Внезапно нашел на сайте "Прочтение" подборку своих старых рецензий пяти-шестилетней давности — спасибо darkseed за наводящий вопрос. У сайта "FANтастика", который возник после закрытия журнала "FANтастика", была договоренность с "Прочтением" о размещении у них наших материалов — о которой я давно позабыл, если честно. Нашего интернет-издания давно нет, ссылка ведет в магазин ffan.ru, а у "Прочтения" кое-что сохранилось. Трогательно. Перечитал некоторые рецензии — не то чтобы с удовольствием, но по крайней мере с интересом. Вот, например, о "Пандемонии" Дэрила Грегори, книге, как мне кажется, вполне симпатичной, но в России недооцененной.
Демоны и архетипы
Дэрил Грегори. Пандемоний: Роман. / Daryl Gregory. Pandemonium, 2008. Пер. с англ. А.Бушуева и Т.Бушуевой. — М.: АСТ. Астрель. Владимир: ВКТ, 2011. — 384 с. — (Сны разума). Тир. 4000. — ISBN 978-5-17-065600-4. ISBN 978-5-271-32709-4. ISBN 978-5-226-03311-5.
Североамериканская культура, культура пионеров и трапперов, биржевых спекулянтов и изобретателей-самоучек, чрезвычайно мобильна и оперативно отвечает на любой вызов. Ввели сухой закон — бутлегерство тут же стало общенациональным видом спорта, а мафия подмяла под себя полстраны. Чернокожее меньшинство грозит новой гражданской войной — практика политкорректности немедленно обретает гипертрофированные, анекдотические формы, но социальный взрыв предотвращен. И так далее, и тому подобное, по всему фронту. Любая проблема решается быстро, решительно, максимально эффективным способом — и плевать на условности, дело надо делать! То же и с психоанализом и теорией «коллективного бессознательного»: пока консервативная Европа начала XX столетия захлебывалась в нервозах и психозах, никак не желая принять скандальные измышления Фрейда и Юнга, австрийская парочка обзавелась многочисленной восторженной паствой в США. Современные специалисты давно камня на камне не оставили от классического психоанализа — но приемы, которые использовали Фрейд и Юнг на своих дорогостоящих сеансах, давали зримый результат, а это главное.
В мире, который описывает Дэрил Грегори, лучшим подтверждением существования «коллективного бессознательного» стала эпидемия одержимости, охватившая в двадцатом веке США (а, возможно, и весь мир — происходящее за пределами Северной Америки автора, как истинного патриота, колышет мало: «за МКАДом жизни нет!»). Галерея портретов «юнгианских демонов», пожалуй, самое мощная составляющая «Пандемония». Джонни Дымовая Труба, король железных дорог, знающий, как разогнать до максимума любой локомотив, но при этом не слишком заботящийся о безопасности состава. Толстяк, для которого в каждом американском кафе, вплоть до самых задрипаных, готово специальное желтое кресло. Правдолюб с парой пистолетов, сурово карающий лжецов. Художник, творящий свои произведения из любых материалов, попавшихся под руку. Ангелочек, вселяющийся исключительно в милых девочек с длинными белокурыми волосами и несущий смерть-избавительницу неизлечимо больным. Сластолюбивый Дудочник. Капитан Америка и Марвел Бой, неуязвимые для пуль, сражающиеся за идеалы демократии и американский образ жизни во всем мире... Встречаются и более специализированные персонажи: например, ВАЛИС, воплощенный «чистый разум», двадцать с лишним лет поддерживающий жизнь в теле писателя Филипа Дика, или Шугарат, лавкрафтианское подводное чудовище, дающее о себе знать только в поселке Гармония-Лейк на берегу одноименного озера.
Америка встретила нашествие демонов, как и следовало ожидать, сдержанно и деловито. Ничем не примечательный пассажир в аэропорте начинает вдруг, как безумный, выкладывать пейзаж из попкорна и битого стекла? Без паники! В него вселился Художник: отойди в сторону, не мешай, и все обойдется. В зал суда вошел человек в черном плаще и с двумя пистолетами? Это Правдолюб явился по чью-то душу — беги со всех ног, чтоб случайно не угодить под раздачу! Ученые-юнгианцы кропотливо исследуют феномен одержимости и проводят научные конференции, священники-экзорцисты разрабатывают способы изгнания демонов, фанатики-сектанты (вроде членов «Лиги людей», считающих роман Ван Вогта «Слэн» пророческим откровением) выдумывают параноидальные теории заговора, демонополонники-любители развлекаются на «ДемониКоне»... Одно плохо: все это помогает смягчить последствия одержимости — но не остановить демонов. Самая масштабная кампания против порождений бессознательного, затеянная президентом Никсоном, закончилась позорным провалом — так же, как в нашей истории «охота на ведьм». «Архетип — это фигура, демон, человек или процесс, который постоянно повторяется в истории человечества», — писал альтернативный Карл Юнг. Ну и как прикажите бороться с архетипами? Человеку рациональному остается только расслабиться — и попытаться получить удовольствие.
Дэлакорт Пирс, дизайнер-неудачник, в детстве переживший одержимость Хеллионом, обожающим играть роль малолетнего безобразника, расслабиться никак не может. Что-то гложет его изнутри, не дает жить нормальной жизнью среднего американца. После автомобильной аварии возвращаются голоса, замолчавшие было много лет назад после сеансов у психолога, Дэл начинает ходить во сне, его выгоняют с работы, он попадает в психушку... Чем дальше, тем хуже, выхода нет: единственное, что может сделать главный герой, это вернуться в город детства и докопаться до глубинных истоков своей травмы. Вот только поможет ли ему это — большой вопрос...
Выход «Пандемония» в серии «Сны разума», изначально заточенной под «твердую» SF («Ложная слепота» П.Уоттса, «Спин» Р.Уилсона, «Счет по головам» Д.Марусека и т.д.) — событие довольно неожиданное. В 2009 году роман Дэрила Грегори был отмечен мемориальной премией Уильяма Крофорда, которая присуждается за лучшую дебютную книгу в жанре фэнтези, но, честно говоря, от историй с эльфами и орками он так же далек, как и от классической НФ — от Земли до Туманности Конская Голова ближе. Звездочка, однако, хоть и не первой величины, но достаточно яркая, наблюдаемая невооруженным глазом. И, кстати, серия с названием «Сны разума» для «Пандемония» подходит как нельзя лучше.
Роман повествует о древних временах. Столь древних, что реальность в них круто замешана с мифологией. Это мир человека, еще не вполне отделившегося от природы.
И повествование хорошо передает свойственное этому человеку мифологическое мышление. Роману присущи завораживающий язык, яркие образы, физически осязаемый мир. Это терпкое повествование с интересной историей и увлекательным сюжетом, которые затягивают и не отпускают.
Каждую осень старая шаманка Камка приходит в селение и собирает девочек-подростков в тот момент взросления, когда они «уже не ребенок, но еще не человек». Им предстоит стать шаманками. И одна из них станет великой правительницей – Великой Кадын.
Нетрудно догадаться, что именно героиня романа – девочка по имени Ал-Аштара («красный цветок» на языке аборигенов) — станет этой правительницей. Но сначала она должна пройти трудный путь становления.
Молодая писательница мастерски построила мир матриархата. И хотя это очень женский роман, но мужчинам он едва ли не более интересен, чем женщинам. Перед нами не просто захватывающая фэнтези, это еще и роман взросления, роман воспитания – духа, характера.
Это роман о власти, но еще и роман о любви. И в первую очередь это роман о Пути и о Предназначении. Именно так – с большой буквы. Потому что того требует жанр фэнтези. Пусть и такой нетрадиционной, не укладывающейся в стандарты, разрывающий их.
Сотворение мира – вот дело, достойное писателя. Или морфоскриптера — такого, как Виктор Сигалов, создающего сценарии виртуальной реальности для «реверсивных нейроконтроллер-эмуляторов».
Новые времена требуют новых зрелищ.
Однако как отражаются на нашей реальности миры сотворенные? И не стоит ли проверить эту и другие реальности на прочность?
Теме подлинности (точнее — первичности) реальности посвящено много произведений. В «Драйвере Заката» Евгений Прошкин предлагает взглянуть на искусственную реальность с точки зрения её создателя, «демиурга по найму».
Роман написан замечательным, прозрачным слогом, и в нём отлично сбалансированы интеллектуальные пассажи и постмодернистские штрихи, мягкий юмор и меткие диалоги, а ещё динамичный, лихой сюжет, захватывающий читателя с первой страницы и не отпускающий (настоящий page-turner!) до самого финала. Который, с уважением к жанровым канонам, становится настоящим катарсисом по-голливудски, с полагающимися авиакатастрофой, перестрелками и (не)состоявшимся концом света.
Впрочем стоит взглянуть на изнанку фантастического триллера, чтобы увидеть честно рассказанную историю молодого морфоскриптера (художника, писателя, etc) в поисках своей судьбы.
Небольшой рассказ Михаила Савеличева — густое и плотное варево из идей и образов, научных гипотез и библейских аллюзий. На первый взгляд сюрреалистическое и даже абсурдистское повествование постепенно приоткрывает перед читателем завесу, за которой находится вполне рациональное и, конечно, фантастическое объяснение происходящего.
В пышно цветущей образности, оригинальной и запоминающейся, смешиваются сциентизм и гностицизм, старые – и вечные! – мифы (см. «Всемирный потоп») и современные научные теории (см. «море Дирака», также см. «резонанс Шумана»).
В этом смешении – нерв века, в котором фантастика сама становится новой мифологией, порождая легенды и героев, чьи деяния отличны от подвигов древних предшественников разве что технотронным антуражем. И герой «Мабуля», которому выпало спасти (и создать) мир и обрести любовь, служит этому отличным примером.
Впрочем, если следовать ёмкой лаконичности самого рассказа, то охарактеризовать его нужно двумя словами. Итак, перед нами — ветхозаветный киберпанк.
Антон Первушин пишет много. Не скажу, что все читаю, и тем уж тем более что все читаю с удовольствием — хотя дружим мы уже лет двадцать. Порой масштабность и смелость замысла у Антона Иваныча уступает качеству воплощению, скажем дипломатично. Тем не менее иногда Первушин пишет книги, которые нельзя не отметить — по тем или иным причинам. Что, собственно, я и сделал в рецензиях для сайта Петербургской книжной ярмарки ДК им. Крупской.
Зомби — один из самых востребованных архетипов современной массовой культуры. Без малого столетие «живых мертвецов» нещадно эксплуатируют в бесчисленных книгах, фильмах, комиксах и компьютерных играх. От писателей и режиссеров не отстают и литературоведы с киноведами — а также философы, культурологи и социологи. О зомби в кино и литературе написана целая библиотека — в основном, правда, на английском. Конечно, кое-какие исследования выходили и в России. Но и в «Книге ужаса» («The Monster Show: A Cultural History of Horror», русское издание — 2009 год) Дэвида Скала, и в «Формуле страха» (2012) петербургского киноведа Дмитрия Комма эта тема затрагивается по касательной, между делом. Доцент философского факультета НИУ ВШЭ Александр Павлов, автор сборника «Постыдное удовольствие» (2014), многочисленных статей и лекций о зомби-муви, исследует феномен более прицельно, однако книги и комиксы о живых мертвецах по большей части выпадают и из его сферы внимания. Можно уверенно сказать, что «Зомби-нашествие на кинематограф», формально посвященное высокорейтинговому телешоу «Ходячие мертвецы», — первая в России книга, где предпринята попытка проанализировать эволюцию этого образа в разных видах искусства и предложить некие обобщающие выводы.
Первым делом Антон Первушин, главный отечественный популяризатор пилотируемой космонавтики, автор с системным складом мышления, берется за хронологию и поиск внутренних закономерностей, что выгодно отличает его работу от сочинений других участников проекта «Сериал, который покорил мир». Закономерности, правда, выявляются довольно банальные: например, стремительный взлет интереса к апокалиптическим сценариям будущего (и к эсхатологии вообще) после 11 сентября 2001 года. Ну кто бы мог подумать!.. В то же время автор искренне пытается докопаться до причин успеха именно этого сериала, понять, в чем его уникальность, разгадать тайну «Ходячих мертвецов». К концу 2010-х, полагает Первушин, поклонники жанра устали от обилия откровенных пародий и безыскусного зомби-треша на кино- и телеэкранах. Возник неудовлетворенный спрос на что-нибудь более серьезное, глубокое, драматичное — и сериал по мотивам комикса Роберта Киркмана успешно занял эту нишу. Версия не лишена убедительности — хотя вариант, который предложил несколько лет назад Александр Павлов, мне кажется и остроумнее, и глубже.
Все это плюсы «Зомби-нашествия...» — к их числу можно отнести даже безразмерные перечни книг, фильмов, игр, сериалов и т.д., занимающие до полутора страниц. Такой-то артист снимался в таких-то фильмах, за такой-то период вышли такие-то книги о зомби, первый сезон «Ходячих мертвецов» состоит из таких-то эпизодов... Вдруг да найдется дотошный читатель, который захочет разобраться в контексте более предметно — ему-то эти списки и адресованы. По крайней мере, можно представить, что автор ставил перед собой именно такую цель.
Ну а теперь о недостатках и слабостях — куда ж без них. К сожалению, автор, замахнувшийся на фундаментальное исследование, демонстрирует прискорбные пробелы в знании истории хоррора. «Роман мог бы остаться незамеченным широкой публикой, но по его мотивам немецкий режиссер Фридрих Мурнау снял фильм «Носферату. Симфония ужасов», — пишет Первушин. Пишет, поясню, о «Дракуле» Брэма Стокера. На самом деле к тому моменту, когда картина германского режиссера вышла на киноэкраны, «Дракула» уже давным-давно обрел всемирную популярность благодаря одноименной пьесе, покорившей публику по обе стороны океана. Именно массовый успех сценической версии романа привлек Мурнау (так же, как и представителей студии «Universal», снявших классического «Дракулу» с Беллой Лугашем в 1931 году). Вот только договориться о правах со вдовой писателя классику немецкого экспрессионизма не удалось. История, в общем, известная, вряд ли она прошла мимо Первушина — может, речь идет о некорректной формулировке? Но редактор-то в таком случае куда глядел?
Дальше — хуже, на редактора-раздолбая не спишешь. Вот автор подробно пересказывает фабулу комикса Роберта Киркмана, легшего в основу сериала — предположим, это может заинтересовать телезрителя, не знакомого с первоисточником. Но так же добросовестно Первушин пересказывает и сюжет самого телешоу, предупреждает о неожиданных поворотах, дает краткие характеристики героев, рассказывает, кого разорвут на клочки «ходячие», кого убьют в перестрелке, а кто благополучно доживет до конца очередного сезона. Зачем? Для кого? Для поклонников сериала? Ну так они давно разобрали каждую серию по косточкам, сто раз обсудили на форумах и в чатах, их мало интересует пересказ общеизвестных фактов. Для тех, кто планирует посмотреть «Ходячих мертвецов» когда-нибудь в будущем? Для них удовольствие будет испорчено подробными спойлерами: «Убийца — дворник!». Для неофитов слишком наукообразно, для коллег-исследователей чересчур поверхностно... Ну и кто же у нас остается в сухом остатке? Народ безмолвствует...
В этом, мне кажется, и заключается главная проблема «Сериала, который покорил мир»: издатели запустили книжную серию, не задав четкий формат, не представляя потенциального читателя. Зрительская аудитория «Ходячих мертвецов» — несколько десятков миллионов человек. Тираж книги Антона Первушина — 1500 экземпляров. И печатать больше, пожалуй, действительно нет смысла — по крайней мере до тех пор, пока издатели не определятся в конце концов, кому адресованы эти книги, и не поделятся своими выводами с авторами.
Сам по себе выход новой книги Антона Первушина не бог весть какой «информационный повод»: печатается петербургский писатель много и часто, считая с переизданиями — по три-четыре книги в год, а то и больше. Но, как любит повторять сам Антон Иванович, «есть нюанс». Почти все сочинения Первушина это научно-популярная проза и публицистика. В основном связанная с историей космонавтики, реже — разоблачение «оккультных тайн» СССР и Третьего рейха. Время от времени выходят у него и романы, но в последние годы исключительно «проектные», в соавторстве. Сборник «Иные миры» состоит из принципиально других текстов. В книгу вошло шесть повестей, написанных с 2007 по 2013 годы. «Средняя форма» удается автору лучше всего: именно в такие тексты он вкладывает выстраданное, наболевшее, свое. Эти вещи у Первушина самые искренние — к тому же именно на их страницах он свободнее всего экспериментирует с языком, сюжетом и композицией. Что вряд ли возможно в формате «проекта», а тем более в «нон-фикшне».
Вот уже почти пятнадцать лет Антон Первушин продуманно и планомерно разрабатывает космическую тематику: история ракетостроения, первый пилотируемый космический полет, лунная гонка, нереализованные «марсианские проекты»... За это время он успел стать, пожалуй, самым востребованным популяризатором пилотируемой космонавтики в России. В «Иных пространствах» автор не отступает от этой традиции. Герои повестей, вошедших в сборник, совершают космический перелет, мечтают о небе, работают с инопланетными артефактами и космическими пришельцами, как минимум грезят о сверхдальней межзвездной экспедиции. Но автор меняет регистры достаточно изобретательно, чтобы от блеска фотонных отражателей и сияния далеких звезд не рябило в глазах. Альтернативная история, утопия, обернувшаяся антиутопией, вариации на тему классической русской прозы и классической советской фантастики XX века — сохраняя однажды избранный маршрут, писатель успешно избегает самоповторов.
Другой сквозной мотив сборника — мотив чуждости, оторванности, заброшенности. Советские космонавты в многомесячной экспедиции к Марсу («Небо должно быть нашим!»), юноша, мечтающий о полете и его приземленные сограждане («Гроза» в зените»), землянин на древнем Марсе, среди вымирающих брэдберианских марсиан («Марсианка Ло-Лита»), сталкер-»искатель» в зоне падения внеземного пилотируемого объекта («Корабль уродов»), пришелец из будущего («Вертячки, помадки, чушики»), инопланетный разум, пробуждающийся в телах наших современников («Трансгалактический экспресс «Новая надежда»)... Все они чужие на празднике жизни: тема варьируется, но настойчиво повторяется в каждой повести. Даже посюсторонние, вполне состоявшиеся герои у Первушина — люди «не от мира сего»: мечтают о светлом, большом, высоком, готовятся к великой миссии, а оказываются затянуты в шестеренки мелкого и убогого быта. Рефлексирующие, склонные к самокопанию, они напоминают персонажей из ранних повестей Вячеслава Рыбакова — только без самоедства, нервных срывов и эмоционального обнажения. Не то чтобы эти герои не упирались в непроходимые моральные и этические тупики, однако Первушин более отстранен, описание психологических кризисов дается ему с куда большим трудом, чем старшему коллеге по семинару Б.Н.Стругацкого. Зато он охотно делегирует права рассказчика и в трех из шести повестей прибегает к стилизации. «Небо...» полностью стилизовано под личный дневник самого известного советского космонавта, в «Корабле уродов» звучат отзвуки «Пикника на обочине», ну а «Марсианка Ло-Лита», разумеется, написана от лица Владимира Набокова — только здесь классик живет в альтернативной вселенной, построенной по чертежам мэтров американской научной фантастики, от Эдгара Райса Берроуза до Филиппа Фармера. К сожалению, самый смелый эксперимент оказался и самым неудачным. Почерк Юрия Гагарина имитировать гораздо проще, чем манеру Гумберта Гумберта: главным авторским достижением в «Марсианке...» остается альтернативная биография Набокова В.В., лихо придуманная и остроумно написанная.
Так сложилось, что в моей библиотеке книги Антона Первушина занимают целую полку: есть и «Оккультный тайны НКВД и СС», и роман «Звезда», и двухтомник «Битва за космос», и серия «Пираты XXI века», и «Ходячие мертвецы: зомби-нашествие на кинематограф»... Но если выбирать, что оставить, а что убрать с глаз долой, я сохранил бы сборник «Иные пространства» — и, пожалуй, «10 мифов о советской фантастике». Две книги, изданные тиражом 500 и 300 экземпляров — а не под 100 тысяч, как иные сочинения Антона Ивановича.
облако тэгов
Порой масштабность и смелость замысла у Антона Иваныча уступает качеству воплощению, скажем дипломатично. Тем не менее иногда Первушин пишет книги, которые нельзя не отметить — по тем или иным причинам. Что, собственно, я и сделал в рецензиях для сайта 
