Симпатичная фэнтезятина для младшего школьного возраста, хотя не скажу, чтобы сколько-нибудь выдающаяся. Действие происходит в мире, в котором волшеники имеют монополию на власть, а простолюдины, не способные повелевать духами, вынуждены им подчиняться. Ах да, магии как таковой в этом мире тоже нет — во всяком случае, из этой первой части трилогии складывается впечатление, что магия заключается только в умении вызвать духа и удержать его в повиновении. Соответственно, плененные духи делают за волшебников всю работу, и по способностям вызвать и удержать в подчинении духа той или иной силы и определяется могущество самого волшебника.

Весть антураж этого дела вполне традиционен — пентакли, свечи, заклинания. Автор в части "магической техники" не стал придумывать ничего нового и пошел по проторенной дорожке. И черт бы с ним, с антуражем, но беда в том, что само устройство этого мира не то чтобы противоречиво — оно вообще толком не прописано. Никаких обширных декораций (а жаль, ведь это-то самое интересное). Половина романа вообще проходит в комнате главного героя, что делает неплоую возможность поставить по нему пьесу но изрядно вредит художественной части.

Главных героев, собственно, два. Не в меру нахальный и самоуверенный мальчишка, решивший через голову своего наставника вызвать могущественного демона, чтобы отомстить другому "взрослому дяде", который его обидел. И тот самый могущественный демон, наш герой Бартемиус.

Тут, кстати, забавно, как ловно построено противостояние героев. Часть читателей от 14 и младше по идее должна "болеть" за мальчика, который весь из себя молодец, постоянно демонстрирует высокие моральные качества, классическое образование и невероятное упорство, которое честнее назвать упрямством. Зато более взрослые читатели, включая меня, думаю, куда больше симпатизируют демону. Да, несмотря на несколько тысяч лет, мудрости он не приобрел, зато он очень забавен, ехиден и у него, скажем так, правильная жизненная позиция взрослого человека. Вообще на мой лично взгляд, если бы не фигура Бартемиуса, роман был бы совершенно плох и скучен, но демон придает ему изрядный шарм.

Сюжет в итоге довольно интересный, хотя и фантастическое везение героев, и фантастическое тупоумие всех главгадов ну очень неправдопообны. С другой стороны, из этой книги мог бы выйти очень неплохой детский фэнтезийный фильм, в духе "Гарри Поттера". В ней очень много таких моментов, которые именно четко визуализируются. И при этом у Страуда на мой вкус как раз нужная степень безобоснуйности, чтобы это имело успех.

Не верьте тому, кто говорит, что "Общага" — это предтеча прекрасного "Географа". То есть, конечно, оно, может быть, и так, но разница между ними примерно как между Коэльо и Хайдеггером, хотя и то, и другое величают философией. "Географа" можно не любить, это уж на вкус на цвет, но нельзя отрицать, что он очень здорово написан, умно, едко и смешно. Это очень зрелый и очень качественный текст. А вот "Общага" — юношеская поделка, совершенно никчемушная и беспомощная.

Действие происходит, натурально, в общаге, которая представляется просто квинтессенцией всего мерзкого и бессмысленного, что в принципе бывает в общагах. Какое там, что по идее люди собрались здесь, чтобы учиться в каком-то вузе — забудьте. Учиться никто и не думал. Герои поголовно занимаются тем, что пьют как слепые лошади и трахаются все со всеми, тоже как слепые лошади По пьянке ведут себя уже не как лошади, а просто как сволочи, в общем, кто бывал в таких компаниях и ситуациях, тот поймет. В изложении Иванова выглядит особенно неприятно по той простой причине, что все люди, конечно, не образец нравственности и трезвенности, но обычно кроме пьянок и промискуитета бывает у них в жизни еще хоть что-то. У ивановских героев не бывает ничего, как у бомжей в подвале. Правда, один из героев, самый маленький мальчик, мечтает тайком о "райском острове Тенерифа" (именно так, с "а" на конце), но

это как-то даже, кхм... (была я на том Тенерифе, кстати, обычный вулканический остров, ничего не растет и все побережье застроено отелями)

Но хуже того — совершенно внезапно, ни с того ни с сего посреди пьянки или с тяжкого похмелья герои вдруг заводят длинные речи "о душе, о боге". Философия кухонная, изд.2-е, испр. и доп. И серии "ах зачем я на свет появился, ах зачем меня мать родила". Видимо, эти "философские" вставки призваны подтвердить, что герои все же люди, думают и чувствуют, и страдают, ах бедняжки, от несовершенства себя и этого мира. Но в контексте всех остальных событий (см. выше) это выглядит очень нелепо и смешно. Фактически стиль романа описывается известным анекдотом: "Жена, ты Шопенгауэра читала?" — "Нет". — "В койку"

Местами читала откровенно по диагонали, особенно "пафосные" места. Картины творящегося в общаге разврата и падения нравов не вызывают ужаса, а только легкое отвращение. Философские разговоры раздражают своей пафосностью. Очень слабо.

В итоге я так и не определилась, как относиться к этому роману.

Знаете, все время прочтения меня преследовало очень забавное ощущение дежа вю — что где-то я читала не то чтобы нечто подобное, но нечто в таком же тоне. Презрительно-глумливом, остроумном и едком, и при этом со строгим соблюдением всех "формальных" требований к фактажу, лишь с перевиранием (или передергиванием) внутренних причин, мотивов, характеров. Таки да, это было "Забавное Евангелие" Лео Таксиля. Так вот: у Пикуля точно такое же отношение к царской семье и правящим верхам перед революцией вообще. Честное слово, это такой феерический парад уродов, что просто хочется пойти и поскорее сделать революцию, а то тошно становится читать про их мерзости. Иисус, как писал классик, вышел у Бездомного совершенно живым, хоть и не привлекающим к себе персонажем.

При этом забавная особенность Пикуля — что он не просто излагает факты и немного анализирует их, как делают все историки, которых я читала до сих пор (а я как приличная девочка читала именно классических историков, не исторические романы). Пикуль скорее рисует исторических персонажей как героев, раскрывая их характеры (весьма мерзкие), семейные и личные обстоятельства, особого отношения к делу не имеющие (но тоже забавно-мерзкие), и только при необходимости подкрепляет это историческим фактажом. Увы, я не специалист по этому периоду, насчет исторической достоверности мало что могу сказать. По самым общим формальным признакам (смена премьеров, общеевропейские события) — все так. Но тут загвоздка, потому что этим "общеисторическим событиям" Пикуль находит хитро-безумные причины. Там такие интриги и горы грязного белья перелопачены, что в какой-то момент я уже потеряла нить событий и в конце романа перестала следить, кто за кем шпионил, кто кому сунул взятку и какое кресло после этого занял. Чехарда чудовищная, действительно страшно становится за эту страну.

Кстати, про страну. Проблема с отношением к Пикулю — именно в том, что все прекрасно знают, как дальше развивались события. И если бы он на пустом месте изображал монархов и вообще власть такими идиотами и хапугами — тут было бы все понятно, наговор чистой воды, и словечки типа "гидра реакции" и "агент мирового капитализма" только подтверждают это. Но революция-то была, и войну закончили из рук вон плохо — а значит, не просто "прогнило что-то в королевстве", а вообще полетело под откос. И тут остается только прийти к печальному выводу, что Пикуль, возможно, много где передергивал, но и много где был совершенно прав — с оценкой самих личностей прежде всего. Тряпка-царь, истеричка-царица, Распутин без комментариев, и премьеры, сменяющие друг друга непрестанно — только чтобы наворовать побольше, пока сидят, и тихо сбежать. Кажется, единственный персонаж, который, несмотря на почетный титул "гидры реакции" (или что-то вроде, обычная такая советская штамповка), не вызывает отвращения, а даже уважение — это, как ни странно, Столыпин. Впрочем, учитывая, сколько он на самом деле сделал для страны в такое время — спасибо и за то. Зато бедному Витте досталось по полной, и из всех его заслуг в романе не упоминается ни денежная реформа и золотой стандарт (об этом вообще ни слова), ни КВЖД, зато про сифилис упомянуть не забыли.

С другой стороны, такое отношение к персонажам приводит к тому, что описываемые весьма трагичные события как-то не принимаешь близко к сердцу. Автор смотрит на них как на пауков в банке (не важно, кто кого сожрет в итоге, все равно всех вытряхнут в огонь в 17), и это передается читателю. К тому же написано действительно очень здорово, умно, живо и ехидно-ехидно. В итоге читается, несмотря на огромный объем, запоем. Что для любого романа на историческую тему — большое достижение, не помню, чтобы раньше читала что-то по истории так *легко*.

И наконец о Распутине. Признаюсь, очень благодарна Пикулю за его трактовку этого перса — быдло, оно быдло и есть. Чисто фактаж это, в общем, подтверждает, а в изложении Пикуля Распутин становится еще больше похож на сологубовского "мелкого беса", только увеличенного до имперских масштабов. Разве что нечеловеческая живучесть отличает его от остальных 160 миллионов таких же, от станка, от сохи.

Но вот еще вопрос без ответа: почему, черт подери, этот мужик откуда-то вылез и на протяжении нескольких лет тиранил власти огромнейшей страны, и не было с ним никакого сладу? Почему не нашлось на него изначально управы, почему его не вытолкали в шею в третьем году, почему не пристрелили втихушку в пятом? Что в нем могли найти представители царской семьи? У меня нет и не было никаких логичных вариантов ответа, но у Пикуля, что забавно, их тоже нет. Он даже не заикается о "целебных свойствах" Распутина (применительно к гемофилии Алексея). Единственное объяснение, которое он предлагает уже не в романе, а в приложении — что к тому историческому моменту царская семейка подобралась настолько сумасшедшая и настолько погрязла в пороках, настолько выродилась, что это было вполне естественно, не хуже коня в сенате. За отсутствием других обоснований распутинщины остается принять эту.

В целом — было забавно. Теперь буду знать, что это такое, и на досуге попробую что-нибудь еще, для легкого чтения. Как ни крути — отлично написанная увлекательная вещь. Что-то есть в злобничествах Пикуля ужасно привлекательное))

Очаровательная маленькая повесть — собственно, состоящая из нескольких рассказиков, объединенных общей героиней. И общей темой: о женской лжи. Бессмысленной и беспощадной. И очень высокохудожественной. Как говорится, все это было б так смешно, когда бы не было так грустно — потому что судя по Улицкой, женщины лгут не с какой-то внятной логичной целью (которая могла бы быть им оправданием), а просто чтобы сделать свою жизнь чуть более бурной и красочной. Чтобы все смотрели и ахали: ах она бедняжка/счастливица/развратница/великий талант.

Написано, как и все у Улицкой, — безупречно. Очень такие *житейские* истории, просто не оторвешься. Дивно, почему слушать рассказы попутчиков в поезде об их жизни, детях и работе — так убийственно скучно, а читать почти то же самое в изложении Улицкой — так интересно. И не то чтобы герои были особо выдающиеся, как раз нет, они все как на подбор — очень обычные в общем люди. Даже те, кто чего-то добился и по внешне-материальным признакам как-то выделяется среди остальных героев — и те наделены таким количеством сугубо личных черточек и связей, что в их "погруженности" в мир остальных героев не усомниться.

А еще у Улицкой выведена какая-то странно-притягательная аура мещанства, эти уточнения, кто что надел, съел, какой у кого дом. Притом чувствуется, что на самом деле оно не имеет того значения, которое придается таким вещам обычно — статусного, что ли. У Улицкой это скорее как очень логичная часть антуража, вроде рассветов и закатов, а в чем-то даже часть личности самих героев. И все эти описания как-то давят на рудиментарные остатки совковости в читателе, что по неясным причинам (даже если сам читатель с таким в жизни уже никогда и не сталкивался) вызывают легкую сладкую ностальгию.

Чудесная маленькая история, в общем, короткая и легкая)

Насколько "Черная книга" — волшебный и красивый магический реализм, настолько "Снег" — мучительная и грустная история с социальным и психологическим оттенком. Более ли менее известный (скорее потому, что все его так называют, чем потому, что все читают) турецкий поэт приезжает в провинциальный турецкий городок после многолетей эмиграции в Европе. Приезжает как журналист, ничего особенного не ожидая. И три дня, проведенные в этом городке, переворачивают его жизнь, его *внутреннюю* жизнь, потому что уехав, он возвращается к тому же, что у него было раньше, в тот же Франкфурт, к тому же одиночеству. Только изнутри это теперь совсем другое одиночество, с учетом всего им перенесенного и перечувствованного.

Как я и говорила, у романа есть сторона социальная и сторона психологическая. При этом Памуку удалось сделать их практически равноправными — и по силе воздействия на читателя, и по влиянию на сюжет. Социальная сторона выражается чередой привычных, как я понимаю, турецких мелких драм: противостояние светского и религиозного, противостояние власти и террористической (зачастую) оппозиции, противостояние традиций и ломящейся в окно европейской культуры. Герои разрываются и ломаются на этих противостояниях, кладут жизни и предают друг друга, погибают и возвышаются. Но при этом все это отдает каким-то ужасным местечковым колоритом, легким оттенком детской глупости (в которой герои больше всего боятся быть обвиненными в глазах "просвещенной Европы"). Честно слово, в какой-то части их страдания "о том, что подумают в Европе" очень похожи на наши: ни до них, ни до нас в Европе нет дела.

Очень странный и дико откровенный и для западного, и для русского человека аспект — история вокруг "девушек в платках", которые несмотря на государственные требования к всеобщей секуляризации держатся за свой платок и свою религию, их не пускают на учебу, они выносят от домашних унижения и насмешки. Если честно, я думала, это скорее невозможно, разве что единичные случаи. Потому что да, для меня довольно дико, что женщина может хотеть соблюдать все эти безумные правила. Не сама их вера, за веру и стойкость ими можно только восхищаться, а именно детали, конкретные требования. Между тем вокруг них тоже разворачивается своя локальная драма.

В "Снеге" вообще много таких локальных драм, от мелочных до по-настоящему страшных, с массовыми убийствами и террором. Но при этом они странным образом не очень сильно пугают. Наверное, как раз из-за своего местечкового характера. Такое чувство, что участники драм сами не верят в ценность своей жизни и благополучия, поэтому терпеливо выносят унижения, пытки, крушения. И никакие обстоятельства не воспринимают как окончательное поражение, а поднимаются и через не могу живут дальше. Это вызывает и уважение, и легкую оторопь. В общем, социальная сторона романа прописана превосходно, и действительно становится понятно, почему Памуку угрожают расправой в Турции. Он написал очень честный текст, эмоционально и в деталях честно, без пафоса и без прикрас. Такая Турция выживает одновременно жалость и симпатию.

Это социальный аспект. Что до психологического, то тут — краткая история любви нашего поэта, огромная, немыслимая надежда на счастье. Такая, ради которой можно пожертвовать чем угодно, в том числе кем-то другим. Только вот любимая не смогла принять эту жертву. И психологическая часть входит технически в большой диссонанс с социальной, потому что пока в городке происходят все эти ужасные события, локальные традегии, в которых поэт и его возлюбленная замешаны напрямую — он счастлив. Он счастлив, и из его льются стихи, и полиция, и пытающие его бандиты, и религиозный лидер замолкают и дают ему время, чтобы их записать.

При этом в такую ситуацию вполне верится, и почему-то она не вызывает удивления. Напротив, сочетание такого огромного счастья, ревности, боязни потерять внутри — с тем, что происходит в окружающем мире, только прибавляет тексту достоверности. В тексте нет никакого пафоса и соплевыжимания, скорее, героям начинаешь по-настоящему сопереживать, только когда *задумаешься* об их ситуации. Это эмоции, которые первоначально воспринимаешь рассудком.

Стилистически "Снег" совершенно не похож на "Черную книгу" с ее кружевом слов и нанизыванием метафор и определений, полумистических деталей. Он написан довольно многословно и при этом довольно сухо. Мне это чем-то напомнило Х-Мураками. Впрочем, отчасти неловкость перевода, кажется, можно списать на переводчика. "Книгу" переводила Вера Феонова, "Снег" — Аполлинарий Аврутин, и перевод Феоновой явно лучше, у Аврутина помимо стилистических неловкостей ("выпить алкогольные напитки") встречаются и обычные признаки нестарательности ("лучший человек из сезуана", хотя в России эту пьесу Брехта всегда переводят и ставят как "Добрый человек"). Пожалуй, если буду выбирать, предпочту переводы Феоновой.