"Галльская война" — прекрасная вещь. Поняла, почему Цезарь считается образцом хорошего слога: я перечитала достаточно воспоминаний именно различных военных деятелей о различных войнах, от древности до 2 мировой, и обычно извлечь из этого множества непонятных маневров, названий частей и топонимов, имен и деталей, что-то разумное и сложить единую картину очень непросто. Притом, что у близких нам по времени авторов обычно имеется множество вспомогательного материала — и официальные документы, и информация от "коллег", и хорошие карты. У Цезаря же, кроме собственного опыта, можно сказать, ничего не было, даже детальных знаний о местности, в которой он воюет (особенно в части похода в Англию, где до него вообще никаких римских войск отродясь не было). При этом география Галльской войны огромна — можно сказать, вся Германия + Франция + Англия + Бельгия, ну и что там еще задето по мелочи. А уж количество воюющих сторон, если считать каждое галльское племя за одну, и вовсе бессчетно. Как он только сам не путался, не могу понять. Хотя названия отдельных племен, например, какие-нибудь "мандубракии" — это, конечно, очень смешно, но запомнить их всех просто невозможно.

Галльская война очень напоминает, между прочим, все мероприятия Ермолова на Кавказе. Такое же множество местных полудиких племен, которые частично уничтожаются, а частично замиряются. С ними так же нужно держать ухо востро, потому что сегодняшние союзники, получившие множество милостей, завтра преспокойно предадут, если решат, что им это выгодно. Очень непростая география к тому же — отсутствие дорог, непроходимые леса, отсутствия фуража. Ермолов, говорят, был большой поклонник Цезаря, и думаю, он прекрасно видел сходство.

При этом, несмотря на всю нелинейность военных действий, множество племен с дурацкими названиями и обилие деталей из текста Цезаря очень хорошо понятен, собственно, ход этой бесконечной войны. Это самое большое достижение, учитывая обстоятельства, и при этом Цезарь действительно описывает множество деталей конкретных сражений, приводит конкретные стратегические приемы, за счет которых ему удавалось добиться победы, говорит об отношении конкретных людей. Это очень интересно, потому что за счет деталей становится понятна логика его собственных поступков, а также поступков галлов, передвижений войск и тд. Образцовый текст, действительно, всячески рекомендую.

"Гражданская война" чуть менее понятна просто потому, что я "не в теме", а Цезарь вряд ли рассчитывал на читателей, которые не будут в курсе истоков противостояния между ним и Помпеем. Если в Галльской войне все описывается, грубо говоря, от начала до конца, то Гражданская начинается, собственно, когда Цезарь возвращается из Галлии, при этом причины для войны появились, конечно, гораздо раньше. Написано так же интересно, но несколько менее понятно, поскольку нужно наложить на текст еще и знание римских политических реалий.

Веселая, конечно, была жизнь у человека: только закончил одну войну (Галльскую), так сразу другая — Гражданская, а едва закончилась Гражданская (можно сказать, технической победой за неявкой соперника), как началась война в Египте.

"Александрийская война" написана не Цезарем и, возможно, поэтому не столь проста для восприятия. Зато поражает своим исходом: Цезарь приплыл в Египет вслед за Помпеем, который надеялся заполучить на свою сторону в Гражданской войне юного фараона Птолемея. Помпея невзначай при дворе фараона убили, а Цезарь так же мимоходом разбил войска фараона и заговорщиков, захватил Египет и сделал его римской провинцией. И римской хлебной житницей Египет оставался потом еще очень долго. При этом, замечу, изначально ни у кого из них таких намерений не было, Цезарь с Помпеем вообще устраивали свои личные разборки, а Египет сам виноват, что полез под руку И Клеопатра, если верить повествователю, получила трон не за какие-то особые связи с Цезарем, а просто потому, что меньше всех выступала из детей-наследников умершего фараона. Завоевание Египта вообще очень показательно в плане того, что опытный и целеустремленный полководец может сделать даже с крайне ограниченными ресурсами и на чужой территории.

"Африканская война" неизвестного автора — это, собственно, продолжение Гражданской войны силами недобитых сторонников Помпея, конкретно Сципиона (не того, что Сципион Африканский, что комично, а другого!) Если вкратце, то Цезарь их пришел и добил, после чего спокойно уплыл домой. Несмотря на помощь местных царьков. Несмотря на пророчество, что в Африке-де всегда будет побеждать Сципион. Несмотря даже на слонов. Вообще это забавно, когда читаешь самого Цезаря, все его действия представляются настолько обоснованными и внутренне логичными, при этом он не скрывает и просчетов, и неудач. Не создается впечатления чего-то особенно великого. И только если хорошо посмотреть со стороны и сравнить, например, его армию с армией врагов, стоящие перед ним вызовы и тд, становится понятно, что он действительно был гений военного дела.

"Левкиппа и Клитофонт" почему-то называется пародией на традиционные образчики древнегреческого романа, но я не владею предметом настолько (и, собственно, вообще ни на сколько), чтобы увидеть именно пародийные элементы, поэтому воспринимала его практически всерьез. Хотя местами тест очень забавный и действительно довольно дурацкий, не очень понятно, является ли как раз это пародийным моментом или вполне нормальным для той литературы сюжетным ходом.

История, вкратце, о любви с приключениями. И о свободе выбора пассии, которой у бедных героев как раз нет: оба зависят от воли отца, и влюбленные герой и героиня без согласия родителей даже думать не смеют о том, чтобы законно вступить в брак или даже признать свои чувства. Поэтому они после некоторых перипетий сбегают из дома, и тут начинаются очень забавные их приключения. Часть о любви довольно утомительная, хотя написано очень живо и отлично переведено. Приключенческая же часть отличная: из кораблекрушения герои попадают к разбойникам, потом на войну, потом в рабство, потом на ордалии, или не в таком порядке, я уже запамятовала. Периодически герой считает героиню погибшей и потом выясняется, что она живехонька, причем этот замечательный прием используется не один раз, что как раз и вызывает удивление. Не хочется спойлерить, но варианты "выживания" героини достойны восхищения — изобретательность автора удивляет. Да и в остальном я даже не ожидала, что будет так легко и весело читаться, ни малейшего напряжения, почти как современный текст, очень легкий, с очень быстро меняющимся сюжетом, развлекательный и весьма забавный. Рекомендую всем, и особенно тем, что думает, что античная литература — это нечто ужасное и тяжеловесное.

"Дафнис и Хлоя" — история того же типа, но совсем другая по стилистике. Такие своеобразные древнегреческие сопли в сахаре — это очень виртуозно переведено, и переводчику, было, наверное, непросто выдержать такое поэтически-слюнявый стиль. Но читать это не то чтобы сложно, а как-то неловко слегка, думаешь, боже мой, ну хватит уже упиваться всей этой "невинной красотой" и просто феерической глупостью героев. Роман тоже о любви, конечно, причем в лучших традициях 18 века, о пастухе и пастушке, которых-де выкормили коза и овца соответственно, жили они на лоне природы, предаваясь невинным радостям, потому что никаких других не знали. Всякие злые люди невсерьез пытались им помешать, но хорошие люди их защищали, и в конце они поженились. И все это таким вычурным слогом, с таким размазыванием достоинств и добродетелей героев, что литературе 17 века и той бы стыдно стало. Сюжет, в принципе, довольно мил, и если бы убрать из него все сопли, был бы интересен, но с предыдущим романом не идет ни в какое сравнение. Рекомендую только тем, кто любит подобные сахарные истории или способен читать тексты исключительно ради стиля.

сабж

Удивительно хорошие и необычные вещи, не то чтобы прямо страшные, но такие, жутковатые. Причем жуть очень необычная, совершенно не шаблонная и не картонная, во всех рассказах сборника — разная. Хотя технически прием, по сути, один: герой в крайне неприятной бытовой — даже не ситуации, а скорее положении. Толстая девочка, которую дразнят в классе и не понимают родители. Неудачливый актер, играющий Дед Мороза, который тащится черт-те куда на вызов. Раздраженный давкой пассажир в метро. Изумительная будничность и изумительная достоверность. Много такой бессильной будничной злобы, я как раздражительный человек, склонный беситься по мелочам, прекрасно это понимаю и отлично могу примерить на себя. Даже не то чтобы злоба, а именно раздражение — господствующая эмоция в текстах. Очень понятно, и потому не неприятное, но даже вызывающее сочувствие к герою. Плохо ему, бедному, и тебе б на его месте было так же плохо.

И только ближе к концу каждой истории удивительным образом выясняется, что те самые совершенно бытовые причины для раздражения — на самом деле большое и страшное зло, мистическое такое, непонятное и этим еще более жуткое. Потому что оно нигде не показывает своего лица, а выступает под масками привычных людей и явлений.

Только "Домосед" выбивается в этом плане из общей канвы. Чистого зла там нет, а вот тоскливого раздражения — навалом. И переворачивающей все концовки тоже нет — по моим ощущениям, конец текста скорее признак усталости. Попытка есть, конечно, но будучи донесенной через третьи руки и много лет спустя самого события, она изрядно поблекла. И все эти совковые семейные перипетии с браками по залету, скандалами, интеллигенцией, изменами, доносами, сменой поколений, кого куда разбросала война, бытом, бытом, — такое чувство, будто читаешь Улицкую, ей-богу, я этого не хотела сейчас и не была готова к этому размазыванию давно мертвых отношений и смакованию уже никому не нужных подробностей.

Зато сама повесть "Резкое похолодание" изумительна просто. Этот тот случай, когда лучше не спойлерить, хотя иначе трудно объяснить, чем же она изумительна. Все начинается так просто: толстая неловкая девочка, которую злые родители заставляют заниматься "зимними видами спорта". Узнаю себя просто, до сих пор все, что связано с зимним спортом, ненавижу, между прочим, и будь моя воля, вообще зимой бы на улицу не выходила. Девочка верит в то, что в соседней горе обитает некая волшебница, которая ей помогает — что вполне логично, я вот верила, что в ванной за стиральной машинкой отрывается таинственный ход в другой мир, например.

Еще интересный момент, кстати: герои, который не в состоянии полностью оценить происходящие с ними странные вещи, осмыслить их целиком — по разным причинам. В состоянии это сделать в том объеме информации, который дается, только читатель. А героев поэтому даже жалко.

Если не считать первой чересчур затянутой истории, от остальных просто не оторваться. Очень интересно написано, как-то цепляет за живое, складывается даже обманчивое впечатление, что все написано по личному болезненному опыту — очень уж похоже на правду. И при этом совершенно не представить, что там в конце. Отличный слог, из манеры раздражает разве что повторение слов — я понимаю, что это такой стилистический прием, но слишком уж его много. Но все остальное, до мелких деталей, выше всяких похвал.

В школе мне умудрились внушить такое отвращение к Пушкину, что я даже имени его слышать не могла, и только пару лет назад начала задумываться, что, возможно, стоило бы его почитать. Это удивительно, на самом деле, как можно такое сделать в человеческом сознании с прекрасным, в сущности, автором, превратив его живые и забавные тексты в знамя всего пафосного, кондового и отвратительно-правильного. Как говорится, пока автор был жив, он таких критиков...

Я, конечно, понимаю, что это смешно прозвучит, когда я сейчас скажу, что Пушкин правда очень мил. Но для меня лично это такое удивительное откровение, что в его текстах нет той отвратительной назидательности и образцовости, которую так усиленно пропагандировали. Они просто очень чистые, что ли. Стилистически и сюжетно отлично выверенные. Когда читаешь, к примеру, Достоевского, четко представляешь, в какой момент из рацио его рассказ начнет переходить в область сплошных болезненных эмоций. А у Пушкина он вроде бы и заглядывает туда, но все еще остается очень... сдержанным, что ли. Видимо, это говорит о том, что автор наделен, прежде всего, отличным чувством меры, и пожалуй, это главнейшее из его достоинств. В прозе Пушкина есть и пафос, и сентиментальность, и издевка, и юмор, но все это так отлично сбалансировано, что смотрится очень естественно. Я прочитала несколько романов и повестей, а также несколько разнообразных отрывков и пару путевых заметок. "Путешествие в Арзрум" прекрасно, между прочим, и едва ли не интересней художественной прозы. "Дубровский", которого я почему-то пропустила в школе — такая история, из которой Достоевский сделал бы изумительную притчу о страданиях, а Гоголь — тоже притчу о страданиях, но в несколько ином духе, и только у Пушкина не просто все действующие лица сохранили человеческий облик, и злодей-отец, и злодей-законный муж. И этот красивый татьянин жест, "но я другому отдана и буду век ему верна". Наверное, в школе объясняли, какого черта, но меня школьное объяснение не устраивает. Я думаю, это по принципу "бей своих, чтобы чужие боялись". Да, мне будет плохо, но я готова это потерпеть, лишь бы тебе тоже было плохо. Это очень по-человечески и очень понятно))

Зато какая прекрасная "Метель" — пожалуй, лучший сюжетный поворот, что я видела за последние годы. И "Станционный смотритель" — наверняка все в школе осуждали неблагодарную сбежавшую дочь, а я сейчас читаю и думаю, бедная девочка. Никто не любил ее как ребенка, отец в первую очередь любил ее как набор полезных функций, и думать не думал, что она имеет право на какую-то свою жизнь. Неудивительно, что она сбежала при первой же возможности, и офицер тот — спаситель ее, а не губитель. Впрочем, не суть, как это морально оценивать, это значительно менее интересно, чем оценивать прекрасный язык и компоновку. Прямо жаль, что художественной прозы всего один том.

Я долго не могла поверить Р., что это смешно, потому что знаем мы, что такое смешно с точки зрения этих странных античников — "Золотой осел" и иже с ним, гораздо более странно, а местами и противно, чем смешно. Но нет, Диоген Лаэртский действительно очень ржачный, причем особенно тем, что он ни разу не пытался таковым быть, видимо. Но итог выглядит так, будто скучную многотомную историю греческой философии переписал коротенько Хармс. Книгу очень украсила собственная некультурность, что ли, автора, неспособность не то что понять глубокие идеи описываемых им философов, но даже и отделить одни идеи от других, а все вместе — от эпизодов жизни философов и сплетен о них же. Получилась феерическая черахда, в духе "летели два крокодила, один зеленый, другой на север", зато и правда феерически смешно. Хотя под конец от такого текста начинаешь даже как-то уставать и желать чего-нибудь простого и логичного.

Диоген Лаэртский пишет о великом множестве философов, как известных, типа Аристотеля, так и таких, о которых я раньше никогда и не слышала. Не удивляюсь, впрочем, если по многим подобным он является единственным источником. Авторитетные научные издания на него ссылаются faute de mieux, по крайней мере, хотя и с оговорками, если дело доходит до его пересказа каких-либо серьезных вопросов. Это, конечно, прекрасно — такая степень дзена, когда философские концепции классиков для тебя значат не больше, чем то, что они там ели на пиру у юзернейма, какие эпиграммы на него сочинили и как звали гетеру, с которой он жил. Зато никто не может упрекнуть Диогена Лаэрция в однобоком подходе — такое впечатление, что он честно пересказывает буквально все, что ему удалось узнать о множестве философов, не производя никакой разумной обработки этой информации.

Среди написанного им много ценного, кстати, и по некоторым вопросам он действительно важный источник. Но понять и запомнить из его изложения невозможно ничего абсолютно, и смысл чтения его вовсе не в том, чтобы узнать что-то о греческих философах. А в том, чтобы поржать над текстом, и никакого предварительного (а равно и последующего) знакомства с предметом для этого не требуется.

Типичная история — про другого Диогена (известного всем простым решением квартирного вопроса): "Он был назначен заведовать чеканкой [монеты], и что он, отправившись в Дельфы или в делийский храм на родине Аполлона, спросил, сделать ли ему то, что ему предлагают. Оракул посоветовал ему "сделать переоценку ценностей", а он не понял истинного смысла, стал подделывать монету, был уличен" Я бы сказала, в таком контексте слова Ницше тоже приобретают новые неожиданные смыслы

В общем, это крайне забавное сочинение, и если кто думает, что греческая философия — нечто крайне занудное и непонятное, то вам сюда)