К нынешним выборам наши писатели-фантасты начали активно баллотироваться в Госдуму — Роман Арбитман в Саратове, Леонид Каганов в Москве и т.д., и т.п. Но "активной жизненной позицией" маются не только наши соотечественники. Вот, например, британец Чайна Мьевиль, предельно четко заявляющий о своих политических взглядах в романах Нью-Кробюзонского цикла...
Оружие пролетариата
Чайна Мьевиль. Железный Совет: Роман. / China Mievill. Iron Council, 2004. Пер. с англ. Н.Масловой. — СПб.: Домино. М.: Эксмо, 2011. — 640 с. — (New Fiction). Тир. 3000. — ISBN 978-5-699-46378-7.
Группа путников из Нью-Кробюзона пробирается через горы и пустыни, леса и охваченные войной равнины, с маниакальным упорством преследуя человека, недавно покинувшего город верхом на гигантском големе. Кто они, ради чего пустились в путь — а главное, что ищет тот, по чьему следу они идут? Как и в других романах Мьевиля, читатель далеко не сразу получит ответы на эти простенькие вопросы...
Британский писатиель Чайна Мьевиль происходит из семьи троцкистов-маоистов, которые и наградили его экзотическим «китайским» именем. Революция у него в крови. Левая, марксистская риторика неизбежно звучит на страницах каждого его романа, но только в «Железном Совете» революция становится главным содержанием и смыслом всего повествования. Один из лидеров движения «новых странных» и член Социалистической рабочей партии Британии, он рассказывает эпическую историю о великой стройке и великом восстании, о гражданской войне, пришедшей на улицы города Нью-Кробюзона, о титаническом поезде, прошедшем полсвета и ставшем легендой, о войне и дипломатии, предательстве и мести. «Железный Совет» — сложнейшая барочная конструкция, складывающаяся из множества деталей. В этой книге переплетаются истории Иуды Лёва, гениального создателя големов, и простого рабочего парня Ори, мечтавшего изменить мир, Торо, быкоголового предводителя банды радикалов-анархистов, и нищего по прозвищу Спиральный Джейкобс, странника-шептуна Дрогона и служащего Мгновению Сокровенного монаха Курбина, а также десятков других людей и нелюдей, каждый со своими мотивами и целями.
Говоря об этом романе то и дело приходится обращаться к перечислениям: текст Мьевиля плотно насыщен событиями, именами, детальными описаниями и выразительными портретами. Но вот к чему писатель точно не стремится, так это «сделать нам красиво». Напротив, Мьевиль старается выбить почву из-под ног у читателя, зачарованного изящными жанровыми штампами. Провокация, эпатаж — оружие грубое, но эффективное, как булыжник на баррикадах. Автор «Железного Совета» деконструирует фэнтези, по кирпичику разбирает клише, крушит уютный мещанский мирок. Причудливая, необузданная фантазия бьет ключом, шокирует ханжей и бесит лицемеров. Картины, которые рисует британский писатель, достойны кисти Босха: «А вот человек-рыба, закованный в металлический панцирь, из-под которого валит дым. Или женщина — ибо и они попадаются среди переделанных, — превращенная в подобие водосточного желоба, в который... добавили органические части. А вот мужчина — или тоже женщина? — чья плоть колышется в воде, выбрасывая чернильные пятна, точно осьминог. Люди с лицами в неожиданных местах, с телами из металла и резиновых трубок, с паровыми механизмами и лапами животных. У одного вместо рук — поршни во всю длину тела, служащие для ходьбы, у другого обезьяньи лапы ниже пояса». Это основа художественного метода автора: чтобы заставить читателя выслушать, надо сперва растормошить его, пробудить ото «сна золотого», какой ценой — не важно. Как настоящий революционер, Мьевиль нетерпелив: он не может ждать, пока люди, погруженные в сладкие грезы об эльфах и драконах, дозреют до серьезного разговора. И его несложно понять: освобождение от добровольных оков без дополнительного толчка может никогда не произойти, недаром Морфей — младший брат Смерти. Мьевиль контрабандой проникает в это царство убогих фантазий — и разносит вдребезги, протягивая доверчивому обывателю вместо утешительной чаши сомы бутыль с «коктейлем Молотова».
При всем своем радикализме Мьевиль неисправимый романтик. Он мифологизирует мятежников — всех этих осужденных преступников, шлюх, попрошаек и малограмотных работяг, которым хватило отваги бросить вызов Системе. Не важно, кем были герои раньше: приобщившись к стихии революции, создав Железный Совет или вступив в боевую группу Торо, они вошли в легенду, пугающую одних и воодушевляющую других. Очень точное описание процесса мифотворчества, кстати: знамя — всего лишь символ, не обязательно пускать на него лучший шелк, иногда вполне достаточно вымоченной в крови солдатской портянки.
Мьевиль растрачивает свой талант не впустую: «Железный Совет» во всем его блеске попав в нужные руки способен произвести в голове читателя не менее серьезный переворот, чем кропотливо составленный и исторически точный каталог всех стачек и забастовок, прошедших на землях Соединенного Королевства за последние двести лет.
Знаю, что Онойко — писатель на любителя, но я тот любитель и есть. К "Сфере-17" у меня есть определенные претензии, но в целом это та самая новаторская космоопера, которой надо было давать премии и громко пиарить. Не сложилось... Ну да ладно. Главное — не пропустить. Рецензия опубликована в журнале "Мир фантастики" в 2015 году.
Кровавая требуха Революции
Ольга Онойко. Сфера-17: Роман. — М.: АСТ, 2014. — 352 с. — (Звезда Рунета). Тир. 2000. — ISBN 978-5-17-085896-5.
Сфера семнадцать — зона на границе звездного Сверхскопления, на краю области, освоенной человеческой расой. Тихое захолустье, где нарезает круги вокруг солнца планета Циалеш, населенная потомками собирателей и рыбаков, мечтавших о простой, свободной жизни. Кто бы мог подумать, что этот провинциальный мир станет камнем преткновения для двух самых мощных сил обитаемой вселенной — корпорации Неккен и утопистов Манты?
На самом деле эта книга написана довольно давно: судя по дате, указанной на последней странице, «Сфера-17» закончена 17 июня 2009 года. Пять с лишним лет роман пролежал на сайте автора, и ни одно издательство не рискнуло выпустить его «на бумаге». Причина банальна: нетрадиционная сексуальная ориентация главного героя, товарища Николаса Реннарда — эта деталь подчеркивает его внутреннюю мягкость, уязвимость, тонкость душевной организации. Клише, конечно — но очень популярное в Рунете и востребованное «девчачьей» аудиторией. Правда однако в том, что этот роман — не гомоэротическая фантазия в жанре сёнен-ай (хотя гормональные бури автор описывает с живым интересом). «Сфера-17» — книга на грани фола по другой причине. Кинув наживку сетевым романтичным барышням и слегка шокировав читателей-традиционалистов, Ольга Онойко переходит к главному: по локоть запускает свои нежные руки в кровавую требуху Революции.
Предыстория такова. Пять лет назад пограничная планета Циалеш, осколок распавшейся межзвездной империи, оказалась меж двух огней. «Тихая провинция у моря» одновременно угодила в зону интересов олигархов Неккена и геронтократов Манты. Ну, с Неккеном все понятно: гигантская монополия гребет под себя все, что плохо лежит, не выбирая средства и не считаясь с жертвами. Классический рейдерский захват целой планет для нее — как два байта переслать. А вот со второй силой ситуация посложнее. Дело в том, что цивилизация Манты построила Мир Полудня. Просто один в один: светлый, радостный, со Всемирным Советом, состоящим из учителей, с упразднением товарно-денежных отношений, развитой эмпатией, культом здорового тела, с такими высшими ценностями, как дружба, любовь и работа... Вот только людьми мантийцы при этом быть перестали: добиться столь оглушительных успехов можно лишь через антропологическую революцию, выкорчевав с корнем некоторые основополагающие человеческие инстинкты. В итоге «Полдень» у них получился не совсем канонический: мантийские прогрессорские стратегии заметно отличаются от тех, о которых писали братья Стругацкие или, скажем, Йен М.Бэнкс — никакого тебе «не навреди» или «из всех решений выбирай самое доброе».
В общем, направо пойдешь — коня потеряешь, налево — буйну голову сложишь... Провинциальный Циалеш выбрал третий путь: вооруженное восстание и изоляцию. Но в итоге выиграл только время. Через пять лет вожди и идеологи Революции, скинувшие продажное правительство и победившие в Гражданской войне, продолжают игру против мантийских шпионов, которые никуда не делись, пытаются восстановить отношения с Неккеном на более выгодных условиях, а заодно решают текущие проблемы привычными для революционеров методами. Через «не могу», с трудом преодолевая интеллигентскую рефлексию, но жестко и расчетливо. Добрые, умные, совестливые люди, славные и талантливые как на подбор, обманывают, предают, убивают, строят заговоры, манипулируют общественным мнением, пачками подписывают смертные приговоры другим славным и милым людям — просто потому, что оказались заложниками ситуации и другого выхода у них нет. От методов культурной экспансии нелюдей-мантийцев это отличается только масштабами. Выводы делайте сами — и не забывайте, что написана «Сфера-17» пять лет назад.
Ольга Онойко отлично держит интригу, умело выстраивает мизансцены, задает эмоциональный фон. Она чувствует все оттенки и скрытые значения слова и хорошо понимает, как вызвать нужную реакцию у читателя. Кроме того, писательнице особенно удаются обаятельные герои. Пожалуй, даже чересчур хорошо: других персонажей в этой книге практически нет, что несколько снижает остроту конфликта. По обе стороны фронта сплошь славные ребята — кому тут сочувствовать, кого ненавидеть, куды бечь? Могли бы и договориться между собой... С другой стороны, это едва ли не единственный очевидный недостаток «Сферы-17» — если не считать эксплуатацию темы «однополых отношений», конечно.
Издатели позиционируют этот роман как «самую скандальную рукопись Рунета» — именно так написано на обложке. Между тем, «Сфера-17» всего-навсего хорошая космическая опера, не слишком оригинальная по сеттингу, но с тщательно проработанной психологией героев и умело закрученным сюжетом. Такая, какой и должна быть в наши дни приличная космоопера. Не без провокативности, да — но, если на то пошло, классический «Вавилон 17» Дилени куда скандальнее.
Сейчас, когда к выходу готовится антология-трибьют "Голос Лема", ящитаю, самое время вспомнить о последней книге самого пана Станислова, изданной у нас в 2015 году запредельным тиражом 2000 экземпляров (это был горький сарказм). Рецензия опубликована в журнале "Мир фантастики" — эта версия авторская, несколько расширенная.
С бора по сосенке
Станислав Лем. Черное и белое: Публицистика. / Пер. с польского. — М.: АСТ, 2015. — 640 с. — (Станислав Лем). 2000 экз. — ISBN 978-5-17-084929-1.
Новая книга Станислава Лема составлена по принципу «с бора по сосенке»: под одной обложкой собраны интервью, предисловия и послесловия, рецензии и разрозненные статьи польского классика на разные темы. Однако нашлось на этих страницах место и для рассказов — в том числе до сих пор не знакомых русскоязычному читателю.
Собственно, рассказов в новом сборнике Станислава Лема совсем немного: всего четыре штуки. Ни один из них не претендует на статус безусловного шедевра — даже философская притча «Черное и белое», удостоившаяся отдельного разбора в статье философа Павла Околовского «Теология дьявола Станислава Лема» (обратите внимание на двусмысленность названия). Тем не менее, это важная составляющая книги. Рассказы подтверждают, что даже в весьма почтенном возрасте Лем сохранил способность писать остроумно, живо и увлекательно — что, безусловно, внушает уважения. Как известно, в определенный момент автор «Соляриса» и «Футурологического конгресса» разочаровался в художественной литературе и переключился на публицистику, футурологию, философию, литературоведение — в общем, на то, что мы собирательно называем «нон-фикшн». Печально для любителей фантастики, но вполне предсказуемо. Тем более что на самом деле читатели немногое потеряли. Рискну показаться банальным, но сочинения Станислава Лема, в том числе публицистические, переполнены смыслами, нашпигованы концепциями, идеями и парадоксами как рождественский гусь яблоками. По большому счету любой его текст заслуживает развернутой аналитической статьи — не только рассказы, но и каждое интервью, каждая юмореска, каждое предисловие или рецензия.
Существует ироническое определение: «критик — тот, кто рассказывает автору, как написал бы его роман... если бы умел писать». Думаю, даже самый прожженный скептик не усомнится, что уж что-что, а писать-то Лем умел. Однако все его рецензии, вошедшие в эту книгу, строятся по именно принципу «как бы я написал этот роман» (если исходная посылка захватила рецензента, как в случае с «Левой рукой тьмы» Ле Гуин) или «почему я ни за что не стал бы этого делать» (рецензия на «Время перемен» Роберта Сильверберга). Порой эрудиция подводит автора: «Первые детективные романы появились в девяностые годы девятнадцатого века», — пишет он в эссе «О детективном романе». Неверно: «Женщина в белом» Уилки Коллинза написана в 1860-м, «Лунный камень» — в 1868-м, а «Тайна Эдвина Друда» Диккенса начала публиковаться в 1870 году. Но даже исходя из заведомо ложных предпосылок Лем делает крайне любопытные, точные и парадоксальные выводы. По большому счету, чужой текст важен для него лишь постольку, поскольку дает повод для собственного высказывания — даже если речь идет о послесловии к таким важным произведениям, как «Убик» Филипа Дика или «Пикник на обочине» братьев Стругацких.
Особые отношения сложились у классика с футурологией. С одной стороны, он страшно гордится своими многочисленными сбывшимися прогнозами и ни на секунду не дает забыть читателям, что именно он, Лем, придумал фантоматику («виртуальную реальность»), предсказал ряд социальных конфликтов, связанных с внедрением нанотехнологий, биотехнологий, IT-технологий и т.д. С другой стороны, его дико бесит ненадежность прогностических инструментов — и самодовольство профессиональных футурологов вроде Фрэнсиса Фукуямы, систематически попадающих пальцем в небо, но не спешащих признать свои ошибки. Станислав Лем, впрочем, тоже не без греха. Порой его прогнозы сбываются с пугающей точностью вплоть до мелочей: к примеру, еще в 1981 году в эссе «Тобина» он с высокой точностью предсказал неизбежность появления таких средств релаксации, как кровавый автомобильный симулятор «Carmageddon» — а заодно описал весь клубок этических и юридических проблем, связанных с этим жанром компьютерных игр. В то же время в рассказе «Последнее путешествие Ийона Тихого» (написан в 1996-м — через 12 лет после «Нейроманта» Гибсона и за три года до «Матрицы» Вачовски) классик рассуждает о будущем интернет-преступности с трогательной наивностью, заставляющей вспомнить советскую фантастику «ближнего прицела», все эти «самонадевающиеся ботинки», высмеянные еще Стругацкими в повести «Понедельник начинается в субботу». Не будем забывать однако, что Станислав Лем не претендует на роль библейского пророка: его работа задавать вопросы и предлагать версии, а не давать универсальные ответы. Ну а то, что угадывает он чаще иных профессионалов, сделавших прогностику делом всей своей жизни... Железная логика и развитая интуиция, помноженные на чудовищную эрудицию — страшная сила, ребята.
Лоскутность, неоднородность материала мешает сравнить «Черное и белое» с главными книгами Лема, изданными на русском — «Солярисом», «Непобедимым», «Философией случая» и т.д. И все же сборник заслуживает самого пристального внимания — хотя бы потому, что дает обильную пищу для ума и до некоторой степени обнажает творческий метод и интеллектуальную стратегию великого мыслителя. Нашим научным фантастам, молодым и не очень, есть чему поучиться.
Номинационный список премии "Новые горизонты" опубликован — далеко не все эти тексты я читал, но некоторые даже рецензировал. Вот, например, что было написано в конце прошлого года о свежем романе Кирилла Еськова для журнала "Мир фантастики". Да, еще тонкий момент: эта версия рецензии авторская, чуть более объемистая чем то, что было опубликовано "на бумаге".
Оказавшись в опале, Александр Меншиков, ближайший друг и соратник Петра Великого, недолго предавался унынию. Все свое немалое состояние он вложил в создание грузового флота, который немедля взял курс к побережью Северной Америки. Так на карте мира возникла новая страна, Русская Калифорния, связанная с Российской империей сложными и запутанными многовековыми отношениями.
В книгоиздательском бизнесе (по крайней мере, в секторе массовой литературы) для авторов есть неписанное правило: хочешь оставаться на плаву — пиши как минимум одну новую книгу в год. Иначе публика забудет, заскучает и уйдет к конкурентам. Именно из-за нерасторопности влиятельные литагенты не взялись в свое время за раскрутку Святослава Логинова — история давняя, но показательная. Кирилл Еськов нарушает это золотое правило самым беспардонным образом. Последняя его книга, роман в повестях «Баллады о Боре-Робингуде», вышла в далеком 2005-м. Кроме того, на счету у автора всего два крупных художественных текста: «Евангелие от Афрания» и «Последний кольценосец», вариации на тему Нового Завета и «Властелина колец» соответственно. Однако забыть его не забыли, совсем наоборот: новую книгу, как выяснилось, терпеливо ждала не только кучка фанатов...
«Америkа (reload game)» — альтернативная история Русской Америки, колонии, возникшей трудами Светлейшего князя Александра Меньшикова на территории современной Калифорнии. А заодно альтернативная история Российской империи и всего мира, вплоть до Японии и Китая — ибо представить ту историю в отрыве от американских событий абсолютно невозможно. Не купленная янки, не завоеванная французами или испанцами, живущая своим умом и богатеющая своим трудом заокеанская колония у Еськова, конечно, идеализирована в лучших традициях отечественной АИ. Натуральное Беловодье, пристанище для отверженных и обездоленных всех рас и сословий: русских староверов, запорожских казаков, братьев из упраздненного ордена иезуитов, беглых «нигритян» с рабовладельческого Юга, мирных (и обращенных в православие) индейцев. При этом здесь продолжает действовать крепостное право — вот только принадлежат крестьяне не конкретному барину, а Компании в целом. А Компания в свою очередь кровно заинтересована в том, чтобы создать землепашцам идеальные условия для жизни: земли-то вокруг — за семь лет не объедешь, а тех, кто умеет ее толком обрабатывать — горстка. Между тем дело подходит к крестьянской реформе 1861 года, а Русская Америка формально по-прежнему остается частью Империи, и все имперские законы распространяются на ее территорию... Вот тут, замыслу автора, и должна начаться главная движуха, развитие сюжета. Для чего в книгу введены харизматические герои: русский разведчик ротмистр Расторопшин и русский путешественник Ветлугин. Или, если хотите, наоборот: путешественник Расторопшин и разведчик Ветлугин — от перемены слагаемых сумма не меняется...
«Америkа» написана в традиционном для Еськова стиле, с максимальным, как это называют филологи, смешением дискурсов: архаизмы, научная терминология и уголовная феня, раскавыченные цитаты из Лескова и Юлиана Семенова, из советских и американских кинофильмов, сюжетные отсылки к Киплингу и Эдгару По, Майн Риду и Стругацким... Честно говоря, не всегда понятно, для решения каких задач автору понадобился этот гоголь-моголь. Правдоподобия повествованию он точно не добавляет, равно как и глубины характерам. Не обошлось без мелких неточностей, логических натяжек и нестыковок, но они бросятся в глаза лишь профессиональным историкам и одержимым «заклепочникам». Да и история у Еськова, как ни крути, альтернативная: вот, скажем, Эдгар По (1809-1849) в этой книге неплохо себя чувствует к началу 1860-х — но поди разберись, бага это или фича.
Проблема в другом. Автор «Америkи» — человек глубоко увлекающийся. И если какая-то тема его по-настоящему зацепила, остановить Кирилла Юрьевича невозможно никакими силами, даже если слушатель (читатель) давно уснул. Нюансы гаитянской революции, подробности захвата калифорнийцами региональной штаб-квартиры Ост-Индийской кампании, конкуренция торпед с инерционным двигателем и с пневмодвигателем, история о русском разведчике, которого спасла от любой смерти коллекция жуков в кармане... Какое все это имеет отношение к сюжету? Ровным счетом никакого. Но очень хочется рассказать!.. Жертвовать второстепенным ради главного у писателя не получается категорически. Даже смертельно раненный на этих страницах не может спокойно отдать богу душу, не прочитав краткую лекцию о тактико-технических характеристиках новой подводной лодки или об устройстве винтовочного приклада. В результате роман превращается в бесконечную череду вводных, отступлений и исторических экскурсов, в то время как само действие занимает от силы сотню страниц. Помните анекдот о творческом методе Микеланджело: «Я беру кусок мрамора и отсекаю все лишнее»? Ну так вот: это ни в коем случае не про Еськова. С мрамором у него все отлично, но отсечь лишнее не позволяет фонтан красноречия, не иссякающий и не знающий отдыха.
Небанальная и по-своему увлекательная альтернативка, безбожно перегруженная деталями и подробностями. Материала хватило бы минимум на пенталогию, но автор утрамбовал все в один том. В результате места для действия, не говоря уж о рефлексии, почти не осталось. Эта задача целиком ложится на плечи читателя.
К новому переизданию Иэна (Йена?) Бэнкса в издательства "Азбука" стоит, пожалуй, стоит вспомнить об одной из лучших его фантастических книг — и о том, как катастрофически ей не повезло в другом издательстве...
Война в небесах
Иен Бэнкс. Несущественная деталь: Роман. / Iain M. Banks. Surface Detail, 2010. Пер. с англ. Г.Крылова. — М.: Эксмо, 2014. — 800 с. — (Современная зарубежная фантастика. Только бестселлеры). Тир. 3000. — ISBN 978-5-699-76195-1.
Ни одна технология не существует в вакууме: каждая влияет на культуру, искусство, политику, на моральные нормы, бог знает на что еще. Казалось бы, сохранение цифровых копий личностей умерших — цель в высшей степени гуманная. Но в галактике, населенной тысячами разумных видов, и она может стать поводом для жестокой взаимоистребительной войны...
Смерть — это только начало. По крайней мере для представителей высокоразвитой цивилизации, которая научилась оцифровывать личность и хранить уникальный слепок души в искусственной виртуальной среде. Для тех, кому по силам вдохнуть жизнь в давнюю мечту любой расы о персональном бессмертии, гибель реального, физического тела — еще не конец света. Но там, где существует концепция «жизни после жизни», почти неизбежно возникает и идея посмертного воздаяния. Идея Ада. Так что смерть, повторюсь, только начало — начало череды изощренных пыток, стотысячной доли которых не вынес бы живой человек из плоти и крови. Могущественная пангалактическая цивилизация, известная как Культура, разумеется, входит в альянс, который сражается за закрытие этого грандиозного концлагеря. Точнее, всех и всяческих Адов, широко разбросанных по галактике. Пока война ведется по строго оговоренным правилам, исключительно в виртуальном пространстве — но грозит вот-вот выплеснуться в Реал. Для Культуры, ее союзников и противников, это дело принципа. Сотни тысяч, а то и миллионы разумных существ неизбежно погибнут — но с точки зрения душ, томящихся в цифровой Преисподней, игра стоит свеч...
Роман «Несущественная деталь» — предпоследняя книга Йена М.Бэнкса о Культуре. И, пожалуй, одна из самых изысканных — во всяком случае, по замыслу. Сложная, многослойная, запутанная конструкция, переплетение сюжетных линий, конфликтов и драм. Бэнкс дает сеанс одновременной игры на досках разного масштаба, от нано- до макро-, с равной скрупулезностью и фантазией описывает целые цивилизации и скромные локации, события, кардинально изменившие жизнь героев, и незначительные проходные эпизоды, сны и виртуальные имитации, воспаряет к небесам на борту беспилотников и в буквальном смысле спускается в Ад. Плюс тьма философских, этических, мировоззренческих нюансов, культурных традиций и религиозных взглядов, связанных с концепцией «жизни после жизни» — их автор тоже не обходит стороной. При этом каждая деталь (да-да, в том числе несущественная) занимает в этой мозаике свое строго отведенное место. Как в случае с масштабной скульптурой-инсталляцией: чтобы понять, зачем Бэнксу понадобились весь этот мусор, вам надо будет найти «точку сборки», охватить взглядом всю картину в целом. Ну, как минимум, добраться до финала, который переворачивает историю с ног на голову.
К сожалению, русскоязычным любителям фантастики придется напрячь воображение до предела, чтобы оценить эту книгу по достоинству. Менее фанатичный читатель вряд ли осилит больше десятка страниц. «Несущественная деталь» вышла в серии «Современная зарубежная фантастика. Только бестселлеры». Бог с ним, что «бестселлер» по определению — «книга, которая продается массовым тиражом». Но от серии, в названии которой фигурирует это слово, ждешь как минимум бережного, внимательного отношения к переводу. Увы: переводчик Крылов совсем не дружит с русским языком, а приличного редактора для этой книги издатели, похоже, подобрать так и не сумели. Текст безобразен чуть менее чем полностью, изобилует невнятицей и чудовищными перлами: «молодая доктор ничего не ответила», «пряча свою неспособность и дальше напускать на себя беззаботный юмор», «длинна этих форм раза в два превышала ширину и имела цилиндрическую конфигурацию»... Как там было в «Осеннем марафоне»: «Коза кричала нечеловеческим голосом»? Еще одна беда — ограниченный словарный запас переводчика, что ведет к бесконечным повторам: «дом был давно опоясан коммуникационными башнями, которые не были видны из дома» и т.д., и т.п., до бесконечности. Понятно, что для большинства издателей фантастика — третьесортное чтиво, к работе над такими книгами нет смысла привлекать первосортных профессионалов, для сельской местности сойдет. Но ради Йена Бэнкса, по совести говоря, могли бы и расстараться: чай не последний лох, без малого классик англо-американской литературы конца XX-начала XXI века.
«Несущественная деталь» — роскошный полифоничный роман, изобретательный и мудрый, но безнадежно изуродованный переводчиком. Единственная надежда на новый перевод — но это лет через пять-десять, не раньше.
облако тэгов
Да, еще тонкий момент: эта версия рецензии авторская, чуть более объемистая чем то, что было опубликовано "на бумаге".
