Калейдоскоп фантастики

Романы Джорджа Мартина, литературная основа для нового телесериала производства телеканала HBO "Игра престолов", известны своей моральной неоднозначностью, сложностью и блестящими сюжетными ходами. Но кроме того в них просто потрясающие описания еды — всего домашней птицы в медовом соусе, лимонных кексов и зажаренного вепря... И когда мы договорились об обеде с Мартином, мы встретились в Теколоте Кафе, недалеко от его дома в Санта-Фе. Джордж заказал то, что лучше всего смотрелось в меню — по-рождественски выглядевший буррито с красно-зеленым соусом. Блюдо смотрелось лучшим, что было в меню.

У нас получился очень долгий разговор о его книгах, ТВ и превращении первого во второго. Получившийся разговор я разделил на четыре части. Оставшиеся куски я буду выкладывать в своем блоге на протяжение следующей недели. Первая часть посвящена адаптации романов для телевидения, подбору актеров и опасениям, что сериал, в случае успеха, может догнать Джорджа прежде, чем он закончит все семь книг.

Текст интервью заранее почищен от спойлеров, способных испортить впечатления от прочтения тем, кто еще не знаком с тем или иным аспектом творчества Мартина.

Первым делом я упомянул, что видел оба эпизода телесериала, а Джордж на тот момент не видел ни одного. И я сказал, что особенно мне понравилось, как подобрали актеров на очень сложные детские роли. С этого мы и начали.

Подобрать актеров на роли детей было самой тяжелой задачей. Мы в буквальном смысле просмотрели сотни детишек в поисках исполнителей трех основных детских ролей. Я имею в виду, в основном это были юные актеры. Знаете, вы смотрите на них и понимаете, что это дети, а не актеры. Для них наибольший успех — это выучить свои слова. Их мамы и папы ужасно гордятся тем, что они заучили слова, но дальше этого дело не идет.

Ну или наоборот все впадает в другую крайность. Некоторым детям их папы, мамы или учителя из школьного драмкружка говорят, что важнее всего — подкреплять свою игру эмоциями. Так что эти детишки впадают в другую крайность и начинают излишне переигрывать, они закатывают глаза, гримасничают и все в том же духе, в общем, выглядят абсолютно неестественно.

И вот ты смотришь на все это, смотришь, и в конце концов доходишь до состояния, когда уже готов отчаяться и заявить, что у тебя никогда не получится подобрать здесь подходящих детей — потому что большинство юных актеров здесь родом из ситкомов, а все, что требуется от детей в ситкомах — быть милыми лопухами. В "Игре престолов" же серьезные, драматические детские роли, где от актеров требуется изображать отчаяние, гнев, одиночество и другие серьезные взрослые эмоции. Я подумал, Бог мой, как мы вообще сможем справиться со всем этим. Но затем появляется один из сотни, один из тысячи, и ты думаешь, Бог мой, это оно, и, слава Богу, это прекрасно. Возьмем, к примеру, Мэйзи Уильямс, она играет Арью. С того момента, как я увидел ее, я понял, что мы нашли нашу Арью. Схожие чувства я испытывал, наблюдая за игрой наших Сансы и Брана — эти ребята тоже хорошо играют свои роли. Они потрясающие.

Всех детей в сериале состарили, не так ли?

В сериале состарили всех, не только детей. Посмотрите на Шона Бина, сколько ему, пятьдесят? [В день премьеры "Игры" Бин отметил свой пятьдесят второй день рождения] А Неду Старку по книгам... около тридцати трех, правильно? Ну так вот. Роббу и Джону шестнадцать-семнадцать лет в сериале, а по первой книге им четырнадцать. Так что каждому персонажу накинули годков, я думаю. Самое главное было состарить Дейенерис. В начале книги Дени всего тринадцать лет, и тут-то и начинается вся эта тема с сексуальной жизнью тринадцатилетней девочки. В Средние Века, на которые я опирался, создавая свой цикл, не было ничего особенного в том, чтобы выйти замуж в тринадцать лет. Множество высокорожденных, особенно в аристократических семьях, женщин находили себе мужей в этом возрасте, или даже раньше. Но в наши дни такое поведение неприемлемо, и покажи мы его на экране, нас бы закидали тухлыми помидорами.

Что убедило Вас в том, что именно формат телевизионного сериала наиболее подходит для того, чтобы перенести Ваш цикл на телеэкраны? Раньше, насколько я понимаю, Вы раздумывали над идеей фильмов.

Да, начинали мы с этой идеи. Но с той самой минуты, как мой агент начал показывать мне предложения, как только я сам стал получать запросы от студий, продюсеров и сценаристов, я понял, что мои книги нельзя экранизировать в виде фильмов. Они просто слишком большие. Смотрите, для экранизации "Властелина колец" понадобилось три фильма и сорок с лишним лет, чтобы найти студию, которая согласилась бы снять все три картины. Большинство говорило — "Не, давайте сначала снимем один, а там посмотрим, как пойдет". В лучшем случае это рискованное предложение. В худшем — продолжение твоей истории никто так никогда и не снимет.

И я подумал — вся книга, "Властелин колец", которую Толкин на самом деле написал как один роман, а не три, — она примерно такого же размера, как "Буря мечей". Таким образом, для того, чтобы экранизировать те три книги, что на тот момент были написаны, потребовалось бы девять фильмов. Не всякая студия рискнула бы взяться за подобный проект. Честно говоря, никто не рискнул. Они собирались снять один фильм и посмотреть, насколько успешным он будет. А в одном фильме мы бы гарантированно потеряли 90% персонажей и сюжетных замыслов. Я же сам был сценаристом. Когда нужно адаптировать какую-нибудь книгу для телеэкрана, ты говоришь? Какой замысел? Кто главный герой? Мы сконцентрируемся на нем, на основной сюжетной линии, выкинем всех второстепенных персонажей и все второстепенные сюжетные линии и сделаем из этого фильм. Мало того, что я не хотел такого подхода, так его бы и не получилось, потому что в первых томах я тщательно скрывал, кто же является главными действующими лицами.

Я подумал, что в формате телесериала мы можем добиться больших успехов, но в то же время столкнемся с большими трудностями, например с цензурой из-за обилия секса и насилия в моих книгах. Ну и вообще, сериал должен был быть гораздо более красочным чем все, что показывается по телевидению.

Да, таких вещей, какие делает HBO, во времена, когда Вы начинали работать над циклом, еще не было.

Честно говоря, к моменту, когда моя вторая книга попала в списке бестселлеров, они уже появились. Мое окончательное решение было таким — если мы собираемся экранизировать "Песнь", это должно быть сделано или в духе гигантских эпических мини-сериалов, типа "Сегуна" или "Корней", таких вещей больше не делают, или в формате телесериала.

Ну и еще одним огромным фактором было, что в проект попали Дэвид и Дэн. Когда мои агенты раздобыли для них книги, мы встретились чтобы обсудить проект и сразу же спелись. Знаете, они хотели сделать те же самые вещи, какие собирался сделать я, так что... все остальное — история, позор или что-то в этом роде.

Что меня особенно поразило в Ваших книгах, это то, что главы заканчиваются в той же манере, в которой заканчиваются эпизоды сериалов HBO. Повлияло ли то, что вы писали сценария для телевидения, на то, как вы развивали и структурировали Вашу историю?

Думаю, да, повлияло. Знаете, когда вы работаете для телевидения, вы узнаете, как важно обрывать повествование на самом интересном моменте. В отличие от HBO, для кабельного телевидения необходимо, чтобы зритель вернулся после рекламы. Так что, вам всегда хочется, чтобы повествование обрывалось на моменте какого-то откровения, сюжетного поворота, на напряженном моменте, этакий клиффхэнгер, но каждый эпизод должен на чем-то обрываться. Как называет такие моменты моя жена Пэррис, когда мы смотрим "Закон и порядок" — да-да-да-да моменты. Мне хотелось заставлять людей поглощать страницу за страницей чтобы узнать, что же будет дальше. Так что я специально обрывал повествование на таких моментах.

Клиффхэнгер хорошо подходит для того, чтобы закончить сцену, но это всего лишь один из вариантов ее окончания. Это может быть всего лишь момент... что-то в поведении персонажа, какое-то откровение, концовка главы должна побуждать вас читать дальше, чтобы узнать, что же случилось с этим героем потом.

Знаете, за десять лет на телевидении мне случалось и расстраиваться, и разочаровываться, и раздражаться, но по большему счету, в долгосрочной перспективе я приобрел очень полезный для меня опыт.

Вы написали сценарий к восьмому эпизоду первого сезона "Игры". Какие ощущения Вы испытали, возвращаясь к материалу, над которым Вы работали пятнадцать, двадцать лет назад?

Я просто наслаждался моментом. Это было великолепно.

Я немножко волновался о том, смогу ли я вернуться в прежнюю колею. Я очень переживал, сумею ли я сдать работу в нужный срок. Знаете, последние несколько лет мне не очень хорошо удавалось выполнять работу к установленному сроку. Еще я очень волновался от того, что буду работать над материалом, который создавал в девяностые годы. Ну и еще я очень волновался, вспомню ли я вообще, как писать телесценарии. Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как я последний раз этим занимался. Но все закончилось хорошо. Я особо не изменился, перемещался от одной сцены к другой, сокращал тут, вырезал здесь, все как я делал во время моей работы в Голливуде. Я даже уложился в сроки, и это хорошо. Как и то, что я вообще вспомнил, как писать сценарии.

Честно говоря, труднее всего было привыкнуть к новому программному обеспечению.

Я сказал, что не собираюсь доставать Вас вопросами о новой книге, и планирую сдержать свое обещание. Но после того, как Вы упомянули о своей работе над книгами и над тв-сериалом, я не могу не спросить, что же будет, если сериал, желаю ему всяческих успехов, нагонит книжное повествование? Есть ли план Б?

Ну, сейчас это очень волнует поклонников. И пока что не очень заботит HBO. Некоторые вещи зависят от решений, которые делает руководство канала, и я не знаю, какие решения оно примет. Но мы смогли уложить первую книгу в десять часов, и, хотя я еще сам не видел конечный результат, все думают, что получилось неплохо. Так что я очень рад этому факту. Сам-то я надеялся на 12 часов. Знаете, другие сериалы длятся около двенадцати часов, я точно знаю, что "Сопрано" длились двенадцать или тринадцать. Тем не менее, первую книгу уложили в десять часов. Но смогут ли они уместить в десять часов "Битву королей", или для этого потребуется двенадцать. "Битва" будет потолще "Игры", но при должном желании ее еще можно будет вместить в один сезон.

Сложнее всего будет с "Бурей мечей". Это огромная книга, просто гигантская книга. Рукопись "Бури" на пятьсот страниц толще рукописи "Битвы". А сама "Битва" на сто страниц толще "Игры престолов". "Бурю мечей" нельзя уложить в один сезон. Я думаю, нам понадобится два сезона для того, чтобы рассказать эту историю. Знаете, закончить сезон на середине книги, на моменте, где [момент благоразумно вырезали, считайте это был страшный спойлер]. А потом наступает время "Пира стервятников" и "Танца с драконами", которые на самом деле являются двумя половинками одной книги, которая затмевает даже "Бурю мечей". Действие в них происходит одновременно. Материал из этих двух романов нужно перекомпоновать и уложить как минимум в два, а лучше в три сезона, поскольку в них содержится огромное количество материала.

Так что в какой-то момент руководству канала придется сделать выбор — или же растягивать какие-то книги больше чем на один сезон, или же строго придерживаться линии "Одна книга = один сезон". В этом случае они потеряют огромную кучу материала.

Если они выберут второй вариант, тогда, думаю, они сумеют нагнать меня где-нибудь по пути. Но если они выберут тот вариант, на который я надеюсь, я думаю, я успею закончить работу над циклом раньше, чем они меня догонят. Не думаю, что им это удастся, разве что меня в процессе работы собьет грузовик.

Источник: http://tunedin.blogs.time.com/2011/04/15/...

Далее: Джордж Мартин говорит о фэнтези и истории

Приятного чтения!

Насколько вы довольны реакцией фанатов на The Crippled God?

Я получил очень много писем как через StevenErikson.com, так и другими способами, и только в одном письме читатель потратил целую страницу, рассказывая, насколько ему не понравилась книга. Меня всегда удивляло, что кто-то, неважно кто, считает, что я а) вообще прочту подобное письмо и б) отвечу на него. Только представьте себе – составить список всего того, что вам не понравилось, и отправить его тому, кто за это в ответе. Не могу представить себе худшей траты времени (уверен, этот парень определенно мог потратить время с большей пользой). Или давайте зайдем с другой стороны — представьте, что получаете гневные письма от людей, которых вы даже не знаете. Письма, в которых эти незнакомцы рассказывают, почему они вами так недовольны. Что вы будете со всем этим делать? Думаю, если бы я был мазохистом, я бы получал определенное удовольствие от чтения таких писем. Но вот только я не мазохист. Я доволен, когда люди пишут мне, что им нравятся мои книги, даже если какие-то определенные моменты вызывают читательскую критику. Это абсолютно естественно, каждый читатель по-своему воспринимает прочитанное, это хорошо. Подобный обмен впечатлениями — это подарок, которым я очень дорожу.

На одном фан-сайте давняя участница в пух и прах разгромила «The Crippled God» и ушла, хлопнув дверью. Признаю, что был несколько ошарашен ее импульсивностью. Определенно, еще в «Dust of Dreams» появлялись намек на то, как будут развиваться события в последней книге. Не могу представить, чего она ожидала, но было бы здорово, если бы однажды она пересмотрела свое мнение обо всем цикле. Хотя вряд ли так случится, учитывая, что она заявила, что впустую потратила время, проведенное за чтением моих книг. Для меня «Малазанская книга павших» является непрерывным и последовательным повествованием, но опять же, это всего лишь показывает, что нельзя быть полностью уверенным в том, что получится оправдать ожидания других людей.

В общем же я доволен тем, как читатели приняли книгу. Я был восхищен первой попыткой написать рецензию на весь цикл, предпринятой на Nethspace, — надеюсь, она будет не единственной.

На то, чтобы «Малазанская книга павших» получила признание как читателей, так и критиков, ушли годы. И хотя цикл вряд ли когда-либо будет считаться таким же знаковым для жанра, как книги Терри Брукса, Раймонда Фэйста, Р.А.Сальваторе и Патрика Ротфусса, насколько вам греет душу нахождение «The Crippled God» в списке бестселлеров по обе стороны Атлантики?

Мне приятно видеть любую фантастическую книгу в списке бестеллеров. Было бы еще лучше, если бы и некоторые критики от «большой литературы» обращали внимание на этот жанр.

В «The Crippled God» много камео, в том числе достаточно важных, героев предыдущих книг цикла. Раньше Вы не часто позволяли себе возвращать в повествование старых персонажей. Наслаждались ли Вы фактом, что, начиная со второй половины «Dust of Dreams» и заканчивая финалом, Вы могли позволить себе быть менее снисходительным к новичкам и, возможно, поощрить фанатов появлением старых героев и сюжетных линий?

Давайте посмотрим на ситуацию под таким углом. Я кротко попросил читателей тратить время и деньги на чтение эпопеи объемом в несколько тысяч страниц, написание которой растянулось более чем на десять лет. Неужели Вы думаете, что после этого я могу себя вести, как будто всех этих людей не существует в принципе? Неужели я мог не учитывать их надежды и желания? Люди на фан-сайте писали, что у них возникало ощущение, будто я пишу непосредственно для некоторых из них. По правде говоря, так и есть. Как я мог не пытаться отплатить им за их преданность? В то же время, я не мог необоснованно удовлетворять их желания — все, что я делал, должно было сочетаться либо с течением сюжета, либо с эхо сценами из предыдущих книг. Впрочем, и то и другое получалось своеобразной данью уважения читателям, которые (я надеюсь) узнавали эти отсылки.

С моей точки зрения, творчество — это всегда диалог, и, возможно, в этом плане отношения между писателем и его аудиторией серьезно эволюционировали за последние двадцать или около того лет. Сейчас стороны идут на такие взаимные уступки, каких раньше не было никогда. По крайней мере, в таком объеме. Поэтому было бы крайне глупо игнорировать или принижать значение этого фактора. Если мне будет позволено блеснуть интеллектом, я бы даже сказал, что мы возвращаемся к истокам сложения историй как совместного процесса. И даже если мы все участвуем в создании истории, то сами, по большей части неосознанно, становимся ее частью. Люди редко думают о своем вкладе в историю, например, разве что их участие заметно невооруженным глазом. Но на самом деле важнейшее влияние на развитие событий оказывают менее заметные процессы, и мы все вовлечены в них, все время.

В какой-то степени вся «Книга павших» посвящена этому — не только как рассказанная история, но и как диалог, который сопутствовал процессу создания. Если вам это покажется излишне напыщенным, хочу отметить, что я вовсе не хотел показаться высокомерным. Я всего лишь говорю о собственном взгляде на вещи и на то, чему я посвятил более двадцати лет своей жизни, день за днем работая над циклом. Я постоянно ощущал себя в непрерывном диалоге с тысячами людей. И когда все это закончилось, я в какой-то степени почувствовал себя актером, стоящим на сцене после затяжного представления, одновременно вымотанным и потрясенным (меня вообще за эти годы частенько трясло). Но даже не смотря на все пережитое, это по-прежнему кажется мне достаточно скромным пожертвованием с моей стороны.

И то, и то. Кэму нужно немного пространства для его книг, которые должны соответствовать циклу. И может так получиться, что я решу пролить свет на судьбу некоторых персонажей в трилогии Карсы (ну или не решу). Но теперь давайте посмотрим на все это в контексте целой истории, как я уже говорил выше. Теперь она закончена, и каждый читатель продолжает жить дальше и двигаться вперед. Точно также поступают и все эти выдуманные персонажи. Мы все вместе собрались, чтобы рассказать историю (о боже, я сотни раз описывал эту сцену во всех книгах цикла, не так ли?), но теперь она закончилась, жизнь продолжается и мы все пошли своей дорогой. Забавно, когда я где-то наполовину закончил работу над «TCG», память стала возвращать меня во времена учебы в школе. Я настолько этим увлекся, что попытался разыскать нескольких старых друзей. Это не случайно. Все мы хотим знать, что стало с теми людьми, которые когда-либо повстречались на нашем пути. Возможно, я подсознательно реагировал на то, что сейчас пишу, на то состояние прощания и расставания со всеми моими «старыми приятелями». Заблуждение, что писатель может просто взять и забыть о работе в конце рабочего дня, в корне не верно. Писательство — это постоянная гонка без всяких перерывов до самого финиша. В общем и целом, Малазан гнался за мной на протяжении последних двадцати лет. Я по-прежнему пребываю в шоке оттого, что все закончилось.

Стоит ли Вашим поклонникам рассчитывать увидеть Вас и Эсслемонта на каком-либо из конвентов в ближайшие месяцы?

В июне я еду в Милан, затем будут Сан-Диего и, конечно же, Британский Фэнтезикон в Брайтоне этой осенью. В следующем году я собираюсь в Париж на действительно классный симпозиум, где буду рассказывать о влиянии классической литературы на мой цикл. Честно говоря, жду не дождусь этой поездки. Что касается Кэма, то, что я могу сказать, живя в Фэрбенксе [штат Аляска], вряд ли можно рассчитывать на частые путешествия, тем не менее я очень надеюсь увидеть его как минимум в Сан-Диего.

И Вы, и Кэм регулярно повторяете, что изначально и история, и мир Малазана возникли как ролевая игра, в ходе которой вы примеряли на себя личины множества персонажей, впоследствии появившихся на страницах книг цикла. Поскольку единственные герои, которые связывают все тома серии в единое целое, это бог-повелитель Тени и Котильон, сдается нам, что вы двое провели немалое количество времени, изображая именно эту парочку. Так что, кто из Вас кем был?

Я был Котильоном, а Кэм — Амманасом. И мы остаемся этими персонажами и были ими на протяжении всех книг. Рецензент с Nethspace наконец-то отметил, что «Малазанская книга павших» — это постмодерновое фэнтези. Вы представить себе не можете, сколько я ждал, когда кто-нибудь это скажет.

В данный момент вы работаете над первой книгой новой трилогии, и в другом интервью отметили, что рассчитываете сделать ее более «традиционной» по сравнению с только что законченным циклом. Вы рассматриваете новый роман как возможную точку отсчета для новых читателей, или же Вы считаете, что им нужно знакомиться с вашим творчеством в хронологическом порядке? Считаете ли Вы необходимым изменить тон вашего повествования или привлечь новых поклонников, что-то делая по-другому? Каким образом «традиционность» новой книги будет отличать ее от ваших предыдущих работ? Или, может быть, изменится сам подход к написанию?

Я размышлял над этим долгое время. Честно говоря, я все еще думаю. По-моему мнению, новая трилогия должна удовлетворить нужды двух читательских аудиторий. Первую составляют те читатели, которые у меня уже есть. Они должны получить удовольствие от нового романа, в книге должны содержаться ответы на множество вопросов, таких как происхождение того или сего, и так далее. Ко второй же группе я отношу людей, которые, возможно, испугались читать «Малазан». Для них я стараюсь сделать новую книгу традиционной в плане экспозиции и структуры.

Что касается подхода к написанию романа, то на этот раз он кажется мне более обдуманным. Впрочем, он и должен был таким быть, поскольку я садился за трилогию совсем в другом настроении (не в шуточном).

Основой задачей на данном этапе является достижение баланса между двумя этими аудиториями. Пока что я получаю удовольствие от работы над книгой.

Возможно, что нет. Чтобы гарантировать это, я сократил количество глав в книге с двадцати четырех до двадцати. Посмотрим, удастся ли эта уловка. Дело заключается в том, что я уже не настолько молод и все еще чувствую себя немного уставшим (в творческом плане) от завершения цикла.

«Malazan Encyclopedia» по-прежнему значится у Вас в планах, или ее выход был отложен неограниченно до лучших времен, когда будут изданы новые книги Эсслемонта и закончена работа над вашими новыми трилогиями?

Она все еще значится в наших планах. Должны же мы когда-нибудь заняться ею, правда?

Есть ли вероятность, что Вы когда-нибудь опубликуете собственную карту мира Малазана?

Смотрите выше. Я не специально уклоняюсь от публикации этой карты. Дело в том, что моя единственная версия расположена на чертовски большом листе бумаги, который не возможно скопировать. Кроме того, она содержит только очертания континентов и больше никаких деталей. Все остальное расположено на меньших картах. Мне нужен картограф, желательно мертвый и не интересующийся оплатой, кормежкой и прочими подобными вопросами.

В Ваших книгах Вы развили достаточно интересную систему отношений с фанатами и критиками. Вы слегка ее обыграли на страницах книг с помощью таких персонажей как Крупп, Имперский актер Ормулоган и его критик Гамбл. Но гораздо больше внимания эта тема получила в повести «Crack’d Pot Trail», в которой труппа актеров должна будет выступать перед аудиторией, которая затем решит, кого из актеров убить и съесть. Включение подобных элементов в Ваше творчество — это своеобразная терапевтическое упражнение или все идет глубже?

О, это отличное терапевтическое средство, поверьте мне. Несколько недель назад была конференция, в которой приняли участие я, Стив Дональдсон, а модератором выступил Билл Сеньор. Одной из основных тем обсуждения было своего рода предостережение нашей аудитории (сделанное в основном академиками, специализирующимися на фэнтези и нф) – эпическое фэнтези – это стержень жанра (Дональдсон пошел еще дальше и заявил, что это стержень всей западной литературы), и в то же время оно по-прежнему игнорируется многими так называемыми экспертами жанра. Вместо этого на этой самой конференции (которая мне, к слову понравилась), мы могли увидеть работы, год за годом исследующие произведения, написанные на границах жанра. Они восхищались новизной этих книг и тем, как они растягивают границы жанра. Проблема в том, что большинство этих произведений на самом деле не растягивает вообще ничего. Это стало бы понятно, догадайся кто-нибудь из экспертов исследовать сердцевину эпического фэнтези.

Люди могут говорить о том, как различные писатели творят «новые вещи» с жанром (Аберкромби, Бэккер, Гейман и другие), но, на самом деле, ни один из них не является таким уж новатором, каким их считают поклонники. Рискуя упростить картину, отмечу, что два человека, которые уделали нас всех в этом вопросе, — это Глен Кук и Стив Дональдсон. Они сделали фэнтези взрослым. Мы все заимствуем у них с тех пор, неважно, читали мы их книги, или нет.

Как все это связано с «Crack’d Pot Trail»? Что ж, на конференции Стив имел при себе эту книгу и порекомендовал ее аудитории. Он предложил прочесть повесть (а не эпический цикл объемом в десять тысяч страниц), чтобы получить представление о том, что я сделал с жанром, особенно что касается первого правила фэнтези (это то самое, где говорится о вере в предлагаемые обстоятельства и использовании иронии. Я не буду углубляться в это дальше, чем уже сделал, но я всегда знал, что «Crack’d Pot Trail» зажжет некоторых читателей. Но какого черта, я еще никогда так не веселился, когда писал эту повесть.

Когда нам следует ожидать еще одну повесть о Бошелене и Корбал Броче?

Любопытно, я просто жду подходящего настроения. Для работы над этими повестями требуется определенное настроение. Когда я начинал, у меня было сатирическое настроение, но результат получился слишком жестоким, так что мне пришлось пересмотреть свой подход. Похоже, мне нужно найти золотую середину между юмором и жестокостью.

Проскакивала информация, что на недавней автограф-сессии Вы рекомендовали «Игру Престолов». Фанаты расценили это как тот факт, что Вы прочли книгу и остались ей очень довольны. Вопрос, однако, будет более общим. Вы следите за текущим положением дел на рынке или предпочитаете оставаться в стороне. Продолжаете следить за творчеством таких писателей, которых Вы одобряете, как Бэккер, Кук или Морган? В какой-то степени некоторые определяющие моменты «Книги павших», такие как переиначивание устоявшихся штампов и разрушение традиционных структур, сами стали модной тенденцией в современной литературе. В статье на Вашем сайте, посвященной РПГ-корням цикла, Вы писали, как позитивно на Ваше творчество повлияли ограничения, наложенные жанром фэнтези в те времена. Как велико было Ваше желание установить собственные границы жанра. Так что я хочу узнать Ваше отношение к современной ситуации в жанре фэнтези. Влияет ли она на Ваше творчество сейчас и в какой степени?

Ха, что бы вы думали... я только что думал о чем-то подобном. Я рекомендовал «Игру престолов»? Правда? Должно быть, я тогда шутил. «Игра» была единственной книгой цикла, что я прочел, это было давно и я почти уже ничего не помню. Другими словами, текст меня не заинтересовал. Мне понравилась первая трилогия Бэккера, но продолжение я не читал. Зато я прочел все книги Моргана. Что же касается других произведений, я знакомлюсь с ними при случае, и на конференции, о которой уже упоминал, я получил достаточное представление о том, что творится в жанре. Хотя, возможно, это мнение кого-то и расстроит — временами у меня создается впечатление, что последние десять лет в эпическом фэнтези были фактически проигнорированы за исключением нескольких суперзвезд. Но, честно говоря, как много нам нужно работ, посвященных влиянию «Гарри Поттера» и, ну этого, как оно называется, вампирятник этот, на развитие жанра?

Так, все что я сейчас сказал, навеяно на меня печальными итогами конференции. Обычно я не так много думаю на эту тему. Запишите вот что: я не уделяю много внимания этому вопросу.

Ограниченное издание «Садов Луны», выпущенное «Subterranean Press», неописуемо прекрасно. Вы уже видели ранние наброски иллюстраций, которые украсят страницы коллекционного издания «Врат дома смерти»? Что вы о них скажете?

Я видел только очень ранние наброски. Должны получиться милые иллюстрации.

Достаточно ли разбросанной по книгам цикла информации для того, чтобы фаны смогли определить с той или иной долей вероятности, кто такой на самом деле Быстрый Бен?

Нет.

Что ж, эта линия началась, но еще не окончена. Должны же были остаться какие-то незавершенные линии, разве нет?

Вы уже неоднократно отмечали, что некоторые детали и задумки «The Crippled God» Вы держали в уме все время работы над циклом. И я могу представить, какие ощущения Вы испытывали, когда, наконец, перенесли свои мысли на бумагу. Это должно было быть ошеломительно и чем-то сродни оргазму. Единственное, что я хочу уточнить — все пошло более-менее согласно плану, или Вас поджидали какие-то сюрпризы? Ничего не поменялось в последний момент?

Все более-менее получилось так, как я и предполагал. И да, это было ошеломительно. Что же касается воздействия на читателей, на некоторых концовка цикла повлияла достаточно для того, чтобы они написали мне письма, в которых проклинали за то, что я заставил их плакать на протяжении последних трех сотен страниц. Других, напротив, финал оставил равнодушными. Такие вещи нельзя предсказать. Я пишу то, что способно повлиять на меня, и надеюсь на лучшее. Это все, что мне остается.

-Вы можете объяснить источник знаний Таворе?

-Олар Этил — достаточно интригующий персонаж, но ее цели и мотивы так и остаются не до конца разъясненными. Вы не могли бы разъяснить, какие у нее были планы в The Crippled God?

Я специально объединил эти два вопроса, потому что дам на них один и тот же ответ. Все дело в интерпретации. И я больше не могу считать себя членом этой беседы. Моя работа сделана, как бы печально это не было. Теперь можете трактовать все, как захотите. Вы не можете до конца быть уверенным в поступках этих героях, как не можете знать мотивы других людей. Таворе всегда останется тайной, разгадка которой спрятана далеко-далеко. Она — малазанский Александр Великий. Другими словами, кто знает, что он забыл в Северной Индии? Что он искал? Упился ли он до смерти в некоторых закрученных культах поклонения восточным божкам? Была ли вся его завоевательная кампания попыткой сгладить вину перед отцом (кстати, был ли он замешан в его смерти?) или всего лишь желанием превзойти деяния своего папаши? Ну ии так далее. Даже если бы у нас были все ответы, нас бы они все равно не удовлетворили. Так что, нельзя ответить на те вопросы, что вы спрашиваете. Что касается Олар Этил, то все вышесказанное относится и к ней. Она может, а может и не быть сумасшедшей. Ее мотивы могут юыть, а могут и не быть моральными. Заслужила ли она такую судьбу? Вам решать?

Случалось ли Вам написать такую сцену, которая, после прочтения, шокировала бы Вас самого?

Шокировала? Не думаю. Писательство затрагивает два аспекта, эмоциональный и интеллектуальный. Последний используется для того, чтобы посредством языковых средств придать форму первому аспекту. По крайней мере, так я это вижу (по крайней мере, сейчас), Интеллект — это активный элемент, движущийся вперед, ищущий. Эмоциональное наполнение — это то, что приобретается от прочтения слов, расположенных в заданном порядке. Я могу приступить к работе с неясным, очень неясным представлением того, какого результата я намерен добиться в эмоциональном плане, но без языковых средств я не смогу этого добиться. Так что, думаю, собственное творчество не может шокировать. Понравиться — определенно. Удовлетворить — надеюсь. Если же удивит — самое время или начать скептичнее относиться к своей работе, или изменить инициалы на TG.

Для меня сейчас начинается самый интересный период. Работа над циклом закончена — и теперь остается только следить, как сложится его судьба, как он справится со всеми видами анализа, которым будет подвергнут, сможет ли он привлечь новых читателей. Разумеется, больше всего я боюсь, что мою работу забудут... что она уйдет незамеченной. Конечно, я использовал это (не)слово преднамеренно, и мне известно (со слабым запашком... а, какая разница) об этом знаменательном ярлыке... постмодернизм.

-Есть еще, что рассказать Вашим поклонникам?

Не, я уже все написал. Всего хорошего.

Если бы я начал хвастаться, я упустил бы очень многие аспекты моей работы. Для меня писательство всегда было упражнением в смирении. Меня всегда удивляло, когда я бродил по просторам "коробки ненависти" (забавно, интернет должен был стать "коробкой любви", но вместо этого начал развиваться в прямо противоположном направлении... ладно, не смешно. Тревожно), я натыкался на комментарии фанатов жанра, которые считали меня высокомерным парнем, чье высокомерие сквозит как в творчестве, так и в интервью. Для своего собственного душевного благополучия я могу только предположить, что мою работу по ниспровержению штампов жанра восприняли как атаку на классиков жанра. Я определенно не собирался никого атаковать. В детстве я читал и любил те же самые книги, которые сейчас читают они. Но как писатель я хочу закрутить все иначе, сделать все по-другому, я не желаю идти по проторенной дорожке лентяев, повторяющих то, что уже было сказано до них. Таким образом я оказываюсь в центре срачей, когда фанаты в своих группировках чувствуют, что им нужно сбросить с пьедестала одних авторов, чтобы заменить их на новых. Парни, это не соревнование, и когда я бываю субъективным, это действует исключительно в отношении меня одного. Как писатели мы все участвуем в формировании целого жанра, и это очень большой и гибкий жанр. Лично я надеюсь, что поклонники моего творчества также читают и наслаждаются другими фэнтези-произведениями, всегда останутся открытыми для новых имен и, самое главное, никогда не будут чувствовать угрозы со стороны авторов, намеревающихся сказать новое слово в жанре. Ты ничего не теряешь, будучи открытым новым впечатлениям, но если ты закрываешь дверь, вешаешь на нее амбарный замок и прячешься от каждого вызова, ты потеряешь все.

Ваш вопрос меня озадачил. Вы уверены, будто я считаю свой цикл отличным. Это не мне решать, а читателям. Я сделал все, что в моих силах, теперь же работа закончена и цикл отправлен в свободное плавание. Может быть, он удержится на плаву, может — затонет.

THE CRIPPLED GOD вышел совсем недавно... и он просто потрясающий! Это была долгое и эпическое путешествие. Как вы себя чувствуете после завершения этого десятикнижия?

Изможденным, опустошенным, освобожденным. В "The Crippled God" я описывал сцены, которые держал в голове на протяжении десяти лет. Давление было невообразимым, честно говоря, вся моя работа над серией проходила под таким давлением. Это большой цикл, писавшийся в отчаянии. И для меня это был затянувшийся поиск надежды. Когда я закончил писать, я просто оцепенел. Не мог написать ни строчки в течение шести недель — это самый большой мой простой за все время карьеры профессионального писателя.

Когда начинающие авторы спрашивают у меня совета, я всегда говорю: "Закончите то, что начали". И так получилось, что этот совет оказался применимым и ко мне. Я закончил то, что начал, и действительно чувствую себя хорошо. На самом деле, это реальная награда за все мои труды, потому что это значит, что ты можешь идти вперед с гордо поднятой головой. И я рекомендую всем, кто может применить мой совет на практике, прислушаться к нему.

Полагаю, самой сложной частью было придерживаться моей изначальной задумки от начала и до конца. Я не раз подвергался критике, и хотя фанаты регулярно меня хвалили, часто получалось так, что горечь от критических слов оставалась надолго, в то время как впечатления от похвалы испарялись. Ближе к концу и позитивные, и негативные оценки уже не так меня затрагивали. Самое главное, что костяк идеи оказался неизменным, пусть и изрядно побитым. Отсюда же вытекает самая приятная часть. Я не колебался, не сдался, не потерял интерес, и теперь вся работа сделана. Я могу оглянуться назад и, учитывая что во всем мире сжигать книги не приняты, увидеть все свои романы и знать, что они будут оставаться в продаже так долго, как будут пользоваться спросом.

Какая грань Вашего мастерства развилась больше других?

Честно говоря, не знаю. Я не боюсь сложностей. Полагаю, что в самом начале я не собирался позволять страху остановить меня, хотя со временем юношеское упорство и беспардонная решительность уступили место озадаченной вере в результат. Полагаю, я научился доверять себе.

Таким образом, писательство не имеет ничего общего с мнениями, ответами или решениями. Это всего лишь форма поиска, и люди или идут рядом с тобой в процессе этого поиска, или нет. Я пытался писать настолько включительно, как только мог, но со мной это никогда не срабатывало. Я давно перестал делать попытки стать центром всеобщего обожания и, несмотря на всю мою предполагаемую гениальность, я по-прежнему не разбираюсь в курсе математики за восьмой класс. Теперь, прежде чем мои слова вырвут из контекста (можно подумать, я смогу это предотвратить), хочу сказать. Нет, я не считаю себя гением. Если у меня и есть какие-то сильные стороны, все они имеют обратную сторону медали. Терпение сочетается с упрямством, амбициозность — со всесокрушающим сомнением... обычная ситуация, по большей части. В конце концов, все мы просто зеркала друг друга. Назовите мне имена на свой страх и риск.

Ваши книги достаточно объемные. Настоящие кирпичи. Как вам при таких размерах удавалось сохранять четкий и устойчивый график выпуска книг в отрасли, где большие задержки давно уже стали нормой?

Как вы уже могли понять из моих предыдущих ответов, единственное, что заставляло меня двигаться дальше — это отчаяние. Мне нужно было закончить эту долбаную вещь, чтобы понять, на что будет похож мир после того, как цикл будет завершен. В "The Crippled God" есть поэма, с нее начинается эпилог, в которой достаточно подробно описывается все это, причем все исходит как их моих глубоких убеждений, так и глубокой неуверенности. Я писал этот фрагмент в момент, когда был и физически и духовно истощен, и единственное, что мне оставалось — это быть честным.

С самого начала, создавая мир посредством ролевых игр, все делалось посредством обмена. Я придумывал персонажей, которые взаимодействовали с его сюжетными линями, он делал тоже самое со своими героями, так что во всех составляющих Малазана есть частица нас обоих. То же самое происходит, когда мы встречаемся лично — не важно, сколько времени мы провели порознь, живя собственными жизнями. Мы тут же возвращаемся в тот же уют дружбы и совместного взгляда на вещи.

Так уж получилось, что мы встретились на археологических раскопках, каждый год работали вместе в летние месяцы в пустошах Северного Онтарио (где, беспомощные и лишенные надежд жили в городе славы Нила Янга) и стали друзьями на всю оставшуюся жизни.

Уверен, каждый из вас испытывал что-то подобное. У каждого есть друг, кто, неважно сколько лет и километров вас разделяет, настроится на ту же волну что и вы в тот же момент, что вы снова встретитесь. Таким образом, я и Кэм, мы многое пережили вместе. Во многом мы по-прежнему пишем для аудитории, состоящей из одного человека — друг для друга. Мы беседуем друг с другом посредством наших книг. Это всегда было немножечко тщеславно с нашей стороны — верить, что кто-то еще заинтересуется в нашей беседе. По счастью, кое-кто заинтересовался и по-прежнему интересуется.

Вы хотели бы сделать что-нибудь по-другому с тех пор, как стали писателем?

Это вопрос такого рода, на который практически невозможно ответить. Я бы хотел стать профессиональным писателем лет на десять раньше, чем решился. Я сменил множество работ, некоторые из которых буквально выматывали душу. Многие годы мы проводили в нищете, не помогало даже то, что я вырос в бедности... Но если бы я решился раньше, стал ли бы я тем же самым писателем? Написал бы те же книги? Кто знает. Так что я просто доволен тем, что имею.

"Малазанская книга павших" закончена, но у Вас в работе есть другие истории о Малазане. Чего следует ожидать вашим поклонникам в будущем?

Я подписал контракт еще на две трилогии. Первая, над которой я уже начал работу, переносит нас в прошлое Малазана. После того, как я с ней закончу, во второй трилогии будет рассказана история Карсы Орлонга. Если получится, я не ограничусь этими трилогиями и напишу еще, да и помимо Малазана мне будет что рассказать.

Стивен, еще раз хочется отметить, как мы взволнованы беседой с Вами? Скажете какое-нибудь напутствие нашим читателям? И есть ли возможность увидеть вас на каких-нибудь конвентах в обозримом будущем?

Я люблю конвенты и регулярно посещаю некоторые из них. Но я всегда открыт для новых приглашений, если они укладываются в мой график.

Напутственные слова? Процветайте, ведите себя хорошо и не напрягайтесь.

Всех благ.

________________________________

Оригинал интервью доступен по ссылке. Благодарность за наводку и помощь в переводе имен и прозвищ выражается Владимиру Пузию.

Не расскажете ли нашим читателям, где вы находитесь прямо сейчас, пока отвечаете на наши вопросы?

Прямо сейчас я сижу в кожаном кресле в своем персональном кабинете. Я одет в шелковый смокинг, потягиваю коньяк и диктую ответы моим личным помощникам.

Прошло четыре года с тех пор, как вышел первый том "Хроник убийцы короля". Такой интервал был изначально запланирован?

Вы считаете, что у меня был график. Это не так. "Имя ветра" была моей самой первой книгой. Это означает, что писательство никогда не было моей основной работой раньше. Я никогда не писал книгу к конкретному сроку. Я понятия не имел, что мне следует делать. Сначала я думал, что управлюсь за год. Это виноваты мое невежество и отсутствие опыта. Я понятия не имел, через какое количество пересмотров придется пройти, чтобы подготовить второй том к печати.

Ваше собственное восприятие Вашего творчества как-нибудь изменилось после огромного успеха "Имени ветра"?

Мое мнение о моем творчестве сильно не менялось. Но существенно изменилось мое восприятие моей аудитории. Когда я работал над своей первой книгой, я писал ее для воображаемой аудитории. Теперь же у меня нет гипотетических читателей. Я встретился с сотнями своих поклонников и получил письма от тысяч других. Это существенно поднимает ставки. Иногда у меня возникает ощущение, что я пытаюсь писать в то время, как четверть миллиона человек подглядывает из-за плеча.

Были какое-то конкретные читательские реакции, которые удивили, изумили или ужаснули Вас?

Девяносто девять целых девять десятых процентов моих встреч с читателями были восхитительными. В общем и целом они вдумчивые, щедрые и добрые люди. Что удивило меня больше того — это насколько же разными были те, кто прочитал мою книгу. Я общался с солдатами, читавшими "Имя ветра" во время командировки в Афганистан. Мне писали письма десятилетние девочки из Бразилии. Я поражен тем, насколько разным людям понравилось "Имя ветра". Их энтузиазм меня тоже удивляет. Одна пара назвала своего ребенка в честь Квоута. Десятки людей присылали мне письма, в которых рассказывали о снах с моим участием. Это круто, но странно. Очень странно.

Мечты в сторону. Сколько личного пространства нужно Вам как писателю?

В идеале? Около семидесяти пяти футов.

Это стандартный ответ. Назовите свою самую большую ошибку за последние четыре года.

Я пытался выделить больше времени для писательства отказываясь от других составляющих моей жизни. У меня не получалось работать над вторым романом так быстро, как мне бы хотелось, так что я стал "сокращать расходы". Я перестал преподавать фехтование. Я отказался от роли советника университетских феминисток. Я перестал посещать игровые ночи с моими друзьями, которые проводились дважды в месяц. У меня стало больше времени на то, чтобы писать, но мне не удалось написать больше. Я меньше упражнялся, меньше развлекался, меньше общался с друзьями. Я мог несколько дней подряд не выходить из дома. Не лучший вариант для меня. Мало того, что это сказалось на моем здоровье, так я еще начал обижаться на книгу, словно это была ревнивая супруга, отнимающая все мое время. Не те чувства, которые хочется испытывать к своим книгам. Ты хочешь любить свои произведения. Ты хочешь получать удовольствие от процесса написания книги.

Больше внимания будет уделено окружающему миру. Будет больше действия. Больше романтики. Больше возбуждения. Квоут повзрослел, следовательно, он может нарываться на более серьезные неприятности.

С профессиональной точки зрения, чему вы научились?

Многому. Гораздо большему, чем я бы мог рассказать кому-либо в коротком интервью. Большим вещам. Множеству больших вещей. Буквально в прошлом месяце я преподавал писательское мастерство в университете. Это был зимний класс, и расписание было сумасшедшим. Лекции длились три с половиной часа, восемь дней подряд. Но в конце каждого занятия, единственной моей мыслью было "Черт, опять мне не хватило времени сегодня. Нам еще о стольком нужно поговорить".

Влиянием каких писателей на ваше творчество будут удивлены некоторые читатели новой книги?

На меня серьезно повлияло творчество поэтессы Гвендолин Брукс, но не думаю, что много кому в голову придет эта мысль.

Ваше творчество обычно попадает под термин "героическое фэнтези". Вы читали недавнее эссе Лео Грина в "Big Hollywood", в котором он критикует современное героическое фэнтези? Что думаете по этому поводу?

Я нахожусь в блаженном неведении о том, что творится в большей части блогосферы. Я просто не читаю блогов. Даже те немногие, которыми я наслаждаюсь, например Нила Геймана и Джона Скальци, я проглядываю довольно редко. Тем не менее, довольно странно, но кто-то обратил мое внимание как раз на эту конкретную дискуссию. Мне прислали обстоятельное письмо на емейл, содержащее множество ссылок на другие блоги, в которых эта дискуссия продолжилась.

Я безумно занят сейчас, так что я лишь мельком просмотрел несколько постов. Навскидку хочу сказать, что Грин занят тем же делом, которым страдают люди уже сотни лет. Он критикует смерть своего любимого вида искусства. Это далеко не новое увлечение. Люди занимаются им веками. Когда Гомер написал "Одиссею", некоторые его современники наверняка испытали раздражение от того, что в поэме было слишком много секса. Или слишком мало секса. Или не тот вид секса. Это всего лишь скаредное поведение. Боязнь перемен. Привязанность к знакомому. Все та же старая песня, перепетая на немного другой мотив.

Ну и последний вопрос. Вы вообще понимаете, что уничтожили все последнее, что было во мне хорошего и приличного, выпустив совсем-не-детскую книжку "The Adventures of the Princess and Mr. Whiffle: The Thing Beneath the Bed"? Это обычная реакция на нее?

Хех. Мне не впервой слышать подобные оценки. На последнем конвенте я подарил экземпляр Паоло Бачигалупи. Сдается мне, его точными словами были: "Эта книга ранила мою душу". Лично я не возражал увидеть эти слова в качестве блурба на переиздании.