Роберт Зембиньский/Robert Ziębiński советует обратить внимание на роман Дэвида Фишера «Военный маг» (David Fisher “Magik wojenny”. Tłum. Grzegorz Siwek. “Muza”, 2005); «это не роман фэнтези, действие которого разворачивается в годы Второй мировой войны; книгу никоим образом нельзя также причислить и к НФ, однако она отнюдь не случайно рецензируется на страницах нашего журнала. Описанное Фишером случилось на самом деле. В сороковых годах прошлого века британская армия, терпя неудачи на африканском фронте, сформировала «магическое» подразделение, во главе которого поставила Джаспера Маскелайна, известного и уважаемого фокусника и иллюзиониста. В задачу Маскелайна и его людей входила маскировка предпринимаемых Африканским корпусом действий. Известно, что с помощью иллюзионных ухищрений он скрыл от глаз немецких наблюдателей Суэцкий канал и порт в Александрии. Однако самое интересное в этой книге – не описание таких магических штучек, а захватывающее описание того момента, в который окружающая человека действительность становится нереальной и магической. Когда обитатели окраин Каира узнали, что в город приезжает великий европейский волшебник, они стали относиться к нему как к богу. Местный маг вызвал его на поединок путем обмена проклятиями, больные устанавливались в очередь, надеясь на чудесное извлечение. Однако на улице никто Маскелайна не узнавал, потому что все считали, что такими невероятными способностями может обладать не иначе чем сверхчеловек – невзрачный сорокалетний мужчина в их глазах таковым никак не казался. Вот так фэнтези и обычная серая действительность подали друг другу руки: результатом этой встречи стала захватывающая история и замечательный роман»;
Очень, действительно, интересная история. Вот тут оригинальная книжка, о которой идет речь, рядом с переводом на польский.
И вот пара фотографий главного героя – до войны и во время войны.
Ну и еще раз:
Вот там вверху жирным шрифтом выделено нечто как будто бы совершенно невероятное. Но, по некоторым сведениям, так оно на самом деле и было.
А вот для примера еще одна история тех лет. «Задача нашего героя была обманчиво простой. Всё что от него требовалось – заставить командование Африканского корпуса думать, что атака приближается с юга, в то время как на самом деле она планировалась с севера. Поэтому на севере наши ловкачи замаскировали тысячу танков под грузовики,
а на юге сварганили армию из надувных танков, коих было целых две тысячи.
Но танков нашему перфекционисту показалось недостаточно. И, для пущей убедительности, он включил в свою мистификацию имитацию радиопереговоров, понастроил крупных «складов», состоявших из пустых ящиков и коробок под маскировочными сетками, и даже провёл ненастоящие железнодорожные пути.
Другими словами, команда A-Force за несколько недель создала совершенный фантом зоны подготовки к крупномасштабному наступлению.
Последним штрихом к общей картине был фальшивый водопровод, который окончательно убедил Роммеля в серьёзности намерений cоюзников. В то же время немцы были уверены, что англичане не перейдут в наступление до окончания постройки. И именно это позволило застать немецкие войска врасплох. Операция 23 октября была совершенно неожиданной и увенчалась вполне ожидаемым триумфом». И это только одна из интереснейших операций «военного мага».
С 2021 года снимается фильм по указанной книге, в котором роль главного героя играет Бенедикт Камбербетч.
Бартломей Пашильк/Bartłomiej Paszylk сообщает о появлении на прилавках книжных магазинов романа-фэнтези американского писателя Стивена Кинга «Глаза дракона» (Stephen King “Oczy smoka”. Tłum. Sylwia Twardo. “Prószyński I S-ka”);
Яцек Дукай/Jacek Dukaj хвалит сборник рассказов о приключениях Доменика Джордана Анны Каньтох «Дьявол на башне» (Anna Kańtoch “Diabeł na wieży”. “Fabryka Słów”, 2005); «Каньтох разбирается в человеческих характерах и умеет хорошо рассказывать. Пока что это поверхностная литература, конвенционализированная, но тем не менее написанная очень умело»;
Кристиан Скотек/Krystian Skotek находит, что роман Джеффри Хантингтона «Чародеи Крыла Ночи» (Geoffrey Huntington “Czarodzieje Skrzydła Nocy”. Tłum. Zbigniew A. Królicki. “Rebis”, 2005) – «это нечто, возникшее на волне популярности приключений Гарри Поттера, только вот автор как литератор значительно уступает талантом Джоанне Роулинг»;
Мацей Паровский/Maciej Parowski с некоторым недоумением разглядывает роман Майкла Фабера «Под кожей» (Michel Gaber “Pod skórą”. Tłum. Maciej Świerkocki. “WAB”, 2005; «это роман ужасов, который, прикидываясь детективом, старается быть научной фантастикой. Сексуальная и таинственная, хирургически модифицированная женщина-химера путем вкалывания соответствующего средства усыпляет автостопщиков на шотландских приморских дорогах и отвозит на некую омерзительную ферму. Даже ребенок догадается, что женщина эта – пришелица из космоса, поскольку на обложке нарисованы буквы SF. Несмотря на это автор пытается неумело водить читателя за нос. <…> Пишет топорно, а его фантастические концепты могут произвести впечатление только на совсем уж неопытного читателя»;
Яцек Дукай/Jacek Dukaj представляет вторую книгу из серии «Thursday Next» о приключениях литдетектива Четверг Нонет – роман английского писателя Джаспера Ффорде «Прыжок в хорошую книжку» (Jasper Fforde “Skok w dobrą książkę” – это “Lost in a Good Book”, 2002; «Беги, Четверг, или Жесткий переплет» в переводе на русский. Tłum. Marzena Chrobak. “Znak”, 2005);
Павел Матушек/Paweł Matuszek хвалит пятый на польском рынке роман испанского писателя Хосе Карлоса Сомосы «Письма от убийцы без значения» (José Carlos Somoza “Listy od zabójcy bez znaczenia”. Tłum. Agnieszka Rurarz. “Muza”, 2995);
а Роберт Зембиньский/Robert Ziębiński сообщает о появлении на прилавках книжных магазинов перевода на польский язык легендарного романа political fiction американского писателя Ричарда Кондона «Кандидат» (Richard Condon “Kandydat”. Tłum. Alina Siewiór-Kuś. “Sonia Draga”, 2005) (стр. 70—71).
15. В рубрике «Фантастика на DVD» Бартломей Пашильк/Bartłomiej Paszylk рецензирует польские варианты соответствующих дисков с фильмами “The Forgotten” (2004); “Dead Birds” (2004); “Dawn of the Dead” (2004), а Роберт Зембиньский/Robert Ziębiński рассматривает диск с фильмом “Salem’s Lot” (2004) (стр. 73).
16. В рубрике «Felieton» напечатана статья “Eskapizm I fifoludki”, в которой Камиль Смялковский/Kamil M. Śmiałkowski возвращается к проблеме взаимоотношения творцов и любителей фантастики с медиамагнатами. Ну, в частности, когда автор статьи попытался обратить внимание главного редактора одного из крупных периодических изданий на фантастику и ее проблемы тот ответил, что «фантастика – это эскапизм и фифочеловечки». И к этой теме они больше не возвращались… (стр. 74--75).
17. В этой же рубрике “Felieton” Роберт Сильверберг/Robert Silverberg в статье “Twórca opowieści jako szaman/Писатель как шаман” из цикла /“gabinet luster”/ продолжает доказывать, что корни сюжетной структуры всех рассказываемых писателями историй тянутся из древних человеческих ритулов (стр. 76—77).
18. И еще одна статья рубрики “Felieton” – “Felieton przyszłośiowy/Статья будущего” из цикла /“czarny piątek”/ Томаша Пëнтека/Tomasz Piątek – довольно злобная насмешка над тенденциями в современной польской журналистике (стр. 78--79).
19. В списках бестселлеров за февраль 2005 года из книг польских авторов находятся книги “256 kroków“ Анджея Пилипюка, “Pan Lodowego Ogrodu” Ярослава Гжендовича, “Niecrosis. Przebudzienie” Яцека Пекары, “Tarcza Czerni”, t. 2 Феликса Креса, “Miejśce dla dwojga” Марцина Вольского, “Podatek” Милены Войтович (стр. 79).
13. Небольшая статья Мацея Паровского/Maciej Parowski, напечатанная на стр. 72, называется:
ДИКАРЬ
(Dzikus)
Месяц назад мы отмечали двадцатую годовщину со для смерти Януша Зайделя. А 24 августа исполнятся десять лет, как трагически ушел из жизни Адам Висьневский-Снерг.
Самые интересные произведения из их литературного наследия – романы “Limes inferior” (1982) и “Robot/Робот” (1973) – новаторски развивавшие классические сюжеты захвата Земли инопланетянами, можно также рассматривать, как примеры захватывающей литературной дискуссии авторов с миром и… друг с другом.
Если оставить в стороне Станислава Лема, то Снерг и Зайдель оказались самыми интересными выразителями (и законодателями) польской творческой фантазии своего времени. Снерговский «Робот» был назван лучшим польским НФ-романом в результате опроса читателей, организованного в честь XXX-летия ПНР в 1976 году; “Limes inferior” – это самая популярная книга 80-х годов.
Лишь немногие помнят, что “Limes inferior” – это полемика с «Роботом». Оба романа показывали завоевание человечества пришельцами, но вершащимся без жестоких актов насилия – хотя бы таких, как в новейшем фильме Спилберга. У Снерга чужаки-сверхсущества похищают нас и вскармливают, чтобы (возможно) незаметно пожирать наши сознания. У Зайделя это завоевание обретает форму политического давления – пришельцы «одаривают» людей нежеланным общественным устройством.
В так называемой «теории сверхсуществ», изложенной в «Роботе», Снерг представляет мир в виде иерархической лестницы жизни. Зайдель в “Limes inferior” также говорит об иерархии, но имеет в виду навязанное землянам устройство классового общества, где люди делятся по степени развития ума, определяемой при прохождении теста IQ (и по лояльности), на несколько социальных классов. Герой романа – электронный валютчик и «лифтер» Снеер, помогающий за определенную плату людям подниматься по классовой лестнице. В узкому кругу было известно, что Снеер – это Снерг. Адам Висьневский-Снерг, который в частной жизни был репетитором и физиком-любителем (без специального образования, дорогу к которому ему закрыла туповатая учительница польского языка), действительно повышал (лифтировал) класс возможностей абитуриентов, поступающих в высшие учебные заведения.
Спор Зайделя со Снергом походил поначалу на дискуссию политика с философом, даже столкновение оппозиционера с оппортунистом. В сущности это было плодотворным контактом разных литературных личностей. Зайдель был писателем школы Оруэлла, он преследовал прежде всего политические жульничества. Снерг был писателем школы Дика или Кафки, его мучили философские проблемы и метафизические щели бытия; его герои скрывают себя за различными масками, действуют в различных мирах с неопределенным онтологическим статусом и, подвергаясь воздействию таинственных сил, участвуют в играх с неизвестными целями и правилами.
После отмены военного положения Зайдель должен был естественным образом стать более легко понимаемым и любимым писателем. Противник, истина, тайна, свобода, предназначение, детерминизм, целеполагание – все это после декабря 1981 года было более чем очевидным, поэтому Снерг утратил лидерские позиции.
Но спустя многие годы мы можем ревизовать оценку этого литературного матча, если вообще можно здесь этот термин использовать. В 1997 году был напечатан извлеченный из рукописей Снерга рассказ “Dzikus/Дикарь” (“Nowa Fantastyka” №№ 8, 9)… который тут же завоевал премию “SFinks” как лучший текст года. Мы находим там трогательную попытку самоанализа – из содержащихся в тексте интроспекций следует, что спор Снерга со школой, с практикой обучения был для автора «Робота» фундаментальным. Снерг исследует эту грань собственной личности, о чем вспоминают и его друзья: упрямство, максимализм, избегание замкнутых систем, неустанный перевод всего в собственную логику.
Зайдель доказал, что фантастические истории могут быть не только художественными произведениями, но и публицистическими носителями политических вызовов. Снерг становится открывателем жанра как емкого и эластичного языка, который может поддаваться эволюции и изменениям адекватно личности автора.
Адам Висьневский-Снерг писал о Роботах, Чужих, о съемочных площадках, заполненных живыми манекенами, о навязанной нам матричной механической личности или написанной кем-то свыше роли, против чего мы можем (как Робот!) пытаться бунтовать. Книги Снерга, что его злило, издавались в сериях с эмблемами фантастики. Нас не должно это сбивать с толку – он, в сущности, был писателем-фантастом, но также писателем-метафизиком, писателем-экзистенциалистом. Что, впрочем, зачастую оказывается одним и тем же.
Переломом в показе Чужих были фильмы Стивена Спилберга. Оптимистическое видение мира, присутствующее в почти всех произведениях режиссера, отразилось вначале в фильме «Близкие контакты третьей степени» (“Close Encounters of the Third Kind”, 1977), а затем в фильме “Инопланетянин” (“E.T. [The Eхtra-Terrestrial], 1982), предназначенном прежде всего для детской аудитории.
Чужие, представленные в этих фильмах, по-прежнему вызывают беспокойство, но оказываются дружелюбными существами, ищущими контакта и взаимопонимания. Это также фильмы с определенным посланием, однако это послание решительно другое – не то, которое мы находим в классических фильмах 50-х годов. Спилберг – несколько наивным образом – взывает к открытости, поиску ценности в том, что иное.
Интересны также те фильмы, которые отказываются от наипопулярнейшей перспективы показа. Кино – в особенности авторское – экспериментировало с идентификацией зрителя, вынуждая его отождествлять себя с космитами. В какой-то степени это заметно в коммерческом «Инопланетянине», где пришелец из отдаленной галактики является одним из главных героев. Еще более интересное решение приносит фильм «Человек, который упал на Землю» (“The Man who Fell to Earth”, 1976) режиссера Николаса Роуга, в котором мы имеем возможность глянуть на мир глазами космического гостя, пытающегося подражать земным обычаям, в том числе и их темным сторонам. Чужой, правда, имеет в фильме внешность человека, но играет его Дэвид Боуи, поэтому впечатление «иноземности» остается.
«Звездные войны» (“Star Wars”, 1977) режиссера Джорджа Лукаса и последовавшие части цикла знаменовали следующий шаг вперед. Чужие перестали быть… чужими. Ничем не напоминающие людей существа здесь являются равноправными героями, обитателями многоэтнической галактики.
В нашем теле
В поисках новых метафор НФ-кино прибегает к заимствованию достижений других жанров. Если в 50-х годах horror заимствовал кое-что у НФ, чтобы украсить и обновить жанр, то сейчас мы зачастую имеем дело с обратным процессом. Фантастические фильмы – обычно те, в которых затрагиваются проблемы, связанные с публичной жизнью – склоняются в сторону «ужасного кино», сосредоточенного на метафорах весьма индивидуального, прямо-таки экзистенциального характера. Образцом этого вида кино, насыщенного близкими “body horror” смыслами, стал, вне всякого сомнения, «Чужой» (“Alien”, 1979) режиссера Ридли Скотта, в котором агрессивное космическое существо внедряется непосредственно в тело человека.
Однако классическая формула фильма о встрече с иноземной цивилизацией не ушла целиком в забытие. Тот образец, который был разработан в 50-х годах, можно легко адаптировать. Каждая декада имеет своих Чужих, которых мы опасаемся и которых можем «осваивать». Полвека назад это были коммунисты, сейчас мир побаивается террористов, что нашло отражение в кинопроизведениях, в которых классические мотивы встречи с чужой цивилизацией соединяются с формулой катастрофического кино. Все чаще вторжение пришельцев из космоса становится предпосылкой для лишенного «второго дна» зрелища, использующего конвенцию постмодернистского развлечения. Именно таких космитов мы видим в фильме «Марс атакует!» (“Mars Attacks!”, 1996), где режиссер Тим Бëртон осознанно использует пародию.
Его комедия является своего рода путеводителем по фильмам 50-х годов, которые сегодня, когда они лишены первоначального контекста, можно смотреть лишь для того, чтобы развлечь себя конвенцией.
Других Чужих мы увидим в фильме «Война миров» (“War of the Worlds”, 2005) режиссера Стивена Спилберга – показанных «всерьез», хотя в форме широко развернутого зрелища, очередного «самого дорогого фильма» в истории кино.
12. В рубрике «Кино и фантастика» на стр. 37—38 размещена статья Анджея Питруса/Andrzej Pitrus, которая называется:
ЧУЖИЕ, КОТОРЫХ МЫ ХОРОШО ЗНАЕМ
(Obcy, których dobrze znamy)
Роман Герберта Уэллса«Война миров» (“The War of the Worlds”, 1897) целое столетие служил сюжетным образцом контакта с внеземными формами жизни, где более высокоразвитые от нас существа прилетают на Землю с целью ее захвата.
Пришельцы из космоса стали великолепным кинематографическим развлечением. Специальные эффекты позволили представить обитателей отдаленных планет, предлагая зрителям образы, ограниченные лишь технологиями и бюджетом. Мотив контакта с другой цивилизацией стал также метафорой, позволяющей облачить в одежды фантастики сути, имеющие мало чего общего с научными предположениями о сложных формах жизни в отдаленных участках космоса.
Зло, надвигающееся из СССР
Воистину взрывной интерес к теме принесли 50-е годы, когда НФ-кино стало одним из важнейших и популярнейших жанров. К этому времени «киноужасы» (в варианте, известном по продукции студии “Universal” 30-х годов или студии “RKO” 40-х годов) в результате естественной эволюции утратили коммерческий потенциал и их производители искали новые решения. Скрещивание horror-а и НФ оказалось именно тем направлением, которое им требовалось. Фильмы вроде «Мухи» (“The Fly”, 1958) Курта Ньюмана отвечали запросам потребителей, ищущим как эмоциональное напряжение, так и научное объяснение.
НФ-кино 50-х годов отвечало также вызовам действительности – популярное кино впервые оказалось идеальным отражением напряжений в политической и социальной сферах. Гангстерские драмы 30-х годов «осваивали» времена хозяйственного кризиса, а фильмы о захватчиках с Марса стали ответом на фобии, связанные с угрозами со стороны СССР и коммунистической идеологии. Что интересно, в этих фильмах показывалась прежде всего идеологическая война, и в гораздо меньшем объеме – вооруженная конфронтация. Зачастую пришельцы с враждебного Марса – не случайно красной планеты – были лишены зрелищного телесного воплощения: классическим примером может служить фильм «Вторжение похитителей тел» (“Invasion of the Body Snatchers”, 1956) режиссера Дона Сигела, в котором захватчики овладевают сознанием землян.
Кино времен холодной войны ныне зачастую смотрится лишь с усмешкой. Большинство кинопродукции тех времен – сущее барахло с любой точки зрения: примитивным спецэффектам сопутствуют тривиальные послания, близкие к лозунгам с пропагандистских плакатов. В то же время это кино особым образом существенное – именно благодаря фильмам типа «Захватчиков с Марса» (“Invaders from Mars”, 1953) режиссера Уильяма Камерона Мензеса установился канон представления Чужих, которому соответствуют также фильмы, поставленные спустя много лет после окончания холодной волны.
Представители внеземных цивилизаций являли собой отражение определенного видения мира, отношения к тому, что не известно и непонятно. Случалось также, что НФ-стратегии 50-х годов возвращались почти неизменными, хотя зачастую в измененном контексте. Достаточно вспомнить фильм «Война миров – следующее столетие» (“Wojna światów — następne stulecie”, 1981) режиссера Петра Шулькина, события которого весьма неоднозначным образом увязывались с польской действительностью 80-х годов.
11. В рубрике «Рецензии комиксов» напечатаны три коротких текста (стр. 69).
11.1. Рецензия Павла Матушека/Paweł Matuszek называется:
ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ НФ
(Emocjonalna SF)
Два года тому назад ФРЕДЕРИК ПИТЕРС снискал себе симпатии польских читателей великолепными «Голубыми таблетками». Это был небанальный бытовой комикс, повествовавший о трудной любви здорового парня к больной СПИДОМ молодой женщине, в одиночку воспитывающей малолетнего сына, зараженного HIV-вирусом. И хотя самое последнее произведение ПИТЕРСА – первая часть рассчитанного на четыре тома комикса «Люпус» (“Lupus”) – выполнено, казалось бы, в совершенно других рамках, если мы демонтируем все НФ-декорации, в глубине мы найдем то же, что видели раньше. Серьезную историю о созревании. Точнее начало такой истории.
Титульный Люпус закончил учебное заведение и вместе с приятелем Тони, которого уволили из армии, решил уйти в долгосрочный отпуск. Он купил старый транспортный космический корабль, и друзья отправились в междупланетное путешествие. Официально: с целью порыбачить на самых экзотических акваториях. Неофициально: чтобы побродяжничать, пользуясь для одурманивая своих организмов различными запрещенными субстанциями. Вероятно они занимались бы этим неопределенно долго, если бы не подобрали по дороге воспользовавшуюся автостопом девушку. Девушка очень красива, зовут ее Санаа, и она, к сожалению, притягивает неприятности, как дерьмо мух. Между друзьями возникает и растет раздор, а история заканчивается так, что рука немедленно тянется к следующему тому. Казалось бы, что это всего лишь очередной черно-белый НФ-комикс, но в нем слишком много правды о человеческих эмоциях, чтобы равнодушно пройти мимо него.
ФРЕДЕРИК ПИТЕРС «Люпус. T. 1» (Frederik Peeters “Lupus”, t. 1. Tłum. Wojciech Nowicki. “Post”, 2005).
В третьем томе «Революции» — комиксе «Монохром» — его автор, МАТЕУШ СКУТНИК по-прежнему неторопливо и чарующе рассказывает выдержанную в стимпанковой атмосфере историю. В центр таких историй он чаще всего помещает некое странное изобретение, имеющее аналог в известной нам действительности, и показывает, как он влияет на представленный в комиксе мир. Однако, по правде говоря, больше всего его интересует человек. Поэтому пусть никого не собьют с толка не совсем человеческие физиономии героев «Революции».
Сосредоточение на действующих лицах, их чувствах, нереализованных амбициях и поражениях творит из «Революции» весьма гуманистический комикс. Этот оттенок подкрепляется также его формой. Специфическое расположение кадров на странице и их величина фантастически регулируют ритм истории. Погружая в мягкие нежные краски создаваемый мир и его обитателей, СКУТНИК создает настроение меланхолии. Благодаря этому простому приему мы с интересом и сочувствием прослеживаем судьбы героев.
Вот так МАТЕУШ СКУТНИК, сочиняя и рисуя в домашнем затишье, создал один из лучших и интереснейших комиксных циклов в Польше. И кто знает, может быть и в Европе.
МАТЕУШ СКУТНИК «Революции, т. 3. Монохром» (Mateusz Skutnik “Rewolucje, t. 3. Monochrom”. “Egmont”, 2005).
Доктор Брайен, таинственный и непроницаемый, как и пристало серьезному герою комикса, постепенно превращается в польский аналог знаменитого Джокера – пленительного психопата с весьма своеобразным чувством юмора. В «Архипелаге души», втором альбоме о Брайане, ЯКУБ РЕБЕЛЬКА представляет не известный читателям эпизод странной и беспокоящей деятельности доктора. Му узнаем из него, что нужно делать с демоном, пожирающим человеческие души, а также что означает на практике известное утверждение, что «глаза являются зеркалом души». Очередная история о Брайане предоставляет также оказию для показа целой галереи странных существ родом из кошмара, который может присниться после просмотра фильмов Дэвида Линча.
РЕБЕЛЬКА – оригинальный рисовальщик, и пользуется он весьма разными источниками вдохновения. Рисунки в альбоме ассоциируются с творчеством как художников-сюрреалистов (ДЖОРДЖО де КИРИКО), так и иллюстраторов XIX века (ДЖОНА ТЕННИЕЛА и РОБЕРТА СЕЙМУРА), которых иногда считают предвестниками искусства комикса. Экспрессионистская деформация формы и пространства служит не только показу крайних эмоциональных состояний, но также сатирическим целям, поскольку РЕБЕЛЬКЕ нельзя отказать в специфическом чувстве юмора.
Чтение «Архипелага души» представляет собой путешествие во внутренний мир художника – путешествие, в которое стоит отправиться, хотя существует риск, что после возвращения уже ничего не будет казаться нам таким, как прежде…
облако тэгов
