Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
Вашему вниманию предлагается перевод рассказа Кларка Эштона Смита «The Fulfilled Prophecy» — https://fantlab.ru/work124151
Дорогие коллеги, несмотря на то, что рассказ впервые был опубликован в 2004 году, он, положа руку на сердце, крайне слабый, возможно, что произведение было написано мастером в далёкие годы юности. Хотя, возможно, если я не прав, то знатоки меня поправят.
Исполнившееся пророчество
Ты можешь посчитать эту историю случайным совпадением. В самом деле, можно вообще не верить этому рассказу. Но факты вполне достоверны и, на мой взгляд, слишком примечательны, чтобы их можно было объяснить простым совпадением.
Я нашёл первую часть истории в ветхой рукописи Телегу, написанной, вероятно, семь веков назад, которая сегодня хранится в частной библиотеке в Мадрасе. Если судьба или любопытство когда-нибудь приведут тебя в этот город, и ты получишь доступ к библиотеке, то обнаружишь рукопись и сможешь прочесть её.
Книга якобы была написана неким Викрамом Ру, брамином, который в своё время имел большое уважение в Раджапуре, Королевстве Декана, прекратившем своё политическое существование около трёх столетий назад.
Пропустив значительное количество трактатов, которые он написал, и перечисление добродетелей Натха Сингха, тогдашнего раджи Раджапура, рукопись начинается примерно так:
«Во времена правления самого благодетельного правителя (Натха Сингха) произошло странное событие, о котором я собираюсь поведать.
Как заведено древним обычаем, всеведущий Натха Сингх в среду созвал визирей и сел на троне в Зале аудиенций, чтобы вершить правосудие над своими подданными.
И было так, и многие дела рассматривались всемогущим правителем, а решения его были исполнены мудрости и справедливости для всех и каждого.
Наконец в Зал аудиенций вошёл странствующий садху. Лицо его венчали отпечатки прожитых лет, а длинные локоны были подобны снегам вечных Гималаев.
Натха Сингх выжидающе наклонился к нему, и все присутствующие молча ожидали его жалобы. Некоторое время старик молчал, а его глаза, странно светились, как у человека, видящего многое, и были устремлены в лицо раджи. Наконец он заговорил, и слова с трудом долетали до ушей внимающих слушателей.
— Знай, Натха Сингх, — молвил он, — что Царству твоему придёт конец. Но наступит он ни во дни твои, ни во дни сынов твоих. Но через много лет, когда от тебя и многих, кто следует за тобой, останутся лишь воспоминания былого дня, с Севера придёт великая армия. А во главе будет скакать воин на белом коне, рождённый в далёкой стране. То будет могучий полководец, а люди его будут подобны песку на морском побережье. И пред ними воины Раджи растают, как снег в пустыне. И в тот день падёт Раджапур, и живущие в нём будут преданы мечу. И прежде чем сядет солнце, царствующий Раджа умрёт, и его Царство перейдёт к завоевателям. И после него не будет больше твоего народа, и Раджапур станет лишь провинцией могущественной империи. И на троне твоём воссядет тот всадник на белом коне, и станет править, как наместник при императоре.
Садху замолк. Некоторое время он стоял молча, а потом повернулся и медленно вышел из Зала аудиенций на улицы Раджапура. На какое-то время в Зале воцарилось мрачное предчувствие, и раджа задумался, действительно ли странное пророчество когда-нибудь сбудется.
А садху покинул Раджапур, и никто не мог сказать, куда он направился. Все вспоминали лишь его глаза, глаза человека, который многое повидал».
Несколько месяцев спустя, находясь в Хайдарабаде, я наткнулся на продолжение рукописи. Друг, которому я рассказал историю, изложенную в тексте Викрама Ру, снабдил меня историей войн Акбара. Открыв один из томов, он указал на отрывок, описывающий падение Раджапура. Книга была написана живо и с упоминанием многих деталей, местным историком, малоизвестным даже в Индии наших дней. Автор, живший во времена правления шаха Джихана, приложил немало усилий, чтобы исполнить работу полно и точно. Отрывок, на который указал мой друг, повествовал о следующем:
«Абдул Марраш, знаменитый полководец, после завоеваний в Раджпутане был послан Акбаром вести войну в Декане. Его обширные и успешные заслуги принесли ему полное доверие его Господина, и в новой кампании он более чем оправдал ожидания Акбара. Несколько мелких государств Абдул Марраш сокрушил одним ударом и, в конце концов, явился в Раджапур, богатое и знатное королевство, расположенное на плодородной равнине Южного Декана и управляемое принцем по имени Насир Сингх. Армия Насира, которую он лично возглавлял, встретила Абдула Марраша на равнине вне стен города. Великий полководец, верхом на белом коне, возглавил атаку и разил врагов подобно бури, ломающей тростник. Вскоре всё было кончено, и армия Насира Сингха, в которую был призван весь цвет Раджапура, полегла на поле боя или была пленена победителем. Сам Насир спасся бегством и благополучно добрался до стен города.
Раджапур был взят в тот же день; Абдул Марраш, слишком нетерпеливый, чтобы ждать следующего восхода солнца, двинулся вперёд и приказал немедленно атаковать. Раджапур разграбили, а Насира Сингха убили в тщетной попытке к бегству ещё до заката.
В награду за выдающиеся заслуги Абдул Марраш был назначен субадаром, или губернатором новой провинции».
Перевод рассказа, выполнен по тексту издания The Ultimate Weird Tales Collection — 133 stories — Clark Ashton Smith (Trilogus Classics).
Вашему вниманию предлагается перевод рассказа Кларка Эштона Смита 1930 года «A Copy of Burns» — https://fantlab.ru/work124142
Томик Бёрнса
Эндрю Макгрегор и его племянник Джон Малкольм были очень похожи, за исключением единственной особенности. Оба являлись типичными шотландцами, до почти карикатурности; оба — с худощавыми лицами и плотно сжатыми губами, крепко сложенной фигурой; оба бережливы до скаредности; и оба любили неугасимой любовью скалистую почву своих соседних ранчо, раскинувшихся на склоне холма в Эль-Дорадо. Разница заключалась в том, что Макгрегор, уроженец Айршира, был фантастически влюблён в поэзию Бёрнса, которую он цитировал по всем возможным поводам, независимо от того, приходился ли стих подходящим к месту или же нет. Но юный Малкольм, калифорниец по происхождению, питал тайное презрение ко всему, что связано с рифмой или метром, и считал литературный энтузиазм дяди странной природной слабостью, в остальном здорового и достойного восхищения человека. Впрочем, это мнение он всегда тщательно скрывал от старика, хотя скрывал его не только из уважения к возрасту, но из-за любви к родственнику.
Макгрегору не стукнуло и восьмидесяти, но целая жизнь тяжёлого труда согнула его спину и поглотила жизненные силы. В течение нескольких месяцев его здоровье пошатнулось, и теперь он стал совсем немощен. Считалось, что он оставит ухоженный сад, а также приличный вклад в Пласервилльском банке Джону Малкольму, сыну своей сестры Элизабет, а не собственным сыновьям Джорджу и Джозефу, которые устранившись от деревенской работы много лет назад, теперь процветали в Сакраменто. Юный Малкольм, безусловно, заслуживал этого; а ранчо, оставленное ему родителями, было беднее, чем у Макгрегора, и никогда не приносило больше, чем средств на скудное пропитание, несмотря на трудолюбие его владельца.
Однажды Макгрегор послал за племянником. Молодой человек нашёл дядю сидящим в кресле перед камином, ослабевшим до жути, и его пальцы беспомощно дрожали, когда старик переворачивал страницы потёртого томика Бёрнса, который держал в руках. Его голос превратился в еле слышный, хриплый шёпот.
«Моё время вот-вот придёт, Джон, — сказал он, — но я хочу сделать тебе подарок, прежде чем умру. Возьми этот томик Бёрнса. Я рекомендую тебе его внимательно прочесть».
Роберт Бёрнс (1759—1796) — шотландский поэт, фольклорист, автор многочисленных стихотворений и поэм
Малкольм, слегка удивлённый, принял подарок с надлежащей благодарностью и со всеми подобающими выражениями заботы о здоровье дяди. Он отнёс книгу домой, поставил на полку, где лежали альманах, Библия и два каталога, заказанные по почте, и с тех пор забыл о ней.
Спустя неделю Эндрю Макгрегор умер. После того как его похоронили на кладбище Пласервилль (Джорджтаун), начались поиски завещания. Однако его так и не обнаружили, и со временем сыновья Макгрегора предъявили права на собственность отца. Затем они продали ранчо, не заботясь о том, чтобы сохранить его для себя.
Джон Малкольм проглотил разочарование и с угрюмым молчанием продолжал пахать свой каменистый склон, поросший виноградными лозами и грушевыми деревьями. Он скопил немного денег, приобрёл ещё немного земли и, в конце концов, добился сносной комфортной жизни, которую, однако, мог поддерживать только ценой непрестанной работы. Он женился, и у него родилась дочь. Он назвал её в честь своей матери — Элизабет, которую очень любил. Двадцать лет спустя долгие часы непосильного труда плюс пристрастие к самогону «Эльдорадо» наконец сделали своё дело. Преждевременно измученный в пятьдесят лет, Джон Малкольм лежал при смерти. Началось двухстороннее воспаление лёгких, и доктор не стал притворяться, что осталась какая-либо надежда.
Жена и дочь Малкольма сидели у его постели. От природы молчаливый мужчина, теперь бредил, болезнь развязала ему язык, и он болтал часами. В основном он говорил о деньгах и имуществе, которые когда-то надеялся унаследовать от Эндрю Макгрегора, и сожаление о его потере смешивалось с упрёками в адрес дяди. Утраченное завещание было давно всеми забыто, и никому и в голову не приходило, что Малкольм столь сильно беспокоился о нём все эти годы.
Жена и дочь были потрясены его болтовнёй. Пытаясь отвлечься, Элизабет взяла с полки книгу Бёрнса, которую Макгрегор когда-то подарил племяннику, и принялась переворачивать листы. Она читала то стихотворение, то строфу, и с механической лихорадочностью её пальцы ловко перелистывали страницы. Вдруг девушка наткнулась на тонкий листок писчей бумаги, вырезанный точно по размеру книги и вклеенный столь аккуратно, что никто не заметил бы его присутствия, не раскрыв книгу в нужном месте. На этом листе выцветшими чернилами была начертана последняя воля Эндрю Макгрегора, в которой он завещал всё своё имущество Джону Малкольму.
Девушка молча показала завещание матери. Когда они склонились над пожелтевшей бумагой, умирающий перестал бормотать.
«Что это?», — спросил он, взглянув на женщин. Очевидно, теперь он пришёл в себя, и понял, кто его окружает. Элизабет подошла к кровати и рассказала ему, как нашла завещание. Он ничего не сказал, но лицо его стало пепельным и безжизненным, с застывшим выражением удручённого отчаяния. Больше он ничего не произнёс. Он умер в течение тридцати минут. Вероятно, его смерть на несколько часов ускорил сердечный приступ.
Перевод рассказа, выполнен по тексту издания "The Ultimate Weird Tales Collection — 133 stories — Clark Ashton Smith (Trilogus Classics)".
облако тэгов
