Мэри Сун Ли/Mary Soon Lee (род. 1965) – американская писательница НФ и фэнтези, поэтесса, программист.
Родилась в г. Дублине, в юности жила в г. Лондоне. Окончила Тринити-колледж Кембриджского университета по специальности математика и компьютерное программирование. Работала в компании “Harlequin” в качестве программиста. Переселилась в 1990 году и в настоящее время живет в США (однако все еще скучает по Лондону). Писать начала в 1991 году – поначалу сценарии телефильмов, но затем переключилась на короткую прозу и уже в 1992 году дебютировала рассказом в журнале “Strange Days”. C тех пор опубликовала более 70 рассказов в жанровых журналах (“Analog”, “Interzone”, “Realms of Fantasy”, “Amazing Stories”, “Magazine of Fantasy and Science Fiction” и др.), жанровых антологиях (“The Years Best Fantasy #4”; “Sword and Sorceress XIV”; “Sword an Sorceress XX” и др.), семипрозинах и фэнзинах (“Tales of Unancipated”, “Space and Time”, “Dark Regions”, ”Visions SF” и др.). Часть этих рассказов вошла в авторские сборники писательницы: “Ebb Tides and Other Tales/Отливы и другие рассказы” (2002) и “Winter Shadows and Other Tales/Зимние тени и другие рассказы” (2002).
Некоторые из рассказов переводились на немецкий, французский, итальянский, голландский, чешский, польский, испанский, японский языки. На русский язык не переводились. Мэри Сун Ли известна также своими стихами – их к настоящему времени опубликовано более 300, пятнадцать из них номинировались на получение “Rhysling Award”, одно принесло ей звание лауреата (2014). Часть этих стихотворений вошла в авторский сборник “Crowned: The Sign of the Dragon. Book 1/Коронованный: Знак дракона. Книга 1” (2015).
1. В рубрике иностранной фантастики напечатаны два рассказа американской писательницы Мэри Сун Ли/Mary Soon Lee.
Первый рассказ, который называется в оригинале “Silent in the Cities” (1996, “Aboriginal SF”, Fall; 2002, авт. сб. “Ebb Tides and Other Tales”) перевела на польский язык под названием “Cisza w miastach/Тишина в городах” МАГДА ГАВЛИК/Magda Gawlik (стр. 3-5). Иллюстрации МОНИКИ СВЕТЛИК/Monika Świetlik.
Второй рассказ, который называется в оригинале “Assembly Line” (1995, “Interzone”, Aug.; 2002, авт. сб. “Ebb Tides and Other Tales”), перевел на польский язык под названием “Linia montaźowa/Линия сборки” АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakoniecznik (стр. 6-11). Иллюстрации МАРЕКА АДАМИКА/Marek Adamik.
В этих рассказах «молодая писательница вписывает девчачьи тревоги в поэтику классической научной фантастики» (Мацей Паровский).
На русский язык эти рассказы не переводились. Их карточек на сайте ФАНТЛАБ нет.
Биобиблиографии писательницы на сайте ФАНТЛАБ нет.
2. И новая встреча с американским писателем Филипом Диком. Рассказ, который называется в оригинале “The Short Happy Life of the Brown Oxford” (1954, “The Magazine of Fantasy and Science Fiction”, Jan.; 1954, “The Magazine of Fantasy and Science Fiction” [UK], № 9; 1985, авт. сб. “I Hope i Shall Arrive Soon”), перевела на польский язык под названием “Krótki szczęśliwy żywot brązowego oxforda/Короткая счастливая жизнь коричневого оксфорда” АННА КЕЙНА/Anna Kejna (12-16). Иллюстрации ПЕТРА ПУЦЕКА/Piotr Pucek.
Рассказ переводился на французский, итальянский, немецкий языки. На русский язык его перевел под названием «Короткая счастливая жизнь коричневого тапка» А. ЖАВОРОНКОВ в 1992 году. И это уже восьмая встреча с писателем на страницах нашего журнала (см. ”Fantastyka” №№ 2/1983, 9/1987; “Nowa Fantastyka” №№ 1/1990, 5/1992, 10/1993-1/1994, 3/1997, 6/1997; 8/1997). Карточка рассказа находится здесь А почитать об авторе можно тут
3. Роман британского (шотландского) писателя Иена Бэнкса/Iain M. Banks, который называется в оригинале “Feersum Endjinn” (1994), перевел на польский язык под названием “Qpa strahu” АРКАДИУШ НАКОНЕЧНИК/Arkadiusz Nakoniecznik. Иллюстрации ТОМАША ЛЕНЧИНЬСКОГО/Tomasz Lęczyński.
В номере публикуется пятая часть перевода (стр. 25-40). Роман переводился на итальянский, немецкий, французский языки. На русский язык его перевел в 2007 году Г.КРЫЛОВ под названием «Безаткатнае арудие». Карточка романа находится тут А почитать об его авторе можно здесь
7. Далее Мацей Паровский в статье “Świeckie cuda?/Светские чудеса?” рецензирует фильмы “The Frighteners” (реж. Питер Джексон, США, 1995), “Michael” (реж. Нора Эпрон, США, 1996) и “Lost Highway” (реж. Давид Линч, США, 1996), которые, по его мнению, объединяет тема потустороннего мира (стр. 60-61).
8. В рубрике критики (а точнее подрубрике «Писатели о фантастике») размещено начало статьи Яцека Дукая/Jacek Dukaj “Filozofia fantasy/Философия фэнтези”, в которой этот замечательный польский писатель пытается разобраться во внутренней логике произведений фэнтези (потому что испытания обычной логикой их сюжеты, герои и пр. не выдерживают – взяв для примера рассказ “Blękit Maga” Евы Бялоленцкой, Дукай весьма убедительно это доказывает) (стр. 66-67). Перевод этой статьи на русский язык можно найти здесь
9. В подрубрике «Рецензии» Яцек Собота/Jacek Sobota знакомит читателей журнала с наконец-то добравшимся до Польши романом-антиутопией русского писателя Андрея Платонова «Чевенгур» (Andriej Płatonow “Czewengur”. Tłum. Ireniusz Maślarz, Jadwiga Szymak-Rejferowa. “Łuk”, 1996. Серия “Biblioteka Rosyjska”) – замечательным образцом «российского магического реализма»;
Мацей Паровский рассказывает о романе английского писателя Терри Пратчетта «Только ты можешь спасти человечество» (Terry Pratchett “Tylko ty możesz uratować ludzkość” Tłum. Jarosław Kotarski. “Rebis”, 1997) – роман, когда это требуется, шутливый, но иногда мрачный, хорошо читается, может служить развлечением, но может и заставить духовно компьютеризованных подростков задуматься над принципами гуманизма;
Марек Орамус всесторонне обсуждает тексты переводной антологии «Новые легенды» (“Nowe legendy”. Wybór Greg Bear przy współpracy Martina Greenberga. Tłum. rózni. “Prószyński i S-ka”, 1997);
а Марта Павелэк/Marta Pawełek находит второй авторский сборник рассказов польского писателя Марека Хуберата «Второй портрет в алебастре» (Marek S. Huberath “Druga podobizna w alabastrze”. “Zysk I S-ka”, 1997) «несомненно одной из лучших книг среди появившихся в последнее время на польском рынке НФ» (стр. 68-69).
Далее некто Negocjator рекомендует читателям журнала сборник сатирических литературных миниатюр польского журналиста Томаша Бещада «2001. Альтернативная реальность» (Tomasz Bieszczad“2001. Rzeczywistość alternatywna”. “Von Borowiecki”, 1977);
некто Kunktator находит любопытным роман в стиле “horror” американского писателя Томаса Трайона «Хозяин урожая» (Thomas Tryon “Pan Żniw”. Tłum. Jan S. Zaus. “Alfa”, 1996. Серия “Biblioteka Dziel Wyborowych”);
некто Anihilator с сожалением констатирует, что оригинальный по замыслу и прекрасно изданный роман об альтернативной реальности (где в силу определенных обстоятельств Польша играет в 90-х годах XX века главную роль в Европе) польского писателя Мацея Лепянки «И на следующий день» (Maciej Lepianka “I w następnym dniu”. “Czarcie Żebro”, 1996) в литературном отношении оставляет желать много лучшего;
а некто Predator с заметным недоумением разглядывает книгу американского писателя и известного скандалиста Уильяма Берроуза «Тень возможности» (William S. Burroughs “Cień szansy”. Tłum. Andrzej Chajewski. “Amber”, 1977. Серия “Światowe Wydarzenia Literackie”), пытаясь ее должным образом классифицировать: это то ли роман (но с очень слабым сюжетом), то ли экологический трактат, написанный от лица ярого защитника природы (стр. 70).
10. В рубрике «НФ в мире» Анна Дорота Каминьская/Anna Dorota Kamińska реферирует февральский 1997 года номер чешского журнала ”Ikarie”, некто (anak) знакомит с содержанием февральского 1997 года номера журнала “Locus”, Кшиштоф Цыркот/Krzysztof Cyrkot рассказывает о январском 1997 года номере журнала “Analog ”, а Ева Попëлек/Ewa Popiołek и Доминика Матерская/Dominika Materska реферируют мартовский 1987 года номер журнала “Science Fiction Age” (стр. 71).
11. В рубрике «Наука и НФ» Анджей Зимняк/Andrzej Zimniak в статье “Krajobraz za million lat/Пейзаж через миллион лет” пытается предугадать, какой станет наша планета спустя десять тысяч веков (стр. 72-74).
12. В рубрике «Встреча с писателем» Марек Орамус беседует с Майклом Канделем/Michael Kandel – первым американским переводчиком книг Станислава Лема и к тому же писателем НФ (стр. 74-75).
13. В рубрике «Felietony» Рафал Земкевич/Rafał A. Ziemkiewicz в статье с достаточно вызывающим названием ”Zdekomunizować fantastykę/Декоммунизировать фантастику” призывает польский фэндом сотворить нечто вроде отечественной “Science Fiction Hall of Fame”, разобравшись с польскими фантастами по гамбургскому счету и избавившись от эффектов многолетнего натиска на читательскую публику со стороны влиятельных политических кругов и заказных рецензентов (стр. 76); Лех Енчмык/Lech Jęczmyk в статье “Czas przyszły dokonany/Свершившееся прошлое время” вспоминает о футурологии. «Футурология обладает собственной историей, и ознакомление с нею может оказать большую пользу тому, кто собирается поразмышлять о будущем. В ней во все еще полностью не преодоленной эпохе властвования коммунистических партий тотально доминировало прошедшее время, формируя облик настоящего и инструментально понимаемого будущего. Для примера: в Советском Союзе хранение старых газет считалось преступлением, а для нужд нескольких библиотек каждые несколько лет печатались новые варианты старых газет, скорректированных в соответствии с актуальным видением прошлого…» -- так начинается статья. Дальше и того интереснее: о строительстве домов в Варшаве и устройстве зеленых насаждений вокруг них с расчетом на минимизацию разрушений в безусловно неизбежной тотальной атомной войне; строительстве противоатомных убежищ (для партийной элиты и примерно 10% специалистов из разных областей знаний – остальное население предполагалось эвакуировать, а еще точнее пустить на распыл); строительстве метро (при Беруте), где основной целью строителей было создание туннеля под Вислой для безопасной переброски советских войск после (в случае) разрушения мостов. И много чего еще…(стр. 77); а Адам Холлянек/Adam Hollanek в статье ”Fenomen 15-letniej/Феномен 15-летней <”Fantastyki”>” размышляет над 15-летними итогами существования родного журнала (стр. 77).
14. В «Списке бестселлеров» присутствуют две книги польских авторов: “Xavras Wyżryn” Яцека Дукая и “Noc bezprawia” Марцина Вольского (стр. 78).
15. В рубрике «На книжном рынке» Войтек Седенько рассказывает в статье “Pod znakiem hard SF/Под знаком твердой НФ” о майских новинках книжного рынка (стр. 79).
6. И еще один материал, посвященный Ролану Топору.
Это небольшая статья Мацея Паровского, которая называется “Błysk Topora!” (стр. 59).
БЛЕСК ТОПОРА!
В семидесятых годах в польской культурной прессе ярко отражался блеск Топора. Человек, стреляющий по мишеням, нарисованным на его собственных ступнях.
Смятое пятерней лицо.
Цирковой шатер с двумя дверьми – над одной написано: “Вход бесплатный”, а над второй, с противоположной стороны: “Стрельба по живым мишеням. Цена билета…” И многое, многое другое.
Это имело вкус провокации, брошенного вызова, насмешки, но и фантастического жуткого синтеза тоже. Именно эта школа породила более поздние и, быть может, более изощренные в художественном отношении продукты творчества МЛЕЧКИ/Mleczko, КАПУСТЫ/Кapusta, САВКИ/Sawka, ХРОБОКА/Chrobok, вероятно ЧЕХОТА/Czеchot, на комиксах которых воспитывались также НФ-авторы и НФ-активисты третьего поколения.
Орамус, Баранецкий, Ковальский должны это помнить – рисунки Tопора часто появлялись на страницах студенческого еженедельника “Politechnik”, печатаясь по тому же принципу, по которому сейчас печатаются в ежемесячнике “Nowa Fantastyka” рэтмены Невядомского. Мы публиковали их в нарушение авторских прав, но тогда авторскими правами никто не заморачивался. Повторяю – в ту пору Топор открывал нам свой лик провокатора, насмешника, “черного юмориста”, мучителя, что, однако, смахивало на философию животворного всеобщего разоблачения, осмеивания, шутовства. Топор издевался, дезавуировал серьезность и качество Божьего творения; но и Бог, создавая Топора, пошутил, придав ему внешний облик шута, несерьезного человека. Шутник сам выглядел как шутка Бога, Думаю, что, вопреки видимости, оба находили это весьма забавным.
В манере Топора заметна некоторая механистичность, склонность к игре на одной струне – что потом оказывается прозорливостью. Получается, что вульгаризация, тривиализация всего и вся нацелены на стимуляцию ума, а не на его оскорбление. Мне известны два значительных фильма по Топору (созданных с участием Топора). «Жилец» Романа Полянского (1976), поставленный по «Химерическому жильцу» Топора, тоже ведь сыгранный на одной струне, был по сути кафкианской притчей. Издевательской, забавной и ужасающей.
Топор обладал удивительным даром писать просто, незатейливо, ненавязчиво, но в то же время логически последовательно. Только это потом как-то разрасталось в голове, и сумма событий оборачивалась взрывом смысла и ужаса. Злой дух места, ксенофобное окружение, равнодушие, глупость и вредность парижан доводят в фильме жильца-Трелковского до самоубийства.
Даже фигура круга (ronda)в этом фильме (и в романе тоже) кажется очевидной, бесхитростной. То же самое с рисунками Топора. Они осознанно топорные, трудно назвать художника мастером штриха и линии. И в то же время они кажутся очень аккуратными. Его рисунки к чешско-французскому мультипликационному фантастическому фильму «Дикая планета» (1973, режиссер Рене Лалу/Rene Laloux) – это квинтэссенция быстролетной онирической поэзии. Топор, когда хотел, умел быть и таким.
Я помню (снова воспоминание человека третьего поколения), как мы смотрели фильм в клубе “Remont” – история о таинственной цивилизации великих драгов тоже была вписана в круг. И тоже потрясала. В основу сценария фильма лег роман Стефана Вуля/Stefan Wul -- писателя, известного у нас по роману “Remedium” ("Odyssee sous controle...", 1959), изданному в 1982 году, тоже безыскусному, однако высоко оценивавшемуся в первых читательских опросах нашего журнала.
Простота, легкость – может быть в этом все дело? Топор творил так, словно забавлялся этим, он давал волю фантазии, не связывал себе рук правдоподобием, не оттачивал технику, доводя ее до совершенства. Его произведения рождались как бы автоматически, сами по себе, в той сфере, где мечты встречаются с кошмарами, а восхищение с ужасом. Он любил жизнь и поэтому показывал, как мало требуется для того, чтобы ее обезобразить. Он был, вероятно, человеком нашего круга, только плохо поддающимся квалификации. Руки у него находились где-то в “ужасах”, голова – в социологической фантастике, а где ноги? Только он и сумел бы, кстати говоря, это нарисовать.
облако тэгов
