С убедительными, рациональными сценариями будущего в отечественной фантастике дела сегодня обстоят не очень. Да что там не очень – таких сценариев просто нет. А то, что есть, не выдерживает испытания на прочность даже в первом приближении. В дебютном романе «Роза и Червь» историк Роберт Ибатуллин попытался описать принципиально иную картину будущего – масштабную, неоднозначную, сложную, производящую впечатление достоверности… А главное, имеющую мало общего с теми убогими схемами, которые процветают в русскоязычном «фантастическом мэйнстриме». Не все получилось идеально, кое над чем еще стоит поработать, но на этом поле у Ибатуллина практически нет конкурентов. Решпект и уважуха, как говорят «в этих ваших энтернетах»!
На первый взгляд новый роман Марии Галиной традиционен. В основу положена бытовая история: приехавший в город человек ходит, расспрашивает свидетелей давних дел. Лишь к концу мы узнаём об истинных, потаённых причинах его расследования. Но попутно, совершенно ненавязчиво, Галина рассказывает о многом другом: о противостоянии умного, творческого человека и власти, о мифологических корнях и ростках нового в мире, о невозможности абстрагироваться от прошлого и будущего. Всё связано со всем. За какую бы ниточку не потянул главный герой, он неизбежно вытягивает на свет божий роковые тайны, клубок непритязательных событий оказывается средоточием могущества и прорыва в другие измерения.
Несомненным достоинством романа является то, что всё происходящее можно трактовать как маловероятные, но всё-таки реальные события. Вся фантасмагорийность может быть списана на особенности восприятия мира рассказчиком. А может быть и не списана. Можно думать и рассуждать о сложности окружающего мира, принимающего такие формы и контуры, которые пока ещё неподвержены рационалистическому толкованию, ещё ждут своего толкователя и описателя.
Между тем на сайте премии "Новые горизонты" во всю идет представление номинантов 2016 года. "ФантЛаб", я считаю, тоже не должен остаться в стороне. Поехали!
Номинирует Владимир Борисов: Миры, создаваемые Кириллом Еськовым, изначально вторичны. Евангелие, Толкин, Джеймс Бонд, Голливуд, Юлиан Семёнов… И вот – игра «Цивилизация», применённая к реальной истории мира. С возможностью переигрывать отдельные эпизоды. Подкупает в этой, казалось бы, нехитрой альтернативной истории несколько моментов. Во-первых, история по Еськову местами выглядит более реальной, нежели это было в нашем мире. Лишнные возможности наблюдать аутентичные события, мы вынуждены оценивать исторических людей по их художественным образам. Поведение Алексашки Меншикова после ссылки в Сибирь у Еськова более соответствует характеру персонажа Алексея Толстого, нежели унылому образу с картины Сурикова.
Во-вторых, плотность текста, каким-то чудом совмещённая с необыкновенной притягательностью. Головокружительные кульбиты сменяются многостраничными аналитическими описаниями, и всё это с постмодернистскими вывертами, неожиданными цитатами и цитатками. Вот таким стилем и слогом нужно бы писать учебники реальной истории, в которой ведь и фантастически авантюрные события случаются периодически, и фантастически неожиданные связи между явлениями, казалось бы, совершенно далёкими друг от друга, прослеживаются при внимательном вглядывании.
Шерлок Холмс из тех "культурных героев", интерес к которым не затихает десятилетиями, уже почти столетиями. И пишут, и снимают, и рисуют, и комиксы делают... Но при этом всегда можно раскопать в первоисточнике что-то такое, что не бросается в глаза современному читателю. Именно такие раскопки произвел несколько лет назад замечательный Кирилл Кобрин — рекомендую!
Шерлок Холмс: комментарии на полях
Кирилл Кобрин. Шерлок Холмс и рождение современности: Эссе. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2015. — 184 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-89059-240-8.
Кирилл Кобрин — журналист и историк, редактор журнала «Неприкосновенный Запас», автор без малого полутора десятка книг. Разумеется, англоман: кандидатскую диссертацию защитил по истории Уэльса, ныне живет в Лондоне. Заметная часть его работ посвящена сюжетам времен модернизации Британской империи, иными словами — Викторианской эпохе во всем ее убожестве и великолепии. Понятно, что автор с такой биографией (и такой библиографией) не мог рано или поздно не обратиться к шерлокиане, одному из самых удивительных литературных феноменов конца девятнадцатого-начала двадцатого века. Удивительных не потому, что рассказы и повести о Шерлоке Холмсе пользовались бешеным успехом у современников. Куда примечательнее то, что популярность этих бесхитростных на первый взгляд историй пережила и сэра Артура Конан Дойла, и Британскую империю в целом, и распространилась по всему свету, не исключая Россию, как лесной пожар. Хотя, казалось бы, какое дело школьникам из Кирова, Сингапура или Мехико до злоключений викторианских джентльменов?..
Само собой, Кирилл Кобрин, очарованный Холмсом еще в светлом пионерском детстве, предлагает свою версию ответа на этот вопрос. «Перед нами идеальное усиление подлинного интереса, — пишет он в одном из эссе, вошедших в сборник «Шерлок Холмс и рождение современности», — когда объект совершенно чужой, но в нем угадываются структуры своего. Не детали, нет — они чаще всего вводят в заблуждение, — а именно структуры, скелет, каркас». Иными словами, не важно, где живут Холмс и Ватсон, чем завтракают («овсянкой, сэр!»), как одеваются и обращаются друг к другу. Но в том, как они выстраивают отношения, в конфликтах, с которыми они имеют дело, в характерах центральных и эпизодических персонажей шерлокианы очень много узнаваемого — это-то и подкупает читателя.
Впрочем, цель автора этой книги не сводится к поиску параллелей и аналогий. Фраза насчет структур — скорее реплика в сторону, комментарий на бегу. Цикл о Шерлоке Холмсе интересует Кобрина прежде всего как зеркало, в котором отразились главные противоречия и основные тенденции одной из интереснейших и сложнейших эпох в новейшей истории. Причем отразились не по воле автора, а просто в силу включенности Конан Дойла в общий поздневикторианский контекст. Рассказы о Шерлоке Холмсе не очерк нравов, не послание потомкам — тем интереснее следить, как исследователь вычленяет важные, значимые элементы, подчеркивает нюансы, на которые при беглом чтении просто не обращаешь внимания. «Проанализировать этот мир с точки зрения историка, обозначить «модерновость» как состояние общественного сознания, как тип исторического мышления (в том числе и самого автора, Артура Конан Дойла) — такова моя задача, — признается Кобрин. — Я пытаюсь проанализировать разные стороны Викторианской эпохи — отношение к деньгам и богатству, социальную роль женщин и даже рождение современного гуманитарного знания».
Анализ удался. Неожиданных, парадоксальных выводов тут хватает. Как дважды два исследователь доказывает, например, что викторианский мир по Конан Дойлу держится вовсе не на носителях «протестантской этики», придуманной Максом Вебером, а на честных неудачниках вроде Ватсона и людях богемы, маргиналах, к числу которых несомненно принадлежит Шерлок Холмс. Деньги, в том числе заработанные упорным честным трудом, не приносят счастья никому из героев, богатство не спасает от беды — а вот наоборот сплошь и рядом. Буржуазность буржуазностью, но Фортуна слишком часто отворачивается от успешных представителей среднего класса, чтобы это можно было счесть случайным совпадением.
В то же время не стоит забывать, что «Шерлок Холмс и рождение современности» — не научная монография, а сборник эссе, автор которых не лишен чувства юмора. В статье, посвященной рассказу «Скандал в Богемии», он с серьезной миной доказывает, что события, описанные на страницах этой новеллы — ни что иное как мистификация, затеянная заскучавшим Холмсом и принятая простодушным Ватсоном за чистую монету. Можно, конечно, и так объяснить несообразности и натяжки, допущенные Конан Дойлом, но испытания бритвой Оккама версия, конечно, не выдержит.
Отдельная тема — комментирование переводов. Одно слово, показывает Кобрин, может полностью изменить трактовку образа героя, а современный русскоязычный читатель этого даже не заметит. «Собиратель древностей» или «антикварий» — какая нам разница? А вот для автора и его современников между двумя этими понятиями лежала целая пропасть: уважаемый ученый и смешной полуграмотный краевед — абсолютно непохожие персонажи, требующие к себе разного отношения. И это только один пример — из «Собаки Баскервилей», как вы, наверное, уже догадались. Думаю, если бы Кирилл Кобрин прошелся красной ручкой по всему корпусу рассказов о Шерлоке Холмсе, получился бы литературоведческий труд энциклопедического объема. К счастью или к сожалению, но эссе из сборника «Шерлок Холмс и рождение современности» больше напоминают маргиналии, записки на полях, «комментарии, толкования, мнения», чем энциклопедию. Кирилл Кобрин выхватывает самое вкусное, самое интересное, снимает сливки, но вовсе не претендует на всеохватность. Что ж, не страшно: для тех, кто ищет что-нибудь более основательное об эпохе Шерлока Холмса, есть и другие книги — например, «Бейкер-стрит и окрестности» Светозара Чернова объемом в 480 страниц.
облако тэгов
