В этой рубрике мы станем публиковать статьи только о редких и коллекционных изданиях. Разумеется, для таких статей особое значение имеет визуальный ряд, поэтому просим авторов не забывать снабжать свои тексты иллюстрациями.
Сначала роман Venus on the Half-Shell Фармер выпустил под именем Килгора Траута, в журнале F&SF
Декабрьский выпуск журнала, 1974 год (окончание в январском)
Книга 1975 года
Издание 1988 года
Предисловие Фармера к изданию романа 1988 года было недавно опубликовано на форуме — Фармер рассказывает об обстоятельствах появления романа и отношения к нему Курта Вонегута, а тут мы помещаем еще одну статью об этом романе.
Задняя сторона издания 1975 года, Килгор Траут еще законспирирован
Покет, но обрез покрашен для защиты книги от пыли. Довольно частое явление для дешевых книг 1950-70-х гг.
И еще одна обложка
Издание 1982 года
Фармер расписался и за Килгора Траута:
Удивительно, что крохотный фрагмент романа (всего пара страниц) был опубликован на русском языке в 1991 году в четвертом выпуске хабаровского альманаха "Мир чудес"
РЕЖИССЕР МАСКАРАДА ТРАУТА
«ТЕПЕРЬ ОБ ЭТОМ МОЖНО СКАЗАТЬ ПО-ДРУГОМУ — ПРАВДА О ТРАУТЕ»
Джонатан Свифт Сомерс-Третий
Филипп Хосе Фармер был новатором метапрозы еще до того, как это стало круто. Задолго до того, как о ней даже заговорили. Он вошел в историю научной фантастики как этакий Христофор Колумб использования таких методов, как метапроза, рекурсивная проза, пародия, стилизация, вымышленные биографии, фанфикшен, «мокьюментари-проза» и все такое прочее. Или же его лучше назвать Лейфом Эрикссоном подобных жанров, имея в виду то, что викинги открыли Америку за столетия до того, как это сделал Колумб?
Или его лучше назвать Святым Бренданом литературных новаций, в честь монаха, переплывшего Атлантику за пятьсот лет до викингов? Или даже Хогом из племени Желтого снега, первым человеком, который прошел по сухопутному мосту Берингова пролива за тысячи лет до того, как появились ирландцы, Хогом-первопроходцем, новатором таких вещей, как метапроза, рекурсивная проза, пародия, стилизация, вымышленные биографии, фанфикшен, «мокьюментари-проза»...
Я часом не забыл рекурсивную прозу?
Но это просто выбирание блох. Хог кишел ими и вычесал их всех, ну, или хотя бы большую их часть. И я — не он. Дело в другом: Фармер был пионер, первооткрыватель, подлинный оригинал, уникум. Он был серьезным трикстером, любившим жонглировать зеркалами, а иногда и прыгать в них. И отражения в этих зеркалах частенько бывали другими зеркалами, полными других трикстеров, жонглирующих зеркалами или прыгающими сквозь них. И каждый раз, когда он прыгал сквозь зеркало, он всегда целым и невредимым выпрыгивал на другой стороне, вместе со всеми своими отражениями.
Кому это знать, как не мне. Ведь я, Джонатан Свифт Сомерс-Третий, вымышленный автор, который в свою очередь является пародией на другого вымышленного автора, созданного в качестве персонажа книги, которой якобы не существовало. Верно. Так что лучше меня никто, пожалуй, не сможет вкратце познакомить вас с вопиющим пренебрежением, а подчас и откровенным манипулированием реальностью, свойственными Фармеру.
Мой рассказ начинается, как ни странно, с творческого кризиса. Лучший способ справиться с творческим кризисом — энергично взяться за его разрешение. Вот откуда пошло выражение «взять быка за рога». И если вы верите в это, вы поверите чему угодно. Тем не менее, это правда. Если у вас творческий кризис, берите его за рога!
Фармер именно так и поступил. На него давили издатели и читатели (следует отметить, что это разные виды давления), требуя, чтобы он написал продолжение своей знаменитой серии «Мир реки» (в ней реальные исторические личности действуют в воображаемом загробном мире) или же следующую книгу цикла «Многоярусный мир» (в ней присутствуют персонажи Уильяма Блейка, а также персонаж с теми же инициалами, что и у самого Фармера, ФХФ) или же следующий том о лорде Грандрите и Доке Калибане (пародии на Тарзана и Дока Сэвиджа). И хотя все эти романы так или иначе содержали игривые заимствования из других произведений, Фармер понял, что увяз в них и ему нужна новая игрушка.
В этом месте я хотел бы упомянуть то, что некогда сказал Харлан Эллисон: на самом деле есть два разных вида творческого кризиса. Первый — это известный вид, когда у писателя просто нет новых идей; но второй вид гораздо хуже, хотя о нем почти не говорят. Это когда писатель полон идей, он фонтанирует ими, и такой чрезмерно богатый выбор парализует его. Ему просто не хватает энергии…
Прошу прощения. Из меня по какой-то причине вышел пар... Но вернемся к тому, что я говорил раньше... Фармер увяз.
И тут возникает Курт Воннегут-младший, писатель-фантаст, пользующийся успехом у читателей мейнстрима, или же мейнстримовый писатель, успешно использовавший арсенал средств научной фантастики — все зависит от того, кого вы спросите, или насколько высоколобым был его преподаватель современной американской литературы, или насколько вы сами склонны согласиться с воннегутовской трактовкой событий.
Лично я готов поладить с кем угодно, если так будет проще. Во многих романах Воннегута разные вещи появляются не один раз. Например, огненные бури. Или птичка, которая напевает «пью-ти-фьют». Кто знает, почему? Возможно, сам Воннегут это знал.
Но, как бы то ни было... в числе многих вещей, которые возникают не один раз, персонаж, который сам является писателем-фантастом; ему постоянно не везет и любой всегда готов на нем оттоптаться. Да-да это он, практически всеми забытый непризнанный гений Килгор Траут. Чаще всего в романах Воннегута Траут появляется не лично, а, так сказать, вместо этого цитируется как автор какого-нибудь безбашенного научно-фантастического произведения, которое затем дается в кратком пересказе. Из-за нечистоплотности его литературного агента, большинство рассказов Траута печатались ради заполнения свободного места в дешевых порнографических журналах, вместо того, чтобы попасть на рынок настоящей фантастики, где Траут мог бы получить признание и деньги, которых он был достоин. Кстати, говоря о деньгах, в конце романа «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», Траут получает от Фонда Розуотера 50 тысяч долларов, так что, возможно, он и не был полным неудачником. Но давайте не будем выискивать блох... Я не Хог.
Что касается имени, если не жизненных обстоятельств, то прообразом Траута послужил реальный писатель Теодор Старджон, о котором никто, никогда не сказал ни одного плохого слова. А вот Фармер считал, что у него немало общего с Траутом, причем, в такой степени, что он отождествлял себя с этим вымышленным автором. Более того, отождествлял так сильно, что решил сам стать Траутом. Пусть номинально и на короткое время. И давайте вспомним, в чем, по словам Воннегута, состояла мораль его романа «Мать Тьма» — а состояла она в том, что мы те, за кого мы выдаем себя, и потому должны быть крайне осторожны в том, за кого мы себя выдаем.
В этом месте, я хотел бы вставить довольное нахальное замечание о том, что случись Трауту когда-нибудь повстречаться с писателем Грегом Биром, то сцена изображала бы символическую глушь, посреди которой медведь лапой ловит рыбу. Медведи ведь ловят форель, не так ли? Или это просто лосось? Не обращайте на меня внимания, я просто прикалываюсь.
В любом случае, идея Фермера была простой, но также смелой, гениальной и дерзкой. А именно: взять один из романов, якобы сочиненный вымышленным Траутом и написать его. Вуаля! Хотя издательству «Dell», выпускавшему книги Воннегута, эта идея понравилась, получить разрешение самого Воннегута оказалось сложнее. Это было почти так же сложно, как вырваться из недр Меркурия на летающей тарелке или отправиться в путешествие по просторам вселенной лишь затем, чтобы донести сообщение «Всем привет!».
Отправив Воннегуту кучу писем в дни, когда электронной почты еще не существовало, но так и не получив письменного ответа, Фармер наконец-то дозвонился ему по телефону. После долгой беседы Воннегут неохотно (и якобы довольно резко) согласился поделиться с Фармером своим детищем. Что, кстати, всегда сопряжено с риском! В каком виде ваше детище вернется к вам? С загнутыми страницами и потрепанной обложкой? Или с наведенным марафетом и в улучшенном виде? Заранее не знаешь!
Прежде чем мы увидим, что произойдет дальше, если только вы не пропустили этот абзац, как нетерпеливый негодник, давайте вернемся немного назад. На сколько? Совсем чуть-чуть, не больше, не меньше. Осторожно, абзац дает задний ход! Ой, раздавили пешехода на полях страницы! Его разум сейчас бродит по ней. Во всяком случае, еще задолго до того, как Фармер решил напрячь силы и написать роман, выдавая себя за «Траута», он досконально изучил жизнь и творчество этого мифического писателя-фантаста, насколько досконально можно изучить вымышленный персонаж. Он прочел все романы Воннегута, за исключением тех, которые еще не были написаны, и составил на Траута всеобъемлющее досье. Затем, заполнив лакуны результатами своих собственных «исследований», Фармер написал труд «Незаметная жизнь и тяжелые времена Килгора Траута: спорные моменты биографии» («Moebius Trip», декабрь 1971).
В краткосрочной перспективе, заручившись согласием Воннегута, Фармер мгновенно преодолел творческий кризис. Он сколотил «Венеру на половине ракушки» всего за шесть недель, но это всего лишь фигура речи, потому что как можно «сколотить» роман? И даже будь такое возможно, зачем колотить роман до его публикации?
Во всяком случае, Фармер прекрасно провел время, работая над книгой. Из кабинета в подвале его дома, заглушая клацанье клавиш пишущей машинки, нередко доносились взрывы хохота. Брр, вы только представьте себе летящие во все стороны ошметки смеха — малоприятное зрелище... Ладно, шучу.
В долгосрочной перспективе последствия были гораздо более далеко идущими. И если вы не тот негодник, то вам лучше отвернуться... Или вы думали, что пропустите последний абзац?
Хитрец вы, однако...
Говоря о «клацании клавиш пишущей машинки», я уже упоминал о том, что Фармер был величайшим мастером Бэнгсианской фэнтези? Мы вернемся к этому позже...
«Венера на половинке раковины» была разрекламирована как событие года, — года, в котором роман был опубликован, естественно. Журнал «Locus» в своем номере от 6 апреля 1973 года опубликовал объявление, в котором сообщалось, что «Венера на половинке раковины» будет написана «(известным автором научной фантастики, но не Воннегутом») ((Старджоном?))». Номер от 29 апреля сообщал, что «Теодор Старджон отрицает, что он «Килгор Траут». Затем последовал номер от 11 мая, в котором было напечатано письмо Дэвида Харриса, редактора издательства «Dell». Харрис заявлял, что у него якобы имеется письмо от Траута, в котором в частности говорилось: «Что касается разговоров обо мне, то я ничуть не удивлен — порой я сам сомневаюсь в собственном существовании...».
Одно время поговаривали, что загадочным «настоящим» автором книги мог быть Айзек Азимов, или же это очередной трюк Джона Слейдека, который уже придумал «Я клацаю, когда двигаюсь», кибернетическую ипостась Азимова, выдававшую себя за Азимова, выдававшего себя за Траута. Мое личное мнение таково: на эту роль также следовало бы номинировать Т.Дж. Бейса , и просто подозрительно, что этого не случилось.
Слухи улеглись, но лишь до 11 августа, когда в новом номере журнала «Locus», появилось сообщение о том, что Килгор Траут — это якобы Филипп Хосе Фармер. Правда, в номере от 12 сентября Фармер отрицал, что выступил в роли Траута. Там же было опубликовано другое письмо Траута, в котором тот заявил, что польщен тем, что все эти авторы, по слухам, являются им, Траутом, но что «наверняка есть способ подтвердить мое существование как реального человека». Однако этот способ он так и не смог придумать, и я тоже не могу, ведь он не был реальным человеком. Так что он водил нас за нос. Вернее, за нос нас водил Фармер от его, Траута, имени, что весьма великодушно с его стороны, если об этом не думать.
Но это было лишь начало игры. В глубине своего доброго сердца Фармер был изощренным мистификатором и с нетерпением ждал выхода романа, чтобы как следует повеселиться. В ноябрьском номере журнала ААПФ (Американской ассоциации писателей-фантастов) за 1974 год было опубликовано длинное, из рук вон плохо написанное, с невероятным количеством чудовищных орфографических и пунктуационных ошибок, письмо от Килгора Траута с просьбой выслать ему формуляр заявления, чтобы он мог вступить в ААПФ. Писатель также сообщал, что он ищет крышу над головой. В конце письме говорилось: «...если вам нужны рикомендации, напишите дэвиду харрису из делл. Непишите мистеру ваннегуту. Он никогда неотвечает на письма».
Вскоре, однако, произошел инцидент, который почти остановил проект еще до его начала. 1 декабря 1974 года известный литературный критик Лесли Фидлер принял участие в телевизионной программе канала Пи-Би-Эс «Линия огня», ведущим которой был Уильям Ф. Бакли. Они говорили о научной фантастике, и в их беседе всплыли имена Курта Воннегута и Килгора Траута. Фидлер, который был другом Фармера и знал все о «Венере на половинке раковины», сказал, не называя имени Фермера: «Он всего лишь написал книгу от имени Килгора Траута... Воннегут был против, но Фармер сказал: «Я обращусь в суд и официально поменяю имя на «Килгор Траут», и вы не можете мне помешать».
Воннегут разозлился и отозвал согласие на написание им новых романов под именем Килгора Траута.
До выхода в мягкой обложке роман был сокращен и напечатан в двух номерах журнала «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» (декабрь 1974 года и январь 1975 года). Роман был главной изюминкой декабрьского выпуска, отчего на обложав было вынесено не только его название, но и иллюстрация к нему. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что журнал стал местом моего рождения. Именно из него мир впервые узнал, что у Саймона Вагстаффа — главного героя первого произведения Килгора Траута, опубликованного в приличном издании — был свой любимый автор научной фантастики. Я.
Извините, я сейчас сделаю короткую паузу, чтобы перевести дыхание. Меня всегда наполняет странное чувство, стоит мне забыть о том, что я не живой человек, что мой отец — писатель, а моя мать — журнал. Возможно, некоторые из ваших отцов тоже были писателями, но я уверен: они не написали вас, тем самым подарив вам жизнь, не так ли? Бьюсь об заклад, они сотворили вас другим способом. Ну, да ладно. Двигаемся дальше.
Точно так же, как у Воннегута, его герои описывают рассказы, якобы созданные Килгором Траутом, Траут, — то есть Фармер — сделал то же самое и со мной. Саймон Вагстафф, главный герой романа, рассказывает своим товарищам о моих произведениях. И давайте посмотрим правде в глаза: рассказывать читателям о вымышленных историях, которые на самом деле никогда не были написаны, — это кратчайший путь к тому, чтобы претендовать на идеи в этих рассказах, без необходимости корпеть над их созданием. Таким образом, Траут сэкономил себе кучу драгоценного времени, и этот экономный подход затем взял на вооружение Фармер. И нам ничего не остается, кроме как предположить, что Траут передал ему все, что сэкономило время.
Таким образом, написанные мною, Джонатаном Свифтом Сомерсом-Третьим, рассказы можно кратко изложить, даже если они не существовали. Но их можно кратко изложить, лишь притворившись, что они все же существовали. В противном случае они были бы просто набросками, а не краткими изложениями, а это совсем не то, что краткий пересказ в полном смысле этого слова, даже если они идентичны. Надеюсь, вы меня поняли?
Аналогичным образом, польский писатель фантаст Станислав Лем однажды опубликовал целый том рецензий на несуществующие книги. Он сделал это, потому что у него не было времени для написания самих этих книг, но он хотел застолбить за собой оригинальные идеи, которые в них содержались. Некоторые критики считают это ленивым подходом, но я вижу в том весьма изобретательный способ, и лишь жалею о том, что Лем не отрецензировал мои собственные книги. Однако, у Фармера, похоже, было больше энергии, чем у Лема. Больше энергии, чем можно себе представить, поскольку он не только был готов придумать и для экономии времени кратко изложить сюжеты несуществующих произведений. Позднее он был готов потратить драгоценное время на написание этих произведений, причем так, чтобы они не только ничем не уступали кратким изложениям, а порой и превосходили их! К слову, однажды Фармер написал рецензию на одну из книг Лема, «Мнимая величина», сборник предисловий к несуществующим книгам. Держись, старина Лем!
Но вернемся к тому, как я изображен в романе «Венера...». В первом случае описанная история (то есть, написанный мною рассказ) не имела большого веса в рамках основного текста, поэтому Фармер уделил больше времени описанию меня самого. По всей видимости, он не хотел, чтобы кто-то посторонний пришел и вставил подробности моей жизни, как в свое время он был вынужден поступить с Траутом. Однако другие мои произведения приводятся в более подробном изложении и дают лучшее представления об их героях
Во-первых, был Ральф фон Вау Вау, генетически усовершенствованная немецкая овчарка с коэффициентом интеллекта в 200 баллов, способная говорить. Фармер утверждает, что, за исключением Ральфа, у всех моих главных героев есть серьезные увечья. Причиной тому — мое собственное состояние, вызванное параличом нижней части тела. Второй из моих персонажей — Джон Клейтер, космический путешественник, чей скафандр полон всяческих (часто неисправных) протезов.
Если вымышленный персонаж изобретает другого вымышленного персонажа, который изобретает третьего вымышленного персонажа, который изобретает еще одного вымышленного персонажа, есть ли степень их существовательности (в виду отсутствия лучшего слова)? Я это к тому, что... менее ли реален сон внутри сна, чем сон, который его обрамляет, или оба они равны в том смысле, что у обоих нет конкретной формы? Этот вопрос по понятным причинам вызывал у меня в течение какого-то времени жгучий интерес. Если вам известен ответ, пожалуйста, держите его при себе, хорошо? Я уже и без того измотан моим состоянием.
Как бы там ни было, «Венера на половинке раковины» была выпущена издательством «Dell» в феврале 1975 года в мягкой обложке (впервые без жутких рисунков!). Рецензии и полемика не заставили себя ждать. Забавно, не правда ли? Представьте себе, как это представляю я: устало бредущую по улице книгу, а за ней колонну рецензий — те то и дело спотыкаются, чтобы не отстать, а за ними тащится полемика, утыкаясь носом в зад последней рецензии в этой длинной процессии? Во всяком случае, мое воображение рисует мне именно такую картину...
Жутко популярный фэнзин Ричарда Гейса «Science Fiction Review» в февральском выпуске 1975 года напечатал рецензию на «Венеру на половинке раковины». Этот юмористический роман был полон клише, так как Фармер подтрунивал над жанром. Еще бы! Ведь он написал роман, который, как ему казалось, написал бы Килгор Траут, вымышленный писака, автор научной фантастики, существуй Траут на самом деле. Поскольку Воннегут в течение многих лет возмущался тем, что ему приклеили ярлык писателя-фантаста, и поскольку Ричард Гейс полагал, что книгу написал сам Воннегут, Гейс обиделся на роман, который в его глазах пародировал и высмеивал научную фантастику, так как считал, что Воннегут не имел на это права. (Типа, я могу называть мою сестру уродиной, но если это сделаете вы, я расквашу вам нос). Рецензия Гейса была не слишком щадящей. Если не сказать, совершенно разгромной.
А вот отзывы таких изданий, как «Weekly», «The Washington Post», «Eastern News», «Science Fiction Review Monthly», «National Observer», «Locus и «UCLA Daily Bruin» были куда более благоприятными. Более того, рецензент издания «Bruin» из кожи вон лез, чтобы «доказать», что на самом деле автором «Венеры на половинке раковины» был Воннегут.
Роман имел успех, о каком Фармер не мог даже мечтать. По крайней мере, мы можем предположить, что это было именно так. Но давайте не будем забывать, что это был человек с великими мечтами! Простите. Я вновь взялся выбирать блох. Не иначе, как мы с Хогом родня... Что ж, очень даже правдоподобно, потому что Хога никогда не существовало...
16 марта 1975 года в «New York Times Book Review» появилось сообщение о том, что издательство «Dell» в первый же месяц продало 225 тысяч экземпляров «Венеры». Фармер купался в лучах славы. «Dell» собиралось спонсировать конкурс «Кто такой Килгор Траут?». Ему стали пересылать письма поклонников Килгора Траута. Фармер обожал отвечать на эти письма, подписывая ответы на них именем Килгора Траута. (Несколько таких писем было опубликовано в журнале «Farmerphile», 5-й номер, июль 2006 года.). Но Фармеру было мало того, что он провернул самую большую мистификацию в научной фантастике после легендарной радиопередачи Орсона Уэллса «Война миров». Он вынашивал планы поднять это дело на совершенно иной уровень. Фармер всегда стремился брать новые высоты, и ему это неизменно удавалось. Попробуйте прочесть цикл «Многоярусный мир», и вы поймете, что я имею в виду. В буквальном смысле.
Мартовский номер журнала «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» напечатал «Этюд в алых тонах», принадлежащий перу любимого автора Саймона Вагстаффа, то есть, меня — Джонатана Свифта Сомерса-Третьего. Это рассказ о Ральфе фон Вау Вау, сверхразумной немецкой овчарке, описанной в «Венере на половинке раковины», открыл собой цикл рассказов, написанных «вымышленными авторами». Помимо меня, Фармер также писал рассказы как Гарри Мандерс, Пол Чапин, Род Кин и Кордвайнер Бёрд. Он планировал собрать эти рассказы в антологию и даже начал привлекать к этому литературному озорству других писателей, таких как Филип Дик, Говард Уолдроп и Джин Вулф.
В дни МиниКона, конвента научной фантастики, проходившего в Миннеаполисе в апреле 1975 года, Фармер дал интервью Дэвиду Трусдейлу, Полу МакГвайру и Джерри Рауту для фэнзина «Tangent». К тому времени уже поползли слухи о том, что именно Фармер и есть загадочный автор «Венеры…». Отрицая свое авторство, Фармер со смехом выдвигал гипотезу, что Траут — это «плод сотрудничества Гарри Гаррисона с Тедом Уайтом. Или Джоанны Расс с Филом Диком, или Харлана Эллисона с капитаном С.И. Миком».
Сомневаюсь, что кто-то из вас помнит капитана Мика. Еще в начале 1930-х годов он написал сумасбродный рассказ под названием «Субмикроскопический», за которым последовало продолжение, повесть «Альво из Ульма». Но я снова отвлекаюсь. Простите...
Однако, еще до того, как вышел в свет номер фэнзина с этим интервью, Дэйв Трусдейл обнаружил объявление, появившееся 23 марта в «New York Times Book Review», о том, кому может принадлежать авторство «Венеры…»: «На этой неделе, из Пеории пришло письмо от человека, который просит не называть его имени, однако утверждает, что именно он автор этого романа».
Хотя после звонка Фармеру для подтверждения этого факта, он смог громогласно объявить эту новость на обложке майского, 1975 года, номера фэнзина: «Наш журнал поймал Фармера на крючок Траута», Трусдейл был отнюдь не рад тому, что «The New York Times Book Review» так беспардонно выдало секрет. Если серьезно, то сколько авторов научной фантастики живет в Пеории? Фактически, в редакционной статье, где он раструбил эту новость, его реакцию можно коротко изложить так: «Все, что я могу сказать «New York Times», это «ПОШЛИ ВЫ В ЗАД!». Фармер тоже был далеко не в восторге, но что-то отрицать уже не имело смысла.
Конечно, новость получила всеобщую огласку не сразу. По случайному стечению обстоятельств, какое бывает только в романах, когда в «UCLA Daily Bruin» вышла вышеупомянутая рецензия, «доказывавшая», что «Венеру на половинке раковины» написал Воннегут, Фармер тоже оказался в университете Лос-Анджелеса, приехав туда в рамках курсов литературного мастерства, где каждую неделю выступал новый гость — писатель-фантаст. 20 мая, в день, когда появилась рецензия, Фармер признался слушателям курсов, что он и есть Килгор Траут и автор «Венеры на половинке раковины». На следующей неделе появилось опровержение: «Нас ввели в заблуждение...».
Правда медленно, но уверенно продолжала распространяться. Журнал «Locus» подтвердил ее в начале июня, напечатав следующее: «Курт Воннегут, который сначала участвовал в этом розыгрыше, был раздосадован отзывами и мнениями об этой книге...». Годы спустя Фармер пояснил, что одна половина читателей назвала «Венеру…» худшей книгой Воннегута, в то время как другая половина превозносила ее как лучшее его произведение. В июле Фармер был почетным гостем конвента РиверКон в Луисвилле, где его речь «Теперь об этом можно сказать» (кстати, точно так же называется один из рассказов Килгора Траута, описанный Воннегутом), была посвящена созданию «Венеры…». К сожалению, ни одного экземпляра этой речи, похоже, не сохранилось.
В августе в «Science Fiction Review» появилось пространное интервью с Фармером на эту тему. В следующем году в ноябрьском номере журнала «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» был опубликован мой рассказ «Дож, чей барк был страшней, чем его бухта», после чего обо мне почти забыли. Мои рассказы несколько раз были перепечатаны, но это все. И хотя я был самым плодовитым, самым известным из вымышленных авторов Фармера, когда в 2007 году в свет вышел том «Венера на половинке раковины и другие произведения» («Subternanean Press, 2007 год), сборник рассказов его вымышленных авторов, приглашение написать предисловие почему-то получил Том Уод Беллман. А ведь он даже не вымышленный автор в полном смысле этого слова, а лишь дублер самого Фармера!
Но я не любитель жаловаться по поводу того, кто я такой. Лишь одна вещь тревожит меня всякий раз, когда мне не спится по ночам. (Потому что я не существую, а кто слышал о сне несуществующей личности?) И это вот что: я был создан как побочный продукт творческого кризиса. Если бы мой отец, Фармер, в то время не мучился творческим бессилием, меня бы точно сейчас не было.
Рождение же — это противоположность смерти. Поэтому, если я обязан своим рождением творческому кризису, то меня убьет полная ему противоположность, иными словами, нескончаемый творческий запой. Фармера больше с нами нет. Теперь он на другой стороне. И это самый большой творческий кризис из всех, с которыми любой может когда-либо столкнуться любой писатель: покинуть бренный мир. Но что, если он начнет писать снова, там, на другой стороне? Творческий запой — это противоположность творческого кризиса, а противоположность кризиса — для меня смерть. Если Фермер начнет писать снова, где бы он ни находился, я могу исчезнуть... Знаю, это извращенная логика и вовсе не то, о чем стоит беспокоиться. Но я и сам странный. Помните: я пишу эту статью, хотя, по идее, я вымышленный персонаж!
Я почти чувствую, как кто-то прямо сейчас ходит по моей могиле, хотя у меня не будет могилы, потому что у меня нет твердого тела, чтобы его можно было похоронить, но фигура речи тут уместна. И как ни странно, я могу открыть тайну, что первый раз оно официально увидело свет в «Полном собрании благородных и остроумных бесед» Саймона Вагстаффа, опубликованном в 1738 году. Нет-нет, я не ошибся. Это был другой Саймон Вагстафф, один из псевдонимов сатирика Джонатана Свифта. Вот вам и рекурсия!
И где сейчас Фармер, слышу я ваш вопрос? Если честно, не знаю. Но скажу вот что: огромное количеств некрологов рисовало его просыпающимся на берегах длинной, длиной в миллион миль реки, которая была одним из самых ярких и удивительных творений в творческой жизни, полной невероятных идей. И все же... Как я говорил ранее, Фармер был величайшим мастером в жанре, известном как Бэнгсианская фэнтези. До недавнего времени лично я даже не слышал ни о какой Бэнгсианской фэнтези. Этот жанр назван в честь изрядно забытого ныне писателя Джона Кендрика Бэнгса (1862-1922), чьей самой известной книгой был роман «Плавучий дом на Стиксе». В ней Харон вместо своей утлой ладьи обзаводится роскошным кораблем, способном одновременно вместить множество мертвых, тех, кто, между прочим, существовали в вашем мире, а не были просто плодом фантазии Бэнгса.
Что, если Фармер в данный момент находится на борту этого плавучего доме? Что, если ему удалось разжиться письменными принадлежностями? Что, если он говорит себе: «Эй, Харон, айда ко мне в соавторы! Как насчет того, чтобы накропать рассказец под именем Траута? Например, о том, что будет, когда Джонатан Свифт Сомерс-Третий умрет и проснется на берегах реки длиной в миллион миль!».
Вот это и есть моя главная тревога. Или моя надежда. Я не уверен, что именно.
Он сочинил более 200 рассказов и коротких повестей и дюжину романов, составил двадцать антологий, которые считаются образцовыми.
Его рассказы неоднократно экранизировали.
Его книги воплощали идеал того, как нужно издавать хоррор.
Он прожил долгую жизнь и наслаждался признанием читателей и коллег по цеху…
Все это правда. Но...
Мастер жанровой литературы так и не добился коммерческого успеха.
Премии, присужденные ему, не изменили положения.
«Принц ужасов» с трудом сводил концы с концами.
Все его книги выходили ничтожными тиражами и почти сразу становились недосягаемыми для читателей.
Все попытки завоевать американский рынок обернулись провалами.
Фильмы не имели коммерческого успеха и приобрели культовую репутацию лишь много лет спустя.
Тяжкий недуг омрачил его последние годы. А коллеги и фанаты не сделали почти ничего, чтобы сохранить наследие классика и представить его широкой публике.
И это тоже правда. Однако…
Сегодня Рональду Четвинду-Хейсу исполнилось бы 100 лет. И в этот день мне хотелось бы представить очерк его творческой биографии и рассказать о некоторых книгах из своей коллекции.
Дальше будет огромный текст — кажется, небесполезный.
Будущий писатель родился в семье Генри и Роуз Мэй Четвинд-Хейс, в Западном Лондоне. Его отец, бывший военный, управлял кинотеатром, и в детстве Рональд не только смотрел очень много фильмов, но и снимался в массовке, в том числе в таких известных лентах, как «Прощай, мистер Чипс» и «Янки в Оксфорде». Но кинематограф не стал его призванием; пойдя по стопам отца, Рональд ушел в армию в начале Второй мировой. Он тоже дослужился до звания сержанта в полку Миддлсекс, участвовал в боевых действиях при Дюнкерке и был эвакуирован с французского побережья в «День Д». Оставив армейскую службу, Четвинд-Хейс устроился на работу в мебельный отдел «Хэрродс» помощником продавца. Через четыре года, набравшись опыта, он стал работать в выставочном зале огромного специализированного мебельного салона на Беркли-Стрит.
Собственно, на этом житейская история завершается и начинается литературная. ЧХ очень много читал и в конце концов решил, что может сочинять не хуже иных классиков. Он работал во всех жанрах – от сентиментальных историй до исторической прозы – и получал десятки отказов из журналов и от издателей, как мелких, так и крупных.
«Я пытался написать великий роман. Стать кем-то вроде Бронте. Но, естественно, никто не хотел печатать мои сочинения. Тогда я посмотрел на книжные полки и увидел все эти сверхъестественные истории. Я подумал, что создан именно для этого рынка. Сверхъестественное меня всегда занимало», — так рассказывал Четвинд-Хейс.
Однако и тут удача ему не улыбнулась – первый опубликованный роман ЧХ был научно-фантастическим. «Человек бомбы» (1959) — не просто история на модную тему (испытания атомного оружия); это сатира на общество, которому противостоит человек, подвергшийся облучению и приобретший особые силы. Писатель разослал книгу в десяток издательств; ее согласились напечатать только в «Бэджер букс». Издательство заплатило ЧХ смехотворную сумму в 25 фунтов – но начинающий автор был рад и этому. Позднее роман перевели на немецкий – а английское издание, увы, практически недосягаемо для коллекционеров.
Только 5 лет спустя вышел первый роман ЧХ о сверхъестественном; это была история о реинкарнации под названием «Темный человек» (1964). Гораздо больше известно американское переиздание романа, которое стилизовано под «дамскую готику» (хотя в рекламе речь идет о Дж. Финнее, книгу сравнивают с романом «Меж двух времен»). Но 19 издателей неспроста отвергли роман – это блистательная, очень английская, психологически точная и убедительная история; о перерождении так никто, пожалуй, не писал. ЧХ написал свой «классический» опус – но его никто не заметил. Эта дивная книга остается одной из моих любимых – хотя сам автор старался о ней не упоминать; ведь за американское переиздание ему вообще ничего не заплатили из-за ошибки в оформлении авторских прав.
В 1966 году ЧХ продал и первый рассказ ужасов – «Тварь». Писатель нашел, казалось, почитателя и агента – им стал Герберт Ван Тал, известных по серии антологий Pan book of horror. Параллельно ЧХ начал сотрудничать с издательством «Фонтана» и регулярно печатался в их сборниках страшных историй, которые составляла Кристина Бернард (заметим, что в серии рассказов о привидениях, которую составлял Роберт Эйкман, рассказы ЧХ не появлялись – это очень важно, как мы увидим ниже).
Читатели отмечали нетривиальное чувство юмора ЧХ, необычные трактовки сюжетов и странность фантастических созданий… Но все эти плюсы обернулись минусами, когда вышел первый сборник ЧХ, «Незваные» (1971). Фэны приняли эту книжку «в штыки» — и не смешно (как у Р. Даля), и нет тонкости и изящества (как у Эйкмана), и не страшно, и фантастика какая-то нелепая. В итоге книга не допечатывалась – и сейчас является одной из самых раритетных работ ЧХ (я получил экземпляр буквально вчера); многие рассказы из этого сборника доступны в сборниках и антологиях, а также представлены в сети Интернет.
Куда больше повезло двум другим книгам, «Холодный ужас» и «Страх в ночи»; многие считают именно эти сборники лучшими в наследии ЧХ; здесь сошлось все: традиционные монстры, поразительная фантазия, удивительное, чисто английское чувство юмора, циничные комментарии и блестящее стилистическое чутье, врожденное, а не благоприобретенное. «Дверь», «Дедуля снова на ногах», «Никогда не принимайте выпивку от странных дам», «День, когда папаша принес домой кое-что»… Эти и многие другие рассказы и сейчас холодят кровь. Нет ничего удивительного в том, что они создали писателю имя и вызвали некоторый интерес к его творчеству.
А сам писатель решился наконец оставить работу в магазине – и с 1973 года занялся исключительно литературным трудом, увы, так и не принесшим ему желаемого благосостояния.
Тогда же он согласился на редакторскую работу – после ухода Роберта Эйкмана, редактора серии рассказов о привидениях, ЧХ составлял ежегодные антологии – с 1972 по 1984 годы. В издательстве «Армада» он выпускал антологии «Монстры» (6 выпусков). Книги состояли из перепечаток и новых рассказов, заполняли определенную нишу на рынке, но самые интересные антологии ЧХ – это книги с «местным» колоритом, уэльские, корнуольские и шотландские страшные истории; здесь составитель проделал огромную работу, и результат производит сильнейшее впечатление. Корнуольская антология известна и российским читателям – правда, рассказы из нее перепечатаны в двух разных сборниках в 90-х. Полное издание этих антологий сейчас готовится к печати. Также ЧХ составил несколько отдельных антологий и даже сочинил целый молодежный «журнал ужасов» под названием «Призрак» (вышел один-единственный номер, да и тот не попал в широкую продажу и теперь является библиографической редкостью). Из других халтур, за которые брался ЧХ, пытаясь заработать литературным трудом, следует отметить популярную книжку «Работа» (как раз история организации труда), которая не входит в его библиографии.
Изначально книги ЧХ выходили в издательстве «Тандем», а переиздавались в «Фонтана»; однако из-за следующего сборника, «Элементал» (1974), оба издательства буквально передрались. Книгу использовали для рекламы фильма «Из могилы», который снимал по рассказам ЧХ на студии «Амикус» режиссер Кевин Коннорс. Эта студия прославилась антологиями страшилок на современные сюжеты (студия «Хаммер» снимала в основном исторические ужастики). В картине снимались П. Кашинг, Д. Плизенс и другие известные актеры. Но проблема в том, что только 1 рассказ из книги был использован в фильме, да и то творчески переработан сценаристами; три других истории взяты из предшествующих сборников ЧХ. Книгу выпустили в «Фонтана»; а «Тандем» уже рекламировал следующий сборник «от автора «Из могилы»». На обложке «Элементала» читателям обещали 8 леденящих кровь историй – но внутри было только семь рассказов. Сам писатель от этой околокиношной свистопляски слегка потерял голову. Он понадеялся на своего агента. Ван Тал обещал все уладить, но в решающий момент просто самоустранился.
Все это, конечно, не способствовало успеху книги – однако же именно «Элементал» содержит самые эффектные и глубокие из ранних историй ЧХ. На русском из них издавались «Лабиринт» и «Кто-то мертвый» (первая история из цикла об оккультном детективе Фрэнсисе Сент-Клэре). А подробнее о книге можно прочитать здесь
За этой книгой последовали «Ночные твари» (1975) – рассказ из этого сборника «Липкий призрак» считает лучшим творением ЧХ такой знаток, как Майк Эшли. Последняя книга в мягкой обложке, выпущенная в издательстве «Фонтана» — «Страхи и фантазии» (1977); здесь заметно, что писатель просто выполнял контракт; это «типичная» работа ЧХ, хотя явных провалов в сборнике нет.
А в промежутке, в 1976-м, вышел «Клуб монстров». Я про эту книгу и ее экранизацию уже писал; более того, не без моего участия она на русском издана. Скажу, что Милтон Суботски, который продюсировал «Из могилы», организовал и съемки «Клуба монстров». По словам ЧХ, «Милтон был самый обаятельный парень на свете, но делать кино ему не стоило. У него было самое примитивное чувство юмора – например, расколоть орех отбойным молотком…. Все могло быть гораздо смешнее, чем оно получилось». Тем не менее ЧХ насладился общением с Винсентом Прайсом, о котором много лет вспоминал с восхищением, и познакомился с Джоном Кэррадайном, который ему не слишком понравился. «Мне еще потом выражали соболезнования, что у меня такой сильный артрит! «Это не у меня артрит», — возмущался я, — «а у Кэррадайна»!»
Увы, все прочие кинопроекты обернулись неудачами – ЧХ отправил продюсерам «Хаммера» свой рассказ «Лабиринт», и ему ответили, «что никогда не читали такой оригинальной истории о вампирах». Не принесли коммерческого успеха и другие проекты, связанные с кино – на сей раз новеллизации. Первая из них была частью довольно сложного проекта – рассказ Гарольда Лоулора был напечатан в «Вейрд тейлз» в 1948-м, перепечатан в антологии Курта Сингера «Коллекция призраков» в 1965-м и привлек внимание студии «Амикус»; Эдвард и Валери Абрамс написали на основе рассказа сценарий фильма «Доминик», а ЧХ сделал новеллизацию их сценария. В сюжете рассказа были сделаны значительные изменения; но действие перенесли из Америки в Лондон, и это оказалось ошибкой – фильм не вызвал интереса в Новом Свете, и новеллизация оказалась невостребованной, хотя это интересный психологический хоррор – фактически, первый роман ужасов, написанный ЧХ за долгие годы карьеры.
А вторая новеллизация была еще занятнее – речь идет о «Пробуждении» (1980). Фильм Майка Ньюэлла был снят по сценарию Алана Скотта, Криса Брайанта и Клайва Экстона; а сценарий был, в свою очередь, основан на «Драгоценности семи звезд» Брэма Стокера.
«Это было чудесно, я получил две тысячи фунтов. Я прочел сценарий, кое-что позаимствовал у Райдера Хаггарда, кое-что из Арабских ночей, и сделал настоящую историю. Все вышло удивительно легко. Я посмотрел фильм и думаю, что он очень глупый — ну почему они не могли придумать ничего оригинального? В любом случае, он провалился – и по заслугам. Я только потом узнал, что он был основан на книге Стокера; «Эрроу букс» ее переиздало для рекламы фильма, и продавалась их книга лучше, чем моя версия. Но тираж в 15 тысяч экземпляров разошелся, в «Магнум букс» были довольны». Это был занятный эксперимент – и книга читается с удовольствием, если позабыть о фильме…
В 1978 году ЧХ заключил договор с издательством Уильяма Кимбера – и его книги выходили в этой небольшой фирме небольшими же тиражами, в обложках художника, выступавшего под псевдонимом «Ионикус». Первым результатом сотрудничества стал «Демон колыбели» — в 1990-м ЧХ назвал сборник своей лучшей книгой. Пожалуй, он недалек от истины – но именно что недалек… Слишком уж разные там рассказы. Один из них – «Мама вышла замуж за вампира» — публиковался на русском. Из других историй – «Мой лучший друг» основан на детских впечатлениях писателя; «Кресло» содержит описания нескольких на редкость несимпатичных персонажей, «Творец» представляет собой очень странное переосмысление истории Франкенштейна.
Но один рассказ – «Ублюдки» — стоит отдельного разговора. Это обращение ЧХ к фантастической антиутопии; ничего необычного в этом, казалось бы, нет – но рассказ был переработан в роман, вышедший огромным тиражом («Выбор Книжного клуба любителей НФ»). История эта, в отличие от многих других работ ЧХ, содержит исключительно подробные описания «ужасов», кошмарных тварей, отношение к которым как будто неоднозначно – головоломку «Ублюдков» стоит разгадать тем, кому интересно преломление традиций «Новой волны» в сверхъестественной литературе 1970-1980-х. Пожалуй, это самое тревожное и неприятное из всего, что написал ЧХ.
Почти одновременно с «Ублюдками» вышел и другой роман – «Соучастник», дополнявший «Монстрологию» ЧХ, которая сложилась в сборнике «Клуб монстров». На сей раз речь идет о вампирах и их необычных разновидностях. Слава «Дракулы» как будто не давала покоя писателю; многих этот роман раздражает неортодоксальным отношением к кровососам, мне он всегда нравился – к тому же это первая книга ЧХ, которая оказалась в моей коллекции. Другие разновидности вампиров описаны в «Фантастическом мире Камтеллара», знакомство с которым мне еще только предстоит.
И дальше в 80-х жизнь ЧХ текла без происшествий; каждый год выходили сборники рассказов (изредка романы) – всегда одного и того же объема, 6-7 произведений, не больше. В основном они посвящены призракам и видениям – именно эти рассказы казались многим любителям жанра скучными и чрезмерно «тонкими».
Многие рассказы были посвящены поместью Клэверинг Грейндж, где обитали, обитают и будут обитать (да, действие некоторых историй разворачивается в будущем) самые разные, порой необычайно зловредные, призрачные существа. Истории о Грейндже попытались переиздать в мягких обложках в США (издательство «Тор»), но это начинание не имело успеха; типовые готические рисунки не давали полного представления о необычных историях, скрытых внутри. Чего стоят только Банши и Странник из романа «Призрачный Грейндж» — влюбленные призраки, наделенные своеобразными (даже с точки зрения сверхъестественных существ) дарованиями. И вдобавок почти никогда нельзя сказать наверняка (и по обложкам Ионикуса тоже, кстати), серьезен ЧХ или нет, осмеивает он простодушных читателей или трепещет вместе с ними. А под обложками картинок нет – и подсказок никаких нет…
В 1987 вышла самая, пожалуй, амбициозная книга ЧХ – «Дети Дракулы», состоящая из историй об отпрысках знаменитого графа. Как известно, были у него три невесты-вампирши, а у них были дети, тоже включенные в «монстрологию». Это не сиквел романа Стокера, не пастиш на модную тему, не пародия. Во всех историях свои повествователи, в каждой своя трудноуловимая интонация. И сборником назвать это сочинение нельзя, и романом тоже… Продолжение – «Дом Дракулы» — чуть слабее, так как утрачен эффект новизны, но тем не менее тоже настоятельно рекомендуется к прочтению (если повезет отыскать; стоит у букинистов очень дорого).
Казалось, так будет всегда – одинаково оформленные книги, одинаковые небольшие тиражи, внимание ограниченной аудитории; ЧХ не любил больших скоплений людей, его приглашали на первый показ «Доминик» в Лондоне – он не пришел. Исключения делал только для автограф-сессий в небольших специализированных магазинах; поэтому и сейчас в продаже остается довольно много сборников 1980-х с автографами автора. В начале 80-х он сдружился с Б. Ламли, С. Джонсом, К.Э. Вагнером; они не только бывали у него дома, но и приглашали писателя на конвенты любителей жанра. В конце десятилетия ЧХ последовал их советам и начал посещать собрания фэнов; он получил несколько почетных наград; ради одной из них писатель даже совершил путешествие в Америку – первый и единственный раз в жизни.
И стареющему ЧХ показалось, что судьбу можно переиграть – на горизонте появилась студия «Хаммер», которая как раз возрождала свое кинопроизводство и готова была экранизировать один из его оккультных детективов». Ионикус перестал рисовать, фирма Кимбера прекратила свое существование, но издательство «Роберт Хейл лтд» тотово было вложить средства в «раскрутку» новых книг. Триллер «Кеппл» был написан в новомодной манере и напоминал скорее работы Г. Мастертона, чем классические тексты ЧХ; подобные книги, как были уверены в издательстве, обречены на популярность.
Казалось, что вот-вот… но ничего не случилось. Дополнительный тираж «Кеппла» не разошелся. А томик «Оккультный детектив» (единственный роман о Сен-Клэре) вышел с обманчивой надписью на суперобложке: «Скоро эта книга будет новым фильмом «Хаммера»». Мне посчастливилось заполучить экземпляр книги (увы, без суперобложки) – теперь коллекционеры буквально охотятся за этим изданием, уж очень мал был тираж. Чуть больше оказался тираж двух других изданий: «Ад, которого тебе хочется» (1994) и «Страх и трепет» (1995). В этих мрачных книгах ЧХ выстраивает серию нового типа, объединенную не героями, а темами – и свое разочарование воплощает в пугающих, тщательно прописанных и производящих сильнейшее впечатление сюжетах. К сожалению, ни пересказать их, ни представить один из фрагментов нельзя – вне контекста истории утрачивают свою замечательную ауру.
Но это был конец… Нет, ЧХ закончил фэнтези-роман «Мир невозможного», над которым работал много лет (об этой книге стоило бы рассказать отдельно, очень уж выбивается она из общего ряда сочинений писателя), написал несколько рассказов и готовил вместе со С. Джонсом пару антологий. В 1997 году он, благодаря усилиям Джонса и Ламли, стал почетным гостем Всемирного конвента фэнтези в Лондоне. Но память слабела – и писатель медленно угасал. В 1998 году для него наняли приходящую сиделку, но уже в начале 2000 пришлось перевезти ЧХ в дом престарелых. Во время последнего визита Джонса ЧХ не узнал своего друга, хотя племянница писателя сообщала, что у него выдавались и «светлые» дни, когда он приходил в себя и был прежним веселым и обаятельным собеседником. Он умер в марте 2001 года от осложнений после незначительной операции. Архив ЧХ был передан в коллекцию НФ университета Ливерпуля, где и ожидает исследователей…
В 2000 и 2002 годах Джонс составил еще два сборника ЧХ, но эти книги, хотя и содержат рассказы «золотого» периода, менее интересны, чем можно было ожидать. Видно, что ЧХ зачастую писал на заказ для своих и чужих антологий, иногда торопился и не отделывал свои сочинения, порой повторялся или комкал сюжеты. Начинать знакомство с писателем с этих книг не стоит – но несколько шедевров все-таки можно там отыскать. В том числе и рассказ «Великий нерушимый», написанный как раз для злосчастного журнала «Призрак». Рассказ короткий и прекрасно отражает основу творческой манеры ЧХ.
Чем и кем все-таки был этот удивительный писатель, отшельник, продавец мебели и «принц ужасов»? Что скрывалось за его рассеянным взглядом? Увы, ЧХ почти никогда не рассказывал о себе и своем творчестве. Мы знаем, что любимым его фильмом был «След вампира» (1935), а когда С. Джонс предложил для антологии «Хоррор: 100 лучших книг» написать эссе о любимом жанровом произведении, ЧХ выбрал «Поворот ключа» Г. Джеймса.
Но дает ли это ключи к разгадке? Вряд ли. А между тем меня не оставляет мысль: поняв этого автора, мы приблизимся к пониманию самой сущности литературы ужасов; возможно, мы не откроем тайну, но поймем, существует ли она вообще и с чем она связана.
Только станет ли этим кто-то заниматься? Книги ЧХ давно не переиздают, а если и переиздадут – то такими же мизерными тиражами, как и прежде (а то и меньше). Его имени нет во многих историях жанра, а некоторые знатоки судят о нем с презрением, свысока. Даже лучшие его рассказы, попадающие в антологии, выглядят там «бедными родственниками», смущенными нахальством молодых и старых соседей. Время «принца ужасов» так и не настало…
Магия литературы не сводится к странствиям по словесным лабиринтам. Рональд Четвинд-Хейс оставил нам свои книги, и насладиться его своеобычной прозой мы все-таки можем, если как следует постараться. И получится, например, так, как в «Бенджамине»:
«Они остались на легендарных, укрытых тенями тропинках, где давно умершие поэты встречаются с давно позабытыми богами. В изменчивых туманах времени нет ничего реального, нет ничего постоянного. Приходит рассвет – и ужас отступает перед золотыми колесницами восходящего солнца.
Возможно, когда-нибудь семейство по-настоящему повзрослеет и использует свою силу, чтобы сотворить новые небеса из руин десяти тысяч преисподних».
Желающие продолжить разговор о творчестве писателя могут перебраться сюда
В 1940-х годах в гернсбековском журнале Amazing Stories (Удивительные истории) на четвертой странице обложки вместо рекламы печатали сочные фантастические картины Фрэнка Рудольфа Пауля, а главный редактор журнала, Рэймонд Артур Палмер, скрываясь под разнообразными псевдонимами, писал обстоятельный очерк об этих великолепных фантастических мирах — поселения Юпитера и Сатурна, жители Нептуна и Ганимеда, обитатели Венеры и Луны, самолёты Меркурия и космические ракеты Марса, всё это ежемесячным калейдоскопом проходило перед читателями лучшего фантастического журнала Америки. Когда закончились планеты и спутники Солнечной системы, фантазия весёлого дуэта полетела к звёздам — Альтаир и Бетельгейзе, Спика и туманность Ориона, Процион и Вега.
96 стр, 30х21 см, черный коленкор, черный форзац, бумага меловка, шитый переплет, тиснение под золото, суперобложка.
В этой книжке собрано 43 картины с рассказами — всё, что удалось найти и раздобыть с 2012 года и по 2016.
Авторы книги:
Фрэнк Рудольф Пауль (Frank R. Paul)
Родился 18 апреля 1884 года в Радкерсбурге, что в Австро-Венгрии. Изучал архитектуру в Вене, Париже и Лондоне, а в 1906 году, в возрасте двадцати двух лет, эмигрирует в США. В Нью-Йорке он еще несколько лет продолжает обучение, и лишь в 1910 году начинает трудовую деятельность: открыл архитектурную студию в Манхэттене. В 1913 году он женился на эмигрантке из Бельгии, обзаводится домом в Нью-Джерси и четырьмя детьми. Рисовать иллюстрации Фрэнк начал для газеты Нью-Джерси Джорнал, а в 1914 году его заприметил Хьюго Гернсбек. Для Гернсбека Фрэнк нарисовал примерно 220 журнальных обложек (плюс сотню для других издателей), и рождение жанра, и первые впечатления детей и юношей, ставших впоследствии великими писателями, конструкторами, инженерами, астронавтами, да и просто хорошими людьми — все это неразрывно связано с визуальными первыми впечатлениями в бакалейных и книжных лавках, где на стойках с журналами цепкие детские руки выхватывали удивительные яркие образы фантастического будущего, будущего, нарисованного Фрэнком Паулем. Во время второй мировой войны Ф.Р.Пауль в силу своего возраста не мог быть призван в армию, и работал чертёжником на верфях. Умер 29 июня 1963 года. За заслуги перед жанром в 2009 году введен в Зал славы научной фантастики.
Джулиан С. Крупа (Julian S. Krupa) – художник, родился в Польше 7 января 1913 года, известны несколько его обложек для Эмезинг Сториз и масса внутренних иллюстраций, датированные 1938-1951 гг. Умер 18 декабря 1989.
Джеймс Б. Сэттлз (James B. Settles) – художник, родился в Пальмире (Миссури, США), в 1940-х годах отметился в журналах Amazing Stories и Fantastic Adventures. Умер 30 мая 1957 года.
Рэймонд Артур Палмер
Американский редактор, издатель, писатель Raymond Arthur PALMER (1.08.1910, Милуоки, Висконсин – 15.08.1977, Портедж, Висконсин) после аварии тяжело болел, с детства стал «горбуном» (ростом 130 см.). Много читал, был активным фэном, в 1930 году стал одним из создателей первого фэнзина The Comet. В 1938-1956 годах редактировал Amazing Stories, затем пытался выпускать несколько собственных. Его редакционные статьи часто были не менее фантастичны, чем рассказы в журнале. С конца 40-х увлёкся темой НЛО, даже выпускал журнальчик Летающие тарелки других миров. С 1930 года опубликовал множество рассказов (используя шесть псевдонимов). На русский рассказы Палмера не переводились, а вот его НЛО-пропаганде Вл.Гаков в своей книжке (1987) посвятил пару страниц. Писал под множеством псевдонимов, среди которых атрибутированы: Генри Гейд (Henry Gade), Моррис Дж. Стил (Morris J. Steele) и похоже Александер Блэйд (Alexander Blade). Все статьи этой книги написаны Р.А.Палмером.
Лайон Спрэг де Камп (Lyon Sprague de Camp) родился 27 ноября 1907 года в городе Нью-Йорке, учился в Калифорнийском университете, во время великой депрессии сменил множество профессий, пошёл добровольцем в армию во время Второй мировой войны, в 1950-70е много путешествовал. И писал, писал, продолжал истории Роберта Говарда про Конана-варвара, сочинял и самостоятельно (Да не опустится тьма, 1939), и в соавторстве (Дипломированный чародей, 1941, вместе с Флетчером Прэттом).
Первое издание романа "Да не опустится тьма" на русском языке, 1992 год
В Советский союз Де Камп впервые пришел через сборник "На суше и на море" 1970 года — там опубликовали интереснейший рассказ об охоте на динозавров:
Через год, в мировском сборнике "Фантастические изобретения" (1971) поместили рассказик о поиске и восстановлении по костям вымерших животных. Переводчик Игорь Можейко упоминал эту идею в повести "Геркулес и Гидра" (1982).
Собственно по этим двум рассказам вскрыт интерес Де Кампа к древней истории, истории до появления письменности и даже до появления человека.
Когда археологи изучают малопонятные и совсем непонятные артефакты, проблема интерпретации настолько завораживает, что порой хочется чтобы физики изобрели машину времени только лишь для того чтоб убедиться как же всё было на самом деле. Фантазия Де Кампа позволяет сделать это пока что только на бумаге, и это у него удается с превосходным юмором и подшучиванием.
Одна из первых книжек Де Кампа на русском языке, 1991 год, небезызвестное ООО "Альтруист":
И "Дипломированный чародей" в легендарной желтой серии
Ну а дальше понеслось и поехало и около тридцати книг было таки переведено.
Однако не только приключенческими повестями знаменит Де Камп.
Много и интересно он писал о фантастике и фантастах, причем часть книжек уже издали на русском языке.
Например книжку 1975 года о Лавкрафте выпустила Амфора в 2008 году:
А биографию "Жизнь Роберта Говарда" (1983) напечатала "Литера-Т" в 2017:
Этот солидный том на толстой бумаге 25х18х5 см, в котором более 60 фотографий, был настолько интересен, что получил от читателей премию Хьюго 1997 года.
Показывая в своей колонке большое количество изданий пушкинской "Сказки о золотом петушке", я столкнулся с гораздо большим разнообразием стилей и направлений, чем это было в "Онегине" или "Пиковой даме". Детская сказка (раз уж перевели туда пушкинскую сказку) с картинками издаётся чаще, чем "взрослые" произведения — а каждый художник хочет показать свою самобытность. Одновременно встал во весь вопрос о художественном уровне современных изданий (советские как-то не порождают сомнений).
Не знал, с какого конца взяться за эту тему. Но вдруг неожиданно выявился продукт, который вообще не является искусством. Вот это, наверное, и должно быть тем абсолютным нулём, с которого можно вести отсчёт достижений современной графики.
Это недавно приобретенная книжка, от которой испытал настоящее потрясение: Перро Ш. Золушка. Худ. Н.Мосягина.- М.: Качели, 2019 (в серии "Лавка сказок").
Покупал-то я книжку с уверенностью, что открываю для себя новое имя в книжной графике: представленный образец картинки был очень хорош. Купил только на основании трёх сканов, выложенных издательством.
Ну, напоминает Рейпольского или Дехтерёва. Так это потому, что реализм. Но реализм сейчас не в моде. Тем более интересно посмотреть, как молодежь поддерживает традиции. На сайте художницы какие-то подобные картины выложены тыщ за пятьдесят. Высокая самооценка у художницы...
Что касается книжки, то на следующем скане была простенькая композиция, но понравилось, как художница работает с фактурой на контрасте: гладкий дубовый паркет и пушистый, хорошо выписанный кот.
Ещё одна выложенная издательством картинка уже напрягла немного, но показалась тоже интересной за счёт неуловимой пока несочетаемости приёмов. Знал бы я, что это за приёмы!
При рассмотрении этой иллюстрации "в живую" выяснилось, что художница сделала коллаж — отдельно нарисовала фигуры, включая кота, и "вырезала" их. А потом из этих автономных элементов составила композицию, накладывая кое-где фигуры друг на друга. Поэтому и свет на фигурах разный.
Ну, ладно — в конце-концов для того компьютер и нужен художнику, чтобы запомнить рисунок, вырезать и перетащить его. Но дальше появилось чувство, что не только фигуры автономны от фона, но и в самих фигурах головы (лица) и руки персонажей существуют автономно от тел.
Головы тоже рисовались отдельно и приклеивались к фигурам. Вот только рисовались ли? Художница устала и ближе к концу выдала свои приёмы: к телам приклеиваются ретушированные под живопись фотографии лиц и рук. Кое-где следы грубой вклейки фотографии лица не были замазаны, фотографии кисти руки не были согласованы с положением самой руки.
Эту "Золушку" выкидываю.
Совершенно объективно: в советское время к книжной графике предъявлялись строгие требования — она могла быть очень скучной, но должна была быть профессиональной. Поэтому серость и банальность большинства советских книжек (особенно сталинского периода) всё же отличаются от безвкусия и полного отсутствия творческого начала большинства современных книжек. А сегодня часто бывает, что недостаток мастерства художник компенсирует нахрапистостью, делая вид, что он создает современное искусство (примеров этого было много в современных иллюстрациях к "Золотому петушку"). Но это тоже проявление творчества. Здесь же (в этой "Золушке") не только примитивные компьютерные приёмы, но и откровенное пренебрежение к потребителю: художница сдала в производство сырую халтуру. Вот такое не прощается.
Я-то лично художнице за это благодарен, поскольку она меня просветила: раскрыла технику изготовления халтуры. Стало многое понятно и с другими иллюстраторами, которые потщательнее замаскировали следы своих коллажей — теперь я понимаю, откуда взялись диспропорции в фигурах и несрастаемость головы и фигуры персонажей.
С радостью выкидываю вот эту книжку с пушкинской сказкой. Есть законное основание.