Калейдоскоп фантастики

Продолжаю "тиражировать" единственные экземпляры стенной газеты КЛФ "Апекс" (Комсомольск-на-Амуре) "СКЕПАБУЛК".

Сегодня представляю "СКЕПАБУЛК" № 5, 1985 года. Стенгазета КЛФ "Апекс" г. Комсомольск-на-Амуре, отделение ДОЛК.

Выпускающие: И. Базарный, В. Буря

КОНКУРС "МИНИ-УЭЛЛС"

Проект "Машина Времени", управляющему "Европа XX век", Джону Сиббрайту, эксквайру. Лондон. Лично-конфиденциально.
Джон, поздравляю тебя и всех коллег с успешным завершением наиболее уязвимой части нашего Проекта воздействия на XX век. Подвергнутый соответствующей обработке с нашей стороны и, поднабравшись идей о практическом использовании отдельных положений теории Пространство Времени, объект нашего эксперимента (кодовое имя "Путешественник") наконец-то совершил вылазку в будущее на своей таратайке. Аппаратура сработала без отклонений и, по пробитому ею каналу, Путешественник прямёхонько попал в исходную точку экспозиции сектора НФ-литературы Всемирного Вневременного Музея, посвящённой творчеству Г. Дж. Уэллса.

С удовольствием констатирую факт, что наша идея насчёт замены на время проведения первого этапа Проекта музейных биотов в форме "элоев" и "морлоков" ведущими артистами Всемирного управления ИЗО (Исторические Зрелища и Обозрения) попутно дала нам уникальный случай участия в создании увлекательного шедевра-боевика, который, возможно, затмит даже цель самого Проекта. Ты же сам знаешь, что жизнь не слишком балует нас настоящей работой. Только крайняя необходимость Воздействия на усиление позиций только что зародившейся фантастики позволили Совету Наблюдателей и Контроля за Временем добиться разрешения на Проект. Было также приятно немного развлечься, содействуя съёмкам фильма в качестве вольного наблюдателя.

Считывающие плёнки и ментограммы Путешественника я уже скопировал и отправил в адрес ИЗО для обработки.

По окончании Проекта и изъятию Путешественника из его времени, познакомь его, пожалуйста, с "элойкой" Уиной. Думаю, это знакомство станет ей лучшим подарком за её талант, которым мы не перестаём восхищаться уже на протяжении стольких веков. И ещё — это знакомство поможет смягчить стресс от шокового состояния Путешественника, когда до его сознания дойдёт истинное состояние дел. Но, что поделаешь, все расчёты показывают непредсказуемость последствий для Реальности в родном XX веке. Мы все прошли через подобное испытание, пусть Путешественник благодарит за это Г. Дж. Уэллса. Как говорится, что написано пером... А у нас он получит более широкое поле деятельности для безопасного применения своего изобретательского таланта.

"Доктор" (Гилбрайт Финк), временный чрезвычайный наблюдатель Проекта "МВ".

ФОТОФАНТФАКТ:

Интересная встреча КЛФ "Апекс" и строителей комплекса "Сталь" в августе 1985 года не состоялась на агитплощадке по ул. Вокзальной.

На снимке: (слева направо: стоят — О. Чернявский, В. Буря, Г.П. Таранин, Л.Н. Шведовская; сидят — И. Базарный, И. Поплаухина, В. Глебов, В. Передков-младший.

ДЕРЗАЙ ЧИТАТЕЛЬ!

Перед вами первый выпуск стенгазеты в сезоне 1985-1986 года и поэтому, дорогой читатель, в нём несколько конкурсов. Конкурс "НФ-рассказ по картинке" (с подобным вы встречались на страницах журнала "Техника — молодежи".

ФОТОФАНТФАКТ

В честь 1000-го заседания КЛФ "Апекс" на здании клуба открыта скульптурная композиция. Жители города на Амуре и его гости познакомились с новой выставкой в музее клуба.

НАШЕ ИНТЕРВЬЮ

Найти автора...

"Онегин и Печорин очень похожи, но различны тем, что у них разные авторы". Из школьных сочинений.

Корреспондент "Скепы..." взял интервью у лауреата премии "Лучший редактор стенгазеты" прошлого сезона Виктора Бури.

Вопрос: Какой вы хотели бы видеть стенгазету в новом сезоне?

Ответ: Запоминающейся.

Вопрос: В прошлом сезоне в газете были рубрики, какие останутся, какие исчезнут?

Ответ: Мне думается остануться: "Проба пера", "Конкурс", "НФ загадки". Из новых — уже в этом номере читатель встретит "Фотофантфакт", "Наше интервью". Насколько они будут "живучи" — не знаю, покажет время.

Вопрос: Как вы относитесь к славе "Лучшего редактора"?

Ответ: Мне думается она не заслужена. Полезнее было бы провести конкурс на "Лучший материал номера". Читательский опрос выявил бы самое интересное. В следующем номере мы бы узнали имя автора лучшего материала, а по окончании сезона автор, набравший более всего голосов, получил бы подарок — НФ книгу. Надо искать хороших авторов.

Вопрос: Стенгазета клубная, это к чему-нибудь обязывает?

Ответ: Да. Материал должен готовится членами клуба и, главное, должен помогать в работе клуба. То есть, отмечать положительное и критиковать отрицательные явления в клубе. На страницах должно быть видно чем живёт и как работает КЛФ "Апекс".

Вопрос: Что бы вы хотели пожелать корреспондентам "Скепабулки"?

Ответ: Быть смелее, активнее и ещё крепче любить фантастическую литературу и свой "второй дом" — клуб "Апекс". Необходимо постоянно помнить, что задача клубного движения популяризация НФ литературы, привлечение молодёжи города к чтению, привитие им любви к книге, умения работать с ней, знакомить с проблемами сегодняшней фантастики и, в конечном счёте, повышение качества советской фантастики. Цели и задачи огромны, но вполне реальны. Энтузиазм, пресущий истинным любителям книги, способен и на большее.

Корреспондент: Спасибо за ответы.

В. Буря: Пожалуйста.

ПРОБА ПЕРА

И. Базарный

ПРОКОЛ ВРЕМЕНИ

Мишка и Борька уже битый час сидели закрывшись в своём сарае. Попытки ребят со двора узнать, что они там затеяли ни к чему не привели. Вскоре двор опустел.

Сарай был небольшим и лаборатория, оборудованная внутри, больше походила на затаренный киоск стеклопосуды. Тысячи метров проволоки и шнуров змеёй обвивали старые газосветные трубки, ныряли в груды полуразобранных и полуразбитых, отслуживших свой век радиол и телевизоров.

Небольшое свободное пространство сарая занимала рассохшаяся бочка. Если забраться в неё, то можно увидеть мозаику, составленную из экранов телевизоров различных размеров и широким спектром яркости.

Начиная с зимних каникул Мишка и Борька строили свою Машину Времени, точнее — Хроновизор. Началось со школьного конкурса хоровых песен. Их класс разучил популярную эстрадную песню. Пока учили слова и репетировали всё было нормально. Даже то, что учитель пения Модест Глюкович занимался с Мишкой и Борькой дополнительно. Он обучил их, обеспечив этим классу первое место в смотре и торт, искусству пения под фонограмму. Они освоили этот курс с таким успехом, что с тех пор спокойно переговариваются стоя каждый на своём балконе и наблюдая друг за другом в бинокли; всё таки две остановки электрички. Так вот, были в той песне такие слова: "Ничто на Земле не проходит бесследно..."

С этих слов всё и началось.

Мишку осенило во время конкурсного концерта, Он сильно двинул локтем, угодив при этом Борьке меж рёбер.

— Ни-што не про-ходит бессле-едно!!! — прошептал Мишка, не нарушая при этом правил пения под фонограмму.

— И тебе-е не пройдё-ёт, — показывая кулак другу пропел Борька, синхронно открывая рот с солисткой Ийкой Смирновой, ученицей консерватории.

— И след этот будет, Миха, синим у тебя под глазом, — проговорил Борька кланяясь и улыбаясь аплодирующей школе.

Мишка долго объяснял Борьке, доходчиво растолковывал свою гипотизу "наследившего времени". Мишка пояснения давал на примерах:

— Если бы ты умел свистеть по-настоящему, по-человечески (реакцию Борьки на такое оскорбление не будем описывать), то ты мог бы свистом свои спугнуть воробья... А он бы улетел. Не склевал червяка... А червяк, в свою очередь, мог бы сгрызть яблоко. Такое, к примеру, как это. Что выходит! А выходит вот что — самое, между прочим, главное, Борька, что ты совсем не умеешь свистеть (опять реакция Борьки...). Успокойся, на лучше укуси яблоко.

Они зачавкали откушенными частями сочного яблока. Мишка, сглотнув, продолжил:

— Если взять какой-нибудь старинный предмет, допустим меч твоего деда, который лежит завернутый в платок в сундуке твоей бабушки, и положить рукоять под микроскопно-теле-спектрограф, сокращённо по-научному я его называю МТС, мы бы, Борька, с тобой увидели... рыцарей Ордена Черного Плаща... турнир... замки... Точь в точь, как один Скотт рассказывал!

— Мишка!!! Я мигом сгоняю за мечом, а ты беги в са... в лабораторию! Разогревай МТС!

Настройка ни как не удавалась. Полосы бегали по экрану в разные стороны. Больше часа мальчишки возились, то и дело запрыгивали и выпрыгивали из бочки. В очередной раз свершилось!

— И так, господа, сегодня всем пакостям — конец! — Это из одного из телевизоров раздался скрипучий средневековый голос. — Тот, кто причинил подданным его католического величества короля Испании неудобства, сегодня умрёт!

На пыльном экране еле угадывалась силуэты рыцарей, завёрнутых в плащи рыцарей. Сверкнули клинки и... В самый неподходящий момент последний обруч сполз на на пол и бочка рассыпалась. Падая Мишка и Борька потянули за собой мотки проволоки, развалив сложную систему антенн. Когда шум падения стих они посмотрели друг на друга.

— Ты поня-ял!? — удивлённо прошипел сидящий на пыльном полу Мишка.

— Понял, — по-человечески присвистнул Борька, нисколько не удивившись тому, как громко и ловко это у него вышло. Сквозь проём вывалившейся двери, было видно как резко взметнулся в воздух испуганный воробей.

Резкий свист или приближающаяся ватага дворовых ребят спугнули его, уже не узнает никто.

— А главный как крикнул: "Это тебе за короля!" Взмахнул мечом... Но рыцарь не дрогнул... Бац кулаком ему по башке... Выхватил меч из его рук и бросил в пропасть... Извините, говорит, так и так, некогда мне и поскакал: "Ты-гы-дык, ты-гы-дык..." Классный фильм! Завтра продолжение...

Борька, видимо сообразив, что хорошую картину пропустил по телеку из-за Мишкиного МТС, сжал кулаки:

— Ничто на Земле... — напевая он стал приближаться к другу.

Мишка не двигался, не убегал, не старался защищаться. Ему было не до этого. Он не мигая смотрел на доску под окуляром микроскопно-теле-спектрографа. Проволока от трансформатора, которой туго обмотали меч, четко повторяла его очертания.

Конец

Приближается 120-летие со дня рождения Герберта Джорджа Уэллса и каждый, кто любит фантастику, непременно захочет перечитать знакомые с детства книги Мастера. Возможно, у вас появится желание разделить свою читательскую радость? Газета "СКЕПА..." к вашим услугам.

КОНКУРС "МИНИ-УЭЛЛС"

"Вещь" первая

ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ ВИДНО

Поединок предстоял жестокий. Фигрин напряжённо прислуживался к любому шороху. Его противник скорее всего в Синем углу — ведь именно там взвизгнул напильник. Так настраивает свой инструмент профессиональный боец. Публика притихла от нетерпения увидеть побеждённого. "Съел бы он что-нибудь яркое, — подумал Фигрин, — кожуру апельсина, например. Или выпил бы стакан вермута..." Он представил себе парящую над рингом чёрную жижу, булькающую в колбе желудка, и ухмыльнулся: "Пожалуй, тогда он отрубился бы до моего сокрушительного удара".

Сжав в руках черенок Проявителя, Фигрин бросил взгляд на рефери. Ему было хорошо известно, что звук гонга будет неслышимый.

"Вещь" вторая

ЗА ДВЕРЬЮ...

ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ

Внимание! Вечер-огонёк для тех, кому за 300, "Станцуем, друзья!". Играет ВИА "Вторая молодость".

Владельцев индивидуальных звездолётов! Реализация смазочных нейтрино производится в туманности Лошадинная Голова. Спросить дядю Фёдора.

Считать недействительным удостоверение № КУ-2:5, выданное гуманоиду Збенька Нугу и утерянное им в собственной шерсти.

К сведению пассажиров системы Сириуса! В виду ремонта коллапсара "Дырка от бублика", просьба — производить 0-переход через калапсар "Из пустого в порожнее". Временно.

Видеотеатру "Глазеуши" срочно требуются статисты, предпочтительно из XIX-XX века. Справка о разрешении на совмещение работ в разных веках обязательна. Абсолютное время не возвращается. Стоимость питания на время съёмок равна 30 рульонам.

Редакция "Скепабулки" поздравляет с наступающим Новым Годом и желает любителям фантастики встреч с хорошей НФ, здоровья и успехов в деле пропаганды научно-фантастической литературы!

(с) КЛФ "Апекс". Из архива В. Бури

ВЕЧЕРНЯЯ БАРАБУЛЬКА. Воскресное приложение № 976.

В гостях у "СКЕПАБУЛКИ" № 4, 1985 г. воскресное приложение газеты "Вечерняя Барабулька", издающаяся в созвездии Барабулькиных Колец. Выпуск посвящается 100-му заседанию клуба ["Апекс"].

Спец. корр. "Вечерней Барабульки", проявив незаурядное умение добывать острый и жгуче интересный материал, сообщает: "Записи разговоров и тексты опросов подлинные. Для вас, дорогой читатель, я готов разорваться, мне становится невыносимо больно, когда вы грустите. "Жуйте сенсацию", как говаривал мой первый в жизни редактор. Итак...

Текст записи беседы в кабинете шерифа нашей милой планетки Барабулька:

— Поразительно, шеф, — проговорил инспектор, — нет даже зацепочки, а ведь я опросил всех, некоторых — дважды.

— Докладную записку я прочту позже, мне интереснее ваши личные впечатления. Ну, и...

— Значит: опросил дважды и это ещё больше запутало дело. Они, знаете ли, дважды одного и того же не повторяют. То есть, до того, как Тергор бросился... всё в порядке, а потом, кто куда... Мне начинает казаться, шеф...

— А вот я, инспектор, совершенно уверен в том, что это дело было последним в вашей карьере, — шеф щупальцем указал инспектору на воронку уничтожителя.

Когда пластикоутробное тело инспектора шипя и пенясь растворилось в уничтожекторе. Шеф взял папку с докладной запиской и показаниями очевидцев. На обложке крупными буквами было выведено: ДЕЛО ТЕРГОРА, КОТОРЫЙ, НЕ ГЛЯДЯ ПО СТОРОНАМ (глупая привычка), ИМЕЛ НЕОСТОРОЖНОСТЬ БРОСИТЬСЯ В РУБКУ КАПИТАНА. Под заголовком стоял № 2891/ ОО "Б".

"Оформлять дела научился", — похвалил растворившегося инспектора шеф. — Можно было бы перевести на работу в архив. Ну, да ладно, посмотрим, что внутри. Так! Одиннадцать протоколов, а вот и докладная записка...

Шеф пробежал глазами начало записки и причмокнул ротовым отверстием:

"А пишет-то, ей Гобу, по-гуманоидному. (Прим. редакции "ВБ": Гоб — ст. начальник складов запчастей тела для жителей созвездия Барабулька). Ладно, записку прочту позднее. Начнём знакомство, как говорится, с протоколов.

Редакция газеты, утоляя любопытство читателей, приводит ниже полные тексты опросов, предварительно пронумеровав их*.

* Необходимое пояснение: В № 1 стенгазеты "Скепабулк" был объявлен КОНКУРС КОРОТКОГО, НО ВЕСЁЛОГО ФАНТАСТИЧЕСКОГО РАССКАЗА. Его условия: Не более 10 предложений (приблизительно 90 слов). Начинаться рассказ должен предложением, которое вы найдёте в журнале "Вокруг Света" № 12 за 1984 год пятое предложение в фантастическом рассказе этого, пока ещё не вышедшего в свет, номера. Этим предложением оказалось: "Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана", взятое из фантастического рассказа А. Ильина "Похищение" ("ВС", 1984, № 12, с. 61. Сюжет: Наблюдая земной карнавал с ряжеными под дикарей космонавтами, инопланетяне делают вывод о... способности жителей нашей планеты интегрировать все времена и улетают, так ничего и не поняв, – контакта не получилось. Ильин, Александр Николаевич (р. 1957) -- русский писатель-фантаст. Окончил биологический факультет Ленинградского государственного ун-та. Первая НФ публикация — рассказ "Похолодание" (1983).

ДЕЛО ТЕРГОРА...

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Являясь внештатным корреспондентом "Скепабулк" и близким другом Тергора, я стал свидетелем решающего эксперимента моего талантливого друга: входа в капитанскую рубку космофрегата, нарисованную картину 1х1,5 метра и висевшую на бетонной стене напротив моего кресла, где я удобно расположился в предвкушении очередного сенсационного репортажа. Будучи молодым, не подающим надежды учёным, лет шестидесяти, Тергор вот уже несколько лет упорно трудился над проблемой слияния с искусством.

В самом деле — люди с давних времён стремились "войти в картину", раствориться, слиться с ней, образовав нечто единое целое, гармоничное и чистое. И вот, осуществляя вековую мечту человечества Тергор и бежит в картину...

Потирая время от времени шишку на лбу и отпихивая путающихся под ногами киберов, убиравших обломки картины и стены. Тергор упорно уговаривал меня остаться на повторный эксперимент. За годы нашего знакомства, я изучил достаточно хорошо своего друга. При его упорстве и таланте, Тергор, в конце концов, добьётся своего. Но, дела не ждут, и я отказался. В самом деле — могу ли я допустить, чтобы мой старый приятель Гортен осуществил первый запуск своего хронолаза без меня?

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Попадавшиеся навстречу упитанные старлеи, спешащие возобновить военные игры, злорадно поглядывали на него. Если он не успеет до смены программы, то ему придётся с пустым животом проглотить развлекательное шоу о превосходстве милитаристов, в котором с давних пор все потребности удовлетворялись с помощью Машины. Если он не успеет к капитанской рубке, то к майорской его и близко не подпустят. Капитан Тергор успел ухватить кусок пожирнее, прежде чем панель с кормушкой провалилась в люк, и принялся за еду под функциональную мелодию модной песенки с припевом:

Всё остальные капитаны уже настраивались на волну, на которой Машина должна передать новые "художественные" цвето-стерео образы под названием "Счастье воинствующего мещанина".

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Никогда раньше он не замечал, что в коридоре, ведущем к рубке, столько всяких поворотов. Когда перед ним, наконец, замаячила заветная дверь, времени практически уже не оставалось. В прыжке он рванул дверь... Тергор ринулся к пульту. Поспешно набрав нужный код на клавиатуре управления, он устало опустился в своё кресло и обречённо уставился на экран. Только одна мысль владела всем его существом: "Неужели опоздал?!" Наконец, до его слуха донеслись позывные известному каждому от детсадовского возраста до преклонных лет. Трегор (Так в тексте. Прим. публикатора.) облегчённо вздохнул, устроился поудобнее и устало прикрыл глаза.

Цветовая мозаика на экране связи постепенно таяла и бледнела, открывая головокружительную глубину первозданного Космоса, из которой, постепенно увеличиваясь, наплывая на Тергора, такая до боли в сердце, родная эмблема. "Апекс" начинал свою очередную передачу...

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Удар кулака, и дежурный пилот проделал в воздухе акробатический кульбит, врезался головой в электромагнитный замок, чем отсёк приближавшуюся погоню и обеспечил себе двухнедельное пособие по нетрудоспособности. Устроившись в освободившемся кресле, Тергор до отказа выжал рычаг разворота корабля. Дождавшись момента, когда стрелка звездного компаса остановилась у деления 90, он откинулся на спинку и удовлетворённо засмеялся. Операция по захвату звездолёта "Святая Коломбина", имеющего на борту, помимо электронного металлолома, 30 тонн мороженной клубники, прошла блестяще. Отдельные очаги сопротивления успешно подавлялись организованным отрядом "космопиратов". Выращенная на единственной фирме Земли, клубника предназначалась самому дальнему поселению Земли на планете Гангрена. И напрасно любители клубники со сливками спешно увеличивали надои молока от местных шестирогих коров. Блохой по чёрному ковру Космоса скакала "Коломбина" в противоположную сторону, храня в чреве своём беcценный свежемороженый груз.

Тергор был уверен, что этим маленьким подвигом, совершённым ради юных колонистов забытой богом планетки Барабулька, он сделает им маленький сюрприз...

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Переборка позади него угрожающе затрещала, но Тергор не останавливался пока не добежал до рубки. Из неё был ещё один выход, через штурманскую в рубку связи. У связистов он немного отдышался, размышляя куда ему бежать. Но когда послышались быстрые гулкие шаги за дверью, он больше не раздумывая кинулся к лифту. В момент закрытия дверей Тергор увидел врывающегося в рубку "взмыленного" робота о восьми ногах, на широкой спине которого, свирепо визжал, восседавший преследователь. Лифт доставил беглеца на самый верх — в центральный пост, откуда выход был только один — тот, через который он прибыл, и Тергор отправил лифт в самый низ, в грузовые отсеки. Это было только отсрочкой и он готовился к худшему, но в тот момент, когда створки лифта открылись и оттуда показался хищно изогнутый хобот с тремя маленькими глазками на нём, раздалось два звонка. Все мышцы Тергора расслабились, он рухнул в ресло. Его вахта закончилась и сейчас заступает на его место второй психолог Гортен — теперь его очередь играть с Крэйзи — любимой дочерью капитана.

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Ему едва удалось захлопнуть дверь перед самым носом взбунтовавшихся киберов. Всё было кончено — Электронный мозг захватил корабль. Тяжело дыша, Тергор сделал несколько шагов к отсеку, где находился его противник, как вдруг услышал его бесстрастный голос: "Я передумал, Тергор, и дарую вам жизнь, но не пытайтесь отключить меня — за дверью вас ждёт смертельное излучение, так не делайте же глупостей..."

Стиснув зубы и сдерживая наплывы страха, он все-таки открыл дверь и шагнул через порог, потому что сильнее всякого страха была мысль: "Смерть не будет мгновенной и мне надо только успеть...

Отсека, как такового, не было, а было только обыкновенная земная комната, ярко освещённая солнечными светом через открытое окно... Несколько человек в белых халатах поспешно накинутых поверх мундиров, окружили Тергора.

— Ну, вот всё и позади, испытания прошли успешно и мы рады за вас", -- услышал Трегор (Так в тексте. Прим. публикатора.) и все радостно закивали головами.

— А вы... вы-то рады? — спросил громила с марсианскими погонами.

— Что? — глухо пробормотал спецкурсант Тергор, — Да... Конечно!

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Здесь, после палубной духоты и тропического солнца, был сущий рай. Шелест бумажной мишуры на решётках кондиционеров и толстые стены главной каюты корабля полностью глушили шум прибоя. Капитан зло глянул через плечо на матроса, сквозь зубы прошипел: "Тергор, ты непростительно хамеешь от жары".

— Я подумал, что толчок... Перед самым исчезновением шхуны "Святой Бес" их тоже тряхнуло. Мы ведь находимся в эпицентре Бермудского треу...

— П-шшёл вон!!!

В это время по экрану телесочинителя, над которым склонился капитан, пробежала светящаяся строчка порядковых номеров букв этого рассказа: 11, 32, 9, 63, 13, 14, 10, 10, 36, 14, 46, 8, 9, 4, 34, 76, 28, 11, 8, 13, 28, 46.

Блаженная улыбка растеклась по лицу капитана, когда он расшифровал её.

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Вызывая по внутренней связи дежурную вахту, он успел только заметить, что вахтенные стали сползать с кресел. Что происходило на пульте, видно не было. И тогда он побежал...

Заскочив в рубку, он понял, что опоздал. Экипаж был в каком-то заторможенном состоянии и лишь тихонько повизгивал. Тергор бросил взгляд на экраны и через секунду тоже опустился на пол рубки. Его душил смех...

На экране Волк никак не мог догнать Зайца в песках Марса. Внеочередной сеанс связи с Землёй показывал выпуск "Ну, погоди", посвящённый первой экспедиции на Марс.

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Стоп! Нажатая кнопка "Стоп-позиция" остановила действие и я задумался, глядя на замершего на экране Корректора Тергора. Он явно успевал. Но тогда рассказ закончится, а мне не хотелось бы расставаться с моими героями. Пусть уж он полежит немного, авось за это время что-нибудь изменится и события развернуться иначе.

Введя изменения в Корректор, я отжал кнопку "Стоп-позиция". Экран ожил. Тергор запнулся и растянулся во весь рост, но тут же быстро поднялся и заковылял к рубке.

Рассказ получил новый импульс.

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Он определённо перестал что-либо понимать. Сигнал тревоги заставал его в разных уголках корабля уже пятый раз за эти сутки, заставляя бросаться в рубку и находить там всё в полном порядке. Она была, как обычно, пуста и дежурные экраны мирно перемигивались друг с другом. Рубка и должна быть пустой, потому что уже вторые сутки Тергор был на борту совершенно один. Он четыре раза запрашивал Электронный Мозг о причине тревоги и тот бестрастно объяснял, что никакой тревоги не было и советовал сходить в медицинский отсек.

"Но не мог же я сойти с ума!" — думал Тергор, выходя из себя; он четыре раза заставлял Электронный Мозг перепроверять исправность системы тревоги и тот снова и снова докладывал, что система в полном порядке. И на этот раз, влетев в капитанскую рубку, Тергор нашёл её совершенно пустой, всё также мирно дремал Мозг, перемигивались экраны. Дав волю своему красноречию, Тергор успокоился и нехотя поплёлся в медицинский отсек.

"Неужели он так и не догадался, что я его разыгрываю, — с горделивым злорадством думал в этот момент Электронный Мозг. — И как он мог забыть, чо сегодня Первое апреля!"

Не глядя по сторонам, Тергор бросился в рубку капитана... Рванул дверь... и остановился на пороге — в рубке никого не было! Остскочил в сторону и заглянул в оранжерею — пусто! Тергор ринулся к спортивному залу, открывая по пути все двери подряд: лаборатория — пусто, медотсек — никого! Холодный пот выступил на лбу.

"Как же так? Не может быть!" — мысли Тергора перебивали друг друга и упорно не хотели думать. Впереди заголубел прямоугольник двери. Тергор направился к ней, но не выдержал и побежал. Распахнув дверь, Тергор расслабленно прислонился к косяку. Вздох облегчения вырвался из его груди, когда он увидел заполненные столики. ОБЕД ЕЩЁ НЕ НАЧИНАЛСЯ!

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ИНСПЕКТОРА ПО ДЕЛУ "ТЕРГОРА, КОТОРЫЙ..."

От инспектора ОК № 2891/ ОО. Докладываю: После ознакомления с показаниями свидетелей, я сделал следующие выводы относительно личности Тергора:

1. Возраст 60 лет. Не совсем нормальный, иначе — не лез бы в картины, нарисованные на бетоне. Найти и допросить Горгена. Очень уж подозрителен. Памятка для себя: Хронололаз изьять. (См. протокол № 1).

2. Внешние данные: холёный мещанин в звании майора. Подвинулся на "Апексе" (интересно узнать, что это такое?). Неизлечим. Поесть не дурак (см. протоколы №№ 2, 3 и 11).

3. Имеет благодарность жителей планеты Барабулька. Пожалуй, единственное, что должно вызывать к нему симпатию. Проверить — не подделана ли эта благодарность? (См. протокол № 4).

4. Горген под именем "Гортен" (!) появился снова. Пробовал допрашивать Крэйзи, дочь капитана — помните, теперь она уже глубокая старушка. После допроса старушки Крейзи, попал в реанимацию. Прошу учесть этот факт при начислении мне жалования.

5. Тергор окончил в юности спец. курсы, после которых под белыми халатами всегда видел "майоров". Заметьте — он сам был в звании майора. Курсы, скорее всего, были футурологические. Возможно, баловался хронолазом Горгена (см. протокол № 1), или Гортена (См. протокол № 1). Вывод сделан мной на основании протокола № 6.

6. Одно время ходил в моря, есть факты прибывания в Бермудах (см. протокол № 7), возможно, тогда и подвинулся (См. протокол № 1).

7. Имеет отвращение к мультикам, что весьма подозрительно, исходя из содержания протокола № 8).

8. Подвергался процедуре раздвоения. У корректурного Тергора сломана нога (См. протокол № 9). Памятка для себя: Уточнить в поликлинике по месту жительства по медицинской справке имеется ли запись об этом факте.

9. Пробовал выяснить некоторые подробности у Эл. Мозга у Тергора. Тот грубо сказал мне: "У тебя спина белая". Не правда ли, шеф, темнота. Ведь всякому известно, что у инспекторов спин не бывает, у них всегда... (неразб.) То есть, у них всегда два переда. (Можете не смотреть протокол № 10).

10. Протокол № 11 лишний раз доказывает выводы протокола № 2: Любитель же он пожрать!

После обработки всех сведений я пришёл к выводу, что Вы, шеф, будете на меня сердиться, и, возможно, дело дойдёт до уничтожектора. Поэтому, используя добытые мною сведения, я послал к Вам на отчёт корректурного инспектора (не правда ли, здорово он на меня смахивает!?). Надеюсь он вёл себя достойно. Пришлось соврать ему, что "уничтожектор" — это что-то вроде повышения по службе. Кстати, о повышениях, я воспользовался хронолазмом уважаемоего господина Гортена или Горгена, всё время их путаю; и теперь нахожусь в недалёком будущем. Жду момента, когда Вы, уважаемый шеф, после доклада Главному, сами добровольно отправитесь в уничтожектор, тем самым, освободите место для меня... Извините, писать кончаю, дело в том, что принесли экстренный выпуск "Вечерней Барабульки". Надеюсь увидеть крикливый заголовок: "...Не глядя по сторонам, он бросился в УНИЧТОЖЕКТОР". Тороплюсь, ведь Ваше кресло долго пустовать не должно.

* * *

Чтобы поставить "точку" в "Деле Тергора" необходимо сделать следующее: в верхней клеточке поставить № понравившегося Вам протокола, а в нижнюю — № Вашего собственного (такое расположение №№ исключает самовосхваление Ваших собственных литературных способностей). Приз ждёт победителя.

10, 5, 4, 10, 11, 5, 4, 9, 2, 7

5, 11, 7, 2, 10, 9, 3, 1, 6, 8

И, наконец, в конце концов имя счастливого обладателя книги-приза Конкурса (см. "Скепабулк" № 1) стал "свидетель" — автор текста протокола №_, точнее три свидетеля: №№ 4, 5, 10. Конкретно я уже и не вспомню. Своего протокола с уверенностью указать не могу. Вместо первого места — три вторых.

Объявления в конце номера. Они вполне читабельны на картинке.

(с) КЛФ "Апекс". Из архива В. Бури

В день рождения Ивана Антоновича Ефремова, как промолчать! Особенных находок и открытий сделать мне за прошедший год не удалось, поэтому, представляю "мозаику" из негромких новостей. Они по-своему интересны, а для кого-то, возможно, будут и открытиями.

СТАНЦИЮ "ЕФРЕМОВ" В СВОЁ ВРЕМЯ "ПРОЕХАЛИ" — ДВИЖЕМСЯ К РАЗЪЕЗДУ ЕГО ИМЕНИ

Начну с того, что в прошлом — 2014 году — отметили 40-летие БАМа. Готовились много и по разному. Государственный архив Хабаровского края подарил бамовцам книгу: «БАМ: через годы, через расстояния…». Сборник архивных документов из истории строительства Восточного участка Байкало-Амурской магистрали. – Хабаровск: издательский дом «Частная коллекция», 2014. – 586 с. [32 (цв. вкл.)], с ил.

В сборнике нашлось место и для Ивана Антоновича Ефремова. Причём, архивисты "раскопали" материал самостоятельно, я же подключился уже на завершающем этапе — макет, верстка, оформление. Пригодился и мой личный архив. По просьбе архивистов, пришлось открыть свой фонд личного происхождения в архиве. Постепенно в этот фонд перекочуют документы, фотографии, публикации и многое другое, что имеет отношение к фэнству на Дальнем Востоке. Но сейчас не об этом. Откроем сборник на странице, где речь идёт о И.А. Ефремове.

Два слова об авторе заметки "Стройка начиналась так...". Юрий Федин в середине 1970-х стоял у истоков рождения хабаровского КЛФ "Фант", потом, поменяв место жительства на город Калининград (1980-е), организовал там КЛФ «Альфант». Много и серьёзно занимался творчеством Ефремова, даже написал книгу о нём... Но потом, повзрослев, понял её несоответствие масштабу героя... уничтожил рукопись.

Ветераны-железнодорожники, особенно бамовцы, помнят историю с присвоением имени "Ефремов" новой железнодорожной станции магистрали. Инициативу строителей не поддержали "наверху" и станция ныне носит название "Усть-Нюкжа". В 2014 году на Амурском участке БАМа было запланировано строительство 19 новых разъездов, из них 11 по западному направлению и четыре на Малом БАМе (Тында — Сковородино). На последнем направлении один разъезд будет носить имя исследователя БАМа, учёного и писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова. так, по крайней мере, пообещали железнодорожные строители в год 40-летия БАМа.

УВИДЕТЬ СЕБЯ МАЛЕНЬКИМ ЧЕРЕЗ ПОЛСОТНЮ ЛЕТ

Если получится, посмотрите фрагмент телевизионной передачи, которую впервые увидели телезрители Комсомольска-на-Амуре в 1989 году. Вспоминает человек, который видел Ефремова в своём родном доме в селе Кондон в 1931 году... Речь идёт об этой фотографии:

Два слова о рассказчике: Самар Ермиш Владимирович (1926-1995) родился в с. Кондон Солнечного района Хабаровского края. Окончил педучилище и два курса Хабаровского пединститута. Работал рыбаком, учителем, инженером, председателем сельсовета, председателем колхоза «Новый путь», зам. председателя Солнечного райисполкома. Впервые его имя появилось в печати в 1943 году в «Материалах по нанайскому языку и фольклору» В.А. Аврорина со сказкой «Жил старик с тремя сыновьями». В 1961 году журнал «Дальний Восток» опубликовал его стихи. В 1972 году в сборнике «Возрождение» был опубликован его очерк «Согретая земля Дерсу». В 1990 году журнал «Дальний Восток» напечатал его повесть «Из жизни Кесты Самара», потом увидели свет книги «Трудные тропы» (1992) и «Кондонский староста» (2000). Член Союза писателей России.

"NAVES DE ESTRELLAS", ИЛИ "ЗВЁЗДНЫЕ КОРАБЛИ" В ИСПАНСКОМ НЕБЕ

На ФЛ есть, вроде бы, такое издание:
https://fantlab.ru/edition74166
Но, не спешите! Я показываю издание 1971 года! То есть — прижизненное издание перевода повести на испанский! Внешнее отличие: левом верхнем углу обложки красная полоска: "Antologias". На Фантлабовском её нет. И ещё, на обороте титула перечислены: 1-е издание (1968); 2-е издание (1970); 3-е издание (1971).

ЗА ОСВЕЖЕНИЕ ПАМЯТИ

"...Рассказ о великолепном паруснике "Катти Сарк" исполнился до конца. Только корабль поставлен в музей не американцами, как я написал в первом варианте 1944 года, а самими англичанами. Судя по письмам английских читателей, мой рассказ в первом варианте, переведенный и опубликованный в Англии, сыграл известную роль в "освежении" памяти "Катти Сарк" у народа, построившего этот изумительный клипер".

И.А. Ефремов

Коллаж с иллюстрациями С. Чистякова к рассказу "Катти Сарк"

Из предисловия к первой публикации рассказа И.А. Ефремова "Катти Сарк":

"Семь старых друзей — два капитана морского флота, майор танковых войск, врач психо-невролог, геодезист, геолог и инженер — случайно встретились в прифронтовом городе, куда прибыли за назначением. Накануне разъезда каждый из друзей рассказывает самый необычайный случай, происшедший с ним "на румбе, по которому он прокладывал свой курс в жизни".

Потом, один из друзей, берёт со стола стакан и произносит: "...Вот этот стакан я пью за "Фермопилы". А теперь, собственно, и начинается; моя история".

Я, вслед за героем рассказа, поднимаю бокал с "Катти Сарк", все же день рождение классика советской НФ, за процветание нашей фантастики! Виски с таким названием, знаете ли, как-то освежает память.

Александр Романович Беляев (1884—1941) в фантастическом романе «Подводные земледельцы» (1930 г.) описывает подводный город на Дальнем Востоке, если точнее в Приморье, в котором герои: Конобеев Макар Иванович, прозванный «Нептуном Ивановичем»; его супруга Марфа Захаровна; плохо выговаривающий буквы «ш», «щ» и «ж» — Ванюша Топорков; агроном Волков; изобретатель «на все руки» — Гузик организовали подводный совхоз по выращиванию водорослей для пищевых и промышленных целей и... построили полностью, но неокончательно первый акваград в советской фантастике. Подводные приключения, борьба со стихиями и японскими браконьерами — акулами капитализма, размытая сюжетная линия шпионского вредительства. Главный герой, конечно же, Нептун Иванович, но женится в конце «производственной сказки» на аспирантке Алёне всё же комсомолец Ванюша. В качестве «подарка» молодым от «главной акулы» — харакири.

Хороший набор фантастических и приключенческих пазлов, но что-то не даёт собраться им в жёсткую и цельную картину. Попробуем разобраться.

КОГДА МАКАР И МАРФА ОБМЕНЯЛИСЬ КОЛЬЦАМИ

В подробной биографии Конобеева (глава IV. «Подводный совхоз») мне не доставало лишь нескольких конкретных дат важных событий его жизни. Попробовал «вычислить» их самостоятельно. Вот что получилось: родился, приблизительно, в 1870 году (плюс-минус три-пять), в 25 лет сочетался браком с Марфой. У старообрядцев сватовство и свадьба имеют свои особенности, поэтому не уверен, что правильно выразился «сочетался браком»). Было это в 1895 году. До Русско-Японской войны у молодых родилась дочь. Предположительно в 1898 или в 1900 году... Эти даты я «получил», так сказать «со слов» героев романа. А они, между прочим, «путаются в показаниях». То говорят, что прожили вместе 40 лет (!), то, ссылаясь на сказку Пушкина — 33 года. Время действия романа — не ранее 1930 года, плюс один-три года на строительство акваграда. Макару — 63, Марфе пусть будет 60. (У Беляева она выглядит старше). Отнимите: 1933 — 33 (или 40) лет; в первом случае — кольцами обменялись в 1900, во втором — 1893. Макару-жениху, соответственно, или 23, или 27. «Округляем», получаем — 25.

Теперь о дочери. Во время строительства акваграда ей за 30. Живёт, надеюсь замужем, вдали от Приморья, шлёт письма. Сообщила мамаше о рождении внука. Макар Иванович про внука (и дочь) молчит, никакой реакции вслух. Между прочим, это не пустяки для скрепления сюжета! Марфа «под воду» пошла, том числе, и «за деньгами». Внуку подарки посылать, и чтобы перед смертью было на что съездить в гости да обнять родную кровинушку.
«Ружьё» повесил Александр Беляев, но оно не выстрелило. Замечу, таких «ружей» в романе несколько, и стволы остались чистыми.

ЧЕМ СТРАДАЛ ВАНЮША

Учёные-логопеды для более точной фиксации картавости пациента используют в речевой карте обозначения: (греч. название буквы) + суффикс (изм) для нарушений звукопроизношений и пара+ (греч. название буквы) + суффикс. Предупреждаю — я не логопед, и вот что у меня получилось: Ваня Топорков страдал жишищифизмом. Но страдал избирательно, как-то не всегда. Беляев, придумавший этот недуг своему герою, специально отметил: «чем больше он волновался, тем больше картавил». Так вот, на протяжении всего романа, Ванюша был необыкновенно собран и спокоен, как Штирлиц в логове врага. Особенно он был собран, пересказывая своё «пустяшное» приключеньеце, когда его из глубин моря выхватил смерч и забросил на десяток километров от берега. Около пятидесяти раз он произнёс в своём рассказе нелюбимые его произношением сочетания букв и совершенно безошибочно. Отважный комсомолец, ничего не скажешь! И в других сложных ситуациях он умел контролировать себя. Во всём тексте романа приблизительно двадцать процентов каверзных для языка Ванюши звуков сумели проявиться в его речи. В остальных случаях, в том числе и весьма волнительных, картавость в его речи не проявлялась.

Непонятно, зачем понадобился такой ход Беляеву? Зачем он придумал ему столько имён? Два или три раза его назвали не Ванюшей! Развожу руками и повторяю Ванюшину присказку: Ах, фут возьми этих выдумщиков-писателей!

МОРЯК, НЕ ЗНАЮЩИЙ АЗБУКИ МОРЗЕ И ИМЕНИ КОМАНДУЮЩЕГО ЭСКАДРЫ

Теперь о самой главной ошибке в романе. Александра Романовича уберегу от обвинений, переадресую их редактору журнала «Вокруг света». Не Эссен, а Карл Петрович Иессен (1852—1918) командовал Владивостокской эскадрой, а капитан 1 ранга Николай Оттович фон Эссен (1860—1915) командовал легендарным броненосцем «Севастополь» 1-й Тихоокеанской эскадры, стоящей в Западном и Восточном бассейнах Порт-Артура.

Вы уже рассмотрели открытку времен Русско-Японской войны «Потопление японского транспорта «Киншиюмару» (номер на карточке 18), издание Д.П. Ефимова. Первая серия «Русско-Японская война» 1904 год. Тогда фамилия командующего Владивостокской эскадрой контр-адмирала писалась так: «К.П. Iессен». В Википедии — Иессен, Карл Петрович.

Макар Иванович Конобеев рассказывал друзьям о своём участии в Русско-Японской войне: «...Владивостокская эскадра была слабенькая и больше охотилась за торговыми японскими судами. Только один раз вступила в морское сражение у Ген... Гензана — городок такой есть в Корее, и там даже потопила японский транспорт «Киншию-Мару». А несколько торговых небольших судов были потоплены не очень далеко отсюда. Я бы, пожалуй, и место нашёл».

На самом деле Иессен строго выполнял инструкцию командующего Тихоокеанским флотом, которая завершалась словами: «Отряд должен задаться целью произвести своими действиями на японцев сильное впечатление и навести панику на всё прибрежное население и на торговый флот Японии».

Внимание! Для самых любопытных очень интересные подробности операции Владивостокской эскадры, в которой, по версии А.Р. Беляева, участвовал Макар Иванович Конобеев см. http://cruiserx.net/ovc/94-105.htm

ЧТО МОЖНО НАЙТИ

Вы, наверное уже поняли, что я стараюсь кратко пересказать то, что за много лет «наковырял» в романе. Я не сказал и десятой доли. Я «вычислил» место действия. «Нашёл» ту самую пещеру с озером. Сложил и пересчитал площади всех стран, которые могли бы разместиться на территории ДВК (Дальневосточного края), собрал десятки публикации о староверах (старообрядцах) на Дальнем Востоке, отыскался даже старообрядец по фамилии Канабеев (с двумя «а» вместо «о»)...

Зная стиль работы Александра Беляева, а он любил и умел править себя, я уверен, что перед книжной публикацией романа «Подводные земледельцы» большинство ляпов им были бы обнаружены и исправлены. Но сейчас хочу о другом.

Поклонникам творчества писателя известен факт, что в 1938 году в Хабаровске вышел книжкой роман «Прыжок в ничто». https://fantlab.ru/edition105149 . В Государственном архиве Хабаровского края сохранилась мизерная часть документов издательства «Дальгиз». Дело в том, что в начале Великой Отечественной войны, опасаясь нападения японцев, с Дальнего Востока архивы были вывезены в Томск. Только в конце 1990-х они вернулись в «родные края». К сожалению для хабаровских краеведов и историков, вернулись они... в столицу Приморского края. Там документы стали приводить в порядок, увозили их, понятно, в спешно... Короче, я работал только с оставшимися в Хабаровске документами. Про издание «Прыжка...» в папке подшиты финансовые «таблицы-портянки», распоряжения по использованию полиграфических материалов (количество затраченной бумаги, переплётного картона, клея...). Никакой переписки с автором (или с вышестоящими организациями, редакциями по поводу прав на издание или причин тиражирования именно этой книги, я не обнаружил). Папку с документами можно смело назвать конволютом: чего там только не подшито... Обращался я к этой папке несколько раз, по разным поводам и с большими промежутками времени. И вот однажды, а сегодня именно такой день календаря, что можно "откровенно признаться", вдруг обратил внимание на оборотную сторону некоторых бумаг. Кто работал с довоенными документами знает: на чём только их не писали тогда: устаревшие бланки, революционные листовки, даже вырванные из метрических церковных книг линованные листы ...

Обратная сторона трёх документов представляла собой: три машинописных страницы, третий или четвёртый экземпляр через фиолетовую копирку: без заглавия, без начала и конца, несколько раз перечеркнутые и переписанные карандашом пагинации; исчёрканные корректурными знаками, сделанными красным и синим карандашами... Кое как уговорил удивлённую моей странной просьбой архивистку: скопировать именно эту сторону документа... Переписал, сначала, якобы, «не замечая» корректуры, потом — будто «исполняю волю» корректора. И теперь те «ружья», которые «не выстрелили» в романе, для меня пальнули. Правда, не все, но всё же бабахнули! В моё «распоряжение попали»: и краткое изложение писем дочери маме — Марфе Захаровне, которые та, туго свернув в трубочки, свято хранила их в «ступенях» лестовки; прояснилась роль начётчика, всего лишь раз упомянутого в романе, в финансовых делах совхоза; и про то, как кореец обнаружил свою шпионскую наклонность похищением нового изобретения Гузика...

Да что я Вам рассказываю, гляньте сами на невиданную никем главу романа:

Вот что получится, если у Вас «сработает нажатие» на псевдо-спойлер:

Хотелось бы верить, ну, хотя бы 1 апреля, что «Подводные земледельцы» готовились к изданию в Хабаровске.

Да вот только: «Дальсельсоюз», в соответствии с постановлением президиума Далькрайисполкома от 24 февраля 1930 года — ликвидирован; в 1931 году японцы Маньчжурию заняли (про японцев стали писать или ничего, или дипломатически осторожно); какие японские браконьеры в наших водах — граница СССР на замке; а в 1938 году уже и ДВК не стало, да и к человеку верующему совсем другой подход. Видимо, по мнению издателей, «устарел» к 1938 году гидрополис-акваград. Вот почему и пошёл вместо него в свет тираж «Прыжка...»

Эпиграф: …Будущее казалось радужным, как судьба Помпеи. Скоро китайцы достроят свою стену, Колумб откроет Индию, Наполеон возьмёт Иркутск, вкладчикам АО МММ вернут деньги, а на Марсе будут яблони цвести.

Алиса Ваучер. History puzzle. Или параноидальный бред на историческую тему. 1995 год.

В этом году 5 мая поэту Евгению Ароновичу Долматовскому (1915–1994) и 30 января Василию Николаевичу Ажаеву (1915–1968) – исполнилось бы по 100 лет. Их объединяет не только возраст и совместная учёба в Литинституте, но и дружба, проверенная временем. А ещё, ведь мы находимся на сайте поклонников фантастики: и Ажаев, и Долматовский обладали способностью в своих произведениях выходить за пределы наполненной событиями реальности. Об этой их способности и поговорим. Начнём повествование со старшего (на три с небольшим месяца) из друзей-товарищей.

«КАРТИНА БУДУЩЕГО И СОЗИДАТЕЛЬНОЙ СТРАСТИ»

Первые шаги в литературе Василий Ажаев начал делать в 14 лет на занятиях в сценарной секции Московского института кинематографии. Шёл 1929 год. В 1934 году журнал «Смена» опубликовал его первый рассказ. В тот же год, будучи рабочим химического завода, Ажаев поступает в Вечерний литературный университет (с 1936 года – Литературный институт им. А.М. Горького). По словам его сокурсника по литуниверситету Евгения Долматовского: «...Ажаев брал усидчивостью – ложился в два часа ночи, вставал в семь утра, не подпускал к себе маленьких радостей, которые были для нас так дороги, – волейбола, вольного гуляния по городу, шумных дискуссий на неопределенные темы. Двадцатилетний Ажаев в 1935 году уехал на Дальний Восток. В институте он стал заочником…» (Из очерка Евг. Долматовского «Первооткрыватель БАМа»).

Расшифруем слова поэта, классика соцреализма «...в 1935 году уехал на Дальний Восток». На самом деле, в конце декабря 1934 года, незадолго до наступления Нового 1935 года, Василий Николаевич Ажаев был арестован и в марте 1935 года, с очередным этапом, доставлен в БАМлаг НКВД (организован в 1932 году для строительства Байкало-Амурской магистрали и прокладки вторых путей Транссиба). Осуждённый на четыре года по статье 58-10 за «контрреволюционную агитацию», двадцатилетний Василий Ажаев строил железную дорогу, сначала в качестве зэка, затем – вольнонаёмным работал в разных инженерных должностях на оборонных стройках: аэродром, нефтепровод, железная дорога Комсомольск – Советская гавань, на предприятии боеприпасов и снаряжения для армии, и... занимался литературным трудом, заочно учился и в 1944 году окончил Литературный институт имени А.М. Горького, а в 1946 году опубликовал первую редакцию романа «Далеко от Москвы».

Невероятно! Политзаключённый, отбыв срок, остаётся жить и работать в «границах зоны», там же (заочно) оканчивает Литинститут, пишет роман? Неужели это правда? Строками из письма, написанного в 1941 году своему другу Евгению Долматовскому, отвечает сам Василий Ажаев:

«Здравствуй! …В Комсомольске я сначала тосковал, а потом привык. Пусть будет мой очередной дом в Комсомольске. Здесь холодно, температура не поднимается выше сорока градусов. Ветер. Буран. Тепла не хватает, калории вылетают даже из каменного дома…

Начальник строительства Барабанов в первую же встречу пообещал мне создать условия для литературы и учёбы, но вслед за этим назначил начальником инспекции управления, и вся моя учёба вместе с литературой отодвинулась в сторону. Произошло то, что я предполагал: я вышел в центр исключительно интенсивной организационной и производственной деятельности, строительство наложило на мои узкие плечи тонны обязанностей, и ничего не осталось, кроме работы (днём, вечером, ночью). С моим начстройки работать захватывающе интересно, но трудно. Он спрашивает с меня больше всех и даёт самое трудное…

К сожалению, трудно тебе рассказать, что именно приходится делать, а то бы позавидовал, наверно! Это можно назвать организационным творчеством, то есть наиболее активно воздействующим на мир видом творчества. Самое крупное – это коренное изменение всей организационной системы стройки на очень интересных принципах (проект его и мой)...

В мозгу и записях всё время откладывается роман. Ему ещё время не приспело, и литературную форму он ещё обрести не может, но, в конце концов, это должно оформиться в эквивалент переживаемой мной активной и колоссально сложной жизни, к которому меня давно и жадно тянет».

Теперь передаю слово Томасу Лахусену, профессору истории (Университет Торонто, Канада), продюссеру, режиссеру, кинооператору и кинокритику. Он проводит нас до места, которого нет, в страну Утопия.

УТОПИИ: «ВТОРОЙ БАКУ» и «ДРУГОЕ» МЕСТО

Вторая глава книги Т. Лахусена (Lahusen Thomas. How Life Writes the Book. Ithaca: Cornell University Press, 1997).

Невозможно преувеличить всё богатство этого великого романа. Правда жизни таёжным ветром бьёт нас в лицо. Роман о том, как Советы дрались за победу в войне, как они борются, строя коммунизм! А их производственные отношения отражают не только борьбу старого и нового, борьбу, которая становится источником эпического вдохновения и выявляет искренность, честность, человеческое тепло их братства. «Далеко от Москвы» это книга, которую нужно читать. Это мощная книга, свежая и зрелая, книга – картина будущего и созидательной страсти!

Андрэ Кедрос (Andre Kedros), обзор книги В. Ажаева «Далеко от Москвы» (Loin de Moscou), журнал «Europe», № 62, 1951 г.

Говоря об Идеальном Острове, Государствах Луны или Южного Континента, утопия меньше рассказывает о самом Острове, или Луне, или затерянном континенте, чем рассуждает об общественном укладе, о формальных и материальных правилах, позволяющих излагать некоторые особые мысли.

Луи Марин (Louis Marin) «Утопии: Семантический план текстовых пространств» (Utopics: The Semiological Play of Textual Spaces), 1990 г.

Кажется, всё уже было сказано о «конце утопии» в её Советском варианте, прославленной в 1950-х годах и канонизированной Джорджем Оруэллом в его знаковой антиутопии «1984». Но стоит упоминания один парадокс: если имеется общее согласие по отношению к жанру антиутопии или дистопии в романе Оруэлла, то, что сказать о работах художников и литераторов, на которых «1984» возлагает прямую ответственность. Социалистический реализм обвиняют в «лакировании действительности», «лжи», считают «искусством чистой пропаганды», но, если опустить оценки литературного качества, соцреализм конца 1940 – начала 1950 годов, несомненно, содержит в себе утопические элементы. Об этом свидетельствуют даже заголовки работ некоторых соцреалистов: «Счастье», «Свет в Курди», «Свет на Земле», «Верховина наш свет», «Свет над полями», «Кавалер Золотой Звезды», «Новые горизонты», «Будущее», «Рассвет», «Рассвет великой стройки», «Незаходящее солнце», «Московские рассветы», «Далеко от Москвы». Ни одна из этих работ не числится в пантеоне утопического жанра, да и вряд ли будет включена туда когда-либо. Оценки французских коммунистов, таких как Андре Кедрос и других, не устояли перед разоблачениями XX съезда (1956 г.), впрочем, как и сами произведения литературы Сталинской платформы.

Как же соцреализм соотносится с утопией? Классическая утопия обращается к совершенному месту или обществу и стремится оперировать замкнутым пространством-временем. Утопическая мысль взывает к логичности, моделирует всеобщую гармонию идеального мира. Это «гибридное растение, рождённое из скрещения райской, потусторонней, иудейско-христианской религии с эллинскими мифами об идеальном городе на Земле». В мире социалистического реализма такая связь постоянно находится под угрозой влияния будущего (или прошлого) на настоящее, и наоборот. Совершенствование «положительного героя» в соцреализме является эволюционным, при этом – завтра или вчера – всегда функция настоящего. Это объясняет парадоксальную открытость Сталинской литературы, несмотря на её глобальный и обобщающий характер. Не является исключением и роман «Далеко от Москвы».

Временное пространство в романе настоящее и ближайшее будущее. Повествование начинается в Москве, где инженеры Алексей Ковшов и Беридзе готовятся к поездке.

«До последнего момента инженер Алексей Ковшов не верил, что он действительно уезжает на Восток, на далёкую окраину страны». Это открытое высказывание из первой главы «Прощай, Москва!» И в конце книги в главе под названием «В Москву» преображённый инженер/герой готовится вернуться в столицу: «Самолёт набирал высоту... Он почти физически чувствовал необъятность своей страны и всё, что происходило на её бесконечных просторах. Он испытывал такое чувство восторга, что не мог не запеть от незамутнённой радости. Никогда прежде он, Алексей Ковшов, так остро не осознавал своё место в жизни его великой Родины, в её титанической борьбе за будущее».

На пути к точке «далеко от Москвы» инженеры минуют Киров и Свердловск, которые в романе, лишь пункты, которые надо преодолеть, чтобы попасть «туда». После этих городов «реальная» привязка к местности исчезает. На карте местность «далеко от Москвы» невозможно найти; это буквально u-topos – «нет места». Возникает вопрос, не нарушает ли это разделение на вымысел и справочные данные один из основных принципов социалистического реализма: «правдивое, исторически конкретное отображение реальности»? Нет, потому что этот принцип не полон без хорошо известного дополнения: «в его революционном развитии». Является ли вымысел здесь подражательным продуктом этого развития? С одной стороны классический социалистический реализм утверждает, что «приветствует новое, беллетристику (как вымысел), поскольку они представляет в определенной степени концентрацию опыта автора в восприятии мира». Это понятие близко связано с концепциями обобщённого и типичного, или того, что появляется «в соответствии с фундаментальными особенностями социальных отношений». С другой стороны, социалистическая реалистичная беллетристика может также принять «искажённые, нелепые и тому подобные формы».

В советских изданиях романа «Далеко из Москвы» читателю не даётся никаких пояснений к вымышленной географии: легко догадаться, что на это имелись стратегические причины: чтобы не показывать реальное местоположение трубопровода. Но всякий раз, когда книга Ажаева готовилась к переводу, советский издатель старался объяснить её географию иностранным читателям. В предисловии английского издания, перевод для которого был выполнен в СССР, сказано: «Ажаев не даёт фактического географического местоположения строительной площадки. Ни реку Адун, ни остров Тайсин нельзя найти на карте. Имена строителей трубопровода также являются вымышленными. Однако, всё остальное в романе основано на фактах. Автор не наблюдал за своими героями со стороны, он жил среди них, он был одним из них».

В пределах советского мира, кроме проблем табу или секретности, такое объяснение было бы избыточным: представление пространства следовало тем же самым правилам, что и представление социалистического реалистичного времени. Определялось это постоянно меняющимся объектом: оценка фактов или реально увиденного зависело от текущего определения типичного и общего, тоже самое с искаженным, абсурдным.

Мало чем отличаясь «утопическая схема» Луи Марина в его «Утопии» и социалистическая реалистичная организация в пространственном отношении, бывшая «производящим продуктом», «функцией беллетристики», порождая «множество мест на пространстве одного проекта».

Один из способов для буквального восприятия множественных условий издания «Далеко из Москвы» состоит в том, чтобы рассмотреть установленный ссылочный объект романа. Этот репер не был ничем кроме официальной географии того времени, география, которая изменялась «в соответствии с фундаментальными особенностями социальных отношений», описанной в книге «Над картой Родины» Николая Михайлова ("Молодая гвардия",1947), ставшей одной из официальных географией. Она предоставляла собой для советского читателя исторический, политический, экономический, и социологический альманах Советского Союза. Книга была представлена на Сталинскую премию (III степень) в 1948 году.

Книга Михайлова богата иллюстрирована. На первой странице, например, мы видим картинку с человеком, широким жестом подвешивающим огромную карту на книжные полки, увенчанные гербовым щитом символизирующим размах Советского Союза. На карте – огромные буквы «СССР», уходящие «далеко от Москвы» – на восток. На обложке издания тот же размах пространства Советского Союза и даты «1917–1947». Когда книга Михайлова в 1949 году была переиздана, то «пересмотренное и дополненное» издание подверглось некоторым интересным изменениям. Верховное одобрение (Сталинская премия) оставило свой отпечаток: издание 1949 года намного роскошнее первого, со множеством цветных иллюстраций, одна из которых представляет ряд нефтяных вышек на берегу реки. В первом издании была лишь одна цветная вставка, репродукция картины А. Андреева «В.И. Ленин и И.В. Сталин обсуждают план ГОЭЛРО».

В издании 1949 года сама карта СССР стала цветной (красная на голубом фоне); с первого издания, где она занимала первую страницу, иллюстрация с Москвой по центру выросла до пределов страниц книги. Относительно текста, по крайней мере, тех страниц, что касаются нашей темы, издание 1949 года отправилось «далеко от Москвы». Глава в издании 1947 года под названием «Новые богатства земных недр» с энтузиазмом описывает создание «Второго Баку». То есть, район от Москвы на окраине, становящегося вторым центром Советской нефтяной промышленности, после столицы Азербайджана. «Нефть можно также найти на водоразделе Ока-Цна на востоке Москвы; ещё одно вероятное место – подземный хребет, что лежит между Москвой и Ленинградом... Бурение там начато. Возможно, мы накануне новых открытий – Москва может со временем стать центром нефтеносного района». Этот пассаж пропал в версии 1949 года. Бурение оказалось безуспешным? Ответ на вопрос возможен способом замещения, проекцией настоящего, то есть – реального на будущее: в первом издании остров Сахалин просто упомянут в ряду прочих мест, в издании 1949 года он становится Москвой-столицей в архипелаге «второго Баку». На самом деле – на Сахалине есть нефть. Так реально утопия переносится «далеко от Москвы» и обогащается классической Советской мечтой, о переделке природы и управлении климатом.

«...Когда великий писатель Чехов, в конце XIX века посетив Сахалин, столкнулся с ужасными картинами ссылки, что значительно омрачило его впечатления, он написал: «Климат и почва в верхней (т.е. северной) трети острова делает его совершенно неподходящим для заселения...» Но наступил новый век, следы ссылки исчезли, Сахалин стал землёй свободных советских граждан – отношение к природе изменилось. Остров больше не дикая недоступная местность: человек овладел ею. И на северном Сахалине появился большой город Оха, который живёт интенсивной культурной жизнью в местности, ранее заполненной людьми горестной судьбы. Тайга расчищена, почва осушена. В Охе растут даже овощи. Старожилы говорят, что с ростом города и развитием его окрестностей, снизилось количество туманных дней».

Тексты Михайлова на этой книге не заканчиваются: кроме двух изданий «Над картой Родины», мы обнаруживаем брошюру, опубликованную в 1946 году «Просторы и богатства нашей Родины». Текст из брошюры Михайлова встречается и позднее – в сборнике 1953 года изданном под названием «Наша великая Родина» (М., 1953). В 1964 году географическое пространство в работе Михайлова «Моя Россия» становится более национальным. В 1967 году увидела свет книга «По стопам исполина», где Михайлов даёт оценку пространственным результатам пятидесяти лет Советской власти: «от запада до востока», «от севера до юга»,«через пустыни, оазисы и горы Центральной Азии». В этих последних двух изданиях Сахалину ещё раз отданы собственные главы. Автор рассказывает не только о строительстве трубопровода между островом и континентом, но и говорит о том, что строительство это стало главной темой романа Ажаева.

Что касается лейтмотива «Второго Баку», некоторые пассажи из «Далеко от Москвы», это очевидно, вошли в текст Михайлова. Роман послужил моделью для географии?

«...В тот же день Дудин и Писарев, захватив с собой Батманова, Беридзе и Ковшова, вылетели на остров.

Под плоскостями самолета проносилась однообразная оголенная и застывшая тайга. Никаких признаков человеческой деятельности нельзя было заметить.

– В конце прошлого века один писатель, побывав здесь, с горечью высказал мнение, что северная часть острова Тайсина никогда не понадобится человеку. Дескать, бесполезный кусок планеты, – громко сказал Дудин, переводя взгляд на Батманова. – Я очень рад, что нам выпала честь опровергнуть это утверждение. Писатель и предполагать не мог, сколько тут чёрного золота.

Осенью среди этих зарослей, – он показал вниз рукой, – пролягут ваши трубы, и по ним побежит нефть. Хорошо, чёрт побери!

Тайга сразу оборвалась: приближались к северной оконечности острова. Пейзаж резко изменился: справа виднелось необозримое сероватое пространство залива, слева грядой встали сопки, поросшие хвойным лесом, а в середине по всему побережью, насколько хватал глаз, высились нефтяные вышки. Сверху вышки казались причудливым кружевным узором. В великом множестве они окружили раскинувшийся по берегу бухты город Кончелан.

– Баку дальневосточный! – удовлетворенно проговорил Дудин и кивнул на нефтяные вышки: – Этот лес по мне куда веселее тайги.

Дотемна приезжие ходили по нефтепромыслам и городу. Нефтью были наполнены огромные резервуары в порту и у предгорья. Нефтью сочилась черная земля. Нефть била из скважин. Запахом нефти был насыщен воздух. Дома, люди и даже их пища, казалось, были пропитаны ею».

Вот «объективные условия создания» романа Ажаева: будущее (утопия) и его обсуждение переписаны под влиянием настоящего; это действительная реальность, в свою очередь, следует правилу «революционного развития». Но что сказать об этом «новом веке», в котором «все следы каторги исчезли»? Большинство пионеров и организаторов нефтедобывающий промышленности на севере Сахалина, включая всё руководство «Сахалиннефтекомлекса» пали жертвами репрессий 1937/1938 годов.

«Адский» код Ажаева показывает нам также, что «туманные дни» не исчезли из настоящего. С одной стороны, его вымысел явно соответствует эпичности «Второго Баку»; с другой стороны, некоторые фрагменты относятся к другому миру, подземному, как у Гомера, про покорённые подземные нефтяные реками. Но теперь мир этот – «смутное, мрачное место, населённое тенями». Путь в Аид, царство мёртвых из «Одиссеи», «ведёт через край мира через Океан».

«...Строители знали: где-то в тридцати километрах по берегу справа – рыбокомбинат и посёлок, километрах в сорока – нивхское селение. Здесь же, где они пересекли пролив, не было никаких признаков жизни человека. Скалистый мыс Гибельный возвышался над плоским мёртвым берегом острова. Мрачное это название звучало предостережением и напоминало об участи горстки русских людей, погибших в прошлом веке на этом берегу в неравной схватке с природой. Гранитные скалы остались памятником их геройству».

География этого скрытого мира такая же сложная, как и у мира живых наверху. Что такое «отец Адун», река Ажаева «в аду»? Может быть это Стикс – река нерушимой клятвы, или Лета – река забвения? С чем соотносить эти несуществующие места?

Давайте снова прислушаемся к Луи Марину: «Утопические имена собственные содержат собственное отрицание. У-топия, Ан-идрас, А-демус и т.д. ...Отрицание не влияет на эталон имени, но влияет на само имя, которое обозначает «другой» эталон. ...Утопия это призрак места, где имена называют вещи неправильно или неточно; в них нет ничего собственного. Они обозначают «другое» из собственного. Это лишение права собственности в их назывательной функции, отсутствие возможности обозначать настоящее. Это метафора (модель) в рамках надлежащего; это разрушительная мощь, которую реализуют утопические имена. При своём выражении они создают другое место, реку, город, мудрецов, или значение. Это лишение права собственности и приговор в тот самый момент, когда язык должен взять власть».

Это «другое» место является окончательным пунктом назначения писателя в путешествии, которое уведёт его не из Москвы на реку Адун, а в противоположном направлении, куда он нацелен с таким чувством восторга, что мог бы запеть от радости, если перефразировать финал романа.

Как мы увидим позже, это была собственная и окончательная утопия Ажаева, его прибежище, его источник надежды. Но сначала вернёмся туда, откуда всё началось. И опять мы сталкиваемся с тем же влиянием беллетристики, с её утопической схемой, которая порождает множественность пространств и времён. То, что случилось прежде в «Далеко от Москвы», будет сформулировано в будущем: в романе Василия Ажаева «Вагон», изданном через двадцать лет после его смерти.

Перевод Анатолия Тачкова (Комсомольск-на-Амуре, июль 2012 г.)

Примечание: Опущены ссылки на страницы романа Ажаева «Далеко от Москвы», монографии Луи Марина «Утопии: Семантический план текстовых пространств» (Utopics: The Semiological Play of Textual Spaces. 1990) и книг Николая Михайлова.

Мне особенно уже и нечего добавить к словам уважаемого профессора. Разве напомнить, что роман «Далеко от Москвы», первый вариант которого был опубликован в журнале «Дальний Восток» (1946–1947 гг.), перед новой публикацией в журнале «Новый мир» был полностью переписан автором под чутким руководством маститых литераторов. Для чего Ажаев был вызван в Москву. Видимо, мне никогда не узнать кем и по каким соображениям была рекомендована или вписана в третью главу романа «Далеко от Москвы» вот эта фраза: «...Инженер быстро набрал большой букет невиданных им цветов, очень красивых, но без запаха, и стал выбираться к дороге. Ему попались заросли сухих невзрачных кустиков. Алексей остановился и смотрел на них с жалеющей улыбкой – он уже знал, что это и есть рододендрон, о котором, по книгам Жюль Верна, с детства создалось представление как о сказочно прекрасном растении». В пору обращаться в Королевское садоводческое общество в Лондоне, чтобы узнать подробнее о вкладе французского фантаста в изучение и пропаганду этого рода растений семейства Вересковые.

В.Н. Ажаев за роман «Далеко от Москвы» был удостоен Государственной премии СССР в 1949 году. Роман экранизирован (1950) (кстати, в фильме звучит песня на слова Евг. Долматовского), композитором Иваном Ивановичем Дзержинским написана опера (1954). Книгу я читал, фильм смотрел, осталось ознакомиться хотя бы с либретто оперы, которое написал старший брат композитора – Леонид Иванович Дзержинский. К сожалению, об этой музыкальной трансформации романа мало что известно.

АМУР – БЕРЕГ БАГРОВЫХ ТУЧ, САХАЛИН – «УРАНОВАЯ ГОЛКОНДА»

Поговорим об одном эффекте от романа «Далеко от Москвы». Назовите его как хотите: неожиданным (случайным, косвенным, побочным, неприметным, неосязаемым, неощутимым...), но всё же... повлиявшем на рождение повести... «Страна багровых туч» Стругацких.

В качестве доказательств, процитирую «Комментарии к пройденному» Бориса Натановича («Если», 1998, № 11–12), значительно сократив и выделив слова, относящиеся к теме сегодняшнего разговора:

«...В соответствии со сложившейся уже легендой АБС придумали и начали писать «Страну багровых туч» на спор – поспорили в начале 1955 (или в конце 1954) на бутылку шампузы с Ленкой, женой АН, а поспорив, тут же сели, всё придумали и принялись писать. На самом деле «Страна...» задумана была давно. Идея повести о трагической экспедиции на беспощадную планету Венеру возникла у АН, видимо, во второй половине 1951 года. Я смутно помню наши разговоры на эту тему и совершенно не способен установить сколь-нибудь точную дату».

...Отрывок из письма АН от 5.03.53:

«...Конечно, теоретически можно представить себе этакий научно-фантастический вариант «Далеко от Москвы», где вместо начальника строительства будет военно-административный диктатор Советских районов Венеры, вместо Адуна – Берег Багровых Туч, вместо Тайсина – нефтеносного острова – «Урановая Голконда», вместо нефтепровода – что-нибудь, добывающее уран и отправляющее его на Землю... Четыре раза пытался я начать такую книгу, написал уже целых полторы главы... И каждый раз спотыкался и в отчаянии бросал перо. Дело не в том, что я не могу себе представить людей в таких условиях, их быт, нравы, выпивки, мелкие ссоры и большие радости – слава богу, хоть в этом ты не ошибся, мне просто было бы достаточно описать людей, окружающих меня сейчас. Дело гораздо глубже и проще – я совершенно не подготовлен технически, не имею ни малейшего представления о возможных формах производства или там добычи урана, о возможных организационных формах не только такого фантастического, но даже и обычного предприятия... Согласись, ну какой тут к черту реализм, когда ничего мало-мальски реального я не могу поставить в основу повести? Поэтому я сузил задачу и написал просто рассказ о гибели одной из первых экспедиций на неведомую планету – Венеры я бегу, ибо там из-за твоих песков и безводья не развернешься...»

Ни одного письма, датированного 1954-м годом, не сохранилось. Существует письмо БН без даты, относящееся, видимо, к весне 1955 года. Судя по этому письму, работа, причём СОВМЕСТНАЯ, над «СБТ» идёт уже полным ходом – во всяком случае, составляются подробные планы и обсуждаются различные сюжетные ходы. В апреле 1955-го АН ещё в Хабаровске, ждёт не дождётся увольнения из армии... Но уже в своем июльском, 1956 года, письме БН рецензирует первую часть «СБТ», вчерне законченную АН, и излагает разнообразные соображения по этому поводу. В постскриптуме он обещает: «Начну теперь писать, как бешеный, – ты меня вдохновил».

«...Таким образом историческое пари было заключено, скорее всего, летом или осенью 1954 года».

Вот так вот! А если бы Аркадий Натанович был, так сказать, «подготовлен технически» и «имел бы представления о возможных формах производства или добычи урана»? Имели бы мы тогда не «Страну багровых туч», а какую-нибудь «Венеру-2 дальневосточную»...

Ссылка на источник: https://fantlab.ru/edition24621

ИЗ ГОРОДА ЮНОСТИ К «МЕЧТЕ НАВСТРЕЧУ»

С Венеры вернёмся на Землю и познакомимся с одним из первых советских астронавтов, готовящихся к полёту на Луну. Потом, прихватив саженцы яблонь, отправимся на Марс; далее нас с вами ждут на планете Центурия... Нашим проводником в этом путешествии будет Евгений Аронович Долматовский.

Итак, мы пока на земле – в городе Комсомольске-на-Амуре, перебираем переписку поэта и краеведа Алексея Фёдоровича Краснова с поэтом Евгением Ароновичем Долматовским.

Евг. Долматовский – А. Ф. Краснову. 3 февраля 1967 года.

«Уважаемый Алексей Федорович! Я не знаю, какие мои стихи о Комсомольске были напечатаны в «Огоньке» до войны; если Вам точно известно, буду благодарен Вам за сообщение. Мой довоенный архив в основном погиб. Но у меня о Комсомольске было довольно много стихотворений в книге «Дальневосточные стихи» (1939). Было ещё изданьице библиотечки «Огонёк». Если в Комсомольске в какой-нибудь библиотеке обнаружить этих доисторических произведений не удастся, напишите мне, я постараюсь найти экземпляр книги, хотя это и нелегко теперь. В некоторых моих послевоенных однотомниках и в книге «Слово о завтрашнем дне» печаталось стихотворение 1949 года «Воспоминание о Комсомольске». Насчёт фотографии с автографом. Мне не кажется, что я имею право посылать такое фото в ваш музей, поскольку я 1937–1938 годы – мои дальневосточные годы – провёл во Владивостоке, Хабаровске и только бывал в Комсомольске. Для восхождения на музейную сцену этого недостаточно, и прислать фото с автографом у меня не хватит нахальства... С уважением Евг. Долматовский»

Получив от Долматовского отказ, А.Ф. Краснов сначала обиделся, но позднее, узнав, что скрывалось за фразой «только бывал в Комсомольске», понял и простил известного поэта. «Долматовский приезжал в Комсомольск, чтобы отыскать и встретиться со своим другом – Василием Ажаевым. – Отметит в своих краеведческих заметках А.Ф. Краснов. – Он был единственным, кто не «забыл» товарища по Литинституту, не испугался встречи с ним. А ведь ему, сыну лишенца, – отец Евгения был арестован и, как позднее выяснилось, расстрелян; такие встречи с «контрреволюционером» могли ещё как аукнуться... После ареста отца Долматовский уехал в долгую командировку на Дальний Восток, написал книгу стихов о пограничниках, о лётчиках и тигроловах; побывал на Командорских островах, в глухом стойбище Урми и, недолго, в Комсомольске».

Продолжая свои изыскания в поэтической истории города, Краснов однажды наткнулся на одно из ранних стихотворений Евг. Долматовского и отправил его автору.

«Уважаемый Алексей Федорович! Спасибо вам за стихотворение «Письмо в Комсомольск». Представьте, у меня даже не было этого текста. Хотя, начав читать, я сразу вспомнил про одного парикмахера на 250 бород и нашел эту строку на обороте страницы. Все-таки более 30-ти лет назад написано. Это я писал, если память меня не обманывает, Саше Урусову, метростроевцу, поехавшему на ДВК. Писал ещё до своей поездки в те же края.

С добрыми пожеланиями! Евг. Долматовский. 13 сентября 1969 года».

Извиняюсь, что несколько затянул вступления к этой части своего рассказа, но мне нужно было познакомить вас с метростроевцем, добровольцем приехавшим строить Комсомольск-на-Амуре.

Известность Евгению Долматовскому принесли песни, написанные на его стихи. О двух из них, к удовольствию любителей фантастики, чуть ниже, но прежде поговорим о его романе в стихах «Добровольцы» о строителях первого метрополитена Москвы и их судьбах. Написание романа в стихах датировано автором 1952–1955 годом, то есть (!) ещё в докосмическую эру!

Открываем страницу книги «Добровольцы» (М., "Молодая гвардия", 1970), где начинается глава сорок вторая «Перед полётом на Луну», читаем (выбраны строки только о лётчике Уфимцеве):

Закадровый текст из кинофильма «Мечте навстречу»: «...И преодолев неизмеримые космические дали, земная песня долетела до планеты Центурия. И произошло самое великое и прекрасное во всей Вселенной: люди одной планеты услышали голос другой». Это, между прочим, сказано о песне на стихи Евг. Долматовского «На Марсе будут яблони цвести». Выходит, центурянам (или центурианам) тоже понравилась.

В фильме, снятому по сценарию Олеся Бердника, Ивана Бондина и Михаила Карюкова, звучит ещё одна песня на стихи Евг. Долматовского – «Я – Земля».

Маленькое, совсем пустяшное добавление: Евгений Долматовский в 1930-е годы ведал отделом литературы в «Пионерской правде». Вспоминал об этом с гордостью: «...Мне выпала честь отправлять в набор будущую классику – повести «Золотой ключик» и «Гиперболоид инженера Гарина», «Старик Хоттабыч» и «Чук и Гек», печатавшиеся у нас с продолжением».

Самопроизвольно сложилось в этом материале что-то вроде традиции. Завершая разговор о каком-либо авторе, мы непременно упоминали о премиях. Вот и Евгений Долматовский получил Сталинскую премию III степени за сборник стихов «Слово о завтрашнем дне». «Обмывал» её с коллегами непременно в ресторане «Нарва». А если у него интересовались: «Почему не в ЦДЛ?». Показывал на надпись под вывеской "Нарвы": «Ресторан третьего разряда».

Жил и творил Долматовский так, будто руководствовался девизом героев романа «Далеко от Москвы»: «Не успокаивайтесь, не остывайте, не старейте душой. Не соблазняйтесь легко доступными мелкими радостями в жизни за счёт менее доступных больших радостей. Есть в жизни ближняя и есть дальняя перспектива. Никогда не довольствуйтесь ближней».

Уходил из жизни Евгений Аронович Долматовский в «лихие» девяностые. О комсомольцах-добровольцах уже отзывались нелестно... Страны Советов на планете Земля не стало...

Прочтите думы Поэта об этом: