Собственно, на волне популярности возобновления деятельности австрийского коллектива Summoning, выпустившего в 2006 году, после долгого затишья, альбом “Oath Bound”, еще более вдохновленного Толкином, нежели все предыдущие, и еще более немногословного и оркестрового по звучанию, по всему миру появилось огромное количество коллективов, использующих тэг “Tolkien inspired”, а по сути, во многом копируя как монументальную и величавую музыку австрийцев, так и весть концепт, связанный с использованием стилистики альтернативного тяжелого саундтрека к миру Арды, величавого и помпезного. Разумеется, быть одинаковыми клонами Summoning никому не хотелось, поэтому, внезапно, среди этих очень (!!!) многочисленных коллективов, встречаешь смесь влияний, которая, смешавшись с медленным атмосферным black metal, стала слушаться еще необычнее.

В этом плане, one man project Udun, названный в честь узкой внутренней долины в Мордоре, и, одновременно, обозначения некого пламенного обиталища балрогов, родом из Хорватии, не стал каким-то исключением. Просуществовал проект в активной фазе три года, и с 2013 года о нем нет никаких новостей, однако, для небольшого экскурса в творчество Udun имеющихся двух релизов вполне достаточно.

Udun "Almost There" ‘2010 (Self released)

цитата

Треклист:

01. The Cavern [00:01:38]

02. The Path of Snow [00:03:43]

03. Farewell Lúthien [00:07:02]

04. Journey's End [00:04:37]

Итак, дебютный цифровой EP Udun “Almost there”, перефразировав его название, был почти готов, и вполне слушабелен, исключая лишь один момент – в этом, перегруженном гитарными соло и пассажами, отсылающими слушателя, скорее всего, к классической power metal стилистике, нежели атмоблэк, от мира Толкина нет практически ничего, за исключением названия одной из композиций, настолько стремительно проносящейся в воздухе, что Даэрон, прощающийся с Лютиэн в своей балладе, тороплив и взбудоражен, как мне показалось. Впрочем, с тем же успехом можно было назвать эти инструментальные треки как угодно, атмосферы tolkien inspired здесь не получилось

Udun “The Days Before” ‘2013 (Self released)

цитата

Треклист:

01. The Arrival [00:01:23]

02. Unknown and Unbidden [00:04:06]

03. Meneltarma [00:05:47]

04. The Days Before [00:06:46]

05. Nirnaeth Arnoediad [00:04:57]

06. Across the Sundering Seas [00:08:09]

07. The Union of Maedhros [00:06:22]

08. Shores of Aman [00:02:29]

Второй, более объемный по хронометражу, альбом Udun был уже практически полностью исполнен в традиции Summoning, причем всех ипостасей этого легендарного дуэта, здесь и нарочитый примитивизм клавишных интерлюдий 1995 г., и помпезность 2006-2013. Автор проекта Udun, впрочем, не слишком заморочился по поводу качества записи, оставив слушателям домашний цифровой атмосферный black metal, причем гораздо более быстрый и оркестровый, нежели австрийский оригинал. Во многом, примесь инспирирована толикой Falkenbach. Впрочем, инструментальность музыки в 2013 году разбавилась заглавным треком с перегруженным эффектом эха вокалом, декламирующим стихотворение Толкина о пробуждении Дурина, первогнома, которую во «Властелине Колец» исполнил Гимли, и в музыкальном творчестве она была использована не единожды.

В целом, альбом получился более динамичным, однако вторичность и пустота безвокальных инструменталов сделала работу сырой и недописанной для невольного слушателя.

Среди произведений, повествующих об американской мечте, очень часто выделяются именно те, которые рассказывают о том, как эта мечта в итоге не сложилась. И, возможно, немаловажную роль в этом играет то, что подобные фильмы снимают, собственно, не американцы. Вспомните, навскидку, хотя бы великолепный философский и грустный кинофильм «Что гложет Гилберта Грейпа», или «Сны Аризоны». Все они сняты европейцами, и, возможно потому, что для европейца американская мечта вдвойне непонятна и получаются эти киноленты достаточно грустными. Что уж говорить, о том, что даже в достаточно жестокой кинокомедии «Малавита» об американской мечте французам рассказывает лирический мафиозный герой Де Ниро только для того, чтобы показать явный контраст между культурными кодами старой Европы и места, что стало пристанищем многих романтиков, чьи надежды зачастую разбивались в жестокой конкуренции.

Сказка, которую нам рассказывает автор меланхоличной «Амели» Жан-Пьер Жёне не менее грустна. Это не роуд-мови, и не история о мальчике, который смог. Отнюдь. В притчевом, ностальгически выверенном стиле нам рассказывается история одиночества, история одной семьи с ее мечтами, чаяниями и надеждами, в одночасье разбитыми чудовищной трагедией. Эта трагедия не просто кардинально меняет жизни детей и взрослых, она прокладывает между ними огромные стены отчуждения. Если бы Стивен Кинг консультировал этот фильм, он наверняка добавил в сюжет какое-то чудовище, питающееся этой пустотой и горечью тишины, где центр микрокосма жилища – гостиная, становится паноптикумом-музеем трофеев, но не местом, где за столом разговаривают о пустяках и шутят родные люди.

Мальчик Воробушек не просто гениальный юный ученый, он явственнее всех переживает трагедию смерти, винит себя, и еще более остро воспринимает отчуждение. Возможно, поэтому аллегорическим символом смыслов фильма является «вечный двигатель», который мальчик изобретает. Именно то невероятное путешествие через сердце разрушенных надежд, печалей и тщетных попыток в сердце одноэтажной Америки – великолепный фон для осмысления жизни целых поколений жителей этой страны. Неслучайно среди отличных пейзажей среднего Запада мы видим почти мифического для современности бизона, а старик-бродяга в поезде все так же показывает нам, как миллионы неприкаянных душ ищут себя в этой стране до сих пор.

Однако, ни престижная премия, ни мнимая слава не заменят ощущения покоя, и финал киноленты во многом вселяет в зрителя, уже поднимающегося с сиденья в кинотеатре надежду на лучшее, ведь колесо все скрипит, а жизнь продолжается.

Прежде чем писать о своих впечатлениях от просмотра этой киноленты, следует оговориться, что общий процент впечатлений зрителей от «Гуммо» делится ровно пополам. Здесь мы встретим и снобов, плюющихся от откровенности подачи материала, и консерваторов, и, что самое странное – кучу дам, считающих этот полуторачасовой опус лучшим фильмом всех времен.

Как бы то ни было, впервые я услышал об этом фильме еще лет пятнадцать назад, и только недавно сподобился его посмотреть.

Итак. Прежде чем начинать смотреть данную кинокартину, необходимо запомнить, что это не буквальное воспроизведение человеческой мерзости, проявляющейся от безысходности и пустоты. Все же, перед нами артхаусный фильм, а значит, режиссер хотел что-то донести до зрителя через некоторую проекцию, возможно не очень приятную для глаза.

Перед нами маленький городок Ксения, штат Огайо. Энное время назад здесь случилась катастрофа, пронесшийся торнадо разрушил городскую инфраструктуру, и нет в этом городе семьи, которая бы не потеряла близких в разрушительном катаклизме. После торнадо городок впадает в депрессивное состояние, в котором находятся все его жители.

Жители показываются нам в двух ипостасях. Первая кроется в небольших несвязанных между собой эпизодах, где нам просто показывают повседневность в гротескности ее отчужденности от мира. Сами герои практически все имеют душевные травмы, психические расстройства, отклонения в развитии или физические изъяны. Собственно, это не мешает им жить. В кратких интервью и диалогах мы видим, что, в сущности, момент с материальным достатком для уровня их жизней, вполне разрешим. Другое дело, что многие из этих гротескных людей находятся в кататонии и апатии и верхом этого показывается нам бабушка, подключенная к системе жизнеобеспечения, над одром которой квази-главный герой слушает лекцию о жизни и не-жизни, существовании в микромирке, лишенном условностей, а от того бесполезном и скучном. Вторая ипостась – словно обрывки мокьюментари интервью, где случайные жители рассказывают об иногда жутких вещах, но также равнодушно, как если бы говорили о гамбургерах.

Три сестры (классическое число архетипа) теряют и находят и снова теряют черную кошку, гуляющую, впрочем, как ей вздумается, но объединяющей своей непосредственностью эту семью. Тем временем, за кошками в этом городе охотятся, к слову, тоже не для пропитания, а чтобы умерить скуку и никчемность своей жизни.

Любой эпизод в фильме имеет свою подоплеку – стереотипы среднестатистического представителя white thrash, религиозность, расовые предрассудки, одиночество, милосердие и жестокость, «американскую мечту» и накопительство капитализма.

Для того, чтобы демонизировать этот унылый мирок в фильм вводится связующий персонаж – Bunny boy, мальчик в шапке с кроличьими ушами. Это люциферианский проводник. Он встречается на пути многим, возможно, не отличающим его от себе подобных фриковидных субъектов, но он, при своем молчании вполне хитроумен. И это – Демон, тот, кто блуждает по окраинам захолустного городишки с чертами животного, агнец с виду, но вполне злобный внутри.

Сатанинская сущность повседневности во многом скрывается и в агрессии, подавляемой условностями. Многие молодые люди расхаживают в классических хэви-метал майках, инспирируют к творчеству Iron Maiden, Slayer, Krokus, словно застыв в 80-х, но саундтрек фильма гораздо злобнее – зачастую это наиболее ранние блэк и дэт-метал записи. Чтобы понять смятение и отступление от христианской идентичности достаточно вспомнить то, как в этом фильме высмеиваются и передразниваются простые детские песенки, искажаются, словно в неком ритуале. Чтобы не скатываться в конспирологию, могу сказать, что смысл фильма раскрывается именно в этом. Городок Ксения и его жители много грешили, и поэтому бог пощадил лишь убогих, ведь они юродивые люди и не ведают, что творят.

Возможно, здесь есть отсылки и к Стивену Кингу с его «Яростью» и Деррийским циклом, или Лавкрафту, где жителей Ултара карают за жестокое обращение с кошками. Не думаю, что юный на тот момент режиссер фильма не знал о чем-то таком, коль он так любит блэк-метал.

Но бог есть любовь, поэтому демон получает свое – плотское, похотливо-первобытное, а хорошие девочки, прочитав молитву, ложатся спать. Занавес.

«Над склонами невысоких холмов стояли туманы, вязкие, промозглые, неуютные… отгорела заря, невидная среди облаков. Раскрылись окна домов в селениях, стряхнув опавшее золото рябин со своих потрескавшихся ставней. Кровавые ягоды уносили в клювах неугомонные голубые сороки, крикливо переругиваясь среди опавших лиственниц, роняя ягоды на мягкую хвою, улетали вглубь туманного беспросвета. От холодного ручья веяло грядущей зимой, сводило зубы ледяным крошевом. Кричал, перекликался с сороками пестрый дятел. По припорошенной изморозью тропе шел, перешагивая через наледи ранний прохожий…»

Смоленский Cumdeo , наряду с другими коллективами, начавшими свой путь в 1997-1998 гг., застали лучшее время для развития музыки, посвященной осени, депрессии и тоске – классического doom metal. Первое demo коллектива “My Angel” из 4 композиций до сих пор на слуху у коллекционеров, по большей части как ностальгический момент. Группа была на слуху в андерграунде, во многих, даже самых малотиражных фэнзинах встречались интервью с Cumdeo. По большому счету, музыка группы, название которой – перефразированное на русский язык, можно перевести как «с богом!» в значении пожелания удачи, доброй дороги, как и Deceptive, Sorrowful God или ранних Stonehenge можно охарактеризовать, как воршип Anathema или Paradise Lost. Но особый колорит этой осенней музыки всегда отличался неповторимостью именно российского звучания. Кто-то говорил о том, что такое необычное звучание было результатом использования самодельных кустарных примочек. По большому счету, все это неважно, как и безусловное желание стать более известными и за рубежом, что у Cumdeo в значительной степени получилось. Единственный альбом, после демо очень быстро разошелся на кассетах и через год был переиздан на CD, что в те годы было определенным показателем. Кстати, тексты, написанные гитаристом, гораздо более сильные по смыслу, нежели песни вокалиста.