Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Сергей Ю. Кузнецов известен читателю психологическими детективами о становлении интернета, рейва и бизнеса в девяностых годах («Семь лепестков», «Гроб хрустальный», «Серенький волчок»), тошнотворно-патологическим триллером «Шкурка бабочки», скандально-неформатным футурологическим романом «НЕТ» (созданным совместно с Линор Горалик) и необычной семейной сагой «Хоровод воды», сделавшей автора финалистом премии «Большая книга». Отъявленный постмодернист, не жалеющий нервов взрослого читателя, на сей раз написал в меру страшную сказку для тинейджеров (но не только для них), посвятив её своей дочери Ане. Я не знаю, сколько лет Ане, но думаю, что уж она-то книгу папы в любом случае прочитала. И ваш покорный слуга, хорошо представляющий, на что способен Сергей Кузнецов, тоже прочёл роман с интересом. Что касается подростков, то надежды на то, что книжка окажется в их руках, очень мало. Читают они нынче неохотно, к тому же вышел роман совсем не в детском оформлении. А ведь действительно мог бы им понравиться... Потому как главные герои романа подростки и есть. В «Живых и взрослых» школьники-семиклассники раскрывают ужасные тайны, дружат-дерутся и носятся с идеей изменить мир. Изменить мир у них не очень получается, а вот себя они, конечно, изменяют.
Исходные обстоятельства писатель придумал любопытные. Он поделил вселенную романа на мир живых – несколько скучноватую, не купающуюся в излишествах страну, похожую на СССР семидесятых, и на мир мёртвых (Заграничье) – пространство, продвинутое технологически, с деньгами, которые заменяют мёртвым время, с секретными лабораториями, шпионами и злодеями, одержимыми мечтой о тотальном всевластии. Умирая или погибая, люди живого мира не уходят в небытие, а продолжают существование в мире мёртвом. И здесь уж кому как повезёт… Кто-то превращается в упыря, зомби, или «фульчи» *, а кто-то остаётся почти человеком. Мёртвый мир богат и достаточно комфортен, ведь благодаря аккумулированию знаний умерших технологии в нём используются исключительно передовые и самые лучшие. Зато у живых есть возможность выбирать между добром и злом, мёртвые же свободы воли лишены, они давно, ещё при жизни, свой выбор сделали… Миры разделяет Граница, но деловые, дипломатические и торговые связи между ними поддерживаются.
Автор очень естественно играет сразу на нескольких литературных полях (сказка, хоррор, фэнтези, шпионский роман, подростковая драма), удовлетворяя самые разные читательские потребности. В романе есть ребятишки со всеми комплексами, присущими их возрасту, с первой своей любовью, взрослением и познанием жизни, есть мерзопакостные мертвяки, есть загадки и приключения, социальное неравенство, ностальгия по потерянной «доброй» стране, есть обличение безудержного «употреблятства», есть тоска по зелёным дворам, улицам без автомобильных пробок и по безвозвратно потерянной высокой духовности.
«В этом мире заправляют мёртвые. Мёртвых намного больше, чем живых. Они заполнили наши скверы, наши парки и бульвары, наши улицы и площади. Они привезли с собой мертвые машины, быстрые, красивые, убивающие все живое. Во дворе, где раньше играли дети, где гуляли матери с малышами, — там парковка мертвых машин. Наш город – это город мёртвых. Мы боимся ходить по нашим улицам. Мы боимся заходить в наши подъезды. Мы боимся отпускать из дома наших детей. Мертвые отняли все, что у нас было: наши книги, наши фильмы, наши улицы. Нашу работу. Наши дома. Наш город. Нашу жизнь. Они вошли в каждый дом: с экрана телевизора, со страниц газет, с вращающихся тарелок интердвижков».
Два мира, вложенных в книгу автором, окружают нас и сейчас, так что, дорогой читатель, хочешь – просто читай подростковую шпионскую сказку, а хочешь – задумывайся о смерти, улавливай и анализируй подтексты, аналогии и прозрачные намёки. Один из таких намёков есть и в названии романа. Кстати, в самом его конце написано: «Конец первой книги».
* «Фульчи» — это забавное наименование писатель придумал для одуряюще пахнущих и смертельно опасных зомби-девочек с куклами в руках. Был такой итальянский кинорежиссёр Лючио Фульчи (1927-1996), известный своими кровавыми фильмами ужасов («Зомби», «Седьмые врата ада» и др.).
Борис СТРУГАЦКИЙ. КОММЕНТАРИИ К ПРОЙДЕННОМУ. СПб.: Амфора, 2003. – 311 с. 16000 экз. (п). ISBN 5-94278-403-5.
Борис ВИШНЕВСКИЙ. АРКАДИЙ И БОРИС СТРУГАЦКИЕ: ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА. СПб.: Terra Fantastica, 2003. — 384 с. 1000 экз. (п). ISBN 5-7921-0637-1.
«Комментарии к пройденному» были задуманы Борисом Стругацким, как систематизированные пояснительные замечания к текстам полного собрания сочинений АБС, выпускаемым донецким «Сталкером» совместно с издательством «Terra Fantastica» (СПб). Произведения АБС в данном с/с скомпонованы в соответствии с хронологией их выхода в свет, поэтому развёрнутые авторские пояснения, впервые изданные «Амфорой» под одной обложкой, дают объёмную и последовательную картину становления и развития знаменитого творческого тандема братьев Стругацких на 35-летнем временном отрезке (с 1955 по 1990 год). БНС не хотел писать мемуары в чистом виде, справедливо полагая, что «…жизнь писателя – это его книги, его статьи, в крайнем случае – его публичные выступления; всё же прочее: семейные дела, приключения-путешествия, лирические эскапады – всё это от лукавого…». Тем не менее, «Комментарии к пройденному» — это прежде всего воспоминания. Выдержки из рабочих дневников АБС, личная переписка братьев-соавторов, любопытнейшие хроники написания произведений, объединённые размышлениями Б.Стругацкого с высоты прожитых лет, дают возможность в полной мере ощутить связь литературы и времени. Известно, что в России время никогда не бывает простым, а путь писателя – лёгким. БНС честно рассказывает о том, как Стругацкие преодолевали трудности этого пути: и субъективные, касающиеся только авторов (например, временное отсутствие у АБС вдохновения); и внешние, создаваемые множеством структур, следящих за соблюдением железных идеологических рамок и правил. Кому-то будет интересно узнать, как задумки и идеи АБС превращались в реальные книги, из какого исходного материала возникли всем известные «Понедельник начинается в субботу», «Трудно быть богом», «Град обреченный», кто-то повздыхает, читая о мытарствах АБС, годами пробивавшихся в печать, калечивших свои произведения по требованиям подлецов-цензоров, дураков-редакторов и трусов-рецензентов. Интересны рассуждения Б.Стругацкого о поиске-нащупывании концепций будущих шедевров. Яркая иллюстрация тому – история создания «Улитки на склоне», вещи талантливой, читаемой, безусловно актуальной и сейчас. БНС сетует, что авторский замысел произведения в своё время мало кто понял. До массового читателя так и не дошло, что Лес в повести – это Будущее. Будущее, «о котором можно только гадать», «совершенно не совпадающее с любыми нашими представлениями о нём», непонятное и чуждое нам – сегодняшним.
Если смотреть из времён написания «Улитки на склоне» книга петербургского публициста Бориса Вишневского «Аркадий и Борис Стругацкие: Двойная звезда» как раз и есть элемент этого непонятного Будущего. Действительно, во время оно АБС вряд ли могли себе представить появление подобного издания, включающего в себя и документально-биографические материалы, и уникальные фотографии, и воспоминания друзей Аркадия Стругацкого и размышления самого автора – читателя-почитателя АБС, журналиста, функционера перманентно оппозиционной властям партии «Яблоко». В книге Б.Вишневского обильно цитируются «Комментарии к пройденному». Автор комментирует ими собственные рассуждения о любимых произведениях АБС, что выглядит несколько нескромно — ведь «Комментарии» изначально писались всё-таки по другому поводу. В книге приведены более двух десятков интервью с Б.Стругацким, взятых у писателя Вишневским в 1992-2002 годах (тогда же, в основном, и опубликованных). Удручает однообразие ряда кочующих из беседы в беседу политических вопросов, на которые Вишневский безуспешно пытается получить от БНС такие ответы, которые чётко вписались бы в парадигму "яблочников". Тем не менее, хочется выразить признательность автору, старательно собравшему в своей книге документальные свидетельства-отпечатки эпохи перемен, жить в контексте которой нас угораздило. «Двойная звезда» — первое (!) в России издание, полностью посвящённое братьям Стругацким. Эта редкая, своеобразная и любопытная книга — хороший подарок всем поклонникам и исследователям творчества знаменитых фантастов.
Андрей Рубанов. Боги богов. – М. : АСТ: Астрель, 2011. – 444 с.
«Боги богов» я написал для сына.
Из интервью Андрея Рубанова.
Были «Люди как боги» Герберта Уэллса, «Люди как боги» Сергея Снегова, «Сами боги» Айзека Азимова, «Американские боги» Нила Геймана, «Трудно быть богом» Аркадия и Бориса Стругацких… Теперь есть «Боги богов» Андрея Рубанова. Книга-размышление о природе и сути власти, которую можно растаскивать на цитаты, открывая на любой странице. Рубанов мыслит афористично, а формулирует предельно чётко: «Власть – это прежде всего паранойя». Его предыдущие романы («Сажайте, и вырастет», «Великая мечта», «Йод», «Психодел», «Хлорофилия», «Живая земля» и др.) тоже набиты подобными чеканными формулировками.
Рубанов часто говорит, что любит вещи братьев Стругацких. И действительно, он – достойный продолжатель традиций АБС, которые, помимо прочего, любили встроить в свои сюжеты нечто таинственное, необъяснённое до конца. У Стругацких – Золотой Шар, машина, исполняющая сокровенные желания, у Рубанова – Золотая Планета с загадочным артефактом, неиссякаемым источником жизненной энергии под названием Разъём; у Стругацких где-то за кадром – могущественные Странники, у Рубанова на периферии романа – не менее могущественная Дальняя Родня; у Стругацких – живые машины, киборги и репликанты, и у Рубанова они есть. Но я не собираюсь обвинять писателя в идейном плагиате и заимствовании отдельных фантастических элементов. Это было бы просто смешно. Своим романом «Хлорофилия» Андрей Рубанов убедительно доказал, что не лыком шит по части воображения. Многие фантасты применяют идею гиперперехода, но мы же не возмущаемся, не ищем её первооткрывателя и обладателя прав на использование гиперскачков в их текстах. Самое главное – для чего и как писатель использует общепринятые фантастические допущения в СВОЁМ эксклюзивном авторском мире. Допускаю, что в книгах других фантастов найдётся и ограничение, введённое Рубановым – прыжок через подпространство, переход в гиперстатус в его мире могут совершать только живые тела, плюс газы и жидкости. Кстати, именно поэтому человечество будущего в романе «Боги богов» использует биомы – живые космические корабли, наделённые способностью чувствовать и мыслить. Мыслят они, правда, несколько ограниченно и, словно собаки, бесконечно преданы своему хозяину-пилоту. Так вот, живые механизмы есть во многих фантастических произведениях, но я что-то не припомню, где ещё настолько ярко и точно была описана и обоснована сама суть единения машины и пилота. На протяжении романа автор неоднократно возвращается к этой теме, и неоднократно объясняет-доказывает – биома надо искренне любить. Только в этом случае можно добиться стопроцентной уверенности в том, что машина не подведёт. Конечно, управление живым межзвёздным кораблём – дело непростое, именно поэтому будущих пилотов сызмальства тщательно отбирают по генетическому предрасположению к подобной деятельности, а потом долго учат-воспитывают в Пилотской академии.
Подробно описывая эмоциональные высоты связи биома и человека Рубанов противопоставляет ей традиционное взаимное непонимание людей. Например, в обычной жизни пилоты испытывают определённую психологическую неудовлетворённость в отношениях с женщинами, поскольку не могут достичь с ними полного душевного слияния. Но эта мысль высказывается лишь мельком. Главное в книге – проблемы взаимопонимания человека и мира в целом. Человек – это бывший пилот Марат, юный угонщик биокораблей, сбежавший из космической тюрьмы (попросту угнавший её вместе с заключёнными), являющийся одним из лучших во Вселенной специалистов по управлению биомами. А мир – удивительная Золотая планета, где оказываются герои: странное место, населённое дикарями, застрявшими в матриархате, пахнущее ванилью и шоколадом, здесь даже соль – сладкая... Марата сопровождает Жилец, матёрый, прожжённый уголовник-рецидивист, почти полностью подчинивший себе волю юноши, фактически ставший его «пилотом» (способ управления – ненависть и запугивание), заставляющий растерявшегося в столкновении с непонятной действительностью молодого человека совершать бесконечные преступления. Писателя давно интересует тема тотального личностного доминирования, Рубанов исследует её во многих своих крупных произведениях, а роман «Психодел» посвятил ей практически полностью. «Боги богов» – книга том, как «хороший» человек Марат, умевший любить биомов и жизнь, под давлением Жильца и обстоятельств превращается в жестокого владыку и безжалостного убийцу, о том, что делает безграничная власть с людьми. Разумеется, это лишь достаточно примитивное толкование месседжа романа, под завязку насыщенного размышлениями и вопросами.
Машину, чтобы она сделала то, что тебе нужно, требуется любить, а человека — приходится принуждать. По ходу для этого нужны боги. Кто они? Даже при поверхностном размышлении – это Марат и Жилец (Хозяин Огня и Великий Отец Хозяина Огня), на крови создающие цивилизацию Золотой планеты, при этом грубо нарушающие человеческие законы, запрещающие вмешиваться в ход развития чужой истории (ещё одна отсылка к АБС). А вот кто боги этих богов? Дальняя Родня? Кровь Космоса, мистическая астропрана, обожествляемая Маратом? Служба контроля за экспансией разума (КЭР), прибывшая на Золотую планету для проведения зачистки? Умеющие существовать в Пустоте монахи-космиты из обители внутри астероида? Таинственный Разъём? Мать Матерей, которой поклоняются кланы аборигенов? Девочка, подбрасывающая дровишки в звёздный костёр Небесного Огня? А, может, это мы – читатели?
P.S.
Испытал ощущения, редко возникающее у меня нынче при чтении: хотелось, чтобы роман как можно дольше не кончался, одновременно присутствовало сильное желание быстрее его дочитать, чтобы узнать, чем всё кончится. Я ждал новую фантастическую книгу Рубанова с определёнными опасениями, но теперь могу быть спокоен – у нас есть, кому писать хорошую фантастику. Рубанов делает это внятно, умно и основательно. Я мог бы, не мудрствуя лукаво, назвать «Боги богов» космическим биопанком, но при некотором желании и даже самом скудном воображении в романе очень легко отыскать аллюзии на нынешнюю российскую действительность и классифицировать его как острую политическую фантастику.
Тим СКОРЕНКО. Законы прикладной эвтаназии. М.: Снежный Ком М. 2011.- 400 с.: ил. – (Настоящая фантастика).
Сколько жизней стоит жизнь?
Есть в жизни, политике и литературе неудобные, тяжёлые, «скользкие» темы, говорить и писать о которых — дело рискованное и неблагодарное. Например, можно ли убивать одних людей ради спасения других? Какое число жизней допустимо уничтожить с целью сохранения значительно большего количество других? Десяток за сотню? Миллион за миллиард? При любом развитии дискуссии трудно оказаться в числе правых, а человека, задающего эти вопросы запросто могут назвать негодяем и фашистом, лишь за то, что он поднял такую тему. В скобках хочу заметить, что в мировой истории подобные вопросы на уровне государств и их руководителей ставились довольно часто, а решения принимались довольно быстро: большие и малые войны, ввод войск в ту или иную суверенную страну, революции, да хотя бы – американские атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки…
Тим Скоренко в «Законах прикладной эвтаназии» облёк в форму научно-фантастического романа свои размышления сразу же на несколько «скользких» тем. Гуманно ли помочь уйти из жизни мучающемуся от нестерпимой боли пациенту онкологической клиники? В нашей стране закон это сделать не позволяет. Таким образом, ответ однозначен – это не помощь, это — преступление, это — убийство. Но насколько гуманен такой ответ по отношению к корчащемуся в муках безнадёжному раковому больному?.. Ведь в мире есть страны с разрешённой эвтаназией… А оправданы ли опасные опыты над людьми, проводимые пусть даже с самыми благими намерениями? Например, с целью изобретения лекарства против рака или СПИДа? Всем известно, что при создании любых лекарственных препаратов проверка их действия на людях необходима. А до какой степени можно рисковать, осуществляя эксперименты по изучению пределов физических возможностей человека? В СССР были случаи гибели лётчиков-испытателей из отряда космонавтов, но ведь подготовку космонавтов никто не остановил… А можно ли насильно уложить человека в анабиоз? Последний вопрос для нас не актуален, гибернаторы пока не разработаны, но автор книги думает и об этом.
Действие романа развивается в трёх временных слоях: в последние дни Второй мировой войны в оккупированной японцами Маньчжурии, в современной России и в Москве далёкого будущего (2618 год). Все три слоя времени связывает девушка из грядущего – Майя. Рассказывая её удивительную историю, автор ставит перед читателем целый ряд этических дилемм. При этом Скоренко отталкивается от страшных событий конца тридцатых — первой половины сороковых годов, подробно описанных японским писателем Сэйити Моримурой в документальной книге «Кухня дьявола». «Кухня дьявола» — это секретное подразделение Квантунской армии («отряд 731»), дислоцировавшееся примерно в 20 км от тогдашнего Харбина (теперь Харбин разросся, в наши дни на месте «кухни дьявола» – городские кварталы). Сотрудники «отряда 731» работали над созданием бактериологического оружия, которое предполагалось обрушить в первую очередь на советскую Сибирь, а, кроме того, проводили изуверские опыты над людьми. В ходе медицинских экспериментов было, по разным оценкам, уничтожено от трёх до десяти тысяч человек. В качестве подопытных использовали военнопленных, это были китайцы, русские, монголы, корейцы, иногда — просто похищенные окрестные крестьяне. Им давали трёхзначные номера и за людей больше не считали, называя «брёвнами»… Им прививали чуму, холеру, тиф, заражали сифилисом, газовой гангреной, вводили различные химические вещества, подвергали обморожению… Летом 1945 года, незадолго до атомной бомбардировки Японии, упомянутой мною выше, и освобождения Маньчжурии Советской Армией, Майя попадает в оккупированный Харбин, а затем – и в «отряд 731». Прежде, чем вернуться в родное 26-е столетие, ей придётся пройти немало испытаний. И во всех временах Майя обязательно оказывается в центре трагических событий, связанных с непростым морально-этическим выбором, который должны сделать герои романа. От этого выбора зависят судьбы очень многих людей, а, может быть, и всего человечества. Поначалу Майя — лишь пассивная участница событий, увлекаемая их потоком, но, преодолев нелёгкий путь, героиня делает свой главный выбор и отстаивает его, вмешиваясь в происходящее и кардинально его изменяя.
На одном из своих авторских вечеров Тим Скоренко объяснил чрезмерную (порой) жестокость и жёсткость своих произведений необходимостью «зацепить» читателя. Не знаю, помогает ли это писательской раскрутке, лично меня подкупает не кровавая эпатажность, а смелость автора, берущегося за неподъёмные, невыигрышные темы. Конечно, Скоренко может в чём-то ошибаться, что-то делать недостаточно профессионально, но он говорит, он приглашает к размышлению! Геннадий Прашкевич в повести «Золотой миллиард» коснулся одной из «скользких» тем и не всеми был понят. Тим Скоренко со своими весьма неоднозначными произведениями тоже рискует нарваться на критические оплеухи. Кстати, за роман «Сад Иеронима Босха», который мне очень понравился, Скоренко их уже получил. Но одновременно была и престижная «Бронзовая Улитка» от Бориса Стругацкого! Как хорошо, что в отечественной фантастике ещё остались авторы, не чурающиеся писать о болезненных общечеловеческих проблемах…
P.S. Я уж было испугался того, насколько мрачную судьбу предсказал автор сам себе (Скоренко ввёл в книгу эпизодического персонажа-остроумца по имени Дмитрий, влюбляющегося в Майю в дни её пребывания в нынешней Москве, чрезвычайно похожего на себя), но, добравшись до последних предложений романа, вздохнул с облегчением.
В романе «Психодел» Андрей Рубанов очень убедительно рассказывает о том, как страшно жить и о том, как все мы так или иначе жрём друг друга... Одни пожирают свою жертву осознанно, другие — даже не замечают, что делают... Одни делают это быстро, другие — медленно, смакуя и растягивая удовольствие…
«Вот влюбленные . Он пожирает ее глазами , она смеется и льнет. Дождутся ночи, найдут место и будут питаться друг другом, пока не утолят взаимный голод.
Вот женщина и мальчик, совсем маленький, а потому естественный в желаниях, он ест гамбургер, а заодно и маму, клянчит игрушку, плачет и топает ногой, и непрожеванное вываливается из его рта, но мальчик настолько маленький и милый, что это выглядит симпатично и весело. Потом подбегает папа, и мама начинает жрать папу: что-то выговаривает с досадой и сверкает глазами. Папе не нравится, что его жрут, но он уже давно сожран своей женой, обглодан и переварен: он худ, утомлен, одет минимально прилично, тогда как супруга его завернута в дорогую дубленку.
Множество мужчин можно увидеть, сожранных своими женщинами, иногда их жалко до слез, видны раны, страшные следы зубов.
Вот милиционер, прихвативший смуглого гражданина без регистрации. Несчастный трепещет, но ему не удовлетворить аппетитов патрульного сержанта. Сержант угрюм и голоден, таких граждан без регистрации ему нужно десяток на обед и еще столько же на ужин. Сержант ведет жертву в участок, там ему никто не помешает отделить мясо от костей.
А мимо проезжает мощный черный человек в мощном черном авто – это крупный хищник, он временно сыт и потому благодушен, он притормаживает и пропускает пешехода. Сытые часто бывают вежливы, у сытого вся кровь приливает к желудку, сытый вял, расслаблен и не прочь изобразить тягу к разумному, доброму и вечному. Но попробуй отнять у такого его пищу – разорвет.
А с боковой улочки выруливает менее крупный, но более быстрый и гибкий, его тачка скромнее, но глаза горят ярче. Этот – самый опасный, недавно он впервые наелся до отвала, и помнит это восхитительное ощущение полной сытости, и хочет снова его испытать.
А с лавки в сквере смотрит группа начинающих, подрощенных, у них две бутылки пива на троих, спортивные штаны, кепки, пустые карманы, тут мы имеем обратную ситуацию, голод и жажду, пустые урчащие животы, лихорадочный поиск жертвы, которая была бы по зубам, кого-то слабосильного, отставшего от стада, увечного, обреченного; но день прекрасен, весна, солнце, и даже самые слабосильные делают вид, что крепки. В раздражении трое в кепках переругиваются, покусывают друг друга. Известное дело: не сожрал чужого – попробую своего. Поедают глазами потенциальную жертву, лохматого малого в старом обвисшем пиджаке, зато с дорогой машинкой для прослушивания музыки, но место людное, и лохматый проходит мимо невредимым.
… он особенный. Этот жрет не других, но самого себя. Человек искусства, художник, или музыкант, или поэт. Создатель нематериального. Богемная бородка, воспаленное лицо, отмахивает рукой в такт собственным мыслям. Избранный. Вкус мяса не волнует его, он нектар пробовал».
Наверное, всё так и есть, ведь наша жизнь всё больше становится похожей на естественный отбор в мире дикой природы. Возможно, самые жуткие гонки на выживание происходят именно в Москве, я в этом плохо разбираюсь, я не москвич. Писатель Рубанов, родившийся в Подмосковье, уже давно обитает в столице, он лучше знает. Он в своих книгах много и часто о Москве и москвичах пишет. Объясняет столичную жизнь, а заодно и жизнь вообще. Объясняет цинично, но с логикой у него всё в порядке… Долго и трудно выбирался Рубанов из провинции (см. его роман «Великая мечта»), пробовал себя на разных поприщах, предпринимал что-то, сидел в тюрьме в девяностые (см. его роман «Сажайте, и вырастет»), прессекретарстововал у мэра Грозного в нулевые (см. его роман «Йод»), Но настоящим московским циником Рубанов , слава Богу, так и не стал. Потому как верит в женщину, которая может спасти и себя, и своего любимого мужчину от хищного мира. Такие женщины в его произведениях хотя бы на заднем плане, но всегда есть. А в романе «Психодел» такая женщина – главная героиня...
Я по-прежнему надеюсь, что Андрей Рубанов когда-нибудь напишет шедевр. А вдруг? И совсем не обязательно этот шедевр должен оказаться в русле его реалистической беллетристики, ведь писатель не боится клейма фантастического гетто. Рубанов любит (по крайней мере самозабвенно любил в детстве) фантастику, в «Йоде» и в «Великой мечте» он тепло вспоминает о прочитанных им книгах Жюля Верна, Лема, Стругацких и Саймака, и о том, как четырнадцатилетним подростком от избытка впечатлений потерял сознание во время просмотра фильма Тарковского «Солярис». Фантастические романы самого Рубанова («Хлорофилия», «Живая земля») добротны и необычны: Рубанов два раза попадал с ними в финал «АБС-премии», но лауреатом не стал.
Кстати, в продажу только что поступила его новая фантастическая книжка «Боги богов», но я её ещё не прочёл.
облако тэгов
