Калейдоскоп фантастики

Александр Романович Беляев (1884—1941) в фантастическом романе «Подводные земледельцы» (1930 г.) описывает подводный город на Дальнем Востоке, если точнее в Приморье, в котором герои: Конобеев Макар Иванович, прозванный «Нептуном Ивановичем»; его супруга Марфа Захаровна; плохо выговаривающий буквы «ш», «щ» и «ж» — Ванюша Топорков; агроном Волков; изобретатель «на все руки» — Гузик организовали подводный совхоз по выращиванию водорослей для пищевых и промышленных целей и... построили полностью, но неокончательно первый акваград в советской фантастике. Подводные приключения, борьба со стихиями и японскими браконьерами — акулами капитализма, размытая сюжетная линия шпионского вредительства. Главный герой, конечно же, Нептун Иванович, но женится в конце «производственной сказки» на аспирантке Алёне всё же комсомолец Ванюша. В качестве «подарка» молодым от «главной акулы» — харакири.

Хороший набор фантастических и приключенческих пазлов, но что-то не даёт собраться им в жёсткую и цельную картину. Попробуем разобраться.

КОГДА МАКАР И МАРФА ОБМЕНЯЛИСЬ КОЛЬЦАМИ

В подробной биографии Конобеева (глава IV. «Подводный совхоз») мне не доставало лишь нескольких конкретных дат важных событий его жизни. Попробовал «вычислить» их самостоятельно. Вот что получилось: родился, приблизительно, в 1870 году (плюс-минус три-пять), в 25 лет сочетался браком с Марфой. У старообрядцев сватовство и свадьба имеют свои особенности, поэтому не уверен, что правильно выразился «сочетался браком»). Было это в 1895 году. До Русско-Японской войны у молодых родилась дочь. Предположительно в 1898 или в 1900 году... Эти даты я «получил», так сказать «со слов» героев романа. А они, между прочим, «путаются в показаниях». То говорят, что прожили вместе 40 лет (!), то, ссылаясь на сказку Пушкина — 33 года. Время действия романа — не ранее 1930 года, плюс один-три года на строительство акваграда. Макару — 63, Марфе пусть будет 60. (У Беляева она выглядит старше). Отнимите: 1933 — 33 (или 40) лет; в первом случае — кольцами обменялись в 1900, во втором — 1893. Макару-жениху, соответственно, или 23, или 27. «Округляем», получаем — 25.

Теперь о дочери. Во время строительства акваграда ей за 30. Живёт, надеюсь замужем, вдали от Приморья, шлёт письма. Сообщила мамаше о рождении внука. Макар Иванович про внука (и дочь) молчит, никакой реакции вслух. Между прочим, это не пустяки для скрепления сюжета! Марфа «под воду» пошла, том числе, и «за деньгами». Внуку подарки посылать, и чтобы перед смертью было на что съездить в гости да обнять родную кровинушку.
«Ружьё» повесил Александр Беляев, но оно не выстрелило. Замечу, таких «ружей» в романе несколько, и стволы остались чистыми.

ЧЕМ СТРАДАЛ ВАНЮША

Учёные-логопеды для более точной фиксации картавости пациента используют в речевой карте обозначения: (греч. название буквы) + суффикс (изм) для нарушений звукопроизношений и пара+ (греч. название буквы) + суффикс. Предупреждаю — я не логопед, и вот что у меня получилось: Ваня Топорков страдал жишищифизмом. Но страдал избирательно, как-то не всегда. Беляев, придумавший этот недуг своему герою, специально отметил: «чем больше он волновался, тем больше картавил». Так вот, на протяжении всего романа, Ванюша был необыкновенно собран и спокоен, как Штирлиц в логове врага. Особенно он был собран, пересказывая своё «пустяшное» приключеньеце, когда его из глубин моря выхватил смерч и забросил на десяток километров от берега. Около пятидесяти раз он произнёс в своём рассказе нелюбимые его произношением сочетания букв и совершенно безошибочно. Отважный комсомолец, ничего не скажешь! И в других сложных ситуациях он умел контролировать себя. Во всём тексте романа приблизительно двадцать процентов каверзных для языка Ванюши звуков сумели проявиться в его речи. В остальных случаях, в том числе и весьма волнительных, картавость в его речи не проявлялась.

Непонятно, зачем понадобился такой ход Беляеву? Зачем он придумал ему столько имён? Два или три раза его назвали не Ванюшей! Развожу руками и повторяю Ванюшину присказку: Ах, фут возьми этих выдумщиков-писателей!

МОРЯК, НЕ ЗНАЮЩИЙ АЗБУКИ МОРЗЕ И ИМЕНИ КОМАНДУЮЩЕГО ЭСКАДРЫ

Теперь о самой главной ошибке в романе. Александра Романовича уберегу от обвинений, переадресую их редактору журнала «Вокруг света». Не Эссен, а Карл Петрович Иессен (1852—1918) командовал Владивостокской эскадрой, а капитан 1 ранга Николай Оттович фон Эссен (1860—1915) командовал легендарным броненосцем «Севастополь» 1-й Тихоокеанской эскадры, стоящей в Западном и Восточном бассейнах Порт-Артура.

Вы уже рассмотрели открытку времен Русско-Японской войны «Потопление японского транспорта «Киншиюмару» (номер на карточке 18), издание Д.П. Ефимова. Первая серия «Русско-Японская война» 1904 год. Тогда фамилия командующего Владивостокской эскадрой контр-адмирала писалась так: «К.П. Iессен». В Википедии — Иессен, Карл Петрович.

Макар Иванович Конобеев рассказывал друзьям о своём участии в Русско-Японской войне: «...Владивостокская эскадра была слабенькая и больше охотилась за торговыми японскими судами. Только один раз вступила в морское сражение у Ген... Гензана — городок такой есть в Корее, и там даже потопила японский транспорт «Киншию-Мару». А несколько торговых небольших судов были потоплены не очень далеко отсюда. Я бы, пожалуй, и место нашёл».

На самом деле Иессен строго выполнял инструкцию командующего Тихоокеанским флотом, которая завершалась словами: «Отряд должен задаться целью произвести своими действиями на японцев сильное впечатление и навести панику на всё прибрежное население и на торговый флот Японии».

Внимание! Для самых любопытных очень интересные подробности операции Владивостокской эскадры, в которой, по версии А.Р. Беляева, участвовал Макар Иванович Конобеев см. http://cruiserx.net/ovc/94-105.htm

ЧТО МОЖНО НАЙТИ

Вы, наверное уже поняли, что я стараюсь кратко пересказать то, что за много лет «наковырял» в романе. Я не сказал и десятой доли. Я «вычислил» место действия. «Нашёл» ту самую пещеру с озером. Сложил и пересчитал площади всех стран, которые могли бы разместиться на территории ДВК (Дальневосточного края), собрал десятки публикации о староверах (старообрядцах) на Дальнем Востоке, отыскался даже старообрядец по фамилии Канабеев (с двумя «а» вместо «о»)...

Зная стиль работы Александра Беляева, а он любил и умел править себя, я уверен, что перед книжной публикацией романа «Подводные земледельцы» большинство ляпов им были бы обнаружены и исправлены. Но сейчас хочу о другом.

Поклонникам творчества писателя известен факт, что в 1938 году в Хабаровске вышел книжкой роман «Прыжок в ничто». https://fantlab.ru/edition105149 . В Государственном архиве Хабаровского края сохранилась мизерная часть документов издательства «Дальгиз». Дело в том, что в начале Великой Отечественной войны, опасаясь нападения японцев, с Дальнего Востока архивы были вывезены в Томск. Только в конце 1990-х они вернулись в «родные края». К сожалению для хабаровских краеведов и историков, вернулись они... в столицу Приморского края. Там документы стали приводить в порядок, увозили их, понятно, в спешно... Короче, я работал только с оставшимися в Хабаровске документами. Про издание «Прыжка...» в папке подшиты финансовые «таблицы-портянки», распоряжения по использованию полиграфических материалов (количество затраченной бумаги, переплётного картона, клея...). Никакой переписки с автором (или с вышестоящими организациями, редакциями по поводу прав на издание или причин тиражирования именно этой книги, я не обнаружил). Папку с документами можно смело назвать конволютом: чего там только не подшито... Обращался я к этой папке несколько раз, по разным поводам и с большими промежутками времени. И вот однажды, а сегодня именно такой день календаря, что можно "откровенно признаться", вдруг обратил внимание на оборотную сторону некоторых бумаг. Кто работал с довоенными документами знает: на чём только их не писали тогда: устаревшие бланки, революционные листовки, даже вырванные из метрических церковных книг линованные листы ...

Обратная сторона трёх документов представляла собой: три машинописных страницы, третий или четвёртый экземпляр через фиолетовую копирку: без заглавия, без начала и конца, несколько раз перечеркнутые и переписанные карандашом пагинации; исчёрканные корректурными знаками, сделанными красным и синим карандашами... Кое как уговорил удивлённую моей странной просьбой архивистку: скопировать именно эту сторону документа... Переписал, сначала, якобы, «не замечая» корректуры, потом — будто «исполняю волю» корректора. И теперь те «ружья», которые «не выстрелили» в романе, для меня пальнули. Правда, не все, но всё же бабахнули! В моё «распоряжение попали»: и краткое изложение писем дочери маме — Марфе Захаровне, которые та, туго свернув в трубочки, свято хранила их в «ступенях» лестовки; прояснилась роль начётчика, всего лишь раз упомянутого в романе, в финансовых делах совхоза; и про то, как кореец обнаружил свою шпионскую наклонность похищением нового изобретения Гузика...

Да что я Вам рассказываю, гляньте сами на невиданную никем главу романа:

Вот что получится, если у Вас «сработает нажатие» на псевдо-спойлер:

Хотелось бы верить, ну, хотя бы 1 апреля, что «Подводные земледельцы» готовились к изданию в Хабаровске.

Да вот только: «Дальсельсоюз», в соответствии с постановлением президиума Далькрайисполкома от 24 февраля 1930 года — ликвидирован; в 1931 году японцы Маньчжурию заняли (про японцев стали писать или ничего, или дипломатически осторожно); какие японские браконьеры в наших водах — граница СССР на замке; а в 1938 году уже и ДВК не стало, да и к человеку верующему совсем другой подход. Видимо, по мнению издателей, «устарел» к 1938 году гидрополис-акваград. Вот почему и пошёл вместо него в свет тираж «Прыжка...»

Шуточная фотосессия Александра Беляева "Смоленский босяк, потерявший всяческое лицо" (как бы моё дополнение к 9-й странице вкладки в книге из серии ЖЗЛ Зеев Бар-Селла "Александр Беляев": http://fantlab.ru/edition102854 ).

С. Яковлев, один из друзей Александра Беляева, вспоминал: "...Актёрские данные его были великолепными. Он обладал хорошей внешностью, высокой культурой речи, большой музыкальностью, ярким темпераментом и удивительным искусством перевоплощения. В особенности сильно было его мимическое дарование".

А это уже без грима

Представленные фотографии сохранились в семейном альбоме Беляевых. С любезного согласия дочери писателя, снимки из альбома переснял для меня в 1987 году Геннадий Диденко. Моя переписка со Светланой Александровной началась в 1983 году в дни, когда фэны КЛФ "Апекс" вели подготовку к празднованию 100-летия Александра Романовича. Писал я тогда в разные концы СССР, в том числе и в МХАТ. Я надеялся найти там найти "следы" участия Беляева в спектакле театра, руководимого Станиславским (см. воспоминания С. Беляевой: http://fantlab.ru/edition1675 ).

Вот результат (хоть и отрицательный )

Надеюсь, дойдут руки и выкрою время для публикации моей переписки по теме сегодняшнего юбилея.

Фотографии, документы и в скрепке страница КЛФ "Апекс" в газете "За знание" (Комсомольск-на-Амуре) — 1984. – 29 фев. — № 6. (Вып. № 3, посвящённый 100-летию писателя). Из архива Виктора Бури.

Постепенно перебираю свой архив. Обнаружил переписку начала 1990 годов с Иво Глосом — фэном из бывшей страны ГДР. Часть переписки так и просится на ФЛ. По моей просьбе Иво сделал библиографию русской и советской фантастики, изданной на немецком языке, № 3 "Звезды Востока" был отдан Александру Романовичу Беляеву. Мне показалось, что знакомство с Иво Глосо надо начать именно с этого материала.

Иво Глос — немецкий издатель фэнзинов, посвященных русской фантастике: "Любитель НФ" (с 1987 г.) и "Звезда Востока" (с 1990 г.). Библиограф русской и советской фантастики. Поклонник творчества Александра Беляева и переводчик его рассказов на немецкий язык, составитель и переводчик библиографии НФ произведений А. Беляева, изданных в СССР (совместно с Игорем Халымбаджой).

Статья Иво Глоса "Тури Хан — сын Штирнера" впервые была опубликована в фэнзине "Звезда Востока" 1992, № 3. Готовилась для публикации в фэнзине посвящённом жизни и творчеству Александра Романовича Беляева "Властелин фантастического мира" (Хабаровск. КЛФ "Волшебник Бор". Увы, остался недоделанным). Публикуется с небольшими сокращениями. Перевод с немецкого Юлии Лызовой.

ТУРИ ХАН — СЫН ШТИРНЕРА

Восприятие творчества Беляева в Советском Союзе было подвержено некоторым колебаниям. При жизни автора, публиковавшиеся в журналах его произведения, завоевали большую популярность у читателей. В то же время критики и книжные издательства относились к ним весьма сдержанно. После смерти писателя поначалу о нём совершенно забыли на полтора десятилетия. Затем в конце 1950-х годов началось длительное возрождение Беляева, которое привело к тому, что сегодня большинство его произведений выпускается миллионными тиражами. Беляев стал наряду с Алексеем Толстым, Иваном Ефремовым и братьями Стругацкими корифеем советской научной фантастики. Это заметно прежде всего потому, что первыми, чьи НФ романы были напечатаны в Советском Союзе на иностранном языке для экспорта были: Владимир Обручев, Алексей Толстой, Иван Ефремов и Александр Беляев. На немецкий язык Беляев переводился мало и произошло это практически недавно.

По библиографии переводов НФ Беляева на немецкий язык (см. ниже) сразу заметно, что в большинстве случаев русские переводные издания играют первую скрипку (переводчики, издатели, книга или журнал отпечатаны в Советском Союзе). За пределами СССР НФ критики судили и судят о Беляеве, если они вообще обращают на него внимание, с меньшей эйфорией. Его воспринимают, прежде всего, как копииста взятых из западной научной фантастики мотивов* и как русского Ханса Доминика**.

В действительности Беляев не был великим литератором. Его произведения написаны очень простым, даже непритязательным стилем. Он был полностью нацелен на то, чтобы держать читателя в напряжении, используя стандартные приемы приключенческой и детективной литературы, украшая нередко всё это ещё и любовным романом. Все же тривиальные элементы были для Беляева не самоцепью, как для некоторых других авторов, которые приправляют в соответствующем стиле написанные произведения элементами научной фантастики.

Все же, весьма справедливо подчеркивает Хартмут Люк "богатую, но все-таки научную фантазию" Беляева и его "энциклопедическую многогранность"***. Последняя отличает Беляева, который по образованию был юристом, от чисто технически ориентированного инженера Доминика.

Беляев и Доминик использовали однажды одну и ту же НФ идею (это было в романах "Властелин мира" Беляева (1929) и "Приказ из темноты" (1933) Доминика — идея внушения мыслей на расстоянии). И это было связано с тем,что сама научная идея была модна и популярна.

Не стану скрывать, что беляевский вариант этой темы нравится мне больше, чем таковой Доминика. Герой Доминика Астерник внушает свои мысли и волю изобретенным аппаратом, чтобы защитить государство и белую расу от нападения японцев, на стороне которых Тури Хан. Этот злодей, в свою очередь развил биохимическим путём в себе способности, сравнимые со способностями астерниковского аппарата. У Беляева изобретатель Штирнер с помощью своей внушающей машины пытается получить деньги, власть и любовь. Доминик признает за своим Тури Ханом величие и силу, но представляет его как воплощение зла, которое узнается уже по его перекошенной от злобы роже. Беляевский Штирнер — это не жутко гадкий злодей, это человек, который хочет использовать свой талант, чтобы завоевать себе место под солнцем. Обоим романам свойственна динамичность. В романе Доминика аппарат уничтожается после окончания всех приключений и победы над злом. Это объяснимо, ведь "хэппи-энд" по сюжету возможен был лишь в тени этой роковой манипуляции?

Курьезно, но для ответа на этот вопрос в романе Беляева отведена вся заключительная часть. Автор показывает, как внушение и управление мыслями находят мирное, гуманное применение в коммунистическом Советском Союзе. Коммуникации, новости, ловля хищных зверей, обезвреживание преступников т. п., без указания на какие-нибудь проблемы. Покорённый "Властелин мира" получает, таким образом, новое сознание и может спокойно возвратиться в круг свободных творческих людей.

В произведениях Беляева превалируют НФ идеи. Только тогда, когда они были исчерпанны, автор задумался, какими развлекательными литературными приёмами он может украсить свои произведения и сделать их более привлекательными для читателя. И этот дополнительный материал рождает увлекательные приключения, как например, в романе "Голова профессора Доуэля" (1937) в случае с несчастной певицей из бара, чья голова приставляется к телу такой же несчастной красивой Анжелики. Артур, поклонник Анжелики узнает знакомое ему тело. То, что для Артура начинается как исследование загадочной незнакомки, превращается во взаимную симпатию.

Рассказ "Мистер Смех" — доказательство того, что Беляеву удавалось разрабатывать и психологические темы.

Писатель часто старался рассмотреть как можно больше аспектов одной НФ идеи. Так, например, в романе "Борьба в эфире" (1928) представлены многосторонние применения радиотехники, а в "Продавце воздуха" (1929) показан ряд эффектов, которые могут быть обусловлены замерзанием воздуха в большем или меньшем масштабе. Большинство произведений Беляева наполнены хорошо поданым и с большой долей фантазии обработанным НФ материалом из различных областей науки. Некоторые привлекательные идеи затрагиваются как бы мимоходом. Так профессор Вагнер во второстепенном эпизоде истории "Гость из книжного шкафа" (1926) создает миниатюрный мир в стеклянной колбе. Тридцатью годами позже эта идея была всё ещё до того фантастической, что Александр Полещук решился представить её ещё раз в форме романа (конечно, его "Тайна стеклянной пробирки" без идеологического балласта была бы лишь рассказом).

Об изобретательности и символичности беляевских текстов сказано в эссе Анатолия Бритикова. Я приведу здесь только один типичный пример: когда "продавец воздуха" Бэйли, который пытается овладеть миром с помощью своей воздушной монополии, в конце романа оказывается в безвыходном положении, он проглатывает драже с замороженным воздухом и... лопается.

Ещё кое-что можно было бы сказать о Беляеве, например, об его истории с дилатацией времени — "На запад" (1929); об общественных и научных аспектах, которые затрагиваются в "Борьбе в эфире"; об описании окружавшей его действительности в некоторых его произведениях; о его слабом произведении "Чудесное око" — праобразе советской фантастики ближнего прицела 1950-х годов; о его фантастическом романе "Ариэль" и о многом другом. Но об этом в другой раз.

Примечания:

Иллюстрации к рассказам А.Р. Беляева — Renate Gloss, обложка к фэнзину — Stefan Hecking.

ПРОИЗВЕДЕНИЯ А. БЕЛЯЕВА, ИЗДАННЫЕ НА НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ

2.2. То же. "Делающий бриллианты", НФ рассказы со всего мира, под ред. Е. Ортманна. Изд-во "Нойес Лебен", Берлин, 1972, с. 171-183.

2.3. То же, как и 2.2, 2-е издание, 1976.

3.2. То же. (перевод Л. Штайнметц) "Советская литература" 36 (1984), №2, с. 171-182.

3.3. То же. Как 3.1, "Фабрикант снов". Истории удивительных изобретений и фантастических приключений. Изд-во "Новый Берлин", Берлин, 1985 г., с. 93-111.

3.4. То же. Как 3.3 во втором выпуске 1988 г.

5.2. То же, второе издание, 1981 год.

5.3. То же, третье издание. 1987 год.

5.4. То же. "Открытие Риэля". Антология классических фантастических рассказов из России и Советского Союза. Ред. Вс. Ревич. Изд-во "Хойенхайм", Гамбург, 1987, с. 279-354.

Подробнее о работах Иво Глоса в области фантастиковедения:

http://www.gloss-science-fiction.de/Stern...

Предлагаю ознакомиться с малой частью (всего 20 рис. из 152) китайского комикса,
сделанного по роману А.Р. Беляева "Голова профессора Доуэля".

Шедевры мировой научной фантастики. Сборник НФ. 1-е издание.
Октябрь 1990 г., тир. 5 000 экз. 302 с. ISBN 7-5397-0496-0/J.
Издательство для детей и подростков провинции Аньхуэй. Цена: 5,5 юаня.
Содержание: Жюль Верн. Вокруг света за 80 дней. С. 1-78 (152 рис.);
Герберт Уэллс. Человек-невидимка. С. 79-155 (150 рис.).
Александр Беляев. Голова профессора Доуэля. С. 156-243 (172 рис.);
Тун Эньчжэн. Луч смерти кораллового острова. С. 244-301 (111 рис.).


Подробнее о комиксе по мотивам китайского автора:
Сюжет: Тун Эньчжэн. Сценарий: Хай Сун. Художник: Е Цзяхэ
Тун Эньчжэн (1935). Известный в Китае научный фантаст,
член Союза писателей, преподаватель историч. ф-та Сычуаньского
университета. По мотивам повести "Луч смерти кораллового острова"
был снят первый китайский научно-фантастический фильм.

Этот материал был опубликован без малого двадцать лет назад — 15 сентября 1993 года в газете "Дальневосточный учёный" (г. Владивосток). После этого у Светланы Александровны Беляевой было много собственных публикаций воспоминаний об отце, вышла даже книга. И всё же, рискну предложить эту статью поклонникам творчества Александра Романовича Беляева, без дополнений и исправлений. Но проиллюстрирую её уникальными фотографиями тех вещей, чудом сохранившиеся в семье Беляевых, которые помнят прикосновение рук великого русского фантаста: настольный календарь, кожаная дамская сумочка и.., сейчас вы удивлённо вскинете брови, сотворённую писателем в единственном экземпляре книжку акростихов, посвящённых любимой супруге, надёжному другу и верному помощнику — Маргарите Константиновне.

"ГОЛОВА ПРОФЕССОРА ДОУЭЛЯ" — КНИГА АВТОБИОГРАФИЧНАЯ

Имя писателя-фантаста Александра Беляева (1884-1942 гг.) нет необходимости представлять читателю. Его книги известны ним с детства. Нужно ли вспоминать о тех многочисленных мирах, где с помощью этого автора нам удалось побывать? Но мы мало или порой совсем ничего не знаем, о его собственной трудной жизни.

Предлагаемый материал подготовлен на основе почти десятилетней переписки с дочерью фантаста Светланой Александровной. Использованы фрагменты рукописей и редких публикаций за подписью жены Беляева и близких ему людей.

Виктор Буря. г. Хабаровск

Светлана Беляева:

Несмотря на тяжелое заболевание, отец за двадцать неполных лет написал почти триста Произведений, что не под силу даже здоровому человеку. Думаю, что и он не осилил бы этого, не будь рядом с ним моей мамы, Маргариты Константиновны. Только её самоотверженность и терпение дали ему возможность творить, не зная домашних забот и проблем. Отец был если не лежачим, то полулежачим больным. Редкая неделя проходила без врача, лекарств. Мама была и женой, и медсестрой, и машинисткой. Ездила она и по редакциям и издательствам.

Маргарита Беляева:

Александр Романович до нашего знакомства был дважды женат. Первая жена, Анечка, ушла к его коллеге. Но счастья не нашла. Вторая жена, Верочка, была избалованной и капризной. Когда Александр Романович заболел плевритом и лежал с высокой температурой, Верочка оставила его, сказав, что она не для того выходила замуж, чтобы быть сиделкой...

Познакомилась я с Александром Романовичем в 1919 году в Ялте, куда он приехал из Смоленска на лечение со своей матерью и со старой прислугой Фимой, прожившей у Беляевых более двадцати пет.

В 1922 году перед Рождественским постом мы венчались. Венчание было очень скромным, если не сказать больше. В церкви не было никого постороннего. Была только моя мама и свидетели: брат Лева с товарищами. Жених был в своем будничном костюме, да и я тоже не была похожа на невесту. Александр Романович, вспоминая о нашем венчании, рассказывал, как он спешил первым ступить на платок, чтобы быть главой дома. В примету никто не верил, и он сам, и все смеялись.

Николай Высоцкий:

Мне было бесконечно жаль смотреть на него, уже лишённого возможности двигаться... Я побывал у профессора, который его лечил, и тот на мой вопрос о состоянии здоровья Саши только руками развёл. Я уехал с горьким чувством, думая, что это наша последняя встреча. Представьте себе мою радость, когда я получил от Саши письмо: "Поправился, прошёл столько-то километров и женился".

В 1923 году А. Р. Беляев со своей женой Маргаритой Константиновной переезжает в Москву. Опять сложности с устройством на работу и мытарства с жильем.

Маргарита Беляева:

5 марта 1924 года у меня родилась дочь Людмила. Все мамаши с нетерпением стремились из роддома домой, а я с ужасом думала о возвращении в сырую, тёмную комнату. Я боялась оставлять ребенка одного, так как из дыр вылезали огромные крысы. Я всюду носила Люсю с собой, даже когда выходила на кухню... Мне было очень тяжело, и я вызвала к себе маму из Крыма. Стали хлопотать дополнительную площадь. Александр Романович уходил на работу, а мы втроем отправлялись по учреждениям. По нашему заявлению приходили с обследованием из детской консультации и из "Охраны материнства". Посмотрели, как мы живем, сказали, что у ребенка может развиться рахит и он может даже ослепнуть. Наши хлопоты увенчались успехом...

В это время Александр перешёл работать в Наркопочтель плановиком. Ему поставили [на квартиру] телефон. В свободное от службы время Александр Романович занимался литературой. Издали его небольшую книжицу "Спутник письмоносца". Рассказ "Голова профессора Доуэля" печатался в газете "Гудок" с продолжением и имел успех. Это произведение автобиографическое. Тема зародилась, когда Александр Романович лежал в гипсе, прикованный к постели, с параличом ног. Положение было почти такое же, как у головы профессора Доуэля: вокруг были знакомые предметы, книги, но он не, мог дотянуть ся, достать. Александр Романович предложил мне перепечатать этот рассказ для журнала "Всемирный следопыт" с условием, на которое, как он сказал, согласилась бы не каждая машинистка: если напечатает, та я получу 50 процентов гонорара, а если не примут, то не получу ничего... Рассказ был принят. На полученные деньги я купила Люсе дорогую кроватку с сеткой. Ещё купили два шкафа — платяной и бельевой. Появилось и выходное платье. Понемногу наша жизнь наладилась. Мы даже рояль купили. Александр Романович покупал ноты. Я когда-то училась петь. В свободные минутки мы занимались музыкой. Стали чаще посещать театры и музеи. С Александром Романовичем было интересно ходить по музеям: мы всегда отделялись от экскурсий...

В декабре 1928 года мы обменяли свои две московские комнаты на отдельную 4-х комнатную квартиру на улице Можайского в Ленинграде... Александр Романович больше не служил и занимался только литературой, продолжая сотрудничать со столичными издательствами.

19 июля 1929 года родилась наша вторая дочь Светлана, и папа в шутку назвал её своим вторым изданием, а старшую первым.

Светлана Беляева:

В основном мы общались с отцом по вечерам. Это время принадлежало мне. Иногда мы во что-нибудь играли, но чаще всего отец читал вслух. Иногда послушать приходили мама и бабушка. Мама вышивала. В то время были модными вышитые вещи. И дома было уютнее от белых чехлов на диване и на креслах, от вышитых подушек и занавесей. Больше всего я любила слушать страшные истории. Читал отец классически, как настоящий артист. Каждый герой имел у него свой голос, интонацию, произношение. Всё это создавало иллюзию, будто читает не один человек, а несколько. Помню, когда мама принималась мне читать, я сердилась и просила её читать так, как отец. Но мама не умела, а я не верила ей и обижалась. И только позже поняла, что читать так, как отец, могут только хорошие артисты... Мой отец был таким фантазером! Как-то рассказывал мне о дарвинском "Происхождении видов" и, как бы продолжая текст Дарвина, сообщил, что люди, произошедшие от обезьян, некоторое время были хвостатыми. Однако, хвосты их почему-то не сгибались, и для того, чтобы сесть на землю, им приходилось делать в земле дырку, в которую они могли всунуть негнущийся хвост.

Маргарита Беляева:

Но недолго длилось наше благополучие. Александр Романович заболел воспалением легких, и доктор посоветовал ему покинуть Ленинград. Николай Павлович Высоцкий давно переманивал Александра Романовича в Киев. И вот в сентябре 1929 года мы обменяли свою ленинградскую квартиру на киевскую. Жизнь в Киеве была намного дешевле, а главное, климат подходил для всей нашей семьи. Но оказалось, что издательства принимают рукописи только на украинском языке, а Александр Романович украинского не знал. Отдавать переводчику не было смысла. Он продолжал сотрудничать в издательствах Москвы и Ленинграда, но дальность расстояния до издательств отражалась на нашем бюджете. С пересылкой рукописей задерживался гонорар.

Как-то вечером к нам пришло несколько человек из наших новых знакомых. Одна старушка очень хотела от самого писателя узнать дальнейшую судьбу Ихтиандра, героя романа "Человек-амфибия". Александр Романович специально для нее придумал хороший конец: Ихтиандр добрался до друга отца Сальватора, там встретил девушку, такую же как он, они поженились и у них были дети-амфибии.

Наш приезд вызвал интерес не только у жителей дома и улицы, но и у органов безопасности. Особенно тот факт, что у нас, вновь прибывших, оказалось сразу так много знакомых. До выяснения наших личностей, у нас был произведён обыск и опечатаны конторка и буфет. Для выяснения причин столь странной проверки Александр Романович обратился в органы, где перед ним извинились, заявив, что была допущена ошибка.

В начале 1930 года Александр Романович поехал в Москву устраивать свои литературные дела. Я осталась в Киеве одна с детьми и со своими родителями. В марте старшая дочь Люся заболела менингитом. 15 марта ей исполнилось шесть лет, а 19 марта она умерла. Александр Романович приехал на похороны, после чего вновь возвратился в Москву. В мае он заболел сам. У него вновь началось обострение. Снова гипсовая кроватка на месяцы. Светика мне пришлось отнять от груди и срочно выехать в Москву. Утром, покормив ребенка в последний раз, я с тяжелой душой покинула дом. Взяла пишущую машинку и уехала в Москву. Мне надо было не только ухаживать за больным, но и работать. От искусственного питания Света заболела рахитом. Все заботы о ребенке легли на моих родителей. Мама ходила с ней по врачам, делала ей солёные ванны, ходила за питанием в детскую кухню. В результате дочь стала называть моих родителей "мама" и "папа". Через три месяца Александр смог вставать, и я вернулась домой. Светлана встретила меня на ножках, она уже научилась ходить. Я присела перед ней, чтобы лучше разглядеть. Она несколько мгновений внимательно смотрела на меня — и вдруг ударила по лицу, выпалив при этом:

— Уходи, не хочу!

Словно вспомнила обиду, нанесённую ей, но скоро всё забыла, и мы подружились.

Светлана Беляева:

У моего отца был костный туберкулез позвоночника. Месяцами видел перед собой только стены своей комнаты, от одного этого можно было впасть в уныние... Однако, я не помню, чтобы у него было плохое настроение. Лежа в постели, он руководил моими играми, придумывал всякие забавы. А в то время, когда мог подниматься, фантазия его была неиссякаема. Помню однажды летом (жили мы тогда в Детском селе на улице Жуковского) отец предложил мне пускать мыльные пузыри. Соломинок у нас не было, но отец очень ловко скрутил бумажные трубочки, разрезал их с одной стороны и загнул концами наружу. Открыв окно, мы уселись на подоконнике. Я так усердно выдувала пузыри, что не заметила, чем занят отец. Вдруг мимо меня пролетел какой-то странный матовый шар. Потом ещё один, и ещё. Ребята, гулявшие на дворе, тоже заметили и побежали ловить. Один мальчик протянул руку, пузырь коснулся его ладони, лопнул и из него пошел дым. Мальчик даже вскрикнул от неожиданности? Но потом стал снова ловить шары с дымом. Я посмотрела на отца. Оказалось, что он пускал пузыри из папиросы. А то бывало из носового платка сделает человечка. Или рисовать со мной сядет. Нарисует какой-нибудь крючочек, закорючку или волнистую линию и предлагает мне остальное самой дорисовать. Как-то, в день моего рождения, отец вручил мне огромный шар, скатанный из газет и бумаги. Я стала разворачивать бумагу. Один лист, второй, третий, четвертый... Добралась до подарка только тогда, когда на полу образовалась бумажная гора. Самое интересное, что сам подарок мне не запомнился. Помню только, что в ходе распаковки отец с интересом смотрел на меня в ожидании реакции.

Маргарита Беляева:

Он был спокойным больным. Никогда ни на что не жаловался, был всегда в добром настроении. Два раза Александр Романович ездил лечиться в Евпаторию. В палатах не было звонков, и больным приходилось долго кричать, пока не приходила няня. Я купила Александру окарино — небольшой фарфоровый инструмент, по звуку близкий к флейте. Когда ему была нужна няня, он играл, выбрав для этого старинную песенку со словами "Давно моя лодка готова"...

Когда была объявлена война, многие из семьи из нашего двора уехали в Ленинград. Трое знакомых оставили мне ключи от своих квартир с просьбой наведываться иногда. 14 сентября в наш двор упала бомба. Взрывной волной выбило стекла, рассыпалась печка, перекосились двери... Нижние наши соседи перед отъездом сделали нам шикарный подарок — полбочонка квашеной капусты. Была она кисловата и не особенно вкусна, но мы были рады и этому. Наши запасы понемногу истощались, и мы начали голодать. Александр Романович начал сдавать первым. Хотя он ел до войны очень мало, но пища была питательной, кислая капуста и лепешки из картофельной шелухи не могли её заменить...

В конце декабря 1941 года Александр слёг, а 6 января 1942 года скончался.