Я, чтобы первым завладеть журналом, напросился у заведующей красным уголком ходить на почту за письмами и периодическими изданиями.

Читая «Человека-амфибию», я не без зависти думал: «Вот научиться бы так интересно сочинять, я бы ничем больше не занимался. Сидел бы и писал день и ночь. Перерывы делал бы только на обед и ужин».

Писатель Александр Беляев представлялся гривастым полубогом, творящим уйму фантастических сюжетов, знающим все науки. Я в ту пору писал стихи и посещал литературную студию журнала «Резец». Надеялся увидеть фантаста, но не удалось.

Потом я окончил фабзавуч, поработал на заводе в литейном цеху, одолел четыре курса инженерно-экономического института, выпустил три книжки. Литература меня не подвела. Меня не послали работать по специальности, а назначили сначала редактором комсомольского журнала «Юный пролетарий», а затем повысили: послали в журнал «Вокруг света» замещать ответственного редактора. «Юный пролетарий» выходил пятнадцатитысячным тиражом, а «Вокруг света» — стотысячным, а порой — миллионным.

Впервые я увидел Александра Беляева в середине тридцатых годов. Он принес в редакцию свою новую повесть «Звезда КЭЦ».

Это был худощавый болезненного вида пятидесятилетний мужчина с бледным вытянутым лицом. Внешне он походил на провинциального актера, очень вежливого и предупредительного.

Вручая мне повесть, Александр Романович сообщил, что основой для нее послужили труды Константина Эдуардовича Циолковского, поэтому он и назвал ее «Звездой КЭЦ». При этом предупредил, что представленный вариант повести не окончательный, он готов после наших советов дополнительно потрудиться.

Повесть мы прочли быстро и, как истые реалисты, попросили автора:

— Нельзя ли ближе к реальной жизни. Хотелось бы прочесть о том, что уже в наше время исполнится. Ваши самолеты и полу-реактивный стратоплан, например, летят со скоростью, превышающей тысячу километров. Это же в два раза быстрей полета револьверной пули. Они расплавятся в воздухе и сгорят. Зачем же выдумывать такое, что никогда не осуществится?

Мне и в голову не могло прийти, что еще при нашей жизни реактивные самолеты будут летать со скоростью, вдвое превышающей беляевскую. Поэтому я попросил автора снизить скорости до «разумных» пределов. Меня смущало и то, что герои фантастических повестей исследуют лишь невидимую с Земли часть Луны. Беляев с усмешкой ответил, что писателю безопасней изображать ее с невидимой стороны, потому что всегда можно сказать критику: «Попробуй, загляни туда».

Александр Романович, несмотря на «безудержную фантазию», был уверен, что человечество в двадцатом веке не заглянет на другую сторону Луны.

По секрету Беляев сознался, что идеи Циолковского осуществятся не скоро. Для

188

этого понадобится столетие, а мы можем лишь фантазировать, как это делает сам Циолковский.

После редактуры Беляев еще отшлифовывал и изменял отдельные главы в гранках. Ему трудно давались характеры женщин, получались какими-то идеализированными и старомодными, похожими на героинь романов Жюль Верна.

Восемнадцать лет назад Беляев болел костным туберкулезом. Это заставляло его, выходя на улицу, надевать корсет из толстой, почти подметочной кожи, чтобы уменьшать нагрузку на позвоночник. Чтобы не затруднять Александра Романовича, я вечером завозил ему гранки и мы совместно их правили. Однажды он мне сознался, что трудно придумывать живые характеры для героев, что он с радостью заключил бы с кем-нибудь союз.

— Я бы придумывал фантастические сюжеты, а напарник наделял бы героев характерами,— говорил он и при этом намекал, что он мог бы со мной сработаться.

А я отмалчивался, так как мне самому в ту пору не удавались герои, с великим трудом я находил для них отличительные и оригинальные черты. Не хотелось вводить старика в заблуждение.

Беляев сочинял без особых творческих мук. Наметив сюжет, он его развивал в черновых набросках, а затем писал набело, без помарок. Муки у него были другими, физическими. Он не мог работать ни сидя, ни стоя, а вынужден был творить лежа, держа перед собой приспособленную для этого занятия фанерную доску.

В самую бурную пору своей жизни Александр Романович вдруг заболел плевритом. Температура у него поднималась до сорока одного градуса. Молодая жена — единственная дочь у родителей — сбежала от него, ей тошно было ухаживать за больным. Верными оказались только его мать Надежда Васильевна и старая нянька Фима. Они переехали к больному и не отходили от него.

Не очень образованный постоянный эскулап, не зная, как лечить больного, сделал ему прокол, после которого у Беляева отнялись ноги. Он их не чувствовал, не мог пошевелить.

Другие врачи не могли определить, что случилось с больным. Полагая, что ноги отнялись из-за простуды, они посоветовали отвезти больного на юг. Там-де он поправится.

Мать вместе с няней повезли малоподвижного больного в Ялту. И лишь там, на юге, специалисты нашли у него туберкулез позвоночника и уложили в гипс.

И вот тут, лежа в специальном санатории, Александр Романович вспомнил, как в детстве его тянуло летать. Сначала он полеты совершал на качелях. Однажды, пытаясь описать в воздухе круг, он свалился и так ударился лицом об землю, что

у него опух и затек глаз, который потом плохо видел.

Падение с качелей не отбило охоты летать. Сооружая из всякого легкого материала крылья, Александр стал прыгать с крыши сарая, надеясь, что ему удастся планировать. Но все модели оказались неудачными. Лучше их действовал большой, старый поповский зонтик отца. Он парусил и мягко спускал мальчишку с крыши. Но однажды в ветер зонтик вывернуло наизнанку и Александр приземлился не на носки, а на пятки. От резкого удара о землю все тело пронзила острая боль и в позвонке как бы что-то треснуло... Но это довольно быстро прошло и забылось. И вот теперь, двадцать лет спустя, удар пятками обернулся тяжелой болезнью.

В санатории Беляева обложили с головы до пят гипсом так, что он не мог ни повернуться, ни вздохнуть полной грудью. Привыкнуть к такому почти каменному одеянию невозможно, но он терпел и лежал, не ворочаясь.

Его обычно выносили на воздух и оставляли одного лежать в тени деревьев. Он грезил, придумывая всякие несбыточные истории, и редко засыпал. Жизнь его была нелегкой. В начале века он закончил Смоленскую духовную семинарию, но в священнослужители не пошел, так как перестал верить в бога. Пришлось дополнительно закончить юридический лицей в Ярославле и вернуться на родину. В Смоленске он был юристом, режиссером в городском театре, редактором газеты «Смоленский вестник». Он мечтал стать литератором, даже печатался в детском журнале «Проталинка». И в этот год его настигла болезнь.

В гипсе он пролежал несколько недель. Однажды ему на лицо уселся прилетевший откуда-то нахальный жук. Согнать его он не мог. И глаза не видели, как этот жук выглядит, только кожа ощущала его цепкие лапки.

Жук сначала попытался залезть в ноздрю. Беляев зафыркал носом, засморкался. Жуку это не понравилось, он отполз ко рту и принялся буравить кожу. Беляев яростно заработал губами, стремясь ухватить жука зубами. Но не тут-то было! Жук оказался осторожным. Он переместился к глазу и, уткнувшись в его уголок у переносицы, начал копать лапками, точно стремился проникнуть в череп...

Беляев стал звать на помощь. Но его голоса никто не слышал. Тогда от беспомощности он разрыдался... И соленые слезы отогнали жука. Он улетел.

Пережив эту историю, Беляев стал придумывать, что необходимо взять в зубы, чтобы в следующий раз согнать муху, жука, стоножку. Постепенно у него возник сюжет о голове, которая живет самостоятельно без туловища. Но он им воспользовался лишь много лет спустя.

К моменту революции Беляеву было уже

189

тридцать три года. После революции началась гражданская война. Ялту захватили белогвардейцы. Город заполнили бежавшие из больших городов дворяне, спекулянты

и... воры. Беляеву пришлось прервать лечение и заняться поисками заработка. Он сочинял для местной газеты небольшие рассказы и очерки об ученых. Но их печатали редко и платили мало. На эти заработки не проживешь. Он устроился воспитателем детского дома, а затем стал работать в уголовном розыске.

У него не было сил гоняться за убийцами и грабителями, он лишь наладил работу созданной им фотолаборатории.

В Ялте он женился на Маргарите Константиновне — сестре начальника угрозыска, работавшей регистратором-дактило-скопистом.

В годы нэпа Беляев сначала переехал в Харьков, а затем в Москву, где устроился служить в Наркомпочтеле. В ночные дежурства он принялся писать стихи и прозу. Вспомнив об ялтинском жуке, севшем на лицо, он сочинил рассказ «Голова профессора Доуэля», который удалось напечатать в газете железнодорожников «Гудок» с продолжением.

Рассказ вызвал небывалый успех. В запале Беляев написал роман «Остров погибших кораблей», а за ним— повесть «Человек-амфибия», сделавшую его известным на всю страну писателем.

Завелись лишние деньги. Александр Романович купил пишущую машинку «Ремингтон» и обучил жену работать на ней. Жена стала его постоянной помощницей.

Беляевым надоела теснота московской коммунальной квартиры. Они переехали в отдельную ленинградскую квартиру из четырех комнат. В городе на Неве Александр Романович больше не служил, он занимался только творческим трудом. Теперь у него был отдельный уютный кабинет, в котором он написал роман «Властелин мира», «Подводные земледельцы» и множество фантастических рассказов, вышедших отдельной книгой.

Но вскоре выяснилось, что сырой невский климат не подходит для его ослабленного организма, он опять заболел воспалением легких, заныл и позвоночник.

Врачи посоветовали перебраться на юг. Подвернулась квартира в Киеве. Беляев с семьей переехал в столицу Украины. Но в этом теплом и цветущем городе ему плохо работалось. К тому же все, что удавалось сочинить, требовалось переводить на украинский язык, искать переводчиков и добывать им обязательства, что их труды будут напечатаны. Это усложняло творческий процесс. Ослабла живая связь с русскими приключенческими журналами. Гонорары приходили с большим запозданием, и не у кого было занять хотя бы несколько рублей.

Прожив ровно два года на Украине, 190

Беляев вернулся в Северную Пальмиру. Здесь ленинградский Союз писателей выделил ему бывшую квартиру прозаика Бориса Житкова.

На севере работалось лучше, но стала донимать старая болезнь. Вновь потребовалось заковывать себя в гипсовые повязки и писать лежа.

Летом в шумном городе нечем было дышать. Беляеву подыскали старый домишко в Детском Селе, в котором оказалось пять небольших комнат.

В Детском Селе, хоть он и немногим южней Ленинграда, воздух был сухим и ароматным. Можно было, надев на себя корсет, прогуливаться вдоль озера по парку, в котором когда-то сочинял свои стихи лицеист Пушкин. Могучий парк с ручьями и дубами успокаивал, помогал мечтать.

Видимо, потому что я работал в « Вокруг света», меня считали знатоком приключенческой и фантастической литературы. ГИХЛ мне предложил отредактировать «Голову профессора Доуэля», ставшую уже повестью. Я охотно это сделал, хотя не силен был в редактуре, умел только сокращать и изменять отдельные фразы. Моя редактура все же Беляеву понравилась, и он сам попросил взять меня в редакторы, когда издательство решило выпустить его новый роман «Человек, потерявший лицо».

Это была горестная история об актере, имевшем такую комическую внешность, что она вызывала смех даже тогда, когда он говорил серьезно или объяснялся в любви. Несмотря на успех на сцене, комику захотелось нормальной жизни, и он сделал пластическую операцию. Лицо его обрело нормальные черты довольно симпатичного мужчины. Но с такой внешностью он не вызывал больше смеха. Хозяин театра отказался от его услуг, актер остался безработным.

Повесть была издана небольшим тиражом. Когда Беляев попросил ее переиздать, главный редактор издательства Николай Лесючевский воспротивился, сказал, что существующий конец издательство не устраивает, герой не боец, он излишне пассивен и занят только своей внешностью.

С этой вестью я поехал в Детское Село. В поезде подумал: «А не назвать ли книгу «Человек, нашедший свое лицо». Пусть герой с новой внешностью начнет борьбу с хозяином театра и другими угнетателями. У него же остался талант и опыт. Решительные поступки принесут успех и любовь».

Александру Романовичу мое предложение понравилось. Он взялся переделать роман, действовал довольно быстро и решительно, не жалея отдельных сцен. Вскоре я получил его рукопись и письмо:

«Уважаемый Петр Иосифович!

Дневник Престо я написал, чтобы выпол-

нить пожелание т. Лесючевского — показать, что Престо приходилось насиловать свое творчество, играя навязанные ему роли. Чтобы отметить это, я часть дневника Престо вставил в первую главу. Решайте сами, нужно ли это?

Объяснения доктора Цорна мне были продиктованы специалистом-эндокриноло-гом, и я не решался изменить текст для «унификации» стиля, нарушая точность научного изложения. Но ввиду того, что на это место указывали вы и товарищ Лесю-чевский, то я дважды перерабатывал это место.

Конец я несколько расширил, даже ввел новую главу, чтобы больше мотивировать уход Эллен. Сделал несколько вставок «переживаний» героев. Но убыстренный конец я нахожу для данного жанра свойственным, равным образом как сжатость в изображении переживаний героев.

Крупные вставки я перепечатал, мелкие же сделал в тексте, не будучи уверен, всегда ли новая редакция лучше старой. По этим поправкам вы увидите, что я немало поработал еще над стилем. Но, к сожалению, стиль мое слабое место. Я даже серьезно подумываю о соавторстве: я неплохо справляюсь с сюжетом, соавтор же дорабатывал бы, шлифовал стиль. И в этом романе я сделал все, что мог, и если вы еще найдете шероховатости, окажите дружескую услугу — исправьте.

Искренне уважающий вас А. Беляев

10.XI.39».

Поправки и изменения в тексте рукописи Лесючевского устраивали, не нравилась ему только неясная концовка романа. Чтобы лишний раз не травмировать Александра Романовича, я переписал последнюю страницу рукописи и показал ее Лесючев-скому. Тот прочитал и одобрительно заметил:

— Вот теперь видно, что герой не тряпка, а настроен на решительную борьбу, что он добьется успеха. Готовьте рукопись к набору, выпустим еще в этом году.

Прочитав полученную верстку романа с новым концом и подписав ее к печати, Александр Романович прислал мне коротенькое письмецо:

«Уважаемый Петр Иосифович!

Благодарю за хорошее редактирование романа «Человек, нашедший свое лицо» и за удачную «концовку».

Уважающий вас А. Беляев

28.111.40 г.».

Потом началась моя военно-морская практика. Я больше не видел Александра Романовича. А он, как в детстве, вновь стал летать во сне. Это подтолкнуло его написать чудесную повесть «Ариэль» про человека, умеющего парить в воздухе без всяких аппаратов.

Во время Отечественной войны гитлеровские танки так неожиданно ворвались в город Пушкин, что многие жители его не

успели уйти. Осталась и семья Беляевых: он сам, его мать Надежда Васильевна, жена Маргарита Константиновна и двенадцатилетняя дочь Светлана.

Жизнь в оккупации стала невыносимой. Разграбленные магазины не торговали. Пропитание можно было раздобыть лишь в обмен на золото, бриллианты и хрусталь. А ценностей у Беляевых не было. Вскоре они стали голодать.

К счастью, соседка, успевшая эвакуироваться еще в конце августа, оставила им в кладовке полбочонка квашеной капусты.

Надежда Васильевна, едва передвигая ноги, ходила к немецкой кухне и выпрашивала грубо срезанную картофельную шелуху. Эту грязную шелуху они долго мыли, мололи в мясорубке и пекли из нее лепешки, которые ели с квашеной капустой.

В городе перестала работать канализация. Из кранов не шла вода, не зажигались электрические лампочки. Свечи, лампадки берегли, зажигали только на короткое время. За водой ходили на далекий пруд. На это тратилось не менее получаса.

Первым не вынес голода и холодной, почти пещерной, жизни Александр Романович. Он умер от истощения 6 января 1942 года.

Женщины отнесли его труп в пустующую соседнюю квартиру и уложили в гроб, добытый с большим трудом. Отвезти на кладбище у них не хватило сил. В городской управе была всего одна лошадь, чтобы получить ее, следовало занять очередь.

Ночью какие-то мародеры сняли с покойника костюм и носки. Пришлось его завернуть в одеяло.

Труп отвезли на Казанское кладбище недели через две. Но там некому было долбить промерзшую землю и копать могилы.

Маргарита Константиновна, объяснив коменданту кладбища, кто такой Беляев, попросила похоронить мужа в отдельной могиле. Самой ей не удалось это сделать, так как через несколько дней оккупанты угнали ее, дочь и мать Александра Романовича в Польшу.

Когда война кончилась и Беляевым, после долгих мытарств, удалось наконец попасть в разоренный, наполовину выгоревший город Пушкин, вместо своего дома они нашли развалины, поросшие травой.

Коменданта на кладбище уже не было. В живых осталась только сторожиха. Она вспомнила, что писателя вместе с профессором Черновым похоронили в отдельной могиле. И показала это место.

Проверять не стали. Просто установили на невысоком холмике белый обелиск с раскрытой книгой и пером. Надпись сообщала, что здесь похоронен писатель-фантаст Александр Романович Беляев.

П. Капица. Фантаст Александр Беляев: [Литературные воспоминания] // Звезда (Ленинград), 1988, №1

***

Петр Иосифович Капица — русский советский писатель. Родился: 24 января 1909 г., г. Сувалки, Российская империя (Польша) Умер: 1998 г., Санкт-Петербург, Россия. Родился в семье польских евреев.

Был редактором журнала "Звезда". Ленинградец, участник Великой Отечественной войны. Много писал для юношества и о юношестве, почти все произведения содержат описание героических поступков, в их основе — острый, напряженный сюжет. По его книгам снято несколько фильмов.

Ставилось в упрек многое: и научная «недостоверность» сюжетов, и тяготение к зарубежной тематике, и следование литературным традициям западной фантастики, и даже увлекательность произведений, которую отождествляли с «развлекательностью». Отчасти по этой причине, отчасти потому, что Беляев не сразу нашел путь к научно-фантастической теме, связанной с социалистической действительностью наших дней; издательства не проявляли большого интереса к его произведениям, и в послевоенное время их почти не переиздавали.

У читателя, особенно молодого, произведения А. Беляева больше трех десятков лег пользуются неизменной популярностью. Но разбросанные в периодических изданиях и лишь частично вышедшие отдельными книгами, они не создавали цельного представления о писательском облике автора. Еще меньше могли они в таком распыленном виде показать подлинное значение его как зачинателя советской научной фантастики. Между

тем, Беляев первый выступил в советской литературе с большой серией произведений этого рода.

Выход в свет в конце 1956 года двухтомника, а летом 1957 года трехтомника избранных научно-фантастических произведений А. Беляева возвращает читателю автора, недостаточно оцененного в свое время критикой и незаслуженно забытого издательствами. В эти собрания вошла лишь небольшая часть литературного наследия писателя: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Человек, нашедший свое лицо», «Продавец воздуха», «Звезда КЭЦ», «Чудесное око», «Властелин мира», «Последний человек из Атлантиды», «Ариэль», «Вечный хлеб».

Немногие, может быть, знают, что Александр Беляев, этот разносторонне образованный, обладающий живым воображением и острым пером человек, юрист по образованию, в молодости испытавший трудности многих профессий, значительную часть своей жизни провел в постели, прикованный туберкулезом позвоночника и параличом конечностей; что волнующе описанные переживания живущей отдельно от тела головы Доуэля носят в известной мере автобиографический характер ц заключают в себе какой-то элемент «подлинности»; что кроме Смоленска, где писатель родился в 1884 году, Москвы, Ленинграда и Пушкина, где в январе 1942 года умер, А. Беляев, описавший в своих увлекательных романах, повестях и рассказах столько материков, морей и стран, нигде не был.

Но самым неожиданным «открытием» для читателя явится, пожалуй, то, что литературное наследство А. Беляева далеко не исчерпывается десятком наиболее популярных произведений, известных всем. Во вступительном биографическом очерке составитель сборников Б. Ляпунов приводит перечень пятидесяти с лишним названий, среди которых фигурирует до двадцати романов и повестей, свыше двадцати рассказов, большое количество научно-фантастических очерков, теоретические статьи по вопросам научной фантастики, сценарий для кинофильма.

Бросается в глаза не только поистине «жюльверновская» плодовитость писателя и жанровое многообразие его творчества, но и широчайший круг затронутых Беляевым научных проблем, смелое введение в фабулу под-

15 «Звезда* № 2

225

линно фантастического элемента. У А. Беляева есть и приключенческие произведения с «географическим уклоном» («Остров погибших кораблей»), и робинзонады («Мертвая голова», «Белый дикарь»), и фантастические экскурсы в прошлое, в историю давних культур («Последний человек из Атлантиды»). Но главное, решающее у него — фантастика, связанная с научными проблемами, волнующими человечество наших днем.

Собранные вместе, произведения Беляева дают отчетливое представление о сильных и слабых сторонах его творчества и позволяют разобраться в сущности возникшего между писателем и критикой «недоразумения».

Сила Александра Белйева прежде всего в том, что он верно понял природу фантастического образа. Невозможное, превращенное воображением в сбывшуюся реальность, — вот что лежит в основе фантастики, пленяет читательскую мысль. И Беляев, подобно Жюлю Верну, не боится сделать э^Ь «невозможное» сюжетным стержнем своих произведений. В романе «Человек-амфйбия» он заставляет хирурга Сальватора создать чело-века-рыбу Ихтйандра, способного одинаково свободно чувствовать сёбй на суше И в водной стихий. С ?акой же смелОС1ъю воображения он описывает живущую отдельно от тела мыслящую, решающую сложные нйучййе проблемы голову профессора Доуэля, Или летающего по воздуху без каких-либо тёхни-ческих приспособлений юношу АриэЛя... Ой умышленно превращает порой реальную научную проблему в условный, фантастический сюжетный прием, чтобы необычностью поразить воображение читателя, вызвать йа спор, разбудить мысль.

Положительный смысл фантастических образов этого рода он вйдит не в том, что они всегда должны нести в себе зерно йаучйого прогноза. Творческая мощь такого образа может заключаться и в том, что йн, стимулируя исследовательский порыв, изобретательность, побуждает человеческую мь1сль добиваться осуществления невозможного обходным путем. Внешняя «антинаучность» и «невозможность» сказочной идеи ковра-самолета не помешала ей воплотиться научнейшим образом в современной авиации. Невероятный беляевский Ихтйандр имеет сейчас сотни потомков, продолжительное пребывание которых под водой обеспечивается не пересаженными в человеческий организм жабрами акулы, а различного вида скафандрами.

Прав был Жюль Верн, когда в одном из своих писем высказал уверенность: «Все, что человек в состоянии вообразить, люди смогут осуществить на практике».

Этой уверенностью пронизано творчество Александра Беляева.

2

Научная фантастика немыслима без острых сюжетных положений, без приключенческой романтйкн. Беляев проявляет в своих произведениях незаурядное сюжетное мастерство. Уменье создать неожиданную ситуацию, непредвиденный поворот событий, придать фантастической фабуле реальные очертания,

«показать еще не существующее как уже существующее», наряду с этим — свободное, убедительное развитие действия, живой диалог, юмор, способный порой подняться до сарказма (шуточные рассказы «Легко ли стать раком?», «Анатомический жених», трагикомическая повесть «Мистер Смех») — все эти качества имеются у него налицо и по достоинству оценены читателем.

Вдумчивый читатель заметил и другую сторону творчества Беляева: драматизм его образов. Не ситуаций, а именно образов. Здесь заключена своеобразная, недостаточно еще исследованная сторона беляевской научной фантастики, роднящая ее с художественной литературой «бОльшогб дыхайия».

У жизнерадостного Жюля Верна драматические эпизоды введены лишь для того, чтобы сильнее подчеркнуть торжество человеческой воли над превратностями жизни. Трагична, в сущности, судьба Робура, гениального изобретателя гигантского геликоптера «Альбатроса», оказавшегося «несвоевременным», потому что люди не стали еще «достаточно образованными, чтобы извлечь пользу из открытия, и достаточно благоразумными, чтобы никогда не употреблять его во вред». Однако ощущения трагизма нет ни в сюжетных перипетиях романа, ни в душевном мире героя. Не йщу-тил его и сам автор, спокойно, даже бодро сообщивший читателю устами Робура:

-- Я покидаю вас. Секрет своего изобретения я уношу с собой;;. Явись я сегодня, я пришел бы слишком рано* и мне не удалось бы примирить противоречивые и своекорыстные интересы людей. Народы еще не созрели для единения.

Иное мы видим у Беляева.

В романе «Голова профессора Доуэля» сильное впечатление производит очерченная скупымй} точными штрихами, иногда почти намеками, картина прёс+упления профессора Керна и борьбы его с оживленной им головой профессора Доуэля, ассистентом которого он был. Ощущение глубокого страдания большого ученого и мыслителя, вынужденного отдавать свою мысль проходимцу и карьеристу, использующему ее в личных интересах, проходит через весь роман. Это одновременно трагедия Доуэля и трагедия изуродованного капитализмом общества, в котором он живет.

Сама капитуляция головы Доуэля перед домогательствами Керна полна большого эмоционального содержания. Доуэль отвергает эти домогательства, когда Керн подвергает его мучительным пыткам, но не может устб-ять, йЬгда тот, разрабатывая в его присутствии важнук) научную Проблему, допускает (не без умысла) оШибкй, спбсобные исказить и обесценить верно намеченную Лйнйю поисков. Доуэль уступает, так как йё может допустить, чтобы нужная человечеству идея осталась неосуществленной. Ему неважно, чье имя будет стоять на научном труде, он хочет» Чтобы его мысль стала известной людям, двинула вперед науку, принесла полвзу<

Этой острой психологической драме, набросанной широкими, смелыми мазками, противостоит тонкий, порой уходящий в подтекст драматизм противоречивого сплетения чело*

226

веческих судеб в романе «Человек-амфибия». Необыкновенная операция превращения человека в земноводное существо, предпринятая хирургом Сальватором с целью усовершенствовать человеческий организм, сделать ёго болеё способным к овладению не Только богатствами земли, но и Стихией морей и океанов, не достигает цели. Благородный замысел, рожденный и осуществленный в одиночестве, за стенами удаленного от всего мира тайного убежища, оказался неспособным обнять всю сложность поставленной задачи, учесть все последствия принятого решения. Ихтиандр, человек-рыба, не стал полностью обитателем морских недр и утратил способность продолжительного пребывания на суше. Всю горечь своего положения он начал понимать, полюбив встреченную на берегу девушку Гутти-эре и став объектом корыстных поползновений двух авантюристов, из которых одйй считает себя его отцом* а другой путем подкупа добился прав опекуна.

Сложные душевные переживания Ихти-андра, понявшего иллюзорность своей любви к «земной» девушке; горе Гуттиэре, сознающей, что удержать любимого у себя — значит обречь его на гибель; страдания Сальватора, отданного под суд церковникам за «безбожные» опыты над людьми и усомнившегося в правильности найденного решения проблемы, — все это, рассказанное сдержанно и сильно, без ненужных нажимов и подчеркиваний, создает полную драматизма впечатляющую картину, которая запомнится читателю надолго.

Временами писателя можно упрекнуть в том, что неожиданные сюжетные ходы в его произведениях слабо мотивированы, почти произвольны. Это значит, что спор между «тормозом» мотивировок и «динамикой» действия решается автором в пользу динамики.

В повести «Чудесное око» плывущие на сверхмощном океанском пароходе «Левиафан» пассажиры ведут разговор о возможности на судах такого типа аварии наподобие той, какая привела в свое время к гибели «Титаника». Разговор принимает все более тревожный характер, и... в этот момент авария, действительно, происходит. Пароход тонет от неизвестной причины, все пассажиры гибнут. На поверхности моря остается лишь запечатанная бутылка с загадочным документом.

Следующие за этим прологом события совершаются при участии других действующих лиц. Но развертываются они так стремительно и увлекательно, что у читателя нет времени задержаться на вопросах «почему» и «отчего». Необычное начало Создало напряжение, которое не ослабевает до последней страницы.

Имена героев Беляева, места, где они действуют, для советского читателя чаще всего — экзотика: Доуэль, Сальватор, Антонио Престо, Жуан Хургес... Англия, Франция, Северная и Южная Америка, острова Северного моря.., Критика была права, отмечая высокий удельный вес зарубежной темы в творчестве Беляева. Неправа она была, однако, в том, что упускала из вида (упоминая лишь изредка и

вскользь) социальную направленность тематики.

Беляев начал литературную деятельность накануне первых пятилеток, в годы не остывшей еще борьбы с попытками капиталистических стран задушить молодую Советскую республику. Произведения этой поры-, проникнутые пафосом гневного разоблачения уродств капиталистического мира, рассказывают о трагическом положении науки и культуры в обществе, где вся философия и мораль сводятся к примитивным «идеям» стяжательства и эксплуатации. Своими произведениями писатель развенчивает претензии капиталистического мира на «превосходство» своей культуры, у которой все лучшее позади, над молодой советской культурой, у которой лучшее — впереди.

В романе «Человек, нашедший свое лицо» писатель изображает драматическую судьбу прославленного невероятным уродством комического киноактера Антонио Престо. Окруженный шумом рекламы, осыпанный деньгами, пока его уродство служило развлечением для публики, Престо оказался выброшенным за борт, никому не нужным после того, как наука воздействием на железы внутренней секреции вернула ему нормальный человеческий облик. Автор придает сюжету явно памфлетную окраску. Похитив меняющие человеческую внешность препараты, Престо мстит отвергнувшей его среде процветающих бизнесменов тем, что делает своих бывших «друзей» уродами, а губернатора превращает в негра, подвергающегося в этом положении всем прелестям варварских правил расовой дискриминации.

Глубокий гуманизм, боевая антикапитали-стическая направленность произведений Беляева резко отличают их от потока переводной и отечественной подражательной псевдонаучной фантастики первых двух советских десятилетий, в которой все исчерпывалось часто поверхностным использованием научной иДеи и плоским развлекательством.

В начале литературного пути Беляеву пришлось преодолеть немало серьезных трудностей. О первых своих шагах он писал:

«Советская научная фантастика неизбежно должна была пройти стадию ученичества у западноевропейских мастеров. Естественно, мы должны были овладевать стандартными формами. «Голова профессора Доуэля» отражает этот период».

Подражание зарубежной фантастике наложило известный отпечаток на творчество А. Беляева. Но учителями его были, в основном, классики этого жанрё: Жюль Верн, Уэллс, Конан-Дойль, а не их эпигоны. У классиков писатель взял луч1нёе, что составляет основу жанра, создавая ему заслуженную популярность: смелость воображения.

«Привлечь внимание к большой проблеме, — писал он в статье «О моей работе», — это важнее, чем сообщить целый ворох готовых научных сведений... Толкнуть на самостоятельную работу — это Лучшее и большее, что може!' сделать научно-фантастическое произведение».

Острое «чувство фантастического», уменье найти для него заманчивую и одновременно

15*

227

убедительную форму помогало писателю привлекать внимание к большим и важным проблемам. Так родились темы ученого Штир-нера, возомнившего, что он может стать владыкой земного шара, пользуясь массовым «направленным гипнозом» («Властелин мира»), темы природы, в которой вдруг исчез процесс гниения («Нетленный мир»), нет тяжести («Над бездной»), замедлена скорость света («Светопреставление») и т. п.

Это не значит, однако, что писатель не пользовался материалом достоверных научных фактов. Он сознавал, что одна из важных задач научной фантастики — довести до читателя положительные научные знания. «Невозможное» как детонатор творческой мысли читателя не заслоняло у него необходимости раскрывать средствами фантастики увлекательные стороны «готовых научных сведений». В романах «Звезда КЭЦ» и «Воздушный корабль» он пропагандирует технические идеи Циолковского об искусственном спутнике Земли и цельнометаллическом дирижабле; в «Лаборатории Дубльвэ» касается задач продления человеческой жизни; в других произведениях популяризирует, опираясь на фантастический сюжет, теорию относительности, принцип анабиоза, свойства жидкого воздуха и т. д. В то же время в наиболее «невероятных» своих фантазиях он, не без успеха применяя уэллсовский метод, достигает иллюзии полного правдоподобия, используя весь арсенал относящихся к теме современных научных данных.

В «популяризаторских» книгах, однако, перо Беляева заметно слабеет. Жюль Верн мог в «Гекторе Сервадаке» предельно насытить точными данными астрономической науки своего времени описание путешествия герое§ по солнечной системе, — читатель ни на минуту не забывал, что действующие лица романа воспринимают все эти «готовые» сведения, совершая удивительный, невероятный, фантастический полет на оторванном кометой от Земли куске Африки. Популярная астрономия оказывалась благодаря этому окрашенной всеми цветами фантастической радуги. У Беляева идея подводного телевизора в повести «Чудесное око», развернутая им, как всегда, занимательно и остро, имеет познавательную ценность как попытка заглянуть в ближайшее будущее телевидения. Однако фантастики в ней не больше, чем в замысле конструктора, разрабатывающего идею нового, усовершенствованного механизма, или в пятилетием плане, намечающем итоговую цифру продукции, на последний год пятилетки.

Тяга к советской научно-фантастической теме возникла у Беляева задолго до того, как критика «заметила» у него пристрастие к теме зарубежной. Первые попытки («Чудесное око», «Продавец воздуха») представляли собой как бы сплав этих двух линий.

Открытый аргентинским ученым-револю-ционером Жуаном Хургесом секрет расщепления атома, который он стремится передать СССР для использования в мирных целях; подземная лаборатория для разложения воздуха, построенная английским капиталистом Бэйли в глухом уголке Сибири в целях «уничтожения коммунизма» и раскрытая советским

исследователем, — это, конечно, не советская тема и уж совсем не показ социалистического будущего. Но это уже переходный этап.

Со средины тридцатых годов Беляев упорно пробует глубже разработать тему социалистической научной фантастики. Теперь, когда сделана попытка собрать еместе все созданное Беляевым, видней становится не только общий масштаб проделанной писателем работы, но и ее отчетливая социалистическая направленность. Это позволяет пересмотреть некоторые из чересчур прямолинейных оценок, дававшихся в свое время печатью творчеству Беляева.

Следует отметить, что менее известные читателям и критике произведения, особенно поздние повести и очерки, представляют особый интерес той страстной напряженностью, с какой писатель искал решения задач, стоящих перед молодым советским научно-фантастическим жанром. В своих статьях он не только с редкой самокритичностью на конкретных примерах собственных произведений вскрывал противоречия и трудности этого процесса, но и пытался, вырвавшись из них, двигаться вперед.

«Проблема человека приобретает особое значение в наше время, — писал он в статье «Создадим научно-фантастическую литературу». — Интересует меня человек будущего, жизнь, быт коммунистического общества».

В романе «Лаборатория Дубльвэ» Беляев сделал первую робкую попытку в этом направлении; дать развернутый, глубокий показ характера человека будущего он, по собственному признанию, еще не решился, считая себя для этого недостаточно подготовленным. Более широкое отражение нашли у него жизнь и быт коммунистического общества: преображенный Ленинград, «зеленая симфония» социалистических городов, подземный курорт в Арктике, где все достижения науки и завоевания техники поставлены на службу здоровью человека, — эти темы входят в последние произведения Беляева. Смерть помешала писателю полностью решить поставленные задачи.

Неосуществленным осталось и главное — создание яркого, запоминающегося образа положительного героя новой, социалистической эпохи. Беляевский ученый Шгирнер из романа «Властелин мира» запомнился чита- ч, телю, может быть, не меньше, чем жюльвер-новский ученый Шульце из романа «Пятьсот миллионов Бегумы». Но образов, подобных капитану Немо, инженеру Сайресу Смиту, капитану Гаттерасу, у Беляева нет. И дело здесь не в уровне писательского мастерства.

Дело в больших, принципиальных вопросах жанра советской научной фантастики, до сих пор еще полностью не решенных; основной среди лих — о методах реалистического показа человеческих характеров новой эпохи в обстановке, выходящей за пределы сегодняшней реальности.

3

И все же творческий потенциал произведений Беляева, их способность зажигать воображение, их воспитательное и образовательное значение остаются высокими. Что упорный труд писателя в этом направлении был не

228

безрезультатным, свидетельствует тот факт, что многие из его научных фантазий оказались научными предвидениями. Электричество и химия в сельском хозяйстве нашей страны, реактивная авиация, мирное применение атомной энергии в промышленности — обо всем этом он писал четверть века назад, на заре первых пятилеток. Тогда же в повести «Земля горит» он показал в действии Волго-Донской канал. Через два десятка лет, по предварительным наметкам ученых наших дней, будет осуществлен предвосхищенный воображением писателя в романе «Звезда КЭЦ» проект большого искусственного спутника Земли — первой космической станции межпланетных сообщений.

Книги Жюля Верна рождали ученых и исследователей, о чем с законной гордостью говорят его биографы. Выполняет подобную задачу и творчество А. Беляева. Научные проблемы, затронутые в романе «Голова профессора Доуэля» за два года до первых систематических опытов по оживлению изолированных от организма органов, горячо обсуждались на лекциях студентами и преподавателями Ленинградского медицинского института. Большую роль этой книги в привлечении внимания к важной проблеме отмечал профессор В. А. Неговский, смелый новатор в области так называемой «терапии агональных состояний и клинической смерти». Одна из читательниц писала автору: «Прочитав повесть, я сама решила учиться, чтобы стать врачом и делать открытия».

Созданное Беляевым неравноценно*по качеству. Наряду с вещами, заслуженно привлекающими читательское внимание, есть и более слабые. Но было бы неправильным считать менее удачные вещи стоящими «ниже критики» и подлежащими списанию со счета.

В том значительном литературном наследстве, которое оставил писатель, каждое произведение несет в себе следы упорных поисков решения большой творческой проблемы. Уловить раскрывающуюся в противоречиях этих поисков линию роста — задача не только благодарная, но в данном случае и назревшая. Оставаясь какой-то частью сюжетов, тем, средств художественного воплощения — итогом прошлого, данью «ученичества у западноевропейских мастеров», творчество А. Беляева

другой своей частью обращено к нашим дням, обращено к будущему. Оно поднимает ряд важных проблем, в безотлагательном и четком решении которых кровно заинтересована современная советская научная фантастика. Писательский труд А. Беляева, на всех его этапах, заслуживает пристального и серьезного изучения. На сильных и слабых сторонах его творчества есть чему поучиться многим из наших авторов, работающих в жанре фантастики.

Издательство «Молодая гвардия» правильно поступило, выпустив вслед за двухтомником трехтомник избранных произведений писателя. Недавно Ленинградский Детгиз добавил к ним том рассказов Беляева. В получившемся таким образом четырехтомном собрании сочинений популярный писатель как бы вновь рождается для своих прежних, уже порядком повзрослевших читателей, и для тех, кто впервые берет в руки его интересные и содержательные книги.

Встреча старых и новых читателей с собранными воедино произведениями А. Беляева происходит в условиях, весьма отличающихся о г той поры, когда создавались эти произведения. Стремительные темпы развития социалистической науки и культуры, изменение географической и политической карты мира, грандиозные общественные движения, охватившие земной шар, небывалые успехи техники создают сейчас иные перспективы, чем два десятка лет назад, открывают неизмеримо более широкий простор для опирающейся на науку фантазии. Не устарели ли книги Беляева?

Нет, не устарели.

В них присутствуют смелая фантастика, зовущая к победе над «невозможным», и острое сюжетное мастерство, вводящее в мир сложных и противоречивых явлений, в которых надо уметь разобраться. Соединенные с раскрытием социальных закономерностей, они дают плодотворное направление мыслям, интересам, вкусам читателя.

Многие из научных фантазий Беляева оказались предвидениями, и это говорит о том, что творчеству его, одушевленному лучшими идеями нашего времени, вполне по пути с задачами, которые ставит сегодня перед нами советская действительность.

Полтавский С. Второе рождение писателя-фантаста // Звезда. — 1958. — № 2.

Цандер предлагал построить межпланетную ракету с крыльями, а в качестве горючего использовать части конструкции, которые станут ненужными при достижении ракетой больших высот. Идея заключалась в том, чтобы получить космические скорости при сравнительно небольшом, технически осуществимом весе ракеты и приемлемом запасе топлива. Проект Цандера, опубликованный в СССР, стал достоянием ученых многих стран. Он обсуждался в авиационных лабораториях Западной Европы и США. Советский ученый не ограничился лишь теоретическими расчетами: он разрабатывал конструкцию крылатой межпланетной ракеты (комбинация самолета и ракеты), много потрудился над тем, чтобы разрешить проблему автоматического сжигания металла (частей конструкции ракеты), проблему превращения этого металла в топливо.

В письмах к Н. А. Рынину изобретатель делился своими замыслами, удачами и огорчениями. «...Я все время работаю... занимаюсь опытами по сжиганию металлов и по построению ракеты, использующей свой собственный строительный материал в качестве горючего», — говорится в письме от 26 декабря 1928 года. «Осенью прошлого года изготовлял разные сплавы с магнием и испытал их на сжигаемость в воздухе. Теперь я строю распылители-горелки для жидкого металла и подготовляю опыты по определению действия бензиновой ракеты»...— рассказывал Ф. А. Цандер , в другом письме.

Жизнь талантливого инженера и ученого Ф. А. Цандера оборвалась в самом расцвете его творчества — он скоропостижно умер. Неопубликованные письма Ф. А. Цандера, хранящиеся в архиве ленинградского профессора, дают дополнительные сведения о творческих поисках и планах одного из родоначальников советской ракетной техники.

К Н. А. Рынину, воплощавшему в одном лице ученого-энциклопедиста и литератора, тянулись все, в ком научная и художественная литература пробуждала интерес к познанию заоблачных высот. Среди писем к Н. А. Рынину мы обнаружили несколько открыток, присланных из города Кирова. На первой открытке детской рукой выведено: «Прошу прислать мне наложенным платежом следующие Ваши книги...» Далее шел перечень изданий с указанием их цены и общим итогом в рублях и копейках: юный корреспондент рассчитывал только на свой бюджет! А внизу подпись: «Боря Ляпунов». Разумеется, профессор выслал книги без наложенного платежа. Через несколько лет Боря Ляпунов прислал второе письмо. Теперь он рассказывал о своей мечте — он решил посвятить себя авиации и межпланетным сообщениям. Он знает все книги профессора, он прочел все, что написано К. Э. Циолковским, Жюлем Верном, Александром Беляевым, и жаловался, что нет такого учебного заведения, где бы готовили астронавтов. Еще через год корреспондент из Кирова уже подписывался «Борис Ляпунов» и просил совета, куда же ему все-таки пойти учиться после десятилетки.

Еще несколько лет спустя Борис Валерианович Ляпунов окончил Московский авиационный институт. Ныне он писатель, автор ряда научно-популярных книг по ракетной технике.

Года три назад в «Молодой гвардии» готовился к изданию трехтомник избранных произведений Александра Беляева. Редактор этого издания Б. Ляпунов ездил в город Пушкин, где работал прикованный к постели писатель и где он умер в начале войны. Ляпунову не удалось найти ни единого листка из архива писателя: все погибло. С тем большим интересом я стал читать письма А. Р. Беляева, сохранившиеся в архиве профессора Рынина.

Этих писем несколько. Они позволяют нам заглянуть в творческую лабораторию талантливого писателя-фантаста, показывают, как зарождались его замыслы. Беляев черпал из добротных источников! Под влиянием научных трудов К. Э. Циолковского он написал роман «Воздушный корабль». Как только это произведение стало печататься в журнале «Вокруг света», оно сразу же было замечено К. Э. Циолковским. И Константин Эдуардович прислал 10 декабря 1934 года следующее письмо в редакцию журнала: «Рассказ... остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволяю себе изъявить удовольствие тов. Беляеву и почтенной редакции журнала. Прошу т. Беляева прислать мне наложенным платежом его другой фантастический рассказ, посвященный межпланетным скитаниям, который я нигде не мог достать. Надеюсь и в нем найти хорошее. Прошу переслать письмо тов. Беляеву. С приветом, Циолковский».

Второй роман, о котором шла речь,— «Прыжок в ничто». В создании его много помогал Н. А. Рынин. Судя по письмам писателя, он по частям читал этот роман профессору, обсуждал с ним научные проблемы, пользовался его советами.

«Я послал Циолковскому экземпляр романа и письмо, в котором сообщал, что

121

предполагал даже посвятить этот роман ему, но опасался, будет ли роман этого достоин», — пишет А. Р. Беляев Н. А. Ры-нину. Опасения у писателя возникли потому, что в это время в газете «Литературный Ленинград» появилась рецензия, которая резко критиковала роман «Прыжок в ничто». Иначе отозвался об этом произведении К. Э. Циолковский. В письме от 5 января 1935 года он сообщил

А. Р. Беляеву:

«Ваш рассказ «Прыжок в ничто» прочитал и по поводу его могу высказать следующее. Роман содержательнее, научнее и литературнее всех известных мне оригинальных и переводных произведений на тему «межпланетных путешествий», поэтому я буду очень рад появлению второго издания. Он еще более распространит интерес к великой задаче XX века.

Одни изобретают и вычисляют, другие более доступно излагают эти труды, а третьи посвящают им роман. Все необходимы, все драгоценны».

Получив этот отзыв, А. Р. Беляев воспроизвел его в письме к И. А. Рынину от

12 января 1935 года.

Вскоре вышло в свет второе издание романа. К. Э. Циолковский, как известно, написал к этому изданию предисловие, а Н. А. Рынин — послесловие. Оба горячо поддержали произведение писателя-фан-таста.

Александр Беляев, веривший в осуществимость космических полетов, оставивший богатое литературное наследство, использовал для пропаганды науки среди молодежи и юношества не только свое перо. Вместе с Н. А. Рыниным он хлопотал о создании в парках Ленинграда и его пригородов уголков занимательной науки с обязательным показом в них будущих космических полетов. В Пушкине писателю это удалось, кажется, осуществить. Он писал Н. А. Рынину 27 февраля 1940 года:

«В продолжение полутора лет я муссировал в местной газете мысль о необходимости создать в пушкинских парках для ребят уголок занимательной науки, и в частности межпланетных путешествий. Я добился цели. Для начала к летнему сезону предполагается соорудить макет межпланетной ракеты в натуральную величину, примерно 20X2 метра — ракета «2017» Циолковского. Внутри ракета будет оборудована «астронавигационными приборами» и пр. Осмотрев ракету, посетители смогут совершить и межпланетное путешествие— за иллюминатором будет установлена кинобудка... О постройке ракеты имеется уже постановление райкома ВКП(б)».

Когда читаешь эти строки, невольно возникает вопрос: разве сейчас интерес к космическим полетам уменьшился? Как были бы благодарны наши юноши тем инициативным людям, которые ныне взялись бы за осуществление столь хорошей мысли писателя А. Р. Беляева! И в пуш-

кинских и в ленинградских парках хорошо бы устроить «ракетодромы», которые наряду с книгами о межпланетных путешествиях еще более распространили бы «интерес к великой задаче XX века».

***

...Незадолго до своей смерти (1942 г.) Н. А. Рынин работал над подготовкой нового выпуска «Межпланетных путешествий». Он назвал этот труд «Завоевание неба», включив в него новый обширный материал. Чтобы судить о том, какую предварительную работу проделал ученый, достаточно сказать, что только список обобщенных им научных и литературных произведений — «Библиография» — занял 692 страницы машинописного текста!

И вот неизданная рукопись лежит перед нами. Листки-добавления, сделанные от руки в самые последние дни жизни... Вот строки, которые звучат сейчас особенно значимо:

«Когда в 1924 году я начал знакомиться подробно с вопросом межпланетных сообщений, меня вначале смущал иногда вопрос: не за химерой ли я гоняюсь? Достижимы ли и осуществимы когда-нибудь эти сообщения? Победит ли человек в конце концов земное тяготение и унесется ли в неведомый и таинственный космос? Однако подобные сомнения и колебания скоро уступили место твердой уверенности в положительном опыте. Я осознал, что да, цель достижима... Идеи Циолковского нашли живейший интерес в моей душе... И я решил разработать их, но уже не в виде заманчивых фантазий, а на основе положительных наук, следуя примеру Циолковского. И вот теперь... вижу, что я не обманулся в своем стремлении...»

Эти строки Н. А. Рынина — одно из многочисленных свидетельств той уверенности, которую издавна питали советские ученые: недалеко время, когда человек впервые покинет нашу планету и раскроет новые дали Вселенной.

Сохранилось воспоминание Ф. А. Цандера о его встрече с В. И. Лениным в конце 1920 года. Это произошло на конференции изобретателей, где Ф. А. Цандер выступал со своим проектом межпланетного корабля.

«Перед докладом мне сказали, что будет В. И. Ленин, — рассказывал впоследствии ученый. — Вначале я очень волновался, а потом с воодушевлением начал убеждать аудиторию в возможности полета человека на другую планету, познакомил ее со своими расчетами и конструкцией межпланетного корабля-самолета. Я видел, как внимательно В. И. Ленин слушал мой доклад, и это придавало мне особые силы. После доклада меня пригласили к В. И. Ленину. Я был очень смущен. Но Владимир Ильич с такой простотой расспрашивал меня о моих работах и планах на будущее, что я даже несколько злоупотребил его временем и очень подробно рассказал ему о своих трудах и

122

о своей мечте во что бы то ни стало построить ракетный межпланетный корабль. В конце беседы Владимир Ильич крепко пожал мне руку и обещал поддержку. После этой беседы я стал работать с еще большим воодушевлением» («Правда» от 14 апреля 1958 г.).

Вспомним, какое это было время! Еще продолжалась военная интервенция Антанты, западный мир смотрел на нас не только глазами Герберта Уэллса, который видел «Россию во мгле». Выли «просвещенные» представители Запада, которые нас и за людей-то не считали. «Это — разбойники, крокодилы», — отзывались о нас в аристократических салонах Лондона.

В. И. Ленин рассказывал,' что эти слова ему буквально были «переданы одной английской художницей, которая слышала это выражение от одного самого влиятельного политика» (В. И. Ленин. Соч., т. 32, стр. 199).

Есть основания предполагать, что этой английской художницей была Клэр Шеридан, кузина Уинстона Черчилля, приезжавшая в сентябре 1920 года в Москву, встречавшаяся с В. И. Лениным и сделавшая его скульптурный портрет.

И вот «разбойники», окруженные действительно разбойными бандами интервентов, мечтали уже тогда о полетах к звездам, разрабатывали конструкции космических кораблей! А глава государства, у которого было по горло неотложных дел — военных, политических, дипломатических, который был озабочен тем, как прокормить блокированную «просвещенными» европейцами, голодную республику, — находил время выслушать молодого советского ученого, разработавшего проект космического корабля. Выслушать и поддержать его начинания.

Прошло всего лишь четыре десятилетия, и Советский Союз первым распахнул окно во Вселенную, заставив при этом расступиться высокомерных и наглых пророков из чужого лагеря. За первым в мире искусственным спутником Земли последовал запуск советских ракет, которые первыми доставили с Земли вымпел на Луну, первыми сфотографировали обратную сторону естественного спутника нашей планеты, первыми доказали, что путь в 12 тысяч километров можно покрыть всего лишь за полчаса! А недавно стартовал в космос первый в мире корабль-спутник. Его вес — 4 тонны 540 килограммов. На его борту — герметическая кабина с грузом, по весу примерно равным человеку, а также со всем оборудованием и аппаратурой, необходимыми для будущего космонавта. Этим запуском, как указывалось в сообщении ТАСС от 15 мая 19(50 года, «положено начало сложной работы по созданию надежных космических кораблей, обеспечивающих безопасный полет человека в космос».

Стоит заглянуть в архив ветерана космонавтики Н. А. Рынина, прочитать опубликованные им в разные годы проекты ученых и изобретателей и сравнить это с сообщениями сегодняшних газет, как сразу чувствуешь, что мир находится накануне одного из величайших событий в истории человечества. Нет нужды перечислять сложные научные проблемы, решенные предыдущим зондированием Вселенной, запусками спутников и космических ракет. Стоит взять наугад чуть ли не любую статью из числа публикующихся в наши дни, и мы увидим, какие практические вопросы уже обсуждаются в нашей печати. Космофизиологи решают, к примеру, в каком положении относительно оси ракеты должен находиться космонавт в момент старта корабля, какой костюм рекомендовать смельчаку, чтобы он мог без вреда для своего здоровья осуществить этот полет.

Во всем мире теперь не сомневаются, что сроки осуществления первого полета человека в космос зависят от советской науки, от советских людей.

«Русские лидируют», — таковы самые характерные высказывания западных ученых и обозревателей.

«Советские ракетостроители находятся впереди своих американских коллег на таком же расстоянии, как в 1957 году, а может быть, и еще дальше», — отмечает английская газета «Гардиен».

* * *

В архиве Н. А. Рынина имеются заметки о первой международной выставке моделей межпланетных летательных аппаратов. Она состоялась в Москве в 1927 году. По записям Н. А. Рынина, в числе ученых, приславших свои работы в советскую столицу, были американец Р. Годдард, француз Р. Эно-Пельтри, немец Макс Вальер и другие. Примечательный факт! Первая международная выставка моделей-проектов космических кораблей состоялась не в Ныо-Йорке, не в Лондоне, не в Париже, а в столице Советского государства, которое в ту пору справляло лишь первое десятилетие своего существования. Тридцать лет спустя, в сороковую годовщину Октября, в Москве, а затем и на международной выставке в Брюсселе была показана уже не модель, а точная копия первого в мире искусственного спутника Земли — той советской лаборатории, которая распахнула окно во Вселенную.

Ныне во всем мире уверены, что недалеко то время, когда на международных выставках будут демонстрироваться модели космических кораблей, совершивших первые полеты с человеком вокруг нашей планеты. В решение этой задачи внесет свой вклад и советский народ.

Сонкин М. Так начиналось // Звезда. — 1960. — № 9. — С. 121 — 122.

Повесть посвящена многим темам, одна из главных — борьба за использование атомной энергии в мирных целях.

Для того чтобы узнать секрет изобретения трагически погибшего ученого, революционера из Латинской Америки, советские люди ищут корабль, на котором изобретатель погиб. И тут им приходит на помощь чудесное изобретение XX века, которое в пору жизни Беляева существовало лишь в изначальном поиске,— подводное телевидение.

Говорят, что из ста восьми научно-фантастических идей Жюля Верна не оправдалось десять, из восьмидесяти

177

шести идей Герберта Уэллса — девять, из пятидесяти смелых научных предвидений Александра Романовича Беляева не осуществилось только три.

Я встретился с советским Жюлем Верном, когда им уже были созданы наиболее знаменитые его произведения—«Человек-амфибия» и «Голова профессора Доуэля». Их автору тогда исполнилось уже пятьдесят лет.

И все же Александр Романович Беляев, подобно другому великому сказочнику нашего времени, Александру Грину, не получил при жизни того признания, которое по праву заслужил. Его книги, несмотря на любовь читателей, не переиздавались, выходили сравнительно небольшими тиражами, становясь почти сразу же редкостью.

Но для меня, юного читателя и почитателя журналов «Вокруг света» (их было два — московский и ленинградский), «Всемирного следопыта», «Мира приключений», имя Беляева, главным образом вокругсветовского автора, было почитаемо с юношеских лет.

О, этот запах типографской краски, яркие обложки с изображением фрегатов, затянутых густыми водорослями, таинственное название «Остров Погибших Кораблей»!

Я познакомился с Беляевым вскоре после его возвращения из Детского Села, где он жил около трех лет, с 1931 года по 1933-й.

Наше знакомство состоялось, если угодно, на базе той, новой для тогдашнего времени, техники передачи слова на расстояние, которой он так увлекался.

Разумеется, это была не фантастическая, описанная в «Чудесном оке» передача со дна океана, а будничный, хотя и интересный опыт ленинградской радиостанции.

Так случилось, что вскоре после того, как я переехал из Одессы в Ленинград, я приобщился к литературному радиовещанию. Я еще помню первую студию на набережной реки Мойки. Большой, как круг колеса, микрофон чем-то напоминал обруч детской игры серсо.

А потом в здании, принадлежавшем прежде Пролеткульту, где Радиокомитет работает и сейчас, началась увлекательная жизнь множества радиоредакций. Я после окончания университета пришел туда редактором молодежного литературного вещания.

Тогда-то мне и захотелось привлечь для радиоинсценировки одного из романов Беляева его самого. Помню, как, нажав на черном телефонном аппарате кнопку (их было две, «А» и «Б», по числу подстанций), я услышал

178

в ответ глуховатый голос. Да, я был взволнован, словно разговаривал с автором «Двадцати тысяч лье под водой».

А советский Жюль Верн жил на Петроградской стороне — кстати, той самой, откуда совершили свой фантастический прыжок на Марс герои другого любимого нами с детства романа —«Аэлиты» Алексея Толстого. А еще я любил романы, написанные писателем-революционером Александром Богдановым,— «Инженер Мэнни» и «Красная звезда». В них рассказывалось о чудодейственной силе атома, о коммунистическом труде.

Полет в космос и революция были в этих книгах неразделимы. Мы любили их, не замечая иногда некоторой прямолинейности и наивности. Свою привязанность к книгам-разведчикам, книгам-романтикам и исследователям я сохранил на всю жизнь.

Александр Романович Беляев не то чтобы разочаровал, но скорее огорчил меня своей внешностью. Это был худощавый, неестественно выпрямившийся (он носил из-за тяжелой болезни, костного туберкулеза позвонков, корсет) человек с высоким лбом и проницательными, глубоко сидящими глазами.

Когда я сейчас вспоминаю свои встречи с Беляевым, мне трудно отделять их одну от другой и как-то датировать. Ведь я встречался с ним не раз в высоком доме на углу Большого проспекта и улицы Ленина,— если не ошибаюсь, там, где помещается теперь магазин «Подарки», а позднее в его квартире на улице Первого мая в Пушкине.

Но вот что удивительно. Растеряв за эти годы впечатление от в общем-то заурядных комнат (помню только множество книг), я оставил навсегда в сердце ощущение доверительности, с которой разговаривал со мной Александр Романович без скидок на мою молодость.

По внешнему виду Александр Романович походил скорее на инженера или на ученого. К своим литературным данным он относился очень самокритично. Говорил о том, что у него отсутствует образность, иногда слишком книжный язык. Зато в выдумке, смелости научно обоснованных догадок, в смелости идей он понимал свою силу. Вот почему причиняли Беляеву боль несправедливые оценки некоторых недальновидных критиков, пытавшихся задвинуть творчество писателя в ряд научного популяризаторства. Особенно обижался он, когда его упрекали за поверхностность и недостоверность, оспаривая глубину его познаний и прозорливость догадок.

179

Александр Романович был убежден в главном направлении своей работы. И здесь остановить, сбить его с пути было невозможно.

Кем я был для него? Радиорепортером, начинающим стихотворцем. Но он прислушивался и к моим суждениям, придирчиво переспрашивал. Да, я был убежден и сейчас тем более настаиваю на том, что Александр Романович Беляев был не только пионером советской научной фантастики, но и поэтом, сказочником, сочетавшим в себе выдумку и богатство научных знаний.

Помню, это было в 1935 году, вскоре после смерти великого ученого, провидца космических полетов К. Э. Циолковского. С какой нежностью и благоговением рассказывал мне Беляев о том, кого называли чудаком из Калуги.

«Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы. А затем завоюет себе все околосолнечное пространство». Это завещание К. Э. Циолковского начертано на его надгробии. Тогда еще только рождались мальчики, будущие читатели вещих трудов Циолковского, пророческих романов Беляева, которым выпало счастье первыми в мире проложить дорогу к звездам.

Беляев переписывался с Циолковским, посвящал ему свои литературные работы.

По моей просьбе была им написана одна из радиокомпозиций, шедшая из студии на улице Пролеткульта в эфир.

Беляев гордился той высокой оценкой, которую дал Константин Эдуардович его книгам.

В память о друге и наставнике Беляев назвал инициалами его имени, отчества и фамилии свой роман «Звезда КЭЦ», над которым работал в 1935 году.

Одна из передач, написанных Александром Романовичем Беляевым по просьбе молодежной редакции Ленинградского радио, также была посвящена Циолковскому.

Когда летом 1938 года Александр Романович вновь, и теперь уже навсегда, переехал в город Пушкин, я не прерывал связи с больным писателем. Впрочем, стоило короткий срок побыть у Беляева, и ты забывал о его немощи. Так молод был он в своих помыслах, так горячо и увлеченно говорил о новых работах.

Александр Романович очень любил этот маленький город в садах и парках, освященный традициями русской классической литературы. Да и жилось здесь Александру

180

Романовичу и его семье, жене Маргарите Константиновне и дочери Светлане, спокойнее, чем в доме на Петроградской. Теперь у Беляевых была своя, уютная и достаточно просторная квартира.

Он охотно сотрудничал в районной газете «Большевистское слово», часто встречался со школьниками, учеными, а также литераторами, трудившимися неподалеку в Доме творчества.

Когда началась война и я уже находился на фронте, ко мне пришла весточка от Александра Романовича. Приехав из Таллина в Ленинград, я застал дома открытку от него.

Он просил меня связать его с фронтовой печатью.

Беляев хотел, чтобы его слово служило делу победы народа над фашизмом. Я написал Александру Романовичу.

Недавно, разбирая старые бумаги, я неожиданно натолкнулся на последнее письмо Александра Романовича, датированное 15 июля 1941 года.

«Дорогой Всеволод Борисович!

Благодарю за письмо. Поблагодарите и Вашу жену, которая уведомила меня о вас. О темах, о которых Вы пишете, я подумал в первую очередь и написал рассказ «Черная смерть», о подготовке фашистскими учеными (не-удавшейся) бактериологической войны.

Послал в газету «Красная звезда»— вернули. Послал в «Ленинград»— вернули под тем предлогом, что «Ленинград» будет теперь выходить раз в месяц при том же объеме. Но ведь если бы подошло, это не мотив. Кетлинская писала мне, что для Бюро оборонной печати при ЛОСП нужны «зарисовки», «портреты героев» и т. п.

Но пока я не могу это делать. Я пришел к выводу, что сейчас научная фантастика пока не ко времени, не звучит. Внимание поглощено не тем, что может быть, а тем, что есть. Возможно, что немного позже научная фантастика и пойдет.

Думаю о темах из эпохи Отечественной войны 1812 года, не хватает материала, да и с «историками» мне не тягаться.

Никогда не сетовал на свою инвалидность, а теперь досадно.

Вот Ю. Гусев моих лет — еще в народное ополчение записался. Дочь все лежит, вчера хоть удалось положить гипс на ногу. Бабушка (теща) совсем плоха. Сердечные припадки от жары, духоты да и забот. Надеюсь, что все

181

направится. Только бы мне скорее найти свою линию. Хотя писать трудно, жара на меня действует расслабляюще да и много времени приходится отдавать дочери.

Крепко жму руку. А. Беляев».

Больше писем от Александра Романовича я не получал.

В войну я не раз вспоминал об этом замечательном человеке. Знали, что он не смог эвакуироваться из Пушкина.

Потом прошел слух, что писатель, помещавший в первые месяцы войны свои патриотические статьи в местной газете, был замучен гитлеровцами.

Лишь позднее, после разгрома фашистов под Ленинградом и полного снятия блокады, мы узнали о том, что Александр Беляев умер в Пушкине от голода 6 января 1942 года.

Сейчас там, на Казанском кладбище, на могиле любимого народом писателя высится памятник-стела.

А книги его живут, высказанные в них смелые догадки сбываются.

Вот и эта книжка с дорогой для меня надписью, «Чудесное око», полна таким предвосхищением грядущего:

«Атомная энергия и атомные двигатели дадут неограниченные ресурсы энергии там, где она необходима...

В тундре, в тайге, в горах и пустынях — везде мы сможем иметь карманные Днепрогэсы».

Я помню, как читал мне Александр Романович только что написанные страницы, где описывались механические «руки», добывающие породу на других планетах по команде с Земли. Позднее мы стали свидетелями его осуществленных догадок.

Помню цвета лунных ландшафтов, открывающихся его героям. И эти предсказания сбылись!

В послевоенные годы на Черном море я побывал на маленьком корабле, предназначенном для подводной разведки косяков рыбы.

Его назвали именем героя романа «Человек-амфибия»—«Ихтиандр»! Когда я думаю о поэтической власти произведений Александра Романовича Беляева, я вижу юношу, пенителя волн, плывущего на дельфине. В руке его зажата раковина, в которую этот мальчик трубит!

Всеволод Азаров (настоящее имя Илья Борисович Бронштейн); 1 [14] мая 1913, Одесса — 11 апреля 1990, Ленинград) — русский советский поэт и публицист, драматург.

Собрания сочинений

1. Избранные научно-фантастиче-ские произведения: В 2 т. — М.: Мол. гвардия, 1956. — Т. 1. — 568 с.; Т. 2. — 536 с. — Содерж.: Т. 1.: Человек-амфи-бия; Чудесное око; Человек, нашедший свое лицо; Т. 2: Голова профессора Доуэля; Звезда КЭЦ; Вечный хлеб; Продавец воздуха; То же. — Фрунзе: Киргизгосиздат, 1957. — Т. 1. — 578 с.; Т. 2. — 616 с.

2. Избранные научно-фантастиче-ские произведения: В 3 т. — М.: Мол. гвардия, 1957. — Т. 1. — 568 с.; Т. 2. — 536 с.; Т. 3. — 552 с. — Содерж.: Т. 1: Человек-амфибия; Чудесное око; Человек, нашедший свое лицо; Т. 2: Голова профессора Доуэля; Звезда КЭЦ; Вечный хлеб; Продавец воздуха; Т. 3: Властелин мира; Последний человек из Атлантиды; Ариэль.

3. Избранные произведения: В 4 т. — М.: Мол. гвардия; Юго-Запад,

1993. — Т. 1. — 334 с.; Т. 2. — 287 с.; Т. 3. — 398 с.; Т. 4. — 383 с. — Содерж.: Т. 1: Голова профессора Доуэля; Властелин мира; Т. 2: Последний человек из Атлантиды; Продавец воздуха; Человек, потерявший свое лицо; Т. 3: Человек-амфибия; Прыжок в ничто; Ариэль; Изобретения профессора Вагнера.

4. Собрание сочинений: В 8 т. / Сост. Б. В. Ляпунов. — М.: Мол. гвар-

дия, 1963 — 1964. — Т. 1: 1963. -336 с.; Т. 2: 1963. — 383 с.; Т. 3: 1963.-384 с.; Т. 4: 1963. — 417 сЛт. 5: 1964. -400 с.; Т. 6: 1964. — 462с.;Т 7: 1964. — 399 с.; Т. 8: 1964. — 528 с. — Содерж.: Т. 1: Голова профессо ра Доуэля; Остров Погибших Кораб лей; Т. 2: Последний человек из Атлан тиды; Продавец воздуха; Когда погас нет свет; Т. 3: Человек-амфибия; Под водные земледельцы; Т. 4: Властелин мира; Вечный хлеб; Человек, потеряв ший свое лицо; Т. 5: Воздушный ко рабль; Прыжок в ничто; Т. 6: Звезда КЭЦ; Лаборатория Дубльвэ; Чудесное око; Т. 7: Человек, нашедший свое ли цо; Ариэль; Т. 8: Светопреставление Ни жизнь, ни смерть; Мистер Смех; Невидимый свет; Изобретения профессора Вагнера (8 рассказов); Белый дикарь; Сезам, откройся!!!; Легко ли быть раком? •

5. Собрание сочинений: В 5 т: / Сост. С. Беляева, А. Бритиков; Ком мент. А. Балабухи. — Л.: Дет. лит

1983 — 1985. — Т. 1: 1983. -287с.;Т 2: 1984. — 284 с.; Т: 3 1984. — 302с Т. 4.: 1985. — 270 с.; Т. 5: 1985. -239 с. — Содерж.: Т. 1: Голова профессо ра Доуэля; Остров Погибших Кораблей; Вечный хлеб; Т. 2: Человек амфИ' бия; Держи на Запад; Мертвая голова: Невидимый свет; Т. 3: Властелин ми; ра; Ариэль; Т. 4: Человек, потерявши*

64

свое лицо; Амба; Инстинкт предков; Мистер Смех; Ни жизнь, ни смерть; Сезам, откройся!!!; Слепой полет; Хой-ти-Тойти; Человек, который не спит; Т. 5: Прыжок в ничто; Золотая гора.

6. Собрание сочинений: В 9 т. / Сост. В. Поситко. — М.: Терра, 1993 — ^94. — Т. 1.: 1993. — 368 с.; Т. 2:

1993.- 304 с.; Т. 3: 1993. -304 с.; Т. 4-1993. — 368 с.; Т. 5: 1993. — 320 с.; Т 6: 1994. — 320 с.; Т. 7: 1994. — 320 с.; Т. 8: 1994. — 288 с.; Т. 9: 1994. -288 с, — Содерж.: Т. 1: Г олова профессора Доуэля; Изобретения профессора Вагнера; Т. 2: Остров Погибших Кораблей; Последний человек из Атлантиды; Ни жизнь, ни смерть; Белый дикарь; Т. 3: Человек-амфибия; Вечный хлеб; Сезам, откройся!!!; Мертвая голова; Т. 4: Властелин мир; Продавец воздуха; Золотая гора; Т. 5: Человек, потерявший свое лицо; Подводные земледельцы; Светопреставление; Инстинкт предков; Держи на Запад!; Легко ли быть раком?; Т. 6: Прыжок в ничто; Воздушный корабль; Т. 7: Чудесное око; Звезда КЭЦ; Слепой полет; Т. 8: Лаборатория Дубльвэ; Человек, нашедший свое лицо; Мистер Смех; Невидимый свет; Т. 9: Ариэль; Когда погаснет свет.

7. Собрание сочинений: В 8 т. — Воронеж: Изд. центр «Анна», 1992.

8. Сочинения: В 3 т. — М.: Терра, 1996. — Т. 1. — 544 с.; Т. 2. — 464 с.; Т. 3. — 580 с. — Содерж.: Т. 1: Человек-амфибия; Человек, потерявший свое лицо; Человек, нашедший свое лицо; Звезда КЭЦ; Т. 2: Властелин мира; Последний человек из Атлантиды; Ариэль; Т. 3: Голова профессора Доуэля; Продавец воздуха; Чудесное око; Светопреставление.

Публикации в периодических изданиях и сборниках

9. Амба: Рассказ// Всемир. следопыт. — 1929. — № 10. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»)*.

10. Анатомический жених: Рассказ // Ленинград. — 1940. — № 6; То же //Искатель.— 1961.— № 1.— С. 141 — 151; То же Ц Беляев А. Избранное. — Свердловск, 1983. — С. 434 — 444***.

11. Ариэль: Роман. — Л.: Сов. писатель, 1941. — 268 С-.+

12. Бабушка-Мойра: Пьеса-сказка // Проталинка. — 1914. — №7. -С. 9 — 30*. — Первая худож. публикация А. Беляева. Не переизд.

13. Белый дикарь: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1926. — № 7.+

14. Борьба в эфире: Роман // Беляев А. Борьба в эфире: Сб. — М.; Л.: Мол. гвардия, 1928. — С. 9 — 142; То же I/ Беляев А. Борьба в эфире: Сб. — Пермь: Кн. изд-во, 1991; То же // Беляев А. Последний человек из Атлантиды: Сб. — Л.: Лениздат, 1986***.

15. Верхом на ветре: Рассказ // Вокруг света. — М., 1929. — № 23. — С. 353 — 359. — Подп.: А. Ром*.

16. Веселый Тан: Рассказ // Все-мио. следопыт. — 1931. — № 10. — С.

1 — 3*.

17. Вечный хлеб: Повесть // Беляев А. Борьба в эфире: Сб. — М.; Л.: Мол. гвардия, 1928+.

18. Визит Пушкина: Новогодняя фантазия // Большевист. слово. — Пушкин, 1939. — 1 янв.*

19. В киргизских степях: Рассказ// Жизнь связи. — 1914. — № 3. — С. 76 — 82. — Не фантастика*.

20. Властелин мира: Роман // Гудок. — 1926. — Окт. — нояб.; Тоже. — 1-е кн. изд. — Л., 1928. — Прилож. к журн. «Вокруг света». — 240 с.; То же. — Л.: Крас. газ. — 1929. — 240 с.+.

21. Воздушные столбы: Рассказ // Борьба миров. — 1929. — № 2*.

22. Воздушный змей: Рассказ // Знание-сила. — 1931. — № 2*.

23. Воздушный корабль: Роман // Вокруг света. — 1934. — № 10 — 12;

1935. — № 1 — 6+.

24. Встреча Нового года: Рассказ // Еж. — 1933. — № 12. — С. 6 — 9*.

25. В трубе: Рассказ // Вокруг света. — П., 1929. — № 33; То же // Урал, следопыт. — 1984. — № 3. — С. 41 — 44**.

26. Все вижу, все слышу, все знаю: Фрагм. // Радио и телевидение. — 1967. — № 22. — С. 10.

27. ВЦБИД: Рассказ // Знание — сила. — 1930. — № 6 — 7*.

28. Голова профессора Доуэля: Рассказ//Рабочая газ. — М., 1925. —

5 Зш. 134

65

16 — 21, 24 — 26 июня; То же // Все-мир. следопыт. — 1925. — № 3 — 4**.

29. Голова профессора Доуэля: Роман // Рабочая газ. — 1925. — 16 —

21, 24 — 26 июня; То же // Смена. — Л., 1937. — 1 — 6, 8 — 9, 11, 14 — 18,

24, 28 февр.; 1, 3 — 6, 9 — 11 марта; То же // Вокруг света. — 1937. № 6 — 10, 12; Тоже. — 1-е кн. изд. — М.: Сов. писатель, 1938. — 144 с.+.

30. Гость из книжного шкафа: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1926. — № 9. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»); То же // Беляев А. Голова профессора Доуэля: Сб. — М.; Л.: ЗиФ, 1926+.

31. Держи на Запад!: Рассказ // Знание — сила. — 1929. — № 11+.

32. Дорогой Чандана: Рассказ // Вокруг света. — М., 1930. — № 24 — 25/ 26*.

33. Замок ведьм: Повесть // Мол. колхозник. — 1939. — № 5 — 7; Тоже II Юный техник. — 1984. — № 1 — 3.

34. Заочный инженер: Рассказ // Революция и природа. — 1931. — № 2 (21); То же // Урал, следопыт.— 1984. — № 3. — С. 45 — 49**.

35. Звезда КЭЦ: Роман // Вокруг света. — 1936. — №2—11; Го же. — 1-е кн. изд.: М.; Л.: Детгиз, 1940. — 183 с.+.

36. Земля горит: Повесть// Вокруг света. — 1931. — № 30 — 36*.

37. Золотая гора: Повесть// Борьба миров. — 1929. — № 2+.

38. Игра в животных: Рассказ // Чиж. — 1933. — № 7 — 12*.

39. Идеофон: Рассказ//Всемир. следопыт. — 1926. — № 6. — Подп.: А. Ром; То же // Беляев А. Вечный хлеб: Сб. — Пермь, 1990. — С. 431 — 444**.

40. Инстинкт предков: Рассказ//На суше и на море. — 1929. — № 1 — 2+.

41. Каменное сердце: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1931. — № 10. — С. 1 — 3*.

42. Ковер-самолет: Рассказ // Знание — сила. — 1936. — № 12. — (Из цикла «Изобретение профессора Вагнера»)+.

43. Когда погаснет свет: Киносценарий // Искусство кино. — 1960. — № 9 — 10***.

44. Лаборатория Дубльвэ: Роман//

Вокруг света. — 1938.— №7- 9(

11 — 12; То же I/ Большевист. слово. — Пушкин, 1939. — 8 — 28 янв., 4—21 февр., 4, 6 марта. — Публ. не завершена*.

45. Легко ли быть раком?: Рассказ // Вокруг света.— М., 1929.-№ 19. — С. 302 — 304. — Подп.: А. Ром+.

46. Мертвая голова: Рассказ //Там же. — 1928. — № 17 — 22+.

47. Мертвая зона: Рассказ // Вокруг света. — Л., 1929. — № 12*.

48. Мир в стеклянном шаре: Отр. из рассказа «Гость из книжного шкафа» // Всемир. следопыт. — 1926. — N° 9. -С. 74 — 75.

49. Мистер Смех: Рассказ//Вокруг света. — 1937. — № 5+.

50. Над черной бездной: Рассказ// Вокруг света. — М., 1927. — № 2. — С. 28 — 29. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»); То же // Беляев А. Борьба в эфире. — М.; Л.: Мол. гвардия, 1928+.

51. Небесный гость: Повесть//Ленин. искры. — 1937. — № 116 — 119; 1938. — № 1 — 62; ТожеЦ Искорка. -

1986. — № 1 — 4**.

52. Невидимый свет: Рассказ//Вокруг света. — 1938. — № 1; То же // Огонек. — 1938. — № 13+.

53. Необычайные происшествия: Рассказ // Еж. — 1933. — № 9 — 11*.

54. Нетленный мир: Рассказ // Знание — сила. — 1930. — № 2*.

55. Ни жизнь, ни смерть: Рассказ //Всемир. следопыт.— 1926.-№ 5 — 6+.

56. Остров Погибших Кораблей: Рассказ//Там же. — № 3 — 4; 1927. -№ 6*.

57. Остров Погибших Кораблей: Повесть// Беляев А. Остров Погибших Кораблей; Последний человек из Атлантиды. — М., Л.: ЗиФ, 1927; То же. — М.; Л.: ЗиФ, 1929+.

58. Отворотное средство: Рассказ //Вокруг света. — Л., 1929. — № 27*

59. Охота на Большую Медведицу: Рассказ//Вокруг света. — М., 1927. — № 4. — С. 61 — 62; То же // Мир чудес. — Хабаровск, 1991 — N9 5." С. 11; То же // Искатель. — 1966. Т № 6. — С. 156 — 159***.

66

60. Пики: Из нового романа об электрификации СССР // Юный пролетарий. — 1933. — № 11. —С. 16— 17*.

61. Пленники огня: Отр. из романа «Под небом Арктики» // Вокруг света. — 1936. — № 1. — Подл.: А. Романович.

62. Подводные земледельцы: Роман // Вокруг света. — М., 1930. — № 9 — 23+.

63. Подземный город: Отр. из романа «Под небом Арктики» // Вокруг света. — 1937. — № 9. — Подп.: А. Романович.

64. Под небом Арктики: Роман // В бой за технику. — 1938. — № 4 — 7, 9- 12; 1939. — №‘1 — 2, 4*.

65. Последний человек из Атлантиды: Роман // Беляев А. Остров Погибших Кораблей; Последний человек из Атлантиды. — М.; Л.: Зиф, 1927; То же. — М.; Л.: ЗиФ, 1929+.

66. Продавец воздуха: Роман//Вокруг света. — М., 1929. — № 4 — 13+.

67. Пропавший остров: Рассказ // Юный пролетарий. — 1935. — № 12; То же // Кн. обозрение. — 1987. — № 2. — С. 6 — 10; То же // Мир чудес. — Хабаровск, 1991. — № 5. — С. 5 — 10; ТожеЦТвоя профессия. —

1990. — № 3+.

68. Прыжок в ничто: Роман. — М.; Л.: Мол. гвардия, 1933. — 244 с.; То же. — Л.: Мол. гвардия, 1935. — 303 с.; То же. — М.: Мол. гвардия, 1936. — 302 с.; То же. — Хабаровск: Дальгиз,

1938. — 464 с.+.

69. Радиополис: Повесть//Жизнь и техника связи. — 1927. — № 1 — 9*.

70. Рассказы о дедушке Дурове: Рассказ//Чиж. — 1933. — № 7 — 12*.

71. Рекордный полет: Рассказ // Еж. — 1933. — № 10*.

72. Рогатый мамонт: Рассказ // Вокруг света. — 1938. — № 3*.

73. Светопреставление: Рассказ // Вокруг света. — Л., 1929. — № 1 — 4, 7+.

74. Север завтра: Отр. из романа <(Под небом Арктики» // Вокруг света. — 1937. — № 8. — Подп.: А. Романович.

75. Сезам, откройся!!!: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1928. — № 4; То

Электрический слуга // Вокруг све-

та. — Л., 1928.— №49.— Подп.: А. Ромс+.

76. Сильнее бога: Рассказ // Природа и люди. — 1931. — № 10. — Подп.: Арбель*.

77. Слепой полет: Рассказ // Урал, следопыт. — 1935. — № 1+.

78. Солнечные лошади: Рассказ // Природа и люди. — 1931. — № 19. — Подп.: Арбель*.

79. Среди одичавших коней: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1927. — № 12*.

80. Стормер-сити: Отр. из романа «Прыжок в ничто» // Юный пролетарий. — 1933. — № 8.

81. Страх: Рассказ // Жизнь и техника связи.— 1926.— №11.— С. 57 — 61*.

82. Твердый воздух: [Фрагм. романа «Продавецвоздуха»] //Урал, следопыт. — Свердловск, 1975. — № 4. — С. 54.

83. Творимые легенды и апокрифы: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1929. — № 4. — (Из цикла «Изобрете-нияпрофессора Вагнера». Рассказ состоит из нескольких самостоятельных историй: «Человек, который не спит», «О блохах» и «Человек-термо», развернутых впоследствии в отдельные рассказы^.

84. Три портрета: «Рассказ//Жизнь и техника связи. — 1925. — № 11. — С. 120 — 126*.

85. Хойти-Тойти: Рассказ // Всемир. следопыт. — 1930. — № 1 — 2. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»)+.

86. Человек-амфибия: Роман // Вокруг света. — М., 1928. — № 1 — 13; То же. — 1-е кн. изд. М.; Л.: ЗиФ, 1928. — 200 с.; То же. — М.; Л.: ЗиФ,

1928. — 204 с.; Тоже. — М.; Л.; ЗиФ,

1929. — 204с.; Тоже. — Л., М.: Детиз-дат, 1938. — 184 с.+.

87. Человек, который не спит: Рассказ // Беляев А. Голова профессора Доуэля: Сб. — М.; Л.: ЗиФ, 1926. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»)+.

88. Человек, потерявший лицо: Роман // Вокруг света. — Л., 1929. — № 19 — 25+.

89. Человек, нашедший свое лицо:

5*

67

Роман. — Л.: Сов. писатель, 1940. —

300 с.+.

90. Человек-термо: Рассказ// Все-мир. следопыт. — 1929. — № 4. — (Из цикла «Изобретения профессора Вагнера»)*.

91. Чертова мельница: Рассказ // Там же. — 1929. — № 9 — 10. — (Из цикла «Изобретения профессора Ваг-нера»)+.

92. Чертово болото: Рассказ // Знание — сила. — 1931. — № 15. — С. 2 — 7*.

93. Чудесное око: Роман. — Тюмень: Кн. изд-во, 1963. — 152 с.+.

94. Шторм: Рассказ // Революция и природа. — 1931. — № 3 — 5*.

Очерки

95. Город победителя // Всемир. следопыт. — 1930. — № 4.

96. Гражданин Эфирного острова // Там же. — №10—11, То же // Искатель. — 1962. — № 5. — С. 76 — 90.

97. Зеленая симфония // Вокруг света. — М., 1930. — № 22 — 23, 24.

98. Огни социализма, или Господин Уэллс во мгле//Там же.— 1933. —№ 1.

Литературно-критические статьи

99. Аргонавты Вселенной // Дет. лит. — 1939. — № 5. — С. 55.

100. «Арктания»: [Рец. на роман Г. Гребнева] // Там же. — 1938. — № 18 — 19.

101. «Золушка»: О науч. фантаст, в нашей лит. // Лит. газ. — 1938. — № 27 (15 мая); То же // Мир чудес. — Хабаровск, 1991. — № 5. — С. 2.

102. Иллюстрация в научной фантастике // Дет. лит. — 1939. — № 1. — С. 61 — 67.

103. О моих работах//Дет. лит. —

1939. — № 5. — С. 23 — 25.

104. О научно-фантастическом романе и книге Г. Адамова «Победители недр» // Там же. — 1938. — N9 11.— С. 18 — 22.

105. Послесловие к роману «Человек-амфибия» // Вокруг света. — М.,

1928. — № 13. — С. 200 — 202.

106. Создадим советскую научную фантастику // Лит. Ленинград. — 1934. — № 40 (14 авг.).

107. Создадим советскую научную

фантастику // Дет. лит. — 1938 -№ 15- 16. — С. 1 — 8.

Переводы

108. Верн Жюль. В 2889 году: Рассказ // Вокруг света. — М., 1927. —

№ 5. — С. 67 — 70.

Литература о жизни

и творчестве А. Р. Беляева

109. Александр Беляев (на заре советской фантастики) // Знание — сила. — 1957. — № 5.

110. Александр Романович Беляев (1884 — 1942) // Мир глазами фантастов: Рек. библиогр. справ. — М.: Книга, 1986. — С. 17 — 20.

111. Альтов Г. Гадкие утята фантастики, или Пятьдесят идей Александра Беляева//Полюс риска. — Баку: Гянджлик, 1970. — С. 201 — 226; То же // Талисман. — Л., 1973. — С. 605 — 633.

112. Алымов X. [Халымбаджа И.]. Хронология творчества А. Р. Беляева // Мол. дальневосточник. — 1984. — № 52 (17 марта).

113. Андреев И. Роман А. Беляева «Звезда КЭЦ»: Рец. // Лит. обозрение. — 1941. — № 6. — С. 17 — 21.

114. Балабуха А. Смотрящий вперед // Юный техник. — 1984. — № 17. — С. 48 — 49.

115. Балабуха А. Комментарии // Беляев А. Собрание сочинений: В

5 т. — М.: Дет. лит., 1983. — Т. 1 — 5.

116. Балабуха А., Бритиков А. Три жизни Александра Беляева: (Критико-биогр. очерк) // Беляев А. Собрание сочинений: В 5 т. — М.: Дет. лит.,

1983. — Т. 1. — С. 7 — 30.

117. Безгина Н. Александр Романович Беляев: К 100-летию со дня рождения: Метод, рек. / Обл. отд. ДОК РСФСР; КЛФ «Ветер времени». — Волгоград, 1984. — 21 с.

118. Беляев Александр Романович // Советские детские писатели: Био-библиогр. слов. — М.: Детгиз, 1961. — С. 38 — 39.

119. Беляев Александр Романович: Библиогр. произведений и критика 1925 — 1958 гг. // Русские советские писатели. Прозаики / ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. — М., 1959. — Т. 1. — С. 179 — 188.

68

120. Беляев Ю. А. Предисловие // Беляев А. Р. Избранные произведена; в 4 т. — м.: Мол. гвардия; Юго-Запад, 1993. — Т. 1

124. Беляева С. А. Воспоминания

об отце // Урал, следопыт. — 1984. —

№ 3. — С. 33 — 40; То же // Синяя дорога: Сб. — Л.: Дет. лит., 1984. — С.

165 — 173.

| 122. Беляева С. А. «Звезда мерцает за окном...»//Фантастика-84. — М.: Мол. гвардия, 1984. — С. 312 — 347.

123. Борисенков А. Роман А. Беляева «Прыжок в ничто» // Геогр. в шк. — 1936. — № 5. — С. 119.

124. Борисов А. Александр Беляев. «Звезда КЭЦ»: Рец. // Звезда. — 1941. — № 4. — С. 172 — 173.

125. Борисов Вл. Беляев Александр Романович // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто. — Минск: Галакси-ас, 1995. — С. 63 — 66.

126. Брандис Е. В мире научной фантастики // Огонек. — 1957. — №20.

127. Брандис Е. Советский научно-фантастический роман / О-во по распространению полит, и науч. знаний. — Л., 1959. — С. 11 — 15.

128. Брандис Е. Пути развития и проблемы советской научно-фантастической литературы // О фантастике и приключениях. — Вып. 5. — Л.: Детгиз, 1960. — С. 21 — 26.

129. Брандис Е. Рыцарь советской фантастики: К 90-летию со дня рождения А. Р. Беляева // Дет. лит. — 1974. — № 3. — С. 22 — 23.

130. Бритиков А. Создадим советскую научную фантастику! // Бритиков А* Русский советский научно-фантастический роман. — Л.: Наука, 1970. —

С. 102 — 139.

131. Бритиков А. Предисловие // Беляев А. Фантастика: Сб. — Л.: Лен-ИзДат, 1976.

132. Бугров В. До Барнарда был... Доуэль // Урал, следопыт. — 1968. —

N° 8. _ с. 72 — 74; То же // Бугров В. Ю00 ликов мечты. — Свердловск, 1988. — С. 166 — 180.

133. Бугров В. Первопроходец советской фантастики // Беляев А. Изданное. — Свердловск: Кн. изд-во, '983. — С. 458 — 463.

69

134. Бугров В., Халымбаджа И. Довоенная советская фантастика: Материалы к библиогр. // Поиск-86. — Свердловск, 1986. — С. 317 — 318.

135. Бунатян Г. Основоположник советской научной фантастики // Город муз. — Л., 1975. — С. 345 — 355.

136. Буря В. Бенефис Александра Беляева // Мир чудес. — Хабаровск,

1991. — № 5. — С. 3 — 4.

137. Буря В. Очевидец будущего: [Предисл. к публ. повести А. Беляева «Замок ведьм»] // Суворов натиск. —

1994. — 24 дек.

138. Вайнберг Б. Почему не издаются книги А. Беляева? // Лит. газ. — 1938. — 15 авг.

139. Васильев Г. А. Р. Беляев (Юбилей)//Календарь на 1984 г. — М.,

1983. — С. 38.

140. Воеводин В. А. Р. Беляев и его творчество // Беляев А. Человек-амфибия. — М.; Л.: Детгиз, 1946. — С. 3-6.

141. Гаков Вл. Подвиг: К 100-летию со дня рождения А. Р. Беляева // В мире книг. — 1984. — № 3. — С. 55 — 56.

142. «Голова профессора Доуэля» — книга автобиографичная: [Воспоминания С. и М. Беляевых] / Подгот. материал В. Буря //Дальневост. ученый. — Владивосток, 1993. — № 30. — С. 7.

143. Гопман В. Бессмертие мечты: К 100-летию со дня рождения А. Р. Беляева //Дет. лит. — 1984. — № 10. — С. 35 — 38.

144. Горин Г. Это стоит прочесть: [О сб. «Остров погибших кораблей»] // Знание — сила. — 1959. — № 12.

145. Гуревич Г. Сваи для воздушных замков // Гуревич Г. Беседы о научной фантастике. — 2-е изд. — М.: Просвещение, 1991. — С. 71 — 73.

146. Данилов И. Послесловие // Беляев А. Голова профессора Доуэля. — Волгоград: Нижне-Волж. изд-во, 1984.

147. Два известных романа: Проверка временем //Урал, следопыт. —

1984. — № 3. — С. 53.

148. Дзенс-Литовский А. Творчество, нужное народу: Заметки о НФ-лит. // Веч. Ленинград. — 1957. — 29 мая.

149. Евсеев И. [Полем, рец. на ст. Вс. Ревича «Легенда о Беляеве...»] //

Двести. — СПб., 1996. — № Ж (7). -С. 94.

150. Жариков В. Предисловие // Беляев А. Замок ведьм. — Минск: МОКА, 1991.

151. Званцева Е. Знакомый незнакомец: [Рец. на кн.: Ляпунов Б. Александр Беляев] // Моск. комсомолец. — 1967. — 16 нояб.

152. Ивич А. Книги о будущем // 30 дней. — 1940. — № 5 — 6. — С. 103 —

111.

153. Ивич А. Научно-фантастиче-ская повесть//Лит. критик. — 1940. — № 7 — 8. — С. 146 — 175.

154. Кар Н. Роман А. Беляева «Человек-амфибия»: Рец. // Изв. —

1929. — 8 авг.

155. Лазарев М. О научно-фантастических произведениях А. Р. Беляева: К 75-летию со дня рождения // О фантастике и приключениях. — Л.: Детгиз, 1960. — С. 140 — 182.

156. Ларин С. Искусство фантастики // Лит. газ. — 1958. — 28 июня.

157. Локс К. [Рец. на кн.: Беляев А. Голова профессора Доуэля: Сб. рассказов] // Печать и революция. — 1926. — № 8. — С. 200.

158. Лукашин А. Историко-литера-турная справка // Беляев А. Вечный хлеб. Властелин мира. — Пермь,

1990. — С. 445 — 446.

159. Люшенин А. Человек с неистощимой фантазией // Смена. — Л., 1959. — 22 марта.

160. Ляпунов Б. Александр Беляев: Критико-биогр. очерк. — М.: Сов. писатель, 1967. — 159 с.

161. Ляпунов Б. Александр Романович Беляев и его произведения // Беляев А. Остров погибших кораблей. — Л.: Детгиз, 1958. — С. 5 — 16.

162. Ляпунов Б. Библиография [А. Беляева] // Беляев А. Собр. соч.: 8 т.— М.: Мол. гвардия, 1964. — Т. 8. — С. 517 — 524.

163. Ляпунов Б. В мире фантастики: Обзор науч.-фантаст, лит. 2-е изд. — М.: Книга, 1975. — С. 51 — 57.

164. Ляпунов Б. Они мечтали о покорении космоса: (Переписка А. Беляева с К. Э. Циолковским.) // Искатель. — 1962. — № 5.

165. Ляпунов Б. У истоков совет-

ской научной фантастики для детей и юношества // Детская литература 1962 год. — М.: Детгиз, 1962 -С. 120 — 121.

166. Ляпунов Б. Человек крылатой мечты // Искатель. — 1961. — № 1.

167. Ляпунов Б. Поэт науки (О твор-честве Александра Беляева) // Нева. — 1960. — № 7; То же // Детская литература. 1960 год. — М.: Детгиз 1961. — С. 58 — 81.

168. Ляпунов Б. [Предисловие]// Беляев А. Избранные научно-фантастические произведения. В 2 т. — М. Мол. гвардия, 1956 — 1958. — Т. 1. -1956. — С. 3 — 20.

169. Ляпунов Б. Вступительная статья // Беляев А. Избранные научно-фантастические произведения: В 3 т. — М.: Мол. гвардия, 1957. — Т. 1; То же // Беляев А. Остров Погибших Кораблей. — Кишинев, 1959 и др.

170. Ляпунов Б. Предисловие//Беляев А. Избранные научно-фантасти ческие произведения: В 2 т. — Фрунзе: Киргизгосиздат, 1957. — Т. 1; Тоже // Беляев А. Избранные научно-фантастические произведения: В 2 т. — Ки ев: Рад. письменник, 1959. — Т. 1.

171. Ляпунов Б. Предисловие: [К киносценарию: Беляев А. Когда погас нет свет]//Искусство кино. — 1960. — № 9.

172. Ляпунов Б., Нудельман Р. Предисловие // Беляев А. Собр. соч.: В 8 т. — М.: Мол. гвардия, 1964. — Т. 1

173. Никитина Н. Александр Романович Беляев: Библиогр. указ. // Поиск-87. — Пермь: Кн. изд-во. — С 398 — 412.

174. Орлов О. А. Беляев: Биогр очерк// Беляев А. Собр. соч.: В 8т. -М.: Мол. гвардия, 1964. — Т. 8. — С 497 — 516; То же: [Перераб.] // Беля ев А. Собр. соч.: В 9 т. — М.: Террз

1994. — Т. 9. — С. 276 — 285.

175. ОсиповА. Александр Романович Беляев: К 100-летию со дня рождения // Советские писатели-юбиляры

1984 г. / ГБЛ. — М., 1984. — С. 32 -

35.

176. ОсиповА. Основы фантастове-дения. — М.: ВНМЦ НТ КПР, 1989. -С. 22 — 23.

177. Павлов А. Небесный гость: К

70

100-летию со дня рождения А. Р. Беляева // Семья и школа. — 1984. — Мо 3. — С. 54 — 55.

178. Палей А. Научно-фантастическая литература // Лит. учеба. —

1936. — № 2. — С. 130.

179. Парнов Е. Послесловие // Беляев А. Человек-амфибия: Роман. — М.: Дет. лит., 1977. — С. 193 — 205.

180. Перельман Я. Прыжок в ничто

! //Лит. Ленинград. — 1934. — 28февр.

181. Подосиновская Л. Мои встречи с Александром Беляевым // Костер. — 1967. — № 8. — С. 39 — 40.

182. Полтавский С. Второе рождение писателя-фантаста // Звезда. — 1958. — № 2.

183. Полтев К. Мурманская эпопея Александра Беляева: Неизвест. страницы биогр. писателя-фантаста // Север. — 1975. — № 3. — С. 122 — 125.

184. Порудоминский В. Перечитывая Александра Беляева // Москва. —

I 1957. — № 7. — С. 193 — 195.

185. Потемкин В. В. Предисловие// Беляев А. Человек-амфибия. — М.; Л.: ЗиФ, 1928.

186. Предисловие редакции // Беляев А. Борьба в эфире. —■ М.; Л.: Мол. гвардия, 1928.

187. Рагозин А. Роман А. Беляева «Человек-амфибия»: Рец. // Лит. обозрение. — 1938. — № 24. — С. 11 — 18.

188. Рагозин А. Профанация темы //Лит. газ. — 1939. — 15 авг.

189. Ревич В. А. Р. Беляев: 100 лет со дня рождения // Памятные книжные даты. 1984 год. — М.: Книга, 1984. — С. 181 — 183.

190. Ревич В. Легенда о Беляеве, или Научно-фантастические зомби // Фантакрим-МЕОА. — 1993. — № 6. -С. 68, 73 — 76.

191. Ревич В. Перекресток утопий (У истоков советской фантастики) // Орион: Сб. — М.: Моск. рабочий,

1985. — С. 334 — 342.

192. Рыкачев Я. «Голова профессора Доуэля» А. Беляева: Рец. // Дет. лит. — 1939. — № 1. — С. 50 — 53.

193. Рынин Н. Послесловие// Беляев А. Прыжок в ничто. — М.; Л.: Мол. гвардия, 1935.

194. С. Д. [Рец.: Беляев А. Голова профессора Доуэля: Сб. рассказов] // Книгоноша. — 1926. — № 39. — С. 28.

195. Словарь НФ-терминов Александра Беляева //Урал, следопыт. —

1984. — № 3. — С. 51 — 52.

196. Соколова М. Александр Романович Беляев//Беляев А. Человек-амфибия; Остров погибших кораблей; Голова профессора Доуэля. — М.: Моск. рабочий, 1976. — С. 442 — 446; То же // Беляев А. Г олова профессора Доуэля; Человек-амфибия. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1988. — С. 297 — 298.

197. Соколова М. «Он обгонял время... и звал вперед...»// Беляев А. Избранные романы. — М.: Правда,

1987. — С. 3 — 12.

198. Соколова М. «Я поставил целью показать многообразие вкусов человека будущего...»// Беляев А. Голова профессора Доуэля: Повести, рассказы. — М.: Правда, 1987. — С. 453 — 462.

199. Сонкин М. Так начиналось // Звезда. — 1960. — № 9. — С. 121 — 122.

200. Трофимов И. Александр Романович Беляев //Трофимов И. Писатели Смоленщины: Библиогр. справ. — Смоленск: Кн. изд-во, 1959. — С. 98 —

103.

201. Халымбаджа И. Неизвестный Беляев // Мир чудес. — Хабаровск,

1991. — № 5. — С. 19.

202. Черненко Г. Семь писем «Гражданину Вселенной» // Хочу все знать! — Л., 1977. — С. 96 — 101.

203. Шевченко В. Путь научных исканий//Что читать. — 1958. — № 10.

204. Шкловский В. «Человек-амфибия»: Рец. // Дет. лит. — 1938. — № 20. — С. 39 — 40.

205. Шкловский В. О научно-фанта-стическом романе А. Беляева «Человек-амфибия» // Пионер. правда. — 1938. — 24 апр.

206. Яковлеве. Пророк звездоплавания // Наши крылатые земляки. — Смоленск: Кн. изд-во, 1962. — С. 29 —

Составитель Е. В. Харитонов

журнал "Библиография" №2, 1997 г.