Ту ниточку, которая, случайно

Не оборвавшись, перешла в росток.

И затаив дыханье я стою

У бездны лет на колдовском краю.

— Что в глубине! Какая жизнь клубится?

Каким всесозидающим огнем

Зажжен костер земного бытия?

В разрядах молний, в грохоте грозовом,

В рассоле огнедышащей планеты

Родился крохотный комочек жизни —

Икринка, сгусток, капелька росы...

Еще без сердца — только содрогаясь...

Еще без мысли — только пробиваясь

Слепым инстинктом к свету и теплу.

Без страха, без любви, без сожаленья.

Без ненависти, горя и страстей...

Без ничего...

                    Но все неотвратимо

Пришло к тебе сквозь миллионы лет.

Пришло глухим влечением рептилий,

Тоскою мамонта, трубящего во льдах,

Беспомощным восторгом троглодита

С гримасою улыбки на губах

Пред непонятным чудом красоты...

— А ты?

Молчишь...

             Ты, человек, все знаешь...

Все претерпел и все постиг, поди...

И сердце содрогается в груди,

И мыслью ты века опережаешь...

С детства помню я книгу Томмазо Кампанеллы «Город Солнца». Итальянец из Калабрии, активный участник борьбы за освобождение Южной Италии от гнета испанской монархии, как сумел он почти четыре века назад создать прообраз коммунистического общества? Обвиненный в заговоре, прошедший невыносимые пытки инквизиции, он был приговорен к пожизненному заключению. И там, в каменном мешке тюрьмы, перед его глазами вставали светлые улицы Города Солнца, человеческие отношения далекого Завтра.

Отраженный свет этой поразительной утопии, нарисованной одиночкой-мечтателем, дошел до нас через столетия и продолжает волновать смелостью предвидения и чистотой помыслов.

Эти мысли невольно приходили ко мне, когда на Всемирной выставке ЭКСПО-70 я остановился перед ее центральным сооружением — «Башней Солнца». Кругом в неистовом стремлении поразить воображение высились причудливые здания. Талантливейшие архитекторы и художники всех стран мира выдумывали эти сооружения, чтобы потрясенный посетитель, заинтересовавшись, почти помимо воли и сознания своего погрузился в таинственные глубины экспозиции.

Вот древняя японская пагода — копия сооружения тысячелетней давности. Под ее крышей развернул свои залы один из самых мощных кибернетических концернов Японии. Вот стальной пузырь французского павильона с мигающим бисером электрических вспышек на его глобальной поверхности. Вот надувная громада странного и удивительного сооружения, напоминающего гулливеровски огромный оранжевый матрац. Это тоже павильон выставки. Вот связанные между собой цилиндры — геометрически размещенные в пространстве пни еще не выкорчеванного архитектурного леса второй половины XX века. В многоэтажных цилиндрах прошлое, настоящее и будущее Японии! Вот летающая тарелка, подвешенная на бетонную подставку, по-журавлиному выгнувшую свою могучую шею. Это павильон Австралии. Голубые шары ФРГ, гигантский, врытый в землю овал павильона США.

Все эти здания, фонтаны, водохранилища соединены прозрачными трубами движущихся тротуаров, серпентинами монорельсовой дороги. Торжественно проплывают над расцвеченными сооружениями шаровидные кабины канатной дороги.

Перед главным, самым большим павильоном выставки — сооружение конусообразной формы. Оно чем-то напоминает белую сахарную голову. Но от стометровой глыбы голубоватого рафинада почему-то расходятся в стороны тоже конические неопределенные отростки, чем-то напоминающие руки. А на белой поверхности титанической сахарной головы вырисовывается круглое расплывчатое лицо. Его можно рассматривать анфас и в профиль. Пухлые губы, мясистый нос, большие, ничего не выражающие глаза. Именно так в детстве появляется первый рисунок — слегка улыбающееся, круглое, как колобок, солнышко.

Авторы павильона добились своего. Именно оно, детское восприятие, заставило нас поверить в то, что «Башня Солнца» воплотила в себе живой облик очеловеченного светила.

Но главный символ — в золотом диске, язычески грубо изображающем Солнце. Золотой диск над конусом башни. Два глаза — два прожектора смотрят на вас безжалостным взглядом кибернетического века. Башня и золотой символ светила прорезают насквозь колоссальную платформу крыши, закрывающую изразцовую площадку, на которой запросто можно разместить добрый десяток футбольных полей.

Мы стоим перед «Башней Солнца». Сегодня здесь, в Осаке, собрались крупнейшие фантасты мира, чтобы обсудить профессиональные вопросы мастерства, мечтать и фантазировать.

Рядом со мной спортивно-энергичный и иронически мыслящий Артур Кларк. Автор нашумевшего фантастического фильма «Одиссея 2001 года». Веселый, постоянно жестикулирующий и улыбающийся англичанин Брайн Олдис — всемирно известный автор фантастических трагедий о мрачном будущем Земли. Как не вяжется его оптимистический облик с выходящими из-под его пера романами — грозными предупреждениями человечеству.

Фредерик Поол — американский фантаст, талантливыми произведениями которого зачитываются миллионы молодых читателей. Из Канады приехала Джудит Мэррил. Этих людей свел на ЭКСПО-70 Международный симпозиум по научной фантастике.

Известный японский писатель-фантаст Саке Комацу приложил немало усилий, чтобы собрать в Японии фантастов планеты. Сейчас он показывает им свое детище — павильон, который создан по его идее и называется «Башней Солнца».

— Что являет собою научная фантастика? — взволнованно спрашивает Комацу. — Вымыслы, не связанные с действительностью? Бесплодные химеры? Развлечение для праздного ума? Ни то, ни другое, ни третье. Вот один из главных парадоксов современности! Наука достигла таких фантастических высот, что ее порой невозможно постичь, между тем как самые смелые фантазии способны обратиться в явь. Лет 40—50 назад популярной темой в научной фантастике была тема гибели человечества. В то время все без исключения воспринимали подобное как вымысел и относились к нему спокойно. Но вот было изобретено ядерное оружие, и человечество вдруг поняло, что один безумец способен погубить весь род людской простым нажатием кнопки. Раньше, читая о путешествиях на Луну и в космос, я полагал, что это или не произойдет никогда, или произойдет в далекую от нас эпоху грядущих веков. К моему удивлению, фантастические пророчества сбылись гораздо раньше.

Мы слушаем слова японского писателя, а лестницы эскалаторов и самоходные тротуары уже несут нас по таинственным переходам колдовской «Башни Солнца».

— Что касается этого павильона, — поясняет Комацу, то, говоря откровенно, мне стоило больших усилий, чтобы изобразить зарождение и эволюцию жизни на нашей грешной Земле. Ведь стоит только чуточку оступиться, и поэма о развитии жизни превратится в банальный фарс, в примитив. А ведь я поставил перед собой задачу подвести зрителя к ощущению будущего...

Мы только что скрылись от крупных капель дождя, забарабанивших по металлической платформе, раскинувшейся над башней. В круглом проеме ее, там, где острие башни с золотым диском пронзает платформу, заварилась очередная громовая свистопляска японской грозы. Осенью грозы идут здесь не переставая. Вспышка молний и глухие раскаты грома, словно специально задуманные фантастом, сопровождают нас на самодвижущихся лестницах. Симфония грозы переплетается с почти трагической, как реквием, музыкой. Она не оставляет нас ни на минуту.

Захваченные музыкой, вздрагивая от раскатов грома, мы приобщаемся к великому таинству рождения жизни на Земле. Ведь именно от первых электрических разрядов молний, от солнечного ультрафиолета и зародилась когда-то в океане белковая клетка — первый комочек жизни.

Именно об этом рассказывает главный экспонат — «Дерево жизни». Это фантастическое дерево растет в чреве «Башни Солнца». Мы только что видели в ультрафиолетовых лучах и вспышках грозы тысячекратно размноженные зеркалами первые белковые соединения. Вирусы, бактерии, одноклеточные — это лишь фундамент «Дерева жизни». Это корни его.

На могучем стволе, от которого, словно бивни мамонта, расходятся ветви-рога, перед глазами нашими разворачивается феерическая картина эволюции живого. Главный бивень ствола пропорол не века, не тысячелетия — миллионы и миллионы лет.

Где-то внизу на рогах-ветвях «Дерева жизни» видны первые живые начала, сформировавшиеся из белковой клетки. Эра протеида. За ней следует эра триллобитов. Они унизали собою могучие ветви дерева: медленно качаются медузы, загадочно шевелятся примитивные морские чудовища.

Самодвижущаяся лестница, обвиваясь вокруг основного ствола дерева, уносит нас вверх и вверх. Мы попадаем в эру рыб: над головой проплывает стреловидное тело древней акулы, медленно движутся морские черепахи. Меняющийся свет продолжает свою игру в каком-то странном сплетении с трагически торжественной музыкой. Я понимаю — это светомузыка...

Эра рептилий. Казалось бы, невозможно и мысленно представить себе оживленных волею декораторов древних ящеров и динозавров. Косит свой страшный глаз птеродактиль, проплывая в метре от вашего лица. Художники, сотворившие «Дерево жизни», не пошли на банальное копирование древних животных. Игра света, звука, роговой изгиб, древесного ствола, стометровым клинком пронзающего внутреннюю пустоту «Башни Солнца», настолько убедительны, что невозможно отделаться от реального ощущения присутствия в этом загадочном мире.

А эскалаторы подымаются еще выше. Здесь эра млекопитающих. В рыжеватых клочьях шерсти на вас смотрит мамонт. Примостилась на ветке дерева длинношерстная горилла. На вершине проклевывается первое существо, наделенное разумом. Не из него ли через миллионы лет родился человек?

Под грохот громовых раскатов, в неистово меняющемся свете, сопровождаемые все той же трагической мелодией, мы медленно ввинчиваемся, поднимаясь к вершине «Дерева жизни».

Кто сумел миллионолетний процесс эволюции живого изобразить столь поэтически и столь могущественно? Неужели это застенчивый японский фантаст Саке Комацу?

Вот мы на вершине дерева. Здесь во всей своей простоте и в необыкновенной сложности встает бессменный «царь природы» — Человек, он венчает «Дерево жизни».

Это он создал вторую природу, окружающую нас сегодня лентами автострад, возделанными полями, мозаикой городов и геометрическими штрихами каналов. Это он, Человек, неустанный и беспокойный, разумом и руками своими преобразовал мир в его драматическом великолепии, нищете и богатстве.

Своим разумом и руками.

На огромной панели, разместившейся под гигантской платформой, перекрывающей весь павильон «Башни Солнца», дана схема человеческого мозга.

Отдельные участки «черного ящика», над разгадкой которого трудятся сегодня ученые и компьютеры. Вот зона, ведающая движением. Вот тесный уголок радости и горя — здесь растут добро и зло. Любовь и ненависть. Правда и преступление. Найдем ли мы когда-нибудь ключ, чтобы распахнуть заветную кладовую наших эмоций?

Но этот схематический мозг со всеми его особенностями создали человеческие руки. Вот они — две огромные руки — синяя и красная — как символ очеловечивания человека. Огромные ладони впервые стискивали орудия труда и орудия уничтожения.

И вот перед нашими глазами трагическая картина потемок человеческого бытия. Гримасничая, неистово кликушествует на экране Адольф Гитлер. Рядом страшная тень Майданека с его барачной безжалостностью. Огненная вспышка Хиросимы — следы атомной катастрофы до сих пор видны на лице Японии.

«Башня Солнца», куда привела ты нас? По каким путям пойдешь ты, гомо сапиенс, владыка космоса, атома и генетического кода?

И, как разрядка накопившемуся электростатическому напряжению, которое мы несем в себе от подножия «Дерева жизни» к его вершине, мы попадаем вдруг в освещенный коридор. Надпись встает перед глазами: «Вы строители города будущего. Он в вас самих».

Так вот он какой, с детства романтизированный «Город Солнца». Мы ищем его на вершине солнечной башни, на вершине «Дерева жизни» — там, где рождается в муках, крови и слезах солнечное будущее человека.

Это о нем, о будущем, украдкой вздыхает японский работяга, переживший слепящий ужас Хиросимы. О нем, о будущем, откровенно мечтают обнявшиеся влюбленные, всматриваясь в округлый овал солнечного лика на белой башне. О нем, о будущей, всерьез спорят сейчас фантасты, пытавшиеся мысленно охватить все аспекты грядущих изменений мира.

Мы останавливаемся на решетчатом краю платформы, разрезанной острием «Башни Солнца». Перед нашими глазами разноцветные павильоны Всемирной выставки, каждый из которых по-своему пытается оправдать прошлое или увидеть будущее.

Океанский ветер разорвал грозовые облака. Почти на уровне наших глаз стрекочет пара вертолетов. Мы спускаемся вниз навстречу жизни.

* * *

Советский павильон был задуман по форме и облику как красное знамя с окаменевшим древком, увенчанным символами труда — Серпом и Молотом. Знамя огромно. Оно возвышается над всеми павильонами. Его алое полукружие напоминает заманчивый контур взлетной эстакады космического корабля.

«Взлетная площадка» — так и называли во многих газетах здание советского павильона.

Не повезло американцам. Они построили в Осаке огромный павильон, наполовину врытый в землю. Поддерживаемый сжатым воздухом пластмассовый овал полупрозрачной крыши находится почти вровень с землей. Подойти к нему можно только по длинным подземным коридорам. Потому-то павильон и приобрел среди посетителей название «Бомбоубежище».

В дни нашего пребывания в Осаке, когда до закрытия выставки оставались считанные дни, поток посетителей необыкновенно возрос. В те дни выставку ежедневно посещали почти 850 тысяч человек. Это людское море мгновенно растекалось по речкам и рукавам проходов, устремляясь к «горячим точкам» выставки.

Советский павильон — одна из таких точек. С раннего утра и до позднего вечера около него вытягивается длинная очередь, огибающая белый цоколь павильона.

Я не устаю смотреть, как человеческий поток вливается в вводный зал павильона. Здесь огромное пространство является своеобразной концентрацией примыкающих разделов выставки. Его венчает могучая фигура рабочего. Именно он, человек труда, разумом и руками своими творит окружающий мир. Он надежда и опора будущего — человек труда.

«Художества, труды и работы распределены между всеми...» — вспоминаю я слова Кампанеллы.

В советском павильоне этот образ имеет и другое значение. Здесь труженик — хозяин окружающего мира. Разве не об этом говорит врубленный в гранит текст из Конституции СССР: «Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся»?

За металлической фигурой человека труда — два пейзажа. Дворцовая площадь, Зимний, штурмом взятый рабочими и крестьянами в 1917 году. Москва, острые шпили кремлевских башен. Филигранное чудо храма Василия Блаженного и знакомая брусчатка Красной площади. На ней Мавзолей Владимира Ильича Ленина.

Открытие выставки совпало со 100-летним юбилеем со дня рождения В. И. Ленина — величайшего человека нашего времени. На экране — редкие кадры выступления Ильича перед народом.

«Для нас, живущих в других странах, — говорил известный ученый Джон Бернал, — Ленин до сих пор жив. Он принадлежит не только Советскому Союзу, но и всему человечеству. Ленин был величайшим среди крупнейших ученых своего времени по интеллектуальной силе своего мышления, по широте своего кругозора».

Эти слова выражают сущность жизни и деятельности создателя первого в мире социалистического государства. Шаг за шагом, словно листая на ходу огромную книгу жизни, постигает посетитель советского павильона те огромные преобразования, которые принес миру социалистический строй. Это не только техническое чудо индустриализации некогда отсталой страны — макеты индустриальных гигантов и крупнейших электростанций на сибирских реках. Это не только сказочные успехи освоения вселенной с помощью космических кораблей и орбитальных станций. Подлинные «дублеры» космических гигантов и капсулы, опаленные огнем во время приземления. Это не только первый в мире сверхзвуковой пассажирский самолет Ту-144 и завоевавший всеобщее восхищение Ил-62. Это в первую очередь рождение нового человека, возникновение новых человеческих отношений, формирование советского образа жизни.

Именно в этих разделах советского павильона больше всего посетителей.

Не потому ли в многочисленных отзывах разных людей настойчиво отражается одна и та же мысль: здесь мы стоим на пороге будущего, у истоков завтрашнего дня человечества.

«Меня восхищают успехи социализма и прогресса человечества. Я думаю, что именно социалистическое общество сможет создать условия для истинной гармонии человечества»

«Впервые осознал величие Советского Союза. Собственными глазами убедился в огромности масштабов СССР, что стало хорошим для меня уроком».

«Перед тем как посетить ваш павильон, я был в полном неведении относительно социализма. Теперь, кажется, я прослушал лекцию о коммунизме. Во всем ощущается непревзойденная красота, и невозможно

не почувствовать ко всему этому уважение. Павильон превратился в школу изучения прекрасного».

«Осмотрел павильон СССР — великого социалистического государства — первого камня, вызвавшего лавину, которая приведет к краху капитализма. Твердо верю в неизбежность перехода от капитализма к социализму».

И еще одна мысль сквозит в большинстве высказываний — беспредельное уважение к Владимиру Ильичу Ленину — вождю революции и создателю нового мира.

«Ленин — великий человек! Как создатель первого в мире социалистического государства Ленин прекрасен».

Не об этом ли обществе будущего мечтал около четырех веков назад в своей книге «Город Солнца» Томмазо Кампанелла?

-------------------------

Сохранена орфография 1977 года. Перевод в текстовый формат ЛысенкоВИ