10 января умер Михаил Нахмансон, человек широко известный в четырёх творческих ипостасях — как писатель-фантаст Михаил Ахманов, как физик, как автор научно-популярных книг о диабете, как переводчик и критик. Информация о смерти писателя появилась в Сети ещё 15 января, но пока официального подтверждения не было, сохранялась надежда на ошибочность сообщения. Но вчера печальную новость подтвердил сайт писателя, информационные агентства. Новость появилась на главной странице Фантлаба.
Для меня именно переводческая деятельность оказалась наиболее важной стороной творчества Нахмансона. В самом начале 90-х благодаря его переводам я, как и сотни тысяч других любителей фантастики в СНГ, познакомился с совершенно мне неизвестными мне прежде писателями Стерлингом Ланье ("Путешествие Иеро"), Филипом Фармером (цикл "Мир Реки"), Энн Маккефри ("Пернский цикл"). "Путешествие Иеро" и "В свои разрушенные тела вернитесь", первый роман фармеровского цикла, тогда просто потрясли. Я рекомендовал эти книги своему отцу и папе они тоже очень понравились.
С Михаилом Нахмансоном мы общались всего пару раз, но при довольно интересных обстоятельствах. В 2011 году в Россию приезжал классик мировой фантастики Роберт Сильверберг: его жена давно мечтала посмотреть знаменитые музеи Санкт-Петербурга. Перед поездкой Сильверберг поинтересовался в Интернете: не может ли кто-нибудь из российских фантастов показать город? Так Михаил Сергеевич связался с Робертом. Вскоре выяснилось, что Сильверберг собирает издания своих произведений со всего мира и разыскивает ряд советских и российских изданий, а в обмен обещает автографы всем, кто пришлёт эти книги. Об этом Нахмансон написал в сети и просил привозить книги на Роскон. Рассказы Сильверберга я с детства очень люблю и очень захотел его автограф. Дома у меня нашлась одна из нужных американцу книг, купленная когда-то на "Макете" рублей за 30; ещё одну книгу — терровский омнибус с очень хорошими романами "Книга черепов" и "Умирая в себе", тоже купленный на "Макете" (за 15 рублей), я взял для автографа. На Росконе отыскал Михаила Нахмансона и передал книги. От встречи осталось исключительно позитивные впечатления. Михаил Сергеевич оказался очень приятным, доброжелательным собеседником, с удовольствием рассказал о сетевом общении с Сильвербергом. Кстати, в разговоре выяснилось, что предки Сильверберга — выходцы из Белоруссии.
Через некоторое время я получил посылку с книгой, подписанной классиком.
Расстроило меня только то, что второпях я не взял тогда автограф у самого Ахманова, ведь его переводы повлияли на мои вкусы в фантастике не меньше, чем рассказы Сильверберга.
Михаил Нахмансон и я на Росконе
Через год мы вновь столкнулись на Росконе, пообщаться толком не получилось, но я успел сделать фото на память.
Классический постколониальный роман, африканский ответ "Сердцу тьмы" Конрада, книга о столкновении западной и африканской цивилизаций.
Ат-Тайиб Салих (صالح الطيب) — первый суданский писатель, с творчеством которого я познакомился. Правда, значительную часть жизни писатель провёл в Англии, где учился в университете и работал журналистом Знакомство я начал с его самого известного романа / повести " Сезон паломничества на Север", книги, включённой в список ста лучших африканских книг столетия и названой "важнейшим арабским романом XX века". И не пожалел.
Судан двадцатого века — это крупнейшее государство Африки, объединившее арабский Север и негритянский Юг, части страны, различавшиеся по вере, по языку, культуре.
Эта непохожесть привела к вооружённым конфликтам и — в конечном счёте — к расколу страны в нынешнем веке. Судан провозгласил независимость после долгих лет египетского и английского правления 1 января 1956 года. События происходят вскоре после получения независимости: молодой человек возвращается в родную суданскую арабскую деревню в пустыне на берегу Нила после 7 лет обучения в Европе. Для его наивных земляков (некоторые живут ещё в домах с кровлей из пальмовых листьев) поездка в Европу сродни полёту на Марс.
цитата
Меня так и засыпали вопросами, и я охотно рассказывал о том, что знал. Мои земляки ужасно удивлялись: оказывается, европейцы очень похожи на арабов, женятся они и воспитывают детей в согласии со своими законами и обычаями и в общем хорошие и добрые люди.
— А крестьяне у них есть? — поинтересовался Махджуб.
— Ну конечно, — отвечал я. — У них все так же, как у нас. Есть и крестьяне, и рабочие, и врачи, и учителя…
Я замолчал, хотя мне хотелось сказать: «Европейцы такие же люди, как мы с вами. Они тоже рожают детей и умирают и также полны иллюзий от колыбели до гробовой доски, хотя сбывается лишь ничтожная доля их надежд. Они, как и мы, боятся неизведанного. И для них священны супружеские узы, а дети приносят им радость точно так же, как нам. И среди них есть сильные и есть слабые, и некоторым жизнь дарит больше, чем они того заслуживают. Другие же незаслуженно обездолены. И конечно, хуже всего приходится слабым…»
Среди встречающих нарратор замечает незнакомое лицо — некто Мустафа приехал в деревню пять лет назад, женился и осел здесь. Сразу ясно, что Мустафа (вскоре выясняется, что его полное имя Мустафа Саид) совсем не прост, называет себя крестьянином, но, забывшись, читает сонет на безупречном английском, демонстрирует глубокие познания в разных областях. Мустафа Саид раскрывает свою тайну:
Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)
он родился в Судане, но с детства демонстрировал выдающиеся способности, отличался феноменальной памятью, добрые люди, помогли ему получить образование в Египте, а потом в Англии. Учёба давалась ему легко, он окончил Оксфорд, стал заметным учёным, по слухам, иногда оказывал тайные услуги британскому министерству иностранных дел, вместе с тем был любимцем лондонской богемы, знатоком поэзии, был принят в лучших домах, особенно в тех, где играли в либерализм и широту взглядов, подчёркивая дружеские отношения с темнокожим (отец Мустафы — араб, мать — негритянка). Мустафа стал настоящим донжуаном, покоряя сердца девушек экзотической внешностью и экзотическим происхождением вкупе с безупречным вкусом и эрудицией. Но Мустафа неспособен любить, его эгоизм доводит любовниц до самоубийства и "осколки девичьих сердец хрустят у него под ногами". После убийства жены, единственного человека, к которому он испытывал привязанность, хотя их связывали странные садомазохистские отношения, отсидев срок, Мустафа Саид вернулся в Судан.
Мустафа Саид, "продукт" колониализма — месть Африки Европе:
цитата
Впервые пароходы поплыли по Нилу, везя на своих палубах не хлеб, а пушки. А железные дороги? Их ведь проводили через пустыню для переброски солдат. Школы строились для того, чтобы учить нас, как говорить „да“ на их языке. Они занесли к нам заразу насилия особого сорта, европейского, — ничего подобного наш мир прежде не знал. С ними пришла эпидемия той губительной болезни, которая самих европейцев поразила не одну тысячу лет назад. Да, господа, да! Я пришел к вам сюда как покоритель, как захватчик, я проник внутрь вашей цитадели, в самое ее сердце. Я — капля того яда, который вы своей собственной рукой впрыснули в кровеносные сосуды истории. Нет, не думайте, я не Отелло. Кто он такой, Отелло? Миф, не более того, легенда, выдумка!»
Автор противопоставляет рассказчика (вероятно, альтер эго самого писателя) бездушному Мустафе Саиду, получившему прекрасное западное образование, но отказавшемуся от своих корней. Рассказчик — тоже учившийся в Европе — наслаждается своеобразной красотой родной природы, любит и ценит культуру своего народа, но понимает необходимость реформ. Старые обычаи становятся причиной его личной трагедии (вызывающая наиболее сильный эмоциональный отклик сюжетная линия в книге).
Цивилизация добирается и в этот пустынный край — колёса для орошения заменяют мощные насосы. Символичен пикник, устроенный водителями грузовиков в пустыне совместно с бедуинами. Всюду столкновение старого и нового, европейского и африканского, новых веяний и вековых традиций. Интересные описания жизни простых людей из столь далёкой страны, да ещё в эпоху великих перемен.
цитата
Вокруг нас земля отчаяния и поэзии, но никто не воспевает ее. Впереди мы увидели полицейскую машину. Она, по-видимому, сломалась. Около нее суетились увешанные оружием пятеро военных в форме и полицейский сержант. Остановились и мы. Напоили их и накормили из своих запасов, дали и бензина. Они рассказали, что в племени марисаб одна женщина убила своего мужа и вот они, представители власти, едут ее арестовать, но не знают ни ее имени, ни имени убитого. Известно только, что убийца — женщина из племени марисаб и что убитый — ее муж.
Книгу неизменно сравнивают с "Сердцем тьмы", но я в список "близких книг" под первыми номерами внёс бы "Белого ящера" Вежинова и "Постороннего" Камю. Критика колониализма интересна, но наибольшее впечатление произвели психологические портреты простых суданцев — крестьян, бедуинов.
цитата
Солнце, пустыня, иссушенные, сожженные растения, изможденные, тощие верблюды. Мимо нас уносилась назад бурая равнина. Машина внезапно вся задрожала, заскрипел кузов, и мы перевалили через край неглубокой вади. Под колесами хрустели кости верблюдов, погибших от жажды на этом старинном караванном пути.
цитата
Кто мы по сравнению с промышленным миром Европы? Бедные крестьяне, и только! Но, обнимая деда, я ощущаю себя богатым и сильным — симфонией, созданной композитором-природой.
облако тэгов
