Не потому ли мы отвергаем андроидов, что из дилеммы а) любить Андроида-Человека-Жертву и б) ненавидеть Андроида-Человека-Жертву наша совесть (?) велит нам выбирать второе решение? И, может быть, только облик андроида приводит нас к смирению и вызывает опасение, что мы богохульствуем в своей бесстыдной жажде творить, что мы спесиво возносимся на трон Того, кто творит других по образу своему и подобию?
Быть может, в глубине сознания рядовых обитателей этого мира дела именно так и обстоят? В неискреннем раскаянии Человек спускается с гордо занимаемой позиции Господина Великого Творения и, лицемерно бия себя в грудь, преследует андроидов, использует их как мальчиков для битья, в них (копиях себя) локализует худшие свои черты и жестоко их карает за собственные провинности и преступления.
Но Дик не останавливается на этом, он проникает глубже, пытаясь внутри этого явления найти и понять упорно звучащую фальшивую ноту.
Вздорным является утверждение наиболее заядлых ненавистников роботов и андроидов, что в натуре этих машин заложена иррациональная имманентная жажда убийства. Андроиды убивают своих хозяев только потому, что они так сконструированы и запрограммированы.
Разумеется, в намерения их создателей не входила таким образом понимаемая «взаимосвязь» роботов и людей, они лишь пытались создать психологический и правовой барьер, который препятствовал бы возвращению андроидов на Землю.
Переход этого барьера андроидом позволяет властям на Земле умыть руки, зарядить лазерное ружье и спустить гончих псов с привязи.
Но зачем предприняты столь жестокие макиавеллистические предупредительные меры?
Одобрение присутствия андроидов на Земле привело бы к тому, что в этом, по-прежнему капиталистическом, мире они стали бы серьезными конкурентами на рынке рабочей силы, конкурентами той части человечества, которая вышла из ядерной войны с неотвратимыми негативными изменениями в генетике. Если бы андроиды заменили людей на фабриках (это же логично – их труд гораздо более производителен), пустой тратой денег была бы оплата их труда, поскольку они не нуждаются в продовольствии, одежде и так далее и тому подобное. И, если это так, они не могут создавать никакого потребительского рынка. Так кому же продавать новые товары, если андроиды не обладают никакой покупательной способностью, как, впрочем, и люди – не зарабатывающие на свое существование, вытесненные из фабрик андроидами? Бизнес есть бизнес…
Так выглядит внутренняя основа «новой» этики и «нового» социально-религиозного канона, о которой на всякий случай громко не говорят. Однако сами за себя говорят факты, например чрезмерное раздувание стремления людей к обладанию животными приводит, из-за нехватки живых, к неустанному росту спроса на копии – прекрасный бизнес.
Дик ненавидит капитализм и изобличает его с тем или иным накалом ярости во всех своих романах. В то же время он пессимистичен в своем убеждении в том, что эта система чрезвычайно живуча, что она переживет самые ужасные катаклизмы, которые обрушатся на наш мир. Это связано с тем, что капитализм черпает жизненные силы в низменной сущности человеческой натуры, а основой и опорой этой системы служат худшие черты человеческого характера, ибо человек, невзирая ни на какие обстоятельства, всегда стремится к обогащению, приобретению все новых и новых вещей.
Следующий важный роман Дика — “Do Androids Dream of Electric Sheep?/Мечтают ли андроиды об электрических овцах?” (1968) (карточка романа находится ЗДЕСЬ), известный также под названием “Blade Runner/Бегущий по лезвию бритвы”.
Во всем жанре НФ это один из наиболее художественно и проблемно зрелых анализов нелегкого сосуществования андроидов и людей. Действие романа замыкается одним днем жизни Рика Декарта – профессионального охотника на андроидов, сбежавших из-под надзора людей в колонизованных мирах и нелегально пребывающих на Земле среди людей, ведущих жалкое и никчемное сосуществование после ядерной войны.
Нелегально – потому что андроиды изготавливаются исключительно для использования земными эмигрантами, которые в ходе колонизации других миров нуждаются в таких помощниках. Взаимоотношения собственности и зависимости установлены таким образом, что андроиды, чтобы отправиться на Землю, вынуждены убивать своих хозяев.
Именно это, хотя не только это, является с точки зрения закона основанием для поисков и ликвидации таких андроидов на Земле. Добавочную моральную санкцию дает новая всемирная религия, так называемый «мерсмеризм» (от фамилии пророка Мерсмера, которая происходит от английского существительного “mercy” – милосердие). Особое это милосердие: оно касается только живых существ – от пауков до людей.
Целью этой новой религии является создание в умах людей духа общности со всеми иными живыми существами на Земле (а их осталось совсем немного). Средством для этого выступает особая аппаратура, с помощью которой любой человек может вступить в духовную и физическую взаимосвязь (эмпатию) с особой пророка Мерсмера, олицетворяющей Жизнь.
Эмоциональная база новой религии зиждется на сильном чувстве вины по отношению к ближнему своему и всему животному миру, который искалечен и практически уничтожен бездумной деятельностью человека. Кроме чувства вины новая религия и эмпатические сеансы внедряют в сознание людей чувство заботы и глубокой ответственности за судьбу этих живых существ.
Это последнее принимает несколько гротескные формы, поскольку в мире, настолько оскудевшим живыми существами, самым ценным и притягательным становится обладание таким существом. Основополагающая идея ясна: давайте родительской заботой, любовью и самопожертвованием по отношению к брату нашему меньшему искупим наши прегрешения, допущенные в отношении к животному миру, и вернем себе веру в Добро – основной признак человечности.
К сожалению, как это обычно бывает, благородные идеалы в будничной практике искажаются и теряют свою возвышенность. Обладание животным становится вопросом престижа, показателем служебной и общественной позиции.
Животный мир крайне скуден, поэтому только единицы могут похвастать обладанием живым уникальным животным. Остальные, кто победнее и менее расторопны, вынуждены довольствоваться животными особями попроще и меньше размерами или, наконец, их механическими имитациями.
У Декарта есть электрическая овца, и он, охотясь на андроидов, мучится сомнениями и пытается решить целый ряд моральных проблем. Чего стоит эта новая общественная этика, если, с одной стороны, мы пытаемся массовым производством и распространением электрических карикатур на зверей исправить причиненное этим животным зло, а с другой – не пускаем в свою среду андроидов, которые ведь тоже являются символами живого существа – Человека, с которым тоже жестоко обошлись…
Упреку в том, что для изложения этого незамысловатого парадокса достаточно короткого рассказа, роман Дика противопоставляет очень интересное содержание – попытку детального и убедительного построения действительности, современной нашей, однако ни в чем не напоминающей мир, в котором мы живем.
Отличие этого мира в том, что, будучи построенным целиком из известных нам элементов, он имеет совершенно другие взаимоотношения между этими элементами. Источником этих структурных изменений служит простая операция – перемена знака в исходном для данного произведения историческом факте. Это единственный во всем произведении полностью фантастический, условный элемент.
Исходя из него, на последующих этапах построения сюжета автор действует уже целиком традиционно, то есть конструирует на фундаменте этого исходного предположения (исторически первого события) весь свой литературный мир, который состоит из известных нам из истории и нашего общего знания о мире структурных элементов, вводя их поочередно в действие в соответствии с общепризнанными в науке (истории) правилами дедукции (логики, прослеживания причинно-следственных связей, экстраполяции).
Конечно, не следует считать, что весь этот творческий процесс находит отражение в содержании романа. Обычно писатель производит все необходимые ему построения как бы на стороне, вчерновую, содержание его романа, как и содержание реалистического романа, является картиной действительности, ограниченной единственно временными рамками. Однако если автор романа на современную тему, рисуя такую фрагментарную картину, основывается на готовом материале, щедро проявляющемся в окружающем его мире и времени, то создатель альтернативной истории должен строить для себя весь мир с нуля и в мельчайших подробностях, только тогда окажется возможным выкраивать из него материал для создания конкретного произведения. В результате написание альтернативных историй оказывается великолепным экзаменом, на котором проходит проверку творческий талант писателя, его способность правильно интерпретировать исторический процесс, убедительно создавать внутренний мир (произведения в данном случае).
На этом экзамене Дику следует поставить по меньшей мере «четыре с плюсом» по пятибалльной шкале.
В 1963 году замечательный роман “The Man in the High Castle” («Человек в Высоком Замке») (в карточку романа заглядываем ЗДЕСЬ) принес Филипу Дику премию «Хьюго». Это одна из наиболее удачных в научной фантастике так называемых альтернативных историй, которые охотно и часто пишут многие другие писатели. Альтернативная история – это такое литературное произведение, в котором автор начинает с чисто условного, но аксиоматичного для всего дальнейшего исходного предположения, а дальше строит возможно более стройный сюжет, опираясь на принципы экстраполяции и правила конструирования причинно-следственных связей. Обычно имеет место так называемая экстраполяция в ретроспективе, поскольку писатель оперирует известным историческим материалом.
Перейдем к примеру, то есть к роману Дика. У него такой аксиомой и «исторически первым» является предположение, что Вторая мировая война закончилась победой стран фашистского блока (Германии, Японии и Италии). Базируясь на этом, Дик строит возможную послевоенную историю США – государства, разделенного на три геополитических региона. Значительные пространства восточного побережья оккупированы Германией, узкий пояс западного побережья – Японией, между двумя оккупационными зонами в районе Скалистых гор находится нейтральное и утратившее всякое значение буферное государство, жалкий остаток прежних США.
Люди, живущие на этом огромном континенте – как в оккупационных зонах, так и в Штатах Скалистых Гор, пытаются вести нормальное существование, примирив чувство утраченного величия и независимости с беспощадными требованиями обыденной жизни. Тем не менее, в этих людях дремлет где-то скрытая в глубине гордость и печаль, тоска по свободе и старым добрым временам. Взрывателем, высвобождающим эти скрытые мечты, становится книга, научно-фантастический роман (а как же – в этом мире есть своя научная фантастика), написанный гражданином Штатов Скалистых Гор.
На территории всех трех американских государств эта книга читается тайно, с оглядкой и румянцем на щеках, поскольку официально запрещена и считается подрывной и чрезвычайно вредной. Так о чем же говорится в этом романе? Оказывается, что это альтернативная история, основанная на фантастическом предположении, что Вторую мировую войну выиграли США и их союзники.
Этот тематический цикл дополняет роман “Dr. Futurity” («Доктор Будущее») (1960) (карточка романа находится ЗДЕСЬ), в котором некий врач из настоящего времени оказывается перенесенным в будущее. Похищение осуществляют представители человеческого общества будущего, в котором выродилась одна из отраслей медицинской науки.
облако тэгов
