(Для родной газеты.)

Квентин Тарантино уходит в отрыв: судя по отзывам на «Восьмерку», дилижанс режиссера выехал из округа Понимающих Критиков и вот-вот пересечет вброд реку Зрительской Любви.

Понимающие Критики – существа загадочные: на них не угодишь. Если ты снял массовое кино а-ля последние «Звездные войны», намеренно следуя голливудским схемам и изо всех сил теребя вкусовые сосочки невзыскательного зрителя, значит, ты продался Рынку. Предположим. Но если ты снял кино авторское, фирменное, с отсылками к любимым лентам... «Да ты идешь на поводу у внутреннего гика! – гневно возопит хор Критиков. – Гадкий Тарантино! Если уж мы, Понимающие Критики, ничего не поняли...»

И довольно о них. Тарантино давно заслужил право быть понятым: если вы не вникли в его фильм, это основание для вывода скорее о себе, чем о режиссере. И, конечно, Тарантино давно доказал, что не сводится к популярной в Интернете формуле (простите, блюстители духовности!) «кровь, кишки, распидорасило», несмотря на присутствие всего этого в его кино. Тарантино непрост, совсем непрост! Вот «Омерзительная восьмерка»: для начала пересчитайте персонажей – тогда и поговорим.

Никто не выйдет отсюда живым

Однако начать надо с того, что восьмой фильм Тарантино (аж с двумя восьмерками в оригинальном названии: «THE H8FUL EIGHT») прекрасен чисто кинематографически. Начинается он с панорам заснеженных гор и северных, штат Вайоминг, пейзажей, и все это под музыку Эннио Морриконе. Так могли начинаться фильмы в Италии или Японии полвека назад. Но не к черту ли условности вроде эпох и культур? Определенно к черту!

Первый и главный символ фильма – деревянный Христос на кресте, еле узнаваемый сквозь метель. Бог мог умереть, Его можно спрятать в ледяном аду, о Нем можно забыть – но все-таки Он есть. И проявит себя, дополнив всякое преступление наказанием.

...Итак, Вайоминг, 1870-е. Буран и множество иных обстоятельств собирает на горном перевале, в лавке «Галантерейные товары Минни», она же постоялый двор, разношерстную компанию. По преимуществу мужскую, с одним исключением: Дэйзи Домерг (Дженнифер Джейсон Ли) – женщина со следами побоев на лице, беглая преступница, убийца и так далее. Ее изловил и везет в город Ред-Рок охотник за головами Джон Рут (Курт Рассел) – суровый мужик в меховой шапке, прозванный Вешателем, ибо предпочитает брать бандитов живыми и лично доставлять их к месту казни.

По пути дилижанс Рута, ведомый кучером О.Б. (Джеймс Паркс), принимает на борт майора Маркиза Уоррена (Сэмюэл Л. Джексон), чернокожего коллегу Вешателя. Уоррен менее щепетилен и везет замерзшие бандитские трупы. Чуть погодя к ним присоединяется Крис Мэнникс (Уолтон Гоггинс), едущий в тот же Ред-Рок, чтобы вступить, по его словам, в должность шерифа.

В «Товарах Минни» их встречают не менее колоритные джентльмены: Освальдо Мобрей (Тим Рот), англичанин и, по его словам, палач; Джо Гейдж (Майкл Мэдсен), по его словам, ковбой, едущий к матушке; Сэнфорд Смитерз (Брюс Дерн), по его словам, генерал армии конфедератов; и мексиканец Марко (Демиан Бишир), по его словам, подменяющий Минни – та с мужем поехала проведать родных.

Ясно как день, что не все эти люди – те, за кого они себя выдают: кажется, банда мисс Домерг решила отбить ее по пути в Ред-Рок. Это и есть интрига: две трети ленты – сплошь диалоги (а также стрельба, кровь, кишки и далее по тексту) на постоялом дворе. Перед нами своего рода герметический детектив: запертым в замкнутом пространстве героям надо выяснить, кто из них кто, – и желательно прежде, чем бандиты реализуют свои гнусные планы. Иначе мало кто выйдет отсюда живым.

Собственно, это всё, чем фильм хочет казаться. Эдакий кроссовер «Великолепной семерки» и «Десяти негритят». Безделушка, порожденная внутренним гиком Тарантино, не более.

Но – пересчитайте героев. Их точно восемь? Вы уверены?

Черно-белый ад беззакония

Их, разумеется, девять. Если верить постеру фильма, кучера можно не считать, но постеру в частности и этому режиссеру вообще на слово верить не следует. И дело не в О.Б., просто... извините, обойдемся без спойлеров. Поверьте на слово: пересчет действующих лиц – важен. Восьмерка в «Восьмерке» есть, но ее нужно вычислить. Если зритель хочет понять кино, ему придется влезть в шкуру сыщика – и стать героем действа по сценарию хитроумного Тарантино.

Важнее другое: «Омерзительная восьмерка» – нечто большее, чем немудреный детектив. Кровь-кишки и поиски волков в овечьих шкурах – прикрытие. В действительности все не так, как на самом деле.

В действительности Тарантино снимает в последние годы мощное идеологическо-историческое кино. «Безславные ублютки» (именно так) – фильм о нацизме, о непротивлении нацизму и сопротивлении нацизму. «Джанго освобожденный» – фильм о рабстве, о том, почему рабство в США было возможно, и опять же о сопротивлении. Странно было бы после таких работ снять ниочёмный детективчик. Но нет: «Омерзительная восьмерка» – фильм о Гражданской войне, о расизме и его преодолении, о братоубийственной бойне и ее последствиях, ну и о том, что единственной пристойной идеей, которая может объединить самых разных людей, является идея справедливости.

Не зря нам так долго показывают черную и белую лошадей, скачущих рядом сквозь буран; не зря майор Уоррен чернокож и воевал, естественно, за северян, противников рабовладения. Он даже возит с собой письмо от Линкольна (уже убитого). И, наоборот, Крис Мэнникс – сын Мародера Мэнникса, одного из командиров армии южан. Как и старый генерал Смитерз, едущий в Ред-Рок, чтобы найти могилу сына, который, оказывается, поехал туда, чтобы убить Уоррена. Уоррен в итоге сделал с этим сыном кое-что страшное. Или не сделал – возможно, эта жуткая история выдумана им так же, как история с письмом Линкольна, – но ненависть, ненависть не подделаешь!

Отношения героев, их мотивы, их разговоры, их лексика («ниггеры», «белые») – все вертится вокруг войны, которая кончилась несколько лет назад, но в сердцах продолжает бушевать. Освальдо Мобрей в какой-то момент предлагает разделить постоялый двор на две половины: Север и Юг – и разойтись по своим углам. И, наверное, все тут по-своему виновны, все преступники, все омерзительны – как и бывает на гражданской войне, – но постепенно становится видна разница: одни переступают через Закон, другие – нет.

Даже если итог почти одинаков, разница эта существенна. По Квентину Тарантино единственная имеющая смысл граница пролегает не между белыми и черными (или Севером и Югом), а между беззаконием и законностью. И Бог Тарантино, само собой, раздаст всем по заслугам – но поборники законности проживут все-таки несколько дольше.

Эпизод VII, тезисно и без спойлеров. Совершенно прекрасное кино. Очень викторианское (а Лукас себя называл викторианцем в одном интервью).

Кто смотрел "Евангелион 3.33", тот поймет, а кто не смотрел, извините, но тут тот же исходный зачин — и это, видимо, нормально для саг такого масштаба (их, в общем, раз-два и обчелся в нашем мире): все должно было быть хорошо, но внезапно все плохо и не так, как мы вчера еще смотрели, и то, что мы не понимаем, ПОЧЕМУ, добавляет интриги. Достигается это следующим образом:

1) нас бросают в новый мир неподготовленными (в этом смысле плывущие строки в начале — не самая удачная вещь, но традиция, что ж тут);

2) те, кто мог наладить мир, ушли неизвестно куда, потом прошло много времени — и то, что в прошлой серии было с нами въяве, вдруг оказывается легендариумом;

3) происходит смещение парадигмы им. Еськова: то, что вчера было всей вселенной, сегодня — лишь уголок ее.

И, да, "Пробуждению Силы" можно много что вменить, но, вы понимаете, бессмысленно — отмазки возникают сами собой. Архаичность? Традиция киносерии. Формульность? Это "золотой век" НФ, он каноничен по определению, come on. Повторяемость, пусть и реверсивная (полуспойлер: кульминация эпизода VII отражает кульминацию первой лукасовской трилогии чуть менее, чем полностью)? А это смотря как посмотреть. Можно ведь сказать, что это архетипичность ("Человек с тысячью лиц", ау!). Можно, что кармические законы, что в саге про дзэн-буддизм очень логично.

Кстати, я считаю, что стоит перестать притворяться и сказать уже: дзэн — вот главный герой "Звездных войн". Всегда был и всегда будет. Лукас вообще голова, несмотря ни на что, потому что (повторю) легко слабать гениальный арт из гениальных и идеально сочетающихся частей, а вот поди попробуй слабать гениальный арт из дешевого палпа, спиритуализма на грани нью-эйджа и абсолютной сказочности.

И так далее. Как обычно, оценка фильма — производная от выбора зрителя. Бывает, что фильм не оставляет выбора и приходится оценивать его плохо, но тут все обстоятельства позаботились о том, чтобы умный зритель оправдал что угодно. Главное — не иметь предвзятых идей, я считаю. Когда за протагониста дзэн-буддизм, иначе и нельзя — Будда не велел.

[У нас в Эстонии издается бесплатный журнал "PLUG" на русском языке, и меня пригласили побыть редактором одного номера. Номер в итоге оказался посвящен фантастике, точнее, альтернативной истории. В частности, там есть следующее интервью про эстонские АИ; думаю, оно кому-то может показаться интересным.]

Юри «Гуру фантастики» Каллас: от «фантастики возмездия» до альтернативок мирового уровня

Тех, кто не имеет удовольствия читать на государственном языке Республики, существование объективно прекрасной эстонской фантастики неизменно ставит в тупик. Эстонская литература сама по себе в мире известна — имена Яана Кросса, Мати Унта, Андруса Кивиряхка людям начитанным обычно знакомы, но местная фантастика на иностранные языки не переводится, в том числе тексты в жанре альтернативной истории. Об этом аспекте эстонской ulme рассказывает Юри Каллас, известный в нашем фэндоме как Ulmeguru, — и этим все сказано.

Почти детективная история.

Сочиняя свой магнум опус про Филипа К. Дика (по-прежнему ручаюсь, что это самый крутой в мире текст о Дике), я, естественно, остановился на загадочном письме из Таллинна, которое сыграло в жизни позднего Дика некоторую роль.

Помню, мы обсуждали этот момент на Эстконе в прошлом году, и мне даже называли имя фэна, который в 1970-е сумел добраться до PKD, но потом я это имя благополучно забыл.

Вчера в ночи мой добрый знакомый Юри Каллас, оправдывая свое прозвище "Ульмегуру" (эст. Гуру фантастики), сказал мне, что это был человек по имени Мартин Роогна (Martin Roogna), ныне, увы, покойный.

Я тут же вспомнил к ужасу своему, что в середине 1990-х наткнулся в библиотеке в Копли (это такой достаточно бедный и некогда бандитский район Таллинна) на оригинальное издание то ли "Девяти принцев в Янтаре", то ли "Ружей Авалона" Роджера Желязны с автографом, который тогда показался мне именем "Мартин Кунья" — Martin Coogna. Я еще недоумевал, как книга с автографом Желязны могла попасть в Эстонию. Теперь ясно, что это был автограф для Мартина Роогна как раз. (Книжку я, как ни удивительно, не спер. Просто сделал ксерокопию автографа.)

На этом история не заканчивается. Юри сказал мне, что в библиотеке то ли Тарту, то ли Таллинна видели оригинальные "Цветы для Элджернона" Киза с автографом для Роогна тоже.

Больше того: свой третий роман из цикла "Ксанф" Пирс Энтони назвал "The Castle Roogna" угадайте в чью честь. По-русски книжку перевели как "Замок Ругна". Вот какой крутой был наш эстонский фэн :)

Перезаливаю, потому что текст был случайно удален модератором "Кинорецензий", на что, видимо, наложился глюк Фантлаба. Может содержать спойлеры. Может и не содержать :)

Посмотрел "Багровый пик", новую ленту прогрессивного мексиканского кинорежиссера Г. дель Торо. На сей раз дель Торо обратился к реализму и снял картину о нелегких буднях работников советского горнодобывающего предприятия, занимающегося добычей и переработкой красных пластичных глин. После перестройки предприятие перешло на хозрасчет, и его руководство — директора играет Джессика Честейн, главного инженера Том Хиддлстон, — принялось искать инвесторов на Западе, в частности, в Америке. Инвестиции необходимы — главный инженер внедряет новую технологию добычи красных глин, при помощи которой надеется возродить былую славу комбината.

В результате переговоров в заснеженную Россию едет представитель инвестора, юная и красивая дама (Миа Васиковска), влюбляющаяся в главного инженера. Комбинат ужасен, здание давно прогнило, лифт — и тот еле ходит, из стен повсюду сочатся, оправдывая свое название, пластичные красные глины, в кабинете директора полно моли, в общем, ничего хорошего от этой России не жди. К тому же зима близко! Зимой территория комбината, стоящего на горке, окрашивается не в цвет свежевыпавшего снега, но в цвет глин, отчего в свое время это гиблое поле борьбы за урожай мелкозернистых осадочных горных пород и прозвали "багровым пиком". Но представитель инвестора не унывает.

Постепенно, однако, выходит наружу на манер красных глин страшная правда. Оказывается, руководство комбината заманивает в свои сети уже не первого инвестора. Оказывается, предыдущих бизнесменов убили разными нехорошими способами и захоронили в баках, где до сих пор и покоятся, изредка всплывая, их багровеющие от пластичных глин останки. Американка находит даже магнитофонные записи, из которых следует, что всех инвесторов руководство отравило грузинским чаем. Есть и компрометирующие фотографии, причем некоторые висят даже на вконец опаутиневших досках почета.

Ужаснее всего то, что директор и инженер спелись не только в области бизнеса. Они регулярно предаются разврату на территории комбината без оглядки на общественность. Посреди всего этого постсоветского бардака прыгает собачка, питающаяся молью и в силу врожденного слабоумия не перестающая играть с красным глиняным шариком.

В финале американка пытается вырваться из объятий заснеженного комбината. Прознав об идеологической измене главного инженера (тот как-то предался страсти с американкой в расположенном неподалеку почтовом отделении, среди недружелюбных почтовиков и коноводов), директриса убивает его фольштихелем. В ходе последней битвы около машины, над которой работал главный инженер все эти годы, даме из Америки удается выбить болгарку из рук ополоумевшей директрисы и пришибить ее лопатой, после чего она и ее американский друг, врач, заподозривший неладное еще после убийства главы инвестиционного фонда (простите, забыл упомянуть), сматываются обратно к великой американской мечте.

И призрак главного инженера печально глядит им вслед, после чего растворяется в красных пластичных глинах навсегда.

Кино безусловно рекомендуется всем любителям постсоцреализма. На фото: американский инвестор против директора комбината посреди заснеженной России с украденным из столовой ножом на фоне машины главного инженера (лопата, как чеховское ружье, ждет своего часа где-то рядом). Картинка напоминает нам о неизбывных опасностях венчурных инвестиций в условиях кризиса.