Благодаря популярности «Старика Хоттабыча» многие читатели и сейчас счи¬тают его детским автором, другие — которым известны его сатирические «Обидные сказки» — полагают его сказочником. Я думаю, что правы вторые. Отец написал всего одну детскую сказку, придумав при этом новый жанр повести-сказки, который потом лихо пошел в жизнь у других писателей. А вообще-то он был прежде всего сказочником-сатириком, памфлетистом, а памфлет «замешан» на фантастическом посыле, а фантастика, в конце концов,— это так или иначе сказка. Все зависит от того, как ее, это «сказку» повернуть. И куда...

Он завещал мне продолжать собирать сказки. Теперь они переполнили второй шкаф и все полнятся и полнятся, потому что сказок сейчас издают много. И каж¬дый раз, принося в дом новую книжку, я думаю о том, как бы радовался отец и как бы «отлынивал» он от собственной работы, читая о новых чудесах, с кото¬рыми ему еще не доводилось встречаться...

Еще он был неутомимым искателем. Безумно любил открывать талантливое, увидя его в самом малом зародыше. Этим его качеством постоянно пользовались

редакторы «Детской литературы», присылая ему на внутренние рецензии массу в основном «мусора», поступающего в издательство. Он всегда относился к каждой рукописи и каждому стоящему за ней автору с большим уважением и желанием понять, благодаря чему дал «путевку в жизнь» многим молодым писателям, среди которых оказались и братья Стругацкие. Их первую рукопись, роман «Страна баг¬ровых туч» он вынул, по сути, из мусорной корзины, ибо она пришла к нему обвешенной отрицательными отзывами и требовалась только последняя точка: слово «мэтра». А «мэтр» сказал, что надо поздравить нашу литературу с прихо¬дом в нее столь талантливых людей, которыми потом будет гордиться наша лите¬ратура. Как видите, он оказался прав.

Вообще, занимая в 30-е годы большие руководящие посты в журнале «Кроко¬дил» (заместитель главного редактора), альманахах «Тридцать дней» и «Год 1938-40-й» (главный редактор) он всегда отличался, как рассказывают, удивитель¬ной чуткостью, тактичностью и безошибочностью вкуса. К примеру, благодаря ему появились в печати «Зеленый фургон» А. Козачинского и многие рассказы М. Зо¬щенко (в период, когда замечательного сатирика печатали, мягко сказать, неохот¬но), а позднее — сочинения А. Алексина, Е. Велтистова и многих других сегодня очень популярных писателей. А сатирики, начинавшие свой путь в «Крокодиле», по словам знаменитого художника Б. Ефимова, просто на него молились... Правда, отец не любил, чтобы на него молились и особенно бурно выражали бы ему свои благодарности. Он просто бывал сам совершенно счастлив, когда видел ростки подлинной одаренности, которые впереди обещали многое...

Наверное, даже не напиши он «Старика Хоттабыча», не говоря уже о других его книгах, он все равно остался бы в литературе как прирожденный редактор. Причем, понятие и назначение редактора он ставил очень высоко и считал эту профессию одной из самых почетных, ответственных и трудных. А он имел осно¬вание решать, что есть профессия, потому как испытывал их на себе немало, и не только в литературе...

Выходец из очень бедной еврейской семьи из провинциального Витебска, он был интеллигентом в первом поколении. Да и вся семья плотогона, а потом про¬давца в скобяной лавке вышла в настоящие интеллигенты. Среди них, к примеру, был и очень крупный ученый-литературовед Давид Гинзбург (самый младший брат отца), трагически ушедший из жизни в двадцать четыре года, но и по сей день остающийся одним из самых уважаемых в нашей литературе исследова¬телей творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина. А Салтыков-Щедрин был самым любимым писателем отца, эта любовь передалась и мне. И, откровенно говоря, все лучшее, что определило черты стиля писателя Лазаря Лагина — оно идет от влияния этого великого сатирика. Если говорить об отце, то тут самая прямая линия в «Обидных сказках», сценариях мультфильмов («Внимание, волки!», «Про злую мачеху», «Происхождение вида», «Жил-был Козявин», «Шпионские страсти»),

А «Хоттабыч?» До «Хоттабыча» было еще очень далеко, когда отец искал себя и свое истинное призвание. Пройдя фронты гражданской, он работал хлебозаготовителем, пропагандистом в деревне, кем только ни работал! Окончив отделение политэкономии Института Народного хозяйства имени Плеханова, защитил диссертацию в Институте Красной профессуры, работал доцентом в институте, препо¬давал, а потом вдруг, написавши уже ряд знаменитых брошюр по выбранной специальности, «рванул» в журналистику. В газете «За индустриализацию!» он

заведовал экономическим отделом, в «Правде» был заместителем заведующего экономическим отделом, много писал, ездил по стране, был одним из лучших репортеров и обозревателей по экономике. Но... сказки, Салтыков-Щедрин, Гоголь, Уэллс — он зачитывался ими и, как признавался, ловил себя на мысли о том, как бы самому попробовать себя в сатире, в беллетристике. И стал пробовать в этих жанрах активно, когда пришел в «Крокодил». Начинал с фельетонов. Дальше — больше. Его выступлений побаивались — работал очень остро и точно. И, наконец, в 1934 году (отцу тогда было тридцать лет) он выпустил первую свою книжку, которая называлась «153 самоубийцы». Сразу по выходе этого сатирического сборника он был принят в Союз писателей. Был в этой книжке пятидесятистраничный памфлет «Эликсир сатаны», из которого уже после войны вырос интереснейший роман «Патент АВ». И была такая занятная история. В 1952-м году в «Комсомольской правде» появилась статья, в которой отца обвинили в плагиате, сказали, что он украл идею своего произведения у писателя А. Беляева («Человек, нашедший свое лицо»). Сами понимаете, какой позор! Лагин — литературный вор?! Кому-то хотелось в это верить (год-то какой!), а Борис Полевой категорически не поверил. Была создана специальная комиссия в Союзе писателей под председательством Полевого, проведено тщательное расследование, и, благодаря «Эликсиру сатаны», четко установлено, что не отец, а Беляев воспользовался его литературным за¬мыслом. Справедливость восторжествовала, но отцу она стоила инфаркта. А мне в школе был объявлен бойкот за то, что мой отец — литературный вор. Можете представить, каково мне было ходить в школу, пока в «Правде» не появилось опровержение!..

Вообще, отцу в «регалиях» страшно не везло, но он как-то очень спокойно к этому относился. Скажем, о «Хоттабыче» в печати было всего две (!) рецензии: одна в 1940-м году, когда вышло первое издание книги, другая — к 75-летнему юбилею отца, да и то, признаться, я «подсуетилась» и упросила приятеля, специа¬листа по фантастике, написать в «Литературку» юбилейную статью. Отец же сам никогда не организовывал себе рецензий, хотя всячески откликался, когда не очень удачливые талантливые люди просили его помочь. Или вот еще. Однажды к нам домой пришел модный фотокорреспондент газеты «Правда», пришел фото¬графировать отца в связи с присуждением ему Сталинской премии за роман-памф¬лет «Остров Разочарования». Сфотографировал, поздравил. Дело было в феврале 1953-го года... Нужны ли комментарии?!

Вот чем отец по-настоящему гордился, так это сввими боевыми наградами. Майор, затем капитан второго ранга, он прошел всю войну на Дунайской флотилии и Черноморском флоте, участвовал в обороне Севастополя, Феодосии, Одессы, воевал на Малой земле, освобождал Румынию. Его медали и «Красную Звезду» забрали у меня после смерти отца вместе с его флотской фуражкой и планшетом в Севастопольский музей. Там писателю Лагину отведен персональный стенд. А по¬том было «Трудовое Красное знамя», но уже на семи десятилетний юбилей.

Обычно мне становится как-то неуютно, когда, узнав мою фамилию, меня вос¬торженно спрашивают, не «дочь ли старика Хоттабыча»? Я отвечаю, что не дочь, иначе б мне было около трех тысяч лет, пытаюсь отшучиваться. Но мне начинают объяснять на полном серьезе, что сделал мой отец, открыв такого уди¬вительного, обаятельного и трогательного джинна, которого вот уже несколько поколений людей узнают с детства и любят потом всю жизнь. Назови «Хоттабы¬ча» — на лицах людей вспыхивает добрая улыбка. Всегда. И отсвет отцовской

творческой победы падает на меня, а меня так воспитали (после развода родителей я осталась с отцом), что мне становится как-то не по себе, когда я, вроде бы, «при¬мазываюсь» к чужой славе. Конечно, отец — самый близкий мне человек, но он, умница, сделал все, чтобы я не чувствовала себя писательской дочкой. Воспи¬тывал меня сурово, требовательно, заставил работать еще со школы (переписы¬вала ноты с переводом из тональности в тональность), не пустил после школы в «опереточные» артистки и в Институт кинематографии, заставил меня (а я не хотела) окончить педагогический институт... Ну, да ладно, не обо мне речь, хотя папины друзья, особенно поэт Михаил Светлов и прозаик Юрий Олеша, почему-то всегда причисляли меня к папиным «произведениям». Не знаю, может, и «произ¬ведение». Но когда мы с отцом стали работать как автор с редактором, здесь начались страшные распри, потому как каждый был чудовищно упрям, стоял на своем, дело выходило на крик и швыряние разными тяжелыми предметами (правда, не стеклом, зато на пол), а потом воцарялся мир, отец получал шоколад, конфеты или торт и, услышав, как в моей комнате дерзко верещала пишущая машинка, все-таки начинал работать. Мне приходилось еще до профессиональной машинистки перепечатывать страницы его будущих произведений — это была каторга: сплошная правка, сплошная чернота... Мама говорила, что такие же страницы летели со стола, когда отец ночами работал над «Хоттабычем». Потом, чтобы закончить, наконец, книгу, он на время уехал из Москвы, а в нашу «Комму¬налку» несколько раз приходили с ордером на его арест. Бог как говорится, спас. И Александр Фадеев, отправивший его в длительную командировку... Позже произведения отца нередко запрещали, они опубликованы только сейчас.

И вот «Старик Хоттабыч» в 1938 году стал печататься из номера в номер одновременно в журнале «Пионер» и газете «Пионерская правда». Успех был грандиозный. Отец признавался, что и сам того не предполагал. Но факт оставался фактом. А потом, в 40-м, книжка вышла отдельным изданием и... не появлялась внове до 1957-го. Поэтому первое издание стало библиографической редкостью (у меня дома, например, есть только один его экземпляр), а от отца стали ждать новых детских книг. Он начал было писать историю про смешного человечка Три- тутика (тоже сказочного и тоже в нашей жизни), но началась война и к Триту- тику отец вернулся много позже, сделав очень интересный цикл радиопередач. На радио он сочинял также залихватские истории про новые похождения великого вруна-барона Мюнхгаузена в цикле «Клуб знаменитых капитанов», на радио потом появился и Хоттабыч — пластинка из этой радиопередачи переиздается очень часто на протяжении уже более тридцати лет, и ее всегда трудно купить.

В войну было не до детских книг и Тритутиков. Работая в севастопольской флотской газете, уходя в тяжелые десанты, отец писал о боевых товарищах (потом из этого родилась его повесть «Броненосец «Анюта»), вновь вернулся к стихам, с которых начинал когда-то свою литературную деятельность (его очень хвалил Маяковский и печатал в своем «Новом Лефе»). А после войны, как я уже говорила, последовали новые книги в жанре фантастического политического памфлета — «Патент АВ», «Остров Разочарования», «Атавия-Проксима», «Съеденный архи¬пелаг», «Майор Белл Эндъю», «Белокурая бестия», «Обидные сказки» и, наконец, самое любимое его детище — роман «Голубой человек».

Все эти книги достаточно хорошо известны, особенно «Патент АВ» и «Голубой человек», но так случилось, что многие читатели обычно полагают, что существуют как бы два Лагина: один — сатирик, а другой — автор «Старика Хоттабыча».

Отца это огорчало. Но утешало другое: за всю свою жизнь он ни разу не видел своих книг на прилавках книжных магазинов: они «разлетались» мгновенно. Однажды, незадолго до смерти отца, нам позвонил один из его друзей и сказал: — Давай ноги в руки и беги на Кузнецкий, там продают «Голубого человека»... Отец чувствовал себя неважно и отправил на Кузнецкий меня. Увы, когда я приехала (а дорога недолгая), книги там уже не было...

А еще он пытался тщетно бороться с «растиражированием» образа Хоттабыча: ограничивал его появление на сценах, на манеже, в разного рода массовых пред¬ставлениях, не разрешил экранизацию книги в мультипликации и т.д. Теперь с тем же приходится, но с большим, замечу, успехом бороться мне (характер, видимо, у меня покрепче!). Останавливаю экранизации его романов (его книги все- таки прежде всего для чтения, интонация трудно переносится на экран, а ведь она, авторская интонация, играет огромную роль в его творчестве). Но, бесконечно любя музыку (у него был отличный баритон, но отец сбежал из Минской консер¬ватории), он увлекся новым жанром мюзикла, написал с поэтом Юрием Энтиным пьесу по мотивам «Хоттабыча», а талантливый композитор Геннадий Гладков написал музыку. Вот уже почти пятнадцать лет мюзикл «Хоттабыч» не сходит со сцен, а пластинку с записью этого мюзикла достать еще труднее, чем «канони¬ческого», радийного «Хоттабыча», хотя ее тоже часто переиздают.

...Очень трудно писать про отца. Знаешь многое, не знаешь, как об этом многом сказать и что будет особенно интересно читателям. Мне-то самой драгоценным кажется едва ли не все. И то, как отец силой втягивал меня в музыку (добился — стала музыкальным критиком), и то, как заставлял аннотировать крошечные рас¬сказы Чехонте, когда я стала заочно учиться в Институте кинематографии. И то, как он был добр и отзывчив к людям. И как бесконечно любил нашего черного кота Кузю, который снялся в двенадцати фильмах. И то, как, узнав, что где-то на окраине Москвы показывают фильмы «Оливер» или «Моя прекрасная леди», ездил смотреть их раз по двадцать. И как был счастлив, когда я написала первую в своей жизни рецензию на спектакль по Салтыкову-Щедрину. И как нервничал, когда изредка ездил ко мне на кинолекции... А то, что сейчас я спокойно надеваю наушники и сажусь в радиобудке кинотеатра, чтобы переводить фильм с англий¬ского языка, заслуга тоже его, папина. Чего ему стоило заставить меня учить язык! И ведь что придумал: переведет мне несколько страниц из Агаты Кристи (когда ее еще у нас почти не издавали), а потом бросит: — Дальше читай сама!.. Вот и приходилось читать. А потом и пристрастилась...

Отец тоже очень любил детективную литературу, но сам обратился к этому жанру лишь однажды — когда сочинил сценарий мультпародии «Шпионские страс¬ти». Его кумирами были ранний Чейз, Сименон и Агата Кристи, которую он ласково звал «Агафьей». А из фантастики ближе всего ему были Уэллс и Бредбери. «Марсианские хроники» он перечитывал не меньше двух раз в год... Еще любил кино, итальянский неореализм, классический мюзикл. Очень хорошо знал живопись, предпочитая фламандскую школу. Очень интересовался естествознанием и физикой, дружил с Л. Ландау и В. Гинзбургом... И был у него один экземпляр «Хоттабыча», где ему оставляли автографы его именитые чита¬тели. Кого там только нет! — от космонавтов до известных актеров!..

Но главное — он был остроумным и очень добрым, в чем-то и наивным, но очень теплым человеком, получающим удовольствие от деланья добра другим и искренне радующимся чужим успехам. Помню, прочитав «Эру милосердия»

братьев Вайнеров, написал им длинное письмо — почти статью, причем восторжен-ную, об открытии ими нового типа героя в нашей литературе — Глеба Жеглова...

Нет, всего не скажешь. Да и надо ли?! В 1979 году отец ушел из жизни. Была страшная июньская жара, и в Союзе писателей мне сказали, что не стоит устраи¬вать панихиду в Доме литераторов, потому что носа на улицу не высунешь и никто не придет... Пришли многие. Очень многие, выросшие на том редкостном «эликсире доброты», которым обладал писатель Лазарь Иосифович Лагин. На памятнике ему я заказала высечь по камню рисунок Виталия Горяева с супер-обложки «Старика Хоттабыча». И просто написала: «Л. Лагин. 1903 —1979». Больше ничего. Не знаю, одобрил бы отец это, но мне кажется, что я поступила правильно. Не случайно же и папу часто «за глаза» просто называли Хоттабычем. Но его джинн был куда старше. Отец прожил только семьдесят пять...

https://fantlab.ru/edition28640

*****

"Я люблю фантастику и потому слежу за всем, что о ней пишут." Но интервью с дочерью Лагина интересно не только поэтому. Здесь достаточно ярко показаны приметы времени, когда быть евреем становилось опасно для жизни.

Конечно, все романы, упоминаемые в этом интервью, я читал. И даже могу ответить на вопрос, на который не ответила дочь писателя. Думаю, она лукавила: ответ ей известен.

Вопрос о происхождении сюжета "Старика Хоттабыча". Есть такой английский писатель — Ф.Энсти — Anstey. Он написал роман "Медный кувшин". Герой покупает в антикварной лавке старинный кувшин, оттуда выходит джинн и начинает выполнять приказы своего освободителя. Конечно, желания и соответственно приключения героя соверешнно иные, но главная коллизия та же: незнакомство джинна с современной жизнью постоянно ставит героя в неловкое положение.

Конечно, "Старик Хоттабыч" — совершенно самостоятельное произведение, но первый толчок к рождению сюжета здесь.

Примерно так же история, что с "Волшебником Изумрудного города", только Волков в первой книге гораздо менее самостоятелен по отношению к Фрэнку Бауму.

Интервью взято из "Общей газеты", Э47 (381) за 23-29 ноября 2000 года, стр. 14.

ХОТТАБЫЧ РОДИЛСЯ НА СЕВЕРЕ

Про старика Хоттабыча и Вольку знают очень многое, а вот про автора, которому в декабре исполнилось бы 97 лет. . . Занавес приоткрывает нам дочь писателя искусствовед Наталья ЛАГИНА.

В. — Ваш отец написал только одну книгу?

О. — Нет, конечно. Если бы вы интересовались фантастической литературой, вы бы никогда не прошли мимо его романов "Остров разочарования", "Патент АВ", "Трагический астероид", "Голубой человек". . .

В. — Виноват. Утешает лишь то, что я не одинок в своих заблуждениях. Расскажите, откуда к нам явился писатель Лагин.

О. — Из Витебска, из нищей еврейской семьи. Дед гонял плоты по Западной Двине, работал продавцом в скобяной лавочке. Но все его пятеро детей — интеллигенты в первом поколении. Отец был старшим. Его настоящие имя и фамилия Лазарь Гинзбург. Он взял первые две буквы из имени, три из фамилии, получился псевдоним Лагин. Но Гражданскую он прошел под своей настоящей фамилией, потом поступил в Минскую консерваторию, сбежал из нее и окончил Плехановский институт и аспирантуру Института Красной профессуры. Кандидат экономических наук. Потом газета "За индустриализацию", "Правда". . .

В.- Как же экономист превратился в писателя?

О. — Прозу отец писал с 20-х годов. В 1934-м вышла сатирическая книга "153 самоубийцы". Пригласили в "Крокодил", стал заместителем главного редактора — известнейшего публициста Кольцова. Кольцова арестовали, якобы как врага народа. . .

В. — А как же уцелел ваш отец?

О. — Чудом. Когда-то он поддержал молодого Фадеева, а тот в ответ вовремя предупредил об опасности и отправил "крестного отца" в командировку на Север. Мама рассказывала, что целый год почти каждый день чекисты приходили с ордером на арест (ордер был действителен только сутки). Отсиделся в холоде, продолжал там писать "Старика Хоттабыча". Потом вернулся, в 38-м начал печатать книгу в "Пионере" и "Пионерской правде". В 40-м вышла книга, но ее очень скоро изъяли, потому что арестовали художника Ротова, и не издавали до 57-го года.

В. — Отличался ли второй вариант, который стал классикой для советских детей, от первого?

О. — Классикой? Не уверена. Первый вариант мне нравится больше. Он менее многословен, политизирован, меньше второго в два раза.

В. — Ваш отец воевал в Отечественную?

О. — Он ушел добровольцем в морскую пехоту, служил в политуправлении армии. Участвовал в обороне Одессы, Севастополя, был на Малой Земле.

В. — Прозаик, поэт — в морскую пехоту?

О. — Да, он писал стихи, их хвалил Маяковский — в письмах просил писать больше. Отец ответил однажды: "Так, как вы, Владимир Владимирович, не могу, а хуже не хочется". О войне написал книгу "Три черноморца", которую хотели экранизировать, но запретила не цензура,а сам папа. Он вообще многое и себе, и другим запрещал. Работал на радио, принимал участие в популярнейшей передаче "Клуб знаменитых капитанов". В 1948 закончил роман-памфлет "Патент АВ". Союзом писателей руководил тогда Николай Тихонов. Он вызвал к себе "не тихого" антисемита Анатолия Софронова и приказал печатать роман в "Огоньке" из номера в номер. За роман "Остров разочарования" отец был выдвинут на Сталинскую премию.

В. — Получил?

О. — Нет. Хотя многие тогда утверждали, что Катаев получит премию первой степени, а Лагин — второй. Просто это была весна 1953 года. Что-то изменилось в самый последний момент. Фадеев утешал: "Лазарь, тебя здорово будут издавать в XXI веке".

В. — Значит, вот-вот?

О. — Не скажите. . . Литературным наследством владею я, но что-то, кроме Хоттабыча, пока не востребовано.

В. — Наш "экспресс" воспоминаний не сделал важной остановки на станции "Семья".

О. — Семья распалась после войны. Мама вышла замуж за пресс-атташе югославского посольства. Потом мужа в Югославии арестовали, эта участь грозила и маме. Спас ее любимец Сталина писатель Николай Вирта, предложил руку и сердце. Андрей Кончаловский в своей книге "Низкие истины" пишет, что Татьяна Лагина была одной из трех самых красивых женщин Москвы. Но остаться с матерью я не смогла. Слышать каждое утро от отчима: "жидовское отродье" — не слишком приятно. Ушла к отцу. А у него тоже была специфичная педагогика. Он давал деньги на учебу в музучилище, на уроки английского языка, а на шмотки не давал. Я, чтобы не выглядеть "чучелом", переписывала ноты. Но отец хорошо меня воспитал, я без него уже смогла крепко стоять на ногах.

В. — И все-таки почему мы так мало знали и знаем об авторе Хоттабыча?

О. — А он не высовывался. При всей своей безумной лени, он сидел и работал.

В. — Лени? В чем она выражалась?

О. — В чем угодно. Вместо того чтобы писать, он мог ходить в кино на три сеанса в день. Он мог бы написать в три раза больше, но предпочитал в 25-й раз посмотреть "Мою прекрасную леди". Его "подкармливал" "Детгиз". Присылал на рецензии рукописи. Однажды очень просили разругать рукопись молодых и еще никому не известных писателей Стругацких "Страна багровых туч".

В. — Разругал?

О. — А вот и нет! Послали на окончательное уничтожение, а получили восторженную оценку. В издательстве чуть не удавились, но книга вышла. Так родились Стругацкие.

В. — Как параллельно с отцом жили вы?

О. — Училась в школе, поступила в ГИТИС. Отец был в ужасе и настоял на уходе. Поступила в Ленинский институт, окончила его. . . Я благодарна отцу за его запрет, но училась я трудно. Меня все время называли товарищ Гинзбург. . .

В. -Антисемитизм в начале шестидесятых?

О. — Многие ушли. Остались только я и дочка Казакевича.

В. — Отец не рассказывал, как родился сюжет Хоттабыча?

О. — Нет. Я не люблю эту книгу.

В. — Миллионы любят, а вы?

О. — Имею право — как дочь.

В. — А вам не хотелось спросить?

О. — Он предпочитал задавать вопросы, а не отвечать на них.

В. — Почему?

О. — Вероятней всего, из-за врожденных черт характера и привнесенных тоже. Такая жизнь: две войны, аресты друзей, грядущий собственный арест. Он был трудным человеком. Однажды запустил в маму медной пепельницей. Попал чуть правее виска.

В. — В Литинституте я учился в семинаре Льва Кассиля. Его имя звучало громко, а имя вашего отца — нет. Почему?

О. — У Льва Кассиля я люблю только одну фразу: "Наша кошка тоже еврей?" Отец говорил: в нашей стране об одаренности человека нужно судить не по количеству наград, а по отсутствию оных. Он не был вхож в те места, в которых раздают премии. Ученики пытались помочь ему обрести "громкость". Например, Толя Алексин, будучи секретарем Союза писателей. И все же нужно было идти кому-то поклоняться, а он был гордым человеком и ни перед кем голову не гнул. А евреем быть немодно и в наше время,

В. — Он был в душе диссидентом?

О. — Как вам сказать. Он не мог не понимать, что творится вокруг, но предпочитал не говорить об этом. Во-первых, из-за замкнутости, во- вторых, из-за прослушки, установленной в доме во время процесса над Синявским и Даниэлем. Мы выходили на улицу и откровенно говорили только там. С горечью рассказывал, например, как готовил "посадки" Горький. Считал, что я должна запомнить все это. Это был 78-й год.

В. — Рассказывал, но не оценивал?

О. — У нас слишком многих посадили в семье. Такое не забывается. Требует коррекции своих желаний.

В. — Оценки оставались внутри?

О. — Оценки давала я, а он кричал: "Тебя посадят! Мы с двоюродным братом — крупным физиком, учеником Андрея Сахарова читали "Континент". Он стучал в дверь и повторял: "Вас посадят обоих". Вот и судите сами, каким диссидентом был он.

В. — У него не было желания уехать в Израиль?

О. — Никогда.

В. — А как бы оценил он наше время?

О. — Не берусь домысливать за него. Он слишком близко принимал все к сердцу. Он умер в 75 лет. Инсультов до того было четыре, но умер от пятого. Уверена, что он бы не перенес распада страны, в создании которой принимал участие. Добивала смерть друзей, они умирали один за другим. Теперь уходы ранят меня. Это, вероятно, наследственное. Моя последняя рана — смерть Марка Галлая. Тяжело.

В. — А друзья отца, его ученики с путевками на жизнь остались вашими друзьями?

О. — Немногие помнят или помнили. Трудно с этим мириться. Не понимаю, как с этим мирился отец. . . Но были и есть другие. Стругацкие, например.

В. — Его и ваши учителя и любимые писатели?

О. — В доме их всегда было двое — Гоголь и Салтыков-Щедрин.

Мне писатель Лагин стал после этого разговора понятнее. Надеюсь, станет понятнее и читателю."

Геннадий Жаворонков

http://gaijin-life.info/letters/00/l01120...

*****

ЛАГИНА НАТАЛЬЯ ЛАЗАРЕВНА 1515374 03.12.1936 ЧЕРНЯХОВСКОГО УЛ 4 82

Наталья Лазаревна Лагина

Запись:910630

Полное дерево

Поколенная роспись

Род Лагины

Пол женщина

Полное имя

от рождения Наталья Лазаревна Лагина

Родители

♂ Лазарь Иосифович Гинзбург (Лагин) [Лагины] р. 4 декабрь 1903 ум. 16 июнь 1979

♀ Татьяна Васильева (Лагина, Вирта) [Васильевы]

Заметки

Дочь известного советского писателя Наталья Лазаревна ЛАГИНА родилась в 1941 году, родители её развелись в 1946-м, так что у Л. было ещё двое отчимов. Занималась журналистикой, выступала как театральный и музыкальный критик. В 2000-х решила продолжить известную сказку отца, опубликовала две книги серии «И снова Хоттабыч».

http://bvi.rusf.ru/encyc/okul_l.htm

Наталья Лагина, дочь писателя, поделилась воспоминаниями о том, как родился сюжет:

«Много лет спустя отец показал мне дореволюционного издания книжку английского писателя Ф. Анстея «Медный кувшин», попавшую ему в руки ещё в 1916 году и в какой-то мере подтолкнувшую его к первоначальному замыслу будущего «Хоттабыча».

http://portal-kultura.ru/articles/books/1...

http://pseudology.org/Literature/LaginLI....

Ближайшие предки и потомки

Деды

♂ Иосиф Файвелевич Гинзбург

брак: ♀ Ханна Лазаревна

♀ Ханна Лазаревна

брак: ♂ Иосиф Файвелевич Гинзбург

Деды Родители

♂ Лазарь Иосифович Гинзбург (Лагин)

рождение: 4 декабрь 1903

брак: ♀ Татьяна Васильева (Лагина, Вирта)

смерть: 16 июнь 1979

♂ .

брак: ♀ Татьяна Васильева (Лагина, Вирта)

♂ Николай Евгеньевич Вирта Карельский (Вирта)

рождение: 6 декабрь 1906, Каликино, Тамбовская губерния, Российская империя

брак: ♀ Тамара ? (Вирта)

смерть: 3 январь 1976, Москва, РСФСР, СССР

♀ Татьяна Васильева (Лагина, Вирта)

брак: ♂ Николай Евгеньевич Вирта Карельский (Вирта)

Родители == 3 ==

♀ Наталья Лазаревна Лагина

== 3 ==

ВасильевыГинзбургиКарельскиеЛагины

http://ru.rodovid.org/wk/%D0%97%D0%B0%D0%...

ЛАГИНА Наталья

Дочь известного советского писателя Наталья Лазаревна ЛАГИНА родилась в 1941 году (а вероятнее – 3 декабря 1936 года), родители её развелись в 1946-м, так что у Л. было ещё двое отчимов. Занималась журналистикой, в 1960-е годы работала в журнале «Юность», выступала как театральный и музыкальный критик. Автор трёх книг об артистах. В 2000-х решила продолжить известную сказку отца, опубликовала две книги серии «И снова Хоттабыч» (2006, 2008).

https://fantlab.ru/blogarticle30291

В 1905 году по Белоруссии прокатилась волна еврейских погромов. 31 октября 1905 года на вокзале Либаво-Роменской железной дороги в Минске расстреляли демонстрацию ремесленников, выступавшую за социальные реформы, в том числе против бесконечных ограничений для жителей еврейских черт оседлости (так называемый Курловский расстрел). В 1914 началась Первая мировая война, в 1917 — революция… Как вспоминала дочь Лагина, Наталья, Лазарь Иосифович свое нищее детство вспоминать не любил. Не удивительно, что он всем сердцем принял революцию.

В Минске Лазарь Гинзбург в 1919 году закончил школу и, едва получив аттестат, отправился добровольцем на фронт. Затем в 1920 году вступил в ВКП (б) и начал руководить комсомольской организацией: сначала фронтовой, а затем — и всей Белоруссии. По сути, он и создавал белорусский комсомол.

По направлению командования, одаренный музыкально Гинзбург год обучался в Минской консерватории, но не слишком успевал по теоретическим предметам, а потому забросил ее. Тогда же он начал печататься в газетах — фронтовых, районных, республиканских, а в 1922 году познакомился с Маяковским, высоко оценившим его короткие стихи, но раскритиковавшим поэму. Как вспоминала в интервью газете «Культура» дочь Лагина, у них в доме даже хранился журнал «Леф» с автографом Маяковского. Тогда же Лазарь Гинзбург взял себе псевдоним, состоявший из первых слогов имени и фамилии.

В 1924 году Лагин переезжает в Москву и поступает… в Институт народного хозяйства — будущий Плехановский. Вероятно, идея получить образование, которое точно даст ему «кусок хлеба», оказалась сильнее гуманитарных наклонностей Лагина.

Тем не менее, одновременно с обучением экономике, по которой он позже защитил кандидатскую в Институте красной профессуры, Лагин посещает мастерскую «отца русского символизма» Валерия Брюсова, организованную при Наркомпросе. Поэт всем сердцем принял революцию, искренне симпатизировал Ленину и собирал вокруг себя не менее преданных революции учеников. В октябре 1924 года Брюсов скончался, буквально на 9 месяцев позже вождя революции и своего кумира.

Примерно в это же время Лагин решил оставить поэзию, потому что, как вспоминает в своей статье об отце Наталья, «как Маяковский писать не мог, а хуже — не хотел». В то время он уже всерьез увлекся журналистикой и начал писать сатирическую прозу — «Обидные сказки». Кстати, именно они, по мнению писателя, являлись главным произведением его жизни.

Все знавшие Лагина близкие люди, в том числе Аркадий Стругацкий, в своих воспоминаниях, уверяли, что куда больше, чем «Стариком Хоттабычем», Лагин гордился своими фронтовыми наградами, особенно Орденом Красной звезды. Автор Хоттабыча прошел войну с Дунайской военной флотилией от Измаила до Днестровского лимана, участвовал в боях за Одессу, Николаев, Херсон, в десантных операциях в Новороссийске.

Затем, уже в должности писателя политуправления фронта Лагин «…делал все, что положено было делать писателю на фронте: писал листовки, рассказы, фельетоны, выступал перед бойцами и офицерами по политическим и военным вопросам, читал им свои произведения, писал истории кораблей и частей морской пехоты…, — рассказывает Аркадий Стругацкий в своей статье «О Лазаре Лагине». — Он сочинил даже несколько песен, которые, по его выражению, «краснофлотцы пели, потому что лучших тогда не было».

Дух времени делили, как умели

Экономическая учеба Лагина прерывалась то очередным вступлением в Красную армию и военной службой, то направлением его как подающего надежды журналиста-стажера в «Крокодил», где он дорос в 1934 году до должности заместителя главного редактора. Возглавлял «Крокодил» в то время известный публицист, создатель журнала «Огонек» Михаил Кольцов.

Кольцов симпатизировал Лагину, находя у него не только журналистский, но и редакторский талант обнаружения новых талантливых авторов. Говорят, что именно Лагин первый высоко оценил талант Александра Фадеева, затем — уже в 1959 году — не дал выбросить в редакторскую корзину «Детгиза» первую книгу братьев Стругацких «Страна багровых туч». Все внутренние редакционные правки самых важных материалов также доверяли Лагину.

Напомним, что уже с 1933 года обстановка в стране, где начали чистить ряды и искать врагов революции, становилась все более напряженной, пока в 1937 не начался уже массовый террор.

В 1939 году преданный сталинист Кольцов, выполнявший особые поручения Сталина во время гражданской войны в Испании, был обвинен… в шпионаже в пользу Англии. Говорят, что он не вынес допросов, признал вину и в 1940-м году расстрелян. По другой версии, бывший главный редактор «Крокодила» умер в лагере в 1942 году. Почему «вождь всех народов» решил избавиться от Кольцова: то ли тот слишком много знал, то ли был слишком самостоятельным.

Ощущение, точно описанное Осипом Мандельштамом — «мы живем, под собою не чуя страны» — царствовало над умами советских граждан «от Москвы до самых до окраин». И при этом невиданным могуществом обладала не просто безликая система, а человек, который стоял надо всеми и «правил бал».

Недаром же мысль о том, что некоего беса могут «притянуть» в советскую Москву обстоятельства или любопытство, пришла в голову и Булгакову, и Лагину, а, возможно, и кому-то еще. Ранее та же идея для сюжета пришла Ершову, а Николай Васильевич Гоголь направил своего Вакулу верхом на черте в Санкт-Петербург («Ночь перед Рождеством»), так что вполне вероятно, что поворот сюжета с бесом, явившимся в обычную жизнь — плод — общего бессознательного.

Скорее всего, не только Булгаков и Лагин объясняли царящий в стране террор проявлением нечистой силы. Но существует и навязчиво муссируется легенда, что свой замысел о появлении некой адской сущности в Москве и ее дальнейших приключениях Булгаков пересказал Лагину в приватной беседе еще в начале тридцатых годов.

Хоттабыч — русский Карлсон?

Никаких весомых фактов, доказывающих, что писатели были знакомы, никто, тем не менее, привести не может. Однако вновь и вновь всплывают аналогии в сюжетах: Воланд со свитой местом для развлечений выбрали «Варьете», там же Воланд сыпал деньги в толпу зрителей, которые проявляли нездоровую алчность.

Хоттабыч проявлял свое остроумие в цирке — с фокусником, а деньги раздавал зрителям у входа. Но никаких особых эмоций те не выказывали.

Летали Волька с Хоттабычем на ковре-самолете, а Маргарита — на борове, в которого превратился сосед Николай Иванович. Иванушка — на Коньке-Горбунке, а Кузнец Вакула в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», как мы уже упоминали — в Петербург на черте. Значит ли это, что писатели что-то друг у друга переписывали, или первоисточник все же находится в народных сказках, где самолет еще не изобрели?

Известно лишь, что Булгаков и Лагин начали писать свои романы в 20-х годах ХХ века в одной и той же стране и вращались примерно в одной и той же среде, для которой были характерны одинаковые речевые обороты. В похожести языка в «Мастере и Маргарите» и в «Хоттабыче» периодически обвиняют Лагина. Но он, напомним, общался в той же литературной среде, что и Булгаков, и в ходе редактирования неоднократно видел и переписывал одни и те же обороты и выражения, свойственные этому времени. Потому они просто не могли не стать частью языка.

Кроме того, как писал Лагин, идею написать нечто интересное по мотивам «Тысяча и одной ночи» подал начинающему литератору писатель, киновед и сценарист Виктор Борисович Шкловский (он был старше Лагина на 10 лет), с которым он общался в брюсовской студии. Узнав, что Лагин читает эту книгу, Шкловский предложил ему написать литературную работу о системе повторов в этом произведении.

Приведу современный пример — выражения, свойственные сценаристам российского кино, которые, кстати, прекрасно обыгрывались в диалогах сериала «Оттепель». Речь в данном случае не идет об общеизвестных и довольно современных англицизмах — «дедлайне» — сроке сдачи материала или номера, и первом или последнем «драфте» — первом или последних исправлениях в сценарии.

Встречаются и такие странные сокращения-обозначения, как ТЖД — тяжелая женская доля (употребляется для описания жанра дамских мелодрам, например, для «Первого канала»). ГВГ — глаза в глаза (близость или антагонизм героев), ПВД — поцелуй в диафрагму, то есть, когда в финальном кадре герои целуются «под занавес», то есть, под затемнение, ГГ — главный герой. «Шапка» — когда проект заканчивается, и все, кто его делал, отмечают это в питейном заведении и смотрят премьерный показ по ТВ или же первую копию.

Получается, что любой сценарист, хоть как-то употребивший эти выражения в диалогах к серии или «полному метру», когда не снимается «кино про кино», как в великолепной «Оттепели», является плагиатором? Почему-то не верю.

Есть в «Хоттабыче» и откровенно цитируемые нарочито-восточные выражения из «Тысячи и одной ночи». Например, «О, Волька ибн Алеша, свет очей моих!», или «Если бы Земля была шаром, воды стекли бы с нее вниз и люди умерли бы от жажды, а растения засохли. Земля, о достойнейший и благороднейший из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой «Океан». Или диалог «— Потряс ли ты своими знаниями учителей и товарищей своих? — Потряс…». Но это — литературный прием, который позволяет раскрыть характер персонажа.

Недаром и сам писатель утверждал, что идея написать «Старика Хоттабыча» появилась у него после многократного прочтения «Сказок 1001 ночи» еще в 1924 году. Окончательно же она сформировалась во время длительной командировки на остров Шпицберген в 1937-м, куда Лагина отправил Фадеев, зная, что сгущаются тучи над Кольцовым. Отсюда и подробное описание путешествия Вольки и Хоттабыча в Арктику. Там Лагин, по его собственным словам, и написал свою сказку о добром джинне, которого нелегкая занесла в Москву из стародавних времен.

Воланд, как вы помните, добротой не отличался, а суд над «грешниками» творил на свой манер: то в свинью похотливого соседа превратит, то голову в «Варьете» глупому конферансье Бенгальскому открутит с помощью кота Бегемота, а вовсе не пионеров воспитывал.

Хоттабыч тоже мстил, но плохим мальчишкам, то в Йемен (в первом варианте — в Индию) в рабство пошлет, то вредного Гогу-Пилюлю лаять заставит, чтоб гадости не говорил. Правда, и он вмешивался в московские события, например, в футбольный матч. Надо отметить, что о результатах этого вмешательства забывали так же волшебно быстро, как о визите Воланда со свитой в Варьете, или как о видных деятелях культуры, театра и кино, впавших в немилость к властям в советское время.

«Неужели этим двадцати двум приятным молодым людям придется бегать по столь обширному полю, терять силы, падать и толкать друг друга только для того, чтобы иметь возможность несколько мгновений погонять невзрачный кожаный мячик? И все это лишь потому, что на всех нашелся для игры только один мяч?».

На том же футбольном матче он чуть не превратил в жабу юную продавщицу мороженого.

«А-а-а! Ты хочешь извести меня своим проклятым эскимо! Так нет же, это тебе не удастся, презренная! Мне хватит на всю жизнь тех сорока шести порций, которые я, старый дуралей, съел в цирке и чуть было не отправился к праотцам. Трепещи же, несчастная, ибо я сейчас превращу тебя в безобразную жабу!..».

Согласитесь, что вся эта стилизация, не более чем приправа к завидному чувству юмора автора, которое и полюбилось его юным читателям. Доверительная интонация, свойственная только Лагину, его искренняя вера в чудо, в сказку и запомнилась многим со школьных лет.

Лагин: «Я пишу не для кино!»

В интервью газете «Культура» от 4 декабря 2013 года Наталья Лагина объясняет: «Ведь в чем изначально функция Хоттабыча? Он помогает детям. Он не общается со взрослыми, а становится старшим товарищем для мальчишек. Это русский Карлсон, которого придумал себе одинокий ребенок».

Небольшая сказочная повесть, которая вышла одновременно в журнале «Пионер» и «Пионерской правде» сначала как чтение с продолжением. А в 1940 году «Хоттабыч» вышел уже отдельной книгой. С тех пор она неоднократно издавалась, причем на разных языках, и переделывалась «в духе времени», многократно увеличиваясь в объемах. В том числе, и в 1954 году — после смерти Сталина.

По этой книге Лазарь Лагин в соавторстве с его фронтовым товарищем, писателем Александром Кроном написал сценарий фильма. Его поставил режиссер Геннадий Казанский в 1957 году. На киностудии «Ленфильм», в то время как считал Лагин, совершенно не умели работать с детьми. Вытянул фильм, по его же мнению, лишь талантливый актер Николай Волков. Тем не менее, фильм растащили на цитаты, сочиняли про главных героев многочисленные анекдоты.

Однако Лагин решительно снял свое имя из титров, хотя многие современные критики считают, что фильм лучше книги. В нем больше динамики, не чувствуется «заредактированности», то есть, многократных исправлений, которые Лагин делать ни за что не хотел. Но объем авторских листов при этом вырос вдвое. В первоначальном виде (как она вышла в 1940 году) книгу издал Аркадий Стругацкий уже после смерти Лазаря Иосифовича.

Впоследствии Лагин не мог воспринять не только экранизации «Хоттабыча», но и спектаклей по его мотивам. Он считал, что пишет не для кино, и ни один фильм его идей по этой сказке передать не может. При этом у Лагина есть и собственная мультипликационная фильмография:

Жил-был Козявин (1966) (Житие Козявина, который был чрезвычайно исполнительным сотрудником, но ничего не делал без приказа. Весь фильм ищет Сидорова — кассира. Режиссер: Андрей Хржановский В ролях: Александр Граве).

Про злую мачеху (1966) (Сказка для родителей младшего, среднего и старшего возраста о трудностях воспитания родных и неродных детей. Режиссеры: Валентина и Зинаида Брумберг).

Происхождение вида (1966) (Юмористическое повествование о происхождении человека. Режиссер: Ефим Гамбург. В ролях: Анатолий Папанов.)

Шпионские страсти (1967) (черно-белый мультфильм, снятый как кинопародия на детективные штампы. Режиссер Ефим Гамбург).

Внимание, волки! (1970) (история о современном Маугли, перевоспитанном, но не забывшим своей жизни среди волков. Режиссер Ефим Гамбург).

Часть мультфильмов написана по «Обидным сказкам».

Повторно обвинения в плагиате настигли Лагина и после войны. Как пишет в своей статье о Лагине Аркадий Стругацкий: «В 1952 году в «Комсомольской правде» была опубликована статья-фельетон, в которой некто Гаврутто обвинил Лагина в том, что его роман «Патент АВ» является плагиатом повести А. Беляева «Человек, нашедший свое лицо». Не застенок, не лесоповал, конечно, но обвинение это стоило Лагину немало нервов и здоровья. (Впрочем, специальная комиссия Союза писателей под руководством Бориса Полевого доказала, что как раз А. Беляев мог заимствовать идею своего произведения из конспекта романа Л. Лагина «Эликсир сатаны», опубликованного еще в тридцать четвертом году. Странно, право: случись это сейчас, я бы в два счета показал с книгами в руках, что эти два произведения не имеют между собой ничего общего.)». В общем, ложечка нашлась, а осадочек остался.

Фантастическая книга «Патент АВ» рассказывает о том, как в некой вымышленной стране Аржантейе доктор Стифен Попф изобретает чудесный эликсир, позволяющий ускорить рост любого живого организма во много раз. Об изобретении узнает злой миллионер и пытается сначала использовать его для своего обогащения, ускоренно выращивая продукты, а затем — покорных солдат и полицейских. После обвинений и разборов на комиссии у Лагина случился инфаркт, но ему удалось восстановиться и продолжить работу. Писатель умер 16 июня 1979 года от пятого инсульта.

Надо сказать, что Лагин написал достаточное количество замечательных фантастических романов и повестей, которые словно скрываются для массового читателя в тени легендарного «Хоттабыча», который, как признают сейчас, был советским «пионером» в стиле фэнтези. Итак, библиография:

Броненосец «Анюта» (1945) (военная повесть)

Патент «АВ» (1947—1948)

Остров разочарования (1947—1951) (военный фантастический роман о пяти членах экипажа подлодки, попавших на остров, где расположен немецкий гарнизон).

Атавия Проксима (1956) (фантастический роман о событиях, развернувшихся на острове Аттавия, где власти так были напуганы распространением коммунизма, что решили направить ядерный ракетный удар по нескольким капстранам. Но взрыв происходит на территории самого острова, который уносит в космос…).

Обидные сказки (1961) (сатирические короткие притчи).

Майор Велл Эндъю (1962) — (считается своеобразным продолжением «Войны миров». Один из сильнейших романов Лагина).

Съеденный архипелаг (1963) и Белокурая бестия (1963) — социальные памфлеты.

Голубой человек (1966) (фантастический роман о студенте, неожиданно попавшем в прошлое, где он встретился с Лениным и успел поучаствовать в революционной борьбе).

Жизнь тому назад (1974) (автобиографическая повесть).

Статья составлялась по данным открытых источников.

Алиса Агранат, 4 декабря 2015, 10:14 — REGNUM

Подробности: https://regnum.ru/news/2024622.html Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.

1921 — Первые рабкоровские публикации в комсомольской печати. Стихи, заметки...

1921 — НЭП

1922 — Ростов-на-Дону. Показал собственные стихи Владимиру Маяковскому

1922 — 20 декабря. Создан Советский Союз

1923 — Минск. Консерватория. Отделение вокала. Студент. Обладал красивым голосом и любил перь старинные романсы

1924 — Москва. Литературная студия Валерия Брюсова. Студиец

1924 — Начал цикл "Обидные сказки": Старик Хотабыч, Аморалка, Два брата, Hаше вам прочтение! Ошибка Матвея, Прометеевы страсти...

1925 — Москва. Институт народного хозяйства имени К. Маркса. Отделение политэкономии. Выпускник

1925 — РККА. Военнослужащий

1926 — 13 апреля. Газета "Ленградская правда", № 89. О Хозяйственном положении Советского Союза и политике партии

1930 — Москва. Институт красной профессуры. Аспирантура. Кандидат экономических наук

1930 — Отец стал самым грамотным наборщиком "Известий"

1930 — Газета "За индустриализацию". Сотрудник

1933 — Газета Правда. Сотрудник

1934 — Сатирическая книга "153 самоубийцы"

1934 — Журнал "Крокодил". Заместитель главного редактора (Михаил Ефимович Кольцов). Корреспондентом журнала был до конца жиизни

1935 — Памфлет "Эликсир Сатаны", Происшествие в Hескучном саду

1936 — Союз писателей СССР. Член

1937 — Рассказ "Без вести пропавший"

1938 — Журнал "Пионер" и газета "Понерская правда" одновременно напечатали Старик Хотабыч. Сюжет (Медный кувшин) скоммунизден у Ф. Энсти (Thomas Anstey Guthrie)

1938 — 14 декабря. Арестован Михаил Ефимович Кольцов

1939 — Шпицберген. Фадеев отправил в спасительную командировку по линии Союза писателей СССР

1939 — Ноябрь. Финская война

1940 — 01 февраля. Михаил Ефимович Кольцов растрелян

1940 — Книга Старик Хотабыч

1941 — 22 июня. Служба в действующей армии: Новороссийск, Керчь, Одесса, Николаев, Херсон... Дунайская флотилия... Румыния

1943 — Черноморский флот. Политуправление. Штатный писатель, сочиняет листовки, заметки и даже песни, выступает перед моряками

1945 — Повесть "Броненосец „Анюта“

1946 — Жена с пятилетней дочерью Наташей вышла замуж за пресс-атташе югославского посольства, а потом отбыла в Югославию, где вскоре арестовали мужа

1947 — Памфлет "Патент АВ"

1948 — Бывшая жена вновь удачно вышла замуж. Новый муж — Николай Евгеньевич Вирта. Дочь ушла жить к отцу

1948 — Повесть "Печальная судьба Эйби Линкольна"

1949 — 28 января. Началась борьба с безродными космополитами

1949 — Инсульт

1951 — Роман-памфлет "Остров разочарования"

1952 — Газета Комсомольская правда. Фельетон с обвинениями в плагиате: в "Патенте АВ" использована-де идея из повести А. Беляева "Человек, нашедший свое лицо"

1952 — Союз писателей СССР. Комиссия на основании публикации в 1934 г. конспекта романа Лагина "Эликсир Сатаны" делает вывод, что обвинения в плагиате безосновательны

1953 — Весна. За роман "Остров разочарования" выдвинут на Сталинскую премию II степени, но премию так и не получил...

1953 — 05 марта. Смерть Сталина

1954 — Михаил Ефимович Кольцов реабилитирован

1955 — Существенно переработанное издание книги Старик Хотабыч

1956 — Сменил фамилию. Вместо Гинзбурга стал писаться Лагиным во всех официальных документах

1956 — Роман "Атавия Проксима" \ Трагический астероид

1957 — Киносценарий фильма Старик Хотабыч (режиссёр — Г. Казанский)

1958 — Повесть "Подлинные записки Фаддея Ивановича Балакирева"

1959 — Детгиз. Дал восторженный отзыв на повесть братьев Стругацких "Страна багровых туч"

1961 — Сатира "Обидные сказки"

1961 — Сатира "Вспышка собственика в агрогородке Егоровке"

1962 — Повесть-памфлет "Майор Велл Эндью" \ Дом с привидениями

1962 — Роман "Судьба открытия"

1962 — Ночное собрание: Из рассказов про Тритутика

1963 — Роман "Съеденный архипелаг"

1963 — Повесть-памфлет "Белокурая бестия", журнал Юность, № 4

1964 — Роман-памфлет "Голубой человек" о путешествии из СССР пятидесятых годов в царскую Россию, о встречах с Лениным

1966 — Сценарий мультфильма "Жил-был Козявин" (режиссёр А. Хржановский)

1966 — Сценарий мультфильма "Про злую мачеху"

1966 — Сценарий мультфильма "Происхождение вида"

1967 — Сценарий мультфильма "Шпионские страсти" (режиссёр Е. Гамбург)

1967 — Сатира "Полианализатор Ирвинга Брюса", Hовое время, 1967, 35

1968 — Журнал Наука и жизнь, № 2. Непрстроенные строки (афоризмы)

1970 — Сценарий мультфильма "Внимание, волки!"

1972 — Повесть "Трагический астероид"

1973 — Орден Трудового Красного Знамени

1974 — Витебск. Празднование 1000-летия. Гость после многолетней разлуки с городом

1975 — Сказка "Чудо-бабка и волшебное зеркальце"

1975 — Избранное. М.

1978 — Рассказывает дочери как в своё время готовил "посадки" Максим Горький

1979 — 16 июня. Москва. Умер от пятого инсульта. Похоронен на Кунцевском кладбище. Повесть "Филумена-Филимон" осталась неоконченной

Литература

Бегак Б. Хоттабыч и другие. – "Детская литература", 1986, № 3.

Графов Э. И выпустили джинна из бутылки. О жизни и творчестве писателя Лагина. Беседа с дочерью писателя Н. Лагиной. – "Культура", 1993, № 49.

Дмитриевский В. Две точки зрения. – "Знамя", 1957, № 6.

Лазарь Лагин, "Детская литература", 1969, № 3

Ленобль Г. Жанр – роман-памфлет. – "Новый мир", 1957, № 3.

Медведев В. Беспокойный волшебник (к 70-летию Л. Лагина). – "Детская литература", 1973, № 8.

Писаржевский О. Освоение жанра. – "Литературная газета", 1952, 16 августа.

Ревич В. Ну, а ты? – "Литературная газета", 1964, 3 марта

В «Низких истинах» Андрея Кончаловского сказано:

«После войны в Москве были три самые красивые женщины, и всех звали Татьянами». Кого конкретно имел в виду режиссер? Прежде всего – Татьяну Лагину. Фотографа, фоторедактора в АПН, талантливую, с утонченными чертами лица. Когда жена Лазаря Лагина ушла от него к пресс-атташе югославского посольства, дочери Наташе было пять лет, и новый возлюбленный ее матери предложил всем вместе уехать в Югославию. Но Тито в это время поссорился со Сталиным, и красавица Татьяна оказалась на распутье: Лазарь Иосифович отказался отпускать Наташу, а в «органах» прозрачно намекнули: не уедете – посадим. Бывшую жену спас другой брак – с четырежды лауреатом Сталинской премии писателем Николаем Виртой.

Со вторым отчимом Наталье Лазаревне повезло меньше, чем с первым, а когда появился детдомовец Саша, взятый четой на воспитание, Наташе, с ее взятым напрокат пианино, жить стало просто негде, и она вернулась к отцу. Интересно, что впоследствии Лазарь Иосифович умолял отдать ему Сашу – приемного ребенка неверной жены, которого полюбил как родного. Увы, уговорить не удалось. Татьяна Лагина еще раз побывала замужем, и вновь ненадолго. В конце концов она осталась одна, и Лагин ее не оставил, напоминая дочери: «Зайди к маме, ей нелегко».

http://pseudology.org/Literature/LaginLI....

goo.gl/NBRzwK

*****

В гостях у Старика ХОТТАБЫЧА.

Встретиться с автором всем известной повести-сказки "Старик Хоттабыч" оказалось очень просто. Мне посоветовали:

— Назови пароль и вход в его апартаменты свободный.

— А какой же пароль?

— Пароль у всех, кто защищал и освобождал Севастополь, кто

его отстаивал и кто сегодня живёт в городе, один: "Я из Севастополя!"

Москва. Позвонил прямо с Курского вокзала:

— Лагин слушает и слушает внимательно!

Началось! — подумал я. — Волшебник! Даже по телефону отвечает не так как все!

— Я приехал... Мне бы хотелось встретиться с вами..,- замямлил я, — мне сказали...

— Для встречи не готов: выбрит не чисто, галстук и носки не

поглажены, ботинки без шнурков!

Выдавил из себя:

— Я из Севастополя!

На том конце телефонной линии буквально за доли секунды подменили человека. Не только человека, но и его голос.

— С этого бы и начинали! Севастопольцы могут придти-приехать ко мне в любое время дня и ночи. Что сейчас — день или ночь?

— День.

— Сейчас можете приехать?

— Могу.

-Тогда по коням! — и в трубке раздались гудки отбоя.

Признаться, я основательно подготовился к этой встрече. В Севастопольской Морской библиотеке хранятся подшивки газет военных лет.

Перелистал газету Черноморского флота "Красный черноморец" за 1941-1944 годы и встретил имя Лазаря Иосифовича Лагина много и много раз. И хотя Лагин не числился в штате редакции, — работал в политуправлении флота, — но его участие в газете было более чем заметным: автор "Старика Хоттабыча" — книга вышла за несколько лет до начала Великой Отечественной войны и была популярной, как сейчас говорят, — был просто находкой для газеты.

Лазарь Лагин для своей журналистской деятельности избрал в газете юмористический отдел "Рынду".

Что такое — рында?! Объясняю.. У опытных современных мареманов не спрашивайте, а то они вам скажут, что рында — это судовой колокол, что будет неправильно. А я, как сухопутный товарищ, поясню: на судах торгового флота и в парусном флоте, — раз "парусном", значит это было в старое доброе время! — троекратный бой в судовой колокол. "Били рынду" в момент истинного полдня.

После того, как я прояснил вопрос с рындой, перейдём к фельетонисту Лазарю Лагину и посмотрим, что он сделал только за один сентябрьский месяц военного 1941 года в "Рынде":

4-го сентября Лагин печатает свою первую басню "Прохожий и бандит".

5-го сентября. Появляется "Геббельс на небесах".

9-го сентября. К одесскому сезону, — немецкие войска в это время подошли к Одессе! — писатель дает рекомендации румынским солдатам и офицерам о необходимости приобретения в универсальном магазине "Торгашеску и сыновья" следующих вещей, столь необходимых при походе на Одессу-маму.

"1. Кальсоны защитного (коричневого) цвета. Необходимы при встрече с советскими моряками.,/'

Советов много, — писатель потрудился на славу. Не забыл он и о душе, — политработники, вытеснив священников, заняли их места. Лагин предлагает приобрести всё в том же магазине граммофонные пластинки типа: "Голос моего хозяина", песни — ~ "Лакейская хоровая (слова Антонеску в обработке Геббельса); романс "Бей меня, режь меня" (посвящается Адольфу Гитлеру); "Ликуй, Румыния!" — концерт для четырёх скрипок, в сопровождении похоронного оркестра".

В этом же номере Л. Лагин, по-отечески заботясь о будущем

румын, помещает объявление:

"Отправляясь на русский фронт, не забудь заказать изящный и гигиенический гроб. Господам офицерам гробы доставляются на дом.

С почтением, похоронное бюро "Румынская доля."

11-го сентября. Совместно со Львом Длигачем и Александром Ивичем Л. Лагин составляет обширную "Приходно-расходную книжку фашистского генерала:

1Х.41 г. Пришли две дивизии наших войск.

1Х.41 г. Обе дивизии израсходованы полностью."

14-го сентября, Л. Лагин и Л. Длигач публикуют письма в "обработке Геббельса" и помещают телеграмму:

"Срочная из Рима, Итальянской обл., гитлеровской вотчины. Командующему Одесским фронтом Румынской королевской армии.

Подтвердите. Правда ли, что из Одессы стреляют?

Удиралиссимус Драпалини."

18-го сентября. Технические обозреватели Л. Лагин и П. Панченко сообщают:

"В связи с тем, что советскими к английскими бомбардировщиками разрушен ряд немецких электростанций, в германском министерстве народного хозяйства срочно разрабатывается проект строительства гидроэлектростанций, основанных на использовании воды из геббельсовских статей.

Специальные фильтры будут очищать воду от нечистот."

28-го сентября. Фашисты подошли к Перекопу. Для господ генералов, офицеров, унтер-офицеров и нижних чинов германской армии, политработник, (поп — по нынешнему!) майор Лагин составляет санитарно-курортную справку:

"Крым — место курортное. Голубое море, чистый воздух, виноград, фрукты, горы — всё это бесспорно обладает выдающимися целебными свойствами.

Наиболее действенные лечебные процедуры, предлагаемые советскими бойцами фашистским бандитам:

1. Ванны: а) холодная, б) грязевая (Сивашская).

2. Уколы (штыковые).

3. Горячие припарки (артиллерийские).

4. Свинцовые примочки из первоклассных советских пуль.

5. Массаж прикладом...

Возможны варианты!"

Это работа только за один месяц войны. Я не учёл ещё здесь многочисленные подписи под сатирическими рисунками Леонида Сойфертиса и Константина Дорохова, не учёл и лагинские псевдонимы.

"Рында" на страницах "Красного черноморца" станет рабочим местом политработника Лагина. Под "Рындой" он и напечатает свою первую военную сказку "Шёл трепач", — случилось это 23 октября 1941 года.

Забегая вперёд, скажу, когда Лазарь Лагин подарил мне свои "Обидные сказки", выпущенные журналом "Крокодил" в 1959 году, на одной из сказок — "Испекла бабка пирог" — он написал: "Опубликована в "Кр. черноморце" во время обороны". Но я не смог обнаружить ее в газете. Возможно, писатель ошибся. Зато на страницах "Красного черноморца" было напечатано множество других сказок: "Страхи-ужасы" в двух номерах публиковалась сказка "Чудо-бабка н волшебное зеркальце" в четырёх, "Крымские приключения барона Фанфарона"...

Оказывается, наш «Хоттабыч» прошел всю Великую Отечественную Войну и даже был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени (хотя представлен был командиром в/ч к ордену I степени, хочется думать, что не из-за национальности). А войну закончил с Дунайской флотилией в Румынии. Был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени (17.11.1944). Вторым орденом – Трудового Красного Знамени – он был награжден к 70-летию (10.12.1973). А также награждён медалями«За оборону Севастополя», «За оборону Одессы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

*****

Как бы я ни готовился к встрече с Лагиным, но надо признаться, шёл я к нему с душевным трепетом. Как там ни крути, а шёл я к "отцу", — он же и мать! — прославленного во всех странах света джинна Гассана Абдурахмана ибн Хоттаба. Во мне, взрослевшем

на лагинской волшебной сказке, продолжал жить мальчишка. "А вдруг и правда Хоттабыч живёт в квартире писателя!?"

Вдруг я не понравлюсь этому джинну, который сам заявил о себе:

"Я могущественный и неустрашимый дух, и нет в мире такого волшебства, которое было бы мне не по силам... Назови моё имя первому попавшемуся ифриту, или джинну, что одно и то же, и ты увидишь, как он задрожит мелкой дрожью и слюна в его рту пересохнет от страха."

Страшно то как!.. Вдруг выдернет этот "неустрашимый дух" пару волосков кз своей бороды, произнесёт над ними магическое слово, и к повисну на люстре, или вылечу в форточку и буду лететь по улице Черняховского, — там живёт писатель! — пугая прохожих. Бр-р...

А может и сам писатель чем-то похож на своего героя? Ведь сказал же Флобер: "Эмма Бовари — это я!"

— Каков он из себя, писатель Лагин? — поинтересовался я у севастопольского поэта Афанасия Красовского перед отъездом в Москву. :

Поэт Афанасий Красовский, — бывший штатный репортёр "Красного черноморца" — часто встречался с Лагиным во время войны. Да и как было не встречаться: сотрудничали вместе в "Рынде". А к более поздним очеркам Лагина Афанасий Красовский, как фоторепортёр, давал снимки.

— Лагин-то? Это, брат, сила-мужик! Я, тогда ещё молоденький морячок-корреспондент, глядел на него как на бога. Ещё бы, ведь он был автором волшебной повести, которую читали в окопах Севастополя. И, когда он появлялся на огневых позициях, вслед

ему неслось с уважением: "Смотрите, Хоттабыч идёт!"

Здоровый он был, крупный. Брови кустистые нависают над пронзительными глазами. Одним словом, обличьем похож на поэта Владимира Луговского... Встречался с Луговским? Он недавно побывал в Севастополе!

— Но у Луговского не было бороды!

— А кто тебе сказал, что у Лагина борода? Может только сейчас завёл для солидности, которой ему не занимать...

Почему-то портретов зрелого Лагина публиковалось мало. Во всяком случае, мне они не попадались. Всё больше, — дружеские шаржи. В "Обидных сказках" Ю. Ганф нарисовал его довольно молодым человеком с чёрными прилизанными волосами и с неизменной трубкой во рту, но без бороды. А Н. Лисогорский в "Литературной газете" "приклеил" ему бороду, кончик которой покоился в кувшине. В том самом кувшине, из которого, согласно достоверным источникам, появился на свет божий старик Хоттабыч...

Двери мне открыл пожилой, очень пожилой человек. Я на минуточку выпустил из виду, что Лагину уже за семьдесят, и продолжал думать о нём, как о тридцативосьмилетнем, — таким он был в дни обороны Севастополя. Пышной шевелюры, — мечта севастопольских связисток! — и в помине не было, — лысина! И бороды не было. Я, как и шаржист Лисогорский, "прилепил" бороду Хоттабыча его "отцу".

— Проходите. Садитесь. Отдыхайте. Здравствуйте. Из самого

Севастополя?

— Из самого, самого, что у самого Чёрного моря.

Лагин вздохнул:

. — Се-вас-то-поль... Там я ещё мог по горам лазить.

— Могли, — подтвердил я, — не только лазить по горам, но и

бегать, перепрыгивая огромные горные расщелины.

— Откуда знаете?

— А мне художник Сойфертис рассказал.

С Леонидом Сойфертисом я встретился за день до встречи с

Лагиным, и он мне рассказал, как вместе с Лагиным побывали в

Балаклаве, в военной сражающейся Балаклаве, в старых гену-

эзских башнях, где в 1941-1942 годах занимал оборону Сводный

пограничный полк.

— Точно. Мне довелось бывать у пограничников много раз. А с художником Лёней Сойфертисом мы были в Балаклаве в самые трагические дни — последние дни обороны города, в июне 1942 года.

— И об этом мне рассказывал Леонид Владимирович. Он ещё сказал, что вы тогда сочинили надпись: "С миру по нитке — Гитлеру петля! Было, было такое дело. А Леонид Владимирович... Тогда просто Лёня, через проём, выбитый снарядом, взобрался на второй этаж генуэзской башни и аршинными буквами написал эти слова

на самой верхотуре.

— После войны я тоже лазал по башням генуэзской крепости и множество надписей так обнаружил.

— А мы много и делали. Выпускали своеобразную газету и

стены крепости нам были вместо бумаги.

— А потом, — продолжил его рассказ, — вы по горному спуску

возвращались в город и попали под миномётный обстрел.

— Верно, — засмеялся Лагин, — я тогда с испугу прыгнул в

сторону... Кажется, действительно перемахнул огромную расщелину. Лёня меня ею часто подначивал... Да что это я вас утомляю разговорами, с дороги кофе не мешало бы выпить. Выпьем по чашечке кофе и... по рюмочке можно. Наталья! Сообрази

джентльменам кофе по высшему разряду!

Я с опаской посмотрел на его дочь, затянутую по моде в узкие джинсы, — ничего девочка! — на телевизор, на котором стояла фирменная табличка, заимствованная, как я понимаю, в каком-то ресторане с предупреждением: "Стол не обслуживается. Распитие спиртных напитков запрещено. Официантка Лагина Н.Л-" и... отказался.

Лагин улыбнулся,

— Спасибо не хочу? Или спасибо — неудобно?

Я не знал, что ответить. Конечно, не худо было бы вьпить сейчас чашечку кофе. Да и рюмашечка бы не повредила! Но, действительно, неудобно распивать с писателем в рабочее для него время, — на столе разложены листы будущей книги и видна, — взглянул краем глаза! — недописанная фраза. А недояисанные фразы, как известно, самые гениальные. Да еще эта табличка с предупреждением!

— Будем пить кофе, — твёрдо сказал Лагин, — мне тоже было неудобно есть мандарины у Маяковского, а я — ел!

— Вы были знакомы с Маяковским?

— Да, я тогда называл себя поэтом, а посему писал стихи в необозримом количестве.

— Расскажите, пожалуйста.

— О стихах или о мандаринах?

— О том и о другом.

— Коротко это выглядело так. Был вечер встречи с Маяковским

и, как обычно, на этом вечере все графоманы города могли читать свои стихи перед строгим мэтром. Я прочитал отрывок из своей огромной поэмы и небольшое стихотворение на закуску. Владим Владимыч всё внимательно выслушал, скептически посмотрел на

меня и сказал: "Ваша поэма родилась не из сердца. Это, батенька, литературщина. Своими глазами надо смотреть на окружающий мир, а не через пенснэ классиков. А вот маленькое ваше сти хотворение мне, ках ни странно, понравилось...

— А что это было за стихотворение, которое понравилось Владимиру Маяковскому?

— Стихотворение называлось "Отделком" -- командир отделения. Из жизни, так сказать, взятое: было это в 1926 году, в Ростове и был я тогда военным человеком. После творческого вечера Маяковского, я ещё несколько раз встречался с

Владимиром Владимировичем, и однажды он пригласил меня к себе домой. Представляете моё волнение, когда я летел к нему?

— Очень даже представляю.

— Пришёл к нему, чинно разделся, вытер ноги о половичок и...не знаю, что дальше делать.

Маяковский ухмыльнулся, заметив моё замешательство:

"Что ты там, Лазарь, казенный паркет протираешь? Проходи!"

Прошёл. Он меня, как маленького, к столу подводит. А на столе, в хрустальной вазе,

высится горка мандаринов. Живут же люди! Маленьких таких, красно-жёлтеньких мандаринчиков... Так мне захотелось впиться зубами в этот шарик мандаринский, аж в горле запершило, — у нас в полку щи да каша, вот и вся солдатская пища наша. А мандарины и апельсины почему-то считались буржуйским лакомством.

Маяковский заметил мои перекатывающиеся желваки, придвинул ко мне вазу;

"Жми, Лазарь, на всю катушку!"

Проглотил я слюну в ответил:

"Спасибо. Не хочу."

Маяковский презрительно посмотрел на меня:

"Спасибо — не хочу? Или — спасибо, неудобно?"

Тут я не выдержал:

"Хочу. Владимир Владимирович, очень хочу!"

"Вот и делай, что хочешь, интеллигент с ружьём!"

И стал я уплетать мандарины, только за ушами трещало — Маяковский засмеялся довольный:

"Вот теперь, святой Лазарь, я окончательно убедился, что писать ты будешь! Страсти не должны нас подавлять, надо давать им выход.

— Будем пить кофе, Лазарь Иосифович, И к кофе можно ещё чего-нибудь покрепче.

— Вот то-то! Наталья, бисова дочка! Обслужи гостей!..

Мы пили чёрный пахучий кофе, и ещё кое-что, и вспоминали Севастополь. Точнее, Лагин вспоминал, — мне что вспоминать, я там живу! — а я ему помогал. Напоминал.

— Помните, в декабре 1941 года, вы опубликовали стихотворение "Тебе отвечаем, родная Москва"?,. В нём есть севастопольские строки:

Над нашим окопом задумчивый тополь

И южного неба синеет канва,

Но мы, защищая родной Севастополь,

Дерёмся, как нам говорит Москва.

Лагин подозрительно посмотрел на меня: специально, чтобы подковырнуть его, я выбрал именно эти стихи? Но я, хоть и выпил маненечко, был непроницаем.

— Ох, — вздохнул Лагин, — лучше бы вы мне не напоминали

об этих стихах! "Тополь — Севастополь!" Как небо не обрушилось на меня за такую рифмованную стихоплётину!?

— Но в тяжёлое время все виды оружия были необходимы.

— Не спорю, необходимы. Но всё же хорошо, что я вовремя спохватился и понял, что стихи у меня швах! И, если приходилось всё же писать для "Рынды", то прибегал к помощи классиков. Даже у Пушкина помощи просил.

— Я встречал эти стихи. Вы их написали вдвоем с Сашиным и назывались они "Почти по Пушкину":

На гористом на обрыве

Дети кликали отца:

"Тятя, в Керченском

проливе

Тонут фрицы

Без конца!"

— Пусть сдыхают

бесенята, -

Отвечал сынам отец, -

Это правильно, ребята,

Что приходит им

Конец.

— Это Сашин меня подбил, ему и ответ держать!

— Возможно. Но замечу вам, что в декабре 1943 года вы опубликовали "Балладу об энском десанте". Баллада публиковалась с продолжением в трёх номерах.

— Что-то мие это не нравится! — промычал Лагин, тайком от дочки опрокидывая рюмку водки. — Чтой-то тут дело не чисто. Уж не собираетесь ли вы стать моим биографом? Предупреждаю: не так-то будет легко опубликовать что-либо обо мне.

— Это почему же?

— Сам не пойму, вокруг меня какой-то заговор молчания. Как вы думаете, сколько рецензий появилось на белый свет после того,

как вышел мой "Старик Хоттабыч"?

Ну и вопрос: откуда я могу знать?.. На такую книгу, наверное, было не меньше ста рецензий. Мне приходилось читать повести самого среднего уровня и рецензии на них, во много раз превышающие объём книги.

— Несколько сот! — ответил я. наугад. — А может — и несколько тысяч!

— Ни одной, — в тон мне сказал Лагин.

— Не может быть! ?

— Всё может быть. И лишь в журнале "Звезда"* в номере 12-м за 1956 год появилось нечто вроде рецензии. Написал её Л. Ершов...

Отрывок из этой рецензии я тут же переписал. Вот он:

"...В конце ЗО-х годов Л. Лагин создал повесть "Старик Хоттабыч", перекликавшуюся отдельными комическими ситуациями и стилевыми особенностями с романами Ильфа я Петрова. Но всё же это была лишь "приключенческо-фантастическая, смешная и назидательная повесть для детей с неглубоко разработанной социальной проблематикой. Она свидетельствовала о замирании и вырождении крупного сатйрико-юмористического жанра. В "Старике Хоттабыче" социальная соль комических положений без остатка растворилась в авантюрно-фантастической струе или выродилась в плоскую дидактику по типу статей "Пионерской правды"

— Невероятно!

-Но факт! — горько усмехнулся старый писатель. — В по

следние годы, вот так, мимоходом, стали вспоминать. Не иначе,

как смерть мою чуют?!. Так на чём мы остановились? Ах, да, на

балладе... Я должен был написать эту балладу, не мог её не на

писать. Если вы листали лодшивки "Черноморца", то встречали

мои очерки о Герое Советского Союза Константине Фёдоровиче

Ольшанском. — Ольшанский после гибели Цезаря Куникова ко

мандовал батальоном морской пехоты. Кстати, ваш севастополь

ский поэт Афанасий Красовский, — мы его Ваней Чиркиным

звали, это был его псевдоним в "Рынде", — делал к этому очерку

фотографии. :

— Я и в газете читал этот очерк, и отдельной книжкой. Она вышла под названием "Николаевский десант".

— Я живой, еле живой, — пошутил Лагин, — свидетель этих десантов и дни войны писал о них. Почти каждый мой очерк кончался словами: "геройски погиб*, "геройски погибла"... Я помню Женю Хохлову. На Малой земле она была медсестрой, спасала раненых. Но своего мужа, Николая Селичева, — он был краснофлотцем! — спасти не смогла. С тех пор она стала дерзкой и бесшабашной. Женя погибла при знаменитом штурме Новороссийска, помянем её по-солдатски, остограммимся!..

Позже я нашёл этот очерк , он так и назывался "Женя Хохлова — черноморская морячка":

"Ей говорили: "Женя, пригибайся. Кругом фрицы". Она отвечала подмигнув: "Мне мама говорила: если орешек в рот попадёт — проглотишь, если в лоб — отскочит. А поразит меня фашистская пуля, напишите на могиле: здесь лежит черноморская морячка Евгения Афанасьевна Хохлова, погибшая за Родину"...

Она лежит в Братской могиле на новороссийской набережной, на самом берегу Чёрного моря.

— Много моих друзей погибло в Новороссийском и Николаевском десантах, на Малой земле.. Тогда и родились строки "Баллады об энском десанте"...

Эта поэма-баллада, в которой грохочет время, в которой разгулялась смерть. Но заканчивается она светло и просто. И провидчески:

... Когда, смеясь, в тот порт сойдут

Весною радостного года

На час, другой, в тени, в саду

Размяться люди с теплохода.

Они увидят склоны гор

В зелёной бурке мелколесья

И клумб сверкающий узор,

И площадь звонкую, как песня...

Эти строки писались тогда, когда враг находился в разрушенном Севастополе, когда лежали в руинах черноморские города Новороссийск, Херсон, Керчь, Феодосия. Николаев...

И только новизна домов

И в парке Братская могила

Расскажут лучше ста томов

О том, что здесь происходило.

И встанут молча перед ней

+ Взволнованные экскурсанты

И вспомнят битвы прежних дней

И город в зареве огней

И подвиг энского десанта

Поражаешься, как много сделал в войну майор Лазарь Лагин. Тот самый Лагин-Гинзбург, которого после появления на свет "Старика Хоттабыча", причислили к чистым мастерам фантастического жанра. Помимо многочисленных сказок, басен и юморесок, помимо подписей к карикатурам Сойфертиса, Решетникова, Дорохова, помимо десятков очерков и зарисовок, в войну им была написана повесть "Броненосец "Анюта" и её первая публикация под названием "Трое уходят в море" появилась с "продолжение следует" во многих номерах боевой флотской газеты "Красный черноморец".

В 1946 году сразу два издательства -' Военмориздат к Воениздат — выпускают повесть отдельной книгой.

После войны, сняв военный мундир, Лазарь Лагин написал много новых книг, читаемых всеми возрастами. И снова стал фантастом...

Дымится кофе на столе, уменьшается содержимое в бутылке. Подходит дочь и накрывает ладошкой чашку отца, переворачивает рюмку:'

— Тебе хватит, ночью опять мне возиться с тобой!

— Хватит, так хватит, — отвечает Лазарь Иосифович, осторожно массируя сердце, он наклоняется ко мне и шепчет, — Сегодня я, кажется, перебрал, пойду, прилягу.

Дочь выжидающе смотрит на меня, — пора и честь знать, пора уходить. С жадностью смотрю на книжные полки, на лагинские книги: "Патент "АВ", "Остров Разочарования", "Атавия Проксима", "Съеденный архипелаг", "Голубой человек"..!

С книжных полок "смотрят" на меня бородатые Хоттабычи Абдурахманы. Множество Хоттабычей. Похожих друг на друга и не похожих: индийские к французские, испанские и норвежские, английские и индонезийские, молдавские и грузинские, армянские и таджикские, узбекские и эстонские... Седобородые и чернобородые, с выпуклыми глазами и миндалевидными...

В этом не было ничего удивительного: известный нам джинн, родившийся в России, изъяснялся на всех языках, — "Старик Хоттабыч" переведен чуть ли не на все языки народов мира и республик.

С жадностью смотрю на Хоттабыча, изъясняющегося по-русски. Лагин улавливает мой взгляд, ухмыляется понимающе:

— Хотите получить моего "Старика"?

— Очень! -чистосердечно признаюсь.

Он снимает с полки издание 1972 года:

— Признаюсь честно, я никогда не собирался писать волшебную сказку.

— Не собирались, но написали.

— Я писал памфлет на книжки подобного рода, а Хоттабыча изувечили, выбросили из книги несколько глав и так отредактировали, что памфлет превратился в волшебную сказку. Я вам надпишу эту книжку, изданную именно в 1972 году, потому, что я восстановил свои собственные слова и всё-таки воткнул в неё

недостающие главы!..

Лагин надевает очки с немыслимо толстыми линзами и надписывает книгу:

"...севастопольцу и журналисту от автора этой глубоко правдивой повести, Л. Лагин. 25 июня 1974 г."

Перечитал свою надпись и в скобках дописал: " На всю жизнь севастопольца"...

Через несколько лет его не стало.

Москва-Севастополь.. 1974 год.

R.S. Подготавливая этот невыдуманный рассказ для новой публикации на излёте 2003 года, я, естественно , стал просматривать газеты и журналы многих стран мира, издающихся на русском языке, но упоминаний об Иосифе Лагине было мало и, в основном они носили информационный характер, тем отраднее было прочитать в любимой мною "Комсомолке" пространное интервью с дочерью Лагина Натальей. Той самой Натальей, которой Лазарь Иосифович предлагал "обслужить нас по высшему разряду!" .

И корреспондент "Комсомолки" — она почему-то не открыла свою фамилию! — встретилась с Натальей...

Да что это я от её лица говорю, свожу вас с ней напрямую...

+++

Добрый чудаковатый джинн, чья борода исполняет все желания пионера Вольки, конечно же, не стареет. А вот Лазарю Иосифовичу Лагину, выпустившему его из бутылки, на днях исполнилось бы 95 лет. Как ни странно, про человека, которого всю жизнь называли Стариком Хоттабычем, написано очень мало. Кажется, вся биография сводится к нескольким датам — родился, написал...

Дочь Лагина, Наталья Лазаревна, — моя коллега, журналист, театральный и музыкальный критик. Кому, как не ей, знать все тайны Старика Хоттабыча?!

Лагин как еврейский Иванов

— Наталья Лазаревна, почему же так мало написано о таком известном писателе?

— Во-первых, отец считал, что писател должен писать книжки, а не интервью раздавать. Он боялся интервью ужасно, боялся радио, телевидения, боялся говорить публично! Как-то приехало телевидение, начали снимать, и он сразу стал заикаться.

Было еще одно обстоятельство, приучившее его к осторожности: настоящая фамилия писателя Гинзбург — это такой еврейский Иванов. А псевдоним сложился из первых слогов имени и фамилии: ЛАзарь ГИНзбург.

Корни наши — в Витебске, в Белоруссии. Нищая еврейская семья, в которой пятеро детей. В неполные 16 лет папа ушел на фронт — началась гражданская война. В 17 вступил в партию, а уже потом — в комсомол: он был одним из организаторов комсомола в Белоруссии.

После войны его отправили... служить в армию. Часть находилась в Ростове-на-Дону. И однажды к ним приехал Маяковский. Папа показал ему свои стихи. И потом, уже в Москве, поэт спрашивал: "Товарищ Лагин, когда же вы принесете свои новые стихи?" А отец отвечал: "Так, как вы, Владимир Владимирович, не могу, а хуже — не хочется".

Из досье "КП":

В то время Лагин был уже кандидатом экономических наук, но вдруг сел за фельетоны, пошел работать в "Правду", а в 34-м перешел в журнал "Крокодил". Как раз ко временам массовых репрессий...

— Ему тогда очень помог Фадеев, которого он в свое время "открыл" с романом

"Разгром". Когда все началось, папу вместе с братом Кольцова, художником Борисом Ефимовым, отправили в долгую экспедицию на Шпицберген. Они путешествовали на ледоколе, а в это время, мама рассказывала, к нам приходили каждый день с ордером на арест. Но ордер был действителен только в течение суток, а папу нигде не могли найти... Он вернулся, когда поутихло.

Между прочим, "Хоттабыч" — это только одна из его книжек, причем не лучшая.

— Это вы так думаете?

— Это его мнение. Он же наследник традиций Салтыкова-Щедрина. Старшее поколение знает про "Патент АВ". А любимая его книжка, наверное, "Голубой человек". Фантастическая история о юноше, который попадает в прошлый век, он "голубой", в смысле — "ультраположительный", тогда это слово не имело сегодняшнего подтекста.

Из досье "КП":

К списку произведений Лагина можно добавить романы "Остров разочарования"Атавия Проксима", памфлеты "Обидные сказки". Им же (в соавторстве с дочерью) написан сценарий к нескольким мультфильмам, самый известный — "Шпионские страсти". написан им о той поездке на Север. Он' закончил его в 38-м, и его печатали одновременно в "Пионерской правде" и в журнале "Пионер". А в 40-м вышла первая книга. И... до 57-го года "Хоттабыча" не переиздавали. И когда все же выпустили, заставили максимально политизировать.

— Как же он согласился?

— А у него выбора не было. Это стоило ему инфаркта...

— Откуда у старика такое имя?

— Папа просто так придумал. Но... несколько лет назад я была в Израиле, и

там в Иерусалиме, при входе в старый город, есть громадная площадь Омара ибн эль — Хаттаба.

Оказывается, на самом деле был такой правитель.

goo.gl/LP1Xfs

— А фильм ему нравился?

— Нет, конечно. Ему сказали: не связывайся с "Ленфильмом", там не умеют работать с детьми. Папа участвовал в отборе, но там дети были деревянные и алкоголик-режиссер. Папа попросил было не ставить его в титры... К счастью, Хоттабыча играл замена-тельный актер Николай Волков. И папа махнул рукой: Волков один вытянет фильм. Хотя, конечно, фильм прибавил папе популярности.

Щи из капусты и яблок

— В "Голубом человеке" он описал нашего соседа по коммуналке — сделал его агентом охранки. И тот до конца своей жизни звонил нам по телефону ночами и спрашивал, когда отец уберется в свой Израиль. А отец отвечал, что он убраться не может, потому что у него мать была белоруской.

— Говорят, сатирики в жизни очень мрачные и тяжелые люди.

— Совсем нет. Но отец мог чем-нибудь тяжелым в меня запустить. Потом под дверь мне конфеты подсовывал.

— И ремнем порол?

— А как же! За- то, что я поступила в театральный институт, ГИТИС, на музкомедию, вместо педагогического. Папа кричал, что не хочет иметь дома сами знаете кого. Но и я могла тоже. Такой у нас характер...

-

— А как он относился к вашей маме?

— Он любил одну маму, до такой степени любил, что, даже будучи уже больным, когда я уезжала, отказывался от ее помощи. Хотя она жила в доме напротив.

Из досье "КП":

Мама Натальи Лазаревны была невероятно красива. По воспоминаниям Андрея Михалкова-Кончаловского, на всю Москву было три признанные красавицы, и все -Татьяны. Когда Таня Васильева ушла от Лагина к одному из любимых писателей

Сталина, Лагин больше не женился. — Мама говорила, что отца невозможно было заставить работать: страшный лентяй, он любил только есть конфеты, хотя ему нельзя. И она уходила на работу, запирая отца в комнате, давала ему килограмм конфет и вечером требовала отчета. Конфет к вечеру не было, но материал иногда был... Еще любил варить щи — из капусты и антоновских яблок.

Обои от "Старика Хоттабыча"

— Сейчас в Москве вовсю раскручиваются строительные магазины "Старик Хоттабыч". Это название дали им с вашего разрешения?

— Поначалу со мной руководство магазина наотрез отказывалось разговаривать. Прежде чем заключили со мной договор, эти люди без конца ходили в ВААП, везде поливали меня грязью, говорили, что "наследница писателя Лагина ободрала их, ' как липку". А в результате дали мне четыреста долларов за все это безобразие. Потом уже юрист мне сказал, что они должны были мне порядка 10 тысяч долларов...

Так приходит земная слава

— Когда я принесла папе вещи в морг, там в приемной сидел человек, которому все деньги пихали. Я говорю ему что-то. А приемщик вдруг хватается за голову: " Господи, Старик Хоттабыч! Никаких денег не надо! " Вот это слава. Настоящая.

+++

И вспомнились мне слова, одного поэта, — никак не могу припомнить его имя!

Только слава — хорошая женщина,

Но она не жена, а вдова!..

***

Михаил Лезинский (1931Одесса — 2014 Хайфа)

Израиль. Хайфа . 2003 год.

http://zhurnal.lib.ru/l/lezinskij_m_l/wst...

http://podvignaroda.ru/?#id=8063975&tab=n...

https://vkurier.by/94287

***

Актёр, сыгравший в фильме Старика Хоттабыча, родился в Одессе.

Самый известный и самый любимый волшебник многих поколений советских детей — эксцентричный джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или попросту Хоттабыч, герой сказочной повести Лазаря Лагина. Во всей советской детской литературе и детском кинематографе конкурентов этому персонажу практически не было. Ибо в деле производства чудес авторитетней этого симпатичного восточного старика в нашем детском сознании был разве что один лишь Дед Мороз. Да и то со многими оговорками: ведь Дед Мороз обретал свое волшебное могущество исключительно в зимнее время и на непродолжительный новогодний срок. Он не летал на ковре-самолете, не посещал футбольные матчи и цирковые представления, не дарил хорошим детям бесплатное эскимо, восточные дворцы и караваны верблюдов и не заставлял вредных детей лаять по-собачьи. А добрый и славный Хоттабыч, совершенно независимо от календаря, делал все вышеперечисленное — и совершал еще множество других удивительных чудес, от которых наш детский дух захватывало всерьез и надолго.

Первый вариант повести «Старик Хоттабыч» был опубликован в 1938 году на страницах журнала «Пионер». Но поистине оглушительную всесоюзную славу этот персонаж обрел девятнадцать лет спустя, благодаря сделанной Лагиным новой, значительно расширенной редакции повести и ее сверх-удачной экранизации, осуществленной на «Ленфильме» режиссером Геннадием Казанцевым. Фильм вышел на экраны страны 12 июля 1957 года.

Для подавляющего большинства первых зрителей (а только за первые полгода всесоюзного проката киносказку «Старик Хоттабыч» посмотрело около 40 миллионов человек) исполнитель центральной роли воспринимался как совершенно новое экзотическое восточное лицо. Принципиальное исключение составляла лишь Одесса. Для большинства одесситов лицо старика Хоттабыча, напротив, даже под толстым слоем киношного грима, было до боли знакомым, до нежности родным и до безумия любимым.

И совершаемые на экране чудаковатым обаятельным джинном сказочные чудеса, при всей своей эффектности не могли затмить для взрослых одесситов тех реальных потрясающих чудес актерского перевоплощения, которые в течение многих лет совершал для них на сцене Одесского русского драматического театра имени А. Иванова их кумир, герой и красавец — выдающийся русский актер ХХ столетия НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ВОЛКОВ-СТАРШИЙ.

Одесситы всегда считали и продолжают считать его своим. И по праву: театральной службе в Одессе Николай Волков-старший отдал без малого 30 лет жизни. Но родился будущий актер далеко от Одессы — в городе Обоянь Курской губернии 23 марта 1902 года. И происхождения он был самого что ни на есть знатного. Графиня Антонина Новосельская вышла замуж за потомственного дворянина Николая Агурова, служившего по финансовой части. У них родилось трое детей, которых бог наградил творческим талантом и интересом к театральному делу. Все трое окончили театральную студию в Баку (семья Агуровых после революции 1905 года переехала в Тифлис, а после революции 1917 года — в Азербайджан). Но судьбы их сложились по-разному.

Старшая дочь Агуровых — Валентина, ставшая актрисой и вышедшая замуж за режиссера Сергея Рожковского, вместе с мужем попала в водоворот репрессий 30-х годов и много лет провела в лагерях и ссылке.

Средний сын Евгений служил актером в театрах Баку, Ростова и Москвы (в Театре имени А.С. Пушкина и в Театре имени Н.В. Гоголя), затем много лет отдал театральной педагогической деятельности в Свердловском театральном училище.

Младший Николай по окончании гимназии в 1920 году был призван в Красную армию и прослужил в ней год на должности библиотекаря воинского клуба. Затем продолжил учиться актерскому мастерству под руководством известного бакинского педагога Воронова. В начале своей карьеры он играл со старшим братом Евгением на одной сцене Бакинского русского драматического театра, возглавляемого в тот период А.В. Полонским. И, поскольку оба брата-актера были амбициозны и стремились как можно ярче выразить свою индивидуальность, это стало причиной смены фамилии одним из них.

Семейное придание гласит, что Евгений и Николай разыграли псевдоним посредством жребия: вытянувший получал право переименоваться в честь кумира, великого русского актера Федора Волкова. И волей судьбы это право выпало младшему брату.

Первые десять лет театральной карьеры Николая Волкова были насыщены перемещениями по стране: он дважды уезжал из Баку и дважды туда возвращался, пробовал себя в театрах Витебска, Казани, Смоленска, Иваново, Перми, Ашхабада, Ташкента — но, по тем или иным причинам, ни в одном из этих театров он не остался надолго. Данную тенденцию изменил только осуществленный в 1933 году переезд в Одессу: этот город и его Русский театр устроили актера — во всех смыслах этого слова.

***

Лагин был человеком не робкого десятка. И не раз доказывал это. Он мог отсидеться в кабинетах подальше от фронта на вполне законных основаниях. Но прошел всю Великую Отечественную войну от Малой земли до Бухареста. Прошел, не особенно кланяясь пулям и собственному начальству. С первых же дней войны Лазарь Лагин в составе Черноморского флота участвовал в обороне Одессы, Севастополя, Керчи и Новороссийска. Он сочинял листовки, заметки и даже песни, выступает перед моряками. Много публиковался во флотской газете «Красный Черноморец» (соврем. «Флаг Родины»-Севастополь). В послевоенное время опубликованы повесть «Броненосец «Анюта»» (1945), в 1947 году написал книгу на идиш «Мои друзья-черноморцы», посвященную героям-евреям Черноморского флота,. Впервые под названием «Трое уходят в море» повесть появилась с «продолжение следует» во многих номерах боевой флотской газеты «Красный черноморец» в 1941 году;

— впервые под названием «Броненосец «Анюта» опубликована в ж. «Знамя» (Москва), 1945, №7;

Первое книжное издание: Лагин Л. Броненосец `Анюта`. М. Детгиз 1946г. 80с.;

— то же: Лагин, Л. Три черноморца. Повесть. М.-Л., изд. и 1-я типо — лит.. Военмориздата в Мск., 1946. 132 с.

майнэ фрайнт ди шварцямише кригер: фронт нотицн Л. Лагин «Мои друзья — бойцы-черноморцы»

Возможно, туда входили: https://fantlab.ru/work55631

https://fantlab.ru/edition165655

Дер Эмес (идиш דער עמעס или דער אמת — «правда») — советское издательство в Москве (в 1941—1944 гг. в Куйбышеве). Существовало с начала 1920-х до 1948 гг. Специализировалось преимущественно на художественной литературе на языке идиш, а также на переводах с идиша на русский. Вскоре после закрытия издательства в ноябре 1948 года (нанесшего «сокрушительный удар советской еврейской культуре»), его директор Л. Стронгин (1896—1968), главный редактор М. Беленький) и часть рядовых сотрудников были арестованы.

https://fantlab.ru/blogarticle40762

*****

Войну закончил в Румынии с Дунайской флотилией. Был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени. Вторым орденом – Трудового Красного Знамени – он был награжден к 70-летию. А также награждён медалями«За оборону Севастополя», «За оборону Одессы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

*****

СОСТОЯЛОСЬ ЛИ РЕАЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ — ФРОНТОВИКОВ?

В 1955 г., видимо после знакомства с В. Некрасовым или его произведениями, Л. Лагин вывел последнего как двоюродного дядю Вольки, знатного экскаваторщика, в 3й редакции СХ. По иронии судьбы, друг Вольки изначально (1938 г.) был поименован Женей Богорадом. Т.е. произошла встреча двух друзей по жизни в одном произведении. А близкий друг В. Некрасова, Ян Богорад, был выведен как Сенька Богорад в его же рассказе «Вторая ночь». В 1940 г. и 1953 гг. главы "Волька Костыльков — племянник аллаха" нет в принципе, а в 1956 г.— Василий Петрович Протасов.

«Внизу под самолётом широко раскинулось Московское море.

Волька, сидевший рядом с ним, горделиво шепнул Хоттабычу:

— Это море сделал мой дядя.

— Море?! — неприятно поразился Хоттабыч.

— Море.

— Дядя?

— Дядя.

— Ты хочешь сказать, что ты племянник аллаха?

Старик был очень огорчён.

— Мой дядя — экскаваторщик. Он командир шагающего экскаватора. Некрасов Виктор Платонович. Он сейчас, если хочешь знать, Куйбышевское море копает.

— У‑ух ты, благословеннейший! — вспыхнул Хоттабыч. — Я тебе так верил, о Волька! Я тебя так уважал!.. И вдруг ты мне так бессовестно… говоришь неправду!..

— Витя Некрасов твой дядя? — обрадовался сидевший позади них приземистый человек с обветренным широким лицом. — Нет, верно?

— Он мамин двоюродный брат.

— Чего же ты молчишь, парень! — восхитился спрашивавший. — У человека такой дядя, а он молчит! Ведь это же золотой человек!.. Я как раз сейчас с Куйбышевского моря… Мы с ним на одном участке… Да мы с ним, если хочешь знать…

Волька мотнул головой на сумрачного Хоттабыча:

— А вот он не верит, что Московское море делал мой дядя.

— Ай‑ай‑ай, гражданин, нехорошо как! — стал тогда стыдить Хоттабыча знакомый Волькиного дяди. — Как же это вы сомневаетесь в таком чудном человеке! Виктор Некрасов это море выкопал, другое копает. Третье потребуется — он и третье выкопает!.. Вы что же, газет не читаете, что ли? Да вот, посмотрите, вот как раз тут, кстати, наша газета. — Он извлёк из видавшего виды портфеля газету и ткнул пальцем на фотографию. — Видите?

— Ой, дядя Витя! — обрадовался Волька. — Вы мне дадите эту газету? Я её маме подарю.

— Бери. Твоя, — великодушно сказал строитель. — Вы всё ещё сомневаетесь? — обратился он к присмиревшему Хоттабычу. — Да вы прочитайте заголовок: «Славные творцы морей». Это как раз про его дядю, про Витю Некрасова.

— И про вас тоже? — спросил Женя.

— Главное тут про Некрасова. Я что… Да вы читайте, гражданин!

Хоттабыч сделал вид, что читает. Ну в самом деле, не признаваться же ему было, что он неграмотен…

Вот почему, когда они следовали с аэродрома домой, Хоттабыч осведомился у своих юных друзей, не могут ли они научить его грамоте, ибо он чуть не сгорел от стыда, когда ему предложили прочитать слова «Славные творцы морей».

Договорились, что при первой представившейся возможности ребята научат Хоттабыча читать газеты. Старик хотел в первую очередь научиться читать именно газеты.

— Чтобы знать, где какое море строится, — пояснил он, застенчиво отводя в сторону свои диковатые добрые глаза.»

Состоялось

Их семья — это их друзья. В этом доме бывали физик Ландау и математик Гельфанд, скрипач Спиваков. А уж писателей не перечесть: Виктор Некрасов, Михаил Зощенко, Александр Бек, Ильф с Петровым…

http://www.mk.ru/editions/daily/article/2...

Исследование и сопоставление различных вариантов "Старика Хоттабыча":

https://fantlab.ru/blogarticle26460

https://fantlab.ru/blogarticle30822

https://fantlab.ru/blogarticle34134

https://fantlab.ru/blogarticle36484