| |
| | |
| Статья написана 5 января 2015 г. 19:06 |
Фантазия, мечта – без них не может существовать поэзии, они сакральные её свойства. И Александра Романовича Беляева вполне можно назвать не только одним из лучших писателей-фантастов, но и поистине поэтом в фантастике. А.Р.Беляев, родившийся в Смоленске 4 (16) марта 1884 (умер 6 января 1942 в Пушкине Ленинградской области), явился одним из основоположников советской научно-фантастической литературы. Среди широко известных его романов: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Ариэль», «Звезда КЭЦ», «Продавец воздуха», «Человек, потерявший своё лицо», «Человек, нашедший своё лицо», «Остров погибших кораблей» и многие другие (всего более 70 научно-фантастических произведений, в том числе 13 романов). И недаром за самый значительный вклад в русскую фантастику и провидческие идеи его называют российским Жюль Верном. Умение выстраивать увлекательный сюжет – первое условие успеха любого прозаического, особенно фантастического произведения. Но далеко не всякому даже маститому мастеру под силу свои фантазии окружить, овеять высокой поэзией, романтической духовностью, в лучшем случае, удаётся облечь поэтическим флёром. Высокий эстетический и этический идеал – этой творческой сверхзадаче и служил А.Беляев своим подвижничеством в научно-фантастической романистике и новеллистике. Образы его персонажей – не только живые люди, лишённые схематизма в раскрытии характеров, психологии, это ещё и образы-метафоры. Ихтиандр – человек-амфибия в одноименном романе, пожалуй, самый романтический образ нового человека в научно-фантастической литературе, Этот образ архетипичен, так как давно разрабатывался художественно-поэтическим воображением человечества. Он не теряет своей открытости, благородства и человечности ни при каких обстоятельствах. Мечтательный и наивный, свой в морской стихии и чужой в сутолоке городской жизни, образ Ихтиандра глубоко поэтичный. К сожалению, для таких натур как будто заведомо заготовлены тернии самой презренной прозы и жертвенный крест судьбы. Счастливый случай дарит ему любовь с первого взгляда («А разве бывает другая любовь?» – удивляется он, отвечая на вопрос Гуттиэре), за которую ему приходится бороться. А другой случай, нелепый и жестокий, разлучает его с возлюбленной навеки. Истинных поэтов всегда называли пророками. Провидческий дар у А.Беляева – дар очевидный и несомненный. С детства был он натурой увлекающейся. С ранних лет его влекла к себе музыка, он самостоятельно научился играть на скрипке, рояле, мог музицировать часами. Ещё одной «забавой» были занятия фотографией, существовал сделанный им снимок «человеческая голова на блюде в синих тонах». Он занимался языком эсперанто. С раннего детства много читал, особенно увлекала его приключенческая литература. Вместе с тем сызмальства рос он непоседой, любил всевозможные розыгрыши, шутки; следствием одной из его шалостей стала травма глаза с последующим ухудшением зрения. Мечтал юноша и о полётах: пытался взлетать, привязав к рукам веники, прыгал с крыши с зонтом, даже поднялся в воздух на маленьком аэроплане. Не эта ли страсть потом легла в основу его романа «Ариэль». Образ летающего человека тоже архитепично-поэтичен в многовековой человеческой культуре. Однако в попытках взлететь Александр упал с крыши и повредил спину, эта травма негативно сказалась на всю его дальнейшую жизнь. В середине 1920-х годов Беляев страдал от постоянной боли в повреждённой спине и даже был парализован на месяцы, страдал от костного туберкулёза. И роман «Голова профессора Доуэля», по словам Беляева, явился отчасти автобиографическим. Его замысел пришёл в голову писателю, когда у него парализовало ноги, и он три года был прикован к постели, фактически ощущая себя «головой без тела». В доказательство того, что он явился писателем-пророком, можно проследить какие предсказания в его произведениях сбылись: В романе «Человек-амфибия» предсказано создание искусственного лёгкого на принципе мембранно-плёночной диффузии, разработка физиологических технологий долговременного пребывания человека под водой, создание подводных обитаемых домов. В романах «Голова профессора Доуэля» и «Человек, нашедший своё лицо» предсказаны грандиозные успехи в области пересадки жизненно важных органов, клонирования и генной инженерии. Роман «Властелин мира» предвосхитил создание средств психотропного воздействия и психотропного оружия. Роман «Звезда Кэц» – создание орбитальных космических станций, одна из которых «Мир» была в наши дни из космоса отправлена на Землю, на дно мирового океана; запуск искусственных спутников Земли, выход людей в открытое космическое пространство. Книга посвящена Константину Эдуардовичу Циолковскому, чьи инициалы и легли в основу названия орбитальной космической станции Кэц. «Звезда Кэц» наряду с повестью «Прыжок в ничто» популяризирует идеи К. Э. Циолковского, которыми А.Беляев восторгался. Закатится ли Звезда КЭЦ? Думаю, она не закатится никогда, пока существует человечество, мечтающее и мыслящее, дерзающее и не сдающееся перед пространством и временем. В романе «Остров погибших кораблей» нашли своё место предвидения достижений в области подводной археологии, обнаружение затонувшего «Титаника» и других исторически известных кораблей. В романе «Продавец воздуха» предсказаны глобальные экологические проблемы воздушного бассейна планеты, их обострение в наши дни, необходимость принятия Киотского протокола, а также возможные реалии по спекулятивной продаже чистого воздуха в загрязнённой, радиоактивно зараженной атмосфере планеты. В романе «Подводные земледельцы» разработана тема развития мари-культуры, реализуемая в наши дни, создания подводных ферм по выращиванию моллюсков, водорослей, развитие подводного транспорта небоевого назначения. А в рассказе «Ковёр-самолёт» он обращается к образу из русской сказки, чтобы показать, что её можно сделать былью. Ковёр-самолёт соткан из ячеек-пузырьков сплава магния и бериллия размером меньше одного миллиметра и толщиной стенки в одну десятитысячную миллиметра. Таким образом, материал, из которого профессор Вагнер сделал свой «летающий ковёр» можно отнести к нанотехнологическим. Метафорична тема романа «Последний человек из Атлантиды», где исторически и научно-фантастически раскрывается история затонувшего континента, остро волнующая людей и сегодня, и гипотеза эта обрастает всё более явственными свидетельствами. Что всё-таки предшествовало его серьёзным занятиям научно-фантастической литературой? От хорошей ли жизни стал он писателем? Свою литературную деятельность он начал со стихов, не оттуда ли у него пытливый поэтический взгляд на все темы и проблемы, поднимаемые и осмысляемые им в его произведениях. В возрасте тридцати пяти лет А. Беляев заболел туберкулёзным плевритом, у него развился туберкулёз позвоночника, осложнившийся параличом ног. Тяжёлая болезнь на шесть лет приковала его к постели, три из которых он пролежал в гипсе. Молодая жена его покинула, сказав, что не для того она выходила замуж, чтобы ухаживать за больным мужем. В поисках специалистов, которые могли бы ему помочь, А. Беляев с матерью и старой няней поехал в Ялту. Там, в больнице, он и стал писать стихи. Не поддаваясь отчаянию, занялся самообразованием: изучал иностранные языки, медицину, биологию, историю, технику, много читал, особенно Жюль Верна, Герберта Уэллса, Константина Циолковского). Победив болезнь, в 1922 году он стал возвращаться к полноценной жизни: сначала А. Беляев устроился воспитателем в детском доме, потом его устроили на должность инспектора уголовного розыска – он организовал там фотолабораторию, позже пришлось уйти в библиотеку. Но жизнь в Ялте была нелёгкой, и А. Беляев с помощью знакомых перебрался с семьёй в Москву (1923), где его приняли на работу юрисконсультом. Там и начал он серьёзную и довольно-таки успешную литературную деятельность, публикуется в журналах «Вокруг света», «Всемирный следопыт», «Знание – сила». Но мытарства и жизненные невзгоды постоянно сопровождали его, поселившись в Ленинграде, он продолжал писать и печататься в журналах. В 1934 году он встречался с Гербертом Уэллсом, приехавшим в Ленинград. В 1935 году Беляев стал постоянным сотрудником журнала «Вокруг света», который после одиннадцати лет интенсивного сотрудничества, в начале 1938 года, Беляев покинул. В 1938 году опубликовал статью «Золушка» о бедственном положении современной ему фантастики. Но не только физические преграды вставали на пути писателя. Находились люди в корне отрицавшие фантастику. Почти не обнаруживается статей в 20–30 годы, проникнутых хотя бы долей симпатии к творчеству Александра Беляева, едва ли не единственного писателя предвоенной нашей литературы, столь преданно и целеустремлённо посвятившего себя разработке трудного жанра. Незадолго до войны писатель перенёс очередную операцию, поэтому на предложение эвакуироваться, когда началась война, он ответил отказом. Город Пушкин (бывшее Царское Село, пригород Ленинграда), где жил в последние годы А. Беляев с семьёй, был оккупирован, и в январе 1942 года писатель умер от голода. Был похоронен в братской могиле вместе с другими жителями города. Оставшиеся в живых жена и дочь писателя были угнаны немцами в плен и находились в различных лагерях для перемещённых лиц на территории Польши и Австрии до освобождения Красной Армией в мае 1945 года. После окончания войны жена и дочь Александра Романовича, как и многие другие граждане СССР, оказавшиеся в немецком плену, были сосланы в ссылку в Восточную Сибирь. В ссылке они провели 11 лет. Памятная стела на Казанском кладбище города Пушкин установлена на предполагаемой могиле Александра Беляева в радиусе десяти метров от места его захоронения. Есть мнение критиков, что творчество А.Беляева в известной степени неровное: его ранние произведения интереснее, чем поздние, а этические вопросы часто оказываются более занимательными, чем самые оригинальные научно-технические… Ну, что же в этом плохого, если этика стоит у писателя-пророка на первом плане, и любое научное открытие он не мог не рассматривать через призму истинных общечеловеческих ценностей, морали и права. Не оттого ли и первые произведения у него интереснее, что эти проблемы стояли более обострённо: никто не имеет права лишать тела учёного-мыслителя, оставляя ему только голову. Никто не имеет права лишать людей воздуха. А в романе «Вечный хлеб», посвящённом перспективам развития области биологии, биохимии и микробиологии, показана опасность переизбытка этого самого хлеба, безмерно распространяющегося, как из рога изобилия. Любой избыток ущербен и материально, и нравственно. Любая свобода без границ содержит в себе гибель свободы. Он разрабатывает в своих рассказах приём парадоксально-экспериментальной ситуации: что было б, если бы?.. Что будет, если замедлится скорость света? И в рассказе «Светопреставление» автор показывает, как скорость света замедляется настолько, что человек видит самого себя сидящим в кресле, с которого он давно встал, или наблюдает призрак уже уехавшего трамвая. Предметы проявляются лишь по прошествии времени, что вызывает огромные жертвы, нарушает обычную жизнь. А что если исчезнет притяжение земли? Об этом рассказ «Над бездной», где показано, что с ускорением вращения Земли, уменьшается гравитация, сила земного притяжения, и небо становится бездной, в которую улетают не только камни с Земли, а все неживые и живые предметы, грядёт всемирная катастрофа. Или что будет, если человек от микроэлементов начнёт светиться, поначалу нагоняя страх на жителей города, а потом, находя своё место в мире, вынужден выступать в цирке. Об этом в рассказе «Когда погаснет свет». А если человек сумеет расправиться с потребностью во сне, как в рассказе «Человек, который не спит»? Доктор Вагнер и усталость, и сон считает болезненным явлением и для борьбы с ними находит способ бороться с токсинами, и с помощью противоядия ретардина он побеждает усталость. Или если будут побеждены вездесущие коварные микробы, как в рассказе «Нетленный мир»? Здесь поэтический эпитет «нетленный» приобретает свою идеальную сторону, но, как оказалось, далёкую от оптимального варианта нормальной жизни? В рассказе «Ни жизнь, ни смерть» автор поднимает тему анабиоза, а вместе с тем исследует состояние, когда человек, находясь в замороженном состоянии, не живёт, но имеет какое-то разочаровывающее будущее, где его дети глубокие старики – и происходит подмена одних поколений другими. Таким образом, все фантастические авторские идеи имеют свои неожиданные развязки, благодаря этической стороне вопроса. А физические процессы смыкаются неуловимой гранью с метафизическими вопросами. Прозу А.Беляева мы продолжаем читать и перечитывать в силу её высокой художественности. Востребованность его произведений читателями прошлых, настоящих и будущих поколений стала залогом его подлинного писательского бессмертия.
|
| | |
| Статья написана 28 декабря 2014 г. 23:46 |
На запрошення нью-йоркського видавця Мар’яна Коця у вересні 1989 р. український письменник Олесь Бердник відвідав Сполучені Штати Під час заокеанської подорожі апостол безсмертя познайомився із модним фантастом Річардом Бахом; та непосидючий співець чайок десь ширяв країною. Для початку спілкування із колегою довелося обмежитися листом ввічливості. За деякий час американський фантаст знайшов українця в Торонто (Канада). Вони побалакали по телефону — через перекладача. — Я розповів йому про духовні рухи в Україні, — поділився спогадами Олесь Бердник в одному інтерв’ю. — У захопленні Річард підтримав ідею Духовних Республік, навіть пообіцяв приїхати до Києва навесні 1990 року. Повернувшись у США, я знову зв’язався з Річардом, запитавши навпростець: чи вірить він у можливість трансформації людини? чи знає шляхи до нових рівнів буття, свідомості, чуттєзнання? Той уважно вислухав, занотував і присягнувся надіслати до журналу “Всесвіт” відповіді на всі запропоновані питання. Відтоді неодноразово майстри майбутнього спілкувалися телефоном, листувалися. Коли 64-річний Олександр Павлович стисло розповів історію свого життя автору бестселерів “Чайка на ім’я Джонатан Лівінгстон” та “Ілюзії: Подорожі месії мимоволі”, Річард Бах здивувався і письмово зізнався: — Скільки величі мало твоє серце, якщо ти обрав ці шляхи, вступаючи в битву з такими структурами. Не певен, чи вистачило б мені мужності, якби життя так склалося. Ми захоплюємося тобою! Ми всі — діти світла, і, поза всяким сумнівом, ми всі — єдина Душа! Насправді ж Олександр Павлович Бердник – у краснім письменстві: Олесь Бердник — був таким собі українцем. Українцем та й годі. Зважте самі.
Із стану природи він любив осінь та бурю. Із одягу його приваблювало оголене тіло. Із страв — ласував яблуками та суницями. Із квітів — милувався шипшиною, вишнею та диким маком. Із звуків його полонили танго та вальс. Із запахів — подобалася м’ята. Із палітри — підносив фіолетовий колір. Із свят — визнавав неділю. Із вічної музики його зачаровував “Реквієм” Моцарта.
Незвичайний українець півстоліття всякчас допитувався сам у себе: — Як жити в світі, де за кілька тисячоліть не назбирати й року, коли б не палахкотіли війни, не лилася безвинна кров? *** У психоаналітичнім романі-феєрії “Пітьма вогнища не розпалює” український письменник-фантаст, футуролог, філософ, громадський діяч Олександр Павлович (Олесь) Бердник, автор доброї півсотні романів, повістей, збірок оповідань та поезій написав так: — Діти — це не істоти, котрі ще не стали дорослими. Діти — це незалежне, неповторне, чисте, радісне людство. Діти — це прибульці зі світу любові. І від першого факту його існуванні в цім світі то була чиста правда. Фактично він народився 27 листопада 1926 р., а офіційно — 25 грудня 1927 р.. Добре що діялося без плутанини із місцем: с.Вавилове Снігурівського району Херсонської (нині — Миколаївська) області. Бо засніженими шляхами його батько Павло дістався сільради, що знаходилась в сусідньому селі, — через місяць після народження сина. У свою чергу, секретар припустився двох помилок — записав поточну дату, як... дату народження, і задубілою рукою нашкрябав рік, що.. лише мав настати. Хоча плутанини із датою народження допомогла хлопчині, і в роки фашистської окупації малого не відправили працювати до Німеччини. Коли розумієш, звідки і хто ти, краще розкриваються невичерпні глибини власного серця. Тож Олесь на зубок знав свій родовід, до прадідів. Батько Павло Трохимович — сільський коваль, дід Трохим — сільський коваль, прадід діда — сільський коваль. Мама Марія Василівна — сільська вишивальниця, дід Василь (за лінією матері) — моряк, прадід Олександр — мостобудівник. А ще зважте, хлопчик народився під сузір’ям Стрільця, а значить, тяжів до земних пристрастей, хоча при цьому прагнув до Незвіданого. *** Знаєте, про що малий мріяв? Про політ до Зірок. — Але такий політ мені представлявся інакше, ніж це здійснилося в так званої реальності. Я вірив, що до далеких світів можна летіти безпосередньо, силою бажання, думки, духовного прагнення. У 1930 р. сім’я переїхала в Київ, кажуть, попервах жила у теперішньому Гідропарку, через два роки — в родове село Кийлів Бориспільського району, де й пережила Голодомор 1932-1933 рр. Майбутній письменник школярем зазнав лихоліття німецької окупації. У 1944 р. учень Київського геологічного технікуму Олесь Бердник добровольцем пішов на фронт, як скупо потім згадував — “повзав поруч зі смертю”, через поранення у квітні 1945 р. демобілізувався. По закінченні екстерном семи класів середньої школи в 1947-1949 рр. юнак навчався в театральній студію при Київському театрові імені Івана Франка. Там він став актором та водночас працював позаштатним журналістом в кількох столичних газетах. Після палкого виступу на відкритих партійних зборах театру ім.Івана Франка у 1949 р. нерозважливого актора заарештували за “зраду Батьківщини”: тривала боротьба з космополітизмом. Так почалася його перша, вимушена “відпустка” — за панування Сталіна і Кагановича в галузі мистецтва. Не всяка думка подобається людям, бо ж більшість сміливих думок — несвоєчасні. Тому на них і наважуються самі сміливці.
http://strichka.com/item/17554239 Бердник. Зоряний журавель ( ІІ частина) http://strichka.com/item/17554239
|
| | |
| Статья написана 21 декабря 2014 г. 13:29 |
Спасибо пользователю teron!
|
| | |
| Статья написана 19 декабря 2014 г. 00:32 |
В середине июля 1934 года в СССР приехал английский писатель-фантаст Герберт Уэллс (1866…1946 гг.). Это был его третий приезд в нашу страну: в 1914 году, в конце сентября 1920 года и в июле 1934-го. В свой последний визит Уэллс совершил поездку по стране, присутствовал на физкультурном параде на Красной площади в Москве, посетил ЦПКиО им. М. Горького [30]] , встречался с И.В. Сталиным и М. Горьким, с учеными, писателями, деятелями искусств. В конце июля 1934 года он прибыл в Ленинград. История второго посещения Уэллсом России довольно известна. Известна и его книга «Россия во мгле» («Russia in the Shadow»), написанная после этого. Английское слово shadow довольно емкое, его можно перевести по-всякому: «мрак», «туман», «тьма», «призрак» — все эти слова, по мнению Уэллса, годились для характеристики РСФСР 20-х годов. В.И. Ленин между 9 и 14 октября 1920 года принял Уэллса и беседовал с ним. Не очень поверил Герберт Уэллс в дерзновенную мечту Владимира Ильича о превращении старой, отсталой России в Россию социалистическую, электрическую. Приглашение В.И. Ленина — приехать лет через десять — Уэллс принял любезно, но и с изрядной дозой скепсиса: ему, писателю-фантасту, показались чрезмерно фантастичными планы «кремлевского мечтателя». Действительно, правоверному фабианцу Уэллсу трудно было поверить, что сбудутся планы Ленина. В этом отношении Уэллс отличался от своего соотечественника, тоже фабианца Бернарда Шоу, который оказался проницательнее. Известен его автограф на книге, подаренной В.И. Ленину в 1921 году: «Николаю Ленину, единственному европейскому правителю, который обладает талантом, характером и знаниями, соответствующими его ответственному положению». Шоу сразу поверил в жизнеспособность Страны Советов. В 1931 году, посетив Московский электроламповый завод, он сказал, обращаясь к рабочим: «Товарищи, выполняйте пятилетний план в три года, а потом вам будет легче». Какой предстала перед Уэллсом наша страна в 1920 году? На всем лежала печать разрушения. Первая мировая, гражданская войны, иностранная военная интервенция (одним из активных инициаторов которой был соотечественник Уэллса — Уинстон Черчилль) привели к тому, что в 1920 году объем промышленной продукции был в 7 раз меньше, чем в 1913-м, транспорт находился в катастрофическом состоянии, сельское хозяйство подорвано в корне. Электрической энергии было выработано всего 400 миллионов киловатт-часов (сегодня такое количество производится в СССР за 2,5 часа!). Краем телеги, курной избы, лучины и лаптей — такой виделась Герберту Уэллсу наша страна. Россия во мгле… Для Владимира Ильича Ленина и Коммунистической партии, для всего советского народа отсталость и разруха были тяжким, очень тяжким наследием прошлого, но преодолимым. И ключ к этому В.И. Ленин видел в сплошной электрификации социалистической России по единому государственному плану ГОЭЛРО, который он назвал «второй программой партии». Когда в Москву пришла из Англии книга Уэллса, В.И. Ленин весьма внимательно прочитал ее. Экземпляр книги буквально испещрен его пометками, подчеркиваниями, значками «нота бене», восклицательными и вопросительными знаками, надписями. И вот в 1934 году Уэллс снова увидел нашу страну. В тот год было выработано более 21 миллиарда киловатт-часов электроэнергии (третье место в мире). Мгла рассеялась! СССР предстал перед английским фантастом как громадная новостройка — от Японского моря до Балтийского. Пребывание Герберта Уэллса в Ленинграде было сравнительно кратким, но весьма насыщенным: он беседовал с академиками И.П. Павловым и Л.А. Орбели, писателем А.Н. Толстым, посетил Петергоф, Детское Село, Эрмитаж. Но была еще одна встреча, о которой широкому читателю почти ничего не известно, — встреча с группой ленинградских популяризаторов науки. Инициатива исходила от Якова Исидоровича. Утром 29 июля 1934 года он предложил организовать встречу с английским писателем-фантастом. Это оказалось сделать сравнительно легко. При содействии ленинградского отделения Общества культурной связи с заграницей (ВОКС) встреча состоялась 1 августа 1934 года в гостинице «Астория» [31]] *. Было решено преподнести Уэллсу по экземпляру его книг, изданных в СССР после 1917 года, что оказалось непростой задачей — пришлось побывать у многих букинистов, посетить (увы, теперь уже не существующие) книжные развалы, чтобы собрать нужные издания. Перельман и Рынин поступились некоторыми экземплярами книг из своих собраний. Задолго до назначенного часа в холле гостиницы «Астория» собрались члены «депутации» — профессор Борис Петрович Вейнберг (отлично владея английским языком, он согласился быть переводчиком), Яков Исидорович Перельман, Александр Романович Беляев, Николай Алексеевич Рынин, директор издательства «Молодая гвардия» Матвей Юльевич Гальперин и автор этой книги. Ровно в шесть вечера мы вошли в номер. Нас встретил высокий человек в сером костюме, с коротким «бобриком» на голове, с глубоко посаженными, внимательными, но усталыми голубовато-серыми глазами. Борис Петрович поочередно представил гостей, и Уэллс, крепко пожимая руку каждому, приговаривал по-русски: — Очень приятно… Все уселись у круглого стола, заставленного вазами с фруктами, тарелками с бутербродами, бутылками с прохладительными напитками. Уэллс пододвинул коробку с сигарами, и при помощи Б.П. Вейнберга началась беседа, тон, характер и содержание которой лучше всего передать, если воспроизвести ее «в лицах». УЭЛЛС: — Я очень рад представившейся мне возможности встретиться со своими коллегами по перу. Это, кстати, одна из главных целей моей поездки в Советский Союз. Дело в том, что после смерти Джона Голсуорси я был избран президентом сообщества писателей «Пенклуб». В Москве я виделся с Максимом Горьким, с которым обсуждал вопрос о вступлении Союза советских писателей в «Пенклуб». Но Горький решительно отклонил мое предложение на том основании, что «Пенклуб», не делая никаких политических различий, принял в число своих юридических сочленов корпорации писателей Германии и Италии. Я лично был весьма огорчен, услышав из уст Горького отказ… БЕЛЯЕВ: — Это, по-видимому, произошло потому, что некоторые писатели гитлеровской Германии и фашистской Италии, не желая служить делу мира и гуманизма, изменили ему и предпочли поддерживать сумасбродные устремления кровавых диктаторов… УЭЛЛС: — Писатель, мой дорогой коллега, должен по возможности быть вне политики. В противном случае его творчество может оказаться не свободным от влияния тенденции, не так ли? БЕЛЯЕВ: — Мистер Уэллс, позвольте спросить вас, разве вы как крупный литератор абсолютно свободны от тенденциозности? Например, вот один из ваших романов, я прочитал его недавно. Где-то в середине 60-х годов нашего века, говорится в романе, прокатилась новая мировая война. Бомбами невиданной силы города испепелены, камни расплавлены, люди истреблены… Чудом уцелели только двое — юноша Питер и девушка Джоан. А от всей человеческой цивилизации остался лишь сломанный велосипед. И двое молодых людей, словно Адам и Ева, начинают новый человеческий род на руинах старого мира. Разве в этом романе не проступает явная тенденция и социальный протест против новой войны миров? УЭЛЛС: — У нас, любезный коллега, совершенно разные подходы. Я исхожу из всечеловеческого добра, вы видите во всем классовую борьбу… ПЕРЕЛЬМАН: — Полагаю, что ваш превосходный роман «Борьба миров» и есть одно из самых лучших воплощений в художественной литературе этой классовой войны. Правда ведь? УЭЛЛС: — Возможно, возможно… Простите, не вы ли тот самый Джейкоб Перлман, который столь своеобразно интерпретировал мои некоторые сочинения? Я прочитал вашу «Удивительную физику» и нашел в ней ссылки на мои романы. ПЕРЕЛЬМАН: — Тот самый… УЭЛЛС: — …и который так ловко разоблачил моего «Человека-невидимку», указав, что он должен быть слеп, как новорожденный щенок… И мистера Кэвора за изобретение вещества, свободного от воздействия силы земного притяжения… ПЕРЕЛЬМАН: — Каюсь, мистер Уэллс, это дело моих рук… Но ведь от этого ваши романы не потеряли своей прелести. УЭЛЛС: — А я, признаться, так тщательно стремился скрыть от читателей эти уязвимые стороны моих романов. Как вам удалось разгадать их? ПЕРЕЛЬМАН: — Я, видите ли, физик, математик и популяризатор науки [32]] . Когда стих смех, вызванный этим диалогом, Уэллсу были преподнесены три увесистые пачки его книг, изданных в СССР после 1917 года и одновременно вручена справка о том, что их общий тираж превысил два миллиона экземпляров. УЭЛЛС: — Благодарю вас за весьма ценный и приятный для меня дар. Два миллиона! Но ведь это гораздо больше, чем издано за то же время в Англии. Весьма, весьма приятный сюрприз! РЫНИН: — Как видите, ваши книги охотно читают у нас потому, что любят и знают вас как признанного классика научной фантастики. БЕЛЯЕВ: — Читают ли в Англии произведения советских писателей-фантастов? УЭЛЛС: — Я по нездоровью не могу, к сожалению, следить за всеми переводными новинками, но знаю, что книги ваших писателей фантастического жанра британская публика читает весьма охотно. Я лично с большим удовольствием прочитал ваши чудесные романы «Голова профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». О, они весьма выгодно отличаются от западных книг такого же направления. Я даже немного завидую их огромному успеху… ГАЛЬПЕРИН: — Чем именно они отличаются, позвольте узнать? Мы будем вам чрезвычайно признательны, если вы хотя бы кратко охарактеризуете общее состояние научной фантастики за рубежом. Ведь этот род литературы — один из самых массовых, и он очень любим нашей молодежью. УЭЛЛС: — Вот вам мой ответ, господин директор. В современной западной научно-фантастической литературе невероятно много беспочвенной фантазии и столь же невероятно мало мысли. Научная фантастика, особенно американская, постепенно становится суррогатом литературы. За внешне острой фабулой кроется низкопробность научной первоосновы, отсутствие всякой социальной перспективы и морали, безответственность издателей. Вот что такое, по-моему, наша фантастическая литература сегодня. Она не поднимается выше избитых сюжетов о полетах к далеким небесным мирам, избегает иных мотивов. Между тем задача всякой литературы, в том числе, а может быть, и особенно, научно-фантастической, — провидеть будущее с его социальными, психологическими и научными сдвигами и прогрессом цивилизации, способствовать усовершенствованию человечества. И, если хотите, предостеречь его от самоуничтожения… Впрочем, быть может, я слишком субъективен? Но в своем профессиональном кругу я могу высказать подобные суждения, не боясь быть понятым превратно, не так ли? БЕЛЯЕВ: — Все сказанное вами чрезвычайно интересно и важно. Могу сказать, что мы можем лишь искренне порадоваться тому, что наши мнения по данному вопросу совпадают. ПЕРЕЛЬМАН: — Нас очень интересуют ваши личные планы. Над чем сейчас вы работаете? УЭЛЛС: — Мне шестьдесят восемь лет. И каждый англичанин в моем возрасте невольно должен размышлять над тем, зажжет ли он шестьдесят девятую свечу на своем именинном пироге… Поэтому меня, Герберта Уэллса, в последнее время все чаще интересует только Герберт Уэллс… И все же, невзирая на годы, продолжаю работать над книгой, в которой стремлюсь отобразить некоторые черты нынешней смутной поры, чреватой новой борьбой миров. БЕЛЯЕВ: — Мы знаем вас как убежденного противника фашизма, и нас крайне радует, что вы не остаетесь в стороне от общей борьбы против губителей человеческой культуры и цивилизации. Правильно ли я вас понял, мистер Уэллс [33]] ? УЭЛЛС: — Более или менее правильно. ВЕЙНБЕРГ: — Мы убеждены, мы верим, что вы окажетесь на той же стороне баррикады, на которой будем и мы, если грянет новая борьба миров. УЭЛЛС: — Мой дорогой профессор, боюсь, что из меня выйдет неважный баррикадный боец… Да и кроме того, когда заговорят пушки и начнут падать с неба бомбы, вряд ли люди услышат скрип наших перьев… Да еще писателей-фантастов [34]] *. РЫНИН: — Не скажите, не скажите… Иное перо, например перо Владимира Ильича Ленина много сильней пушек! Уэллс задумчиво оглядел своих гостей, а потом что-то тихо сказал. Вейнберг поднялся и произнес: — Мистер Уэллс благодарит за визит. Он просит извинения, у него разболелась голова… Уэллс крепко пожал всем руки и проводил до дверей. Часы в холле «Астории» показывали ровно 21.00 *** 30 [30] Здесь в книге почетных посетителей он оставил 25 июля 1934 года любопытную запись, снабженную автошаржем: «Когда я умру для капитализма и снова воскресну в советских небесах, то хотел бы проснуться непосредственно в парке культуры и отдыха». 31 [31] Первую краткую публикацию о ней см.: Мишкевич Г.. Встреча в «Астории». — Уральский следопыт, 1962 г., №7, с. 36…39. Здесь дается впервые полное описание этой встречи. 32 [32] Я.И. Перельман вспоминал об этом эпизоде встречи с Уэллсом: «На этот давно обнаруженный мною недосмотр в рассуждениях Уэллса я имел возможность обратить внимание писателя лишь в 1934 году, при его посещении СССР» (Перельман Я.И. Межпланетные путешествия. Изд. 10-е. М. — Л., 1935 г., с. 26). 33 33] Война застала А.Р. Беляева в Детском Селе. Прикованный болезнью к постели, он не мог передвигаться и вынужден был остаться на месте. Когда город был захвачен гитлеровцами, гестапо усиленно разыскивало Александра Романовича, чтобы покарать его за антифашистские романы. Лишь смерть спасла писателя от неминуемой расправы и пыток… 34 [[34] Тем не менее действительность вынудила Герберта Уэллса занять место на баррикаде — он стал обличать фашизм. Летом 1942 года писатель Л.В. Успенский, находившийся на Ленинградском фронте, написал Уэллсу письмо, призывая его публично осудить фашизм. Английский романист в ответном письме (в августе того же года) писал: «Дорогой командир Успенский, сотоварищ по перу и по нашей общей борьбе за изобильную жизнь всего человечества!.. Мы встали плечом к плечу не для того, чтобы разрушать, но для того, чтобы спасать. Вот почему я подписываюсь тут как братски ваш во имя достигающей своих вершин всечеловеческой революции во всем мире. Герберт Джордж Уэллс» (Вторжение в Персей. Сб. научной фантастики. Л., 1968 г., с. 443…468). http://www.e-reading.link/chapter.php/145... http://az.lib.ru/u/uells_g_d/text_1934_tr... Г. Мишкевич. Встреча в «Астории» ленинградских ученых и писателей с Г. Уэллсом в 1934 г.; Диалог Беляева с Уэллсом // Уральский следопыт, 1962, №7 – с.36-39 Григорий Мишкевич. Три часа у великого фантаста. (статья), стр. 435-442 https://fantlab.ru/edition5851 Мишкевич Г. И. Доктор занимательных наук: Жизнь и творчество Якова Исидоровича Перельмана М.: Знание, 1986 — 192 с.: ил (из содерж.: Три часа у Герберта Уэллса, с.114-121) Мишкевич Г. И. «Бациллоноситель острейшего перельманита» (очерк) с. 300-311; АПБ на с. 304 — встреча в "Астории" 1.8.34 / антология «Хочу всё знать! 1969» Л.: Детская литература (Ленинградское отделение)/ https://fantlab.ru/edition178390
Борис Ляпунов. Александр Беляев: Критико-биографический очерк. М.: Советский писатель, 1967 г. (цитата) https://fantlab.ru/edition81647 Бритиков А. Ф. Русский советский научно-фантастический роман. Л. Наука. 1970 (с. 103, 378 — Мишкевич Г. Встреча в «Астории». — Уральский следопыт, 1962, № 7, с. 36 — 39 [Встреча ленингр. ученых и писат. с Г. Уэллсом в 1934 г.; диалог Б. с У. — с. 38 — 39]) Зеев Бар-Селла. Александр Беляев. М.: Молодая гвардия. 2013 (с. 329, 425 — упоминания)
|
|
|
облако тэгов
