облако тэгов
Э-э... Ну это как бы вдогонку.
На безбрежных просторах Интернета есть очень полезный ресурс о Польше и ее культуре. Это большой портал, основанный Польским институтом имени Адама Мицкевича (Варшава) в марте 2001 года. Там очень много полезного для любознательного человека. Для русскоязычного посетителя может оказаться небезынтересным его отделение, расположенное здесь: https://culture.pl/ru В этом уютном уголке публикуются как переводы материалов ресурса с польского языка на русский, так и оригинальные статьи, изначально написанные на русском языке. Оттуда-то я и почерпнул небольшую статью, опубликованную на этом ресурсе 2 октября 2018 года, позволив себе самую чуточку ее подкорректировать, а также дополнить некоторым количеством собственноручно «накопанного» иллюстративного материала. Написал статью Патрик Закшевский/Patryk Zakrzewski, а называется она:
Прочитайте о началах польского комикса и повеселитесь. Или взгрустните, ведь младенческие годы польских «веселых картинок» (так их тогда называли) пришлись на невеселое время — санации, оккупации и «народной демократии».
«Польше нужны вооруженные силы / Поэтому Гжесь пошел на войну. / Тут же принял бравый вид, / Трепещи, русин и чех! (…)»
Так начинался первый польский комикс — «Огнем и мечом, или Приключения безумного Гжеся/Ogniem i mieczem, czyli przygody szalonego Grzesia», гротескная история, изданная в 1919 году, во время борьбы за границы Второй Речи Посполитой. Совсем скоро польский комикс будет отмечать столетний юбилей; однако своими корнями он восходит еще к XIX веку, к детским рассказам в картинках и сатирическим иллюстрациям в прессе, под которыми помещали стихотворный текст.
Здесь прежде всего стоит вспомнить ФРАНЦИШЕКА КОСТШЕВСКОГО/Franciszek Kostrzewski, иллюстратора варшавского журнала «Tygodnik Illustrowany»,
который решил делать «маленькие, веселые, дешевые и современные» вещи.
К таким пракомиксам можно отнести его серии рисунков, например о приключениях Единственного сына и Единственной дочери (Jedynaczek i Jedynaczka). Это были поучительные, но не лишенные юмора истории о судьбах (от рождения до смерти) избалованных детей, которые не желали ни учиться, ни работать, зато охотно тратили время на всяческие развлечения.
Но вернемся к нашему Гжесю. Идея этого цикла рисунков, который публиковался во львовском журнале «Szczutek» («Щелбан»),
принадлежит карикатуристу КАРОЛЮ МАЦКЕВИЧУ/Karol Mackiewicz и литератору Станиславу Васылевскому/Stanisław Wasylewski, который хотел, по его собственному выражению, создавать «соответствующие глуповатые подписи» к картинкам.
Гжесь воюет со всеми, с кем воевать приходится: с украинцами за Львов, с большевиками, с немцами в Великопольше и Силезии. Лицо у него добродушное, сразу видно, что парень из народа. В нем есть что-то от Швейка Ярослава Гашека (с той лишь разницей, что Швейк не горел желанием оказаться на поле боя), он питает слабость к женскому полу и авантюрному образу жизни.
В отличие от симпатичного Гжеся, его враги трусливы («Русин бежит, портки теряя») и жестоки («…некрасивый это поступок, перерезать пупок пилой», — говорит рассказчик, когда большевики ловят Гжеся). Впрочем, и сам Гжесь не сторонится жестокости: взятого в плен спекулянта он приказывает разорвать, привязав к лошадям. Иллюстрации соответствующие. Продолжением цикла стали рассказы о детях Гжеся, близнецах Кубусе и Бубусе, которые то гоняются за спекулянтами, то расстреливают большевистских шпионов... И это, кстати, публиковалось уже не во взрослом журнале, а в издании, адресованном детям от шести до двенадцати лет.
Немного позже, начиная с 1920 года, в Силезии появился некий Ханыс Коцындер. На силезском диалекте его фамилия означает «весельчак»; истории о нем публиковались в одноименном сатирико-политическом издании (“Kocynder”).
Они тоже были пропагандистскими: герой, хотя с детства ругается и много пьет, все же обладает национальным самосознанием и знает, что в плебисците надо голосовать за создание польского государства. Комикс рассказывал о полной бурных событий жизни Ханыса: он успел, например, увлечься техасской золотой лихорадкой и повоевать на всех фронтах Великой войны, а потом вернулся в родные края, где стал примером истинного патриота.
Веселые приключения для молодых и не очень
В междувоенном двадцатилетии комиксы публиковались прежде всего в прессе, отдельные альбомы издавались редко. Начиная с первого номера, вышедшего в 1923 году, лидером нарисованных историй был лодзинский «Express Ilustrowany» («Иллюстрированный экспресс») — в то время самое популярное польское «желтое» издание.
Комиксы авторства СТАНИСЛАВА ДОБЖИНЬСКОГО/Stanisław Dobrzyński хорошо сочетались с содержимым газеты: они рассказывали о любовных историях «лодзинских сверхчеловеков» (Дон Жуан Цыперман/Don Juan Cyperman, Лола Гзымс/Lola Gzyms), часто с небольшой долей эротизма.
Не обязательно гетеронормативного — взять хотя бы короткую историю о трансвестите Лулу, «гордости и украшении Лодзи».
В 30-е годы появились небольшие журналы специально для детворы. Даем слово ГЕНРИКУ ЕЖИ ХМЕЛЕВСКОМУ/Henryk Jerzy Chmieliewski («папаше Хмелю»), который в своей автобиографии «Я родился в Барбакане» писал:
«Мое ухо сразу переставало болеть, когда мама покупала журналы с комиксами. Разноцветные комиксы печатали на первой и последней странице еженедельников «Karuzela», «Śwat Przygód», «Tarzan». (...) Эти журналы выходили раз в неделю и стоили 10 грошей. (...) В 10 лет я прочитал в «Карусели» комикс под названием «Фердек и Мердек». Каково же было мое удивление, когда в 1966 году я приехал в США и в местных газетах увидел тех же персонажей в приключениях моряка Попая!»
«Полонизация» заморских героев была в то время нормальной практикой. Супермен взял себе славянский псевдоним Бурзан/Burzan, а цикл его приключений носил название «Сверхчеловек будущего/Nadczłowiek jutra». После катастрофы планеты Криптон он оказался где-то в окрестностях города Калиша и поселился у семьи варшавских фабрикантов.
Флэш Гордон стал Молнией Гордоном/Błysk Gordon, а в другой газете его и вовсе обозвали Яцеком Жеготой/Jacek Żegota, «типом современного польского рыцаря». Тарзана тоже сделали поляком: сначала он помогал польским путешественникам в Африке, а потом выяснилось, что и сам он тоже поляк по имени Стась Каролик Смольковский/Staś Karolik Smolkowski, пропавший много лет назад.
Бетти Буп в детском журнале «Wiosenka» именовалась Баськой Фигляркой/Baśka Figlarka, а Дональд Дак для читателей газеты «Gazetka Miki» был Утякой-Забиякой/Kaczorek-Zadziorek. Что касается пса Гуфи, то он стал обычным...псом Буреком. Этим приемом пользовались и в прессе для взрослых. Например, героя невероятно популярной шведской серии комиксов АДАМСОНА в журнале «Ilustrowany Kurier» звали Агапит Крупка/Agapit Krupka,
а в других изданиях — Идельфонс Копытко/Idelfons Kopytko или Миколай Досьвядчиньский/Mikolaj Doświdczyński.
И детские, и взрослые истории обычно сопровождались рифмованными подписями. Выноски («дымки») появлялись редко. Первопроходцем в этом смысле был импортированный из Дании забавный комикс под названием «Пан Буйдальский и Утенок/Pan Bujdalski I Kaczorek» (в оригинале «Peter og Ping»).
Пан Буйдальский то выдает необыкновенно мудрые мысли, то какие-то глупости, но всегда остроумные. То же самое можно сказать об Утенке (в оригинале был пингвин), который комментирует ситуацию со своей стороны.
Однако были у поляков и свои, не заимствованные у других художников и сценаристов нарисованные истории. Главным хитом были и до сих пор остаются популярные серии авторства КОРНЕЛЯ МАКУШИНЬСКОГО и Мариана Валентиновича о глуповатом Козлике-Матолеке/Koziołek Matołek («matołek» — в переводе с польского «дурачок», прим.ред.) и обезьянке Фики-Мики/małpka Fiki-Miki.
Специально для детской прессы Валентинович также выдумал таких персонажей, как Его Трусейшество/Imć Tchórzak и сорвиголова Юрек-Чупурек/Jurek Czupurek, которые катались по экзотическим странам. Вокруг света путешествовала и Фуцинка/Fucinka из комикса СТЕФАНИИ БАНЬДО-СТОПКОВСКОЙ/Stefania Bańdo-Stopkowska, стилизованного под детские каракули. Фуцинка родилась из чернильного пятна, так что появившийся две декады позже Титус де Зоо/Tytus de Zoo не был единственным таким случаем в польском комиксе.
Похвала пройдохам
Самый популярный тип героя польских довоенных комиксов: дармоед, сорванец, оболтус, повеса, лоботряс, балбес и т.д. Герои часто выступали в парах: например, тонкий и тощий, как американские комики Лорел и Харди, которые тоже дождались своей истории — в польской версии их звали Флип и Фляп/Flip i Flap.
Однако главными в этой категории были Пат и Паташон/Pat i Patachon. Они тоже попали в комиксы прямо с голубого экрана: Пат и Паташон были известными датскими комиками. Однажды редакция издания «Express Ilustrowany» не получила вовремя пленку из Копенгагена, и серию поручили рисовать ВАЦЛАВУ ДРОЗДОВСКОМУ/Wacław Drozdowski. С тех пор герои комикса обрели национальный польский колорит. Они жили в городе под названием Грайдолек (который всячески напоминал Лодзь); на картинках были изображены персонажи, которых можно было встретить на польских улицах: кучера, полицейские и мелкие воришки.
В галерее бездельников не последнее место занимает безработный Куба/Bezrobotny Kuba, который болтался по Лодзи в поисках денег, а также Пончик и Стручок/Pączek i Strączek, для которых «работа — худшее изобретение». Однако к их чести надо сказать, что по мере развития комикса они нашли вполне себе уважаемое занятие, а именно — основали детективное агентство.
Среди этих обаятельных оболтусов порой появлялись достойные мещане, такие, как в цикле ”Радости и печали пана Выжерки с семьей/Rozkosze I przykrości pana Wyżerki z rodziną” или “Tarapaty wuja Łyka, który chętnie piwo łyka, i radości cioci Ali, która postęp sobie chwali/Заботы пана Лыка, который любит лакать пиво и радости тети Али, которая успехи хвалит”, где главный конфликт отражен уже в самом названии. Был еще пан Хиларий/Pan Hilary, помещик из Восточных Кресов из истории АНТОНИЯ БОГУСЛАВСКОГО и Камиля Мацкевича; правда, от упомянутых выше героев его отличало только классовое положение — в остальном он был таким же лентяем.
Собственных историй дождались и польские кинозвезды. Речь здесь идет о Лëпеке и Додеке/Lopek i Dodek, чьими прототипами были актеры Казимеж Круковский и Адольф Дымша. Кстати, в комиксовой версии Дымша тоже получился симпатичным пройдохой с варшавской улицы.
Родом из хорошо известной читателям среды был также безработный Фронцек/Bezrobotny Froncek, герой серии ФРАНЦИШЕКА СТРУЗИКА/Franciszek Struzik, которая семь лет публиковалась в катовицком желтом издании «Siedem groszy» («Семь грошей»).
Фронцек был талисманом издания: благодаря ему газета расходилась как горячие пирожки. О его популярности может свидетельствовать то, что в 1939 году газетчики города Катовице согласились отдать часть своего заработка Фонду национальной обороны только с тем условием, что купленный на эти средства бомбардировщик назовут в честь героя их любимого комикса.
Послужной список самого Фронцека был поистине велик: армия генерала Галлера, война с большевиками, силезские восстания... Но что с того, если в одном из комиксов ему приходится продать медаль? Закончилось дело тем, что он начал нелегально добывать уголь, и полиция время от времени ловила его за бродяжничество (тогда он радовался, что у него есть бесплатная еда и крыша над головой).
В одном из эпизодов ему удается заработать на кризисе: он стоит в лунапарке с табличкой «Это кризис» на шее (один удар — десять грошей). По натуре своей Фронцек был жизнерадостным, однако иногда и его настигала грусть. Как вычислил исследователь польского комикса Адам Русек, в 1932 году, то есть в первый год своих приключений, Фронцек трижды пробовал покончить жизнь самоубийством.
Однако со временем дела у него пошли лучше. Он даже дважды выиграл в лотерее немалую сумму, но — так требует жанр! — быстро растратил эти деньги. Редактор «Семи грошей» Богдан Сурувка/Bogdan Surówka писал:
«Безработный Фронцек смело шагает по жизни. Он наверняка давно бы уже нашел хорошую работу, если бы не то, что он все-таки и есть тот самый “безработный Фронцек”».
Фронцек появлялся везде, где что-то происходило: был на Олимпиаде в Берлине, наблюдал за гражданской войной в Испании, поддерживал эфиопов в борьбе с фашистской Италией, побывал в Китае и Палестине. Впрочем, не он один: польские авторы комиксов любили отправлять своих героев в горячие точки. Здесь обычно начинался фестиваль стереотипов. Если герой видит африканское племя, то, будьте уверены, он обязательно встретится с людоедами и попадет в котел, и т.д. и т.п. За границей Фронцек познакомился с такими личностями, как испанец Кастаньетто Танго, японец Ладако-Какамура или итальянец Антоний Пичикатто.
Интересной была история «Варшава в 2025 году/Warszawa w roku 2025», вошедшая ныне в серию «Старый польский комикс/Dawny komiks polski». Текст подготовил писатель Бенедикт Герц/Benedikt Gertz, а автором рисунков был АЛЕКСАНДР СВИДBИНЬСКИЙ/Aleksander Świdwiński. Комикс рассказывает о приключениях супружеской четы, которая, спасаясь от кризиса, усыпляет себя сонным газом на целое столетие. Когда они просыпаются, оказывается, что Варшаву уже колонизировали китайцы. В известном кафе «Земяньская» теперь находится курильня опиума, а бездомных поселили в специальные баржах на Висле. Весь этот футуризм — лишь претекст для сатиры на актуальные события, поскольку в комиксах полно аллюзий на реалии 20-х годов ХХ века.
Политкорректностью в комиксах межвоенного двадцатилетия и не пахло: они служили пропаганде конкретной партии. Так было с Протом и Гервазием/Prot i Gerwazy КАЗИМЕЖА ГРУСА/Kazimierz Grus из газеты национал-демократов «Orędownik».
Герои были такими же пройдохами, как и те, о ком мы говорили раньше, но то и дело раскрывали какой-нибудь коммунистический или еврейский заговор и проклинали действительность (между делом отметим, что решение изобразить двух оболтусов как «защитников народа» было весьма оригинальным).
Антикоммунистическими и антисемитскими были также «Приключения Вицека Булы в раю/Przygody Wicka Buły w raju», которые публиковались в качестве приложения к газете «Gość Niedzielny» (сейчас они тоже вошли в серию «Старый польский комикс»).
Этот Вицек, уволенный шахтер и при этом гуляка, после того как пропил последнюю зарплату, нашел на лавке номер подросткового журнала «Płomyk» («Огонек), посвященный жизни советских детей (такой номер действительно существовал и стал причиной всепольского скандала). Вдохновленный этим чтением, он решил начать новую жизнь на родине пролетариата. Сначала все ему кажется прекрасным, однако потом оказывается, что это — лишь оболочка.
Внезапно он видит, как на помойке «какой-то рахитичный ребенок» (совсем не так, как в журнале!) «с аппетитом грызет кость». Вицек переживает нищету, голод, тяжелый труд, ГУЛАГ и террор (по мнению анонима-автора комикса, репрессивным аппаратом в СССР заведовали евреи, угнетающие мирное православное население). В конце концов ему удается сбежать из Советского Союза, и он полностью меняет свою жизнь: честно трудится, пропагандирует трезвый образ жизни и прогоняет со двора газетчиков, продающих желтую прессу.
Чем ближе к войне, тем больше антигерманского акцента ставилось в комиксах. Их было больше и у Фронцека, и у Вицека: в Силезии чувство опасности было особенно сильным. СТАНИСЛАВ ДОБЖИНЬСКИЙ/Stanisław Dobrzyński в 1939 году рисовал антигерманскую сатиру «Heil Piffke», главным героем которой был немецкий мещанин, похожий на маленького Гитлера, тупой и подлый, продвигающийся по карьерной лестнице после вступления в НСДАП. Комикс высмеивал прусскую муштру и якобы благополучие немцев под властью нацистов.
***
Последней газетой с комиксами, которая начала выходить до войны, была «Газетка Мики», посвященная историям персонажей из студии Уолта Диснея. Литературными редакторами этого издания были (инкогнито) симпатизирующие коммунизму литераторши Ядвига Броневcкая/Jadwiga Broniewska и Ванда Василевская/Wanda Wasilewska, потерявшие работу после публикации того самого номера «Огонька», который читал Вицек Була. Благодаря им редакция стала пристанью для других авторов-«революционеров» без постоянного места работы. Главный художественный редактор газеты Ян Марцин Шанцер/Jan Marcin Szancer вспоминал:
«Сначала наше занятие казалась нам ужасным. Мы, которые вели священную войну против диснеевских схем, против комиксов с идиотскими текстами для тех, кто не умеет читать (...), сидим в двух комнатах, со стенами обклеенными всякой непотребщиной, ненавистными нам микки-маусами, и отравляем (...) молодые сердца и души».
