10. В замечательном «Словаре польских авторов фантастики»Анджея Невядовского размещены персоналии Люцины Пенцяк/Penciak Lucina (род. 1914) – педагога, автора НФ; и Богдана Петецкого (род. 1931) – востоковеда, прозаика, журналиста.
11. В рубрике «Критики о фантастике» публикуется также вторая (заключительная) часть эссе Адама Холлянека/Adam Hollanek «A jednak romantyzm/И все таки романтизм», начало которого было напечатано в № 2/1988 «Фантастыки».
12. Польский знаток, библиограф и писатель фантастики Яцек Изворский/Jacek Izworski публикует следующую часть своей великолепной библиографии «Фантастические произведения, изданные в Польше после 1945 года/Utwory fantastyczne wydane w Polsce po 1945 r.» -- только книжные издания. В этой части библиографии приводится продолжение описания 1980 года. Отметим, что библиография насчитывает уже 1487 позиций.
13. В рубрике рецензий Зигмунд Д. Бушневский/Zygmunt D. Buszniewski хвалит новейшую двухтомную антологию советской фантастики «Галактика», в которую вошли тексты 32 авторов (“Galaktyka I” i “Galaktyka II” – Radziecka fantastyka naukowa. Wybór: T. Gosk i S. Kędzierski. “Iskry”, Warszawa, 1987);
Малгожата Скурская/Małgorzata Skórska рекомендует читателям журнала первую художественную книгу знаменитого итальянского ученого-филолога Умберто Эко «Имя розы» (Umberto Eco “Imie róży”. Przełożył A. Szymanowski. “PIW”, Warzawa, 1987); а Магдалена Шмит/Magdalena Szmit знакомит читателей с философской сказкой-притчей мексиканского писателя Уго Ириарта «Галаор» (Hugo Hiriart “Galaor”. Wydawnictwo Literackie, Kraków, 1987),
14. В рубрике «Кино и фантастика» напечатана очередная рецензия Дороты Малиновской/Dorota Malinowska – на фильм режиссера Дэвида Кроненберга «The Fly/Муха» (1986).
15. В небольшой заметке «Uzupełnienie do “Marsjańskiej metropolii”/Дополнение к “Марсианской метрополии”» /Arnold Mostowicz демонстрирует одну из фотографий NASA c “марсианским ликом” и “пирамидами” в дополнение к информации, изложенной в указанной статье, опубликованной в № 1/1986 журнала «Fantastyka».
16. В номере завершается публикация (четвертый фрагмент) комикса «Wilcza Klątwa/Волчье проклятие» (сценарий Земкевича/Ziemkiewicz, художник Коморовский/Komorowski).
9. И еще одна публикация в рубрике «Критики о фантастике». Она посвящена памяти Марека Выдмуха/Marek Wydmuch, скоропостижно скончавшегося 2 ноября 1987 года в возрасте всего лишь 38 лет. Действительно, тяжелая утрата.
Марек Выдмух/Marek Wydmuch (1949 – 1987) – литературный критик, переводчик, автор научной фантастики. Родился в Варшаве. В 1972 году окончил филологический факультет (по специальности германистика) Варшавского университета. Там же занимался научно-литературной деятельностью вплоть до 1977 года. Редактировал газету «Kultura» (в 1979 – 1981 годах входил в состав редколлегии). В 1978 – 1984 годах был лектором-советником по вопросам немецкоязычной литературы в издательстве «Czytelnik». Позже руководил отделом польской литературы в этом издательстве. Сотрудничал с издательством «PIW» в качестве внутреннего рецензента. Публиковал статьи, литературно-критические обзоры, комментарии в журналах и газетах «Nowe Księżki», «Kultura», «Literatura na Świecie».
Написал книги о прозаиках немецкоязычного литературного круга: «Tomasz Mann/Томас Манн» (1978), «Franc Kafka/Франц Кафка» (1982).
Перевел роман Лео Перуца «Mistrz Sądu Ostatecznego/Мастер Страшного Суда» (1984). Как автор научной фантастики дебютировал рассказом «Der Garten/Сад», опубликованным под псевдонимом Петр Ранкевич/Piotr Rankiewicz в антологии «Gespenster Geschichten aus Polen» (“Fisсher Verlag”, 1984).
Опубликовал много очерков и обзоров, посвященных тематике НФ, печатал рецензии на польские и иноязычные книги в «Quarber Merkur» Франца Роттенштайнера, был страстным пропагандистом творчества Стефана Грабиньского.
Видным вкладом в теорию литературы является его монография «Gra ze strachem/Игра со страхом», вышедшая в издательстве «Czytelnik» в 1985 году. Эта книга рецензировалась Станиславом Лемом и ныне относится к классике литературной критики произведений, написанных в жанре horror. Выдмух не давал определения литературе этого жанра, но вслед за французским литературоведом Роже Кайуа утверждал, что фантастика этого типа представляет собой «игру со страхом», забаву с человеческими эмоциями. Очерчивая границы жанра horror, он говорил и о других видах фантастики: НФ, фэнтези; спорил с Тодоровым, Згожельским; писал об «инструментах страха» и «механизмах страха» -- их преумножении, усложнении. Разумеется, писал об авторах и их книгах, в том числе об Уильяме Бэкфорде, Говарде Филипсе Лавкрафте (и, кстати, в том памятном первом издании Лавкрафта на польском языке – было его предисловие), Эдгаре Аллане По. И оснастил книгу именным и предметным указателями, биобиблиграфическими справками, представлявшими для читателя особую ценность.
Пан Марек собирался расширить и дополнить книгу, чтобы выпустить ее вторым изданием, но – не успел. В ходе одной из последних бесед с друзьями он сказал: «Жду осени. Мне всегда, когда приходит осень, хочется жить и жить…» Увы, эта осень была для него последней.
А вот публикация в «Фантастыке» подкачала. Это крайне неудачно выбранный фрагмент из «Игры со страхом», в котором идет речь о прозе итальянского автора Пиранези и, как на грех, две трети этого фрагмента представляют собой цитату из статьи о Пиранези, написанной шведским писателем и эссеистом Ларсом Густафсонном.
8. Вообще-то об авторе этой статьи, Стефании Бейлин, постоянные читатели данной колонки уже кое-что знают. В № 8/1986 «Фантастыки» была опубликована ее очень интересная и информативная статья «O fantastyce basni/О фантастике сказки», написанная (как и статья о Штырмере, кстати) по специальному заказу редакции. В моей колонке за информацией о статье следовал небольшой очерк о С. Бейлин, к которому мне и следовало бы, как обычно, отослать сейчас читателей этих строк. Однако, во-первых, я там в паре мест немного накосячил (хоть теперь и исправил), и, во-вторых, хочу к сказанному кое-что добавить. Так что будем считать нижеследующее вторым, исправленным и дополненным, изданием биографического очерка.
Стефания Бейлин/Stefania Beylin (1900 – 1989) – польская ученая-филолог, писательница, переводчица, редактор-составитель, кинокритик. Окончила филологический факультет Варшавского университета по специальности полонистика и германистика, в 1927 году там же защитила докторскую диссертацию по теме «Ludwik Sztyrmer jako powieściopisarz/Людвик Штырмер как писатель».
В 1930-х годах вместе со старшей сестрой Каролиной Бейлин/Karolina Bejlin опубликовала (под общими псевдонимами Кароль Витковский/Karol Witkowski, Чарлз Б. Стивен/Charles B. Stephen, Др. Кайот/Dr. Kajot) несколько пользовавшихся популярностью любовно-приключенческих романов, в том числе "Podwójne oblicze/Двойной лик" (1930), "Pacjent dr. Julji/Пациент доктора Джулии" (1935), "Serca przy biurkach/Сердца на письменных столах" (1935), "Fabryka młodości/Фабрика молодости" (1936), "Głos wielkiej przygody/Зов большого приключения" (1936), "Sprawa Joanny Dornowej/Дело Иоанны Дорн" (1936), "Ściśle tajne/Совершенно секретно" (1938). Некоторые из этих романов переиздаются и в настоящее время.
(Ах, пани Каролина! Пани Каролина Бейлин (1899 – 1977)… Возможно, я когда-нибудь напишу о Вас отдельный (и, надеюсь, хороший) очерк. А пока покажу здесь несколько Ваших замечательных книг.
И, конечно, хотя бы пару не менее замечательных переводов, которые регулярно переиздаются и по сей день.
Жаль с Вами расставаться, пани Каролина, но мне пора вернуться к Вашей сестре…)
В 1931 году вместе со Станиславом Савицким/Stanislaw Sawicki, специалистом в области скандинавской филологии, Стефания Бейлин перевела сказки Х. К. Андерсена, вышедшие в шести томах в 1931 году в варшавском издательстве J. Mortkowicz.
Эти переводы позже многократно переиздавались в сборниках избранных произведений писателя, в том числе издательством «Nasza Księgarnia» c иллюстрациями Яна Марцина Шанцера/Jan Marcin Szancer.
Собрание переводов всех сказок с предисловием Ярослава Ивашкевича/Jarosław Iwaszkiewicz и комментарием Анны Станевской/Anna Staniewska было переиздано издательством PIW в 1956 году.
Стефания Бейлин опубликовала также множество эссе и статей, посвященных творчеству Х. К. Андерсена (журн. «Nowa Kultura», «Film», «Ekran»), Э. Т. А. Гофмана, Л. Кэррола, Ч. Диккенса («Za i Przeciw»). Ее перу принадлежат также несколько книг по истории кино: "O cudach, czarach i upiorach ekranu/О чудесах, чарах и чудовищах экрана" (1957), "A jak to było, opowiem.../И как это было, расскажу… " (1958), "Na taśmie wspomnień/На ленте воспоминаний" (1962), "Nowiny i nowinki filmowe 1896-1939/Новости и новинки кино 1896 -- 1939" (1973).
Отдельной строкой следует написать о ее работе над сценической адаптацией отдельных сказок, сценариями телепередач и текстами для диафильмов и слайдов.
Удивительная женщина. Восхитительная, я бы сказал. Людвик Штырмер был, если так можно выразиться, первой ее любовью – она защитила диссертацию на материале, посвященном ему, а затем, при каждом удобном случае, не уставала напоминать о нем в печати. И вот эта ее статья, она ведь написана за год до ее кончины в весьма преклонном возрасте. Но как написана, с какой молодой страстью!
В 2001 году в Варшаве вышла из печати очень интересная книга. Она называется «W ogródzie pamięci/В саду памяти, а написала ее Иоанна Ольчак-Роникер/Joanna Olczak-Ronikier. Позже книга была переиздана.
Это документальное повествование о судьбах нескольких десятков людей, связанных родственными узами и испытавших на себе все невзгоды, обрушенные на них тем веком, в котором им выпало жить. Там есть несколько фрагментов, посвященных Стефании Бейлин и ее старшей сестре Каролине, где рассказывается о том, что довелось им пережить в оккупированной фашистами Польше и как им вообще удалось тогда выжить. Книга иллюстрирована множеством фотографий и фотокопий документов.
Книга, повторяю, захватывающе интересная, недаром ведь она получила в 2002 году основную польскую литературную награду -- премию Нике. Ее издали на английском языке (и даже дважды – в 2004 и 2005 годах), на французском -- в 2005 году, на голландском... В 2006 году она вышла-таки и на русском языке в прекрасном переводе Елены Твердисловой. И, что интересно, перевод этот легко выудить из Сети, достаточно немного погуглить…
7. В рубрике «Критики о фантастике» размещена статья Стефании Бейлин/Stefania Beylin «Ludwik Sztyrmer – niesamowity, dziwaczny, szalony/Людвик Штырмер – необычный, странный, сумасшедший».
Речь в ней идет о почти забытом ныне польском писателе, чьи прозаические произведения некогда пользовались изрядной популярностью.
Людвик Штырмер/Ludwik Sztyrmer (также Штюрмер Людвиг Людвигович) (1809 – 1886) – польский прозаик, литературный критик, генерал от инфантерии российской армии.
Родился 30 апреля 1809 года в г. Плоньск в семье военного лекаря, немца по национальности. В 1821 – 1825 годах обучался в Калицком кадетском училище, а затем, в 1825 – 1829 годах, учился в военном училище в Варшаве, где получил офицерский чин подпоручика и был направлен в артиллерийский полк, стоявший в Козеницах. Принимал участие в Ноябрьском восстании и в 1831 году вместе со своим полком сражался в битве под Гроховом, где был пленен и, позже, сослан в Вятку. Там, 15 мая 1832 года, к негодованию бывших сослуживцев, принес присягу на верноподданство, что было связано с вступлением в российскую армию.
Вначале был послан в Финляндию, входившую в ту пору в состав Российской империи, но уже в 1834 году получил разрешение на учебу в Императорской военной академии в Петербурге. После окончания в 1836 году военной академии Штырмер из 1-й артиллерийской бригады, в которой состоял в бытность свою в академии, переведен был в генеральный штаб. В чине подполковника генерального штаба он поначалу состоял для поручений при бывшем департаменте Военных поселений, а потом назначен был правителем дел Императорской военной академии и инспектором классов школы топографов.
Дальнейшая служба его прошла в звании военного цензора и члена цензурного комитета. Произведенный в чин генерал-лейтенанта, Штырмер назначен был членом военно-ученого комитета, а в 1883 году зачислен в запас генерального штаба с производством в чин генерала от инфантерии. Около 1838 года Штырмер женился на дочери витебского лекаря Элеоноре Янковской, с которой не расставался до самой своей смерти.
Еще в годы пребывания в кадетском училище, а затем учебы в Варшаве Штырмер проявлял интерес к художественной литературе. Он читал прозу французских классиков, интересовался поэзией поэтов-романтиков, сам пытался писать стихи. Изучал иностранные языки – известно, что он читал книги на французском, немецком и английском языках.
Первым опубликованным произведением будущего писателя была статья «O magnetyzmie zwierzęcym/О животном магнетизме», напечатанная в ноябре 1829 года в журнале «Pamiętnik Umiejętności Moralnych i Literatury», а литературным дебютом послужил рассказ «Pantofel, historia mojego kuzyna/Башмак, история моего кузена», напечатанный в 1841 году в журнале «Niezabudka», однако литературная карьера Штырмера получила развитие несколько позже – ближе к середине 40-х годов XIX столетия, когда он вошел в состав неформального кружка, сложившегося вокруг редакции газеты «Tygodnik Petersburski».
Рассказ «Pantofel, historia mojego kuzyna» открыл серию фантастических рассказов, повествующих о деяниях любознательного писателя Винцента по прозвищу Pantofel, то есть Туфля или Башмак, откуда недалеко и до Pantoflarz-а, то есть мужа, находящегося под башмаком у своей жены, подкаблучника. Повествование в рассказах ведется от первого лица. И рассказчик этот – человек умный, чуткий и впечатлительный, но болезненно робкий, плохо приспособленный к жизни, наивный и слабовольный. В образе этого литературного персонажа несомненно отразились некоторые черты характера самого Штырмера. А если учесть, что и эти рассказы и все прочие произведения публиковались под псевдонимом Eleonora Sztyrmer/Элеонора Штырмер (имя и фамилия жены писателя), портрет и вовсе обретает завершенность. В 1844 году в Вильно вышло собрание рассказов об этом герое под названием «Powieści nieboszczyka Pantofla/Повести покойного Башмака». За указанными рассказами последовали и другие произведения.
В повести «Frenofagiusz i Frenolesty/Френофаг и френолесты» (1843) ее герой, литератор, попавший в варшавский госпиталь монахов-бонифратров, функционирующий как больница для умалишенных, обнаруживает, что этот госпиталь является королевством таинственного Френофага, пожирателя человеческих мозгов, и его слуг френолестов – не менее таинственных существ, стремящихся любыми способами свести людей с ума. Повесть состоит из самостоятельных глав, своеобразных психологических этюдов, в каждом из которых излагается история одного из пациентов больницы.
«Dusza w suchotach. Wyciąg z papierów doktora/Душа в чахотке. Выдержки из документов врача» (1843) – это исповедь смертельно больного Кароля, персонажа байронического типа. В повести очень явственно ощущается мотив морализаторства в христианском духе, в ней также критикуются шаблоны романтической литературы.
Главный герой повести «Czarne oczy/Черные глаза» (1844), эксцентричный юноша Хризантий Девильский, влюбленный в некую женщину, изображенную на портрете, балансирует на грани безумия, подталкиваемый в эту пропасть таинственным предсказанием.
Более поздние произведения Людвика Штырмера – «Kataleptyk. Powieść nieboszczyka Pantofla/Каталептик. Повесть покойного Башмака» (1846), «Światło i cienie/Свет и тени» (1847-1848), «Noc bezsenna. Rozmyślania i pamiątki nieboszczyka Pantofla z papierów po nim pozostałych ogłoszone/Бессонная ночь. Размышления и заметки покойного Башмака, из оставшихся после него бумаг извлеченные» (1859) – считаются исследователями его творчества гораздо более слабыми в литературном отношении. В XX веке они не переиздавались.
Здесь следует упомянуть о том, что Людвик Штырмер имел еще одну ипостась – литературного критика. В 1842 – 1843 годах он публиковал в еженедельнике «Tygodnik Petersburski» под псевдонимом Gerwazy Bomba«Listy z Polesia/Письма из Полесья», посвященные обзору и критике современной польской литературы.
После 1859 года Штырмер совершенно забросил литературное творчество и писал только и исключительно тексты военной тематики (на русском языке), примером которых можно назвать военно-исторический очерк "Рим до и во время Юлия Цезаря", напечатанный в С.-Петербурге в 1876 г.
Один из рассказов Л. Штырмера был переиздан в знаменитой двухтомной антологии «Polska nowela fantastyczna/Польская фантастическая новелла» под редакцией Юлиана Тувима, выходившей несколькими изданиями во второй половине XX столетия. Переиздаются (хоть и не часто) и другие его произведения (в том числе в виде электронных и аудиокниг). На русском языке, похоже, кроме исторических очерков ничего у Штырмера не издавалось.
Ну вот, а теперь несколько цитат из статьи Стефании Бейлин.
«Этот писатель, романтик, вьющийся подобно плющу вокруг чужих литературных произведений, напоенный и напитанный чтением всякого рода, страстный любитель фантастики Э.Т.А. Гофмана, выпускник петербургской Военной академии, сотрудник «Петербургского еженедельника», литературный критик и полемист, написал много произведений, представляющих собой странную смесь народных верований, бесцеремонно одолженной у немецких романтиков фантастики, еврейской кабалы, сочинений Альбертуса Магнуса, польской романтической поэзии. Он касается в них многих актуальных для своего времени проблем, например животного магнетизма, о котором написал статью, опубликованную в 1830 году. Показывая магнетизеров и их методы лечения, он высмеивал бесталанных людей, стремившихся любой ценой войти в литературу, и женщин, изучавших философию, но пренебрегавших материнскими обязанностями. <…> Мир фантазии у Штырмера сливается с реальным миром повседневной жизни. Нереальные персонажи действуют в реальности, на фоне не существующих уже варшавских улиц. Беляны в Троицын день, Саксонский парк, Powązki, Дом бонифратров (Сумасшедший дом) на улице Фрета/Freta, кофейни, рестораны, балы -- и наряду с этим привидения, волшебные замки, черти, ведьмы. Одни и те же явления принадлежат как действительности, так и миру фантастики. Это уж зависит от того, чьими глазами на них смотреть: обычного обывателя или поэта, а может – волшебника. Мир духа и мир материи располагаются по соседству друг с другом. И лишь немногие могут видеть духовное, которое все другие видеть не в состоянии. <…> Сумасшедшие – это не больные люди, это те, которые превзошли сердцем и воображением свое окружение. Сумасшествие – это божественное безумие. И даже те безумцы, которых держат взаперти у бонифратров, видят истины, недоступные нормальным и трезвомыслящим людям. <…> Роман «Frenofagiusz i Frenolesty/Френофаг и френолесты» использует мотив сумасшествия. Безумные герои романа высказывают суждения, которые так называемые нормальные и разумные люди не могут понять. И наоборот, здравый смысл оказывается фальшью».
Людвик Штырмер умер после десяти лет тяжелейшей болезни, названной лекарями «размягчением мозга», 23 мая 1886 года в Лавандрово под Вильно, в больнице для умалишенных, не избежав, увы, судьбы своих любимых героев.
Вслед за статьей в журнале напечатан небольшой отрывок из романа «Frenofagiusz i Frenolesty» (L. Sztyrmer. «Pantofel, Frenofagiusz i Frenolesty» (pierwodruk: “Rocznik Literacki”, Petersburg, 1843). Wydawnictwo Poznańskie, Poznań, 1959, wybór ze stron 113 – 117). Иллюстрация АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО/Andrzej Brzezicki.
6. В рубрике «Из польской фантастики» в этом номере журнала напечатаны два рассказа.
Рассказ «Zupełne nowy interes/Совершенно новое дело» написал Войцех Янковский/Wojciech Jankowski. Допустим, есть способ усмотреть будущее (или, точнее, варианты будущего) из настоящего. Но корректировка настоящего ради лучшего будущего может породить проблемы…
Об авторе рассказа известно мало. Войцех Янковский/Wojciech Jankowski родился 27 ноября 1948 года в Гданьске. Окончил историко-философский факультет Вроцлавского университета. Работал в этом учебном заведении, затем занимался журналистской деятельностью, учительствовал в средней школе, занимал должность младшего научного сотрудника во Вроцлавском политехническом институте. В момент публикации рассказа в «Фантастыке» работал лесорубом. Дебютировал в фантастике рассказом «Koń/Конь», опубликованным в 6-м номере журнала «Problemy» за 1980 год. К сожалению, сведений о других публикациях его фантастических произведений у меня нет.
Второй рассказ в рубрике называется «Science &Fiction Inc.». Написал его Яцек Инглëт/Jacek Inglot. Это довольно-таки язвительная сатира на польский фэндом вкупе с авторами фантастических произведений и их редакторами, в которой за прозрачными псевдонимами угадываются вполне конкретные лица. В редакционной врезке Паровский шутливо (а может, и всерьез) пишет, что Инглëт взял журнал попросту на измор: засыпал редакцию текстами и измучил редактора (Паровского то есть) ночными звонками, лишая его сна и покоя.
Впрочем, вот что говорит об этом сам пан Яцек:
«В моем писательстве большую роль сыграло появление ежемесячника «Fantastyka» в темную ночь военного положения, поскольку первый его номер вышел из печати весной 1982 года. В киосках тогда можно было купить восемь газет, пять из которых были партийными. И тут вдруг появляется журнал, в котором ни слова не говорится о коммунизме, а вдобавок на цветной обложке красуется полуголая девица с мечом. 150-тысячный тираж разошелся за шесть часов. К полудню в продаже не было уже ни одного экземпляра. Часть покупателей, конечно, приобрела журнал по ошибке, дезориентированная обложкой. Но я как первый, так и второй номер журнала прочитал от корки до корки, вместе со списком редколлегии и адресом издателя. Результатом такого чтения явился написанный через пару лет рассказ «Dira necessitas», которым я дебютировал в конкурентном по отношению к «Фантастыке» журнале «Fenix». До этого, однако, почти все мои тексты браковал Мацей Паровский, редактор отдела польской прозы в «Фантастыке». В конце-концов этих текстов скопилось у меня столько, что я уже стал подумывать над тем, не издать ли мне за свой счет сборник из них под названием «Отвергнутое Паровским». Позже, однако, я увидел, что процентов этак на 80 Паровский был прав. Потому что не каждый – Сапковский…»
Познакомимся ближе с автором рассказа. Писатель, критик и рецензент Яцек Инглëт/Jacek Inglot родился 5 июня 1962 года в городке Седльце Тшебницке, однако в возрасте 4-х лет переехал вместе с родителями в деревеньку Павловице под Вроцлавом. Впрочем, эта деревенька в 1970 году вошла в городскую черту. «Нашу главную дорожную петлю залили асфальтом и пустили по ней автобус № 102. Мы звали его “Rudy/Рыжий”, как в “Четырех танкистах”, которых показывали в те годы по телевизору. Вот так мы, деревенщина из Павловиц, и стали горожанами».
Инглëт окончил Вроцлавский обшеобобразовательный лицей № 1, а затем – филологический факультет (по специальности польская филология) Вроцлавского университета. Долгое время работал учителем в родном лицее (это, кстати, феномен этой школы – очень многие прежние ее ученики вернулись в нее уже учителями). В 2000 году все же расстался со школой и устроился на работу в отдел полонистики ежемесячника «Perspektywy», в 2002 году исполнял также обязанности секретаря редакции в специализировавшемся на фантастике двухмесячнике «SFinks». В 2003 – 2006 годах занимался образовательными проектами в издательствах «Bauer» и «Axel Springer», затем работал в журнале «Śledztwo». С 1988 года состоит в Союзе польских писателей, с 2005 года входит в состав руководства Вроцлавским отделением этой организации.
Фантастикой Инглëт интересовался с детства, а дебютировал, как уже было выше сказано, рассказом «Dira necessitas», опубликованным в 1986 году в ежеквартальнике «Feniks» и затем вошедшим в состав одноименной антологии. Двумя годами позже пробилась на страницы «Фантастыки» его «нигилистическая юмореска» «Science & Fiction, Inc.», и с тех пор еще около полусотни фантастических рассказов напечатали такие журналы и фэнзины, как «Fantastyka» и «Nowa Fantastyka», «Problemy», «Playboy», «Feniks», «Inne Planety», «Nowe Wizje»,
«Science Fiction», «Mlody Technik»,
«Szedar», «Сzerwony karzel», «Widok z Wysokiego Zamku»,
В 1996 году вышел из печати роман «Inquisitor/Инквизитор», развивавший мотивы двух рассказов, напечатанных ранее в журнале «Nowa Fantastyka». Его герой, учитель лицея и в то же время этот самый титульный инквизитор, храбро борется с происками нечистой силы. Роман номинировался на получение премии имени Януша Зайделя. В 2006 году вышло его второе издание (исправленное и дополненное) под названием «Inquisitor. Zemsta Azteków/Инквизитор. Месть ацтеков».
По мотивам рассказа «Quietius i chrześcijanie/Квиетий и христиане», опубликованного в антологии «Wizje alternatywne/Альтернативные видения» (1990), был написан роман «Quietius/Квиетий» (1997) – альтернативная история времен поздней античности, который также номинировался на получение премии имени Януша Зайделя. В 2011 году была издана расширенная и дополненная версия этого романа.
В 2009 году вышел из печати молодежный роман-фэнтези «Eri i smok/Эри и дракон», номинировавшийся на получение премий IBBY и имени Корнеля Макушиньского. В 2004 году вышел в свет сборник «Bohaterowie do wynajęcia/Герои-наемники», составленный из рассказов, написанных Инглëтом в соавторстве с Анджеем Джевиньским/Andrzej Drzewiński, а в 2015 году – авторский сборник сольных рассказов «Sodomion/Содомион».
В начале нового тысячелетия Инглëт заинтересовался современной тематикой. Много шума наделал его роман «Porwanie sabinek/Похищение сабинянок» (2008), герой которого, студент, боровшийся с коммунистическим режимом в подполье, затем в рядах «Солидарности», оказывается замешанным в торговлю «живым товаром» -- спадает со столь высокого пьедестала в жуткое болото.
И не менее скандальную известность приобрел роман «Wypiędzony/Изгнанный» (2012), действие которого разворачивается в послевоенном, 1945 года, городе, который уже не немецкий Бреслау, но еще и не польский Вроцлав. В городе все еще живут 200 тысяч немцев, но его уже постепенно занимают прибывающие отовсюду поляки. Властные структуры в городе теоретически польские, но городом правят немецкие бурмистры и предводители немецких антифашистских организаций. А есть еще и третья сила – русские с их комендатурами. И четвертая – фашистские недобитки и члены организации «Вервольф». И пятая – воры, грабители и мародеры, стягивающиеся в город из всей Европы. Да и добропорядочные вроде бы поляки с легкостью превращаются из жертв в палачей, изгоняя немцев из их жилищ (а ведь те до самой Потсдамской конференции надеялись на то, что им разрешат остаться в городе). Об этом предпочитают умалчивать, но ведь город (а в нем наряду с руинами имелись целые кварталы, совершенно не затронутые бомбежками) был вчистую разграблен за эти первые несколько месяцев. Добро эшелонами вывозилось в Россию и центральную Польшу…Мощная, правдивая и очень жесткая, даже жестокая книга.
И последнее -- разумеется, нельзя нечего не сказать о такой стороне деятельности Яцека Инглëта, как литературная критика, а также рецензирование и редактирование художественной литературы. Только в журнале «Fantastyka», а затем «Nowa Fantastyka» было опубликовано более сотни его рецензий и литературных очерков. А ведь он печатался еще и в ежемесячнике «Odra» (цикл рецензий “Книги, пользующиеся спросом”, 1998 – 2000), в газете «Życie Warszawy» (точнее, в еженедельном приложении к газете – “Życie Extra”, 1991 – 1992), время от времени публиковал публицистические статьи в общепольской прессе (“Rzeczpospolita”, “Newsweek”). И редактировал прозаические произведения для издательств «Phantom Press» и «Zysk i S-ka».
облако тэгов
