12. На стр. 14–15 напечатана статья Майи Лидии Коссаковской/Maja Lidia Kossakowska,
которая называется:
ПОМНИТЕ о САДАХ
(Pamiętajcie o ogrodach)
Кто не захочет хотя бы раз почувствовать себя как в раю? Кого не искусит Зеленая Фарлания, сад роз? Кто не пожелает растянуться в траве, грызя ароматное яблоко Авалона, которое само свалилось в руки? Пребывать там, где достаточно щелкнуть пальцами, чтобы все заботы развеялись словно дым, а время бежало бы, принося развлечения и удовольствие. Никаких налогов, счетов за электричество, безработицы, хромой охраны здоровья и кретинских законов, запрещающих конные поездки по лесу или строительство заборов высотой более одного метра и двадцати сантиметров. Словом – рай.
О чем-то таком люди мечтали испокон веков. Уже в древности они воображали себе страны – чаще всего размещавшиеся на островах или вершинах гор – в которых люди могли бы жить, наслаждаясь вечной молодостью и ненарушимым счастьем. Обычно синонимом рая был сад. Пышная природа, мягкий климат, приятные запахи, обилие воды и зелени ассоциировались с покоем, счастьем, отсутствием болезней и мук.
Мечты о мире, где люди живут в полном соответствии с природой, среди дружелюбных зверей и цветущей растительности стары как мир. И не может быть, чтобы мы, славяне, были в этом отношении хуже других.
На отдых в иной мир
Наши славянские предки так долго смотрели в небо, что увидели там за облаками чудесный сад, который назвали Выраем (также Вирий или Ирий. W.).
Прекрасное, но труднодоступное место. Поэтому они придумали, что эта райская страна сотворена не для людей, а для птиц, которые проводят там зимние месяцы в ожидании таяния снегов и прекращения морозов. И с радостью приветствовали приход каждой весны, потому что возвращение крылатых странников было символом победы над смертью и возрождения новой жизни.
На как поступить, чтобы птичий рай превратился в курорт для людей?
Согласно древнеславянским верованиям, душа умершего человека превращалась в птицу, а значит после смерти возвращалась в Вырай, на родину всех крылатых существ. Дорогу указывал ей столб дыма, возвышающийся над погребальным костром. После трудного подъема усталая душа подлетала к саду, огороженному высоким забором, и останавливалась перед мощными, запертыми на замок вратами, за которые нельзя было ступить живому человеку. Путешественницу поджидал страж с ключами. В первоначальной версии это была огромная птица, называемая Золотым Куром или Рарогом. Позже, под влиянием христианства, птичьего привратника заменил святой Петр (или святой Юрий).
В Вырае душа отдыхала от земных трудов, предаваясь сладкой лени и питаясь небесным хлебом, испеченным из спорыньи. Нормальному человеку такая пища не показалась бы привлекательной, поскольку спорынья ядовита. Однако в этом случае речь идет вероятно о галлюцинаторном действии этого паразитирующего гриба, содержащего похожие на LSD субстанции, которые вызывают приятные видения, ассоциирующиеся с вознесением над землей и разного рода блаженством.
Спустя некоторое время душа начинает тосковать по жизни в человечьем облике и возвращается на землю вместе с улетающими из Вырая птицами, преимущественно аистами, которые помогают ей отыскать дорогу к женскому лону. Однако если душе хотелось как можно быстрее принять человеческий облик, не дожидаясь весны, роль курьера брали на себя галки или другие вороновые. Сегодня уже никто не помнит о птичьем рае, спрятанном за железными вратами. Сохранилась лишь народная легенда, в которой говорится, что за появление на свет очередного ребенка несет ответственность какой-нибудь аист.
Дорогу в Вырай зачастую отождествляли с радугой. Многоцветный мост перекидывался с неба, чтобы вытащить из земли избыток влаги и переправить его на небо. Пребывание у опор радуги считалось опасным, потому что всасывавшаяся из земли вода могла подхватить человека и затащить его аж в страну мертвых. В Вырае такой невольный пассажир обретал невероятные силы. Он учился властвовать над тучами и развивал способности, помогающие ему бороться с демонами засухи и смерти. Вроде бы он мог затем вернуться на землю, но такое случалось крайне редко. Обычно он поддавался искушению пребывания среди облаков и становился планетником, властелином дождя, наездником, объезжающим грозовые тучи.
Однако такая судьба становилась уделом немногих. После долгого ли, короткого пребывания в райском саду все прибывшие в Вырай души стремились к возвращению на землю. Древние славяне считали беззаботное лентяйство в Вырае своего рода отпуском. Очень приятным, но лишенным необходимого адреналина. Рано или поздно отдохнувшие души заселяли новые тела, чтобы вновь оказаться в паскудном, безжалостном, но, тем не менее, интересном мире. Надо полагать, что даже самым измученным земным скитанием душам в конце концов наскучивало вечное вылеживание под грушей.
Город женщин и казаков
Иногда мечтания о райских странах становятся чем-то большим нежели только отдохновением от земных трудов. Становятся выражением бунта против угнетения, символом свободы и достоинства. Подлинным идеалом, по которому тоскуют и к которому следует стремиться.
В 1798 году, после разгрома Россией булавинского восстания казаков, родилась легенда о чудесном городе, который вознес где-то в Эфиопии или Средней Азии предводитель подавленной революции Игнат Некрасов.
Якобы сторонники Некрасова до сих пор живут спокойно и счастливо на острове, расположенном за пустыней и морем, в прекрасном городе, окруженном высокой каменной стеной. В стене имеются четверо ворот, но только одни врата, восточные, открываются и то весьма нечасто. Основатель города разбросал вокруг стены чудесные семена, из которых выросли густые леса, вечные фруктовые сады и цветники с ароматно пахнущими цветами. Почва вокруг города невероятно плодородна, а климат мягкий и теплый.
Среди горожан нет ни сирот, ни больных. Все живут в собственных домах с садами и огородами. Никто не испытывает ни в чем недостатка. Люди носят прекрасные одежды, они гостеприимны и приветливы. Особенным расположением пользуются женщины. Они имеют равные с мужчинами права, принимают участие в городских собраниях и решении городских проблем. Каждый ударивший женщину осуждается на смерть. Рискованный, но весьма привлекательный для некоторых феминисток закон.
Многие из донских казаков считали, что легенда о чудесном городе – чистая правда. Преследовавшиеся Россией некрасовцы предпринимали многочисленные попытки отыскать этот город. В поисках следов придуманной отчизны они добирались до Египта, Эфиопии и Индии. Некоторые не теряли надежды многие годы. Казак Семутин был наиболее упорным искателем этого чудесного города. Странствия по Азии и Африке заняли у него сорок лет. К сожалению, и этот казак-вечный странник вынужден был в конце концов прекратить поиски.
Ледовитый налоговый рай
В чудесные страны, где все люди равны и живут свободно и радостно, верили еще в начале XX века. Сегодня, конечно, число таких наивных идеалистов изрядно уменьшилось. В Сибири повсеместно считали, что в северной части Тихого океана или где-то в Ледовитом море находится остров, населенный людьми, сбежавшими от властей, налогов и рекрутского набора. Этот остров называли Землей бородачей, быть может в связи с сектой старообрядцев, которые никогда не брились.
Островитяне жили спокойно, без конфликтов и войн. Доживали до четырех сотен лет, оставаясь исполненными жизненных сил. Жили в красивых домах, чьи крыши покрыты чистым золотом. Они не любили чужаков и никогда не пускали их на свои земли, однако всегда спасали потерпевших кораблекрушение и помогали заблудившимся путешественникам.
Бородачи тщательно следили за соблюдением своих гражданских свобод и считали величайшим злом аппарат власти, силой навязывающий тиранию чиновников и фискальство.
Как войти в рай?
Истории о райских странах зачастую становились толчком для смелых географических экспедиций. Одним из самых знаменитых выдуманных государств было великое христианское государство, лежащее в глубине Азии и называемое царством пресвитера Иоанна или царством царя-попа Ивана.
Эта чудесная страна, которой правит мудрый, доброжелательный и достойный властитель, становилась целью походов многочисленных смельчаков. Ее какое-то время искал сам Марко Поло. В 1441 году португальский король Генрих Мореплаватель послал большой флот на поиски легендарного царства. Также Васко да Гама в ходе своих плаваний безуспешно допытывался хоть каких-либо известий о царстве царя Ивана.
Недавние раскопки в районе Сянь Син (Xian Xing) китайской провинции Шэньси могут придать этой средневековой легенде совершенно иное измерение. На этой выдвинутой на запад территории Срединного государства исследователи обнаружили хорошо сохранившиеся, благодаря особым свойствам почвы, мумии. И они, к своему удивлению, обнаружили, что мертвецы имели европейские черты лиц и густые светлые волосы. Характерное сплетение нитей в тканях, из которых были сделаны их одежды, не наблюдалось нигде в Азии, но было очень популярным в древности в Европе. Белые обитатели района Сянь Син отличались высоким ростом и богатством материальной культуры. Вероятно они были приверженцами солярных культов, поскольку их лица были украшены спиральными татуировками. Отчетливо заметны были следы желтой краски, использовавшейся при татуяже кожи.
Пока не известно, откуда прибыли в Китай рослые статные мужчины и худощавые женщины с волосами, заплетенными в косы. Быть может, с территории современной Украины, которая позднее превратилась в колыбель славян. Один из мертвецов занимал, вероятно, при жизни особенное положение, поскольку его одежда и посмертные дары отличались большим богатством и тщательностью выделки. Предположение, что этот мужчина необычно высокого роста с властными чертами лица и есть царь Иван из средневековой легенды, кажется напрашивающимся, особенно для фантаста по рождению и по пристрастию, однако это было бы злоупотреблением доверием.
Однако наиболее шокирующей оказалось датировка находки. Самая ближняя по времени открытая могила относилась примерно к пятому веку до нашей эры, а самая дальняя аж к четвертому тысячелетию. Более-менее в это же время начала формироваться цивилизация древнего Египта.
Не известно, что случилось с цивилизацией высоких европейцев. В археологических пластах нет ни малейшего следа внезапного погрома или упадка культуры. Быть может пришельцы начали ассимилироваться и плодить потомство в тесных связях с местным населением.
Столкнулись ли мы лицом к лицу с пресвитером Иоанном, который оказался приверженцем солнечного бога, а не великим христианским царем? Кто знает. Но так или иначе нужно уважительно отнестись к наследству этого удивительного племени.
И, заканчивая разговор, стоит припомнить, что совершенно реальное государство, Бразилия, обязано своим названием другой мифической стране, легендарному острову Бразил, в существование которого свято верили в средневековой Европе. Само название происходит, вероятно, от ирландских слов Hy Bressail или O Brazil, означающих Счастливые острова. Средневековые картографа располагали их где-то на Атлантическом океане, а к поискам этой райской страны приступили в XV веке. В 1486 году из Англии были посланы два корабля с целью поиска мифической страны Бразил, но эту экспедицию постигло фиаско. Примерно с половины XVI века так начали называть землю, открытую Педро Альваресом Кабралем. Предполагаемый остров оказался в конце концов целым континентом, а жизнь там выглядит райской только в телепостановках. Ну да ладно. Следует знать, что можно на земле попасть в Эдем, даже если он находится в Бразилии. Все, что нужно, это двинуться в путь и держать курс точно на запад – так утверждает сам Джон Стейнбек.
В Польше издано мало книг, которые доступным образом представляют германскую мифологию. Вдобавок большинство из них содержат существенные ошибки, что сводит их пользу на нет.
“Heroje Północy/Герои Севера” (Iskry, 1969). Эта толстая книга Ежи Роса (Jerzy Ros) вызывает у меня смешанные чувства. Автор представляет читателю избранные мифы о богах, затем несколько преданий о скандинавских героях, а в конце обсуждает деяния и культуру викингов. Книга легко читается, но содержит множество существенных ошибок и разного рода извращений. С другой стороны, на ней выросло и воспиталось целое поколение людей, интересующихся викингами и их мифами. То есть она внесла существенный вклад в популяризацию этой тематики среди поляков. Из-за моего сентиментального отношения к ней я не могу ее однозначно оценить.
“Mitologia germańska/Германская мифология” (Przedświt, 1997). Трудно писать о собственной книге. Пусть рекомендацией прозвучит тот факт, что она используется в качестве учебника студентами археологического факультета Варшавского университета, специализирующимися в истории древних германцев.
Новое издание “Mifologia germańska” (L & L, 2006) расширено как в части описания мифов, так (а возможно и прежде всего) и в словарной части, где речь идет о богах, чудовищах и прочих мифических существах.
Научные книги
Переходим к самым трудным для восприятия книгам. Научная литература отличается тем, что, хоть и содержит огромное количество информации, но также лишь с трудом усваивается. То есть этот раздел предназначен для самых упорных читателей.
“Mitologia germańska/Германская мифология” (WAiF, 1979). Станислав Пекарчик (Stanisław Piekarczyk) был ведущим в польской науке специалистом по древним германцам. Он написал много книг, в которых обсуждались духовная и материальная сферы их жизни. Если бы не Пекарчик, наша страна не миновала бы застоя в отношении интереса к указанной тематике. Но его книги имеют ту особенность, что написаны они языком, с которым даже не каждый из ученых способен справиться. И эта книга – одна из наименее удачных, поскольку напоминает беспорядочно склеенные фрагменты различных публикаций. Несмотря на это, ее стоит прочитать, хотя бы из-за более чем значительной фактологической ценности.
“Wyrocznie I wróżby pogańskich Skandynawów/Пророчества и предсказания скандинавов-язычников” (IAiE PAN, 1998). Лешек Павел Слупецкий (Leszek Paweł Słupecki) – в настоящее время лучший специалист по языческим верованиям – написал брызжущую эрудицией книгу о мифологии, демонологии и колдовстве германцев. Это необыкновенно интересная книга, хоть и требующая от читателя неуклонного внимания. Ее нужно читать на свежую голову.
“Mitologia skandynawska w epoce wikingów/Скандинавская мифология в эпохе викингов” (Nomos, 2003). Еще одна книга Лешека Слупецкого. Автор в словарном формате (но с размахом серьезного научного обсуждения) описывает главных членов германского пантеона. Это достойное рекомендации сочинение, хоть оно трудно читается и временами выходит за границы мифологии германцев, чтобы сосредоточиться на религиозных отклонениях. К сожалению, книга содержит разительные ошибки языкового характера.
Источники, или Откуда мы знаем мифы
На польском языке изданы лишь несколько источников, из которых мы черпаем знания о германской мифологии. И это несчастье для нас, потому что без ознакомления с переводами средневековых источников мы не можем объективно оценивать научно-популярные и научные книги этой тематики. По правде говоря, на польском рынке мы имеем лишь три таких изюминки.
“Germania/Германия” в: Tacyt “Dzieła”, tom 2/Тацит “Сочинения”, том 2” (Czytelnik, 1957). Короткое произведение Тацита, одного из знаменитейших историков древности, посвящено германцам. В нескольких абзацах описывается также их религия. Очень интересным оказывается сравнение наших знаний о верованиях германцев со знаниями римлян I века нашей эры.
“Edda Poetycka/Поэтическая Эдда” (Ossolineum, 1986). Это фундаментальный источник о верованиях старинных скандинавов, а опосредованно – всех германцев. Книга содержит все канонические песни о богах и героях нордической мифологии, из которых затем родились передаваемые устным образом мифологические и демонологические истории. Поздравим себя с тем, что у нас есть этот перевод, но в то же время нам следует дать себе отчет в том, что он переполнен существенными и языковыми ошибками переводчицы (прекрасно справившейся с другими переводами – исландских саг). При случае следует вспомнить о том, что существует еще и “Edda Prozaiczna/Прозаическая Эдда”, позднее произведение упоминавшегося выше Снорри Стурлусона. Оно также содержит множество мифов, но переводилось на польский язык только один раз – в XIX веке, и то выборочно. Впрочем, обе книги требуют нового перевода – надеюсь, что вскоре они появятся. Правда, я уже много лет слышу о том, что РОБЕРТ СТИЛЛЕР держит в ящиках своего письменного стола переводы обеих «Эдд», но я – зная разного рода достижения этого скорее сказочника, чем переводчика – не уверен, что хотел бы увидеть их в книжных магазинах.
“Pieśń o Nibelungach/Песнь о нибелунгах” (Verum, 1995). Вероятно все слышали об этом героическом эпосе. Вагнер положил его в основу цикла опер, на его основе написано было также множество книг. Эпос был двукратно экранизирован (перед войной Фрицом Лангом, а два года тому назад появилась вполне удачная телевизионная адаптация). Читается «Песнь» трудно, но это обязательное чтение для любителя германских древностей. Эта версия эпоса происходит из Германии и была записана в начале позднего средневековья. Предлагаю почитать для сравнения цикл героических сказаний о Сигурде и его женщинах в «Поэтической Эдде», то есть в скандинавской версии.
«Нибелунги» — это как раз та история о пареньке, который завладел волшебным мечом и победил с его помощью дракона, а затем захватил его сокровища. Потом он впутывается в любовную историю с двумя женщинами – валькирией и принцессой. Над сокровищами тяготеет проклятие, а одна из женщин (та, преданная) доводит его до подлинной любовно-политически-военной трагедии. Как обычно в таких германских историях, все погибают, а те, которые не погибают, и так вот-вот помрут.
Ну и как тут не говорить о германском фатализме? Аморальность тоже видна как на ладони – измена и месть является нормальной частью жизни героев германской мифологии. Однако и они страдают, когда допускают такие деяния (хотя, возможно, это уже навязано христианской идеологией).
Таким образом, не ожидайте счастливых концов, если захотите углубиться в германские мифы и легенды. Ожидайте вместо этого великого приключения, героических поступков и любви до последнего вздоха. Потому что именно таков мир этих старинных богов и героев.
Для начала – книги, от которых многие отворачиваются, пожимая плечами. В сборниках легенд, преданий, сказаний и сказок сохранилось невероятно богатое культурное наследие, называемое демонологией. Речь идет об историях, в которых действуют призраки, демоны и чудовища. Именно они свидетельствуют о том, что сохранилось очень многое из древних верований, выросших из дохристианской мифологии. Значительная их часть была изжита, а остальные верования превратились в предания о существах, нечистых для христиан, но существующих рядом с ними и оказывающих значительное влияние на их судьбы.
“Baśnie braci Grimm/Сказки братьев Гримм”, tomy 1 – 2 (“LSW”, 1995). Обязательно к прочтению для всех, кто желает познакомиться с немецкими народными легендами и преданиями. Якоб и Вильгельм Гримм (Brüder Grimm, или Die Gebrüder Grimm, Jakob – 4 января 1785–20 сентября 1863, Wilhelm – 24 февраля 1786 – 16 декабря 1859) написали книгу, которая не оставляет сомнений в огромном количестве языческих верований германцев, сохранившихся в сказках. Уже в первом томе можно отыскать несколько сотен отсылок к мифологическим историям о богах, но переработанных таким образом, чтобы они не встречали отторжения в наиболее христианизированном обществе. Не обращайте внимания на сокращенные и адаптированные для детей издания сказок братьев Гримм. Приложите усилия для поисков двухтомного издания – не лучшим образом переведенного, но почти полного собрания сочинений братьев Гримм. Внимательный читатель заметит (впрочем, это касается всех обсуждаемых здесь книг со сказками), что многие из сказочных историй имеют общеевропейские и даже арабские корни. Таковы уж сказки, им неважно откуда что берется, главное, чтобы было интересно. Я посоветовал бы некоторые немецкие книги, поднимающие эти темы, но, к сожалению, ни одна из них не переведена на польский язык.
Неожиданно для себя, мне не удалось отыскать «картинку» двухтомника «Сказок братьев Гримм» издательства “LSW” 1995 года. Но есть вот такое издание 1989 года, позиционирующееся как первое полное издание в польском переводе.
(Baśnie domowe i dziecięce zebrane przez braci Grimm. Pierwsza pełna edycja w polskim przekładzie. Obszerny zbiór zawierający następujące baśnie: Młody olbrzym; Podziomek; Król na Złotej Górze; Kruk; Mądra wieśniaczka; Stary Hildebrand; Trzy ptaszki; Woda życia; Doktor Wszechwiedzący; Duch w butelce; Smoluch diabli kamrat; Niedźwiedzia skóra; Mysikrólik i niedźwiedź; Słodka zupa; Mądrzy ludziska; Bajeczki o żabce; O biednym młynarczyku i o kotce; Dwaj wędrowcy; Jasio-Jeżyk; Śmiertelna koszulka; Żyd pośród cierni; Wytrawny myśliwy; Bajka o cepie z nieba przyniesionym; Dwa królewiątka; O mądrym krawczyku; Jasne słońce cię wyda; Błękitne światełko; Uparte dziecko; Trzej cyrulicy; Siedmiu zuchów ze Szwabii; Trzej wędrowni czeladnicy; O królewiczu, który nie znał strachu; Ośla sałata; Staruszka w lesie; Trzej bracia; Diabeł i jego babka; Ferdynand Wierny i Ferdynand Niewierny; Żelazny piec; Leniwa prządka; Bajka o czterech braciach; Jednooczka; Dwuoczka, Trójoczka; Śliczna Katrinela i Piotr Pif-Paf; Lis i koń; Stańcowane pantofelki; Bajka o sześciu sługach; Biała i czarna narzeczona; Żelazny Jan; Trzy czarne księżniczki; Knoist i jego trzej synowie; Dziewczyna z Brakel; Domowa czeladka; Rybka i owieczka; Sezamowa góra; O wędrowaniu; Osiołek; Niewdzięczny syn; Rzepa; Staruszek w ogniu odmłodzony; Zwierzęta Pana i diabła; Kogucia belka; Stara żebraczka; Trzech leniuchów; Dwunastu leniwych parobków; Pastuszek; Gwiazdy dukaty; Skradziony grosz; Wybór narzeczonej; Pakuły; Wróbel i jego czworo dzieci; Bajka o krainie pieczonych gołąbków; Bajka — bajdurka; Bajka- zagadka; Białośnieżka i Różyczka; Mądry parobek; Szklana trumna; O Jasiu leniuchu; Bajka o gryfie; O Jasiu mocarzu; Biedny chłopczyna w niebie; Chuda Eliza; Domek leśny; Dzielić dobrą i złą dolę; Mysikrólik; Gładzica; Bąk i dudek; Sowa; Księżyc; Długość żywota; Wysłannicy Śmierci; Majster Ćwiek; Gęsiareczka u studni; Niejednakie dzieci Ewy; Boginka w stawie; Dary małego ludku; Olbrzym i krawczyk; Hufnał; Biedny chłopczyna w grobie; Prawdziwa narzeczona; Jeż i zając; Wrzeciono, czółenko i igła; Chłop i diabeł; Okruchy ze stołu; Świnka morska; Złodziej nad złodzieje; Dobosz; Kłos żyta; Mogiłka; Stary Rinkrank; Kryształowa kula; Dziewica Malena; But z bawolej skóry; Złoty kluczyk.)
Есть такое вот издание, датированное 1987 годом.
Есть и вот такое, этого же издательства, но не известной мне даты. Может быть, это оно (1995) и есть? W.
“Zamek Soria Moria/Замок Сориа Мориа” (Wyd. Poznańskie, 1975). Сборник норвежских сказок, составленный Петером Кристеном Асбьëрнсеном (Peter Christen Asbjørnsen, 15 января 1812 – 6 января 1885) и Йоргеном Энгербретсеном Му (Jørgen Engerbretsen Moe, 22 апреля 1813 – 27 марта 1882), исследователями, сделавшими для скандинавского фольклора не менее, чем братья Гримм для немецкого. Множество демонологического материала, а любителям юмора понравится замечательная сказка «Глупый Маттис».
“Mlynek na dnie morza/Мельница на дне моря” (Wyd. Poznańskie, 1986). Сборник датских сказок, избранных Петером Равном (Peter Ravn), опиравшимся как на скандинавские, так и континентально-германские традиции. Титульная мельница на дне моря — это великолепная отсылка к одному из самых интересных и таинственных германских мифов. Тому, который повествует о мельнице Гротти.
“Narzeczony z morza/Жених из моря” (Nasza Księgarnia, 1971), “Krymhilda/Кримхильда” (Nasza Księgarnia, 1974). С этими книгами связаны несколько проблем. Обе они написаны Робертом Стиллером (Robert Stiller), известным польским писателем, переводчиком и языковедом. К сожалению, он известен также как безудержный выдумщик, вследствие чего его книги не могут считаться достоверными источниками. Вторую книгу еще можно проверить, поскольку она написана по мотивам «Песни о нибелунгах», а вот первая – это сборник скандинавских легенд и сказаний, которые никак не удается верифицировать, поскольку они кружили в народе в разных версиях. После чтения этих книг я восхитился умением пана Стиллера искусно связать много сказаний и легенд в одну, лучшую, историю, но также почувствовал сожаление, что он при этом не единым словом не указал, откуда именно почерпнул исходный материал. Что ж, таков уж Стиллер.
11. Статья Артура Шрейтера/Artur Szrejter, напечатанная на стр. 10—12, называется:
ГЕРМАНСКИЙ БЕДЕКЕР
(Germański bedeker)
Жил да был однажды паренек, который убил дракона, захватил его сокровища и освободил из плена принцессу. И все бы ничего, но сокровища оказались проклятыми, а принцессу паренек решил заменить другой девушкой. А женщины такого никогда не прощают… Такой сценарий – хоть он и отличается от популярных голливудских образцов – по-прежнему охотно используется в литературе, кино, а также комиксе. Его источником является история и мифология древних германцев. В этой статье вы найдете самые начала указанной мифологии, а также бедекер, то есть путеводитель по изданным в Польше книгам этой тематики.
Две особенности германских верований
Первая особенность
Во всемирной мифологии редко появляется столь мрачная история, как описанная выше. Обычно если в мифе, легенде или народном предании герой убивает дракона и спасает принцессу, ему отходит половина королевства, король целует его в обе ягодицы, а принцесса из платья выcкакивает, дожидаясь первой брачной ночи. Все счастливы – слушатели истории тоже.
Однако в германских мифах зачастую дела обстоят иначе. Это сокровище приносит несчастье, а принцесса оказывается преданной героем, потому что это предназначено было ему Норнами, тремя старухами, называемыми Прядильщицами Судьбы.
Вторая особенность
Славянам и балтам не повезло. Из их мифологии почти ничего не сохранилось. С германцами гораздо легче. В позднем средневековье нашлись несколько умных людей – прежде всего Снорри Стурлусон (Snorri Sturluson) из Исландии (кстати говоря, смутьян, пьяница и забияка, но также великий государственный деятель) – которые сумели сохранить для потомства много германских мифов, заключенных в стройную литературную форму.Снорри записал все, что к тому времени сохранилось из скандинавской мифологии, несмотря на то, что он был христианином. Однако Снорри был интересной и интригующей личностью не только благодаря своим историографическим достижениям. Всю свою жизнь Снорри вел себя так, словно поклонялся старым богам, что выражалось главным образом в его аморальности (отметим, что аморальность не равнозначна неморальности).
Это главные фундаментальные особенности старых богов германцев. В истории о победителе дракона мы имели гнетущий фатализм судьбы, а в описании жизни Снорри – аморальность. Обе черты характерны для богов Севера и для самих германцев – по крайней мере тех, судьбы которых знаем. К этому выводу можно прийти, вглядываясь не только в то, во что они верили, но также в то, что делали.
Древние германцы
Вообще говоря, они были предками нынешних австрийцев, немцев, голландцев, скандинавов и англичан. Следует также знать, что до V века н.э. они заселяли почти всю Польшу, а затем, когда с берегов Вислы устремились к дальнейшим завоеваниям, заняли также территории современной Украины, Италии, Франции, Испании и… северной Африки. Это имеет важное значение для нашей темы, потому что воинственность и жажда завоеваний были выражением германских верований. Так велела действовать им их религия. Они должны были неустанно сражаться – с великанами, врагами или между собой. Единственное, что имело для них непреходящую ценность – это как раз война, убийства и обретение славы победителя. В этом проявлялась как типичная германская аморальность – нужно убивать, чтобы жить и в этом, и в следующем мире – так и их характерный западный фатализм (не путать с фатализмом Востока), предписывавший им, что следует делать, чтобы заслужить вознесения на языческое небо.
Боги войны
Один, Тор и Тир – это троица богов, правивших германской войной. Первый был богом всего мира, в том числе королей, армий, войны и безумных воителей, называвшихся берсерками. Второй покровительствовал отдельным сражающимся воинам, третий следил за соблюдением в войне права и справедливости.
Кроме них была еще женщина – Фрейя. Эта богиня любви и плодородия властвовала над половиной павших в бою воинов. Почему? Мифология этого не объясняет, но если примем во внимание ее заботу о любви, возрождении и смерти, выявляется, что она – одна из прежних богинь Земли, которые властвовали над… надо всем.
Эти божества занимали главные места в пантеоне германских богов, потому что в жизни людей того времени важнее всего прочего была война. Разумеется, люди пахали и сеяли, занимались животноводством, и иногда (но только иногда, это доказывают археологические находки) – поскольку они боялись леса – охотились, но их главной мечтой была война.
Война и мечты
Война давала все, что о чем мужчина мог мечтать: трофеи, славу, внимание женщин и, что очень важно, первую ступеньку на пути в Валгаллу, небесные чертоги, в который попадают павшие в битве воины и которыми правит Один.
С этим связаны представленный выше фатализм, а также аморальность. Фатализм проявлялся в вере, что хотя благодаря доблести и смерти на поле боя можно попасть в Валгаллу, воину так или иначе предстоит умереть – сначала на земле, а потом и на небе, когда почти все боги и их земные воины погибнут от рук великанов в битве конца света.
Аморальность – это современное определение. Германцы не знали, что они аморальны, поскольку имели собственную моральность, происходящую из их подхода к жизни и небесным законам. Крали и грабили, чтобы обогатиться, а затем… раздавали все имущество соседям, славившим их за щедрость, что помогало им вступить в Валгаллу. В нынешнем миропонимании это не имеет ничего общего с воровством или убийствами ради корысти. Германцы грабили и убивали для славы, которая прокладывала им путь на небо, к Одину. А это означало вечную богатырскую битву днем и вечное пиршество ночью. О чем еще может мечтать мужчина?
Сражение и награда – некогда и сейчас
В глубине души многие мужчины мечтают о войне во имя славы (своей, рода, народа и т.д.) и награде за доблесть. Даже сейчас, в эпоху повсеместного говорения о мире, покое и стабилизации, почти каждый мужчина поддается искушению пострелять хотя бы из игрушечного ружьишка своего сына. Лишь бы попасть в цель и хотя бы на секунду ощутить восторг, принесенный этим попаданием. Другое дело, что бы он ощутил, если бы вынужден был выстрелить из настоящего карабина в живого врага…
Именно эта тоска по временам героев, которые и на этом и на том свете получали награду за славные деяния, дремлет в потребителях фантастики и привлекает молодых людей к этому жанру (хотя речь идет прежде всего о юношах, девушек поразительно мало). Жажда приключений, борьбы, победы над грозным противником, а затем награды, предпочтительно из рук прекрасных женщин – валькирий.
Возвращение к прошлому
Эта жажда терзает не только потребителей, но и творцов. Если бы не она, не появились бы книга «Властелин колец», комикс «Торгаль» или фильм «Кольцо нибелунгов». В писателях, рисовальщиках и режиссерах с детства кроется желание показать читателям и зрителям, что им нравится мир прошлого и они уважают его ценности, хотя вместе с тем отдают себе отчет в существовании огромных культурных отличий, отделяющих нас от наших варварских предков. И тем не менее они не перестают творить, потому что это форма возвращения в прошлое, которая компенсирует недостатки нынешней жизни и дают автору и читателю/зрителю хоть на минутку почувствовать себя средневековыми героями. Одним нравится это чувство, другие считают его чушью и продолжают заботиться о цифирках на своем счету.
Я предпочитаю думать, что мечты – стимулирующий и к тому же приятный элемент. Поэтому позволю себе предложить вам короткий путеводитель по изданным на польском языке книгам, которые представляют германскую мифологию или в какой-то мере сближают нас с нею. Благодаря им вы можете войти в мир древних германцев и стать рядом с ними хотя бы на краткий миг.
Мы начнем с легких для восприятия книг, а завершим обзор самыми трудными. Разумеется, это мой субъективный выбор.
Чего не любят тигры, или Несколько замечаний брата Феликса
«Как говорит поэт, “созревшее дерьмо — невыносимое бремя (ut dicitur metrice: maturum stercus est importabile pondus)”» – так начинает свой рассказ путешественник, описывающий проблемы, с которыми он столкнулся в ходе морского плавания в XV веке.
Этим путешественником был Феликс Фабер из Ульма (Felix Faber), доминиканский монах, плывший на корабле в Святую землю. В отличие от большинства авторов фэнтези, патологически избегающих тематики, связанной с физиологией, он воссоздает в заметках свои героические усилия справиться с требованиями собственного тела в ходе морского рейса.
«Каждый паломник имеет возле своей койки писсуар — терракотовый сосуд, склянку, — в который он мочится или срыгивает. Но поскольку тесные помещения битком набиты людьми и, сверх того, темны, и многие приходят и уходят, редко когда эти сосуды до рассвета остаются неопрокинутыми. Действительно, постоянно кто–нибудь неловкий, побуждаемый срочной необходимостью, которая заставляет его подняться, опрокидывает на своем пути пять или шесть сосудов, распространяющих невыносимый запах.
Утром, когда паломники вставали и их желудок требовал облегчения, они поднимались на мостик и направлялись к носу [корабля], где с одной и другой стороны выступа были устроены уборные. Иногда перед этими уборными образовывалась очередь в тринадцать или более человек, которые ожидали занять место на стульчаке, и когда кто–то слишком долго задерживался, выражалось не столько стеснение, сколько раздражение (nec est ibi verecundia sed potius iracundia). Я охотно сравнивал это ожидание с ожиданием желающих исповедаться во время поста, когда, подолгу стоя на ногах, они раздражали себя, перебирая в памяти нескончаемые признания, и ожидали своей очереди с плохим настроением.
Ночью приблизиться к уборным было тяжелой затеей по причине спящей толпы, лежащей от края до края галеры. Тот, кто хотел туда отправиться, должен был преодолеть более сорока человек, и при каждом шаге он должен был переступать через кого–либо. От ступеньки к ступеньке он рисковал ударить кого–то ногой или, поскользнувшись, упасть на спящего. Если во время перехода он задевал кого-нибудь, тут же слышалась ругань. Те, у кого не было ни страха, ни головокружения, могли ползком, цепляясь за борт, подняться на нос и двигаться от снасти к снасти. Я часто проделывал это, несмотря на риск и опасность. Можно было также пролезть через весельный люк и передвигаться, пересаживаясь с одного весла на другое. Это не для боязливых, поскольку сидеть верхом на веслах опасно и сами моряки это не любят.
Но особенно трудно становилось в непогоду, когда уборные постоянно затапливались морской водой, а весла лежали поперек скамеек. Пойти к стульчаку во время бури значило полностью промокнуть, поэтому многие путешественники снимали свою одежду и отправлялись в уборную совершенно голыми. В этом демарше стыдливость (verecundia) сильно страдала, особенно в отношении срамных частей (verecunda). Те, кто не хотел привлекать к себе внимание подобным образом, садились на корточки в других местах, что влекло за собой ярость, столкновения и подрывало уважение к почтенным людям. Были, наконец, и такие, кто опорожнялся в сосуды рядом со своими койками, что было отвратительно и отравляло воздух соседям. Терпеть это можно было только от больных, на которых никто не сердился. Нескольких слов, конечно, не хватит, чтобы описать, что мне пришлось вытерпеть, имея по соседству кровать больного.
Паломник должен стараться не терпеть по нужде из-за ложной стыдливости и не расслаблять желудок: два этих действия вредны для путешествующего на судне. На море легко заработать запор. Я дам паломнику хороший совет по гигиене: отправляться в уборную три или четыре раза на дню, даже если этого не требует естественная нужда, чтобы способствовать скромным усилиям для совершения опорожнения, и не отчаиваться, если оно не происходит на третий или четвертый раз. Пусть он ходит туда очень часто, пусть он развяжет пояс и освободит свою одежду от всех узлов на груди и на животе, и он достигнет опорожнения, даже если его кишечник содержит камни. Этот совет мне дал однажды старый моряк, когда я в течение нескольких дней испытывал ужасный запор. И ненадежное средство брать в море пилюли или свечи (pilulas aut suppositoria accipere), поскольку, слишком очищая себе желудок, рискуешь более серьезными последствиями, нежели запор».
Как совершенно правильно заметил брат Феликс Фабер, присаживание на веслах, чтобы удовлетворить свою физиологическую потребность, это немалое достижение, но также повод для гордости. Быть может, на такое могли бы решиться какие-нибудь невероятно гибкие эльфы? Похоже, что литературе фэнтези в этом отношении еще есть куда развиваться… Но наверняка внимательное изучение воспоминаний брата Феликса помогло бы приданию правдоподобия описаниям морских приключений в фантастических neverland-ах.
Ясное дело, все вышесказанное не является критикой какого-либо автора или произведения. Это всего лишь свободные отступления от темы. Стоит ли морочить себе голову обращениями к истории, изучать источники и соответствующие эпохе документы? Это вопрос, на который каждый автор и каждый читатель должны сами себе ответить.
P.S. У труда брата Феликса длинное название, каковые были приняты в то давнее время. Но он издается и переиздается и в настоящее время…
облако тэгов
