Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
"Когда-то, в незапамятные времена, мужчины отдавали девушек из своего племени в жертву леопардам. Так появились на свет люди-кошки. Внешне они ничем не отличаются от обычных людей, но время от времени превращаются в животных и склонны к насилию. Брат и сестра, чьи родители умерли странной смертью, встречаются в Нью-Орлеане после долгой разлуки. Девушка устраивается на работу в зоопарк и узнаёт, что в городе появился леопард-убийца…"
***
«Люди-кошки» 1982 года выпуска – всего лишь ремейк гораздо более старого одноимённого фильма. Ему не удалось превзойти оригинал Жака Турнёра ни сюжетом, ни интригой. Пожалуй, всё, что о нём можно сказать хорошего – это почти картина живописи с выразительной цветовой гаммой и действительно сильным музыкальным сопровождением от Джорджио Мородера. Отдельно стоит отметить театрализованный пролог, отсылающий к доисторическим жертвоприношениям зооморфным божествам, и современную женскую направленность. По «итого» – красивая и немного страшная городская сказка о влюблённой девушке-оборотне. Вроде бы ничего особенного, но смотрится на одном дыхании и чем-то задевает за живое.
Пусть главный герой здесь женщина, а сама история рассчитана на внимание прекрасной половины человечества, весь видеоряд почему-то нацелен на возбуждение мужского сексуального интереса. Не иначе, вмешалось коммерческое расширение зрительской аудитории. Ах, это стыдливо-неодолимое подглядывание за спящей взрослой сестрой!.. Обнажённые груди крупным планом: огромные, большие и маленькие, к месту и (чаще всего) не к месту. Художественное снятие сорочки. Скачки голышом по ночному лесу с провоцирующими замираниями в коленно-локтевой позе, невинно поглядывая при этом на камеру – бэмби, такая бэмби! Визит к проститутке — ну как без этого обойтись? Обязательная грязная драка из-за женщины. Привязывание любовницы к кровати при существующем фантастическом допущении — это вообще нечто. Воображение, конечно, будоражит, вот только не учли, что опрокинутая навзничь кошка становится гораздо опасней!
Странности и лакуны картины не просто бросаются в глаза – они способны вывести из себя. Любить можно, а сексом заниматься нельзя. Ещё и двойной инцест сюда вплетён. Зачем? Быть может, девственницы настолько боятся первого соития, что делающие им определённое предложение незнакомцы выглядят жадными до крови зверьми, а давние друзья – братьями? Неужели кто-то из девушек считает, что, поддавшись «запретному искушению», они тут же превратятся в хищных самок сами? Не слишком ли раздута эта тема? Для чего? Большинству дам в зрительном зале данная проблема давно перестала быть актуальной. И почему сюжет не пошёл в напрашивающемся направлении осознания родового проклятия, его принятия и возвращения на родину? Ожидания и предпосылки были рассыпаны тут и там. К примеру, предыстория, и некоторые высказывания служанки в доме Пола, и сон Ирен. Я не спорю, молодые холёные тела столь разнящихся между собой и действительно красивых – причём каждая по-своему – актрис куда как привлекательны, но ведь остаётся какая-то недосказанность в фильме, заставляющая ожидать чего-то большего! И знаете, глубоко копать не пришлось.
***
Мотив оборотничества традиционно теснейшим образом связан с пубертатным периодом. Оно и понятно – обряд инициации проводился у многих народов как раз в этом возрасте, и приобщение к духу животного-первопредка долгое время было частью обряда. При одном только упоминании этого архетипа у многих молодых (и не очень) людей до сих пор бессознательной эмоциональной волной поднимается внутри что-то древнее, дикое, могущественное… Что называется, «шерсть встаёт дыбом на загривке»: ночь, луна, сила, выть-орать, бежать-скакать, и драть-драть-драть! И абсолютно не важно, что, куда и кого.
Поп-культура новейшего времени значительно повлияла на мифологический образ оборотня. В своём «натуральном» виде человекозверь стал восприниматься излишне брутальным анахронизмом, потому достался и остался подросткам преимущественно мужского пола. Благовоспитанные юные девы не могут позволить себе столь дикое непотребство – да оно им обычно и вовсе неинтересно – и поэтому им был предложен новый продукт, «новый оборотень» – сладенький, загадочный, всегда чисто выбритый и изысканно одетый вампир с претензией на аристократичность.
Что может быть общего у столь разных изначально фольклорных персонажей – «одержимого духом зверя» и «заложного покойника»? Удивительно, но объединяющим звеном становится всё та же инициация, хотя теперь она значительно модернизирована эстетикой цивилизованных тайных обществ. Чем цементируется это странное двуединство образа «современного оборотня»? Древним, как мир, и вечным сексуальным желанием, поднятым нынче на флагшток личных свобод! Мальчики побойчее требуют глубокого проникновения здесь и прямо сейчас («не то сам возьму»), ревниво отстаивают свою «собственность», грубейшим образом готовы устранить любого соперника, и потому ассоциируются с животными, в нашем случае с «классическими» оборотнями. Девочки хотят «подождите», шлейф всепонимающих терпеливых воздыхателей, культурный петтинг, словеса и прочие ушные оральные ласки – и выбирают вампиров. Да здравствуют «Сумерки»! Подсекай!
***
В фильме «Завоевание» 1983 года Лучио Фульчи попытался воссоздать далёкую зарю человечества, эпоху рождения архетипов. Беззвёздные ночи, густые туманы, скалы и пещеры. Клыки, когти, горящие глаза, огромные волосатые чудовища. Хряск разрываемой плоти и хруст ломающихся костей во тьме. Огонь не спасает, ведь само солнце порабощено. Обнажённая безликая женщина в свете, жрица и богиня, требует человеческих жертв. Страх и покорность насилию ради спасения, дарение собственной крови, плоти, боли и смерти, поклонение и похоть от её паствы. Одинокий двуликий герой, сын и муж, мальчик и мужчина, жертва и охотник одновременно. Бунт, борьба как любовная игра, гнев, ярость, возбуждение – и пробуждение скрытой силы. Аполлон в ритуальной схватке побеждает могучего соперника-отца-титана, свергает-оплодотворяет стрелами света мать-волчицу-демоницу и спасает себя-мир-солнце. Этакое фрейдистское фэнтези с лёгким налётом эллинизма, в котором повергается предыдущая эпоха «тёмного» матриархата.
«Люди-кошки» Пола Шредера, возможно, пытаются авангардистски преодолеть классический маскулинный штамп в кинематографе, расшатанный ко времени работы над сценарием уже «второй волной» феминизма, когда женщины, получив избирательное и имущественное права, взялись устранять перекосы мужского сексизма в культуре и личной жизни сообразно своим вкусам. Именно для этого в фильме столкнули лбами точки зрения сестры и брата, представив мужское решение проблемы косным, несамостоятельным и по-скотски агрессивным. Манерные вампиры и странные полупарни в полукедах появятся в фильмах и книгах позже, но «на коне» уже тут не первобытный мачо Пол, а цивилизованный, мягкий и сравнительно беззащитный Оливер. Здесь по сцене мечется и бунтует женщина Ирен – оборотень с виду, но уже не волк, а кошка в душе. Её одинокий бунт, отстаивание личных интересов и отрицание посягательств патриархата прошли почти мирно и совершенно без пафоса «Завоевания». Ирен при этом не перестала быть женщиной, что выгодно отличает её от многих и многих героинь, превзошедших мужчин на их гендерном поприще, к примеру, от Эйлы из «Клана Пещерного Медведя» 1986 года, или известной ещё по комиксам сороковых годов двадцатого века Женщины-кошки. Неугодному самцу просто было отказано в спаривании, а всё остальное случилось с его подачи и полностью по его вине. Сам дурак, потому как кошки и женщины с незапамятных времён гуляют сами по себе и приходят когда им вздумается.
Вы когда-нибудь ловили себя на мысли, что не можете оторваться от фильма, хотя включили его несколько секунд назад? Конечно, ловили. Я даже знаю, на каких моментах при просмотре замирало ваше дыхание. Такое случалось, когда на экране без звука появлялся оригинальный или жуткий образ. Собственно жутким его делало само беззвучное появление. Действительно, подобный режиссёрский ход оправдывает себя в качестве приёма, доводящего зрителя до испуга. А что, если подать этот ход не как приём, а как технику…
Режиссёр Джон Красинки так и поступил. Он создал мир будущего, выжить в котором возможно лишь не издавая ни звука. Эта завязка необычна, ведь ранее в ужастиках мы зачастую сталкивались с монстрами, бесшумно выскакивающими из-за угла. Монстры же Красинки шумные, а жертвы их (семья с двумя детьми) тихие. Помимо того, они всегда напуганы. Ибо чтобы выжить, нужно молчать и думать глазами. Но, как оказывается, вместе с героями думать глазами начинаем и мы.
Приём с молчанием режиссёр использует не только для создания конфликта и нагнетания атмосферы, но и для уловки зрителя. Дело в том, что отсутствие речи у героев заставляет всматриваться в язык их жестов, что приковывает зрителя к происходящему на экране и заставляет смотреть, не отрываясь. Уверен, что если вы посмотрите «Тихое место», не отрываясь, то ощутите в конце странное чувство, будто упустили из художественного контекста какую-то мысль. Всё дело в том, что длительная —беспрерывная — концентрация на картине истощает внимание. Вследствие чего понимание глубины образов даётся сложней, а сама картина кажется более «умной». Признаюсь, что смотрю подобные фильмы с паузами, поэтому замечаю прагматичные ходы режиссёров.
Однако, несмотря на всю прагматичность в борьбе за зрительское внимание Красинки не лишён сентиментальности. Он использует в своей работе лирические ходы. При этом, каждый из них выглядит не только как «красивая картинка», а несёт смысловую нагрузку. Например, сентиментальным выглядит хождение отца с сыном в лес к источникам воды, где мужчина учит ребёнка выживать. С одной стороны, это раскрывает взаимоотношения между героями, а с другой показывает зрителю, что монстры не могут тронуть человека у громких водоёмов: плавный и постоянный шум (типа рокота водопада) заглушает короткие и резкие звуки, что даёт возможность иногда говорить между собой. Лучший же лирический ход, на мой взгляд, это сцена, где беременная жена тихо подходит к мужу и надевает ему на голову наушник. Благодаря появляющейся музыке немой кадр становится ярче и мы видим, как супружеская пара кружит в немом танце, несмотря на опасность внешнего мира.
Такая идиллическая картина контрастирует со сценой, появляющейся к концу фильма. Последняя не могла не появиться, поскольку у настоящей любви есть следствие — я говорю о родах героини. Они поданы режиссёром мастерски красочно как цепь случайных событий, началом которых была элементарная невнимательность женщины, наступившей на гвоздь. Нет смысла описывать сложную сюжетную цепочку. Для осознания драматичности момента достаточно понимать, что разрешиться от бремени сидящего в тебе человечка, не издав не звука, практические невозможно. Особенно, когда человечек обязательно закричит, только появившись на свет. И привлечёт тварей извне. А ведь они ждут, поэтому очень быстро окажутся в доме.
Здесь техническая работы Красински даёт сбой: при появлении монстров в доме обнаруживается ляп. Возможно, при монтаже плёнку пришлось порезать и удалить некоторые сцены, а может, была упущена элементарная логика — но препятствий на входе в дом перед тварями показано не было. Как тут не вспомнить песню М. Круга «Приходите в мой дом, мои двери открыты…» Впрочем, петь песни и угощать вином монстров, как заверял шансонье, героине не приходится. Мысли женщины заняты другим: как выжить, сохранив ребёнка. К счастью, это не так уж сложно: по ходу просмотра становится хорошо видно, что отец семейства тщательно готовился к появлению сына. Перед нами появляются и бункера с временным запасом пищи, и небольшая звукоизолирующая коробка, куда мать кладёт дитё, чтобы оно было в безопасности.
Образ младенца, который ради выживания должен лежать с кислородной маской в домашнем гробу, воздействует на зрителя эффектно. Будто лишний раз напоминая, что для существования в жестоком мире оправданы любые средства. Хотя, такое напоминание редко бывает лишним, так как человек не в силах прыгнуть выше головы и забывает о гвоздях, мимо которых прошёл только вчера. В экстремальных условиях такое непостоянство чревато гибелью, поэтому рождение нового человека – естественное следствие возможной смерти его родителя. «Если не можешь выжить сам, дай родиться другому» — даже если он будет вынужден жить в гробу. Здесь прекрасно просматривается философская антиномия, что безопасные условия новая Жизнь может найти в месте, ассоциирующемся со Смертью.
Вообще интересных антиномий в фильме достаточно. Например, столкновение слепого хищника, обладающего хорошим слухом с жертвой, которая видит, но не слышит. Жертвой в упомянутой сцене выступает глухая дочь главного героя; девочка спасается лишь благодаря тому, что её слуховой аппарат издаёт частоты, которых тварь не в силах выдержать. Уязвимость монстров, как требует закон развития сюжетной динамики, проявляется ближе к концу фильма. Но, к сожалению, для объёмности образа слабой стороны не достаточно. Для этого нужна хотя бы история происхождения монстра, которую мы, к сожалению, не получаем.
Интересно, что общей истории нет также у героев, хотя их образы кажутся вполне живыми. И это несмотря на то, что не переданы изменения в каждом из членов семьи. То есть, нет развития и/или деградации в человеческих образах, за которые критики так ценят высокое кино. Но «высокость» не всегда синоним профессиональности; часто два понятия расходятся между собой, особенно в современном кино. Так произошло и здесь, потому что «Тихое место» снято профессионально, а отсутствие перемен в героях оправдано условиями, в которых последние оказались. Здесь некогда душевно развиваться, потому что хочется есть; и деградировать не позволительно, потому что глупый всегда погибает. Поэтому приходится жить на инстинктах, расслабляясь лишь у водных источников.
В этой детали тоже хорошо чувствуется философская нотка стиля Красинки. Режиссер словно сыграл на парадоксах развития человечества. Ведь ранее, чтобы выжить, первобытный человек должен был искать спасения у огня. Человек же будущего, показанный в «Тихом месте», для этой цели ищет спасение у воды. Но, несмотря на то, что события разворачиваются в будущем, он показывает человека с его первобытной стороны, то есть говорит о нашем с вами общем прошлом.
При поверхностном – или развлечения ради – чтении повесть Стивена Кинга «1922» кажется способной лишь вызывать тоску и навязчивое дежавю у поклонников: совсем-де исписался наш старикан… Снова американское захолустье, поля кукурузы, семейные дрязги и шекспировские трагедии формата мценского уезда. Надоело! Но не спешите, ведь старики никуда не торопятся. Они припоминают, пересказывают, оценивают и дают истолкование всей прожитой ими жизни. Не уходите, сядьте рядом, потратьте полдня и выслушайте патриарха. Честное слово, не пожалеете!
На иное, более глубокое восприятие всё тех же и знакомых фанатам до жути событий должна настраивать уже сама композиция сюжета, сначала поместившая всё происходящее в кольцо глубоко личного письменного признания, своего рода дневника выгоревшего изнутри преступника, а следом тут же отзеркалившая его исповедь в «документальных» отчётах прессы. Авторское обращение – «Тем, кого это заинтересует» – в очередной раз доказывает то, что Стивен Кинг с возрастом не утратил ни чувство собственного достоинства, ни способность к автоиронии. Хотите верьте, хотите нет – дело ваше. Автор не собирается настаивать на верности ни одного из вариантов возможного истолкования концовки, поэтому думайте сами, дорогие читатели.
Главный герой – мелкий землевладелец из Небраски, возделывающий кукурузу, человек без высшего образования, что неудивительно, но цитирующий Библию, разносторонне начитанный и с поражающими для деревенщины литературными предпочтениями и даже вкусом, позволившими ему позднее работать в городской библиотеке. Интригует, не правда ли? Земледелец и в то же время летописец, писатель и богослов. Он напоминает гордого «святого грешника» в русской культурной традиции, который, единожды совершив преступление, раскаялся и принял наказание свыше, но не простил себя сам и не принял Прощение от Бога.
Время и место повести также выбраны с вполне определённым смыслом, и Стивен Кинг недвусмысленно указывает на это в самом тексте: «Говорят, этот кризис, в котором мы находимся, начался в Чёрную пятницу … , но жители таких штатов, как Канзас, Айова и Небраска знают, что он начался в 1923 году, когда зерновые культуры, которые пережили ужасные штормы той весной, были убиты засухой, которая последовала после, засухой, которая длилась в течение двух лет». Речь идёт о Великой депрессии в США. Таким образом, описанная здесь единичная семейная трагедия предвосхищает события, наложившие отпечаток на всю страну, и лишь открывает длиннейшую череду личных катастроф. Капля, в которой отражается океан.
«В лето Господне 1922-е от Рождества Христова…» – так могло быть названо и начато это произведение. «Чёртовы методисты», в семье которых вырос будущий Король Ужасов, до отделения от Англиканской церкви призывали лишь к возвращению учения во времена раннего христианства. Фермер Уилфред всего лишь хотел послушную жену и кусок земли побольше, чтобы честно работать на нём и передать затем его своему сыну, но патриархальная идиллия не удалась. Люди грешны по своей природе, зло сидит глубоко в каждом из нас и разрастается буйным цветом при каждой возможности, при первой же допущенной слабости. Очень сложно владеть свободой воли и не грешить, почти невозможно осознать наличие зла внутри себя и предотвратить преступление. Не смог этого и Уилфред. Как и всегда, большая и непоправимая беда начинается с малой уступки совести, с понятия «меньшего зла», и обязательно из благих побуждений.
Зная о грядущей вскоре Великой депрессии, нельзя просто взять и ткнуть пальцем в одного из членов семьи Джеймс, назвав его и только его правым или виноватым, ведь по отдельности каждый из них является хорошим человеком. Уилфред мечтал о крепкой консервативной семье, живущей на своей земле, его жена Арлетт – о личной свободе и лавке дамского платья в городе, их сын Генри – о романтической любви с соседской дочкой. Сбылось бы хоть одно из этих мечтаний, войди семья в следующий год под знаком любви и понимания? Это остаётся неизвестным, ибо каждый позволил себе решить всё за другого и по-своему, дал волю внутреннему «Незнакомцу» и «Заговорщику» – своему личному дьяволу, собственной «тёмной половине». Сами вездесущие крысы – насколько они реальны в этой истории? Не вид ли это персонифицированного укора совести, «самоедства» циклических мыслей или, если хотите, божьей кары?
Откровение Иоанна Богослова закрепило в мировой культуре образ Апокалипсиса как нечто глобальное и всеобъемлющее, великое и великолепное, приходящее извне и накрывающее всех без исключения, подобно Потопу. Стивен Кинг в своей повести «1922» показал, что апокалипсис рождается в частном порядке, что он может возникнуть в каждой отдельной личности, в любой добропорядочной семье, что он должен сначала накопиться гноем и выплеснуться наружу, и лишь тогда сделать очередную попытку затопить весь мир. Запретные печати снимает отнюдь не Агнец, это делает человек перед тем, как стать преступником. Не поскачут всадники в небе, и не станут трубить ангелы. Будут мысли в голове, как крысы в стенах, будет цент за доллар, и каждый ручей будет бежать красный от крови после резни, что устроят наши мечтающие о любви и счастье дети, «влюблённые бандиты», Бонни и Клайд.
облако тэгов
