Данная рубрика посвящена всем наиболее важным и интересным отечественным и зарубежным новостям, касающимся любых аспектов (в т.ч. в культуре, науке и социуме) фантастики и фантастической литературы, а также ее авторов и читателей.
Здесь ежедневно вы сможете находить свежую и актуальную информацию о встречах, конвентах, номинациях, премиях и наградах, фэндоме; о новых книгах и проектах; о каких-либо подробностях жизни и творчества писателей, издателей, художников, критиков, переводчиков — которые так или иначе связаны с научной фантастикой, фэнтези, хоррором и магическим реализмом; о юбилейных датах, радостных и печальных событиях.
24 апреля и 29 мая 2024 года в Петербургском Доме писателя состоялись завершающие сезон седьмое и восьмое заседания Литературной студии имени Андрея Балабухи. Их тема – выполнение домашнего задания и его обсуждение.
1-2 – Участники заседания 24 апреля; 3 – Участники заседания 29 мая
На традиционных «пятиминутках хвастовства» Леонид Шелудько представил собравшимся подборку стихов, опубликованных в альманахе поэзии «Окно», а Валерий Шлыков – конкурсный фэнтезийный рассказ «Роение» (номинант фантлабораторной работы №26), вышедший в легендарном журнале «Уральский следопыт» (№4 за 2024 год) (https://fantlab.ru/work1831239).
4 – Обложка журнала «Уральский следопыт» с рассказом В.Шлыкова
Вот как звучало задание и сопровождающий его комментарий: «В кулуарах нашей Студии и в ходе дискуссий не раз и не два звучало пожелание почаще давать нетривиальные задания. Вот вам – получите.
…предлагается следующее:
Написать НАЧАЛО повести про ПИСАТЕЛЯ. В любом жанре и стиле на ваш выбор, главное – чтобы ваш текст с первых строк цеплял потенциального читателя (слушателя-студийца)
А) увлекательным действием
Б) психологической напряженностью
В) какой-либо странностью или загадкой
Г) красотой литературного слога
Д) чем-либо еще.
Понятно, что все пункты сразу не потянем, поэтому выбираем, что нам ближе, и над этим работаем.
Объем текста – не более 1,5 тысяч знаков (это лишь самое-пресамое начало).
Обсценной лексики – минимум».
Студийцы проявили завидную активность. Со своими началами повестей выступили почти все посетившие Дом писателя в апреле и мае члены Студии: Ю.Гаврюченков, Т.Берцева, Л.Шелудько, А.Шелегов, В.Кузнецов, В.Шлыков, А.Емельянова (24 апреля), Ш.Маниев, Г.Лебедев, И.Кучеренкова (переслала по электронной почте) и С.Сатучина (29 мая). В финале второго заседания начало своей недописанной повести зачитала Елена Ворон – мой соруководитель. Этот текст вполне гармонично прозвучал в рамках разработанного ею же самой задания.
5 – Юрий Гаврюченков; 6 – Татьяна Берцева; 7 – Леонид Шелудько; 8 – Вадим Кузнецов; 9 – Анастасия Емельянова
Обсуждение было активным, хоть и довольно сумбурным. В нем участвовали все и каждый, причем, некоторые студийцы выступали по несколько раз. Сказано было много трезвых замечаний, но не меньше и крайне субъективных мнений (порой на краю здравого смысла). Не думаю, что стоит пересказывать все произнесенное. Гораздо интереснее будет привести здесь несколько текстов, чтобы читатели этого материала смогли составить собственное (непредвзятое) мнение о нашей текущей работе.
10 — Валерий Шлыков
Невсупорочь (Валерий Шлыков)
Иван Федорович Водосвятский скоропостижно скончался. «Что за новости?! — подумал он. — Не успеешь пожить — и нате! Безобразие! Кто распорядился?» Разволновавшись, он потянулся было за валерианкой — а никак! Мертв ведь, то есть обездвижен. Тьфу!
Иван Федорович был писателем. В молодости заявив о себе двумя-тремя сносными повестями о подвигах подводников (детали ему открыл за бутылкой тесть Петрович), он с тех пор без малого пятнадцать лет сочинял многотомную эпопею из жизни поморов. Поморы представлялись ему эдакими большими белыми птицами, отчего перо нет-нет и выводило: «Степан загоготал и забил крыльями». Поскольку Иван Федорович на Севере никогда не был, тамошнее население в глаза не видывал, его поморы напоминали то казаков «Тихого Дона», то сибиряков «Угрюм-реки», а то и индейцев Майн Рида. Первые тома, давно написанные, отлеживались в нескольких издательствах: не брали. Но Иван Федорович не унывал и вчерне заканчивал шестой. «В конце концов, — философски заключал он, — и «Бориса Годунова» не сразу приняли, и «Улиссу» отказали двадцать раз! Между тем моя вещица (так Иван Федорович игриво называл бумажного монстра, подмявшего под себя уже три подоконника, два стола и полдюжины стульев) местами недурна, взять хотя бы это: “От нее веяло влагой властной воли, сопротивляться коей Степану было невсупорочь”». Что такое «невсупорочь», Иван Федорович в точности не знал, но застенчиво гордился, что не хуже Карамзина и Достоевского может придумывать неологизмы.
Тут Водосвятский вспомнил о своем незавидном положении, и скупая слеза скатилась по небритому третий день лицу. Неужели конец? Ах, как некстати! Его «сокол ясный» Степан только добрался до Петербурга, где безжалостная красавица Аксиния готова была выпотрошить его, как курицу…
Легкий шелест привлек внимание Ивана Федоровича. Скосив, как мог, взгляд, он увидел незнакомого человечка, одетого в странные белые одежды, как в перья. Человечек поклонился, отчего шелест усилился, и сказал:
Человечек неопределенно взмахнул рукой. Невольно последовав взглядом, Иван Федорович в ужасе зажмурился: подоконники, столы и стулья сияли первобытной пустотой: романа не было!
— Я мертв! — сердцем взвизгнул писатель, решив, что происходящее — посмертные галлюцинации.
— Писатели не умирают! — осклабился человечек. — Им уготована другая судьба. Пойдемте же, я покажу. И кстати, зовите меня Невсупорочь!
11 — Алексей Шелегов
Без названия (Алексей Шелегов)
Как следует попарившись баньке, а затем расположившись на веранде, Александр Сергеевич, как обычно, занялся своим любимым делом – вечерним структурированием всех деревенских новостей, собственных мыслей, ощущений и накопившихся за день заметок, периодически не забывая прикладываться к рюмочке уже в меру разбавленного и быстро настоенного на можжевеловых ягодках спирта.
Замирала дневная активность птиц, потянуло вечерней прохладой с недалекой реки, терпко запахло хвоей. Степлеров, омытый благотворными водами местных криниц, от души отхлеставший своё бренное писательское тело веничком из самого воспетого в русской поэзии древа, испытывал ничем непередаваемую невесомость и трепыхание воспарившей своей бессмертной сути. Ощущение всеобъемлющего и всеохватывающего счастья проникло, кажется, в каждую клеточку писателя Степлерова. Он закрыл глаза и всем своим телом ощутил это проникновение. Ветер с шелестом перебирал страницы его дневника, а перо выпало из рук охваченного негой писателя.
Но что-то в этой всеобщей картине любви и гармонии было не так, было не устроено, забыто и не охвачено. Это что-то небрежно топорщилось возмутительной складкой на пастельно-ровной ткани умиротворения, черной точкой мухи навязчиво жужжало вдалеке, постепенно разрастаясь до зловещей тени каркающего ворона. Это что-то, шумя, ворча и ломая все представления о счастьи и мире, разрывая в клочья вечернюю идиллию художника, уже вторгалось в мир многотонной массой и металлическим лязгом, который производила летящая по проселку установка ЗРК, обдавая все вокруг пылью и швыряясь по сторонам изрыгаемым ею шумом и грохотом.
Александр Сергеевич, вздрогнув от дребезга тягача, очнулся, подобрал перо, недовольно поерзал тощим задом в плетеном кресле, несколько минут напряженно смотрел в девственно чистую страничку дневника, потом в сердцах плюнул, захлопнул ежедневник и отправился спать.
12 – Елена Ворон
Золотые слова (Елена Ворон)
Сквозь щели в рассохшихся ставнях наружу пробивался свет, украшал ночь золотыми нитями. Дикий виноград густо оплел стены и крышу неказистого домика; на влажных от росы листьях трепетали призраки звезд, а настоящие звезды растерянно глядели вниз с распростертого над городом высокого, прозрачного неба.
Город был темен и тих, даже собаки не брехали, затаившись. Облава на Мастеров. Прибыл отряд из столицы, и стражи порядка рыщут по улицам, обыскивают дома. В полном безмолвии; не слышно ни криков, ни плача, ни брани. Город Мастеров – особый город. Молчаливый, полный собственного достоинства. Ах, как не любят этот маленький приморский городок в деловой и богатой столице! Как кривят лица королевские маги, едва речь заходит о Мастерах…
Видно, кончилось магическое терпение. Нашептал Высший маг дурные слова юному правителю, который взошел на престол после кончины отца – Арк Даби Мудрого, прозванного Отважным. Отвадил Арк Даби от своего двора магов-кровопийц и магов-лгунов, запретил им являться в столицу и магичествовать в полную силу. Позволил кровопийцам лишь колдовать потихоньку, вполсилы, а лгунам и того позволения не дал. Если понесется под небом смердящее заклятье мага-лгуна, не избежать тому наказания, магические его причиндалы будут изъяты в пользу королевского двора, а самого лгуна заточат в подземных пещерах, куда не заглядывают звезды. Но не стало Арк Даби, и не хватит юному принцу ни мудрости, ни отваги – не выстоит он перед Высшим магом, покорится, откроет слух наговорам с наветами, последует советам хитроумным да гибельным. Уже последовал. Стражи порядка в городе Мастеров бесчинствуют.
Золотые нити на ставнях горели во тьме, отливали красным, зеленым, синеватым. Предательские переливы любому подскажут, чем занят Мастер Эр Линго. Бесстрашный, безрассудный Мастер Слов, посмевший не заметить присланный из столицы отряд стражей.
СЕКЦИЯ ФАНТАСТИКИ И ЛИТЕРАТУРНОЙ СКАЗКИ
20 мая 2024 года в Петербургском доме писателя состоялось последнее в сезоне 2023/2024 годов (восьмое) совместное заседание Секции фантастики и литературной сказки и Секции научно-популярной, документальной и публицистической литературы.
13 – Участники заседания; 14 – Александр Железняков и Тимур Максютов
Главной его темой изначально было заявлено закрытие сезона. Однако, на практике в значительной степени заседание оказалось посвящено «хвастовству» членов Союза писателей Санкт-Петербурга и членов актива секций. А похвастаться было чем.
Виктория Черемухина предъявила нам диплом Конкурса прозаической миниатюры имени Юрия Куранова и диплом III степени IX Международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман» в номинации «Проза».
15–17 – Виктория Черемухова и ее награды
Елена Шумара представила сборник «Свидетель», изданный в 2024 году в серии «Потустороннее» издательствами АСТ (Москва) и «Астрель-СПб) (https://fantlab.ru/edition411518). В него вошли Рассказы современных отечественных писателей в жанрах мистики, магического реализма и хоррора. Среди авторов сборника оказались наши товарищи: Елена Шумара с рассказом «Когда Олле исполнится сто» и Виктория Черёмухина с рассказом «Под толщей вод».
18 – Обложка сборника «Свидетель»
Неутомимая Юлия Андреева похвасталась изданием сразу четырех книг, выпущенных в издательстве «Северо-Запад» (Санкт-Петербург) в 2023-2024 годах, которые она составляла и готовила к печати. Среди них сборник рассказов о танце "Музыка тет-а-тет" (Серия «Петраэдр», вып.79), сборник малых поэтических форм от однострочника до семистрочника петербургских поэтов «Мгновения вечности» (Серия «Петраэдр», вып.83), сборник стихов и прозы «Живи играя!» (Серия «Петраэдр», вып.82), сборник рассказов«Судьбы, которые нас выбирают» (Серия «Петраэдр», вып.81). Во многих из них публиковались наши товарищи.
19-21 – Юлия Андреева и составленные ею сборники
Людмила Лапина представила нашему вниманию научно-популярную книгу «Память о Петре Великом в Ленинградской области» (Издательство «Родные просторы» (Библиотека журнала "Невский альманах"), 2022) и грамоту Законодательного собрания Санкт-Петербурга за участие в конкурсе на соискание литературной премии ЗакСа имени маршала Советского Союза Л.А.Говорова.
22-23 – Людмила Лапина с книгой и грамотой
Староста Литературной студии имени Андрея Балабухи Татьяна Берцева похвасталась рецензией на ее книгу «Лучший парк Лесного» (https://fantlab.ru/work1797128), вышедшей в журнале «Нева» (№1 за 2024 год). Затем показывал свои награды Иван Карасев. Подробно поговорим о них после январского («лауреатского») заседания. А еще мы познакомились с новыми научно-популярными книгами Сергея Касаткина.
24 – Татьяна Берцева с журналом «Нева»
Затем выступил Сергей Ачильдеев, который вместе с председателем Секции научно-популярной, документальной и публицистической литературы Александром Железняковым ездил на десятые (юбилейные) Азимовские чтения, проходившие на Смоленщине и в Беларуси. Он рассказал о наиболее интересных событиях чтений. В первый день состоялись встречи с читателями в сельской школе села Первомайского и пленарное заседание в Вязьме о будущем и настоящем, о творчестве Айзека Азимова. Во второй день чтений делегация посетила город Мстиславль в Беларуси и заехала на Ржевский мемориал, который произвел на писателей сильное впечатление.
25 – Сергей Ачильдеев
Завершая творческий отчет, А.Железняков зачитал чрезвычайно любопытное выступление Сергея Удалина о стихах Азимова.
Для справки приведу текст, размещенный на сайте «Библиотеки Смоленской области»: «26 апреля 2024 года в Центральной районной библиотеке, в рамках X-ых Азимовских чтений, которые ежегодно проходят в п. Шумячи, на родине русского писателя-фантаста А. Азимова, прошла встреча с писателями из Санкт – Петербурга: главным редактором интернет-журнала «Мозгократия», дважды лауреатом конкурса профессионального мастерства петербургских журналистов «Золотое перо», лауреатом литературной премии имени А. Беляева, членом Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, членом Союза писателей Санкт-Петербурга Сергеем Игоревичем Ачильдиевым и российским писателем, руководителем работ в области создания ракетно-космической техники, инженером – физиком, Академиком Российской академии космонавтики им. К. Э. Циолковского Федерации космонавтики России, Европейской академии естественных наук, Членом Союза писателей Санкт-Петербурга Александром Борисовичем Железняковым. Тема встречи: «Человек в космосе: вчера, сегодня, завтра».
Писателей из Санкт-Петербурга сопровождала делегация из п. Шумячи в составе начальника отдела по культуре и спорту Шумячского района Т. Г. Семёнова, заведующей методико-информационным отделом Шумячской централизованной библиотечной системы Е.В. Елисеева и председателем Шумячского общества краеведов «Порубежье» И. И. Морозовым.
Открыла встречу Т. Г. Семёнова, которая рассказала присутствующим в зале читателям об Азимовских чтениях, которые проходят под девизом: «Открываем мир, Вселенную и книги Азимова». Их цель: вспомнить знаменитого земляка, рассказать о его книгах, заинтересовать и вызвать интерес к чтению и изучению истории родного края.
С.И. Ачильдиев и А. Б. Железняков рассказали читателям о будущем нашей цивилизации, об искусственном интеллекте, о космических просторах Вселенной, об успехах в развитии космической науки и техники. Затем писатели ответили на многочисленные вопросы присутствующих в зале: «Есть ли жизнь на Марсе», «Когда люди полетят к другим планетам?», «Не опасно ли для человечества осваивать новые планеты?» и многие другие.
Поблагодарила гостей и вручила им памятные подарки директор Вяземской ЦБС Г.А. Краснова».
Под занавес официальной части заседания выступила Марина Бойкова-Гальяни, которая рассказала о своей жизни и творчестве в связи с предстоящим приемом в Союз писателей Санкт-Петербурга. А также несколько слов сказала Юлия Шутова, коснувшись итогов ежегодного XIX Санкт-Петербургского международного книжного салона.
Дорогие друзья, когда-то я разместил здесь небольшой набросок, который теперь напечатан в виде статьи в почти 3 а. л. Скачивание в один клик. Желающие читать бумажную версию вскоре могут обратиться в ближайшую православную семинарию или академию, так как журнал "Скрижали" печатается только для библиотек (возможно, его оправляют и в некоторые крупные городские библиотеки).
Добрый день, уважаемые друзья, коллеги, жители Фантлаба!
Рыскал я тут по Всемирной паутине в поисках фотографий моего любимого автора — Айзека Азимова, и случайно набрел на чудовищный, по своим масштабам, фото-архив Калифорнийского университета. Помимо огромного количества снимков относящихся к истории США, среди коллекций в открытом доступе и абсолютно бесплатно выложены почти 6 тысяч снимков, которые сделал фотограф фэндома НФ Джей Кей Кляйн (1931–2012). В большинстве автобиографических или биографических книг фантастов США присутствуют его фотографии.
А вот немного его снимков, которые мне приглянулись.
Айзек и его дочь Робин в 1971 году
Премия Туманность или Небьюла, которую в 1965 году получил Роджер Желязны
1967 год, Харлан Эллисон пытается взять на руки Азимова
море очкариков, а в центре Лестер дель Рей
Если у Вас хватило терпения дочитать до этого момента, то Вас ждет ещё один бонус.
В начале апреля 2022 года Национальный архив США выложил в открытый доступ все анкеты переписи 1950 года!
Я решил немного побаловаться и нашел анкету Айзека Азимова.
Если анкету на картинки видно плохо, то здесь можно ее разглядеть получше.
Из данных анкеты мы видим номер дома и квартиры, где проживал Айзек со своей первой женой Гертрудой в 1950 году, их возраст, место рождения, где, кем и сколько часов в неделю работают. Честно скажу, что не было времени поискать других великих фантастов, если вдруг кто-то еще найдет что-нибудь интересно, пишите в комментариях.
Как известно, скоро закончится первый сезон сериала «Основание» от Apple TV, созданный по мотивам произведений Айзека Азимова, поэтому я решил провести мысленный эксперимент и хочу поделиться с Вами, уважаемые коллеги и жители Фантлаба, тем, как бы отреагировал, по моему мнению, Азимова на этот «шедевр кинематографа». Для решения данной задачи я воспользовался письмами Азимова, излагающими взгляды мастера.
постер сериала
Что касается экранизации произведений Азимова.
Письмо от 3 июля 1956 года
Среда, в которой появляется моя работа (печатная страница), находится под моим полным контролем. За исключением незначительных изменений, которые были согласованы между редакторами и мной, истории в том виде, в каком они появляются, написаны под моим именем и представляют мою работу.
Телевидение и фильмы означали бы адаптацию. Я не хочу, чтобы мои истории «адаптировались», если только у меня не будет права вето, чтобы убедиться, что они не адаптированы до погибели, в которой даже деньги не являются достаточной компенсацией...
В качестве примеров «адаптации до погибели» я имею в виду создание нелепого любовного интереса там, где у меня его нет; привязывание счастливого конца там, где требуется трагический, и, прежде всего, смещение науки после того, как я сделал всё возможное, чтобы сделать её разумной и правдоподобной.
Письмо от 11 февраля 1979 года
Я не доверяю Голливуду. Весь мой опыт показывает, что любые договорённости, в которых участвуют голливудские дельцы, распадаются по любой из тысячи причин.
Азимов
Что касается изменений пола персонажей в сериале, вроде того, что Гаал Доркин, Ето (Ито) Демерцел и Сальвор Хардин стали женщинами. И что многие герои довольно загорелые.
Письмо от 8 апреля 1985 года
Я – ограниченное человеческое существо. В художественной литературе, которую я написал, я не только преуменьшал роль женщин, но и практически не использовал в качестве персонажей чернокожих, азиатов, французов, англичан, иностранцев, евреев, священников, раввинов, фермеров, рабочих. Мои истории почти полностью касаются белых американских интеллектуалов – мужчин — они всё, о чём я знаю.
От себя хочет добавить, что сериал красивый, эпический, но, на мой взгляд, лучше бы сценаристы, продюсеры и боссы Apple создали что-то своё, а не утверждали, что экранизируют цикл Азимова пусть даже и по мотивам произведений.
Добрый день, уважаемые друзья, коллеги, жители Фантлаба! Вот уже как 50 лет с нами нет Джона Вуда Кэмпбелла-младшего, о нём в последние время говорят много плохого и хорошего, разного, наверное, так и должно быть, ибо любая значительная личность в истории всегда имеет своих поклонников и противников. Ниже, Вашему вниманию предлагается перевод некролога Кэмпбелла, написанный Айзеком Азимовым и опубликованный в Luna Monthly № 27S (август 1971 года).
Отец Научной Фантастики
Джон Вуд Кэмпбелл-младший читает "Аналог"
Существует множество людей, которых можно было бы назвать «отцами научной фантастики».
Иоганн Кеплер написал первый рассказ, который имел звучание научной фантастики, и в котором уделено внимание реальным научным фактам. Эдгар Аллан По впервые уловил идею неизбежных социальных изменений благодаря достижениям науки и техники. Жюль Верн был первым, кто специализировался на написании научной фантастики. Герберт Джордж Уэллс стал первым, кто сделал жанр признанной отраслью литературы. Хьюго Гернсбек первым издал журнал, посвящённый исключительно научной фантастике, и создал зачатки первого массового рынка.
Но всё это, вместе взятое, только заложило фундамент. Человек, который использовал фундамент и построил на нём здание современной научной фантастики, придал ему форму, которую мы сейчас принимаем как должное, был высоким, широкоплечим, светловолосым, коротко стриженным, носящим очки, властным, подавляющим, размахивающим сигаретой в мундштуке, энергичным, самоуверенным, разговорчивым, человеком по имени Джон Вуд Кэмпбелл-младший.
Он родился 8 июня 1910 года в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и почти всю жизнь прожил в Джерси. У него было трудное детство, потому что он родился в мире, который не был готов к масштабам его личности.
Он стал читать научную фантастику вскоре после того, как научился читать. Он приобрёл первый выпуск «Удивительных историй» [Amazing Stories] Гернсбека, регулярно читал журнал и был глубоко впечатлён новаторским произведением «Космический жаворонок» Э.Э. Смита, который начали публиковать в августе 1928 года. Это было неизбежно и Кэмпбелл сам начал писать научную фантастику в стиле Смита.
Кэмпбелл продал первый рассказ, когда ему исполнилось семнадцать, но первая публикация состоялась лишь в январском номере журнала «Удивительных историй» за 1930 год. История называлась «Когда проиграл даже атом». В том месяце, когда был опубликован рассказ, появился новый научно-фантастический журнал носящий название «Поразительные истории супернауки» [Astounding Stories of Superscience]. То, что это стало удивительным совпадением, можно понять только в ретроспективе.
Ещё до конца 1930 года Кэмпбелл выпустил серию романов «Уэйд, Аркотт и Мори», которые закрепили за ним славу в мире научной фантастики. Этот цикл поставил его на одну ступень с Э.Э. Смитом, в качестве великого выразителя эпоса о сверхнауке, в котором люди более чем героического склада бились друг с другом солнцами и перепрыгивали галактики одним прыжком.
Но между Смитом и Кэмпбеллом имелась разница. Смит, найдя своё место, никогда его не покидал. В конце концов, он написал супернаучную эпопею, изменив её только для того, чтобы сделать произведения ещё более масштабными, ещё более колоссальными.
У Кэмпбелла не было ремесла, которое он хотел бы назвать своим; вернее, найдя его, он не мог не искать лучшего.
Возможно, перемена в личной жизни помогла ему осуществить задуманное. Он учился в МТИ [Массачусетский технологический институт], где у него не имелось проблем с наукой, но возникли трудности с немецким языком. Кэмпбелл перешёл в Университет Дьюка в Северной Каролине, где завершил обучение и получил диплом. (Однако в последующие годы именно МТИ всегда оставался его духовным домом, и он регулярно посещал учебное заведение).
Как будто в честь того, чтобы отметить уход из МТИ, супер-школы науки, в Университет Дьюка, где психология была столь же важной дисциплиной, и где Джозеф Бэнкс Райн (который позже поставил всё на парапсихологическую карту) уже работал преподавателем в те годы, Кэмпбелл начал переходить от рассказов, в которых супернаука взрывала умы читателей, к тем, в которых человеческие эмоции сжимали их сердца.
Кэмпбелл написал «Сумерки», остроумный рассказ, стоящий всех его супернаучных приключений, вместе взятых.
«Сумерки» появились в ноябрьском номере журнала «Поразительные истории» за 1934 год, которым тогда руководил Ф. Орлин Тремейн. По разным причинам Кэмпбелл публиковался под псевдонимом. Дело заключалось в том, что если бы рассказ был написан в стиле Кэмпбелла, то читатели, настроившись на супернауку, пропустили бы чудо, которым на самом деле наполнена эта история. Таким образом, автором истории стал Дон А. Стюарт, имя, которое было почти идентично девичьей фамилии и имени первой жены Кэмпбелла (Дона Стюарт).
В течение следующих четырёх лет Кэмпбелл выступал под этим псевдонимом и стал пионером «новой волной» той эпохи. Он писал рассказы, в которых наука и учёные были такими, какими они являлись на самом деле, и сочетал ситуации с человеческими эмоциями и человеческими слабостями.
Кульминация наступила в августовском выпуске «Поразительных историй» за 1938 год, в котором было опубликовано произведение Кэмпбелла/Стюарта «Кто ты?», несомненно, одна из величайших научно-фантастических историй, когда-либо написанных, и которая была превращена в «Нечто», несомненно, один из худших фильмов, когда-либо снятых.
Но к тому времени Кэмпбелл достиг своего второго потолка... и этого было достаточно, чтобы заняться чем-то новым. Он написал всё или почти всё, что собирался написать. Он решил стать редактором.
В сентябре 1937 года Кэмпбелл присоединился к фирме «Стрит энд Смит», которая издавала «Поразительные историй», а в мае 1938 года он сменил Тремейна на посту редактора журнала. Кэмпбелл занимал кресло редактора тридцать три года и два месяца до дня своей смерти (дома, тихо, быстро, безболезненно, когда он сидел перед телевизором) 11 июля 1971 года.
Однажды я спросил его много лет назад (со всем недоумением одержимого писателя, который не может представить себе другого образа жизни), как он мог оставить писательскую карьеру и стать редактором. Я почти произнёс: «просто редактором». Он улыбнулся (он прекрасно знал меня) и сказал: «Айзек, когда я пишу, я пишу только свои собственные истории. Как редактор, я пишу истории, которые пишут сотни людей».
Всё было так. Своим опытом, своими инструкциями и своим непоколебимым упорством и настойчивостью он заставил сначала «Поразительные истории», а затем и всю научную фантастику следовать созданным им образцам.
Он отказался от прежнего направления жанра. Он уничтожил безликих персонажей, которые заполняли область; уничтожил ужасные сюжеты; уничтожил поверхностную науку. Одной фразой он стёр пурпур палп.
Вместо этого он требовал, чтобы писатели-фантасты знали науку и понимали людей, – жёсткое требование, которому не могли соответствовать многие признанные авторы 1930-х годов. Кэмпбелл не пошёл на компромисс; те, кто не мог соответствовать его требованиям, не могли продавать ему рассказы, и устроенная бойня была такой же значительной, как и в Голливуде десятилетием раньше, когда немое кино уступило место звуковому.
Кэмпбелл приступил к работе, чтобы заполнить пробел, оставшийся после вынужденного ухода на пенсию некоторых из самых известных имён в области научной фантастики. Он начал поиск новых талантов в новом поколении писателей, достаточно пластичных, чтобы овладеть набором новых и гораздо более сложных навыков, и ему это удалось. Те, кто процветал под руководством Кэмпбелла и учился писать в его бескомпромиссной школе, подняли жанр со второстепенного до высокого искусства.
Не все писатели до Кэмпбелла были жалкими; не все писатели после Кэмпбелла были великими, но всё же перемена стала достаточно значительной и достаточно драматичной, чтобы стало ясно, что у научной фантастики как литературы для взрослых появилось имя, и это имя было Джон Вуд Кэмпбелл-младший.
Я встретил его в июне 1938 года, всего через месяц после того, как он стал редактором. Мне было восемнадцать, и я прибыл к нему со своим первым рассказом, самым первым. Он никогда не встречал меня раньше, но принял; разговаривал со мной в течение двух часов; прочитал мою историю за ночью; отправил отказ на следующий день вместе с любезным двухстраничным письмом, в котором пояснил, где я ошибся.
В течение следующих четырёх лет я виделся с ним почти каждый месяц, всегда принося новый рассказ. Он всегда вёл со мной беседы, всегда подкидывал мне идеи, всегда обсуждал мои истории, чтобы показать мне, что в них правильно, а что нет.
Именно он подал мне идею для «Прихода ночи», включая вступительную цитату, и отправил меня домой писать рассказ.
Именно он обдумал мою третью или четвертую историю о роботах, покачал головой и сказал: «Нет, Айзек, ты пренебрегаешь Тремя Законами роботехники, которые...» и это было первое, что я о них услышал.
Именно он взял идею из короткого рассказа, который я принёс ему, и провёл ею через богатые дебри воображения, которые превратили историю в цикл «Основание».
Я никогда не отрицал и даже не пытался уменьшить свой долг перед ним и прямо говорю, что всем в своей писательской карьере я обязан ему, но для него было характерно, что он никогда этого не принимал.
Он признавал, что подкидывал мне идеи, но сказал, что продолжал делать это только потому, что я вернул их изменёнными и улучшенными. Он отрицал, что придумал Три Закона роботехники, и настаивал, что нашёл их в моих рассказах и просто облёк в слова.
Он наблюдал, как многие из его писателей брали у него инструкции и использовали их, чтобы добиться славы за пределами «Поразительных историй» и за пределами научной фантастики. Он радовался этому и оставался редактором, чтобы взращивать новое поколение.
Лишь однажды мне удалось заставить его открыто признать собственное значение. Я спросил его, чему научили его редакторские способности, и он ответил: «Необучаемому таланту».
Я спросил, что это за талант, и он ответил: «Талант, который позволил мне увидеть писательские способности в голодном подростке по имени Айзек Азимов, который принёс мне совершенно безнадёжный первый рассказ».
Да, это правда!
Я всегда гордился тем, что из писателей, созданных Кэмпбеллом, я был одним из самых первых (по крайней мере, по времени, если не по способностям).
И он никогда не успокаивался. До конца жизни он всегда экспериментировал, всегда менялся, всегда пытался найти что-то новое и захватывающее. Другие с возрастом становились скучными и закостенелыми, но не Кэмпбелл. Многие читатели научной фантастики так и сделали, но не Кэмпбелл. Многие писатели-фантасты такими и стали, но не Кэмпбелл.
Он пробовал издавать «Поразительные историй» в разных форматах; он пробовал выпускать иллюстрированные выпуски; он менял шрифты... колонки, то так, то эдак; он вводил новые разделы и упразднял их; он позволял расценкам на слова... зависеть от голосов читателей. Изменения не всегда встречали одобрение, но он искал не одобрения со стороны, а того, что он чувствовал и знал, что это правильно – и до конца своей жизни он держал «Поразительные историй» на первом месте, как по объёмам продажам, как и престижу издания.
Он даже сменил привычное и почитаемое название на «Аналог. Научный Факт», под громкие возгласы многих недовольных читателей (включая меня), но довёл дело до конца, потому что чувствовал, что новое название больше не напоминает о юности журналов научной фантастики.
Кэмпбелл отстаивал далеко идущие идеи: дианетику, машину Иеронимуса, лозоискательство, псионику. Он причинил боль многим из тех людей, которых обучал (включая меня), но он чувствовал, что его долг – пробудить умы читателей и заставить любопытство дойти до границы... и дальше.
Он начал серию редакционных статей в журнале, в которых отстаивал социальную точку зрения, которую иногда можно было назвать крайне правой. (Например, он выразил сочувствие Джорджу Уоллесу во время национальных выборов 1968 года). Многие (в том числе и я) резко возражали против этого (я едва ли когда-либо мог прочитать редакционную статью Кэмпбелла и сдержать гнев). Тем не менее, критика никогда не раздражала Кэмпбелла, не напрягала дружбу с ним, и, какими бы своеобразными ни были его взгляды на науку и общество, он всегда оставался здравомыслящим и мягким человеком.
В последний раз я видел его во время «Лунакона» в апреле 1971 года и провёл вечер в его гостиничном номере. Пока Пег Кэмпбелл (его вторая жена, с которой в счастливой безмятежности прошли последние два десятилетия его жизни) заканчивала сложный и красивый коврик, Кэмпбелл читал нам всем лекции по медицине и психиатрии.
Я даже подумать не мог, что когда я пожимал ему руку на прощание в тот вечер, что я никогда его не увижу снова; никогда больше даже не услышу его голоса. Как это могло произойти со мной, я никогда не думал (никогда), что у смерти и у него есть что-то общее, что может когда-либо пересечься. Он был неподвижной полярной звездой, вокруг которой вращалась вся научная фантастика, неизменной, вечной.
И теперь, когда он мёртв, где мы можем найти десять человек, которые совместными усилиями могли бы послужить бледной заменой человеку, который в мире научной фантастики пережил супер-историю, более захватывающую, чем любая из когда-либо написанных им.
облако тэгов
