и это видно на каждой странице текста.

Так что из этого мог получиться хороший малобюджетный телефильм для «Нетфликс» или пилот хорошего альтернативного сериала, типа «Орвилл».

И все же жаль, что Скальцы не создал на эту тему полноценной повести или короткого романа с описанием чудовищ, прописанными чувствами героев и картинами великолепной беспредельности космоса.

Оказывается за девять лет после прочтения в свежем номере «Если», я забыл насколько это крутая история! Но Уоттс — это Уоттс, титан мысли и мастер пера. Как можно скрутить в пятьдесят страниц вопросы нравственности, естественно-научные загадки, лирическую исповедь и историю борьбы в 10 млрд лет?!

И как же приятно греться в лучах такого таланта!

При этом таланта жестокого, учитывая зверский финал истории. И таланта гуманного, оставляющего лазейку для возможности грядущей победы вселенского Добра.

И ведь чуть Дарвина не сбросили с корабля современности, унесшегося в далекое грядущее. Но лучше не торопиться считать себя умнее гениев прошлого. Старая гвардия способна еще многому нас научить и от много предостеречь.

Это конечно сливки жанра! Столп, на котором стоит и стоять будет литература о Необыкновенном.

Всегда актуальной останется максима Пушкина: «Следить за мыслями умного человека — есть наука занимательнейшая».

Питеру Уоттсу есть что сказать своим отзывчивым читателям — едкие истины, горькую правду. Но говоря это по-взрослому и для взрослых, он легко и убедительно доказывает, что он не пессимист, не депрессивный нудяга, который не ожидает от мира и от жизни ничего хорошего. Он та самая канарейка в шахте, что честно предупреждает об опасной концентрации газа. Но и как при этом прекрасно поет, заслушаешься.

Однако, не обойдется без «но». Какое-то у Уоттса идеалистическое представление о том, что является деструктивными тенденциями в мире, а что нет. Почему-то с его точки зрения для спасения планеты важно «хорошие» люди в самой основе своей сути или «плохие». Люди бывают разными в разных ситуациях. Важно в каком обществе они живут, какой экономический базис у этого строя и соответствующая социальная надстройка.

Да, это простые «хорошие» люди намыли пластиковые острова в Тихом океане размером с Францию и помогают уничтожению 30 видов существ ежедневно. И никакие деспоты их не заставляют это делать.

Просто деспоты, сконцентрировав в своих руках настолько колоссальные ресурсы, о каких человечество не помышляло за всю свою историю, создали хищническое, взаимоистребительное общество, живущее по одному принципу: умри ты сегодня, а я завтра.

И поэтому не важно — «хороший» ты человек или «плохой». Если ты встроен в систему, а другой на Земле просто не осталось, ты участвуешь в уничтожении планеты, то есть в протяженном во времени геоциде.

Поэтому не защитой окружающей среды нужно заниматься, как это делают близорукие левые Запада, и не спасением отдельных видов тараканов. Нужно бить по основе основ — уничтожить экономическую матрицу, способную только истребить все живое на планете, а потом исдохнуть и самой.

А уж после, построив разумную экономическую систему и справедливое общество без эксплуатации, можно заняться ремонтом экологических систем, для нового прекрасного мира наших потомков.

И это не какая-то тайна или великое открытие, это истина простого факта. К сожалению, Уоттс, как и подавляющее большинство западных интеллектуалов, с детства отравлен пропагандой т.н. «свободного общества», ширмы прикрывающей гнилую и омерзительную суть капитализма как системы. Вот он и призывает к консолидации «хороших» людей против «плохих». И верит в победу первых. И потому он оптимист. К сожалению от его оптимизма маловато толка.

Но как сигнализатор предупреждения об опасности и исследователь негативных сторон и негативных же перспектив уже сложившейся ситуации — он великолепен.

Где-то к середине третьего тома эпопеи я, кажется, догадался, кто такой Владыка Ледяного сада, и стало интересен не только процесс, но и результат, как к нему вырулит автор.

Пока что это лучшая часть четырехтомной саги. Сокращение объема прибавило драйва и скорости проистекания событий. И то ли переводчик Легеза приложил больше стараний, то ли сам автор, но усиление стилистического разнообразия заметно даже при самом поверхностном чтении. Рассказ принца — явный мемуар из перспективы времени, а ветка Вуко — полный эффект присутствия здесь-и-сейчас.

Кстати, об этом. Многие тут поругивают Гжендовича за излишние подробности, но это его метод погружения читателя в выдуманную реальность. Крайне детализированный рассказ помогает достигать полного эффекта присутствия, глаз может и не заметить, увлекшись событием, а сознание благодаря умело поданной детали уже запрыгнуло на ту сторону страницы и толкается средь боротьбы персонажей.

Думаю, на самом деле не скрупулезность автора досаждает, а то, что именно он описывает. Потому что эпичность тут специфическая. По-прежнему судьбы мира решаются в деревенском палисаднике, а основной конфликт — резня трех хуторян из-за украденного порося. Колхозный эпос во всем его великолепии.

В начале книги нам представляют легендарную историю о плавании на заколдованный остров, а потом лес в горах, хутор ,корабль — вот и все локации. Ледяной сад описан ярко, но кратко и скупо. Не он в центре внимания писателя. Один раз описывается кошмар принца, которому приснился футуристический мегаполис, и это зрелище привело его в ужас. То есть любование пейзанами и дикими пейзажами — это осознанная стратегия автора, его искренний любовный посыл. Цивилизация — зло, и прогресс — зло. Все, к чему они могут привести, это беспамятство и безумие, как у пришельцев-землян.

Кстати, о них. Еще читая второй том, я понял, что такое «Фактор М» — магия. И это сильная сторона истории. Магия, основанная на нано-ассемблерах и холодном синтезе, приводимая в действие визуализацией образов, — такое колдунство мне по душе. Гжендович тут включает режим постмодерниста — все яркие и необычные образы в романе нам знакомы, потому что они взяты из головы деющих землян, тут не подкопаешься. Но вот мир Побережья парусов и Кирненской империи взят из головы самого Гжендовича и из прочитанных им книг, и тут эта вторичность играет уже против него.

Вообще, у него очень мощные плюсы всегда уравновешиваются мощными же минусами. Он хороший «стори-теллер», но никакущий миростроитель, мастер яркого и пластичного образа и никудышный психолог и философ. Персонажи его либо функционалы, либо реактивные сгустки эмоций. Его главная идея, что справедливый мир без угнетения человека человеком невозможен, а каждый должен возделывать свой огородик — пуста и примитивна. Его Вуко — это человек эпохи Великих географических открытий, а не наш потомок. Его Земля, которую он скупо описывает в воспоминаниях и диалогах, — это коллапсирующее общество, раздираемое патологическими противоречиями. Оно не способно было бы даже к лунам Юпитера отправить комплексную экспедицию, не то что на другой край Галактики.

Короче, Гжендович — мастер реалистичных приключений, но фантастика — это литература идей и смыслов, а с этим у нашего автора не очень.

И, конечно, ужасные последние страницы третьего тома. И после этого он ТРИ ГОДА заставлял своих польских читателей ждать, что же случится дальше! Садист не хуже Смильдрун и Ван Дикена!

Честно говоря ожидал чего-то более сурового, но и более глубокого. Думал, это будет антисоветская сатира на коммунистическую утопию с точки зрения представителя крупнейшей европейской буржуазии.

Но Крахт, хоть и сын капиталиста и выкормыш всей этой кровососущей клики, думает своим умом и свои представления имеет о том, как дела на белом свете делаются.

В разрушении европейской цивилизации и бесконечной столетней бойне, что описаны в его романе виноваты буржуи и их передовой отряд — фашисты. А созданная Лениным Швейцарская Советская республика — это наоборот едва ли не последний оплот разума и справедливого социального устройства, оставшийся в истерзанном войнами мире. Швейцарцы смогли уничтожить буржуйские колониальные империи, цивилизовали Африку и принесли свободу ее народам. Правда сами от бесконечной войны несколько одичали и вынуждены были бросить в пекло войны только что освобожденных негров.

И вот это все правильно и интересно, но дальше следуют минусы.

Сюжет у этого короткого романа поначалу развивается бодро и интересно. Комиссару ШСР приказано арестовать то ли двойного агента, то ли пособника фашистов. И он отправляется в погоню на юг, в сторону бывшей Италии. По ходу дела он вспоминает свою жизнь и детство в Африке, знакомит с мироустройством. Но очень скоро интересная история растворяется в сумбуре нелогичных поступков героя, дурацких встречах со странными типами, а потом и вовсе скатывается в мутный сюрреализм, поток ярких, но не сообразных образов. В итоге побеждает некий гринписовский утопизм, а светлым будущим указано жизнь благородного дикаря на лоне природы. Полный абзац.

А написано-то здорово. Мир и история его будоражит, главгерой интересный и харизматичный. И все в песок утекло. Обидно.

Судя по «Метану», написанному Крахтом в соавторстве и вот этой книге, какие-то у него нелады с фантастикой, точнее с фантастическими канонами. Ему лучше удаются пограничные тексты, чистый над-реализм.

И все же порекомендую к чтению всем любителям АИ и постапа, тут есть над чем подумать.

Гимн жизни от механического таракана, работающего на пневматике — это ли не показатель бесконечных возможностей искусства и его великого гуманистического пафоса?!

А еще Чана обвиняют ,что он детерминист и пессимист! Ну где же? Я думаю смысловой центр рассказа в словах о том, что вся их — да и любая другая — Вселенная могла изойти бессмысленным пшиком. Но этого не произошло, возникло чудо жизни и этот факел должен сиять, сколько хватит сил разума.

Причем рассказчик не просто пафосно разглагольствует. Очень взволновало и вдохновило, как этот пытливый ученый с риском для жизни на самом себе поставил фундаментальный эксперимент и проник в глубочайшие тайны мироздания.

Так что рассказ гимн не простому существованию, а мужеству мысли, которое должно быть присуще каждому разумному существу. Очень важный урок мужественности и стоицизма.

История не просто замечательная, но и правдивая и поучительная.

Для меня это было не просто чтение, а путешествие сквозь Волшебные врата. Ведь впервые я эту короткую повесть мог прочитать еще тринадцать лет назад, в совершенно другой жизни и среди гущи иных событий. И может быть я тогда смог бы почерпнуть несколько важных истин, которые бы навсегда изменили мое здесь и сейчас. Но совершив мысленное путешествие в ноябрь 2007 года, я могу только молить Аллаха о покаянии и прощении. Ведь изменить и вправду ничего нельзя.

Вот такие произведения и являются лучшими из лучших в фантастическом жанре, повесть — праведник фантастики, оправдывающий ее существование.

Больше всего мне понравилась в этом интереснейшем интервью мысль Збешховского о том, что современному польскому автору-фантасту мало просто оригинальной и свежей идеи для создания нового интересного произведения. Нужна сверхидея философского масштаба ,которая создаст новые смысловые слои текста, раздвинет рамки восприятия читателем окружающей действительности. Даже есть некое соревнование между авторами в масштабности и подлинной новизне таких вот сверхидей. Понятно, что не у всех получается, но каждый старается расширить поле смыслов, увлечь читателя подлинными духовными поисками.

Это, кстати, даже по польской фэнтези видно. А уж казалось бы, легковесный жанр...

Ну и что родные соотечественники-шелкоперы, Остапы Бендеры от словесного искусства, торговцы собачатиной?! Чем радуете вы своих преданных читателей? Проститутками в «магических» накидках, гопниками и наглым ворьем в постапокалиптическом антураже, сказками о приключениях сисадминов средневековом замке. Наследники Стругацких и Ефремова по прямой превратились в тех учеников чародея, которые мнят себя сверхмагами, но им мытье пола с обыкновенной шваброй доверить нельзя.

Конспирологическая идея, заложенная в основу рассказа, конечно, не нова, но решена довольно извилисто и увлекательно. Интересен сам формат, когда мелкое бытовое происшествие, постепенно разворачиваясь, превращается в мистерию апокалиптических масштабов. Не случайно автор в своем тексте впрямую цитирует позднего Дика. Филип Киндред тоже любил такие вот сюрреальные, крышесносные кунштюки, особенно на закате творчества.

Можно подумать, что рассказ слабо соотносится с прочими ранними текстами цикла о Рамме. Но, с другой стороны, выдумав свой особый мир, возможно, Збешховский решил не делать из него тривиальную сериальную площадку. А разглядеть космос, разодранный Концом света, с точек сборки разных жанров и мировоззрений. Будто смотрим мы на происходящее сквозь наслаивающиеся друг на друга контексты реальности.

Ну и конечно надо сказать очередное «гран мерси» НАШИМ Добрым Издателям. Как же любят они держать тонких ценителей изысканной духовной фантастической пищи на крайне скудном голодном пайке. Вот и еще один автор, которого мы будем собирать и читать по крупицам, как было когда-то с Суэнвиком, Уоттсом и многими другими. Зато жри сколько влезет, дорогой читатель, с лопаты магическую академию, сталкера, попаданца и прочую целлюлозно-бумажную блевотину.

Или это демоническая Игра такая, в коей мы пешки?!

Десять лет назад с этого романа началось мое знакомство с творчеством Моргана и до прошлой осени прервалось. В то время я почти не знал жанра «темное фэнтези», только что открыл для себя ПЛИО, а знакомство с Аберкромби было впереди. Роман тогда этот мне очень понравился, но скорее, как поверхностное знакомство с каким-то почти неизвестным явлением. На уровне интуиции...

Но с тех пор я прочитал несколько десятков романов в стиле «дарк» ,а с прошлой осени прочел еще и все первые книги Моргана, слава богу наконец переведенные на русский. И есть, что сказать по существу.

Когда Морган начал свою трилогию, всемирный ажиотаж вокруг «дарка» только еще разгорался. У нас были Мартин, Эриксон, Аберкромби только стартовал... Так что то, что некоторым читателям показалось штампом, штампом стало только позднее, в работах Люка Скалла, Роба Хейса и тд. А Морган-то вспахивал еще не заезженную почву. Мог позволить себе набрасывать темки, не сильно ударяясь в экзотику.

Правда, недостатки — продолжения наших достоинств. Видно, что со своей книгой он поторопился. К тому же осваивал новый для себя материал и не особо понимал, где глубже копать, а где хватит намека для захвата внимания. Ведь по предыдущим его книгам в жанре НФ-боевика мы знаем, как он серьезно относится к проработке мира и не только материально-бытовым пластам, но и к идейным течения и к бэкграунду.

В «Стали» же этой глубины очень не хватает. Драконы, простите за каламбур, повисают в воздухе, Чешуйчатые никого не могут напугать за полной своей прозрачностью, кириаты ушли как-то слишком по-английски, от них и духу не осталось (А ведь мы помним, как Европа целую тысячу лет черпала из руин Античности). Есть много анахронизмов в государственном и политическом устройстве вольных городов и Империи, монгол-шууданы вообще остались словно нарисованные на холсте индейцы из «Назад в будущее-3».

И все же роман, хоть и торопливый, хорош. Он драйвовый, брутальный, с классическим аглицким юмором. Жопотрах Рингил, император и двенда получились на ура, в них веришь и эмоционально сопереживаешь. Прочие — либо статисты, либо второплановики, но прописанные хорошо — семья Рингила, солдаты и наемники, шаман.

Плюс история с двендами рассказана внятно, полно и законченно. Но осталось еще много вопросов по поводу других богов и героев. Особенно жду разъяснений про Такавача Многоликого, разгуливающего в плаще и шляпе частного сыщика, в прошлом самого опасного убийцы на Земле и еще дюжине планет. Ха-ха, мы все понимаем, кто это такой (скорее всего), но хотелось бы больше аппетитных подробностей.

Так что пусть и с некоторым авансом, книгу стоит оценивать достаточно высоко. Есть надежда на исправление первых недочетов. Не случайно, впервые в своей карьере Морган так долго работал над следующими романами цикла. Надеюсь, это время было потрачено им не зря. Хорошо, что у нас теперь есть возможность это проверить.

Возможно, это не уникальное фэнтези, но для меня да. Кажется, это единственная эпопея в жанре «героическое фэнтези», написанное селянином с хуторка.

Что любит пан Гжендович? Чтобы пели хором, сливовица текла рекой, а под рукой всегда была мягкая и теплая бабенка. И чтобы все это длилось тысячелетиями, а не то выпадет «мертвый снег», и все потеряют память (было бы что вспоминать!).

Но всему этому могут помешать злые коммуняки из продотряда. Запретят веселиться, отберут сливовицу, а баб пристроят к какому-нибудь полезному делу. И никакой свободы в родном хлеву-у-у!

Правда, все консервативные радости по Гжендовичу отдают фашизмом, но он этого искренне не понимает, и на серьезных щах несколько раз упоенно повторяет (в линии Принца-тигра): «Айн райх, айн фольк, айн фюрер!» Такое ему тоже нравится. Такую свободу он приемлет на ура. Только бы не злые «социальные реформисты«!

А так что еще в загашнике у романа? Характерных персонажей нет, изощренной фабулы нет, интересных локаций нет (сравните нутро идиотской красной башни с подземным храмом в Индиане Джонсе и Храме судьбы ,и все становится понятно): лесистый склон горы и полупустыня, переходящая в пустыню — как-то скудновато для эпического-то полотна. На пятьсот страниц текста две-три неплохо прописанные потасовки десятка юнитов. У классика Говарда в рассказе больше событий и мочилова было.

Очень-очень скромно. Говорю же, хуторской уровень охвата и кругозора.

Главный и чуть ли не единственный плюс Гжендовича — хорошо пишет, даже вода его текстов поглощается с аппетитом, жаль, что ему писать не о чем.

Возможно, это и не лучший роман Моргана, но он точно наиболее цельный и собранный. Только приступая к чтению надо учитывать, что это не боевик, а полноценный детектив, какие сейчас в моде — многовекторный, с обильным персонажным ансамблем, вроде сериалов «Мост», «Убийство» и тп.

Вообще все в нем плотно увязано, ни одно событие или встреча не оказывается ненужной и лишней, все ружья — и в прямом смысле тоже — стреляют, детали сыгрывают свои роли и много сотен страниц спустя. Единственным недостатком первой половины книги мне показались излишне затянутые диалоги, при том, что они информативные, эмоциональные и драматичные, но все же затормаживают действие и слегка утомляют.

Но в любом случае, все искупает идейное наполнение книги. Морган написал роман на важнейшую и сверхактуальную тему искусственной и форсированной эволюции человека. И рассмотрел этот вопрос во многих аспектах, в том числе реакцию самого человечества на такую модернизацию.

Она, конечно, прежде сего негативная. Срабатывает «принцип пещерного человека», введенный Митио Каку в научную публицистику. Все новое — плохо. Даже если необходимо для выживания. История с пандемией КОВИД показала, что нам необходимы новые вакцины, которые будут менять сам генетический строй человека для успешной борьбы с новыми супервирусами. Но «губожевы» по всей планете тут же подняли вой — «с помощью прививок из на хотят сделать программируемых зомби!» Кретинам невдомек, что из них давно уже сделали зомби, всего лишь навесив на каждого по три кредита, и попробуй теперь дернись или вякни чего не надо... Так что Морган оказался прав в своих прогнозах относительно реакции толпы на изменения в ДНК.

Но выработка антител на генетическом уровне — это только начало. Необратимые изменения в биосфере, колонизация космоса потребует дальнейших внедрений в хромосомы. НЕ устаю приводить слова нашего замечательного просветителя Дробышевского: «Либо мы научимся питаться пластмассой, либо вымрем». Вот и весь сказ.

Так что книга Моргана при все противоречивости некоторых высказанных автором идей (о договороспособности женщин, например)) крайне важная и актуальная. А кое-какие недочеты... Ну, без них произведений искусства вообще не бывает.

В день национального праздника некоего европейского государства, где по-прежнему правят монархи, в парке у дворца наследный принц знакомится с бедной девушкой, настолько молчаливой, забитой и нелепой, что немедленно вызывает у всех, кто ее видит приступ злобы и отвращения. При этом сама девица на издевательства господ и дам никак не реагирует, молчит и куксится. Она омерзительна и принцу, и вот он из чувства противоречия объявляет ее своей невестой. Придворные и венценосные родители в шоке, начинаются скандалы и интриги. Короче, завертелось действие абсурдней некуда.

Честно говоря, я от текста остался в некоем недоумении (абсурдистская драма Набокова «Изобретение Вальса», прочтенная накануне, по сравнению с ЭТИМ — образец кристальной ясности). Что хотел сказать автор? Что простой человек беспомощен и уязвим перед властью сильных мира сего? Что очень легко попасть в жернова государственной машины подавления, а выбраться практически нереально? Что ж, темы крайне актуальные для конца 1930-х годов. Но как-то мелко для Гомбровича, он любил поплавать на бОльших философских глубинах. Некоторые критики считают, что это он опять о форме и становлении, об отражении человека в сознании других людей... Но больше всего мне понравилась трактовка одного исследователя, вычитанная в польской Вики. Мол, Ивонна — это символ человеческого либидо, вечно подавляемого, никак не социализированного и не желающего сублимироваться.

В общем, мне пока после первого прочтения больше понравилась форма пьесы, чем ее смутный тайный смысл. Гомбрович филигранно выдерживает равновесие между абсурдом и гротеском происходящего и психологической достоверностью персонажей и реалистичностью их взаимоотношений.

ЖАль, что две другие пьесы Гомбера так пока на русский и не переведены. Интересно было бы сравнить с его драматическим дебютом.

П.С. И еще. Какое бы безумство ни пришло в голову зарвавшемуся автору-фантазеру, обязательно жизнь предоставит вполне себе реальный аналог такой выдумке. Прямо накануне трагического финала Ивонну с бухты-барахты объявляют принцессой Бургундии. А ведь насколько я помню едва ли не последним указом угандийского диктатора-людоеда Иди Амина было объявление себя королем Шотландии. И случилось это через тридцать лет после публикации как будто бы абсурдистской пьесы о беспощадности и кровожадности не ограниченной власти.

Бывают шутки не смешные, но уж у Набокова с чувством юмора все в порядке, поэтому его шутка кажется мне просто неуместной.

Пьеса написана прямо в ходе Мюнхенского сговора, а опубликована сразу после оного. В Германии вовсю «работают» концлагеря, в СССР завершается волна Большого Террора (но об этом еще никто не знает).

И вот в это время создавать гротеск и балаган на тему бессильного полоумного диктатора ,который чисто случайно вместо психушки попал в «высокий кабинет»... несколько это неуклюже...

Написано блестяще, остроумно и умно. Другого, впрочем, от великого классика ждать трудно. Но в пьесе мне опять-таки не хватило характеров, подлинной драмы, пусть бы она и была бы обернута в форму буффа. Сумасшедший у Набокова получился не страшный, а жалкий, впрочем, возможно таков и был замысел автора.

При всем при том пьеса не утратила ,к сожалению, своей актуальности. Она ни в коем случае не антисоветская. Скорее, даже напротив. Хорошо показывает уродливую и гротескную суть капитализма в его высшей империалистической стадии, так легко скатывающийся к фашизму и диктатуре (Достаточно посмотреть выпуски блогеров и других независимых СМИ о том ,что прямо в эти дни творится в США, а Россия тоже в тренде). Но на эту тему мне кажется, все же значительнее (столь же актуальные и не хуже написанные) «Властелин мира» Беляева и «Гиперболоид...» Толстого.

История, конечно, жуткая. Неудачливый художник Трощейкин и его жена Люба узнают, что человек, который из ревности когда-то стрелял в них и едва не убил, досрочно освобожден из тюрьмы и собирается нанести к ним роковой визит. Когда-то, потерпев неудачу, это Барбашкин обещал возвратиться и доделать свое страшное дело. При этом одна из главных сюжетных линий в пьесе — постоянная больная тема Набокова: измена жены и беспомощность мужа, который вынужден смотреть на ее выкрутасы сквозь пальцы.

Однако пьеса очень смешная, на грани и за гранью абсурда и гротеска. В ней множество интереснейших и характерных персонажей. Есть даже, как оказалось, то ли пародия, то ли шарж на Бунина.

Все рецензенты и критики дружно относят пьесу прежде всего к гоголевской школе («Ревизор»). Однако мне там большей увиделось чеховских мотивов. Которые автор совсем не скрывает, а даже выпячивает. «Чайка», «Дядя Ваня» и «Три сестры» КМК главные пра-тексты для этой истории. Но если у Чехова драма в том, как справедливо заметил Бродский, что «никто никому не дает», то у Набокова обратная картина — взбалмошная дамочка «с дымком» надавала кому ни попадя, а теперь расхлебывай.

Возможно, пьеса действительно рассчитана на неоднократное чтение и просмотр на театре, но по первости мне показалось, что в ней нет баланса между драмой и комедией. То есть все, что касается комической стороны действия — безусловный шедевр и форма с удивительными набоковскими обнажениями приема просто блестящие, но драматический конфликт между мужем и женой, который вроде как должен быть становым хребтом истории не развернут. Характеры не прописаны, оттого все несколько повисает в воздухе после внезапного обрыва действия. Хотя кто их знает, этих постмодернистов, возможно недосказанность и однобокость пьесы так и входила в творческий замысел)

Книжечка эта знаковая, нашумевшая и даже имевшая в эмигрантской среде скандальную славу.

Это даже не поток, а сверхплотная точка сознания, через которую проходит мощный пучок излучения. И вот-вот сдетонирует.

Повествователь собирается покончить с собой, и весь зримый мир, как и для Анны Карениной, повернут к нему только своей уродливой стороной. Он думает, что все его беды от несчастной любви. Его бросили, он бесконечно страдает.

И вот тут парадокс. Книжечка крайне депрессивная, отталкивающая, иногда омерзительная. Казалось бы — зачем читать, портить себе настроение?

А потому что почти столетие спустя она очень актуальна именно в России. Трагедия рассказчика ведь не в несчастной любви, а в бессмысленности существования. Капиталистической системе, скатывающейся в фашизм (посмотрите за окно) нужны послушные винтики в конвейере, а не тонкие и глубокие душевные организации во плоти. Человек должен работать за еду, чтобы не сдохнуть и дать возможность и дальше извлекать прибавочный продукт из своего труда. А мечты его, надежды и страсти, его обуревающие, — это излишний эмоциональный мусор, мешающий получению прибыли.

При этом, когда ты эмигрант, все уродства человеконенавистнической природы капитализма виды и переживаются особенно остро. Ты лишний в системе ,а потому — сдохни. И зрелый Георгий Иванов это хорошо понимал, об этом написал свои лучшие книги.

К сожалению, в результате политической борьбы в нашей стране на данный момент победили духовные наследники тех, с кем Иванов бежал из России. Деникина, Ильина и прочих продавшихся и разложившихся «непредрешенцев». Таким образом то, что касалось когда-то узкой группы из эмигрантской диаспоры теперь сверхактуально для 150 миллионов наших сограждан. Читайте, уважаемые, в какой индивидуальный ад для каждого мы катимся. Подумайте о собственном будущем и будущем ваших детей. А книжечка Иванова — это хорошая, пусть и крайне горькая пилюля.

Что же касается отвратного физиологизма, которым переполнен текст, то после достижений постмодернизма, высокого (Пинчон) и ничтожного (Сорокин), писания Иванова уже кажутся почти пристойными.

Вера Набокова об этом особенно не распространялась, но у ее мужа была очень сильная фиксация на теме измены любимой жены или просто любимой. Из рассказа в рассказ, из романа в роман повторяется одна и та же история — он ей верил безгранично, любил, как безумный, а она растоптала все его лучшие и глубочайшие чувства. И полная мужская беспомощность. И без всякой литературной игры. На тему женской измены Набоков не шутит никогда, ни в каком регистре.

То ли он был патологически ревнивым человеком, то ли имел для своих переживаний крайне веские основания. Не зря же Берберова говорила, что Набокову все завидовали из-за его жены.

Но в этом рассказе интересный ход. Посмотреть на болезненную тему глазами женщины. С безусловной опорой на Чехова, конечно. Результат великолепный. Жаль Набоков не сподобился целый роман написать таким образом.

А вот тут наш Владим Владимыч опять расшалился! Еще одна едкая, но крайне тонкая пародия на Бунина. Опубликованная при том, за десять лет до оригинала, то есть сборника «Темные аллеи». Впрочем, Бунин о нелепых и трагических любовях писал еще, когда Набоков в ползунки одевался. И вот ну никакого у него почтения к старшим товарищам по цеху! Конструкции их раскручены, приемы вытащены на поверхность, драгоценные находки ума и сердца высокомерно высмеяны.

Может быть, и поделом. Неужели же у Ивана Алексеевича ничего не ёкнуло по ложечкой, когда он писал свой рассказ «Натали», и он «на серьезных щах», как принято сейчас выражаться изваял свой шедевр любовной прозы.

Рассказ очень мрачный и жестокий, но совсем не холодно-эстетский. Глубокие нравственные принципы и правильное воспитание не позволили бы Набокову играть с подобной темой — извещение матери о смерти единственного сына.

Но в мелочах — и это сильно работает на контрасте — в тексте много легкого юмора и мягкой иронии. Набоков нигде об этом не говорит, но, судя по именам персонажей и их поведению, речь идет о берлинской диаспоре российских евреев. Всемирно-открытый автор, да еще с женой-еврейкой чрезвычайно точно в нескольких чертах изобразил быт и нравы этой этнической группы.

И вот почему рассказ такой мрачный, на страшную тему. Он написан весной 1934 года в Германии, через год после начала ее нацификации. Умному и чуткому Набокову, в отличие от всяких там Чемберленов и Деладье, уже тогда было понятно, что ничего хорошего людей и их мир, им описанный, в ближайшем будущем не ждет.

Рассказ о нищем эмигранте — репетиторе и о его мучительном существовании. Очень грустная история. Сколько возможностей упущено, сколько дел никогда не будет сделано... Кажется, что рассказ назван просто издевательски, но нет! Финал, показывающий мир с трансцендентной точки обзора, рисует картину совершенство целого мира, составленного из мельчайших драматических и часто крайне скверных деталей.

Рассказ на популярную после Первой мировой тему «победитель не получает ничего» (написано практически синхронно с Хемингуэем). Но так-то сам Набоков всю жизнь скептически и с подозрением относился к успешным людям, вечным чемпионам. Если у вас все так гладко и ладно, значит в вас самих есть некий суровый изъян. Сноб Набоков, всегда призывавший милость к падшим, «звездящим» господам и дамам спуску не давал. И последняя фраза рассказа жестока, как меч палача.

Тот случай, когда мастер литературной игры становится на пуанты тонкого лирика. Горечь от осознания совершенных непоправимых ошибок — очень сильное чувство, человека всколыхнуть или перевернуть целиком может. Интересный образец рассказа, просто повествующего об остром психологическом переживании. История эта близка может быть любому сколько-то пожившему человеку.

Правда, Набоков не был бы самим собой, если бы в последней строке не упомянул «Крейцерову сонату». Историю, как известно, о музыке и женской измене. Игрок — игрок до конца, даже при гибели всерьез.

Вот как страдали дети из-за жестоких порядков при царизме! А дуэль — это варварский обычай.

Но если говорить серьезно — детство не тема Набокова. Он хотел быть самым оригинальным и своеобразным художником на свете, а что оригинального можно написать о детях. Они все одинаковые, слишком мал индивидуальный запас впечатлений, из которых личность складывается.

Вот и не удивительно, что Набоков не продолжил цикл рассказов о мальчике Путе. Зачем ему писать чужие книжки (одной шутки над Буниным достаточно, дальше будет не смешно), у него собственных замыслов хватало. А о похождениях и исканиях взрослого Пути можно прочесть в любой достойной биографии самого Набокова.

Вот за что люблю Набокова, так это за кристальную творческую честность. Он великий выдумщик, а не враль.

Все последние десятилетия после буржуазной контрреволюции, власть предержащие и подтявкивающие им идеологи призывают нас, тягловое население, потомков запоротых крепостных, примириться с царебожниками, хрустобулочниками и прочей золотопогонной сволочью, отправленной нашими предками на свалку и кладбище истории.

А вот добровольный эмигрант и ярый антибольшевик Набоков в своем прелестном рассказе убедительно показывает, что нам, людям будущей великой России, не зачем примиряться со всякими нищими духом отбросами истории, нам даже не о чем с ними говорить. Имя давно издохшего пуделя и то не вспомнить, да и не нужно.

Беспомощность и близорукость реакционных сил Набоков показывает не только через своего нелепого персонажа с издевательским именем Лев, но и собственным примером. Вот он цитирует речь другого брата — коммуниста Серафима о том, что индустриализация в СССР возможна только после модернизации сельского хозяйства. Тема для тех лет крайне актуальная. Но возразить автору на это нечего, разве что по-детски передразнить первую Пятилетку лошадью. А ведь речь шла, как потом оказалось, просто о будущем выживании русского народа.

Так что Набоков прав — примирение со старой Россией всего лишь жалкая бессмыслица.

Человеческое сознание — настоящая неизведанная земля. Даже его природа и происхождение неизвестны нашей довольно продвинутой науке. Нужны новые прорывы в неизведанные области знания, чтобы понять, что же у человека на самом деле в голове творится.

А пока — бесконечное поле для выдумок и спекуляций. На тему пограничных и прочих состояний сознания много за последние десятилетия понаписано и художественного, и псевдонаучного, но для начала 1930-х текст у Набокова получился крайне оригинальный и любопытный. Плюс его волшебная работа над языком и композицией.

И финальный блестящий парадокс — смерть, оказывающаяся жизнью.

Хрестоматийный для Набокова текст о парадоксах судьбы и сквозняках из Потустороннего, на которых трепещет одинокая человеческая душа. Рассказ с обнажением приемов, словесными выкрутасами и изящными стилистическими сцепками.

В одном месте Набоков пытается поддразнить известную марксистскую максиму, и, как обычно, мимо. Для тех, кто читает Набокова, но слабо знаком с учением МЭЛС, уточню: ОБЩЕСТВЕННОЕ бытие определяет ОБЩЕСТВЕННОЕ сознание. То есть нашу социальную мысль образует экономическая структура общества, в котором мы живем. А раздувать собственное ЧСВ, как это упоительно делает Граф Ит, и эгоистично трястись над собственной душонкой можно, конечно, при любом строе. Еще раз убедился, что Набокову нечего было сказать против учения о социальной справедливости. И в этом он правдив и честен, честное заблуждение.

У меня была точно такая же загонка, только по поводу тридцати семи лет. Так что я прекрасно понимаю Графа. Действительно было очень страшно. Хороший все-таки психолог Набоков.